Предыдущая страница http://proza.ru/2021/12/02/1165
Путятин разрешил Унковскому следовать в Петербург. Такое же разрешение получил и Гончаров, который был очень рад, что для него окончилось это плавание. Видимо, как секретарь, он большой ценности для адмирала не представлял. С его обязанностями между делом прекрасно справлялся Посьет.
Возвращаясь через Сибирь, Гончаров проезжал вдоль поселений на реке Мае, созданных по приказу Муравьёва в 1852 году.
Иван Александрович в своих записках «Фрегат «Паллада» восторженно написал, что этим селениям уготована цветущая будущность, особенно, когда разовьётся пароходство по реке и там закипит жизнь.
Слова классика русской литературы звучали как издевательство по отношению к несчастным крестьянским семействам, принудительно поселенным на берега приполярной реки.
Какой расцвет Гончаров умудрился увидеть в пустынных местах, скованных морозом десять месяцев в году и в вечной мерзлоте, было известно только ему одному.
Видимо, уж очень хотел угодить большому начальству.
Немногих выживших переселенцев в шестидесятых годах перевели в Южно-Уссурийский край, а на берегах реки Маи остались только старые погосты с покосившимися крестами.
Всех матросов, списанных с «Дианы», а также больных и «неспособных» с «Паллады» - всего набралось двести пятьдесят человек - распределили по постам Амурской экспедиции.
Пристань, которую построили для выгрузки артиллерии с «Паллады», разрушили штормы, поэтому орудия оставили на мысе Лазарева в 75 милях от Николаевского поста.
Муравьёв планировал использовать орудия с «Паллады» для батарей в устье реки. 4 бомбических орудия установили на «Диану», взамен оставили 4 пушки с нижнего дека (артиллерийской палубы – прим. автора).
Отведя «Палладу» в Императорскую гавань, Путятин на «Диане» отправился в Японию для продолжения переговоров, чтобы решить главный вопрос: заключение договора с японским правительством.
Это было крайне рискованное предприятие, учитывая присутствие на востоке английской и французской эскадр.
В 1854 году происходили и героические, и трагические события на крайнем востоке России. Мы ещё вернёмся к «Диане», а пока посмотрим, что происходило на Камчатке.
В конце мая командир 20-пушечного корвета «Оливуца» капитан-лейтенант Николай Николаевич Назимов доставил камчатскому губернатору генерал-майору Василю Степановичу Завойко копию приказа Путятина от 26 февраля командирам судов, в котором говорилось о скором разрыве с Англией и Францией.
Командирам предписывалось привести суда в боевую готовность. Завойко немедленно отдал свой приказ, взяв за основу адмиральский и добавив несколько собственных патриотических фраз.
20-го июня он обратился с воззванием к жителям города. Военным и чиновникам было приказано явиться в штаб, а остальным жителям записаться в списки ополчения у полицмейстера.
Всё мужское население вооружили казёнными ружьями и снабдили патронами. Завойко распорядился при появлении неприятеля всех женщин и детей укрыть в окрестных деревнях и на хуторах.
Помимо официальных документов, Назимов доложил Василию Степановичу о сведениях, полученных им от американского китобоя, которого «Оливуца» встретила у входа в Татарский пролив.
Американское судно следовало из Новой Зеландии и заходило на Гавайские острова. Капитан китобоя передал Назимову, что 28 января восемь английских и французских судов покинули Гонолулу и направились в Сан-Франциско, откуда собираются следовать в Петропавловск.
Командир фрегата «Аврора» получил предписание следовать в Декастри в отряд Путятина. Но из-за больной команды выполнить приказ не мог. Поэтому Завойко распорядился немедленно отправить вместо фрегата корвет «Оливуца», что и было исполнено.
У командира «Авроры» имелось поручение передать опечатанный сургучными печатями парусиновый мешок, в котором находились 10 тысяч полуимпериалов (пятирублёвых монет из золота 88-й пробы – прим. автора) генерал-губернатору Восточной Сибири Муравьёву.
Деньги получил командир корвета. 30 июня корвет «Оливуца» прибыл в залив и бросил якорь у Александровского поста. Доставить мешок с золотом генерал-губернатору Назимов поручил мичману Петру Леонтьевичу Овсянкину.
Со свои драгоценным грузом он перешёл на шхуну «Восток», которая доставила его к мысу Лазарева, где стояли фрегаты «Диана» и «Паллада». Мичман доложил о своём прибытии вице-адмиралу Путятину и передал ему пакет с донесениями от Завойко.
Когда мичман сообщил о деньгах, которые должен доставить Муравьёву, адмирал назначил ему в качестве сопровождающего капитан-лейтенанта Константина Николаевича Посьета. На шхуне «Восток» из-за многочисленных мелей они продвигались крайне медленно.
Тогда Посьет предложил, чтобы не терять время попусту, отправиться вместе с ним на гичке к Николаевскому посту. Так и сделали. В пути их застала ночь. Ночевали они вместе с сопровождавшими их матросами под открытым небом.
С рассветом тронулись в путь. В Николаевске Посьет отправился по своим делам, а Овсянкин – в штаб генерал-губернатора.
Когда Муравьёв после подробного расспроса мичмана о делах в Петропавловске и ознакомлении с присланными ему донесениями узнал, что мичман также привёз золото, и оно в данный момент находится в шлюпке под охраной только гребцов, то генерал просто лишился дара речи.
Придя в себя, генерал-губернатор приказал немедленно сдать драгоценный мешок заведующему походной канцелярией чиновнику по особым поручениям Александру Илларионовичу Бибикову.
Хорошо, что у мичмана хватило ума держать язык за зубами, что находится в его тяжеленном багаже. В тот же день после обеда у Муравьёва офицера отправили в обратный путь с документами для Завойко и командира «Оливуцы».
14 июля к Завойко пришёл американский консул и сообщил ему, что он получил известие из Европы от 10 апреля. В письме говорилось, что между Россией, Англией и Францией началась война.
Из Англии на Камчатку направили винтовой фрегат и отряд французских судов под общим командованием. Из Гонолулу на американском бриге «Noble» передали Завойко шесть экземпляров прокламаций о нейтралитете Гавайских островов, подписанных королём Камеамеа III, и частное письмо.
Письмо было от Виллие, министра иностранных дел Гавайского королевства и брата российского придворного врача. В нём Виллие информировал, что фрегат «Диана» вышел из Гонолулу 10 мая в неизвестном направлении. Кроме того, он прислал последний номер газеты «Polinesial».
Завойко организовал наблюдение за подходами к Петропавловску, дежурство в порту и на батареях. Собственно говоря, это были не батареи, а подготовленные места для них, на которые указал генерал-губернатор Муравьёв во время пребывания в Петропавловске.
Орудия обещали прислать с Амура. Воинство у Завойко собралось разношерстное: моряки, немного казаков, мастеровые, писари, престарелые военные инвалиды, гражданские чиновники, жители окрестных сёл и коренные камчадалы, но он надеялся на подкрепление, обещанное генерал-губернатором.
Продолжение http://proza.ru/2021/12/04/1054