8 марта 2014г.
8 марта. Женский праздник. Собственно, почему женский? Я, в принципе, не против, но мне не нравится концепция этого дня: один день в году все мужчины вдруг вспоминают про то, что где-то, в каком-то другом мире, скорее всего в параллельном, есть женщины. На бывшем постсоветском пространстве, вернее, в некоторых местах этого пространства, одна половина человечества вспоминает, что другая половина человечества, оказывается, прекрасна! Шучу, конечно. Не всё так страшно, но эти букетики тюльпанов в руках мужчин у меня всегда вызывали недоумение: мы, женщины, заслуживаем каждодневного почитания. В идеале, конечно…
Сегодня я вам, мои добрые друзья, расскажу одну историю. Очень правдивую и очень грустную.
У меня в классе есть девочка из детского дома. Добрая, славная девочка, которая ходит в школу с другими детьми. В общем, она ничем не отличается от других детей, кроме того, что все дети после уроков идут домой, а она идет в общежитие детского дома. Ей тринадцать лет и десять из них она живет в детском доме. Возможно, вы скажете, что миллионы живут в детских домах и нельзя спекулировать на этой, довольно избитой, теме. Спекулировать нельзя, согласна. Но говорить можно и нужно. Начну сначала.
В этом году я получила классное руководство в 7 классе. Я не очень хотела становиться «классной мамой» по нескольким причинам: во-первых, у меня есть Учительский театр «Перемена», есть методическая работа в школе и городе, мы проводим массу семинаров, мастер-классов и еще много другой, менее заметной, общественной работы, которая требует немало временных затрат. Во-вторых, у меня был довольно печальный опыт работы с классом тринадцать лет назад: взяв классное руководство, через год я ушла в декретный отпуск, родив Даника. Родители обиделись на меня за этот уход и не простили.
Классное руководство – это особая тема, и я ее уже поднимала в начале своего повествования. Но сейчас классное руководство это, скорее, обязанность, чем хобби. А для некоторых учителей – суровое наказание. Я получила этот класс не по своей воле – так сложились обстоятельства и мои близкие посоветовали не пренебрегать теми дарами, которые преподносит нам, порой, судьба. В школе сначала было три пятых класса. Один класс был маленьким, и его расформировали, сделав два шестых. Потом в школу стали приходить ребята из других школ, и администрацией было принято решение создать из двух шестых классов три седьмых. Теперь представьте себе ситуацию, когда нужно уговорить родителей вернуть детей на свою историческую родину – в свой прежний класс.
Я пою гимн тем мамам и папам, которые согласились на «репатриацию» детей! Милые мои! Самые золотые! Вы не побоялись того, что дети опять должны привыкать к новым учителям и их требованиям! Вас не испугало то, что в классе только пять девочек! Вы решительно преодолели и свой страх, и риск, и отдали мне детей. За это доверие, которое вы мне оказали, я всегда буду вам искренне благодарна. Класс получился не простой: о каждом ребёнке можно писать отдельную главу книги. И именно в мой класс попала эта девочка из детского дома. То есть, ее, собственно, никто и не спрашивал – перевели для количества и все тут.
Девчонка была очень расстроена и подошла ко мне с просьбой, чтобы я ее перевела туда, откуда ее перевели сюда – вот такой грустный каламбур. Я попросила девочку остаться, потому, что класс и так маленький. Она, скрепя сердце, согласилась, хотя попытки уйти обратно у нее еще были. Так мы и жили – девочка в своем мире, я в своем. Жили-жили не тужили...
Если бы вы знали, как тяжело мне сейчас сформулировать то, что я хочу вам сказать, но я попробую. Я была бесчувственной, эгоистичной теткой для этой девочки. Нет, где-то у меня шевелилось чувство стыда перед ней, но я не могла себе в этом признаться. И никому, кроме своей подруги Ирочки, не могла. Да уж, трудно признаться себе в том, что ребенок нуждается не только в каких-то элементарных вещах, как, например, одежда, еда, белье, но, что самое главное, эта девочка нуждалась в заботе, в элементарном женском участии. Даже страшно произнести это слово – любви... Именно этого я и боялась. Боялась дать надежду этому ребенку. Я БОЯЛАСЬ ЗА СЕБЯ, НЕ ЗА НЕЁ! И в этом был ужас моего положения. А вдруг она привыкнет? Привыкнет к чему? К тому, что раз в неделю, в месяц, в полгода я буду забирать ее на пару часов? Я даже этого не делала! С сентября прошло семь месяцев, а я ни разу к ней не съездила и не посмотрела, как она живет... Хотя, чего уж там хитрить, я знала, как она живет. Мы все знаем, как она живет. Я предпринимала какие-то мелкие попытки примириться со своей совестью – нашла ей одноразового спонсора, который купил зимнюю одежду, договорилась в школьной столовой о том, что булочки и чай я буду оплачивать, и что?
ГОСПОДИ! ПОЧЕМУ ТЫ ДОПУСТИЛ ЭТО? Почему при живой матери этот ребенок так страдает от одиночества! Я надеюсь, она простит меня за то, что я об этом пишу здесь, в моем дневнике. Простит и поймет... В одном я уверена абсолютно: об этих детях нельзя молчать – это наша общая боль!
Месяца три тому назад она подошла ко мне и глаза ее светились от счастья.
«Я хочу вам что-то показать!» – сказала мне девочка и показала колечко. Колечко было простое, из дешевого белого металла, со стёклышком в виде сердечка. Цена ему была лита четыре (1 Евро), но для девочки оно было бесценно – это колечко ей подарила МАМА! Женщина без определенного места жительства, страдающая от алкоголизма в тяжелой форме, живущая в ночлежке для бездомных вдруг вспомнила, что у нее есть дочь. А вспомнив, подарила ей колечко. Я не уверенна даже, что она его купила. Но вы бы видели глаза девочки: ни один ребенок из всех, кого я знаю, и близко не умеет так радоваться даже самому дорогому подарку, как радовалась девочка этому маминому колечку.
– Зачем приходила мама? – спросила я её.
– Ей нужны были деньги, – совершенно спокойно ответила мне девочка.
– А разве у тебя есть деньги?
– Ест... Немного. Нам дают. Тридцать литов (около девяти Евро) в месяц. Но я ей не дала. Ей нельзя давать деньги. Потратит на выпивку. У нее есть друг, так он вообще страшный человек... Я ей еду покупаю. Так я хоть знаю, что она поест, а не пропьет...
На следующий день девочка подошла ко мне опять. На пальце ее кольца не было.
– Солнышко, а где колечко?
Слезы градом покатились из ее глаз.
– Потеряла.
– Где? Может, украли?
– Нет. Потеряла. Я вчера поехала на море (ноябрь месяц, на минуточку) и там я его потеряла.
– А ты одна поехала на море? Зачем?
– Мне было очень грустно...
Ну и как после этого жить, скажите? Тринадцатилетняя девочка совершенно одна едет на море и там теряет единственный подарок своей матери, которую и матерью назвать трудно...
Я пришла в класс и предложила ребятам сделать девочке подарок: купить другое кольцо. Ребята поддержали мою инициативу, мы все скинулись и купили девочке серебряное колечко с белым камешком. Мы вручили вручили ей подарок и... Кольцо налезло только на мизинчик. Я хотела поменять колечко, но девочка не отдала и сказала, что будет носить его на мизинце. Больше я не видела этого колечка и боюсь спросить, где оно.
Новый год. Я пригласила класс к себе домой. У нас большой дом. У нас большая семья и большой дом. Мы все его очень любим и относимся к нему с великим почтением, считая абсолютно живым организмом. Перед тем, как мы отправились с классом ко мне домой, я им рассказала, что очень боюсь побеспокоить нашего друга, Домового. В том, что он у нас есть – я даже не сомневаюсь!
Ребята тоже восприняли известие о Домовом серьезно и спросили, где он обитает. Я сказала, что на третьем этаже и что я ношу ему гостинцы, но он не любит шума и может обидеться. Мы поднялись на третий этаж, и ребята поздоровались с Домовым, пообещав не причинять ему зла и беспокойства. Правда, потом они расшалились, и он быстренько отреагировал: во всем доме мгновенно вырубилось все электричество. Мы вызывали электрика, приехал мой муж, и через час все работало исправно. Мы с ребятами вповалку сидели на старых диванах, закутавшись в пледы, и смотрели кино: директор разрешила нам взять в школе мультимедиа и экран. Со мной были Ирочка Алексеенко, которая стала второй классной мамой для моего непростого класса и две мамочки моих ребят. Девочка из детского дома подошла ко мне и сказала тихонько, на ухо, чтобы никто не слышал:
«Теперь я знаю, чего хотеть, Майя Леонидовна! Я буду хотеть такой же дом! Он – волшебный…»
Я прижала к себе девочку и прошептала на ухо:
«У тебя обязательно будет дом, девочка, только еще лучше, чем этот, потому что он будет твой! И твои дети там будут жить! И муж у тебя будет! Только ты мечтай, пожалуйста! Ты рисуй его себе! И иди к своей мечте, только думай о том, чем ты его наполнишь, свой дом!»
«А чем его наполнить?» - спросила она так же шёпотом.
«Любовью, девочка…
А теперь о главном, почему я стала писать эту главу о никому не нужном Человечке. В прошлый четверг девочка пришла в школу совсем больная. Она не могла дышать. Два года назад из школ убрали медицинских работников. То есть их не совсем убрали, оставили на три дня в неделю и запретили давать детям хоть какое-то лекарство. Нам, учителям, тоже категорически запрещено лечить детей, даже если нужно просто закапать нос. Наверное, доля истины в этом есть, не мне спорить, ибо я не медик. Но по-человечески с этим согласиться нельзя: вижу, что ребенок задыхается, подозреваю, что это синусит в тяжелой форме и ничего не могу с этим поделать. Я – мама, мой Даник все детство страдал от этой болячки и я ничем не могу помочь ребенку, которому помочь некому вообще! Я принесла девчонке мед, малину и капли «умкалор». Сказала, что нужно, чтобы воспитательница из детского дома отвела ее к врачу, ибо только они имеют такие полномочия, согласно закону. Мы с медсестрой позвонили в детдом и договорились о том, что они это сделают. В пятницу они не отвели ребенка к врачу, в субботу я ей звонила, она сказала, что ей немного легче, в понедельник девочка пришла в школу и была она зеленого цвета. Накануне ее рвало, поднялась температура. Я побежала в медпункт, мы опять звонили воспитателю, нас почти послали далеко-далеко, но цель была достигнута: девочку отвели к врачу. Это был синусит, ей выписали лекарства и она лежала (чуть не сказала «дома») в своей комнате. И я опять не нашла времени к ней сходить... Звонила... И кто я после этого? Учитель? Человек? Может быть я – женщина?
Вчера я позвонила девочке и сказала, что обязательно приду. Сегодня 8 марта. Праздник. Леночка, моя подруга, передала красивые и стильные вещи своей дочки, которые та не носит, я заехала в магазин, накупила вкусняшек, красивые розовые тапочки и поехала, наконец, в детский дом. Она встретила меня у магазина, чтобы я не заблудилась, и мы пошли к воспитательнице, предупредить ее, что я на несколько часов заберу девочку с собой.
Не могу вам передать, с каким сердцем я поднималась на четвертый этаж детского дома... С тяжелым? Это слово не подходит для моего состояния. У меня все внутри дрожало! Я вошла в комнату, где вот уже десять лет живет моя девочка... Старые тумбочки, которым лет семьдесят, такие же шкафы и кровати. Комната на двоих, но живет она пока одна. Страшные зеленые стены, землистого цвета кусочек занавески, не доходящий до середины окна... И все! На тумбочке альбом, в котором десять фотографий – вся ее жизнь. Вот ей пять лет: в гипюровом розовом платье задувает свечи на именинном тортике. Вот ей уже восемь... Воспитательница, дети из детского дома, женщина какая-то, мальчик...
Стоп!
«Эта женщина – твоя мама?»
«Да, только это давно было. Брат отдал мне карточку...»
С фотокарточки на меня смотрела ее мама: трезвая и симпатичная...
Мы отпросились у воспитателя: мне было велено привезти девочку к девяти вечера обратно.
Я привезла девочку домой. Дома был только Даник: вся моя семья поехала гулять в парк. Я покормила детей и мы стали готовиться к их приходу. Мы жарили блины, заваривали чай и говорили. Теперь я знаю, что девочке нужно из вещей. Я записала и могу ей это купить. Но ей нужны не вещи: детям нужна любовь. Так просто и так сложно. Потом приехали все мои, и мы сели за стол. Нам было весело, мы кушали блины со сгущенкой, смеялись над выкрутасами внучки Соньки, потом смотрели телевизор и ни у кого из моих родных не было ощущения, что в семье был кто-то лишний... Что делать дальше?..
«Тот, кто ждет возможности сделать сразу много хорошего, никогда ничего не сделает. Жизнь состоит из мелочей. Очень редко появляется возможность сделать сразу очень многое. Истинное величие состоит в том, чтобы быть великим в мелочах».
(Сэмюэль Джонсон, 1709-1784, английский писатель и мыслитель)
Говорят, что для того, чтобы принять решение или хотя бы приблизиться к принятию, нужно ночь переспать. Ночь я не спала. Вернее, мне казалось, что я спала. Рядом мирно посапывала Сонька, иногда просыпалась, хныкала и звала маму. Мне казалось, что ночь эта никогда не закончится, такая она была беспокойная. В глазах стояла и комната девочки с зелеными страшными стенами, и то, как она прятала принесенные мной вещи и продукты, чтобы не украли, поскольку комнаты не закрываются – заходи и бери, что хочешь, хотя, что там можно взять.
Утром я поняла, что мне нужно делать. Во-первых, нужно привести в порядок жилье девочки: покрасить стены в приятный для глаз цвет, найти пару тумбочек и приличный стол, зеркало и диванчик. Шторы я ей пошью сегодня же, тюль сейчас поеду покупать. Да, я не могу помочь всем страдающим и одиноким детям. Но если помочь одному ребенку – мир может измениться, и я в этом уверена.
Совсем недавно Ириша рассказала моим ребятам притчу про морские звезды.
«Человек шел по берегу и вдруг увидел мальчика, который поднимал что-то с песка и бросал в море. Человек подошел ближе и увидел, что мальчик поднимает с песка морские звезды. Был прилив и миллионы морских звезд были выброшены на берег, который был буквально усеян ими на много километров.
– Зачем ты бросаешь эти морские звезды в воду? – спросил человек, подойдя ближе.
– Если они останутся на берегу до завтрашнего утра, когда начнется отлив, то погибнут, – ответил мальчик, не прекращая своего занятия.
– Но это просто глупо! – закричал человек. – Оглянись! Здесь миллионы морских звезд, берег просто усеян ими. Твои попытки ничего не изменят! Ты не сможешь спасти всех!
Мальчик поднял с песка морскую звезду, на мгновение задумался и, бросив ее в море, сказал:
– Да, много! Но мои попытки изменят очень много хотя бы для этой одной звезды...»
И я подумала: каждый желающий может найти одну такую звезду и изменить для нее пусть не многое, ну хоть что-то! Это должно стать правилом, законом, и должно быть написано золотыми буквами на самой видной стене в школе: "ТВОРИ ДОБРО!"
Дорогие мои читатели! Именно такие слова написаны на главной стене нашей школы, школы имени Максима Горького, города Клайпеда. Их нам подарил Шалва Александрович Амонашвили. Не нам конкретно – он подарил эти слова миру. Но мы взяли их себе.
«…Независимо от того, ждут от тебя добро или не ждут его – Твори добро.
Независимо от того, заметят твоё добро или не заметят его – Твори добро.
Независимо от того, принимают твоё добро или отбрасывают его – Твори добро.
Независимо от того, чем будут платить тебе за добро: добром или злом – Твори добро.
Твори добро и ни у кого не спрашивай разрешения,
Ибо никто не властен над твоим добром…»
Эти слова должны стать лейтмотивом каждого живущего на земле человека...
Продолжение: http://proza.ru/2021/08/18/523