Якобсон, Аугуст Михкелевич (1904-1963) - эстонский советский писатель http://proza.ru/2021/10/22/1747
Сказки народов мира.
Эстонские сказки http://proza.ru/2021/10/22/1745
__________________________________________
ОХ-ОХ, ОХ-ОХ, БАРАНИЙ РОГ
Однажды, когда среди волчьего племени царил страшный голод, Лесной Отец разрешил самому тощему волку загрызть барана.
Волк тотчас побежал на пастбище, отозвал барана в сторонку и сказал:
— Теперь немного потерпи и не двигайся — я хочу тебя загрызть.
— Не смеешь! — ответил баран.
— Смею, братец, ты только стой смирно! — сказал волк.
— Кто тебе разрешил?
— Сам Лесной Отец разрешил!
— Да ведь я не из леса родом, мой дом в деревне.
— Ничего не значит! На съеденье ты предназначен — на съеденье ты и пойдешь!
Увидел баран, что нет никакого спасения, и принялся умолять волка жалобным голосом:
— Волчок, золотко, позволь мне пожить до осени. Видишь, я тощ и костляв, как жердь, какая тебе от такого жалкого корысть? Вот осенью другое дело: летом я постараюсь хорошенько откормиться, стану жирным и толстым.
И волк согласился: на этот раз он оставит барану жизнь, а осенью вернётся и потребует свою долю.
Волк вновь отправился к Лесному Отцу, с грустью пожаловался:
— В брюхе пусто, хотел бы поесть.
— Разве с бараном ты уже покончил? — спросил Лесной Отец.
— Нет ещё… Баран остался поправляться и жир нагуливать, — ответил волк.
— Ну, тогда ступай и съешь свинью, — сказал Лесной Отец.
Волк, подпрыгнув от радости, тотчас побежал в поле, отозвал в сторонку одну из свиней, сказал:
— Теперь, хрюшка, потерпи и не двигайся — я тебя загрызу.
— Не смеешь! — воскликнула свинья.
— Смею, — хвастливо сказал волк. — Ты только постой смирно!
— А разрешение есть?
— Есть.
— Где ты получил его?
— От самого Лесного Отца получил.
— Разрешение Лесного Отца не в счёт, я не из леса родом, мой дом в деревне.
— Ничего не значит. На съеденье ты предназначена — на съеденье ты и пойдешь.
Увидала свинья, что нет больше никакого спасения, и начала жалобно просить:
— Волчок, золотко, позволь мне пожить ещё до осени. Видишь — я костлявая и тощая, как жердь, что за толк от такой жалкой? Вот осенью совсем другое дело: нагуляю я себе жирные бока, к тому же приведу к тебе заодно целый выводок крошечных круглых поросят.
Волк думал-думал да и согласился: на этот раз он оставит свинье жизнь, а к зиме вернётся и потребует свою долю.
Вот волк и отправился в третий раз к Лесному Отцу, глубоко вздохнул, с грустью пожаловался:
— В брюхе пусто, хотелось бы поесть.
— Разве ты уже покончил со свиньёй? — спросил Лесной Отец.
— Нет ещё… Свинья будет до ранней зимы жирные бока нагуливать, — ответил волк.
— Ну, тогда ступай и съешь лошадь, — сказал Лесной Отец.
Волк тотчас примчался во весь дух на выгон, бросил взгляд на самую большую лошадь, отозвал её в сторонку, сказал:
— Подожди, меринок… Постой, меринок… Не двигайся, меринок! Я тебя сейчас загрызу.
— Не смеешь, — ответил конь.
— Смею, — сказал волк хвастливо, — только стой, братец, смирно!
— Кто тебе разрешил меня съесть? — спросил конь.
— Лесной Отец разрешил.
— Это разрешение недействительно — у меня совсем другой хозяин.
— Ничего не значит. На съеденье ты предназначен — на съеденье ты и пойдёшь.
Увидал тогда и конь: спасения нет. Собрал он всю свою хитрость и сказал:
— Ты, конечно, можешь это сделать, но пользы никакой от меня не будет. Зимой сено кончилось, пришлось есть солому с крыши. Ещё и сейчас соломинки под кожей колются. К Мартынову дню дело было бы иное: подкормлюсь несколько месяцев клевером, поем овса…
Волк подумал-подумал, взвесил всё, согласился и на этот раз: он пока оставит мерину жизнь, а к Мартынову дню вернётся и потребует свою долю.
Так-то вот привела волка путь-дорожка опять к Лесному Отцу. Серый охал и вздыхал от голода и никак не решался приступить к делу.
Наконец Лесной Отец спросил у волка:
— Ну, лесная собака, какое дело тебя опять ко мне привело?
— Голод привёл, голод! — пожаловался волк.
— Что ж, разве с лошадью уже покончено? — спросил Лесной Отец.
— Нет ещё… Лошадь осталась сил набираться к Мартынову дню, — ответил волк.
Тут Лесной Отец рассердился, нахмурил брови, указал пальцем на дверь и сказал:
— Чего же тебе ещё, ступай и ешь грибы да ягоды, пока твоя скотина не разжиреет как следует.
Не помогли ни плач волка, ни вой — Лесной Отец остался твёрд в своём решении, пришлось уйти и питаться грибами да ягодами!
Как только наступила осень, волк первым делом затрусил к свинье. Свинья как раз в картошке рылась, по пятам за ней — поросячий выводок. Волк поклонился вежливо и сказал:
— Будьте здоровеньки… Всё лето, видишь ли, жил на грибах и ягодах, пришёл вот за тобой, чтоб снова мясца отведать.
— Чудно, чудно, чудно! — радостно воскликнула свинья. — Я уж тебя жду все дни напролёт — едва хожу из-за своей толщины, да и поросятки круглые, как рождественские колбасы. Только потерпи, золотко, ещё чуточку — я спою со своими детками последнюю песенку.
Сказав это, свинья созвала поросят. Они все улеглись рядом и принялись пронзительно визжать. Услышали этот визг бабы, прибежали посмотреть. Кто вытянул волка коромыслом, кто ударил его пустым ведром, кто треснул ушатом по носу.
— Ой, ой, ой, беда, вот как люди испортили нашу дружескую встречу! — воскликнул волк и удрал с такой быстротой, что только ветер засвистал в ушах.
На следующий день волк пошёл искать барана. Искал-искал, наконец нашёл его, тот у подножья холма траву щипал. Поклонился он ещё вежливее и сказал:
— Доброго здоровьица… Жил, видишь ли, всё лето на грибах и на ягодах, пошёл вчера к свинье, чтоб мясца отведать… Но люди, скупердяи, задали трёпку и мне, и бедной свинье. Пришёл теперь за тобой.
— Вот и прекрасно, вот прекрасно! — воскликнул баран. — Я уж ждал тебя со дня на день — из-за жира двигаться не могу.
— Приступим, стало быть, к делу, — сказал волк.
— Что ж, приступим. Ты, миленький, спустись в долину и разинь свою пасть пошире, я тут пока разбегусь сверху и сразу вскочу тебе в живот. Меньше будет забот у меня, меньше хлопот и у тебя самого.
Волк послушался барана, отправился ждать в долину. Видит он: мчится во всю прыть баран, голову на грудь опустил. Разинул он хорошенько пасть, ждал-ждал, а потом получил такого здоровенного тумака, что даже дух захватило. И пошёл он, хромая, домой, рассерженный тем, что его обманули.
Семь дней волк лечил шишку, набитую ему бараном, а потом вновь пустился в путь и приплёлся на этот раз в гости к коню. Подошёл он к нему, прихрамывая, поздоровался почтительно и молвил:
— Жил я, видишь ли, всё лето на грибах и на ягодах, отправился затем к свинье, чтоб снова мясца отведать… Люди, скупые, всё наше дело расстроили. Пошёл я после этого к барану — едва жив остался. На злой обман наткнулся. Пришёл вот за тобой, лошадушка.
— Друг, дорогой друг, уж больно долго ты заставил меня скучать! — сказал конь. — Взгляни сам и заметь: даже чистый хлеб мне уже не по вкусу, настолько мне надоело ждать.
— Так, стало быть, примемся за дело, — сказал волк.
— Совершенно верно, примемся, к чему тянуть. Только вот мясо моё от тоски застыло. Потерпи, я проскачу пару кругов по двору, пока тело вновь не согреется, — объяснил конь.
— Нет, не могу, ты убежишь, — усомнился волк.
— Да, кто знает, ведь действительно может найти на меня такое настроение. А ты не давай мне убегать! — сказал конь.
— Как я могу тебе помешать — ведь твои ноги гораздо длинней моих, — ответил волк.
Конь думал-думал, да и посоветовал:
— Вцепись-ка покрепче зубами в мой хвост и скачи со мной.
Волк сделал так, как велел конь. Немало времени бегал конь по узкому двору, пока волк не устал, потом понатужился и лягнул его задней ногой по морде.
Волк сразу отпустил конский хвост, перелетел через забор и побежал в лес. Забрался в дебри, сел, прислонился спиной к дереву и принялся горько плакать.