Семья. Это слово имело очень большое значение для человека, имеющего многое в свои тридцать с небольшим лет. Михаил вышел из обычной советской семьи, получил высшее образование в одном из Московских Вузов. Но судьба забросила его в Северные края, обрекая на пожизненное пребывание. Несмотря на суровый сибирский климат, ему почти всё нравилось. Открытые дружелюбные люди, коллеги по работе, соседи относились к нему добродушно и с пониманием. Им импонировало то, что человек с такой профессией и столичным происхождением, променял свой уютный мир и привычное место работы, на жизнь в условиях вечной мерзлоты и неудобства, связанные с изменением статуса. Из столичного лощёного холостяка он превратился в мужа и главу семейства обычной Ирийской девушки. Мать Нюры, Елизавета вторично вышла замуж, познакомившись с ним в Ирийском аэропорту. Лиза и Михаил ожидали свой рейс, когда объявили о задержке. Михаил возвращался из командировки в Москву, а Лиза напротив собиралась посетить столицу, в качестве участника международного медицинского симпозиума, в котором освещали проблемы, связанные с психологией в медицинской сфере.
Коротая время, они разговорились, возникла симпатия, которая переросла в нечто большее. Судя по тому, что Михаила не напугал даже тот факт, что у Лизы уже была дочь от первого брака, он был серьёзно увлечён девушкой. Как юный мальчишка, он бросил всё и спустя некоторое время поселился в Ирийске, вместе со своей возлюбленной и его дочерью в старом деревянном доме, построенном в 19 веке. Квартира Лизы находилась на первом этаже двухэтажного барака. По ночам на кухне ползали омерзительные тараканы, забираясь в хлебницу, в стоящие стопкой на столе вымытые стаканы и тарелки, и просто снующие по стенам, потолку и полу. Такого количества прусаков Михаил не видел никогда в своей жизни. Из последней командировки Михаил привёз мелок «Машенька» и обмазал им все углы и плинтуса помещения. После этой нехитрой процедуры жить стало немного приятнее, так как тараканы исчезли. Но появилась другая напасть. Раньше он боялся спать из страха, что какой-нибудь зазевавшийся таракашка свалится ему на голову во время сна, а теперь ему не давали уснуть странные звуки и шорохи в гостиной. Он долго не мог понять причины их возникновения, но зайдя среди ночи в зал, он увидел череп, который сам же привёз из той, последней командировки в Ирийск и впоследствии забрал его с собой.
Зачем ему понадобился светильник в виде черепа, он теперь и сам не мог вспомнить, но в тот момент, когда он увидел его на блошином рынке у одного коммерсанта, буквально сошёл с ума. Такого точно ни у кого нет. Череп был изящно отполирован, вместо глазниц вставлены лампочки, изливающие необычный цвет, а с примесью серебристого налёта. В темноте, когда светильник включался, не создавалось впечатления того, что в комнате стоит череп на постаменте, просто круглый шарик, изливающий свет.
Зайдя в комнату, Михаил поймал себя на мысли, что присутствует будто не в своей квартире. Посреди комнаты стоял большой круглый стол, посередине которого находился канделябр со свечами. Мягкий свет отражался в зеркалах, развешенных по боковым от дверей стенам, и играл бликами по стёклам окон. В темноте трудно было разглядеть остальную мебель, но отчётливо виднелся старинный комод на изогнутых ножках и кресла, больше похожие на мини-диваны с подушечками. В креслах, утопая пышными юбками, сидела дама лет сорока, и седовласый мужчина с трубкой в руках. Они неспешно беседовали, бросая друг на друга печальные взгляды. Судя по всему, их объединяло какое-то одно общее горе. Во всяком случае первое впечатление было именно таким. За столом несколько мужчин играли в карты, потягивая временами вино из высоких красивых бокалов. Михаил попытался сдвинуться с места, в надежде сбежать и побыстрее вон, но ноги буквально приросли. Он так и стоял в дверях комнаты до рассвета и слушал разговоры, смысла которых впоследствии не мог вспомнить. Лишь иногда, в процессе жизни, в его подсознание просачивались сюжеты и образы той ночи. Когда он очнулся утром, то первое, что он увидел – это светильник, стоящий в центре комнаты на металлической подставке, торчащей как бельмо посреди маленького журнального столика. Раньше этот светильник не вызывал у Михаила никаких эмоций, но теперь, после ночного бдения первое, что он сделал, схватил светильник и отнёс его в подвал. Там он долго не мог определиться куда бы его затолкать, когда услышал голос жены сверху. Она звала его завтракать, и Михаил засунул череп в первый попавшийся сундук, на долго забыв о нём, как о страшном сне. После он иногда вспоминал о светильнике, но выкинуть рука не поднималась.
- Папа, ты дома? – спросила прибежавшая со школы Нюра.
- Да, дома, - раздражённо ответил Михаил своей названной дочери, которую никогда не любил. Свои, общие дети у них с женой так и не появились несмотря на то, что по многочисленным обследованиям, оба находились в здоровом детородном возрасте.
- Пап, а когда мама приедет?
- Завтра должна, иди раздевайся, есть будем.
- Я не хочу пока, попозже поем.
- Не хочешь, как хочешь.
Нюра прошла в свою комнату, стянула с себя школьную форму, оставшись в бюстгальтере и колготах. Для своих пятнадцати лет, девушка выглядела сложившейся и фигурой, да и лицом была хороша. Чёрные волосы обрамляли лицо мелкими завитушками, спускаясь по плечам до лопаток, образуя ореол из светящихся на свету волосков. Она оглянулась в поисках халата и столкнулась со взглядом заглянувшего в комнату отца. От неожиданности и стыда вспыхнула, закрывая грудь руками. Михаил, выругавшись, - Дверь надо закрывать, - вышел. Сел за стол, но еда не вызывала аппетита. Готовить он сам не умел, поэтому в отсутствии жены приходилось питаться полуфабрикатами, купленными в магазине. Грудь девочки не давала покоя, настолько женственных форм он давно не видел, а округлости Нюрки буквально выпирали наружу.
Пытаясь избавиться от наваждения, налил себе полстакана водки и залпом выпил. Но спиртное в этот раз не подействовало. Чувствуя возбуждение, взял сигареты и выскочил на улицу. До вечера он пытался бороться со своим состоянием, но к вечеру Нюра забежала на кухню перекусить. Он смотрел на неё, в наброшенном халатике она выглядела по-домашнему, но воображение рисовало Михаилу сцены обладания девушкой. Она, будто понимая, не стала задерживаться и отправилась в свою комнату с кружкой чая. Михаил прикончил бутылку и лёг спать, в надежде забыться.
Среди ночи услышал голос, сверлящий мозг: - A tuo lare incipe — (начинай со своего дома), что означали эти слова, он не понимал, но ему стало жутко. Чувствуя себя молоденьким испуганным юнцом, рванул в комнату Нюры, посмотреть всё ли с ней хорошо, но та спокойно спала и казалась такой беззащитной и нежной. Кудряшки, разметавшись по подушке и прикрывая лицо, создавали ангельский образ. Но чем дольше Михаил смотрел, тем страшнее ему становилось. И вот уже не разметавшиеся завитки волос, а чёрные змеи копошатся вокруг прелестного личика. Борясь с наваждением, Михаил подошёл ближе, чтобы убрать волоски с лица девушки. Она открыла глаза.
- Слим, ты снова пришёл! Где ты был так долго? Я ждала тебя, - лепетала полусонная девушка, хватая его за руку. Михаил, в оцепенении, не зная, как вести себя, присел на краю кровати, потряхивая головой и пытаясь отогнать, толи опьянение, толи остатки сна. Он поглаживал руки девочки, внушая себе, что всё делает правильно, что просто успокаивает её. Грудь девушки призывно вздымалась, глаза горели и опьянённый наваждением, Михаил блуждал руками по зыбучим пескам, утопая пальцами в ложбинах вулканизирующих сопок. Сознание отошло на задний план, мужское начало пробиваясь сквозь оковы запретов, требовало грубого вторжения в неизведанные глубины трепетного создания. Падая в омут горячего источника, он услышал раскаты грома, взрывающего дно преисподней. Испуганные и искажённые болью глаза девушки он увидел всего на миг. Миг освобождения от условностей и миг на пути в ад собственного естества.
Просыпаться не хотелось. Ощущение гадливости, драматургии и ужаса происходящего, сменили страх и беспокойство, а после и раздражение, направленного в отношении своей падчерицы. Как объяснить жене, которая вот-вот приедет, всё то, что не должно было произойти ни при каких обстоятельствах? Как смотреть в глаза девочки, которую вырастил и считал своей дочерью? Истерзанный вопросами, на которые не было, да и не могло быть ответов, он поспешно собрался и уехал в очередную командировку. Но зло, выпущенное наружу, обрело форму и свежее дыхание.
http://proza.ru/2021/11/10/195