Она молча смотрела в окно, свесив голову на плечо. Ремень безопасности стискивал грудь; неудобный и чужой, лишь усиливал желание выхватить руль, резко повернуть, рухнуть в кювет, и, наконец, прервать всё. Было тяжело сфокусировать взгляд, сейчас её мир представлял собой лишь череду смазанных очертаний придорожных объектов. От разноцветной какофонии её тошнило, но она не решалась даже повернуть голову в Его сторону. Она бы хотела, но боялась. Ей никогда в жизни не было так стыдно. Так стыдно и одновременно безразлично. Силы медленно покидали её, и Она смиренно ожидала конца.
***
Он глядел прямо на дорожное полотно, пытался сосредоточиться лишь на ведении автомобиля. Все остальные мысли старался выкинуть из головы, спрятать подальше в глубины сознания, от чего пульсирующая боль в висках лишь нарастала. Вскоре дорога стала гипнотизирующим, монотонным, вязким и усыпляющим субстратом , и он то и дело тряс головой, чтобы взбодриться. Он так крепко сжимал руль, и ногти впились в кожу ладоней, Но Он продолжал смотреть вперёд, борясь с желанием обернуться.
***
Она не сразу заметила, что они остановились. Лишь через время смазанная палитра перед глазами начала приобретать очертания ранее привычного для неё мира. Теперь она различала скромную речушку, протекавшую неподалёку, окутанную утренним туманом. Она всё продолжала безучастно смотреть в никуда, но вдруг мертвенный покой девственного природного пейзажа нарушил незнакомый ей мужчина, медленно подошедший к берегу. В руках он держал небольшой белый свёрток. Она стала наблюдать. Пришелец стоял, вскинув голову к небу, пока восходное солнце не стало размывать его очертания. Тогда он бросил свёрток в воду. Она закричала.
***
Он думал, что это пойдёт им двоим на пользу. Необходимо было уехать. Подальше от прошлого, подальше от неудавшегося будущего. Он всё ещё любил её. Она не была ни в чём виновата. Такое иногда случается.
***
Сбежать не получится, Она понимала это. Когда они, наконец, добрались до этого старого опустелого деревенского домика, Он осторожно взял её под руку и повёл внутрь. Внутри их встретил лишь холод, пустынный и недружелюбный. Она до сих пор не понимала, зачем они отправились в эту глушь, сбежать всё равно не получится. Обессиленная, лишённая дальнейшего смысла своего существования, Она лишь повиновалась пустому течению жизни.
***
Он не собирался принимать бессмысленность. Надежда тусклым огоньком всё еще тихо догорала внутри, и главным Его страхом было осознание того, что однажды и этот маяк погаснет.
***
Она так и не взглянула в Его сторону. Как она могла. Вина, окутавшая игольчатым одеялом, лежала лишь на Ней.
***
Он осмелился посмотреть на Неё лишь тогда, когда она, опустошённая и увядающая, уснула. Никогда. Никогда и ни за что он не перестанет любить. Как и раньше, Он плакал, когда смотрел на Неё спящую. Плакал от счастья.
***
Она проснулась от собственного крика. В последнее время лишь крик напоминал о том, что она всё ещё существует. Ужас, обуявший её в эту ночь, был особенным, критическим. Она больше не могла сопротивляться, больше не могла отрицать. Он был нужен ей как никогда до этого. Наконец, она могла взглянуть ему лицо, попросить о помощи.
***
Из длинного разреза на горле вытекала кровь, послушно следуя законам физики. Непринуждённая, покорная кровь текла по остывающему телу, проникая в бездушные хлопковые ткани, в ожидании поскорее закрепиться, высохунуть и остаться пятнами, напоминающими о том, что когда то были жизнью.
***
Она не могла в это поверить. Он не мог, не мог бросить. Он всегда был рядом. Он не может уйти.
***
Она смотрела на Него. Смотрела, как тогда. Затем она услышала шаги. Тихие, осторожные, еле заметные шажки. И детский плач.