44. Обвинение http://proza.ru/2021/10/12/261
Выйдя из терема, Гоннар остановился на крыльце и окинул быстрым взглядом Ярлову башню. Итак, он вновь оказался в Тумаше и не сегодня так завтра встретится с Чернавой! Одна мысль о такой возможности заставила сердце биться сильнее и чаще. Он был молод и горяч, и потому почти не задумывался об опасности, нависшей над его головой. Гоннар, конечно, понимал, что конунг Межамир никогда не простит ему нанесенной обиды, что он будет мстить и не остановится, возможно, даже перед убийством. Но, с другой стороны, юный воранг полагал, что при известной осторожности и благодаря поддержке друзей (в числе которых были далеко не последние люди в этом городе) он сумеет благополучно противостоять всем проискам и интригам Межамира. В крайнем случае он с юношеской самоуверенность рассчитывал на свой меч и полагал, что сможет дать отпор подосланным убийцам, будь их хоть целая дюжина.
Поэтому Гоннар, не скрываясь и не таясь, решил отправиться на поиски девушки. Первым делом он постучал в двери башни. Открылось маленькое окошечко, и в нем показалось хмурое лицо слуги. Гоннар спросил про Чернаву. Слуга отвечал, что дочери ярла нет сейчас дома и что она, скорее всего, отправилась проведать раненых, отданных отцом под ее попечение. А как раз сегодня, в следствии битвы их число должно было заметно увеличиться.
Гоннар знал, где находится тумашский госпиталь. Выйдя за ворота детинца, он спустился с холма к его подножию. У северного склона располагалось семь больших юрт. Сюда сносили со стен тяжелораненых, нуждавшихся в постоянном наблюдении лекарей. Легкораненые в большинстве своем лечились по домам. Гоннар стал обходить, юрты, но Чернавы нигде не оказалось.
- Дочка ярла еще не приходила сегодня, - сообщил лекарь-трумлянин, к которому воранг обратился с вопросом. – Наверно, дела задержали.
Гоннар вышел на улицу, окинул взглядом крепостной холм и тут увидел Чернаву. Верхом на своем сером длинноногом жеребце она шагом спускалась по дороге, что вела от ворот детинца к подножию горы. Но Чернава была не одна. Рядом ехал Межамир. Оба о чем-то оживленно переговаривались между собой. Быстрая улыбка то и дело пробегала по лицу девушки, и конунг улыбался ей в ответ. Их кони, шагавшие рядом, то и дело касались друг друга мордами и приветливо помахивали хвостами, как хорошие знакомые. Видно, не впервой приходилось им вот так на пару совершать прогулки. За конунгом ехала небольшая свита из дюжины гридней. А за дочерью ярла две девушки-тумашки.
Сердце у Гоннара болезненно сжалось. Он почувствовал укол ревности. «А разве ты ждал чего-то другого? - с горечью спросил он себя. – Были у тебя хоть какие-то основания ожидать, что то свидание имело для нее какое-нибудь значение?» «Никаких!» - отвечал он себе. Однако не совсем искренне. Все-таки в глубине души он ожидал, что воспоминания о той встрече, такой важной для него, сохранились и в памяти Чернавы. Меньше всего Гоннар хотел видеть сейчас Межамира.
Поэтому он зашел обратно в юрту, где на расстеленных по земле рогожах и шкурах лежало и сидело с десяток раненых в последнем сражении воинов. Часть из них принадлежала к местным тумашам, но в большинстве своем то были прибывшие сегодня с обозом склавы.
Распрощавшись с конунгом, который отправился объезжать посты, Чернава вошла в юрту. Гоннар некоторое время исподволь наблюдал за девушкой. Обходя юрту, она ласково заговаривала с ранеными. Одних Чернава тотчас отправляла к лекарю на операцию, раны других осматривала, обрабатывала и перевязывала сама. Делала она это уверенно, спокойно и умело, так что бывалые воины без колебания отдавали себя в ее власть.
Наконец очередь дошла до Гоннара, сидевшего у самой стенки.
- А что с тобой, воранг? - послышался над головой ее насмешливый голос, - сидишь, отвернувшись, словно не переносишь вида крови.
- На кровь я могу смотреть спокойно, - сказал Гоннар, оборачиваясь. – Просто не хотел тебя смущать.
- Меня такими пустяками не смутить, - отвечала Чернава. – Показывай, что там у тебя. Рука?
- В общем-то пустяк. Не стоит беспокоиться.
- Показывай, раз пришел.
Гоннар сбросил кафтан и рубаху.
Чернава и одна из ее наперсниц внимательно осмотрели рану.
- Я справлюсь, - сказала девушка-тумашка.
- Ничего. Я сама, - отвечала Чернава. – Ступайте в соседнюю юрту. Я сейчас тоже приду.
Она стала обрабатывать и промывать рану.
- Я рад, что снова тебя встретил, - тихо сказал он.
- Неужели, сын Фроди? - она даже как будто удивилась его словам. – Что же тебя так обрадовало?
- Твоя близость. Или ты забыла?
- Забыла о чем? Потерпи, сейчас будет немного больно.
- О празднике Яки-Куло, - стиснув зубы, произнес Гоннар. Равнодушие (было оно деланным или подлинным он разобрать не мог) девушки выводило его из себя.
- Ах, ты об этом, - протянула Чернава. – Это было так давно, что я уже и не помню толком что там с нами такое приключилось.
- Не правда! – сказал Гоннар. – Такого забыть невозможно.
- Невозможно, воранг? У нас здесь и не такое возможно. Я забыла, и ты лучше забудь. Глядишь, голова целее будет.
- А я не хочу забывать! – упрямо произнес Гоннар.
- Но тогда ты просто глупец, - резко произнесла девушка и сердито, уже без всякой напускной веселости посмотрела ему в глаза. – Чем закончилась та встреча – ты знаешь. После этого тебе лучше было вообще навсегда забыть дорогу в Тумаш. Там за стенами среди диких кунов ты будешь в большей безопасности, чем здесь в городе. Зачем ты приехал опять?
- Я тебе уже сказал.
- А я тебе уже ответила!
Чернава закончила перевязку и поднялась.
- Мой тебе совет, - сказал она, - спрятаться в каком-нибудь доме и не показываться на глаза. Может быть, Межамир не узнает о тебе.
- Я не могу так поступить.
- Тогда я не дам за твою жизнь даже драной беличьей шкурки, - бросила Чернава и вышла из юрты.
Гоннар натянул на себя рубаху, кафтан и пошел обратно в Детинец. На душе у него было тяжело. Он вспомнил, что говорил ему о Чернаве покойны дядя Ивор. Они и прежде не раз приходили ему на память. Только он никогда не верил, что такое возможно.
«Неужели ей и в самом деле все равно, кого любить? – думал он. – Да полноте! О какой любви тут можно говорить? Это чувство ей и близко не знакомо! Душа у нее холодная, сердце жесткое. Только бы смеяться и шутить». «Но, тогда как же она бросилась спасать тебя тогда у озера?» - спрашивал внутренний голос. - Она не шутя рисковала жизнью, стараясь вытащить тебя из-под копыт жеребцов». «Ничего это не значит, - возразил он сам себе. – Чернава ведь наполовину кунка, дикарка. Мчаться во весь дух по степи, рисковать жизнью – это для нее потребность, игра. Будь на моем месте кто-нибудь другой, она бы так же бросилась его выручать». «А что же произошло тогда, на празднике Яки-Куло? Если требуется какое-либо подтверждение любви девушки, то чего же большего можно требовать?» На сердце у него полегчало, но ненадолго. «Это для тебя так, - спустя минуту думал Гоннар. – А для Чернавы все иначе. Кунки они ведь совсем не похожи на склавок или вонгларок. Они дарят свою любовь, подчиняясь минутному порыву. Отдаются телом, но не сердцем. Она же сама тогда сказала, что это была благодарность за отца. Прибавь к этому минутную досаду на конунга, каприз, увлечение игрой, любовь к риску – вот и получилось то, что получилось. А ты принял это за любовь. На самом деле никакой любви и в помине здесь не было. Я уехал, и она опять вернулась к конунгу. Раз сердце ее холодно, значит вместо чувства действует один только голый расчет. А с кем лучше быть по расчету? Конечно, с тем, кто богаче и знатнее. С конунгом, а не с простым гриднем!»
Отягощенный этими невеселыми думами Гоннар поднялся обратно на холм, прошел в ворота и вскоре столкнулся с Улебом.
- Где ты пропадаешь? – нетерпеливо крикнул ему айст. – Я тебя везде разыскиваю.
- На перевязку ходил, - сказал Гоннар. – Решил рану обработать, чтобы не было никаких воспалений. А что?
- Про Сотана слышал?
Гоннар кивнул.
- Плохо его дело.
- Думаешь, конунг послушается Сарычана?
- Да уж скорее его, чем нас с тобой или Славяты.
- Нелепость какая-то! – пожал плечами Гоннар.
- Нелепость? Это с какой стороны посмотреть.
- Неужели ты веришь в этот бред о предательстве?
- В предательство, может, и не верю, но в то, что Сотан себе на уме и всегда ведет какую-то тайную игру, об этом мы с тобой лучше других знаем. Вспомни хотя бы смерть конунга. Кто от нее выиграл, кроме кунов и Осломысла?
«Ты тоже кое-что получил», - подумал про себя Гоннар. Но в слух сказал:
- Если ты о том, что его отпустили вместе с Камосой, так этого поворота никакой интригой нельзя было добиться. Просто ему повезло.
- Здесь повезло, а во время сватовства – не повезло – так что ли? А он сам что же никаких шагов не предпринимал?
- Может, и предпринимал. Но все равно, на прямое предательство он не способен. Я в это не верю.
Улеб подумал и согласился:
- Я тоже не верю. Ладно, хватит о нем. Конунга видел?
- Мельком только.
- Он тебя узнал?
- Думаю, что нет. Да я особо и не старался попадаться ему на глаза.
- Рано или поздно он про тебя узнает.
- Узнает. Мне все равно. Или, ты думаешь, я об этом раньше не догадывался?
- Да уж, этого не миновать. А сейчас пойдем. Надо на довольствие встать у местного тиуна, чтобы нам дневной паек отпускали. Пока тебя не было, всех вновь прибывших по здешним отрядам распределили, чтобы каждый, понимаешь, свое место знал. Я тебя в свою сотню записал. Ты не против?
- В твою так в твою. Мне все равно где сражаться.
- Сегодня ночью в дозор пойдешь на южную стену. Так что после тиуна отправляйся в казарму. Я тебе там койку определил. Отоспись хорошенько, чтобы ночью носом не клевать…
46. Ночной дозор http://proza.ru/2021/10/13/723
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294