ГЛАВА 5. Тристан.
Кристалл был, конечно же, поражён тем, что мы (хоть и с не большим опозданием) приехали, да ещё и «с товаром». Все «выяснения» свелись к диалогу взглядов. Лично я для себя поняла почти всё. В тот момент я увидела его слабое место. Этим местом оказалось его сердце – он был настолько привязан ко мне, что не смог бы даже на словах причинить боль. Только так, как он поступил – за спиной, через кого-то. А в моих глазах он должен был прочитать отвагу, силу и твёрдую уверенность в выбранном курсе – я не готова была сдаваться, и скорее лично перерезала бы ему горло, чем пошла бы у него на поводу. В моих глазах был открытый вызов.
Вслух мы это так и не обсудили…
Когда мы остались вдвоём, он попросил что-нибудь сыграть.
Меня не сильно тянуло на музицирование, и немного попев, я отошла от рояля к окну.
- Не уезжай больше, - вдруг попросил он.
- Почему? – я удивилась.
- Я так скучаю, - совсем неожиданно ответил он. – «Прости, небесное созданье, что я нарушил твой покой. Прости, но страстного не отвергай признанья, не отвергай с тоской…», «…я люблю тебя, я люблю тебя, как одна душа поэта только любит…»
- Пожалуйста, не надо! – взмолилась я, зная, что он может цитировать часами (и не просто цитировать, а именно те произведения, в которых Ники признавался мне в любви, пусть и в образе – но это были его признания!).
- Согласен, слова здесь излишне, - Граф подошёл ко мне и опустился на колени, обняв мои ноги. – Богиня! Ангел!
- Кристалл! – умоляюще попросила я.
- Не говори ни слова, - он поднялся и закрыл мне рот поцелуем.
- Кристалл! – более взволнованно попросила я, когда он перешёл на мою шею.
- Ни слова, о друг мой… - прошептал он, снова поцеловав мои губы.
«Боже! Что мне делать?!» - в который уже раз спрашивала себя я. Я снова попала в замкнутый круг, выхода из которого я не видела.
…- Я всё равно тебя не отпущу, - сказал мне утром Кристалл. Вообще, это был едва ли не первый раз, когда он провёл утро со мной.
Я с вопросом посмотрела на него.
- Хватит, наездилась уже! Утешила своё самолюбие, удовлетворила капризы – и достаточно геройства!
- Ты же знаешь – мне нужны деньги, чтобы уехать, - непонимающе пояснила я.
- Туда я тебя тоже не отпущу. Я не могу взять на себя такую ответственность – ты мне слишком дорога.
- В тебе говорит здоровый человеческий эгоизм. Но я Артист! Я профессионал! Мне нужна публика, их энергетика, точно так же, как и я нужна им! Сколько бы раз я не уходила со сцены, я всегда туда возвращалась именно потому, что не могу без этого жить! Искусство – это единственный смысл моей жизни!
- А смысл моей жизни – это ты, - спокойно возразил он.
- А со мной и будет всё хорошо, но только если я выберусь отсюда! Тебе нужен мой образ – а он может жить лишь на сцене.
- Понимаешь, если бы я был уверен, что с тобой будет всё хорошо, что ты будешь жить не хуже, чем в Москве… Но сейчас ты ведь можешь просто пропасть, во всех смыслах. Ты хочешь уехать в неизвестность, и никто не знает, что тебя там будет ждать, и сможешь ли ты с этим справиться, - пояснил он.
- Я польщена и тронута твоей заботой! Но вся моя жизнь – это риск и авантюра. На что я рассчитывала, приехав в Москву? Какую перспективу я могла видеть, ночуя на вокзалах? А что было дальше, ты знаешь. Я живу на удачу. Всё, что требуется от меня – честно выполнять свои обязанности, работать, оставаться верной и преданной Искусству и моему зрителю. А если при этом мне ещё удаётся жить более-менее в ладах с совестью – то это вообще высшее счастье. Риск – это мой стиль жизни. И я очень тебя прошу – не мешай мне, не вставай у меня на пути.
- Я не знаю, что мне делать, - вздохнул Кристалл. - Ты меня убиваешь. Отпустить тебя – всё равно, что бросить в бездну неизвестности и жестокости современного мира; оставить – смотреть, как ты чахнешь и чувствовать каждой клеточкой твоё проклятье за то, что я не дал тебе реализоваться. Даже не знаю, какое из этих двух зол меньшее…
- Первое. Во-первых, я не смогу тебя ни в чём обвинить; а во-вторых, ты не будешь видеть, как я умираю, - твёрдо ответила я.
- Но есть ещё одна причина, по которой я не могу тебя отпустить. Сейчас, по крайней мере.
- А именно? – я удивилась.
- Ты, прожив со мной больше года, знаешь достаточно о моих делах и моём … состоянии. Ты знаешь, насколько я богат, и насколько одинок. Мне некому это всё оставить.
- И? – я боялась понять его правильно.
- Я хочу, чтобы ты родила мне наследника, - закончил он свою мысль.
- Нет! – воскликнула в сердцах я. – Только не это! Умоляю! Ты хочешь, чтобы я ещё год просидела в этом заточении, а потом, родив, бросила ребёнка? Ты хочешь добить меня окончательно?
- Ну, троих-то ты уже бросила… - как бы между прочим заметил он.
- Значит, можно и четвёртого бросить?
- Он ни в чём не будет нуждаться. Если ты не будешь его воспитывать, тебе будет легче…
- Ты не понимаешь! А вынашивать девять месяцев, а рожать? Мало того, насколько это мучительно, так за это время ещё и к ребёнку ведь привязываешься! Нет, я умоляю – не мучай меня так! – из последних сил взмолилась я.
- Я прошу, я молю! – он встал возле меня на колени. – «Pietа ti prenda» - прошептал он.
Это меня добило. Эти слова в своё время вытащили Сашу с того света – для меня это было больше, чем просто цитата…
…Двадцатого января у меня родился сын…
Через месяц я выехала из страны, оставив Тристана (я имела неосторожность так назвать сына) Графу и смутно надеясь когда-либо его увидеть…
…Несколько лет моего «заточенья» подошли к концу. Я вырвалась на свободу.
Что я имела? Много денег. Двенадцать программ для сольных фортепианных концертов, пятнадцать новых оперных партий, около сотни выученных партитур, десять языков, четыре сочинённые оперы, пять симфоний и пару десятков произведений малых форм.
С совестью я разобралась быстро – заставила её замолчать (лет на тринадцать…).
…Об Игоре с того рейса больше никто ничего не слышал…
Передо мной оказалось то, что я ценила больше всего – Свобода! Что за ней стояло, я не знала, но я была готова ко всему! Пусть ошибки – но мои, пусть валуны – но мои.
Ведь это моя жизнь! Моя новая жизнь!..
продолжение: http://proza.ru/2021/12/01/1914