На площади Гагарина дул сильный ветер. Выйдя со станции МЦК, Игорь Кириллович опустил отвороты на шапке, поднял воротник дубленки и зашагал по направлению к торговому центру, названному в честь первого космонавта.
Шабашников уже решил, что наденет только красную шапку, без всякой бороды. Светлое пальто ему тоже ни к чему. Он будет в своем обычном бежевом свитере, а на шею повесит красную пушистую гирлянду. Еще ему надо будет прикупить какой-нибудь новогодний символ – что-то типа мини-елочки или рогатого оленя. Весь необходимый реквизит для съемки надо будет поискать на втором этаже ТЦ, где уже, конечно, развернули праздничную торговлю.
Нескучный сад, в котором он почти тридцать лет назад совершил свой первый обряд избавления от душевных мук, был теперь запорошен серым колючим снежком. Между ним и площадью было два больших полукруглых дома с башенками и колоннами. Шабашников вдруг вспомнил, что одно из этих величественных зданий в народе называли домом самоубийц из-за скульптур на крыше. «Интересно, какое именно – левое или правое?» - снова подумал он, но тут же отогнал и этот идиотский вопрос.
Шабашников, конечно, не думал ни и о каком будущем, когда стоял в «Диете» за водкой. «В левом или в правом?» - снова повторил он, глядя на полукруглые дома.
Тридцать лет тому назад в одном из них был продуктовый магазин.
В тот солнечный майский день несостоявшийся отец был настолько подавлен решением жены, что не замечал ни красоты природы, ни величия архитектурных форм. Им овладело тоскливое чувство собственной неполноценности. Выход напрашивался сам собой.
Мобильные телефоны размером с кирпич были тогда признаком роскоши. Он как-то не задумывался, что его мать будет всю ночь обзванивать больницы, морги и милицию, разыскивая пропавшего сына, у которого не нашлось в кармане монетки для телефона-автомата.
Сын нашелся ближе к утру и сам добрался домой на первом троллейбусе. В горле у него совершенно пересохло, а в руке болтался кулек с недоеденными пряниками.
Ему достался размашистый хлопок по левой щеке и не менее увесистый по правой. На кухне стоял стойкий запах сердечных капель. Из их со Светланой комнаты слышался пронзительный детский плач. Игорю очень хотелось опохмелиться, но в старинном буфере нашлась лишь настойка пустырника. Он что-то лепетал матери, что ошибся с выбором, а жене, что все бабы – дуры. У них обеих были какие-то одинаковые невзрачные лица.
На следующий день, когда он окончательно пришел в себя, Светлана заявила, что они вместе с дочерью поедут погостить к ее родителям.
Он воспринял эту новость без эмоций. Ну съездит и съездит – чего такого? Из-за внезапно образовавшихся границ бабка с дедом еще ни разу не видали внучку. Ему и самому хотелось побыть немного одному – без постоянного детского крика и Светкиных перепалок с его собственной матерью.
- А ты помнишь, как мы познакомились? – спросил он жену, переварив новость.
- Ну помню, - только и ответила она. – На ступеньках. А потом ты повел меня на крышу.
- А ты помнишь, сколько мячиков было у тебя в сетке? – задал он еще один вопрос, но она не ответила.
Он, как и многие его ровесники, тогда догуливал последние свободные деньки с повесткой в кармане. Его бывший одноклассник, который учился на факультете журналистики, позвал его «погудеть». Они договорились встретиться в скверике на проспекте Маркса.
Заведение, куда они намылились, размещалось на Большой Дмитровке, которая тогда называлась Пушкинской. Очевидно, эта улица называлась так потому, что в одном из ее домов Пушкин проиграл в карты все свое состояние. Чуть поодаль, напротив института Маркса-Энгельса-Ленина в подвале находилась знаменитая «Ладья», больше известная как «Яма».
Игорь не собирался пускаться там во все тяжкие, да и настроения выпивать у него в тот день не было, но приятель, которого звали не то Алексей, не то Александр, был настойчив:
- Старик! Ну это же «Яма», как ты не понимаешь! Она тебе потом два года сниться будет в розовых снах. Ты меня подожди пару минут, пока я кое-какие дела улажу.
С этими словами он исчез за массивной дверью факультета, а Шабашников остался ждать на ступенях.
Само собой, ему хотелось в последний раз насладиться звоном пивных кружек, сигаретным дымом и шумной атмосферой легендарной пивной. Народ обсуждал последние события политики и культуры, и к заведению тянулся такой «хвост», что простоять в нем можно было не один час. Одноклассник же водил знакомство с швейцаром, поэтому Шабашников терпеливо ждал его, надеясь пройти без очереди.
У расторопного Алексея-Александра «хвостов» после сессии не было, а вот на нем самом «висела» теория и практика монтажа. Он, конечно, надеялся, что ему дадут пересдать этот предмет уже после армии, но, тем не менее, боялся, что могут и отчислить как неуспевающего. А еще ему было очень обидно, что он бегал целый месяц с камерой, а все коту под хвост.
Для первой короткометражки им дали тему по выбору: «Человек труда. Человек искусства. Человек спорта.» Мать предлагала ему в качестве людей искусства своих знакомых, но он твердо решил, что найдет героев и без ее помощи. Он смело пошел в райком партии и объяснил там инструктору отдела пропаганды, что хочет снять фильм о людях труда Ему дали координаты, и он поехал на стройку знакомиться со своими будущими героями – комсомольцами-строителями.
Он перезнакомился со всей бригадой из двадцати человек, снимал каждого по отдельности и сразу всех вместе, сидел с ними на собраниях и даже выпивал по случаю премии. Он отснял три часа исходников, но так и не смог смонтировать десятиминутный рабочий позитив. Эти парни были слишком обыкновенными, чтобы предстать в образе героев. Их интересовали совершенно обыденные вещи – зарплата, премия, московская прописка. Они были «лимитчиками» - иногородними работягами, которые жили в железных вагончиках и с завистью смотрели на него – московского мажора с кинокамерой.
В конце съемок бригадир, которого звали не то Михаил Васильевич, не то Василий Михайлович, напрямую сказал начинающему документалисту:
- Слушай, парень. Ты давай заканчивай свое кино. Наш парторг, конечно, попросил за тебя, но сейчас времена изменились. У нас уже многие свои партбилеты уже посдавали. Ты тут бегаешь, все высматриваешь. Нам это не нужно.
Через несколько лет неудачливый документалист понял, что мужики толкали налево стройматериалы – или, как тогда говорили на официальном языке, «занимались расхитительством социалистической собственности». За это можно было легко попасть под статью, а он по своей наивности хотел сделать из них героев социалистического труда.
В общем, кино не клеилось, а «хвост» висел. С этими безрадостными мыслями Шабашников курил возле памятника Михаилу Васильевичу.
- У тебя нет зажигалки?
Он обернулся. Девушка с задорными кудряшками на висках держала в руках сетку с красными мячиками. Ему почему-то бросились в глаза сначала эти мячики, а потом уже кудряшки. Он тогда уже носил очки, и более мелкие детали не сразу попадали в поле его зрения.
- Возьмите.
- Спасибо.
Он положил в карман зажигалку и посмотрел на часы. Одноклассник явно не торопился нырнуть в «Яму».
Игорь затушил сигарету и снова обернулся к девушке. Она тоже кого-то ждала.
- Извините, а зачем вам так много мячиков? – задал он абсолютно дурацкий вопрос.
Почему она ему тогда ответила – из чувства жалости, из интереса или в качестве благодарности за подаренную искорку – он так никогда и не узнал. Но она ответила, и с этого начался их роман.
- Мы на выступление едем. Художественная гимнастика. У нас команда - пять человек.
Его вдруг осенило: это же шанс! У него была с собой кинокамера, а с девушками он уж как-нибудь договорится. Он снимет их выступление, потом возьмет у каждой гимнастки короткое интервью, а завтра-послезавтра смонтирует, наконец, свой зачетный фильм.
Он и представить себе не мог, что этим коротким интервью ангел и демон смонтировали всю его дальнейшую жизнь. Прощаясь с героинями своей первой ленты, начинающий режиссер оставил свой телефон каждой, но на следующий день ему позвонила только девчонка с задорными кудряшками. Не раздумывая, без пяти минут новобранец пригласил ее на свои проводы, а потом, когда друзья разошлись, они вдвоем пробрались на крышу его дома и целовались там чуть ли не до рассвета.
ПРОДОЛЖЕНИЕ http://proza.ru/2022/01/03/1883