Богатая невеста. часть 1. http://proza.ru/2021/06/11/50
- Ну, Артурчик, родной! Сколько можно? Ты уже три года с ней "а воз и ныне там» - Маринка кривила губы в капризной гримасе, сидя верхом на мужчине и лаская руками и волосами его грудь и живот круговыми движениями в разные стороны.
Он млел до безумия от ласки этой рыжей львицы, её длинные волосы, касаясь его лица, тела, рук, ног вызывали в нём кучу сладостных мгновений. Тепло и вожделение поднимались в нём до небывалых высот. За такие минуты во время встреч с подругой своей жены он был готов на все, вплоть до убийства, лишь бы она не отказывала ему в этой неземной ласке...
Нет, до убийства он не дойдёт, сидеть в тюрьме даже за сотни миллионов долларов ему совсем не хотелось. Наташкино наследство от бабушки оценено в два миллиона долларов. Наследников и родственников у неё нет. Он, как муж, в случае её смерти заберёт всё, если, конечно, где-то в тайне от него Наташка не сочинила завещание на какой-нибудь детский дом или дом престарелых в самом захудалом городишке нашей большой России.
- Да, она совсем не умеет пользоваться данным ей богатством, — каждый раз возмущается Маринка,- дура какая-то. Сидит в своём архиве, копается в старинных бумажках, ищет людей, родственников авторов писем, которые она разбирает все три года. Бегает по Питеру, ездит в ближайшие города, отдает письма и счастливая, что сделала очередное доброе дело приезжает домой, клянясь тебе, что скоро вы скоро поедете за границу, на большой отдых. Когда она уезжает, ты можешь пошерстить квартиру? Когда ты закончишь писать копии всех картин? Сколько я могу ждать? Я тебя уже пять лет жду, когда ты на что-то решишься! Или мне в конце концов найти тебе замену? Другой мужик быстро её окрутит и все приберет к рукам.
Маринка сегодня была в ударе. Видно, что ей действительно уже надоело ожидание и не решительность Артура, в устранении Наташки.
- Мариночка, — вкрадчиво и нежно отвечал он ей, — ну ты пойми, как я её устраню? Убью, отравлю - меня же быстро вычислят, сидеть я не хочу. Да и наследство же при этом «тю – тю», как своих ушей не увидим.
- Свои уши в зеркале увидеть можно, так что твоя отговорка не принимается. Хватит уже. Пора действовать, мне надоело прозябать в нищете, а эта курица, живёт и пользуется всем этим, нет, даже не пользуется, не умеет жить пользоваться богатством. Ни себе, ни людям! Все висит, стоит, лежит без движения столько лет. Это же не мыслимо....
Он любовался на Маринку, она негодовала, ее глаза сверкали злым огнём, она скакала на его животе, как дикая рыжая кошка. Ее коготки вонзались в его плечи, разрывая кожу до крови... «Ааааа!» - закричали они оба, содрогаясь телами на высшей точке блаженства.
Они часто встречались. Эта пара предателей Наташки. Маринка буквально подобрала Артура (для Наташки Тимура) возле метро, уличного художника, такого нетипичного вида. Когда он работал, это был ас, своим необычным внешним видом привлекавший клиентов для написания портретов. И он писал: и красивых, и не красивых, с собачками, кошечками, попугайчиками и без, стариков и старушек. Всех тех, кто хотел запечатлеть на века свои физиономии (другого слова Маринка для портретов не находила) на картине художника, вставив их дома в рамки и вечерами любовавшимися на себя, сидя в креслах, попивая чай с ватрушками. Почему-то Маринка только так представляла клиентов этого художника. Ей было смешно от своих представлений, но по-другому она представлять просто и не хотела. Часто проходя, мимо метро, где было «рабочее место» это парня, она видела его и в работе, и в менее привлекательном виде, когда толпа туристов и жителей города «сходила на нет». Город пустел, темнел, зажигались огни, а этот парень располагался в парке на скамейке, раскладывал на газету, хлеб, колбасу, две или три бутылки пива и в компании обнаглевших голубей, сновавших под его ногами или какой-нибудь голодной собаки, ужинал и тут же ложился спать. Его даже милиция не трогала. «Он видимо им портреты рисовал бесплатно» - думала Маринка, каждый раз видя, как очередной милиционер спокойно проходил мимо него. А утром, он как штык, в восемь утра, удивительно свежий и причесанный, в своей широкополой шляпе и выглядывавшим из неё на спине хвостом русых волос, сидел возле метро перед мольбертом, с готовыми красками и кистями. Он не зазывал, не тянул никого за руку. Клиенты молча садились на стул против него, и он так же молча начинал их рисовать, иногда вставая поправлял им челки, повороты головы или посадки. Такое ощущение, что он был немой. Ценник за его работы висел рядом и клиенты сами называли ему размер портрета. Он кивал головой и исполнял заказ быстро и всегда необычно точно. Улавливал саму суть человека и передавал её в глазах клиента. Даже у собачек и кошечек. К нему, при наплыве туристов, даже образовывалась очередь. Слухи о замечательном художнике на станции метро на Невском проспекте распространялись быстро. Откуда он взялся знала, наверное, только Питерская милиция.
Маринка работала недалеко от этого метро в магазине одежды, бутике, как сейчас, называли. Ездила на работу к десяти утра, возвращалась после девяти вечера. В бутик заходили в основном люди среднего достатка, хозяйка, никак не могла раскрутиться на дорогие заграничные вещи и была практически перекупщиком тех «мешочников», которые мотались по странам Европы, закупая разные вещи, в том числе и на вторичных рынках. Этими вещами и торговал бутик Маринки. Зарплата очень маленькая, но все же была, хозяйка платила как обещала вовремя. Поэтому Маринка терпела и её скверный характер, и частые ревизии хозяйки, из-за недоверия к продавцам. Продавцов двое, Маринка и еще одна девчушка двадцати лет, работали двое суток через двое.
Чем-то понравился Маринке этот уличный художник и она стала приезжать на станцию метро даже в не рабочие дни, чтобы смотреть на него и его работу сидя, недалеко на той самой скамейке, на которой он располагался после рабочего дня. Однажды она услышала и его голос, когда уже подвыпивший, он ласкал бродячую собаку, тормоша ей за ушами шерсть, жалуясь на свою неустроенную жизнь. Голос был очень приятный, бархатистый, тихий и Маринке захотелось, чтобы он потормошил и её, так же как и этого пса.
Однажды, после очередного рабочего дня, Маринка подсела к нему на скамейку, где он уже разложил свой очередной ужин: батон, колбасу и две бутылки пива, посмотрела в его грустные серые глаза, положила руку на колено и тихо сказала: «Пойдём домой!». И он пошёл, тянутый ею за руку. Очнулся только у метро. Ошеломлённо остановился. Вырвался и кинулся назад к скамейке. Сердце Маринки ёкнуло: «Неужели не вернётся?» Она замерла, глядя ему в след. Он добежал до скамейки, мельтешащими действиями взволнованного человека собрал со скамейки всю еду, на которую уже насели голуби, вытащил из кустов свой рюкзак и мольберт с кистями и вернулся к ней с улыбкой и свалившейся на глаза шляпой. Он приподнял голову, чтобы видеть Маринку, весело улыбнулся, сказал: «Я готов!». Маринка засмеялась счастливая, поправила ему шляпу, чмокнула губами в нос, и они пошли в метро на электричку.
Они ехали в электричке, держались за руки. Маринка вцепилась в его руку так, будто боялась, что он вот-вот выскользнет и испарится из её жизни. Накрашенные длинные коготки пальцев впивались в руку, но он терпел, только улыбался и не мог поверить, что эта рыжая питерская красавица обратила на него внимание, на него - бедного художника несуразного вида, из захолустья. Он давно её приметил и даже вечерами писал портреты по памяти, её грациозное тело, как у кошки, зелёные искрящие глаза и рыжую копну волос. Он видел, как она наблюдала за ним вечерами. И днями часто видел, её полуулыбку, когда он смотрел на неё и дикое желание сексуальной близости в глазах и позах одинокой женщины. Поэтому, когда она подсела к нему на скамейку, он ни в чём не сомневался и отдался её желаниям и воле со спокойной душой и счастливым сердцем.
Казалось бы, всё хорошо, в жизни этой пары. Они работали: он у метро, она в своём бутике. И деньги были, небольшие, не разбежишься, но были всегда. Но неуёмная Маринкина душа хотела большего. Видя, рассекающую братию нового поколения богатых русских, большие дорогие машины, шикарные длиннополые платья женщин, шубы, белые перчатки до локтей, шляпы... её воображение и мечты витали в облаках. Но как всё это получить? Артур хороший и любимый мальчик тридцати четырёх лет, хороший уличный художник, портретист, но и только. Далее метро и выйти не может. Местная милиция и братия, видя, что он теперь уже не несчастный и бедный художник, начали требовать с него мзду с места, да не малую. И они решили с Маринкой, что он больше не будет там работать, а поищет что-либо другое. «Что-либо другое» затянулось почти на год. А Артуру и понравилось: «Дома так дома, — думал он,- щи, борщи, котлетки, уборка – не проблема.» Даже и хорошо. Жена на работу, а он дела домашние сделал и на диван. Не раз и не два заставала Маринка его спящим, когда она приходила с работы и почему-то стала раздражаться от его спящего вида, хотя дома и чисто, и наварено. Не мужское это дело. И художество забросил. Альфонсом стал. Это мешало Маринке любить, так как она любила в самом начале. А что делать?
Ответ на этот вопрос был получен неожиданно и немного странно. Маринка и Наташа встретились на набережной Невы, напротив Наташкиного дома, в один из теплых летних вечеров. Наташка гуляла с Тимурчиком, а Маринка шла по своим делам. Они встретились как две закадычные подруги, хотя никогда ими не были. Их связывало детство и юность, параллельные классы в школе, потом небольшие общие компании, но и только. Никаких доверительных бесед, откровений и общих тайн. А тут, так обрадовались друг другу, что Наташка, потеряв бдительность пригласила Маринку домой на кружечку чая. Её можно было понять, после смерти бабушки, ничего кроме работы и пёсика Тимурчика. Она слышала о Маринке, что она была замужем, но разошлась, у неё сынок четырёх лет, которого она, ссылаясь на трудности в работе, благополучно передала на воспитание ещё не совсем старым родителям, проживающих недалеко от Питера. Маринка регулярно отправляла им деньги, иногда ездила к ним и жила в Питере одна в однокомнатной квартире, пытаясь заработать на свою безбедную будущую жизнь, жизнь сына и родителей. Родители её поняли и приняли внука, с удовольствием занимаясь его воспитанием, хотя иногда и выговаривали дочери, что сыну нужна мать. «Всё будет, — уверяла их Маринка, — я всё делаю для того, чтобы у него было всё или многое». Родители ей верили и отпускали в очередной раз со вздохами, глядя как маленький мальчик целует мать, гладит по её рыжим волосам и любуясь красавицей мамой каждый раз спрашивает, когда же они будут жить все вместе?
Всё, что знала о ней Наташка, Маринка подтвердила быстро и без лукавства. Надо было выкручиваться в этой сволочной жизни. Отец сыночка испарился и алиментов от него на сына она не получала. Пока Наталья ставила чайник и накрывала стол, Маринка скользнула в ванную и туалетную комнату под предлогом помыть руки и справить нужду, пролетела от любопытства тут же по всем трём комнатам, в которых увидела картины в золочёных рамах, старинные вазы, статуэтки из золота и серебра, старинную мебель и даже шторы с балдахинами. Дыхание Маринки стало частым и завистливым. Глаза алчно загорелись. А Наташка в ударе, от одиночества, воспоминаний юности, забыв все наставления бабушки, совершенно не почувствовав запахов зависти и алчности, расплылась перед Маринкой душой, разоткровенничалась, расплакалась. Так Маринка и узнала, что нет у Наташки никого больше в жизни. Она единственная наследница всего того, что у неё есть.
Решение в голове сверкнуло молнией. Артур должен стать Тимуром (пёс скоро сдохнет, а здесь его реинкарнация, сентиментальная Наташка воспримет это), стать её мужем, потом, потом... «А потом, будет потом, — Маринка прыгала от радости, всё скоро будет, всё, что я хочу, всё у меня будет! Ох, Наташка и дура наивная, попалась в сети...»
Она не шла и не бежала, она летела домой к Артуру на «всех парусах» какие могла распустить в своём теле, душе, в своём не очень модном платье, но которое было так ей к лицу, что смотрелось как новое и самое, самое модное. Ухаживать за вещами и собой Маринка умела.
«Вставай, лежебока, вставай! Твой выход на сцену! – забежав домой, с порога закричала Маринка. Артур, как всегда, сонный, уже и время много, почти одиннадцатый час вечера, даже возмутился: «Где это так долго была? У тебя появился любовник?» - он состроил обиженную и несчастную гримасу, чем очень позабавил Маринку. «Дурак, скоро сам станешь любовником одной богатой невесты, потом мужем и ... всё будет наше!!!» Она летала по квартире, кружила его, не давая ему опомнится от своих слов. Устав от её кружения, Артур схватил Маринку за плечи и тряхнув немного, вывел из эйфории её сознания и непонятных для него мечтаний. "Поясни, всё что ты сказала",- потребовал он сердито.
Она рассказала ему про Наташку, про всё то, что узнала от этой наивной дурочки, про всё то, что увидела в её квартире. «И как её до сих пор не ограбили? Это же надо, не квартира, а музей, антикварный магазин! Это что наружу видно, представляешь сколько там всего в шкафах и секретерах, золотых украшений и всяких брюликов? Она поди, и сама не знает, что у неё есть! Ну курица, ну курица! Надо быть такой дурочкой! А одета как бедная родственница! Вот ты и займёшься ею! Влюбишь, женишь на себе и...»
Это «И» очень насторожило Артура, но Маринка не дала ему опомнится, закружив в сексуальном удовольствии и наслаждении, отчего он, как всегда, потерял голову и бдительность.
Богатая невеста. часть 3. http://proza.ru/2021/07/24/831