Глава 3.1
Надо было приходить в себя от солнечного удара. Я встал, пошёл умываться. Засосало под ложечкой. Сутки почти не ел! А в голове всё равно были какие-то отголоски боли. Казалось, что кожа на голове болезненная. Горела спина. И страшная квёлость.
Кот сожрал ещё не родившиеся беляши. Я достал молоко и свежую булочку. Бабуся принесла. Сел завтракать. Молоко холоднючее. А греть лень. Так и заглотил.
— Тебя Толька хочет видеть. Утром уже на скамейке сидел. Ты уж с ним не пей, а то матери-то скажу, чем ты тут занимаешься, — заговорила бабушка.
Раз Толян с утра на скамейке сидел, значит, с третьей смены пришёл. Я надел футболку и выскочил в подъезд и выглянул на улицу. Толяна уже не было. Ну, теперь после обеда появится. А он мне нужен для дела.
Дурно как-то. Да ещё подгоревшая на солнце спина создавала дискомфорт. Но чем-то надо заняться. Телевизор проверить, наверно, совсем сдох. Но было лень этим заниматься. Чтобы экран видеть, нужна темнота. Но завешивать окно тёмным одеялом совсем не хотелось. Отступился от этой идеи.
И тут вдруг вспомнились события ночи. Неловко всё вечером получилось. Захотелось говорить про Таню. Иду пытать бабушку, самого покачивает.
— Ба! А ты как у соседей оказалась?
— Так Саша пригласил. У них тут бабушек нет. С Лёшей сидеть не с кем, он в первый пойдёт. А при их работах — интернат ему школой будет. Ты ж знаешь. При твоей школе был, так он и не делся никуда. А они сильно не хотят. Я согласилась. Чё, мне трудно парня встретить или утром поднять. Да накормлю. Он вон у них сам суп греет. Пригляжу, да и мне веселее будет. Мальчишка-то у них спокойный. Игрушки вон, каких у тебя не было. Сам играет.
Как всегда, пулемётной очередью молотила бабуся. Всё пока тезисное Подробности будут при заходе на второй круг.
— Понятно! А что за новоселье?
— Да так, Саша придумал. Да с тобой познакомится. Он тут, когда дома то остаётся, скучно ему, что ли?
— А с чего это он меня вдруг музыкантом назвал?! Ты опять по соседям треплешь?
— Ты чё?! Танюшка твоя весь вечер, как сорока трещала, рассказывала, что чуть не час твой «концерт» слушала во дворе. Какая-то девочка с балкона, говорит, кричала: «Браво!». Оля, что ли? А ты жук, опят с Толькой водку пьёшь? Я матери-то расскажу.
— Ба, ну что ты опять мелешь? Делать вам, сплетницам, во дворе нечего. Всем кости перемелете. Придумала опять: «Таня моя! С чего?»
Я удалился в свою комнату. Говорить о Тане расхотелось.Ну и бабуля! Трепло! Как она почувствовала? Или так, брешет, язык-то без костей. И Таня тоже хороша! Ну, высказала мне, а бабке-то зачем про то, что заподозрила меня в выпивоне?
«Твоя Танюшка». Будет ли так? Смогу ли я когда-нибудь сказать, глядя ей в глаза: «Моя Таня, любимая моя Танюшка».
Слабость и лень шевелиться преследовали меня. Завалился на диван. На душе было неспокойно. Таня….
Зачем я нафантазировал себе Таню? Да, красивая. Но не для меня. Странно обращалась ко мне: миленький, малыш, синеглазенький? Как я не догадался сразу — это же у неё привычка обращения такая. К примеру сказать, классная руководительница наша такая же. Я же, на самом деле, маленький для неё, пацан. Может у неё братик такой, как я. Правда, я по росту не малыш.
А она добрая и красивая! А зачем целовала? А поцелуй-то безобидный. Так, из жалости. Думаю, что жалко я смотрелся, расписался, как малыш, вот и пожалела. Как мама!
Я долго ещё лежал на диване и вырабатывал в себе противоядие. Надо было в корне вытравить в себе лирический настрой к новой соседке. И как можно скорее. И не надо ей ничего говорить. Всё скоро пройдёт. Главное — надо голову в разуме держать. Это от жары в башке бардак.
Пошёл в душ. Врубил холодную воду и с головой залез под него. Дух захватило. Две минуты, и я бодрый, растираюсь полотенцем. Надрал и так подгоревшую спину.
На глаза попадают три испачканных кровью полотенца. Они замочены в тазике. Стыдно самому себе стало, что так расписался. И опять виделась Таня.
Вспомнился Маяковский, где он в стишке каком-то, само Солнце пригласил в гости. Да ещё обозвал Солнце дармоедом. Пьяный, наверно, этот бред писал. Хотя забавный стишок. Интересно, а Маяковский тоже по голове получил от солнышка и тоже крови нахлебался?
Опять направился к холодильнику. Налил молока, взял булочку-слойку. Ещё раз перекусил.
Вышел во двор. Сел на скамейку напротив Олиного балкона. Балкон открыт. Из квартиры слышится пиликание скрипки. Ольга свою «скрипу» настраивает. Вот делать-то нечего девке. Каникулы, а она на скрипке с утра пилит. Ей год ещё в музыкалке учится. Поздновато её туда отправили.
Я, когда выпросил у мамы гитару в начале шестого класса, купил и самоучитель. Но ничего не понял. Нет, конечно, я был в курсе, что есть семь нот и знал их на память. Знал и про октавы, что в октаве семь основных звуков и пять полутонов. Знал и назначение знаков альтерации: диезы и бемоли, их "врага" - бекар. Разумеется имел понятие интервалов и про размерности тактов. И даже усвоил назначение ключей — знаки линейной нотации, определяющие звуковысотное значение нот относительно линейки нотоносца, на которую указывает центральный элемент ключа. В те годы основательно учили. Эти скудные познания я получил на уроках пения, которые ненавидел. Если что-то не правильно написал, то уж простите меня господа с музобразованием. Я самоучка. Опять я выпендрился!
Названия нот были написаны краской на клавишах первой октавы расстроенного и раздолбанного пианино, стоящего в кабинете пения. А к пианино нас не подпускали. Какой-то идиот, должно быть завхоз, по просьбе учителя пения навесил на крышку клавиатуры замочек. Ладно, хоть почтовый, а не амбарный. А когда преподаватель по плану урока должна была нам что-нибудь сыграть, то всегда подолгу искали ключ от этого замка. С музыкой в начальной школе я не дружил совсем.
Но любил слушать пластинки. Я заканчивал четвёртый класс, значит, это был 1968 год. Был у тётки в гостях. В тот день она принесла долгоиграющую пластинку.
— Виталь, на-ка, заводи музыку, — попросила Рита.
Я включил радиолу «Рекорд», поставил пластинку. Когда сам слушал песни, то делал так: не нравится мелодия или слова, или не понимаю смысла, что там всё стонут про любовь, я перемещал головку звукоснимателя рукой на следующую песню. И так обследовал пластинку.
И вот на этой пластинке наткнулся на красивую грустную мелодию, и инструментальное исполнение было оригинальное. А пели на иностранном языке. Я не знал ещё: на каком. Запала мне в памяти эта мелодия.
Слух и музыкальная память с детства прекрасные, но в силу причин, никто не способствовал их развитию.
Весной в нашем дворе того элитного посёлка пришёл из армии парень. По вечерам он играл на гитаре со своими дружками. Как-то раз они заиграли песню в две гитары.
Валерка, так звали того парня, запел:
— Я хочу вам рассказать, как я любил когда то, правда, это было так давно….
Мелодия была та же, что и у запавшей в памяти песенки с пластинки. Я сразу же захотел играть на гитаре. И к осени выклянчил у матери желанный инструмент.
Ничего не говоря родителям, я пошёл в музыкалку. Разумеется, что в элитном посёлке таковая была.
— Я хочу играть на гитаре, — да, так и сказал.
Две тётеньки посмеялись и сказали, что мне уже поздно поступать в музыкалку, что в этом возрасте, как я, дети уж заканчивают её. И посоветовали пойти в кружок гитаристов во дворец культуры — там всех берут.
Так и сделал, и уже через месяц, я освоил азы, и мне не составило больших трудов продолжить самообразование и заниматься им по самоучителю самостоятельно. Разумеется, изъян был. Без подсказок учителей-музыкантов трудно. Но был Валерка. Да ещё один парень, с которым они часто играли в две гитары.
Дворовое обучение идёт быстрее, ибо оно основано на непреклонном желании знать и уметь! А не из-под родительского ремня, когда знания вколачивают в твою голову, как железнодорожный костыль в шпалу.
И уже не болели кончики пальцев — теперь мягкие подушечки стали твёрдыми, как молоточки. По существу — это такие особенные мозоли на кончиках пальцев. Их и нащупала Таня на моей левой руке.
А дальше всё зависит от желания. Ну, и всё же, немного природных способностей, хотя бы слух, и, если он есть, хоть толика, его можно развивать. Вполне, в формате «для дома-для семьи», радовать себя, близких и друзей. Это поможет и в жизни быть «душой компании», и будешь иметь преимущество перед соперниками за женскую половину! Это шутка! А может и не шутка. Играя позавчера битловскую «Девушку», я привлёк к себе внимание очень красивой девушки. Теперь она моя соседка. Она запала в мою душу, и я, кажется, влюбился в неё.
Из Ольгиной квартиры донеслись мелодичные звуки. Оля начала «гонять» гаммы, для разогрева пальчиков. У Оли хороший слух. Потому она играет на скрипке. У скрипки нет ладов, как у гитары и многих других струнных инструментов. Потому, поначалу, она немного трудна в освоении. Но потом про это и не вспоминает никто. Пальцы сами находят точное место для извлечения нужного звука. Хоть по нотам, хоть на слух.
Полилась знакомая мелодия. Ольга заиграла битловскую «Девушку». Далась всем эта песня! Конечно, у неё всё получалось. Память музыкальная отменная.
Я подошёл поближе и позвал её. Музыка прервалась. Появилась Оля. Обрадовалась. Сказала, что сейчас спустится.
В светло-розовом сарафанчике, ладненько сидящем на хрупкой фигурке, она выбежала из подъезда и подсела рядом со мной.
— Ну, здравствуй, Виталик, — Оля взяла меня за руку и заглянула в глаза, — а я тебя вчера ждала весь день, а зайти не решилась. А ты где вчера весь день был?
Будто тисками у меня сжало сердце.
— Картошку окучивал, вернулся поздно и устал, — я сделал паузу, раздумывая о том, рассказать или нет про вчерашний переполох.
— Вчера скорая к кому-то в наш подъезд приезжала, — задумчиво произнесла Оля, — наверно, в одиннадцатую квартиру.
А я всё же не решился сказать, что меня солнышко вчера приголубило. И будто током меня ударило: если бы Оля зашла и увидела, как за мной ухаживает соседка. Мне стало не по себе. Я вчера забыл об Оле. Я ехал ради встречи с ней, а теперь в мыслях появилась красавица Таня. Но зачем мне Таня, она не доступна для меня. Я полгода жил с мыслями об Оле, хотел встречи с ней, но постеснялся зайти. Оля тоже не решилась. А раньше мы запросто ходили друг другу в гости.
Оля молча смотрела мне в глаза, и вдруг хитренькая улыбка на красивом личике, блеснули глазки озорными искрами, ещё крепче сжала мне руку:
— Виталька, давай дуэтом играть. Ты так здорово за год натаскался. Ноты знаешь?
— Каким ещё дуэтом? А ноты знаю только в скрипичном ключе. Не уверенно, путаюсь ещё, а с листа только аккордами играю, и то, если мелодия знакомая, — ответил я.
— Это не беда, научу-натренирую быстро. А тебе басовый ключ зачем? Ты на пианино собрался играть? А… поняла — на бас-гитаре.
— Что за дуэт ты придумала? Олька, ты на гитаре стала играть?
— Гитара со скрипкой! Что дурачком-то прикидываешься.
— Олька ты в своём уме? Я чё-то не видел таких дуэтов. Разве только у цыган. Солягу, что ли на скрипке лабать будешь?
Я иногда называл Олю — Олька. И она уже знала, что сейчас будет подвергнута критике за нереальные мечты и фантазию.
— Виталь, ну, давай попробуем. Всё равно делать нечего. Жалко тебе, что ли, — заканючила Оля, — ноты «Девушки» битловской есть? Дашь мне?
— Есть. Зачем они тебе? Ты и так всё правильно на слух играла. А играешь ты здорово. Тебе сейчас отдать?
Мне Лёня, бывший сосед бабушки, оставил небольшой сборник популярных песен «The Beatles» с нотами для голоса и для фортепиано, а над нотоносцами расставлено буквенно-цифровое обозначение аккордов. Сборник был издан за границей.
— Не, мне не до этого сейчас будет. Я вечерком забегу к тебе. Мне мама квартиру прибрать велела. И обед сварить.
— А тебя что на битлов-то потянуло? Баха играй, — съязвил я!
— Ты заразил позавчера! Классики уже поперёк горла. Давай эту, твою «Girl», попробуем. Я утром попыталась сыграть.
Знала бы моя любимая подружка, что я тоже «заразился» в тот вечер. И мне срочно нужно противоядие. И я его нашёл — согласился попробовать играть дуэтом. Это даст мне возможность чаще бывать рядом с этой девочкой. Скрипка и гитара — смешно, наверно, будет. А о вчерашнем переполохе я так ни слова и не сказал Оле.
Оля упрыгала домой, чуть не выпав из босоножек, видимо, наспех, надетых.
Раньше Оля часто бывала у меня, а я у неё. Детство.
Сейчас она ростом выше своих сверстниц. Светло-русая. Стройная фигурка. Немного хрупка. Но были бы кости, как говорится. Ещё в прошлое лето я заметил обозначившуюся грудь, теперь уже хорошо различимую. В сочетании с высоким ростом и юношеской хрупкостью и отчётливо обозначившейся грудью, да ещё с прекрасной осанкой смотрелась очень привлекательно. Она по одно время в секцию художественной гимнастики ходила.
Это я сейчас так пишу. А тогда, в юности, и не сформулировал бы её описания, попроси кто-нибудь это сделать.
Красивая девчонка. Очень гармоничная. С очень хорошим чувством юмора, общительна, умна. При этом добрая душа. Чем не невеста! Ровесники. Препятствий нет.
Было одно «но» — я не любил имя Ольга! Кто виноват? Догадались? Конечно, он — Александр Сергеевич Пушкин. В том же «Евгении Онегине». При всей симпатии к этой героине, про Ольгу он напишет так:
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая луна
На этом глупом небосклоне.
К моей школьной подружке, подружке детства все эти эпитеты вовсе не подходят, кроме утверждения, что она красива. Этот «сукин сын» на всю жизнь привил мне негативное отношение к самому имени Оля, а не к человеку, носящему имя.
Оля должна стать «громоотводом». И сегодня же начнём принимать «противоядие». Я должен вернуться мыслями к Оле. И никто мне больше не нужен, кроме этой девочки.
Таковы были стратегические планы.
Заканчивался июнь. Солнце повернуло на зиму. Ещё только единицами секунд в сутки начал укорачиваться день. День за днём уходило в прошлое беззаботное предпоследнее лето едва начавшейся юности. Время творило свой обряд.
В то лето больше ничего особенного не произошло. В памяти стёрлось почти все, что было тогда. Но стёрлось только у меня. И Оля, хоть и помнит многое, да так же, как и я, многого не знали и не подозревали.
Все мои воспоминания уложатся в три-четыре предложения. За исключением небольших событий, которые, так или иначе, но повлияли на весь дальнейший ход моей жизни.
Продолжение http://proza.ru/2021/08/18/404