Когда Сара очнулась от шока, жениха в кафе уже не было. Лея смотрела на маму глазами, полными слёз. Все молчали и тоже смотрели на Сару. Поняв, что придётся держать ответ, Сара изобразила улыбку и сказала:
– Дорогие гости! Наш Юрий, только что став Ленивкером, пошёл таки совершать подвиг! Работа у него такая: даже свадьба не помеха! Давайте пожелаем удачи нашему Ленивкеру!
Все зааплодировали, а Сара подошла к Лее, села рядом с ней и крепко обняла дочь.
– Ничего, радость моя, мэйдэлэ моя. С Юрочкой обязательно всё будет хорошо. Вот увидишь: он только отвезёт вазу и сразу же вернётся. Мы допразднуем свадьбу, и вы поедете домой… Главное, доця, надо верить. Вот такая работа у твоего мужа.
– Мамочка, а с ним ничего не случится?
– Конечно нет! Он только отвезёт вазу и сразу же вернётся. Дорогие гости, кто хочет сказать тост? – воскликнула Сара, умоляюще посмотрев на гостей.
Гости как-то сразу уменьшились в размерах и стали почти невидимыми: настроение было испорчено, и произносить тосты не хотелось совсем. Тогда Марк Моисеевич кашлянул и встал, понимая, что надо спасать свадьбу.
– Дорогая Лея, дорогие гости! Несмотря на свою поломанную руку, я всё же хочу сказать вот что: когда я женился, я не понимал, что такое семья. Только с рождением Милочки у меня появилась привязанность к семье. Мила была моим якорьком. Я так вам скажу: гуляют где-то по миру две половинки. Шанс, что они встретятся, практически нулевой. И всё же, Господь так устраивает, что эти половинки одного целого как-то находят друг друга. Счастье – если они поймут, что они половинки. Несчастье случается, если всю жизнь будут жить вместе совершенно чужие люди. А ведь их половинки где-то бродят и тоже не могут стать счастливыми. Сегодня свадьба Леи и Юрия, скоро поженятся Милочка с Ариком. Дай Бог вам счастья, дети… Мне он его не дал, но я сам виноват – не сумел…
– Марк Моиисеевич, шо вы затянули ту грустную песню! – прервала Кацмана Дора. Скажите уже горько и дайте слово другому!
– Дора, что ты лезешь со своим «горько», когда нет жениха. Пусть человек договорит уже свою исповедь! – сказала Рохл и подпрыгнула на стуле. В принципе, она могла бы и не прыгать, но когда она подпрыгивала, то подпрыгивала её большая грудь, которую немного прикрывало слишком большое декольте.
– Я сяду, Рохл, но кто будет говорить? Беня, ты не хочешь что-то сказать молодым? У тебя всё же есть опыт. Или, может, Софочка скажет? Хотя навряд ли, – сказала Дора.
Молчаливая Софочка, жена Бени, встала, достала из сумочки открытку и стала читать:
– Дорогие Лея и Юра!
– Софочка, Юры же сейчас нет! – сказала Лея и у неё задрожали губы. Она вот-вот готова была расплакаться, но Софа спросила:
– А как же мне прочитать, Лея?
– А что, выучить наизусть слабо было? – встряла её свекровь, Бенина мама Рохл. – В мои годы никто с бумажками на свадьбу не ходил! От сердца говорить нужно!
– Хорошо, мама, скажу от сердца, – раздражённо огрызнулась Софочка и продолжила тост:
– Дорогая Лея! Поздравляю тебя с этим чудесным днём в твоей жизни! Я желаю тебе счастья и много детей. Ты и одна сможешь их вырастить, имея такую маму, как Сара Абрамовна. Это мне не повезло…
– Софочка, почему одна? – встревожилась Сара. – У Леи, слава Богу, хороший, не гулящий муж есть!
Сара Абрамовна специально сделала сильный акцент на словах «не гулящий», чтобы сгладить ощущение после слов Софочки «сможешь одна вырастить детей».
– Сара Абрамовна, меня попросили без жениха о женихе не говорить. Так пусть жизнь подарит тебе Лея, множество сюрпризов! Мазл тов! А ты, Беня, муж мой, сволочь и скотина! Ты бабник и шлемазл! Даже на свадьбе меня колют тем, что ты кабель неблагодарный! Ты ни одну юбку в своей беспутной жизни не пропустил! – выдала Софа и покраснела до корней волос. Она никогда не позволяла себе такую дерзость.
Беня, поперхнувшись, поскольку никогда ничего подобного от жены не слышал, встал, налил себе бокал шампанского, аристократично поднял его и сказал:
– Так выпьем за рекламу, Софья Боруховна! Только, к сожалению, здесь все свои, никаких чужих юбок нет и не предвидится, Софочка, так что твоё красноречие без надобности… А дома мы с тобой поговорим!
– Правильно, Бенчик! Поговори с ней дома! Уже давно пора! – встряла в тост Бенина мама Рохл.
– А вы вообще заткните фонтан своего красноречия, мама! Сначала научитесь детей воспитывать. У вас один алкаш, другой бабник, – выкрикнула Софочка.
– Софочка, а почему ты живёшь с бабником? Может, с алкашом тебе было бы лучше? – спросила Лея серьёзно.
– Горько! – крикнул Шмулик и выпил стопку. Нужно сказать, Шмулик был уже достаточно пьян, а когда он был пьян, его тянуло философствовать. – Софка, давай так: три года с бабником, три с алкашом! Чтоб никому не было обидно!
– Ша! Хватит! Мало того, что жених удрал, так вы ещё здесь склоку разводить будете? – решительно высказала своё «фе» строгая в вопросах морали тётя Фира, косясь на Мишу.
– Ой! – воскликнула вдруг Сара. – Мне нужно выйти на минуточку, – сказала она, торопливо выбираясь из-за стола.
– Что такое, мама? – испуганно спросила Лея.
– Доця, мама хочет писять, – шепнула Сара на ухо невесты и побежала в коридор. Она вспомнила, что сняла трубку с телефонного аппарата и испугалась, что пропустит звонок. Прибежав к телефону, она увидела, что шнур телефона оборван. Сара выглянула в зал и позвала Кацмана. Марк Моисеевич, пройдя в коридор, спросил:
– Что случилось, Сара Абрамовна?
– Марк Моисеевич, это срочно. Говорите, как мне починить этот телефон? Я понимаю, что одной рукой вы не сможете. А вдруг Юрочка позвонит?
– Так, вы и двумя не сможете починить. Арик на костылях, Шмулик пьян в жо… В задницу. Беня совсем не по этой части. Остаётся Миша. Минуточку.
Кацман подошёл к Мише и попросил его выйти в коридор. Сара сидела бледная возле аппарата с проводом в руке. Мише не надо было объяснять дважды, что нужно сделать
Он попросил Сару принести отвёртку и нож.
– Кацман, что вы стоите? Здесь и так мало света. Идите уже и танцуйте! Там Рохл очень не против тряхнуть и стариной, и грудью.
Марк Моисеевич давно понял, что предложения Сары Абрамовны нужно воспринимать, как приказ, и молча удалился. Сара принесла Мише кое-какие Яшины инструменты в маленьком чемоданчике, и он за три минуты вставил провод туда, где он должен был быть.
При этом Миша сказал:
– Сага Абгамовна, пговод явно отгезан, а не выгван. Кому и зачем нужно было отгезать этот пговод, у вас есть мнение по этому вопгосу?
Сара Абрамовна прикрыла за ним дверь и шёпотом спросила:
– Нет… Понятия не имею… Вы думаете, что это диверсия?
– Пока не знаю…
– Скажите но мне, люба моя, может вы знаете какую-нибудь очень сильную еврейскую молитву?
– Зачем вам сейчас молитва, и куда ушёл мой дгуг Югий?
– Ой, Мишенька, я таки вам скажу, что у нас большая проблема. Юрочка на очень важном задании, и ему грозит большая опасность. Я больше сказать не могу – это государственная тайна.
– А Вы, Сага Абгамовна, посвящены, как я понимаю, в эту госудагственную тайну? Или у вас всех тёщ посвящают во все госудагственные тайны?
– Миша, так вы знаете молитву, или мне прямо сейчас бежать в синагогу?
– Знаю, конечно. Я Шма Исгаэль читаю, когда мне тяжело.
– Это что такое?
– Это очень сильная молитва, Сага Абгамовна. Я Юге подагил сегодня, после того, как сыггал. Она выбита на осколке от гганаты: этим осколком убило моего товагища, когда была Ливанская война. Мы воевали, и он меня собой закгыл… Это самое дорогое, что у меня осталось от Элиягу. Закгойте пгавой гукой глаза и повтогяйте за мной: Шма Исраэль Адонай Элоэйну Адонай эхад.
– А что это значит?
– Слушай, Израиль: Господь – Бог наш, Господь один!
Сара закрыла глаза и стала повторять за Мишей по слову.
– Тепегь тихо, шёпотом: Барух шем квод малхуто лэолам ваэд. Это значит:
«Благословенно славное имя царства Его во веки веков».
Тепегь молча и очень искгенне пгосите у Всевышнего. И я буду пгосить…
Сара посмотрела на Мишу, ещё раз обняла его и сказала:
– Идите, Мишенька. Я должна сама…
Миша понимающе кивнул и тихо вышел, закрыв за собой дверь. Сара закрыла глаза и подняла голову к потолку.
«Господи, я никогда у тебя ничего не просила серьёзно. Я даже не знаю: ты есть, или тебя нет. Может, если бы я умела обращаться к тебе тогда, когда был жив Яша, он бы не умер так скоропостижно? Господи, почему же я игнорировала тебя, хотя мама говорила, что ты – последняя инстанция. И сейчас я прошу тебя: сохрани Юрочку для Леи, для меня. Как-то сразу он мне не приглянулся, а он ведь такое золото! Господи, я женщина простая, немного глупая, но я так хочу счастья для своей девочки! Я не умею обращаться к тебе так, как ты того заслуживаешь, но и врать тебе не хочу, что умею. И если ты спасёшь Юрочку, я пойду в синагогу и поставлю за тебя свечку… Я, наверное, чушь несу, но это от отчаяния. Прошу тебя, помоги! Если тебе нужна чья-то жизнь – лучше возьми мою: я уже пожила, и встречусь с Яшенькой. Да что я тебя буду учить: делай, как считаешь нужным…»
Сара открыла глаза, и в этот момент зазвонил телефон…
До людей, сидящих а зале и ожидая возвращения Сары, донёсся протяжный крик «Не-е-е-ет!». Все замерли и, услышав звук падения тела, бросились в коридор…
Продолжение: http://proza.ru/2022/02/03/1738