4. КВАРТИРА
Две женщины и один мужчина - это огнеопасно, даже если мужчина напоминает тюфяк. Это выцарапывание глаз, таскание друг друга за волосы, склянки с кислотой, выплеснутые в лицо соперницы. Но скромная русская девушка Маруся из далекого уральского города Пермь нашла путь надежнее. Даже не тот житейский, объединяющий сердце мужчины с желудком. В один прекрасный день я обнаружила, что квартира превратилась в прачечную. Маруся стирала! Для Макса. Носки, джинсы, футболки... Если ничего подходящего не имелось, она хватала носовые платки. Если с платками было в порядке, бралась за утюг, чтобы погладить. Мэйрин презрительно усмехалась. Не много же против любовного арсенала в виде бесконечного пара, воды и огня. И продолжала занятия: утром в университете, под вечер - в читальном зале. Реферат по истории, реферат по литературе, то есть к одной разлучнице добавила двух посильнее.
В другой прекрасный день (а я появлялась, как красное солнышко, из Подмосковья, сада и лета) обнаружилось, что в коллектив влилась Марусина мамочка Люба. Мамочка всегда подразумевалась на рынке при пачках конфеток, печенья и чая. Она торговала с утра до вечера. Какая нелегкая сдернула ее с места и кинула на мою голову?! Видно, та же, что подняла из Перми от пьяницы мужа и повела искать счастья в столице. Помимо рынка, она обреталась у дяди Пети, родственника своих лет, который пускал ее на ночь. И вовсе не оттого, что любитель по женской части (это само собой) - у него была страсть посильнее - горькая, и стычками именно в своей коммунальной квартире на трех холостых мужиков он был по горло сыт, а ночь... Ночь примиряет всех - и тех, кто мозолит глаза шатанием, и тех, кто их закрывает для сна, и тех, кому некуда деться. Как женщина работящая мамочка и у меня не сидела без дела. Она вязала. А котик Крузи гонял перед ней клубок. Котик один и обрадовался моему появлению. Компанию ему могла бы составить Мэйрин, но ее не имелось в наличии.
- Мой котенька создан для любви, - сказала я, поднимая Крузи на руки, как последнее свое достояние, чего он терпеть не мог и всеми правдами и неправдами начинал вырываться. - Он у нас настоящий Казанова.
- А это что, порода такая? - откликнулась Люба, сгребая вязание.
Для обмена эрудицией желательно настроение. А какое настроение, если царапается, пускает кровь и сбегает даже любимый кот. А вместо него... Даже не хочется продолжать: настолько всё до боли родное. Состояние общества в лицах. Свои и чужие. От тех и других не того... Только одних жалко, а других... С другими русско-американские партнерские отношения. Ну, может быть, с элементами послабления. Человечности, если угодно. Всё равно это время я пребывала вне дома, когда главное - не удобства... Главное – почувствовать дождь, как его чувствует дерево.
Меж тем Маруся в любовном угаре стирала. Макс смотрел телевизор и тер поясницу, а темная лошадка Люба, упрятав вязание, взялась окучивать меня тортом и полной кастрюлей супа.
Такое гостеприимство... обязывало. И что-то предполагало в ответ. Определенно, не выяснение отношений и не мою открытую пасть. Оно щекотало нервы, будило, если угодно, тон. На худой конец, - солидарность, уж очень торт был хорош, не кондитерское изделие, а полное обездвиженье! По рукам и ногам. Уйти можно было только в депрессию. Настал мой черед. Но нет, эта дама как роскошь меня обходила. Я плюнула и сказала:
- Да за эти художества Америка должна платить мне ренту пожизненно. А она даже не знает, скольких ненаписанных страниц стоили мне ее граждане. И это называется мировая держава! В двух шагах от посольства вы буквально открыли в моей квартире Шуб-штат - новый, пятьдесят первый, а квартирка-то, между прочим, была расстреляна в 1993-м. И не без участия вашего президента. Он давал "добро", когда наш спрашивал разрешение. Да и посольство само… Захватило треть Конюшковской, а на этом месте, между прочим, наша школа стояла - №97, которую я окончила, чёрт бы вас всех побрал! – И уехала, откуда приехала, к себе в сад, под Москву.
Кажется, я сама не поняла, от чего сбежала. Но, распилив пару бревен, наколов кучу дров, обработав несколько яблонь, наконец, догадалась. Многолюдие - ни при чем. Разве им на Руси удивишь! Как в иностранных энциклопедиях говорится о водке: смертельная доза - литр, но не для русских, так и здесь... Да это просто смешно! Для бывшего советского человека квадратный метр практически безразмерен. Вот тортик - это серьезнее. Нет, тортина, тортище, всесильные башенки с кремом, обставленные шоколадными бомбами. Кажется, их звали "мадлен". Перед ними нельзя устоять. Они метили в мою талию, а за нее тоже надо бороться, как Маруся - за Макса, мамочка Люба - за комнату дяди Пети, а котик Крузи - за свою независимость.
Продолжение следует