Предыдущие байки Писа:http://proza.ru/2020/06/27/1658
Слава богу, логикой и талантом Бог не
обидел – за всё сполна и спросится…
Наш кот Марусик умней многих людей,
то, чего не могут другие, запросто нами манипулирует…
Человек рождается сразу с душой, и у каждого она своя, и имеет свой возраст. Душа не меняется – душа воспитывает и наставляет, терзает и мучает. Кого-то развивает и формирует, кого-то возносит и возвышает, кого-то скручивает и завивает, а кого-то оставляет без участия… Одни рождаются с душой младенца, и тогда человек всегда открыт миру, не видит грязь и подлость, сам не делает зла и не узнаёт зла других, не сплетничает, не осуждает, не желает лишнего и, тем более, чужого – счастлив и блаженен, так как любит всех, и людей, и животных, и всякую живность с травинкой, и всякую «неживность», любит вокруг себя всё. Другие рождаются со взрослой душой, и душа наставляет их по жизни, тащит и развивает под себя, под свой возраст; эти люди рассудительны не по-детски, устремлены, нацелены на что-то, на светлое, на далёкое, на желанное, чего-то добиваются, кого-то слушают, с кем-то дружат, а с кем-то не общаются. Это, если душа целая, без разрывов и разочарований, без подлости и подвохов, терпеливая и трудолюбивая, не летающая в облаках, знающая себе цену. Юношеские души – само разочарование; их обладатели красивы, модны, страстны, развиты, энергичны, увлечены, неуёмны, но только в молодости; всего хотят попробовать, всё успеть, всем насладиться, и всё теперь, и сразу – самой жизни под это не жаль, за миг могут сгореть и всю жизнь под откос пустить; так и остаются в юности, никому не позволяя посягнуть на неё, на молодость, просаживая жизнь в безотчётности перед собой, родителями, обществом, ни перед кем не отчитываясь – всё в топку порывов, развлечений и страсти…
А у Писа душа школьника 10 В класса Горковской средней школы, шкодливого и беспокойного в своих выходках и проказах…
Пис спать и тогда, в школе, не давал, и теперь не даёт, ни днём, ни ночью, либо сам звонит рано утром и поздно вечером под ночь, либо в голове, от сказанного им, долго ничего не улетучивается, а всё будоражит и волнует и днём, и ночью, и вечером, и под утро. Сам не спит и другим не даёт – такой у него маниакальный ритуал. Всякую несуразицу болтает, чушь мелет и ахинею городит, а по-нашему, по-северному, так пургу гонит да снег со всех щелей огребает… Один на даче одичал, вот хрень-то всякую и несёт.
Живёт один, отшельником на даче. Но разве он один, тем более отшельником, может жить?! Нет. Всегда берёт с собой «друга» по ноль пять, иногда друга по ноль семь, а иногда и подругу с прицепом на ноль две. Даже после бани с берёзовым веничком и купанием в снегу приличное зрелище из таких друзей получается. И, дойдя до первой начальной стадии понимания других людей, приступает к стороннему дозвону, вместо «Дежурного по стране» Жванецкого. Всем друзьям и недругам, знакомым и подругам по всем часовым поясам любимой Родины названивает. К Ваньке в Барнаул с несуразицей, в Листвянку кому-то на Байкал с чушью и докладом о том, что он ещё не спит, когда у тех уже давно и далеко за полночь. Этих разбудит, взбудоражит, тех потревожит и к Уралу подбирается, там часовым поясам шороху наводит, мысли в кровь об Уральские горы чешет, на языке мозоль наминает по уральским тропкам и речкам. До европейских жителей Архангельска, Севородвинска, Котласа, Вологды и Осяткино уже никакушенький добирается, а до меня так овсё еле мычит и кое-как мысли в слова китайского языка со словарём соединяет. Сложнее всех Валентине Варгановой, она за границей, где-то в цивилизованной Прибалтике, ей слушать его до посинения приходится, проявляя неподдельную заинтересованность и внимание, так как европейская толерантность и дисциплина не позволяют его послать ни на пасеку, ни на небо, ни в рай, ни в ад – никуда, а, тем паче, по-русски. До кровавых давлений с интересом слушает, пока кровь носом не пойдёт – одноклассника-чухонца боится перебить. А он её достаёт! эстонский диалект на литовский коверкает, по слогам на латвийский манер тянет, осяткинские слова вставляет, литературное с матерным путает, ничего понять нельзя, где правда, где ложь, не поймёшь, чего он там говорит и про кого правдивые сплетни распускает, про меня так обязательно чего-нибудь нагородит, не про себя же городить, о себе только сущую правду…
Грамотные-то люди, знающие его дежурную смену по стране, отключают телефоны, особенно в пятницу. Потому что в пятницу у Писа самая баня возникает с возлияниями по ноль пять и ноль семь на ноль две. В этот день он особливо долго может трезвонить не переставая; пока «дверь» его разговорам не отворят, его автодозвон не умолкнет. Забыл телефон выключить – всё, считай, попал на уши до утра. Одно утешает, что покамест тобой занят, другие по всему миру могут спать спокойно, даже в Америке, как говорится, пока Шойгу с Путиным в бане, мир не волнуется. Зато в субботу наступает благодать, телефон можно включить без всякой опаски, не побеспокоит, у него в субботу отходняк. Отходняк жуткий, коробит его не по-детски со всеми клизменными изнурительными диетами и воздержаниями из всех входов и выходов; корчится, крючится, худеет, сохнет, стройнеет, прям на глазах меняется в никого. В субботу он сам телефон отключает, чтобы и не беспокоили его, так как времени на пустые разговоры нет, собой занят. А в воскресенье уже огурчиком готовый, чтобы в понедельник быть на работе по снабжению оранжево-красной флотилии несуществующего Северного пароходства адмирала Корнилова с братией. Короче, всего один вечер настырно лишает покоя, а не два, не три, не неделю, всего вечер пятницы пережить и всё – где ещё такого скромного друга найдёшь, чтобы он тебе, а не ты ему про всё байки травил?!
А заливает, будь здоров, если сам не видел, ни за что не поверишь. То, что он драчлив как росомаха – это известный факт, и чем больше толпа против него, тем лютее становится, так же, как хорёк, кровью в глаза наливается, наполняется жаждой наживы и давит кур и всех, кто в курятнике, без разбора, лишь бы давить. Пять против него, значит, пятерых давит, десять, значит, десятерых под ноготь, хоть всю роту бойцов спецназа из крабовых беретов – всех понадкусывает, настоящий хохол. А сам худой да морной, плюнь, и эти козьи ножки враз переломятся. Ни вида, ни величия, только звериная выносливость и злоба, да ещё предчувствие, что, откуда и с какой стороны прилетит – всегда успевал уйти с линии огня без ранений. Ни одного видимого шрама на его обманчивом лице «рожи рецидивиста», видимо, как в песне: «только сердце всё в рубцах да в царапинах» и только. Вот рукам тем да, всегда доставалось до боли и в кровь. Один раз приезжает, а вместо рук сплошные краснющие шрамы крест на крест и вдоль от операций на кисти, и бугор с сантиметр в районе среднего пальца возвышается. Левая рука точь-в-точь как у Фредди Крюгера, в темноте от шрамов аж искрится и светится, увидишь экое ночью в районе «улицы Вязов» и обомлеешь враз и весь без остатка. Говорит, что это на лесосплаве по Пинеге, крючок поранил его, зацепил за сухожилину и порвал в корень от головы до запястья. Понятно, голову-то ту стопроцентно зацепило, а остальное брехня, хотя узел из сухожилий на кисти бугром точно вздымается, как холм хана Батыя в бурятской степи. Против этого факта не попрёшь. Кстати, говорит Пис мне по телефону, про этот узел и шрамы история есть. Я-то её забыл уже, а Витя Сухарь недавно напомнил. Слушай...
Продолжение: http://proza.ru/2022/01/18/1939