Автор Ле Маркиз Дивен
All Rights Reserved
Romance / Erotica
Перевод с английского
Бориса Артамонова
Время, казалось, текло с невероятной медлительностью.
Телина закрывала глаза, истосковавшись по сну, который не приходил.
"Это не настоящее, - думала она. - Все есть сон".
Но суровая реальность этой камеры давила ей на нервы. В темноте все это было тяжелее переносить, и ее разум становился лихорадочным от мыслей о побеге. Немного большая, чем предусмотренная клетка, камера содержания была смертельно мрачной с минимумом освещения от факела, едва достаточного, чтобы видеть за решеткой и высокий потолок. Это было разработано, чтобы усугубить у пленника чувство беспомощности, и они успешно этого добились. Стены, ограничивающие ее, были такой же толщины, как ее тело, как если бы, - с горечью размышляла она, - они боялись, что она сможет сломать их сквозь что-то менее массивное голыми руками.
Покоясь головой на изгибах рук, Телина извивалась, перемещаясь по койке из твердой древесины. Она хорошо знала, что ждало ее впереди, и думала, чем быстрее она пройдет через это, тем лучше. Она удивлялась, как много из ее предков-рабов лежало здесь, предназначенные для кнута, и когда приходил экзекутор, требовали быть первыми, чтобы получить порцию вреда и избежать ожидания.
Все ее тело напряглось.
Нет, они остановят это. Ларс не мог бы этого сделать. Не с ней. Конечно, это был трюк, чтобы напугать ее. Или он понял бы свою ошибку, что она не сможет выдержать такого наказания.
Хотя эти надежды были наивны, они помогли ей выдерживать ужасное напряжение ожидания. Ожидание этого было тяжелейшей частью. Суровое наказание - само по себе. Напоминание ей, что никакие призывы к эмоциям или разуму не смогут заставить хладнокровного Прелата освободить ее. Наблюдение за кнутами в действии показало себя более поучительным, чем простое их разглядывание или слушание, как рабы или служители темницы описывают их. Галт наглядно продемонстрировал, как быстро исчезла смелость Катани под жалом плетей.
Она содрогнулась, чувствуя как ее глаза увлажнились от стыда и страха. Несмотря на грозящую ей опасность, она провела большую часть ночи, оплакивая жестокое убийство своего бывшего товарища, замученного из-за оплошности Реи. Ей слышался его голос: "Поверь мне, Телина. Пройдут годы, и Сешиане и Сокури одинаково будут праздновать наше Сопротивление.
Да, - прошептала она в неожиданно нахлынувшем восторге. - Да, они будут. Она пробормотала ревностную молитву, конечно не в первый раз сешианец произносит благословение умершей душе Сокури, и на ее зернистом изображении чувствовалось, как теплый свет солнц отражается в ее волосах. Она подняла голову к рассвету, возвещающему утро ее наказания.
Несколькими моментами позже тревожный шум раздался в коридорах. Она резко села на койке, поняв смысл низких свистящих звуков. Кнутами из бычьей кожи выгоняли рабов из их камер. Пока они трудились на полях и в шахтах снаружи, здесь должно произойти нечто худшее, чем самый худший из ее ночных кошмаров.
Больше не будет ожидания.
Вдруг ей захотелось, чтобы ожидание продлилось чуть подольше, так же страстно, как ей хотелось, чтобы это закончилось. Тем не менее, с этого момента все будет идти быстро, оставляя мало времени на размышления и надежды.
В попытке увидеть что-либо снаружи, ее глаза тревожно бегали в сторону за пределы решетки на звон ключей. Стук шагов постепенно усиливался, по мере их приближения. Двое имперских охранников заняли позиции снаружи камеры. Наиболее смуглый из них говорил через лицевую панель своего шлема.
-Пришло время.
Телина выпрыгнула из койки, ее руки вытянулись, тело согнулось, балансируя на высоких каблуках. Слушая затянувшееся скрежетание ключей в замочной скважине, она прислонилась к дальней стене камеры, пойманная. Обе ляжки ее нервно терлись друг об друга. Теплая дрожащая кожа ее ягодиц стыла от холода мрамора. Одним резким поворотом две запорные планки были сняты, что вызвало шокирующе громкий звук посреди мертвой тишины. Массивная дверь с визгом открылась.
Вызывающе смотрела она на силуэты приближающихся охранников ... и в ужасе почувствовала, что ее подпоясанная поясница горячая и мокрая под кожаными ремнями, а ее соски, торчащие под кожаными чехлами, сделались толще и длиннее, чем когда-либо. Пара охранников схватила ее за руки и выволокла наружу, а ее решительное выражение полностью исчезло, и дух полностью оказался сломлен, когда высокая черная фигура вошла в нишу, скользнув внутрь, как будто плывя.
Ларс разгладил складки черного муслинового халата, опустив бесстрастный взгляд.
У Телины перехватило дыхание, когда он беззастенчиво наблюдал ее выставленную напоказ незащищенность, подмечая каждую мышцу, каждую мелкую двигающуюся или дрожащую деталь ее тела, когда она стояла. Она знала, что ее движения были сладострастными, что перед лицом пытки кнутом она соблазнительно демонстрировала изящество и женственность.
-Ты обдумала свое положение, моя зверушка? - спросил от с размеренной деликатностью и неуместно безумным, ужасным выражением сочувствия в своих глазах.
Она чувствовала, как ее лицо кривилось и морщилось, но ничего не могла с собой поделать. На ее силе воли и решимости держалась судьба всей сешианской нации, все сводилось к этому дикарскому пункту восстания. Она могла говорить сейчас и избавить себя от большей части страданий или молчать под кнутами столько, сколько она сможет выдержать.
-Ты оказалась самой трудной по приручению, но я уверен, в данный момент... - он размышлял, его тон сделался более настойчивым... - ты расскажешь мне то, что я хочу знать.
Она закрыла глаза, подхваченная ветром памяти. Его жестокость была для нее явной, как никогда прежде. Этот человек вторгся в ее деревню. Всех забрал в плен, потом поработил их. Арестовал Сэра и непрошеный занял ее дом. Держал ее брата и любимого в качестве заложников с угрозой для их жизни. Девушек заставил тяжело трудиться, ее тяжело работать долгие жаркие дни на полях, прежде неудачной попытки ввергнуть ее в проституцию. Осудил ее помолвку с Рольфом, как прелюбодеяние, лишив это всякой святости. Когда она вспомнила разбитое тело Тригора на полу в суде, она позволила своей ярости поглотить себя.
Шнуры на ее шее выделялись, когда она отпрянула и плюнула ему в лицо.
На какое-то мгновенье глаза Прелата сверкнули негодующим бешенством. Он отвел плечо и ударил ее по лицу с такой силой, что она была всем телом отброшена в сторону. Телина вздрогнула от удара, ее щека пульсировала от боли. Она снова смотрела на него, дрожа в ошеломленном молчании, когда он обратился к охранникам.
-Пусть воля народа осуществится на этой грешной плоти.
От этого последнего высказывания об ее судьбе, сердце Телины начало колотиться так сильно, что казалось будто оно собирается взорваться. Тащимая неумолимо вперед к месту наказания кнутом, она противилась и билась в истерике со слезами, руки ее были крепко сжаты.
-Я вам ничего не скажу! Ничего! - визжала она... разве только для того, чтобы убедить в этом себя.
Она была обессилена и вся в слезах от ужаса. Она подавила рыдания и снова смогла идти, приняв робкий темп, потому что колени могли подкоситься на каждом шагу. С опущенной повисшей головой она стала больше осознавать свои движения коричневого загорелого тела, натренированного в рабском труде. Пояс с заклепками подчеркивал тонкость ее талии, чувственно покачивавшиеся голые бедра, большие округлые бедра были подвижны, благодаря рабскому труду в сельском хозяйстве.
Она четко осознавала о взглядах на нее ее крепких сопровождающих, чувствовала их глаза на своих ногах толстых, гибких и блестящих от пота, на своей оголенной шелковистой коже, чистой и мягкой, на кривых линиях теней от нее по длине пола.
Не один раз ее тело касалось твердости мускулов, и в непристойном опьяняющем возбуждении она чувствовала нарастающий, ответный прилив влажности глубоко между ее ног, блокированный только плотной полоской кожи. Она подняла глаза, чтобы увидеть, как огромные деревянные двери распахнулись, в дом ужаса, в святилище, где всякое сопротивление и все надежды по их воле угасали.
Зал порки.
Она сжалась и отшатнулась в страхе только, чтобы снова рухнуть в лапы своих охранников. Затем почувствовала себя как бы спущенной в этот зал, подошвы ее сапог терлись об резко поднимающиеся ступени. Лучи слепящего света обоих солнц сияли через верхние ряды иллюминаторов, воздух густой с горячим смутным запахом пота и кожи, боли и страха. Весь ее мир дико вращался, и не осознавая этого, она, держась на своих ногах, была выволочена за барьер из стальной решетки и за решетчатую дверь вместе с сопровождающими ее, вынужденная недоверчиво смотреть на место порки в виде притолоки.
Двое мужчин спокойно стояли, давая ей достаточно времени для изучения этого застывшего кошмара.
Захваченная силой радости и ожидания их намерений, Телина почувствовала, как ее пальцы сжимаются и разжимаются. Крупные слезы появились у нее на глазах, когда она рассматривала в страхе и без понимания это зловещее приспособление - огромный темный символ варварства и боли, где кровь текла с бесчисленного множества спин жертв. Она видела это раньше, ночью в камере, но из ее положения на полу комнаты это выглядело даже более впечатляюще, более зловеще. Ей все еще не верилось, что сегодня это приготовлено для нее.
Ее безликие охранники дали ей несколько игривых подбадривающих толчков.
Плечи подняты вверх, на каблуках, широко расставленных, Телина отступила, дрожа. По-женски широкие бедра сделали широкую стойку на полу зала, ее шарообразные груди стали высокими и тугими из-за ее потребности держаться так хорошо...
...потому что в эти последние мгновения она была полна решимости хотя бы немного поддерживать самообладание и достоинство. Слегка, она вскинула руки вверх и вырвалась, отказываясь от помощи охранников...
(По какой-то вздорной причине представляя себе их мальчишками, а не мужчинами)
...и на дрожащих коленях решительно зашагала к массивной раме, потрясенная ее видом, но с высоко поднятой головой.
Ее тело было слабым, а ее грудь вздымалась; она сдалась животному эротизму этого момента, надеясь, что ее возбуждение ослабит укол кнутов или, по крайней мере, уменьшит это невыносимое унижение. Ее ляжки, покрытые теплым потом, слегка касались друг друга под плотными кожаными полосками. Полностью осознавая влияние своей смелости на конвоиров, она увлеклась еще больше, зная, что они наблюдают за ней... наклон ее бедер, покачивание ее ягодиц, изящный ритм ее длинных ног, когда они двигались великолепно по женски.
Шествие казалось бесконечным. В течение долгого времени слабость и головокружение от страха, потливость ладоней, пульсация мышц, она шагала к пугающему столбу для порки, но казалось, что не приближается. Ее глаза задержались на двух железных кольцах, прикрученных к нижней части высоко от пола, разнесенные врозь с расчетом на дыхание. С них свисали блестящие железные цепи, соединенные с толстыми кожаными манжетами, чтобы обхватить ее запястья и предплечья. Под фиксирующей частью она увидела короткую стремянку, без сомнения чтобы компенсировать ее миниатюрный рост.
Конструкция казалась огромной, пугающей, казалась нависшей над ней, доминирующей над миром, и, вопреки самой себе Телина потеряла храбрость, новые слезы наполнили ее глаза. Она чувствовала, как мужчины грубо схватили ее за руки, потащили ее вперед.
-Пожалуйста, не надо, - прошептала она, но ее голос заглох, растворившись в небытии.
Ее стройное тело водрузили на верхнюю ступеньку. Она не могла ничего сделать, кроме как наблюдать, как охранники затягивают шесть пряжек на ремешках вокруг ее предплечий. Дрожь паники захватила ее горло с ошейником. Ее скованные руки подтянули над головой так высоко, что даже на высоких каблуках ей приходилось стоять слишком прямо, чтобы ослабить давление на запястья. После проверки привязей, которыми была закреплена их драгоценная жертва, они выбили из под нее стремянку.
Раскачиваясь, повисшая полностью, растянутая за запястья, Телина кричала от боли, когда корчилась и металась, дергала и скручивала сковывающие ее ремни, пытаясь высвободиться...
...но слишком уставшая от борьбы, она вскоре оставила эти бесполезные попытки, и кожа ее спины и плеч была окончательно растянута и готова для кнута. Ее красные длинные ногти врезались глубоко в ладони, когда слезы поражения заполнили ей глаза, мерцая в них. Ее дыхание медленное и дрожащее поднимало кожаные чехлы, которые прикрывали ее груди. Она вытянула шею назад над левым плечом, ее глаза сузились до злобных щелей, когда она увидела, что охранники уходят. С этим первым наказанием она будет иметь дело одна, наедине со своим экзекутором.
Направив свой взгляд вправо, долгий, глубокий вздох недоверия вырвался у нее, отправив ее сердце в груди в состояние трепета. Десятки инструментов, боевых и для наказания - каждый висел на стеллаже или лежал на своем месте на столе: посохи, косы, гарроты, ножи, мечи, веревочные арканы, плетеные сети, окаймленные маленькими крючками. В основании стенда была размещена тлеющая жаровня с кочергой воткнутой в нее, раскаленной докрасна. Горячая кровь прилила к ее щекам, ее подвешенные ноги закачались под ней, ощущая покалывание, когда она посмотрела на ближний край стола, на котором она увидела...
...устрашающее разнообразие кнутов, по одному для каждого из шести наказаний, предназначенных ей. Каждый из них лежал в порядке увеличения суровости, для последовательно дико ужесточающихся наказаний. Каждая серия плетей печально известна своей жестокостью, мучительно болезненней, чем предыдущая. Вида одного хлыста было бы недостаточным чтобы шокировать ее настолько, чтобы она дала информацию, которую он требовал.
В самом углу, насколько она знала из писаний, лежал обычный кнут для наказаний. Какой-то скрытый внутренний смысл подсказал ей, что Галт начнет с него. Ониксово-черная кожа резко блестела под лучами солнц. Его ребристая спираль отполирована блестящим воском для придания ей упругости, как у розги, и способностью ударить от одного легкого движения запястья. Смотанная в очень широкие, очень тонкие петли, плетеная кожа сужается к сплетенным кончикам, связанным в одно длинное, люцианоподобное лезвие.
Телина рывком отвела взгляд от этого, простонав от ужаса. Ее тело было горячим и пульсирующим. Она проскользнула в некоторую разновидность внутреннего пространства, сноподобное состояние, в котором почти не осознается все, что окружает. Жаркие лучи солнца вливались сквозь иллюминаторы, жглись на ее блестящей загорелой коже. Вскоре в комнате стало душно. Время от времени ее сотрясала легкая дрожь, маленькие капельки пота выступали у нее на лбу и вздернутых предплечьях. Чем больше осознавала она наказание, которое придется ей принять на месте парней, тем труднее было бы сохранить ей тайну. Единственной ее мыслью было остановить муки, причиняемые кнутами, иначе она может сболтнуть о местонахождении парней, обрекая их на верную смерть.
Отвлекшись на внезапный ветер, разносящий пыль, она мельком оглянулась и увидела Галта.
Волна страха пробежала вверх и вниз по ее позвоночнику. Он стоял там все это время, без сомнения примерялся к ее переносимости боли, как долго она сможет находиться под ударами плети.
Его глаза встретились с ее растерянными, восприимчивыми и полными слез. Время, казалось, замкнулось на них. На какой-то момент они застыли даже в движениях. Чтобы ослабить эту напряженную тишину, она проговорила задыхающимся, останавливающимся между каждыми вздохами шепотом:
-Полагаю... вы наслаждаетесь... вашей работой... Его глаза ни разу не растерялись при виде ее подвешенного нетронутого тела.
-Всегда имеется озарение и знание, которое можно получить из встреч, подобных этой, - сказал он, и его голос был глубоким и чувственным. - А ты обещаешь быть наиболее интересным объектом, Телина.
Он направился в темный конец зала, где были разложены пугающие инструменты. Этот жест вырвал у нее из горла умоляющий всхлип, заставил впадину ее живота задрожать.
-П-п-пожалуйста...
Галт схватил черную кожаную перчатку со стола, надевая ее на правую руку.
-Ты хочешь мне что-то сказать? - спросил он. Хрипота застряла в его тоне.
-Вы... н-не должны... это делать... - умоляла она, оглядываясь на него печальными глазами. Ее лицо напряглось в неожиданной отчаянной улыбке. - Вы можете... п-притворяться, - она хрипела от волнения, - я могла бы... кричать...
Он бросил на нее взгляд со сдержанным упреком.
-И у меня будет трудный момент объяснения с Целителями, почему отсутствуют полосы на твоем прекрасном теле.
Его рука в перчатке протянулась через стол, и самое глубочайшее отчаяние, которое Телина когда-либо знала, захватило ее. Его пальцы сжались вокруг блестящей черной рукоятки первого кнута, его блестящие черные колечки плети.
-О, нет... - взвыла она в ужасе. С каждым вздохом ее голая спина напрягалась в защитную броню. Слишком оцепенелая от страха, слишком потрясенная, чтобы даже говорить, она тяжело вздыхала, подавляя стоны.
Приближение шагов заставило ее сердце биться чаще. По ходу он развертывал кнут. Тугая жилистая плеть ожила в его руке, скользя при появлении, будучи выскочившей вперед, гибко прилипая к полу комнаты.
-Передо мной заблудшая рабыня, - говоря нараспев, он заглушал ее вздохи, - скрывшаяся от бдительных глаз, та, которая занимается обманом и утаиванием, рискует обнаружить ... пренебрегая ценой, которую должна будет заплатить за огорчение Прелата...
Его спокойствие, едкий тон, заставивший Телину немного покраснеть и стыдясь опустить глаза. Заложенная в основу его слов чувственность пленила ее...
-Тупиковая ситуация, в которую вы нас загнали, определенно доставляет неудобства, - говорил он все приближаясь, - но не беспокоила Прелата, как и его связанное с риском обладание появившейся дикой красавицей, девушкой, достигшей совершеннолетия и позволившей своей привлекательности вскружить ей голову.
Черная плеть, взметнувшаяся быстрым плавным свистом, опустилась с резким, щелкнувшим ударом.
Она бешено напряглась, испустив крик ужаса. Удар разжигал дикий эротический огонь под ее кожей. Она сжала свои длинные голые бедра вместе, ее тело скручивалось и корчилось под кожаными манжетами.
-Но ты должна усвоить, что есть некоторые привилегии, которые при твоем рабстве не разрешены, - говорил он сквозь зубы непреклонным тоном. - среди которых не последним является потакание незаконным, предательским привязанностям.
Пульс Телины бился хаотически, в висках стучало. Она чувствовала в его голосе бешенство ревности... к Прелату, к Тригору, теперь к Рольфу, чувствовалось, что он в первую очередь наказывал бы ее за ее красоту.
-Тригор однажды сказал мне, что ты очень талантливая танцовщица, - рассудительно заметил он, остановившись в трех шагах от нее. - Прямо сейчас, Телина... - он снова занес кнут назад с неожиданным резким звуком - Сейчас ты будешь исполнять довольно разные танцы для меня.
Уже в третий раз он поднял руку. Звук взмаха кнута прозвучал с неестественной четкостью. С плотно закрытыми глазами она приготовилась к худшему - и почувствовала, как гибкий конец кнута обвил ее со свистом - и почувствовала оттянутый назад удар плетью по передней части ног.
Как будто на расстоянии она услышала себя вдыхающей дрожащий поток воздуха. Вдохнув с громкой, истерической резкостью, она подскочила всем телом на запястьях, зажатых наручниками, с отчаянной силой. Согнув ноги в коленях, она посмотрела вниз и увидела, как образуется тонкая багровая полоса, след опаляющего пламени.
Краем глаза она увидела, как кончик плети исчез, и снова приготовилась, затем услышала удар ниже ее бедер над неотступным напряжением в ее пояснице, оставляющий глубокое тонкое жжение. Она ограничила свою реакцию вздохом, лицо скривилось от внезапной боли.
Третий удар хлестнул широкие и пухлые округлости ее ягодиц, вырвав легкий визг из нее. Ее тело инстинктивно рванулось прочь от такого воздействия. Он пробил кожу, оставив ее кровоточить. Кровь болезненно подтекала под медленно накапливающиеся полосы отметин плетки.
С усилием она подавила стонущие рыдания, вырывающиеся из ее горла, переполненная потребностью в крике. Однажды она слышала, как кто-то начал кричать и от этого потерпел поражение под пытками. Она потеряла контроль над собой, охваченная припадком судорожной дрожи, когда поняла, что ее сдерживание от крика заставит его пороть ее еще сильнее.
Оглянувшись назад, она увидела его мускулистое тело, вертящееся со стороны на сторону, закручивающее длинную толстую катушку над головой круговыми движениями, как аркан. Каждый замах издавал зловещий свист, набирая обороты.
Затем он играл кнутом в продольном направлении против середины ее спины, сделав даже более громкий и резкий захлест.
Жестокая полоска кожи впилась даже глубже ей в кожу ниже плеч, сорвав вскрик боли с ее губ. Она знала с ужасающей уверенностью, почему она ловила крик в горле, сдерживая его, знала, почему продолжала висеть молча, когда еще два удара со свистом впивались в ее плоть, ее спина снова и снова раскалывалась свистящим полосующим отрезком кожи, но она ни разу не взмолилась, чтобы остановить это...
...потому что ее собственное тело взбунтовалось против нее. Соперничая с ее страхом, явилась неразумная жажда новых полос, более суровых укусов плети, каждый удар награждал ее тем, что соски становились более жесткими, ее кожа излучала лихорадочный жар...
... ее клитор, горячий мокрый выступ, выискивал вторжения в ее недра...
Галт проложил еще один круг пламени вокруг ее бедер. Люцианоподобный конец широко развернулся и хлестанул по наиболее нежной коже, глубоко впившись в сжатые половинки ее зада...
Удар по твердым мышцам не врезался так глубоко, как при порке по мягкой плоти, но он жег, как огонь... наконец она запрокинула голову и издала пронзительный страдальческий вопль.
Снова кнут лизнул ее, жаждая ее мучений. Быстро обвившись вокруг обеих ляжек, он отдернул тело назад, эластичный шнур издал еще один дикий, истязающий треск, чтобы впиваться в голую кожу и драть ее...
... и снова она закричала, на этот раз с пробуждающимся чувством волнения и приятного страха. Она отчаянно стиснула зубы от нарастающей боли, видела, как капли пота летят по воздуху каждый раз, когда плеть возвращается назад и снова замахивается.
Мужчина был явно художником по кнутам. Он отбросил его назад и направил на ужасный диагональный удар по ее спине, чтобы проложить там плотный продольный узор новых рубцов.
К этому времени она яростно тяжело дышала под неослабевающим жжением от плети у нее на спине, ляжках и бедрах. Она даже не удосуживалась приготовиться в те моменты, когда быстрые плети с размаху врезались в нее. Боль была такой сильной, ужас от ожидания следующего удара такой страшный, что она не могла упасть в обморок. Ее злобный пронзительный крик разносился по залу под градом врезающихся ударов плети... она больше не сдерживалась...
...потому кнут вскормил ее мощь и триумф своими мистическими линиями силы. С несколькими обрывками рационального мышления, оставшимися у нее, она думала, что поняла теперь загадку удовольствия. При огромном милосердии и мудрости Божественной Матери должен был быть предусмотрен день, когда ее служанка будет брошена на перенесение тяжелых испытаний.
Предпоследние удары плетью, обрушившиеся на нее с адской неумолимой яростью, были, безусловно, самыми жестокими. Она встречала каждый первобытным хриплым несдерживаемым криком, ее разум был затуманен пылающим адом порки, казавшейся бесконечной...
... и когда упала последняя плеть, впившись в задние части ее ляжек раздирающим захлестом, ее последний крик достиг вспыхнувшего, пронзительного крещендо...
... затем внезапно угас.
В ее теле, казалось, не осталось нерва, который не горел бы восхитительной жгучей болью...
... вся ее кожа была омыта потом, сочившимся вместе с кровью, пульсирующей от жара. Она чувствовала, как кровь сгущается по выгравировавшимся на ее теле порезам, украшающим ее гибкое подвешенное тело. Даже когда ее внезапное, наполненное ужасом прикосновение к смерти уже привело ее к одному потрясению, плетью вызванному оргазму, она чувствовала себя на грани очередного...
Отчаявшись двигаться, чтобы не усилить боль, которую она чувствовала, она отчаянно пыталась сдержать это ... скрыть это от внимания Галта, новое разбухание ее грудей, сильное беспокойство в тазовой области, сплошная пульсация ее органов и яростное покалывание в мягком клиторе, вырывашиеся из нее высокие ворчащие раздражения...
... и все еще плавание в этом огненном море экстаза, неизгладимое пламя все еще лижущее ее кожу, она слышала сзади шаги Галта, кнут отложен в сторону, его внезапное присутствие рядом с ней было лишь немного менее устрашающим. Он наблюдал с отстраненным интересом, молча наблюдал за соблазнительным зрелищем, которое он должно быть видел со многими другими женщинами жертвами и ждал, пока они взывали с напрасным визгом к милосердию, уединенного оргазма...
...и хотя пересекающиеся признаки от ее двадцати пяти ударов сопровождались корчами и криками, быстро нарастающие тепло и влажность пропитали всю изнанку нижней части ее кожаной одежды.
-В тебе есть огонь, Телина, - заметил он мягко, с развлекательной интонацией. - Я видел его в твоих глазах еще в тот день, когда мы пришли.
Ее глубочайшая уязвимость была раскрыта. В стыде она отвернулась в сторону.
-Теперь скажи мне, мог бы простой конюх доставить тебе такое удовольствие?
Она снова повернула к нему свой взгляд с отвращением.
-Даже если бы эти порки ради него были явно неприятнее, - продолжал он, вращаясь перед ней, - его бегство из Невасы только доказывает его низость, его малодушие. О, я могу только представить себе твою тоску, когда ты смотрела на него отъезжающего, Телина... бросающего тебя здесь только, чтобы спасти себя, оставляющего тебя позади всего лишь с горьким, невыполненным обещанием.
Она ахнула, ужаснувшись.
-Это ничто иное, как отвратительная ложь!
-Так ли? Сейчас это может даже не иметь значения. Каждую ночь бродят хищники в этих краях, он и твой брат, они оба могут быть уже мертвыми.
В таком горе она потеряла весь контроль над собой, безумно плача.
-Ты, ублюдок!
-Если так, ты страдаешь напрасно, Телина, и ничего не потеряешь, если скажешь, куда они пошли.
Сквозь мокрые пряди волос, нависшие на лицо, она смотрела в упор на него, едва сдерживая лютость своего бешенства.
-Принеси свой кнут и кончай меня.
И как только она сказала это, она почувствовала свое сердце, бешено поскакавшее в своем надежном отсеке. Она снова содрогалась. Галт смотрел поверх нее на оружейный стол, где лежали его кнуты, рассматривал их, как будто он мог это сделать прямо сейчас.
-Заманчиво, - последовал его учтивый ответ.
-А ты такой же трус, господин Галт, - вскипела она, усмехнувшись и подстрекая его. - Сделай это! Запори меня за оскорбления, которые я нанесла великой и благородной Империи!
-Мера твоего наказания фиксирована.
-Возьми меня тогда, - крикнула она внезапно, а мольба, боль и тоска покоились открыто в ее горящих глазах, уголки ее губ опустились. - Один, или другой, я не могу это больше выносить!
Услышав, как улыбка Галта превращается в мерзкий презрительный смех, она сердито завертелась под наручниками на запястьях, затем напряглась с одышкой, пораженная приливом боли, и такой сильный пот снова выступил из ее пор.
Его следующее нападение наверняка сломает ее, возможно, даже убьет, но, по крайней мере, она умрет, вспоминая драгоценные короткие моменты любви, которые она разделяла с Рольфом.
Затем без предупреждения экзекутор набросился на нее, обхватил одной мускулистой рукой за заднюю часть шеи, другой за исполосованную спину и дерну ее тело вперед. Хныканья новой боли сорвались с ее губ, когда его ловкие пальцы глубже погрузились в потную, исхлестанную плетьми кожу...
... и с невероятной грубостью он внедрился своими губами в ее губы, жадно покрывая их злобным, наказующим поцелуем.
Она боролась инстинктивно против прикосновений оккупанта Сокури, кипятившаяся, потрясенная собственным полным страстного желания ответом. Даже после такой жестокой порки ее он имел дерзость рисковать опасностью для себя, как если бы он имел ее в своей собственности... Но весь протест рассеялся, когда она почувствовала его язык у себя во рту, исследующий, поглощающий его мягкость. Она расслабилась в висящем теле, руки согнулись назад к цепям, и туловище наклонилось вперед. Ее горячие, жгучие, выпоротые бедра безвольно свисали, сильно прижимаясь к кожаной перевязи, которая натягивала его широкую и мощную грудь... его протяжные слова удовольствия ласкали и обнимали ее. Настолько потрясающе красив он был, привлекательный и достаточно беспринципный, чтобы взять любую женщину после того, как выпорол ее, и тогда это делало его еще более потрясающе мужественным, чем когда-либо.
В нечестивом согласии оба, палач и жертва, поровший и поротая были явно перенесены из подземного зала, величественно взмыв в возвышенное небо блаженной пары. Он отвел свои грубые губы, приглаживая взъерошенную прядь ее волос.
-Я бы взял тебя здесь и сейчас, будь у меня на это благословение Прелата, - произнес он, удерживая на ней плотоядный взгляд. - И если бы Илея не согревала мою постель.
Она сжала зубы, ее неподдающаяся рассуждениям ревность, огромный болезненный узел внутри, ее глаза наполнились слезами разочарования.
-Отказ становится частью твоего наказания, Телина, - сказал он, - но только на время. Вскоре сладострастие сослужит службу, как обещано.
Она открыла глаза, подняв их снова, слегка покачала головой в замешательстве.
-Как обещано?...
Он наклонился ближе. Она почувствовала его дыхание на своем ухе, когда он прошептал:
-Я знаю твой секрет, whipping girl.
Но ни у Сешиан, ни у Сокури, ни у Фосана, ни у Бенваидана, ни у Харсвани и ни на любом другом языке она никогда не слышала раньше, и тем не менее значение этих позаимствованных слов стало для нее ясным. Где-то кто-то говорил ей однажды их в прошлом, но она не могла вспомнить, где, и когда...
... затем она увидела странное фиолетовое сияние в его глазах, сверкающее, как снег на вершине, голова ее склонилась вперед, и потом...
...только чернота.
Следующая глава 34. Мечта о... http://proza.ru/2021/12/10/872
The original English text: https://www.inkitt.com/stories/erotica/88638/chapters/33