Мазанки в темноте были, как белые флаги, и по ним разведчики ориентировались по ходу движения. Задача была простая - постараться вычислить снайперов, которые стреляли по идущим на Кандагар караванам, и затем укрывались где-то - практически без урона для себя. Военные входившие по свежим следам в кишлак, а других укрытий неподалёку не было, были только скалы, находили в домах только стариков, молящихся при их виде, пожилых усталых женщин закутавшихся в бесформенные чёрные одеяния и ватагу мальчишек, вечно голодных и любопытных. Решили зайти ночью, и понаблюдать за кишлаком. Таились. Но вот возле одной из низеньких мазанок мелькнул огонёк фонарика, и пропал, но этого было достаточно , чтобы разведчики рассредоточились рядом. Была душная афганская ночь. В небе светлячки безжизненных звёзд. Вышел из дома старик, и не ушёл далеко, был захвачен. Рассказывал он спокойно, что действительно, прячется снайпер, но его никто не выдаст, это было смерти подобно. Переводчик афганец провёл себя рукой по горлу, в завершении беседы.
- Почему он это нам рассказал? - спросил недоверчиво один из солдат.
- У него был сын в правительственных войсках. Он убит. Убит внук, Его не тронули моджахеды по причине старости, - сказал переводчик, и добавил: - Он согласен показать дом, где снайпер.
Опять светлые пятна мазанок вдоль едва различимых проходов. Старик показал на одну из мазанок. Подошли очень близко. Бросили несколько гранат в выбитые окна. Выскочил из мазанки человек, пальнул куда-то в воздух, и упал подкошенный автоматной очередью.
- Пусть идёт с нами старик, - сказал разведчик.
- Он отказывается. Попросил патронов.
- Дай ему сколько просит.
- Он сказал, что нам нужно срочно уходить, вдоль арыка. Сейчас придут духи.
И впрямь неподалёку послышалась гортанная команда.
Уходили насторожено, след в след, точно волки. Позади раздались одиночные выстрелы.
- Старик, - сказал переводчик.
Потом автоматные очереди, снова одиночные выстрелы, чьи-то крики, потом взрыв, и тишина ночи.
Так и вышли разведчики к дороге, среди тишины ночи, которая казалась громче любых слов.
О старике не говорили. Война притупляет чувства.