ГОРГОНА МЕДУЗА
РОМАН
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В НОГАЙСКЕ
ГЛАВА 2
ГОРГОНАВТЫ
В Бердянск путешественники приехали глубокой ночью. Им пришлось ночевать на неудобных вокзальных скамейках, ожидая транспорта в Ногайск. Утром за ними пришла машина Коряги – серая «Победа», забрызганная грязью. Молчаливый шофёр помог журналистам погрузиться в автомобиль. Около восьми утра они приехали в Ногайск. Ехать пришлось по просёлочной дороге, которую только условно можно было назвать дорогой. Грант заявил, что эта поездка напоминает ему африканские сафари, того и гляди в степи покажутся жирафы с носорогами, но на провокационную реплику британца никто не отреагировал. Марек с интересом разглядывал окрестности, Кичманов дремал, а водитель Коряги молча выруливал из очередной колдобины.
Ногайск был типичным приморским посёлком городского типа, в котором жили и работали советские трудящиеся. Основная их часть проживала в бараках и трудилась на местном предприятии - крупной перерабатывающей фабрике, которая носила гордое название «Азовскот». Совхоз имени Жюля Верна находился на отшибе Ногайска, у самого синего моря. Первое, что поразило в ногайском совхозе Гранта и Тарека – это радио. Местная радиорубка работала с семи утра до восьми вечера, передавая бодрые песни, концерты по заявкам трудящихся и репортажи с сухопутных и морских полей. Следующее сильное впечатление от совхоза им.Жюля Верна – постоянная вонь, которую доносил со стороны моря дневной бриз. Неужели так пахнет йод? – такой вопрос вертелся в голове у Марека, который раньше ещё никогда не бывал на море.
Под бодрые звуки рязанских частушек, лившихся из репродукторов, приезжих встретил сам Яков Степанович Коряга. На пиджаке Героя Социалистического труда светилась золотая медаль «Серп и молот». Сегодня ночью директору снова приснился кошмар с членами Президиума ЦК КПСС и медузами, однако он твёрдо решил не обращать на эти провокационные сны никакого внимания. Мракобесие долой, - думал Коряга, - нам надо коммунизм строить!
Рядом с Корягой стояли двое: пожилой гражданин в плаще и кепке и молодая смазливая дама в ватнике и зелёном платочке. Это были секретарь совхозной партийной организации Глеб Панфилович Жук, и старший зоотехник совхоза Ангелина Андреевна Панченко.
Коряга радостно приветствовал журналистов:
- Здоровеньки булы, товарищи! Как доехали? Не утомил вас мой шофёр своими разговорами? – пошутил директор, - Андрюха у нас знатный балабол!
Присутствующие совхозники рассмеялись. Коряга подмигнул в сторону шофёра, который возился во внутренностях «Победы» и, казалось, не обращал на этот балаган никакого внимания.
- Ну, идёмте, идёмте, товарищи, - поторопил Коряга, - щас поселим вас в гостинице, угоститесь «Морскоте», а потом устроим вам экскурсию на наши медузьи фермы. Вот где красота, скажу я вам! Никита Сергеевич мне говорил на Съезде: ты, Коряга, не дрейфь! Выручим, если что! И я верю товарищу Хрущёву, уж он-то выручит!
Их поселили в большом трёхэтажном деревянном здании. Гостиница «Советская номура» была построена буквально несколько месяцев назад специально для иностранных и других важных гостей. Совхоз постоянно посещали делегации из разных уголков Советского Союза, а также из стран соцлагеря. Грант стал первым представителем страны капитала, приехавшим сюда.
Журналистам выделили три одноместных номера: Гранту и Мареку на втором, а Кичманову – на первом этажах. Обстановка номеров приближалась к спартанской, здесь размещались: кровать с панцирной сеткой, тумбочка, стул, вешалка и столик, на котором стоял графин с водой. На каждом этаже имелся совмещённый санузел, который, впрочем, не работал, поскольку с водой посёлок Ногайск и его хозяйства испытывали большие трудности.
- Товарищи журналисты, - обратилась к гостям Ангелина Панченко, - это ваши комнаты. Туалет во дворе, умывальник – в столовой. Вода привозная, воду нужно экономить. Располагайтесь, готовьтесь к завтраку. Кушаем мы в столовой «Морскот».
- Товарищ Ангелина, - обратился к ней Грант, закурив сигарету,- нам бы хотелось кое-чего купить…
- Магазинов здесь нет! – отрезала Панченко, - магазины в Ногайске или в Бердянске. Да и зачем вам магазин, товарищи?
- Действительно, зачем вам магазины, мистер Грант? – Кичманов, наконец, проснулся. Он вытащил беломорину и закурил, после чего швырнул спичку на пол, - вы прекрасно покушаете в «Морскоте». Завтрак, обед и ужин нам обеспечены, дорогая Ангелина Андреевна?
- Во-первых, я вам не дорогая. Во-вторых, курить здесь опасно – гостиница деревянная, а пожарной команды у нас нет. Пока из Ногайска доедут пожарники – от вас одни косточки останутся… Ну, а в-третьих, для вас, как для уважаемых гостей, мы выписали и полдник. Поэтому кушать в нашей замечательной столовой вы будете целых четыре раза в сутки! Вчера у нас был мясной день, а сегодня началась морская кулинарная шестидневка. В «Морскоте» очень вкусно готовят блюда из медуз, водорослей и других морских продуктов. Пальчики оближешь, - товарищ Панченко ослепительно улыбнулась.
- Где вы теперь… - пропел Кичманов, - кто вам оближет пальцы? Куда уплыл ваш медузёнок, мля?
Грант улыбнулся, Марек нахмурился, а Жук и Панченко побледнели. Главный совхозный партиец сделал большие глаза и произнёс:
- Товарищ журналист, нам с вами нужно побеседовать!
- Уже? – расхохотался Кичманов.
- Да, уже! – холодно отрезал Жук.
- Друзья, товарищи! – Коряга был настроен благодушно, - не скандальте, ради бога! Всё ж хорошо! Товарищ Жук, пойдёмте, посмотрим показатели приплода медуз. Только что сообщили, что Бараболя снова вырвался вперёд.
- Бараболя? – удивился Жук, - вот молодец!
Директор и партиец кивнули гостям, и вышли из гостиницы. Скандал был замят, не успев разгореться. Журналисты оставили вещи в своих номерах, которые почему-то не запирались на ключ и направились в «Морскот». Журналистов сопровождала товарищ Панченко. По пути в столовую гости совхоза выразили острое желание пойти на морской берег, подышать йодом. «Советская номура» находилась почти на краю обрыва, где внизу плескалось Азовское море. К морю вели ступеньки, вырубленные в глинистом грунте. Журналисты и зоотехник спустились на берег, который был завален дохлыми медузами. Здесь лежали сотни тысяч или даже миллионы слизистых морских тварей. Море уже не вмещало их и вышвыривало на сушу, где они гнили и разлагались, испуская неимоверную вонь.
- Ну, что, Марек, - подмигнул чехословаку Кичманов, - подышали йодом? Дышите глубже, запах разлагающихся медуз, говорят, полезен!
Марек смотрел на медузье кладбище широко раскрытыми глазами. Грант предложил коллеге сигарету, чтобы не так сильно воняло. Марек отказался курить и заткнул нос двумя пальцами. Грант и Кичманов закурили, каждый своё курево.
Зоотехник Панченко решила пояснить кое-что журналистам:
- Не обращайте внимания, уважаемые гости, на эту картину. Перед вами – последствия сезонного мора диких медуз. Культивированные медузы не выбрасываются на берег.
Кичманов швырнул окурок в море и съязвил:
- Конечно, ведь они - социалистические медузы с повышенной сознательностью!
Зоотехник Панченко промолчала, но поспешила увести гостей в «Морскот». Гости не сопротивлялись, они радостно сбежали с медузьего кладбища.
Коряга и Жук стояли у входа в столовую и что-то оживлённо обсуждали, тыча пальцами в бумаги. «Морскот» находился метрах в трёхстах от «Советской номуры». Журналисты с любопытством оглядывались, рассматривая местные достопримечательности: совхозную Доску Почёта, плакаты с изображением медуз и другой морской скотины, высокохудожественную схему разделки медузы, а также небольшой бюст Ленина, который торчал у входа в здание дирекции.
Усевшись за столом, на котором были расставлены всевозможные блюда, гости и хозяева принялись трапезничать. Сегодня посетителям столовой предлагались отбивные из медуз, салат из морской капусты и новинка сезона – сушёные морские пиявки. Запивали всю эту кулинарную красоту спиртным напитком «Нептун» (нечто тридцатиградусное, в бутылке для красоты плавает фиолетовая медуза), а также местным чаем, приготовленным из листьев прибрежной осоки. Речь держал Коряга:
- Товарищи! Позвольте мне поднять этот стакан и сказать свой тост. Я очень рад приезду в наш совхоз таких замечательных гостей. Товарищ Грант – наш первый гость из капстраны. Товарищ Тарек – ведущий чехословацкий журналист в области медузоводства. Товарищ Кичманов – тут все знают ваши чудесные репортажи из разных уголков нашей необъятной Родины. Я хочу выпить за нашего великого руководителя, который ведёт страну и весь народ по тернистым дорогам к светлому коммунистическому будущему! Я пью за дорогого Никиту Сергеевича Хрущёва, нашего партийного вождя!
Совместный завтрак продолжался около получаса, после чего Жук и Коряга покинули гостей, оставив их на старшего зоотехника. Поковырявшись в тарелках, гости встали из-за стола с немалым чувством голода. Даже Марек, который в Москве с показным удовольствием поедал медуз и хомяков, здесь начал привередничать.
- Что, коллега, - закуривая, шепнул ему Грант, - щи да каша пища наша? Я смотрю, вы почти ничего не ели. Если так дело пойдёт и дальше, отощаете здесь. Приедете в Прагу, мама вас не узнает!
- Вам всё лишь бы шутить, Джозеф, - так же тихо ответил Марек, - я не понимаю, как они всё это съедают? Это же в принципе несъедобно! В Москве медузы были гораздо вкуснее! Наверное, их здесь просто не умеют готовить.
Кичманов тоже вышел из «Морскота» голодным. Он закурил «Беломор» и попытался угостить папироской Ангелину Андреевну. Однако она гордо отказалась от угощения московского гостя.
- Я не курю, товарищ Кичманов. И вам не советую. Ну, что, дорогие гости, - обратилась Панченко к журналистам, - покушали? Уж чем богаты, тем и рады. Разносолов у нас нет, извиняйте. Как вам сушёные морские пиявки, товарищи? Это блюдо придумали в нашем совхозе, - гордо заявила она.
- Небось, это вы рецептик сочинили, товарищ Панченко? – спросил Кичманов.
- Вы угадали, Павел Семёнович, пиявки – это моё предложение. Я не сказала раньше об этом только из скромности, - зарделась Ангелина Андреевна, - ну, что же, начнём экскурсию по нашему совхозу. Вы готовы?
- Всегда готовы! – выпалил Кичманов, отдав пионерский салют.
Тут рассмеялись все, даже Марек и сама товарищ Панченко, которая на какое-то время превратилась в экскурсовода.
- Товарищ Панченко, - вспомнил Марек, - я должен вернуться в отель за фотоаппаратом.
Грант поддержал коллегу:
- Да, действительно, не будем терять времени. Первые впечатления и фотоснимки – самые сильные и запоминающиеся.
Кичманов закурил ещё одну беломорину:
- А у меня, коллеги, другой принцип. Я сначала присматриваюсь к объектам для съёмок, а уж фотографирую позже. Впрочем, я всегда смогу воспользоваться вашими камерами, друзья мои, не так ли?
- Нашими камерами? – переспросил Грант, - всегда пожалуйста, Павел! Но только в советской тюрьме, - последние слова журналист произнёс вполголоса, Кичманов и Панченко этой шутки не расслышали.
Чехословак и британец направились в «Советскую номуру». Московский зоотехник и ногайский зоотехник остались одни. Казалось бы, наступило самое время Пал Семёнычу подкатиться к Ангелине, однако говорили они совсем о другом. С более чем серьёзным лицом Кичманов обратился к товарищу Панченко:
- Лина, тебе привет от шефа, - Кичманов передал ей бумагу с шифрованным посланием, - ознакомься вечерком. Если коротко – начинаем в ночь на седьмое.
- Жертвы? – спросила Лина.
- Да, - коротко ответил Кичманов.
- Сколько?
- Как получится. Думаю, человек десять-двадцать для начала.
Лина вздохнула:
- Жаль. Я привыкла к этим людям. Они в основном хорошие, хотя и глупые.
- Нам всем жаль. Но нам всем надоели эти сраные морские сопли, эти хомяки, кроты, черви… Над нами весь мир ржёт! Мы – великая страна, а из нас делают посмешище!
- Вы правы, Павел Семёнович, - снова вздохнула Лина.
- Как настроение у людей? – спросил Кичманов.
- Все обозлены. Ситуация на грани взрыва. Не хватает малейшей искры.
- Вот и хорошо. Искра будет, если мы с вами постараемся. А из искры обязательно возгорится пламя. Решение принято, отступать поздно, да и некуда, - Кичманов увидел возвращавшихся коллег, - они уже идут. Кстати, эти два щелкопёра, сами того не зная, могут сыграть в нашем представлении важную роль.
Пал Семёныч громко рассмеялся и попробовал обнять товарища Панченко, за что получил пощёчину.
Грант и Марек видели сценку с пощёчиной, она произвела на них большое впечатление. Щека Кичманова горела, ладонь Ангелины Андреевны тоже. Товарищ Панченко, как ни в чём не бывало, обратилась к гостям:
- А сейчас, товарищи, мы начнём нашу увлекательную экскурсию.
Ангелина Андреевна и журналисты направились в бригаду Дмитрия Фёдоровича Бараболи, одного из лучших бригадиров-медузоводов совхоза имени Жюля Верна. Идти им предстояло около полутора километров, совхоз Коряги занимал довольно большую площадь, как на суше, так и на море. Они шли мимо безликих строений неясного назначения. Асфальта здесь в принципе не было, путешественники передвигались по песку, утрамбованному ногами местных жителей и грузовиками, перевозившими медуз. Внизу под обрывом плескалось мелководное Азовское море, откуда дул довольно прохладный бриз, насыщенный запахами дохлых медуз. Грант и Марек иногда останавливались, чтобы сделать интересный снимок. Чехословака интересовали совхозные здания, грузовики, проезжающие взад-вперёд. Британец больше обращал внимание на медузье кладбище и общую неустроенность советского хозяйства имени Ж.Верна.
Экскурсия приближалась к циклопическим постройкам, которые нелепо возвышались на обрывистом морском берегу. Впоследствии оказалось, что это и есть знаменитые перерабатывающие цеха совхоза им. Жюля Верна.
По дороге товарищ Панченко рассказала вкратце о достижениях Ногайска и своего совхоза:
- Наше хозяйство было образовано из убыточного совхоза «Ударники моря» летом прошлого года. Благодаря невиданным организаторским способностям товарища Коряги, мы добились больших успехов в деле медузизации, разведения и вылова морской скотины. Наши медузоводы ежемесячно сдают государству около 500 тысяч килограмм морских продуктов. Мы выращиваем медуз в Азовском, а вылавливаем их ещё и в Чёрном море. Основные фонды нашего хозяйства составляют 925 тысяч рублей. Трудящиеся совхоза за год его работы получили около 130 тысяч рублей чистого дохода. Крепнет материально-техническая база хозяйства. У нас построены склады для хранения медуз, автомобильный гараж, обрабатывающие цеха, сушильный, коптильный и кулинарный цеха. Имеется также консервный завод. Совхоз располагает 14-ю рыболовными и транспортными судами. Сейчас мы с вами проходим мимо совхозной радиорубки, редакции и типографии. Здесь создаётся и печатается газета «За советскую медузу!». Совхозный зоотехник указала рукой на небольшой сарайчик, в котором, вероятно, прямо сейчас рождался очередной номер газеты, поскольку оттуда доносился странный лязг.
- Товарищ Панченко, - сказал Грант, - у меня такое впечатление, что здесь штампуют консервные банки, но отнюдь не газету.
- Работаем пока на устаревшем оборудовании, - оправдывалась Ангелина Андреевна, - вот накопим денег, тогда и купим современную типографию. Журнал печатать будем. Вы, московские и заграничные корреспонденты, ещё будете проситься на работу в наши печатные органы!
Московский и британский корреспонденты рассмеялись этой шутке, чехословацкий их коллега скромно промолчал, хотя и отметил про себя, что ни за какие коврижки и кнедлики не хотел бы работать в печатных органах ногайского медузоводческого совхоза.
- Вы напрасно смеётесь, дорогие гости, - сказала зоотехник, - товарищ Коряга просил передать вам, что наша совхозная газета ожидает от вас репортажи о вашем пребывании здесь. Надеюсь, это будут хорошие репортажи.
Журналисты почти хором заверили товарища Панченко в том, что они готовы хоть завтра предоставить совхозному изданию свои тексты.
Пользуясь случаем, Грант решил восполнить пробелы в собственных знаниях:
- Скажите, товарищ Панченко, - обратился он к зоотехнику, - меня давно интересовал вопрос: чем колхозы отличаются от совхозов? Мне, как потенциальному сотруднику вашего потенциального журнала, нужно иметь чёткие представления по этому поводу.
- Мистер Грант, - начала Ангелина Андреевна, - это похвально, что вы начинаете всерьёз интересоваться особенностями социалистического хозяйствования на селе. Я с удовольствием отвечу на ваш вопрос.
Путешественники и экскурсовод остановились. Тема была слишком серьёзной и сложной, чтобы обсуждать её на ходу. Даже подавляющее большинство советских людей не знали разницы между колхозами и совхозами, что уж говорить об иностранцах из капстран. Зоотехник решила просветить глупого англичанина:
- Если верить злобной клевете всяческих антисоветчиков, - Панченко строго посмотрела на Гранта, - то в СССР существует только государственная собственность и никакой больше. Клеветники утверждают, что в 1917 году большевики национализировали всю собственность всех граждан.
- И даже жён этих граждан! – с улыбкой добавил Кичманов.
Панченко даже не удостоила шутника своей реакцией:
- Но это совершенно не так. Да, Советская власть отобрала у частных владельцев средства производства. Но собственность тружеников при этом совершенно не пострадала. Все граждане СССР имеют право на личную собственность. Это право гарантировано нам нашей Конституцией.
Далее. Кроме государственной и личной, в Советском Союзе имеется кооперативная форма собственности. На селе она представлена колхозами – коллективными хозяйствами. Как вы, наверное, знаете, колхозы – это добровольное объединение тружеников села, созданное с целью совместной обработки земли и воды. Колхозы создаются за счёт средств и имущества самих крестьян. Совхозы – это государственные предприятия тружеников сельской местности. Я ответила на ваш вопрос, мистер Грант?
Мистер Грант пожал плечами:
- И всё-таки, я не уловил разницы. Ведь государство, в конечном итоге, диктует план, как колхозам, так и совхозам?
Панченко вздохнула:
- Чтобы понять эту разницу, нужно быть советским человеком, уважаемый мистер Грант, а вам это не светит. Вот вы, - она обратилась к чехословаку, - понимаете, о чём идёт речь?
Марек оживился:
- Конечно, товарищ Панченко! Колхозы – это добровольные кооперативы, совхозы – это государственные предприятия. Колхозы, как и совхозы являются всенародным достоянием. С первых дней своего существования совхозы являлись школой крупного сельскохозяйственного коллективного производства для всего трудового крестьянства. Ленин говорил, что социализм – это строй цивилизованных кооператоров. Советские колхозы и совхозы являются примером цивилизованного сотрудничества трудящихся. Следуя этому примеру, во всех странах социализма также создаются кооперативные и государственные сельхозпредприятия.
- Спасибо, товарищ Марек! – восхищённо произнесла Ангелина Андреевна, - вы мне очень помогли. Позвольте, я пожму вам руку.
Кичманов не обошёлся без клоунады. Московский журналист сделал вид, что тоже восхищён объяснением Марека:
- Товарищ Тарек! Позвольте, я пожму вам ногу!
Зоотехник тяжело вздохнула, чехословак не понял юмора, а Грант недоумевал, переваривая объяснения Марека и Панченко.
Экскурсия продолжилась. Британец продолжил терзать зоотехника:
- Я прошу прощения, коллеги, однако вы меня своей информацией запутали ещё больше. Если колхозы – это хорошо и правильно, если совхозы – это тоже хорошо и правильно… Зачем создавать хаос на пустом месте? Кроме того, почему за сорок лет существования Советской власти в вашей стране не был решён главный вопрос – продовольственный?
Зоотехник одарила Гранта снисходительной улыбкой:
- Вам, представителям общества потребления, никогда не понять нас – строителей нового мира… Мне жаль вас и ваших сограждан, Грант. Ваш мир загнивает и рушится. Наш – расцветает и ширится!
- Не знаю, что там рушится в мозгах ваших идеологов, но полки наших магазинов, забитые продуктами и товарами, дают ответ на все вопросы. Заметьте, у нас нет колхозов, нет совхозов. А если наши граждане хотят объединить свои усилия в бизнесе – они спокойно делают это, при этом не создают из данного факта никакого культа.
Тут в идеологическую схватку вступил корреспондент «Комсомолки»:
- Дорогой коллега, - с суровым лицом обратился он к Гранту, - показное изобилие в британских магазинах является следствием невиданной эксплуатации колоний. Ваша страна занимается этим, как минимум, уже 500 лет. Наша страна, начиная с 1917 года, живёт исключительно за свой счёт. Мало того, мы помогаем всем желающим во всём мире избавиться от таких «цивилизаторов», как ваши соотечественники. Да, у нас много недостатков. Да, нашим людям приходилось страдать и голодать. Да, сейчас мы переживаем тяжелый этап насыщения продовольственного и товарного рынка. Но наши трудности носят временный характер. Несмотря на трудности, мы развиваемся и идём вперёд. А вы, несмотря на показное изобилие, катитесь под откос мировой истории. И скоро вы окажетесь за бортом цивилизации. Вы сами себя пожрёте, нам даже не нужно будет тратить на вас силы и ракеты. Политика колониализма провалилась. Народы разных стран выбирают путь свободы и независимости. Очень скоро полки ваших магазинов опустеют. Вам придётся либо исчезнуть, либо вступить на путь социалистического развития. Вы обречены. Но если что, мы вам поможем построить социализм, - пообещал Кичманов.
- Браво, товарищ Кичманов! – Панченко не ожидала такой горячей поддержки от московского писаки, - мистер Грант, я предлагаю завершить этот спор. Тем более, что мы уже прибыли.
Они вошли в одно из строений десятиметровой высоты, где стоял отвратительный запах. Люди, сновавшие в цеху переработки медуз, не обратили на пришедших никакого внимания. Совхоз имени Жюля Верна часто посещали различные делегации, очередной приезд гостей оставался, как правило, незамеченным простыми тружениками.
Работники лениво перекатывали тачки с высокими бортами. Тачки были наполнены выловленными медузами. Медуз вываливали на пол возле столов, где осуществлялась их умелая разделка. Работницы промывали книдарий водой, затем от них отрезали слишком длинные щупальца и другие ненужные органы, промывали водой мезоглею и клали её на конвейерную ленту. Далее мезоглея направлялась на участок засолки. Работницы швыряли медузьи остатки в бочки и корзины, стоявшие рядом. Из тачек, бочек, корзин и конвейера текла отвратительная слизь.
Как такового, пола в цеху не было: убогое его оборудование размещалось прямо на песке. Когда-то песок впитывал медузью слизь, но со временем он утрамбовался, пропитавшись отходами производства. Время от времени по цеху проходили друг за другом две тётки с тележками. У первой на тележке стоял ящик с песком: остановившись, она разбрасывала его по сторонам. Вторая тётка собирала совочком песок, смешанный со склизкими отходами. Благодаря этим тёткам в помещении можно было относительно безопасно передвигаться, не рискуя упасть. И всё-таки журналистам приходилось отчаянно эквилибрировать, чтобы удержать равновесие.
Зоотехник Панченко двигалась вперёд уверенной походкой. Она продолжила информировать гостей:
- Сейчас мы с вами находимся в одном из цехов переработки медуз. Всего в нашем совхозе работает двенадцать медузоводческих бригад. Ещё есть небольшое отдельное хозяйство, где мы разводим дельфинов. Для каждой медузоводческой бригады был сооружён такой вот цех переработки. Как вы знаете, выловленную медузу следует немедленно переработать, иначе она быстро потеряет все свои ценные питательные свойства. Задержка с переработкой может привести к невосполнимым потерям. Этот цех имеет номер 11, здесь работает бригада Дмитрия Мефодьевича Бараболи, нашего ведущего медузовода. Вот, кстати, и он сам.
Панченко указала на плотного круглого мужичка в грязной робе. Своей округлостью он и вправду был похож на бараболю. Впрочем, из присутствующих никто толком не знал, как может выглядеть бараболя. Здешнему Бараболе было лет сорок. В его подчинении находилось три десятка человек. Бараболя был добродушен, но требователен к подчинённым. Гостей Дмитрий Мефодьевич встретил со словами:
- Приветствую вас, дорогие гости! Чувствуйте себя, как дома! – он тут же обратился к зоотехнику, - Ангелина Андревна, только что был Коряга, похвалил нас. Мы за вчера сделали три своих нормы!
Панченко радостно воскликнула:
- Да вы что?! Вот молодцы! Так вы уже переплюнули Отченаша и прямо подобрались к Кавуну! Поздравляю, Дмитрий Мефодьевич, это большая победа!
Зоотехник обняла Бараболю и принялась пояснять гостям:
- Товарищ Бараболя добился 24-кратного приплода от медуз на своём участке. Таким образом, рекорд бригадира Отченаша побит. А товарищ Бараболя теперь претендует на побитие рекорда самого бригадира Кавуна!
- Товарищ Панченко, - сказал Бараболя, - вы знаете, что Лида Воронюк побила Отченаша? У неё была семёрка, а теперь она вышла на двадцатку!
Панченко всплеснула руками:
- Это просто праздник какой-то! Какие же вы все молодцы! Дмитрий Мефодьевич, это товарищи из Москвы, Праги и Лондона. Покажите им ваше хозяйство. А я пока по цеху пройду, с товарищами поговорю.
Гости были переданы бригадиру, который повёл их на морской берег. Спускаться пришлось по ступенькам, выдолбленным в глинистой почве. На берегу были устроены гатки, далеко вдававшиеся в море. По гаткам туда-сюда бегали совхозники с тачками: пустые тачки они возили в сторону моря, обратно в них катили свежевыловленных медуз. На гатках стояли ловцы медуз, которые огромными сачками манипулировали под водой. Из моря поднимался сачок, заполненный медузами. Его содержимое тут же выворачивалось в тачку с высокими бортами.
Гости смотрели на всё это широко вытаращенными глазами. Даже циника Гранта поразил масштаб социалистического медузоводства. Марек был вне себя от радости: он то и дело щёлкал фотоаппаратом. Кичманов закурил беломорину, сплюнул и произнёс в сторону:
- Догоним и перегоним, вашу мать.
Грант поинтересовался у Бараболи:
- Скажите, мистер Бараболя, а почему ваши медузы не уплывают в открытое море?
Бригадир усмехнулся:
- Так сетка же ж. Им некуда плыть. Все гатки огорожены сетками. Получается что-то типа вольеров на открытом воздухе. Взрослые медузы живут и размножаются здесь. У нас есть ещё ферма по выращиванию личинок. Как только из личинок развиваются медузы определённого размера, мы их собираем и приносим сюда, выпускаем их в хозяйство.
- Но вы же и в море медуз ловите? – спросил Марек.
Бараболя помялся:
- Бывает и ловим. У нас же тут целая флотилия. Выходим в море, там промышляем всякую живность.
- А рыбу ловите? - поинтересовался Кичманов.
Бараболя с удивлением глянул на журналиста:
- Так какая вам рыба в Азове, товарищ журналист? Рыбы в Азове быть не должно. Рыба – это пережитки тёмного прошлого. Медузы – это путь к изобилию.
- Ну почему же рыба – это пережитки? – не понял Грант.
Бараболя уверенно произнёс:
- С рыбой возни много. Икры в море много гибнет. Мальки дохнут часто. Нет, что ни говори, но медузы более живучие. А кто живучее, тот и полезнее для человека и для этой, как её… Для эволюции! Нам тут профессор из Москвы лекцию про это читал. Забыл его фамилию, уж больно мудрёная она… На Бонч-Бруевича похожа.
- Пру-Прункевич? – подсказал Грант.
- Точно! Он самый! – обрадовался медузовод, - был он тут весной ещё. Рассказал нам всё про медуз, подробно так. Мы и не знали, что эти твари уже миллионы лет на Земле живут. Но они раньше всё без толку болтались в морях-океанах. И только при социализме медузе нашли подходящее применение!
- Да-да, ведь вы имеете дело с социалистической медузой, - иронизировал британец, - которая отличается от других медуз более высокой сознательностью. Только мне одно не ясно, уважаемый Бараболя. Волны Азовского моря ежедневно выбрасывают на берег десятки тысяч фунтов медуз. Питательный белок пропадает, гниёт на открытом воздухе…
Бригадир печально вздохнул:
- Вы правы, товарищ из Лондона… Мы находимся на пути к решению этой задачи. Надеюсь, мы её решим в ближайшем времени.
Грант задумчиво закурил и больше вопросов не задавал. Кичманов похлопал Бараболю по плечу и сказал:
- Ничего, товарищ бригадир! Советская наука вас в беде не оставит! Не пропадёт ваш скорбный труд! Верю: драгоценный белок обязательно будет пущен на благо социалистической экономики!
Волны самого мелководного в мире Азовского моря шумели, совхозники вылавливали из волн медуз, их коллеги везли улов в цех переработки. Журналисты стояли на берегу и любовались процессом самоотверженной работы тружеников совхоза имени Жюля Верна. Их действительно впечатляло всё это: Марек был рад лично наблюдать за ходом строительства коммунизма в СССР; Грант уже сочинял мысленно новую статью в «Таймс», а у Кичманова, как можно догадаться, имелись свои виды на медузоводство и дальнейший ход советской истории.
Чехословацкий журналист уже почти привык к отвратительным запахам морскота, разлагавшегося на берегу самого мелководного моря в мире. Восхищённый видами Азовского моря и самоотверженной работой трудящихся совхоза им. Жюля Верна, Марек произнёс:
- Мы сейчас находимся на берегу древней Меотиды, и мне представляется, что мы – аргонавты, которые прибыли сюда искать золотое руно.
Кичманов от смеха чуть не свалился в воду, а Грант вполне серьёзно сказал:
- Марек, вы спутали Меотиду с Понтом Аксинским, а Таврию – с Колхидой. Мне, в отличие от вас, представляется, что мы – идиоты, которые оказались в этой дыре, где нечего кушать, где обитают циклопы, чудовища и божества смерти… Да и пахнет здесь отнюдь не золотом, а чем-то совсем противоположным…
Пал Семёныч продолжал хохотать, а Марек чрезвычайно обиделся на британского коллегу, не понимавшего важности медузизации. Грант решил не ссориться с чехословаком:
- Ладно, коллега. Романтика, так романтика. Я тоже люблю греко-римскую мифологию. Пусть будет по-вашему. Но тогда уж мы будем называться горгонавтами. Идёт?
Против горгонавтов никто не возражал, даже правоверный зоотехник Панченко. После посещения бригады Бараболи Ангелина Андреевна повела путешественников к Кавуну, потом они наведались к Отченашу… В перерывах между блужданиями по однотипным бригадным цехам переработки медуз, горгонавты наведывались в «Морскот», где их щедро кормили невкусными блюдами из морской скотины. В «Советскую номуру» путешественники приползли без задних ног.
Вечером в «Советской номуре» был тихо. Грант дописывал статью, Марек блаженно спал, а товарища Кичманова можно было увидеть в гостях у местного зоотехника. Пал Семёныч и Ангелина Андреевна о чём-то тихо переговаривались почти всю ночь. Журналист вернулся в отель уже под утро. Подробности ночного разговора между Кичмановым и Панченко навсегда остались неизвестными.
Продолжение следует