...Однако “комета Гершеля” ставила толпу теоретиков в тупик. Несмотря на предлагаемые многочисленные варианты, ни кому из них слишком долгое время никак не удавалось добиться сколь - либо приемлемого результата. Сама методика, успешно опробованная уже не на одной комете, в случае со странным объектом Гершеля давала явный сбой. Впрочем, в то время уже существовал новый, вполне строгий математический метод расчета орбит на основании реальных наблюдений, изложенный в 1778 году Лагранжем в его работе о возмущениях кометных орбит. Особо примечателен в этой связи тот факт, что сам создатель этого метода демонстративно дистанцировался от решения будоражившей весь астрономический мир загадки движения открытого Гершелем объекта. Хотя, наиболее логично следовало бы ожидать именно от Лагранжа инициативы в этом вопросе, способном дать блестящее подтверждение его теоретическим выводам. Спустя века, стало вполне очевидно, что Лагранж имел все основания убедительным образом продемонстрировать ученому миру достоинства собственного математического метода. Мог – если бы хотел и если бы владел в совершенстве “своим же собственным” математическим методом. В отношении честолюбивого желания Лагранжа оказаться первым в деле вычисления орбиты новой “кометы” сомневаться, зная этапы научной карьеры “туринского гения”, вряд ли приходиться. И в этом случае, отстраненность Лагранжа имеет более прозаическое основание, помноженное на его уверенность в том, что, в конечном счете, никто (включая самого Гершеля) не сможет закрепить за, так взбудоражившим научный мир Европы, небесным телом собственного имени. Хотя предложенный Лагранжем метод и был довольно трудоемок, по сравнению с общепризнанным методом подгонки, однако, давал вполне однозначный результат, будучи вполне доступен любому крупному математику XVIII века, не говоря уже о таком “математическом гении” как сам создатель этого метода. И, тем не менее, Лагранж упорно не желал включаться в, охватившую весь научный мир, гонку по вычислению орбиты странной кометы 1781 года.
Вместо Лагранжа его методом воспользовался российский астроном Андрей Лексель (1740 - 1784) и тут же получил сенсационный результат, который, надо полагать, был заранее известен и Лагранжу. Именно известность Лагранжу этого результата и заставляла его сохранять невозмутимое спокойствие в суете борьбы за лидерство в деле установления “авторских прав” на объект Гершеля. Лексель показал всем, что “блуждающая звездочка” Гершеля движется вокруг Солнца по почти круговой (и потому явно не кометной) орбите, далеко за пределами Солнечной системы, размеры которой ограничивались орбитой самой дальней планеты (именуемой Галилеем высочайшей). Речь шла о Сатурне, отстоящим от Солнца в девять с половиной раз дальше Земли. Открытый же Гершелем и обсчитанный Лекселем небесный объект располагался от Солнца вдвое дальше, чем самый далекий Сатурн. Лексель, так же, определил и период обращения вокруг Солнца нового, “запредельного” тела. Период оказался равен примерно 84-м годам. Для сравнения, вечно считавшийся самым медлительным, Сатурн совершает облет дневного светила менее чем за 30 лет. Даже возмутительница астрономического спокойствия – легендарная комета Галлея возвращалась к Солнцу каждые 76 лет, оставаясь, при этом, на засатурновых расстояниях, с Земли не наблюдаемой. Объект же Гершеля наблюдался в тех условиях просто превосходно, имея, как уже отмечалось, легко различимый диск. Из всех приведенных выше причин неумолимо вытекало, что Вильям Гершель открыл отнюдь не комету, а новую, никому прежде неизвестную планету!
Стоит признать, что известность в астрономических кругах Лекселю принесло определение им параметров орбиты, открытой в 1770 году Ш. Мессье кометы, получившей название кометы Лекселя. Узнав о выводах российского астронома, вдвое расширявших пределы Солнечной системы, сам Гершель предложил назвать новую планету, в силу экстраординарности события, не именем человека, рассчитавшего ее орбиту, что практиковалось тогда, когда дело касалось комет, а звездой Георга, в честь английского короля Георга III...