Прошлый август выдался урожайный на грецкие орехи. У нас их много растет, ореховых деревьев, — и в парках, и в полях — вдоль дорог, и даже просто на газонах. Собирают все, кому не лень. Собрали и мы их целый мешок, сотен пять, наверное, выложили на балконе — сушиться. Выложили — и забыли про них. Погода стояла солнечная, теплая, но неделю как минимум орехам сушиться надо. Через неделю пошла убедиться, что орехи хорошо просохли. И тут обнаружилась "усушка": от нашего огромного урожая не больше сотни орехов осталась. Куда же остальные-то делись? Позвала я мужа, стоим над орехами в полном недоумении, изумленно взирая на эти жалкие остатки, ничего понять не можем. Кто мог наши орехи с балкона украсть, с четвертого-то этажа?
И тут вдруг до меня дошло: конечно, сорока, её это работа! Ну, что делать, сама виновата: не подумала о такой возможности. Конечно, сороки у нас в городе — не редкость, но никогда с нашего балкона ничего не пропадало, хотя мы часто там фрукты оставляем. Вот и расслабились, потеряли бдительность.
И вдруг вижу — летит, подлая птица, прямиком к нашему балкону. Подбирать, что осталось, не иначе. Вот же ненасытная! Я ее шуганула, стала складывать остатки, чтобы домой занести, обернулась — она опять летит, причем в клюве что-то держит. Подлетела, села на ограждение балкона и бросила мне то, что держала. Смотрю — а это пустая скорлупка от ореха. Это она мне в порядке компенсации принесла. Поняла, как видно, что я на неё рассердилась, вот и решила часть вернуть. Мол, на тебе сдачу, раз ты такая жадная.
Интересно только, куда это она умудрилась спрятать как минимум четыре сотни орехов, какого же размера у неё гнездо? А умная какая! У нас к птичьим мозгам отношение пренебрежительное, говорят же — куриные мозги, имея в виду, что человек плохо соображает. Но это точно не про сороку, она-то как раз очень сообразительная, как выяснилось. Она ведь не только эмоции мои уловила, моё недовольство, а и конкретно поняла, чем же это я так недовольна. И даже попыталась задобрить меня — на свой сорочий лад, разумеется.
У меня даже вся злость на нее прошла. Но с тех пор я ничего съедобного на балконе не оставляю — не ввожу сороку в грех.