Золотая колыбель
1
Неравный брак
В маленьком провинциальном городке N жил один молодой человек. Про такие города ещё классик сказал: «Да отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Но не смотря на это обстоятельство, сам городок был весьма замечательным. В нём присутствовал тот особый колорит, свойственный провинциальным русским городам. Он был застроен деревянными домами с ажурными резными наличниками на окошках и такими же ставнями. Исключение составляли пожарная каланча, да торговые ряды на главной городской площади и конечно же храмы. Все эти сооружения были каменные. Ещё тут располагался небольшой военный гарнизон. В общем это был типичный для второй половины девятнадцатого века городок из глубинки.
Молодого человека (о котором уже упомянули) звали Сомов Евсей Федотович. Он был круглый сирота, родители скончались где-то около года тому назад. К тому же юноша был беден. Всё, что ему досталось в наследство от рано ушедших отца и матери, так это старенький деревянный домишко в котором он и проживал на момент этой страной истории.
Юноша окончил городскую гимназию и теперь служил мелким чиновником. Он получал весьма скромное жалование на которое жил, едва сводя концы с концами. Из прислуги он держал – старика Кузьму Кузьмича из бывших денщиков. Старик умел стряпать и потому совмещал роль повара и просто слуги.
В воскресный вечер Евсей Федотович одиноко скучал в своём старом домишке. Слуга хлопотал по хозяйству, как в калитку постучали. Сначала один раз, а следом уже настойчивей в другой и в третий.
- Эй, Кузьма Кузьмич, откройте! – крикнул хозяин.
Но, так как никаких действий не последовало, молодой мужчина был вынужден сам спуститься во двор и открыть калитку непрошенному гостю. Этим гостем оказалась немолодая весьма полная дама – Лукерья Фоминична. Женщина была известной в городке свахой и это весьма озадачило молодого человека.
- Ну, что ж застыл, словно неживой! – попеняла дама хозяину, - в дом приглашай, аль не обучен этикету?!
- Ах, простите меня, я не ожидал, совсем не ожидал, - залепетал удивлённый юноша и пригласил сваху пройти в его домишко.
- Ох, и жара то ныне какая стоит. Вот ведь вечер, а нет мочи так жарко, - начала сваха из далека.
- Простите, Лукерья Фоминична, но чем обязан такому визиту? – поинтересовался Евсей Федотович.
- Ты ведь молодец, да во цвете лет, а свахе удивляешься, - начала темнить она, - это тебе надобно ко мне на поклон идти, просить пособить, а то всю жизнь в холостяках проходишь.
- Что вы, я же беден, ну какая тут может быть женитьба! Молодую жену в приличный дом надо привести, а у меня! Вы ведь сами всё видите. Еле-еле концы с концами свожу, себе на пропитание не хватает, куда уж тут ещё супругу заводить! – искренне возразил молодой человек.
- Да, у тебя тут условия неважные, - тактично заметила сваха. – Только вот что, голубок, при умении за женой можно приличное приданное взять, жениться, да про нужду и позабыть.
- Кто же за бедняка богатую невесту замуж отдаст? Деньги они к деньгам, а бедность к бедности.
Видя, что разговор не складывается, сваха решила раскрыть свои карты:
- Я к тебе по одному заданию. Знаешь, в окрестностях нашего городка есть имение Берёзовка. Богатое имение, земли много. Принадлежит оно молодой девице – Арине Кондратьевне. Барышня, как и ты, круглая сирота. Так вот, её опекун и попросил меня сосватать девицу, а главное сам предложил обратиться с этим к тебе. Что ты на это скажешь?
- Ой! Лукерья Фоминична, я и не знаю, что вам сказать! – смутился юноша. –Чего это опекуну богатой девицы на меня указывать. Я человек простой, ни красотой, ни умом не выделяюсь.
- Ох, и зануда же ты – Евсей Федотович, - возмутилась сваха. – Утро вечера мудренее. Так и ты, подумай обо всём хорошенько, а завтра я в такое же время к тебе снова зайду. Если ты согласен Арину Кондратьевну за себя брать, так вот списочек её приданного, там кроме имения ещё много чего есть, на досуге почитаешь. В субботу же поедем с невестой знакомиться. Ну, а если не согласен, то я к другому подойду. Мне опекуном барышни задание дано – сыскать ей мужа, так постараюсь, уж больно люди они щедрые, видно денежные, а то мой хлеб, я заработком не бросаюсь.
После этой суровой отповеди сваха удалилась, оставив нашего героя в полном смятении.
На утро, как обычно, Евсей Федотович поспешил на службу, он не привык опаздывать. Среди других чиновников он был весьма точен и исполнителен, так как боялся потерять работу, а с ней свой скромное жалование. Правда, к бедным людям везде отношение особое. Другие чиновники смотрели на молодого человека свысока, с каким-то призрением, начальник вообще не замечал его, иные лишь посмеивались над его поношенной одёжкой, стоптанными башмаками и старой шинелью. Но среди прочих был у него и приятель. Близкой дружбы между ними не было, но их отношения были весьма тёплыми.
Молодой человек сразу отметил, что Евсей Федотович - как бы не в себе и стал расспрашивать о причине такого состояния. Последний искренне поделился своей историей.
- Понимаешь, в этом всём есть какой-то подвох. С чего это такую богатую барышню за меня сватать? У меня в одном кармане - вошь на привязи, а в другом – блоха на цепи. Чем я им так потрафил? – не унимался он. – Может быть эта невеста ужасно уродливая, старая, а может быть какая больная?
Но приятель только рассмеялся в ответ.
- Да какая тебе разница до её внешности! – сквозь смех произнёс он. – Пускай она будет старая, больная и жуткая уродина! Главное – богатая! Тебе не надоело весь день сидеть и писать бумаги в нашей конторе, получать маленькое жалование, едва выживать на эти гроши? Женись и заживёшь славно! От жены можно в Петербург укатить, повеселиться, а там и за границу податься. Когда денежки водятся в карманах, так везде хорошо!
В общем подумал, подумал наш герой - решился. Когда вечером вновь пришла сваха, он дал положительный ответ, мол согласен жениться на барышне, везите для знакомства. Лукерья Фоминична обрадовалась такому: «Вот и молодец, сразу бы так, не в твоём положении привередничать, голубчик мой».
В субботу во второй половине дня за Евсеем Федотовичем заехал экипаж, который прислали из имения. В нём уже сидела сваха. Она повезла молодого человека знакомиться с невестой. Знакомство состоялось и сразу всё завертелось: подготовка к свадьбе, пошив свадебных нарядов и масса других хлопот и забот.
На службе молодой человек объявил всем о предстоящей женитьбе, а ещё, как бы между прочим, дал понять, что теперь он не будет нуждаться и после свадьбы уволится. Это заявление вызвало целый переполох. Все шептались, пытались узнать какие-нибудь подробности. Особый интерес у всех вызывала невеста бедного чиновника. Что это за дама? Почему выходит замуж за такого человека? Неужели же она так богата?
В день венчания у главного городского храма собралось много народа, просто яблоку негде упасть. Тут крутились просто любопытствующие, нищие, просящие милостыню, и те, кто хорошо знал Евсея Федотовича, чиновники со службы.
Вся свадебная церемония была пышно обставлена, так, что ни у кого не вызывало сомнений – невеста весьма состоятельная особа. Но более всего окружающих удивила сама невеста. Это была совсем юная барышня, лет семнадцати, не больше, да к тому же необычайно прелестная: правильные изящные черты лица, светло-русые длинные волосы, тонкий стан. От девушки невозможно было оторвать взора. Почему такая красивая и богатая вдруг выбрала такого жениха – стало полной загадкой для окружающих. Действительно, почему?
Но, сама невеста вела себя спокойно и как-то уверенно. Она щедро раздавала подаяния нищим, улыбалась окружающим, что создавало впечатление полного счастья в её душе.
После венчания супруги сели в свой экипаж и умчались в имение, где, наверное, прошло свадебное застолье. Никого из горожан туда не пригласили. Правда, жених, чуть позже, устроил настоящий пир для бывших коллег и знакомых, совместив в одном мероприятии свадебное угощение и прощальный ужин (он всё-таки уволился с государственной службы). Для этого был выбран самый известный в городе трактир, местные называли его «Трактир на Купеческой». Заведение располагалось на Купеческой улице, в самом центре городка, неподалёку от торговых рядов.
Официанты из заведения, потихоньку от хозяина, сообщали любопытствующим, мол готовится пир на весь мир! Из Петербурга выписывают французские паштеты, икру доставят из Астрахани (везут во льду), вино будет «Цимлянское», все самое лучшее и самое вкусное! Эх и влетит к копеечку такой ужин!
Пиршество, действительно, удалось на славу. Уже бывшие сотрудники напрочь забыли о том, как ещё совсем недавно насмехались и подтрунивали над Евсеем Федотовичем. Теперь, после очередной порции дорогого вина, они клялись в дружбе и симпатии к ещё недавно бедному чиновнику, а теперь человеку весьма состоятельному, это застолье было тому примером. Да, что обычные сотрудники, даже сам начальник, прежде не замечавший нашего героя, теперь уверял, что он мол очень любил и ценил такого удивительно тонкого и талантливого человека. О век, о нравы!
Вскоре молодожёны покинули своё имение и отправились в свадебное путешествие заграницу.
Больше в городке N Евсея Федотовича никогда не видели. Свой домик он подарил слуге Кузьме Кузьмичу, остались разве что родительские могилы на городском кладбище, да ещё человеческая память. Словно чудесную сказку повторяли местные жители историю про бедного юношу, женившегося на богатой красавице-девице.
2
Сергей проснулся и уже было хотел подскочить, и быстро одеваться, как вспомнил, что сегодня суббота – выходной. Он потянулся, ещё немного полежал в кровати и встал. Просто так валяться в постели он не привык. Ещё он почувствовал, что спина больше не болит, а значит будет можно пойти на море. Где-то неделю назад он с другом Димкой сходил на пляж. Ребята от души наплавались в ещё прохладном море (всё-таки начало июня) и сгорели, да так, что кожа сначала покраснела, потом появились пузыри, а затем стала облазить, словно змея меняла свою старую кожу на новую. Димкина бабушка, баба Валя, так её звали в округе, мазала их сметаной, кефиром и упрекала:
- Ну, что же вы! Да разве так можно! Серёжка то приезжий, он нашего южного солнца не знает, а ты, Дмитрий, тоже хорош! Ты то местный и должен понимать, что июньское солнышко коварное, вмиг сгоришь, а поймёшь это только дома, когда поздно будет.
Баба Валя, конечно, была в чём-то права, но какое это наслаждение купаться в море, нырять к самому дну, доставая камешки и ракушки, нежится на золотом песочке.
Сергей родился и прожил почти всю свою жизнь в маленько городке в дали от моря. По окончанию школы он поехал в Ленинград и поступил в институт на факультет, связанный с кораблестроением. Именно во время учёбы он впервые увидел море, только то было море Балтийское.
Отучившись, как положено пять лет, защитив диплом, он получил распределение в Севастополь на судостроительный завод. Так он оказался в прекрасном южном городе на Чёрном море.
На предприятии он познакомился с Дмитрием. Новый приятель был местным, родился, вырос, окончил школу, а затем Приборостроительный институт в родном Севастополе. Они подружились, и Дима предложил новому другу переехать в частный дом к его бабушке.
По приезду на новую работу, Сергею, как иногороднему, дали койко-место в общежитии, но после предложения друга он перебрался к бабе Вале. Прописка осталась по общежитию, а жить можно там, где удобнее. Бабушка Валентина, добрая душа, выделила гостю небольшую, но отдельную, комнатку, это вам не просто койко-место! Сам Димка тоже больше жил у бабушки. Его семья, в своё время, получила трёхкомнатную квартиру, но кроме Дмитрия, ещё имелись младшие: сестра Юля и брат Валерка. Так-что у бабушки удобнее, тем более, что домик находился на Корабельной стороне. Это был старый район, располагавшийся ближе к заводу, не то что новая родительская квартира.
Сергей вышел во двор, потянулся и отправился на турник. Они соорудили его сами. Он подтянулся раз десять, как рядом, словно неоткуда, возник Дмитрий.
- Привет, денёчек то какой, нужно на море сходить.
- Утро доброе, сходить бы неплохо, только ближе к вечеру, а то с меня хватит сметаны и кефира.
- Да, угораздило же так сгореть, - рассмеялся Димка. Ладно, давай ближе к вечеру, а пока бабуля на завтрак зовёт.
После подтягиваний на турнике Сергей умылся, и поспешил на завтрак.
Где-то в пять чесов вечера они собрались на море. Далеко решили не ехать, пошли на городской пляж, который располагался прямо на Приморском бульваре. Троллейбус доставил к остановке возле площади Нахимова, а это рядом с Приморским бульваром. Ребята прошли под аркой с драконами и вот оно - море!
На пляже людей достаточно, но купающихся маловато, всё-таки вода ещё холодная. Вдруг Сергей обратил внимание на пловца. Тот плыл удивительно красиво, легко рассекая морскую гладь, сразу видно настоящий мастер. Пловец был в специальной резиновой шапочке и поэтому было сложно понять – кто это. Димка тоже заметил пловца и залюбовался его чёткими, выверенными движениями.
Но, вот пловец подплыл к самому берегу и выбрался на сушу. Ах, пловец то оказался женского пола. Она сняла с головы резиновую шапочку и длинная русая коса упала на плечи. Какая изящная, подтянутая фигура была у этой пловчихи, красивый импортный купальник обтягивал её стройное тело, подчёркиваю силу и молодость в каждом движении девушки. Ребята словно застыли, раскрыв рты от удивления.
- Как водичка, Анечка? – спросила купальщицу старушка, тоже собиравшаяся поплавать.
- Здравствуйте, Роза Григорьевна, - сначала поздоровалась девушка. – Водичка ещё прохладная, но если быстро плавать, то в самый раз.
- Куда мне быстро плавать, ну хоть ножки помочу, - ответила старушка и осторожно полезла в воду.
И вдруг Димка собрал всю свою смелость и просто, по пляжному, обратился к девушке:
- Простите, а вы за какую команду выступаете? Я, кажется, видел вас в прошлом году на чемпионате города. Вы золото или серебро взяли.
Девушка удивилась, пожала плечами.
- Я не спортсменка, так для себя плаваю.
- Не знаю, не знаю, но вы плыли так профессионально, - заявил в конец обнаглевший Димка.
Незнакомка догадалась, что это банальная попытка познакомиться, но не обиделась на «наглеца», а мило улыбнулась. Воспользовавшись этим, Димка продолжил свою попытку знакомства с девушкой.
- Меня, кстати, Дмитрием зовут, а это - Сергей, - он указал на друга.
- Анна, - представилась девушка и, снова, мило улыбнулась.
Сергей молчал, не зная, чтобы добавить к так неожиданно завязавшемуся разговору. А, Дмитрия тем временем понесло, почти как пресловутого героя из «Двенадцати стульев».
- Вы отдыхающая или местная?
- Можно считать, что местная. Я уже почти два года живу в Севастополе.
- А, я тут родился, а вот мой друг приехал к нам из Ленинграда, по направлению, после института.
- А, ваш друг разговаривает сам или он немой? – пошутила Анна.
- Да, нет, я не немой, - ответил Сергей и смутился.
- А, вы бывали в Балаклаве? – всё не унимался Димка.
- Нет, не была, городок ведь «закрыт» для посещения, - вздохнула девушка.
- Тогда приглашаю с нами, - предложил Дмитрий. – У меня есть пропуск на группу из четырёх человек. Завтра – воскресенье и мы собираемся туда съездить. Кроме нас, будет моя младшая сестра Юлька, а братец Валерка не может. Он идёт к однокласснику на День рождения, вот и появилось свободное место. Мы хотим посмотреть генуэзскую крепость, да и сам городок очень живописен.
- Ну, если вы приглашаете, то я не откажусь, сама давно мечтала взглянуть на развалины Чембало, - призналась Анна.
- Только паспорт с собой возьмите, а то не пропустят, - напомнил на последок Дмитрий.
Анна пошла к раздевалкам, переодеться, она спешила домой, а ребята с головой нырнули в прохладное море, им обоим было необходимо освежиться.
На следующий день всей компанией встретились на автовокзале, что располагался возле центрального рынка. Анна не опоздала, пришла вовремя, пришлось ждать только Юлю.
Но, вот вся компания в сборе и городской автобус помчал в сторону Балаклавы. Перед КПП вышли последние пассажиры, в автобусе осталось лишь несколько человек: те, что проживали в Балаклаве и те, у кого было разрешение посетить этот городок. Молодой матрос проверил документы и автобус понёсся по дороге к, воспетому писателями, поэтами и художниками, уголку крымской земли.
Они вышли в самом центре городка, и Юлька продекламировала: «Горы слева, горы справа, между ними – Балаклава!» В этом была своя правда. Словно кольцом, Балаклава была опоясана горами, посередине плескались волны местной бухты. И над всем этим великолепием возвышались развалины старинной крепости – Чембало, построенной предприимчивыми генуэзцами.
Первым делом отправились именно к крепости. Узкими живописными улочками они подобрались к подножию горы, а там тропками взобрались наверх. Ух, какие виды открылись путешественникам! С высоты весь городок и бухта были словно на ладони, а дальше с обрыва виднелись горы до самого мыса Айя и далее до линии горизонта, там море и небо сливались, и различить их можно было только по цвету: более тёмное море и в более светлых тонах небо.
- Какая красота! – воскликнула Юлька.
- Неимоверные виды! – добавил Сергей.
- Что я вам говорил, тут есть чем удивить, - похвастал Димка, как коренной житель этих мест.
И только Анна молчала. Она смотрела на море, небо, горы, крепость и кажется, на мгновение утратила дар речи. Так в состоянии некоего оцепенения она, забыв о своих новых знакомых, бродила возле крепостных стен, круглой башни – донжон и осторожно ладонью гладила серые от времени стены.
- Как всё разрушено, - наконец, произнесла она.
- Крепость сильно пострадала в годы Великой Отечественной войны, - ответила Юля, - вон та «дыра» от попадания авиационной бомбы.
- Юлька всё знает! Она собирается в Симферополь, на историка учиться, - с гордостью за младшую сестру, заявил Димка.
- Давайте лучше Балаклаву посмотрим, - предложила Анна.
Они спустились вниз по той же тропке и оказались на набережной. Тут пахло морем. Шустрые рыбачьи шаланды то подплывали к берегу, то отправлялись обратно в море. Они жили своей жизнью и в своём ритме.
Ребята прогулялись, проголодались, зашли перекусить в местном кафе и пошли на остановку. Тот же автобус повёз их в Севастополь.
Сначала ребята проводили домой Юлю, а затем Анну.
- Спасибо за поездку, - поблагодарила она. – Вы даже не представляете, как мне было интересно посетить Балаклаву. Ещё раз – спасибо.
- Аня, где же мы ещё с вами встретимся? Может быть в кино сходим? – предложил Дмитрий.
- Возможно и в кино, - рассмеялась в ответ она, - а встретимся на пляже, я почти каждый день хожу на море.
- Тогда до свидания, - попрощался с девушкой, до того молчавший, Сергей.
- До свидания, - ответила она.
3
Городской пляж – был любимым местом встречи в летнее время. Кто-то успевал сходить на море перед работой, а кто-то забегал искупаться вечером, после трудового дня. Любили городской пляж и отдыхающие, прибывшие в город с просторов всего Советского союза. А в выходные дни тут просто яблоку негде было упасть. Правда, большинство любителей пляжного отдыха выбиралось на море попозже, а рано утром это было место сбора пенсионеров, людей возрастных, тех кому жаркое дневное солнышко не подходило по здоровью.
Такими были соседи Димкиной бабушки. Они ходили на пляж по утрам, где-то в семь или в восемь утра и даже в выходные дни не изменяли своей традиции. Эх и не лень вставать в такую рань! Димка хорошо знал их так-как в своё время учился и дружил с соседским сыном – Юрой. Юрка по окончанию школы поступил в военное училище, а после получил распределение на север. Теперь каждый раз встречаясь с дядей Серёжей и тётей Зиной он спрашивал вестей от Юры.
- Пишет, пишет, - радостно сообщала тётя Зина, - вот давеча письмо получили. Холодно там, начало июня, а у них ещё заморозки, не то что в Крыму.
- Ну угораздило же Юрку в такое место попасть, - сочувственно вздыхал Димка.
- Он – военный! – гордился сыном Сергей Петрович, - тут выбирать не приходится, куда родина пошлёт, так туда и поедет, а раз нужно на север, то будет служить на севере.
Сергей Петрович хорошо знал Димку, а через него подружиться и с Сергеем. Он очень любил играть в шахматы и как сосед запросто заходил в домик к бабушке Вале.
- Тёзка, а тёзка, давай сыграем, - обращался он к Сергею, - я прошлый раз проиграл тебе, но сегодня победа будет за мной!
Сергей хорошо играл в шахматы. В студенческие годы защищал честь родного института и даже имел КМС по шахматам. Сергей Петрович, как ни старался, но не мог обыграть нового соседа. Он нервничал, переживал, изучал шахматную премудрость в специальной литературе. Сколько радости было, когда он выигрывал у молодого тёзки. Правда, нужно признаться, что Сергей иногда поддавался соседу, делал это осторожно, чтоб не обидеть немолодого мужчину.
Вечер, пятница. Позади осталась очередная рабочая неделя, а впереди выходные. Бабушка Валя накормила «мальчишек» ужином и прибирает на кухне, а у них в самом разгаре шахматные баталии. На огонёк заглянул Сергей Петрович и предложил сыграть партию. А, где одна партия там и другая. Димка в шахматы не играет, он знает, как ходят фигуры, и может иногда сразиться (они когда-то играли с Юрой), но ему быстро надоедает, а вот Сергей играет хорошо, ему бы за шахматной доской с Юркой встретиться.
Димка сидит рядом, наблюдает за игрой и отвлекает играющих разговорами:
- Как ты думаешь, мы завтра на море увидимся с Анной?
- Возможно, возможно, - отвечает Сергей, но мысли его на шахматной доске.
Сергей Петрович на этот раз выигрывает. Он только что «съел» Серёжкиного ферзя и активно продолжает атаку.
- Кто такая Анна? – задаёт он вопрос.
- Девушка такая, - отвечает Дмитрий, - мы с ней на прошлых выходных познакомились.
- Хорошенькая?
- Просто красавица! – восторженно сообщает Дмитрий.
- Эх, молодость, молодость! Знавал я когда-то одну барышню. Вот это я скажу вам красавица! Поискать таких, так не найдёшь: какая фигура, стать, а лицо! Только, чур, моей Зинаиде ни слова. Это давно было, ещё в войну, в эвакуации. Я к родным, после ранения, в отпуск ездил. Какой был роман! Но, роман без продолжения, мы потеряли друг друга из виду и больше никогда не пересекались наши пути.
- Дядя Серёжа, вам «мат»!
- Как, как «мат»! Ну не может быть! Победа была явно за мной!
- Смотрите сами, моё положение было сложное, но я выкрутился, пожертвовал вам ферзя, а дальше вы расслабились, а я всё исправил.
- Это Дмитрий виноват! – возмутился Сергей Петрович, - он меня заболтал. Я действительно, расслабился, погрузился в воспоминания и на тебе, мне – «мат»! Дмитрий, это поражение из-за тебя.
- Я не хотел, дядя Серёжа, простите, - залепетал Дмитрий.
- Давайте эту партию не учитывать, сыграем повторно, - миролюбиво предложил Сергей.
Сергей Петрович недовольно насупился, собрал шахматы и удалился, а ребята чуть не покатились со смеху. Сосед так близко к сердцу принял своё поражение.
Утром, наскоро позавтракав, они поспешили на городской пляж. В глубине души, каждый из них надеялся встретиться с новой знакомой. Так сложилось, что в течении недели они не видели Анну. В прошлое воскресенье они проводили её лишь до остановки. Она не сказала им - где живёт, а выбраться утром на море им ни разу не получилось, так как работали молодые люди в конструкторском бюро завода, рабочий день начинался рано, да и до центра города было весьма далеко. Так они не виделись почти целую неделю.
Но, вот долгожданная остановка, они вышли из троллейбуса и поспешили на пляж.
Было приятно идти по Приморскому бульвару, а там внизу ребят ожидало море и возможно долгожданное свидание. Вдруг прямо на встречу юношам показался Сергей Петрович. Он был явно не в себе: бледное лицо, какой-то отрешённый взгляд. Сосед прошёл мимо, даже не поздоровался.
- Что это с ним? – удивился Сергей, - неужели он так обиделся за вчерашний проигрыш?
- Не думаю, - заключил Димка, - подумаешь шахматы, не велика потеря! Сыграть можно заново, да хоть миллион раз, было бы желание. Может быть от Юрки плохие вести? Всё-таки он военный, а на службе всякое случается.
Ребята на мгновение даже растерялись, но потом продолжили спуск к морю. На пляже ещё было немноголюдно и первым кого они увидели была – Анна. В эту минуту ребята сразу забыли про соседа, их настроение сразу улучшилось.
- Куда же вы пропали? – задала вопрос девушка и мило улыбнулась.
- Всей душой рвались на Приморский, но работа по утрам не пускает, - ответил за двоих Димка.
- Мы вечером ездили в город, - признался Сергей, - но вас не было.
- Как жалко, я не знала, - вполне искренне пожалела она. – Я работаю бухгалтером и июнь у нас весьма напряжённый месяц. Это одновременно конец полугодия, квартала и непосредственно самого месяца, так что отчётов в два раза больше. Задерживалась по вечерам на работе, а уж после не до прогулок было.
- Как мы вам сочувствуем, - воскликнул Дмитрий.
Но море, на то и море, чтоб не беседы вести, а купаться! Сергей разбежался и первым прыгнул в тёмно-синею морскую стихию, за ним следом прыгнул Димка, а Анна спустилась по лесенке и уже все вместе они поплыли подальше от берега аж до самых буйков.
Когда наплававшись они выбрались на сушу, то обстановка на пляже изменилось, пришло столько народа, что оставаться тут дальше просто не было смысла.
Ребята переоделись и пошли проводить девушку домой.
- Давайте завтра за город поедем, - предложил Димка. – Тут есть посёлок у моря – Любимовка, вот где хорошо отдыхать.
- Точно, - поддержал приятеля Сергей, - там народа мало, лишь немного местных, а иногородние ещё не пронюхали про такой чудесный пляж.
- Хорошо, - согласилась Анна, - давайте отправимся завтра в Любимовку, только берите с собой сестру, вчетвером будет веселее.
Вчетвером им, действительно, было хорошо. На первый взгляд девушки были абсолютно несхожи. Юлька была моложе Анны, только перешла в десятый класс, да и внешне была совсем иной. Она была шатенкой, волосы носила средней длины, где-то до плеч, а чтоб было удобнее делала «хвостик» и закрепляла его простенькой резинкой, глаза у неё были серого цвета. Она ещё совсем не пользовалась косметикой. Анна же была просто писанной красавицей. Но, обе девушки были стройные, спортивно подтянутые и в общем неплохо смотрелись вместе.
Проводив Анну ребята отправились к себе домой и уже по дороге вспомнили о Сергее Петровиче.
- Нужно заглянуть к соседу, - предложил Димка.
- А, я думаю, что надо подождать, - заметил Сергей. – Когда мы пришли на пляж, то среди женщин, которые делали зарядку, я увидел тётю Зину.
- Что же тут удивительного. Тётя Зина почти каждый день ходит купаться. У них там свой клуб, любителей здорового образа жизни. Ходят на море только рано утром или к вечером, плавают и делают зарядку. Это она дядю Серёжу на пляж вытянула. Раньше он не ходил, иногда за всё лето раза два сходит, а то и вообще ни разу.
- Ты меня перебил, но дело в том, что тётя Зина была в хорошем настроении, а если бы пришли плохие новости от сына, то ей было бы не до зарядки.
- И то верно. Она в Юрке души не чает, единственный сын как ни как.
- Значит соседа расстроило или поразило что-то иное, а с сыном всё в порядке. Чего же мы будем к нему в душу лезть. Он не наш сверстник, в лоб вопрос задавать неудобно, - подвёл итог Сергей.
- Тут я согласен, - признался Дмитрий, - подождём, может быть само всё откроется.
Правда, долго ждать не пришлось. Вечером Сергей Петрович заглянул сам и поведал ребятам свою очень интересную историю.
4
Модный курорт и его гости
Ещё в конце девятнадцатого века в Петербурге жил молодой человек. Звали его Астахов Афанасий Львович. Он учился в Петербургском университете на медицинском факультете. Учился юноша блестяще, во время учёбы активно занимался исследовательской деятельностью. Предметом его изучения были вопросы сохранения здоровья человека и то, что помогает человеку стать долгожителем. Поэтому по окончанию учёбы он получил приглашение отправится на курорты Кавказских Минеральных Вод и там продолжить свои наблюдения и непосредственно работу.
Молодой человек согласился, правда, сначала обвенчался со своей невестой-красавицей Ниночкой или Ниной Антоновной. Так молодая семья отправилась на юг, где и осела. Им довелось пожить, а Афанасию Львовичу поработать, в Железноводске, Кисловодске и окончательно они остановились в Пятигорске. Там же у них родилась дочка – Наташенька. Дочка выросла, окончила местную женскую гимназию, а после специальные медицинские курсы и стала работать вместе с отцом.
Вскоре дочка вышла замуж за инженера, специалиста по железным дорогам (инженера-путейца). Звали супруга Полетаев Пётр Алексеевич. В сентябре 1914 года у молодых родителей появился сын, которого крестили с именем – Сергей.
Не смотря на начавшуюся Первую Мировую войну жизнь в семействе Астаховых – Полетаевых сильно не изменилась. Пётр Алексеевич служил на железной дороге и не подлежал призыву в действующую армию. Афанасий Львович был уже в том возрасте, когда в армию не призывают. Он и его дочка Наталья Афанасьевна - продолжали заниматься здоровьем отдыхающих. Нина Антоновна вела дом, а маленький Серёжа – любимец всей семьи, рос на радость своим родителям, бабушке и дедушке.
Удивительная история, свидетелями которой стали Астаховы – Полетаевы произошла в 1916 году.
Уже два года, как Российская империя участвовала в самой кровопролитной войне, каких не случалось до сего времени. Но, не смотря ни на что, жизнь продолжалась! Люди продолжали ездить на курорты Кавказских Минеральных Вод, чтоб получить лечение и оздоровление. Правда, теперь, кроме гражданского населения, приезжали военные, в основном офицеры, стремящиеся поправить здоровье после тяжёлых ранений.
Конечно, война наложила свой отпечаток на жизнь всего общества, в том числе и на курортную. Под запретом оказались шумные увеселительные мероприятия: балы, маскарады и т.д. Поэтому «водное» общество скучало и предавалось беседам на различные темы, а также сплетням.
И вот, как у нас сказывают: «На ловца, и зверь бежит». На «воды» приехала весьма необычная семейная пара. Досужим кумушкам стало о чём поговорить. Дело в том, что вновь приехавшие супруги весьма различались по возрасту. Уже довольно - таки немолодой, можно даже сказать, пожилой мужчина и совсем юная женщина, его супруга. Разумеется, разницей в возрасте супругов в то время трудно было кого удивить. Молоденьких девиц выдавали замуж родители и часто без их согласия, но тут разница была столь разительна, что давала волю сплетням и пересудам.
- Ах, господа, я достоверно знаю их историю, - сообщала окружающим одна дама. – Её отец был весьма известным в Москве купцом. Но несчастный разорился, хоть с сумой по миру иди. Так вот, чтоб спасти свою семью дочка купца вышла замуж за старого богача. Так сказать, пожертвовала собой ради папеньки!
- Ах бедняжка, ах несчастная, - запричитали пылкие курортницы.
- Всё так, да не совсем, - включилась в беседу другая дама. – У девушки был жених – молодой красавец-офицер. И вот накануне свадьбы он проигрался в карты. Причём проиграл баснословную сумму. Карточный долг – долг чести! Бедному офицеру оставалось только одно, пустить пулю в лоб, так как вернуть такой долг ему было нечем. И вот его невеста решила спасти своего любимого. Она вышла замуж за богатого старика, а тот в качестве свадебного подарка – выкупил закладные векселя молодого офицера. Любитель азартных игр был спасён, а его уже бывшей невесте пришлось выйти замуж за старика! Только тогда молодой офицер осознал, что натворил. Как только началась военная компания, юноша ушёл добровольцем в действующую армию и погиб в одном из боёв. Жить без своей любимой несчастный не смог!
- Да, нет же! – не унималась первая рассказчица. – Разорившийся отец-купец – вот причина такого брака!
- Нет, проигравшийся жених-офицер! – не унималась другая.
«Водное» общество разделилось, кто-то поддерживал первую историю, а кто-то вторую, но все дружно повторяли: «Бедная, бедная девушка, такая молодая, такая красивая и такая судьба!»
Не мудрено, что вновь прибывшие супруги, старались сторониться любопытствующих и держались подальше от сплетников. Они как-то невольно сдружились с семьёй доктора Астахова и даже стали захаживать на вечерние чаепития.
И вот вечер. Под чутким руководством Нины Антоновны горничная накрывает стол. Две молодые дамы, одна из который дочка доктора – Наталья Афанасьевна, а другая Аделаида Карповна - мило беседуют на разные темы.
- Как странно, вы замужем и ходите на работу. Я считала, что замужние дамы посвящают себя семье, мужу, - замечает гостья.
- Ну что вы, у меня супруг весьма прогрессивных взглядов. Лично я считаю, что наши русские женщины сильно отстают в отстаивании своих прав по сравнению с Западом. Вы читали о последних заявлениях суфражисток из Великобритании. Вот на кого нам нужно равняться, как они умеют отстаивать свои права! А, феминистки Соединённых Штатов Америки! Вот у кого и нам бы поучиться.
- Простите, но я плохо осведомлена о движении суфражисток и феминисток.
- Вот, вот и результат, - эмоционально произнесла Наталья Афанасьевна. – Это же позор! В России у женщин нет никаких прав: нам нельзя учиться в высших учебных заведениях, есть Бестужевские курсы, но это только курсы; у нас нет паспортов, женщин вписываю в паспорт супруга; мы не можем сами выехать за границу; у нас нет никаких гражданских прав. И это всё касается дам из высшего общества и интеллигенции, а что говорить о женщинах из народа!
В разгар этой бурной беседы в комнату вбежал маленький Серёжа и подбежал к матери.
- Это ваш? – спросила гостья и получив утвердительный ответ попросила: Можно мне взять его на руки.
Она поманила малыша к себе. Ребёнок посмотрел на незнакомую тётю и по-видимому она ему понравилась. Малыш свободно пошёл к незнакомке.
- Маленький, ах какой чудесный,- произнесла Аделаида Карповна и посадила кроху к себе на ручки.
- Надо же как легко к вам пошёл, он у нас к чужим обычно на руки не идёт, - заметила мать.
- Знаете, я плохо разбираюсь во многих современных вещах, но вот чему искренне завидую белой завистью – вы мать и у вас есть ребёнок!
- Простите меня, за бестактность, но у вас нет детей из-за возраста супруга, - спросила Наталья Афанасьевна.
- Нет, нет, это мои проблемы, - ответила и немного смутилась Аделаида Карповна.
- Дамы, господа, прошу к столу, - пригласила всех Нина Антоновна.
Аделаиде Карповне пришлось отдать няне ребёнка, было заметно, как ей этого не хотелось и все дружно сели за стол.
И гости, и хозяева с удовольствием пили чай, нахваливали пироги Нины Антоновны. Последняя в своё время окончила Смольный институт и разбиралась в выпечке. Мужчины обсуждали политику, войну, а дамы секретничали о своём о женском. Засиделись до позднего вечера, но пришло время гостям откланяться.
- Странно, - заметила Наталья Афанасьевна, вот все обсуждают их, мол такая разница в возрасте, такая странная пара, а мне они показались очень близкими, словно бы сверстники.
- Я вообще не поощряю сплетни, это просто неприлично, - строго заметил Афанасий Львович, - но пора спать, а то завтра нам службу.
5
На следующий день первым пациентом, пришедшим на приём к доктору Астахову был священник, батюшка Иоанн. Батюшка приехал на воды для поправки здоровья и ему тут явно стало лучше. В отличии от других пациентов, Батюшка жил тихо, в светской жизни «водного» общества участия не принимал. Он уже пробыл на курорте две недели и собирался ещё пожить недельку, а то ещё и все две.
- Здравствуйте, Батюшка, - поприветствовал священника доктор, - как ваше самочувствие? Какой-то вы сегодня взволнованный, у вас что-то произошло?
- Ах, доктор, мне нужно с вами очень серьёзно поговорить.
- Рад буду выслушать вас и помочь, - любезно заметил Афанасий Львович.
- Мой рассказ займёт время, но иначе я не смогу объяснить вам, что же меня так встревожило.
- У меня есть время, и я готов вас выслушать.
- В, юности я жил в небольшом городке, служил мелким чиновником, получал скромное жалование. Ах, как мне хотелось тогда разбогатеть и жить на широкую ногу. Видите, я был очень далёк от духовной жизни и служении богу. А ещё у меня был приятель, да именно приятель, а не друг, так как он вёл весьма закрытую и одинокую жизнь. Мы, просто, вместе служили в одном учреждении. У меня то хоть была семья, а у моего знакомого вообще никого не было, он рано осиротел. И вот как-то раз к нему приходит известная в городе сваха и предлагает жениться на богатой девице. Я забыл, как звали эту сваху, но внешность её хорошо помню. Знаете, такая весьма упитанная дама, да ещё она носила пышные платья с массой разных оборок, каких-то рюш, воланов. Ну просто вылитая кукла на самовар! Мой приятель, естественно, удивился, так как был не только беден, но и внешности самой обычной, да и талантов особых не имел. Но подумав, он принял предложение свахи и женился на этой девице. Все, кто знал этого юношу очень удивлялись такому раскладу и ожидали увидеть невесту либо немолодой, либо весьма некрасивой девицей. Но мы все страшно ошибались. Барышня оказалась весьма привлекательной и молодой. Я, как близкий приятель жениха, в храме во время венчания даже держал венец над головой новобрачной.
После свадьбы мой знакомый ушёл со службы, уехал из нашего городка и больше о нём никому из нас ничего не было известно. Правда, я как-то раз зашёл в старый дом моего бывшего сослуживца. Там я застал его слугу, которому тот и отписал свой домишко. Последний занимался ремонтом этого дома. Он вполне искренне благодарил своего прежнего господина за такой дар и сообщил мне, мол как отремонтирует дом, то женится. У него уже даже была какая -то вдовушка на примете.
- Скажи-ка мне, любезный, а не знаешь ли ты того, где ныне твой господин? – спросил я.
- За границей, - ответил он. – Ныне в каком-то городе, да название такое мудрёное, повторяющееся, я не запомнил.
- Может Баден-Баден? – уточнил я.
- Вот, вот он самый, - утвердительно кивнул тот, - а далее куда-то в Италию поедут, только куда именно мне не известно.
Я попрощался с ним и побрёл к себе домой. Ух, как я завидовал тогда моему бывшему сослуживцу! Италия – это же Венеция, Флоренция, Рим! Как бы мне самому хотелось побывать там! Вот так бывает! Мы сидели рядом на своей службе, оба получали мизерное жалование, а теперь он женился на молодой красавице и путешествует по свету, а я всё так же хожу на прежнюю службу за мизерное жалование. В эти мгновения я просто ненавидел его и завидовал. Я не мог понять того, почему ему так повезло?!
Но, что завидовать! Жизнь готовила мне множество других испытаний. Рассказывать обо всём не буду, лишь скажу, что, после всего пережитого, я пришёл к богу и принял сан, а про своего бывшего приятеля уже давно не вспоминал. И вдруг здесь на курорте столкнулся с ними буквально нос к носу. К счастью они меня не признали. Как ни как с тех пор прошло почти пол века. Я постарел, весь мой внешний вид сильно переменился. Мой бывший приятель тоже сильно изменился. Раньше он был высокого росту и очень худой, а теперь пополнел, раздобрел, хотя узнать его было вполне возможно, зато его супруга не изменилась вовсе. Я имею ввиду буквально, а не в переносном смысле. Это то меня и напугало. Этой даме уже около шестидесяти, а она выглядит, как юная девица лет семнадцати – восемнадцати, ну пусть максимум двадцати.
- Позвольте, Батюшка, о ком вы говорите? – спросил Афанасий Львович.
- О супружеской чете Сомовых, - был ответ. – Евсей Федотович вполне узнаваем, хоть постарел и пополнел, а Арина Кондратьевна всё та же, без изменений. Я сразу признал их обоих.
- Но, супругу Евсея Федотовича зовут – Аделаидой Карповной, - заметил доктор.
- Вполне естественно, - согласился Батюшка. – Обратите внимание, что инициалы остались прежними, это «А» и «К». Трудно было бы даме столь юной, доказывать, что она та самая Арина Кондратьевна, венчавшаяся почти сорок лет назад. Во избежание лишних вопросов она имя и поменяла. Ну, а как они это сделали, то, думаю, что воспользовались тем, что женщины своих паспортов не имеют. При желании и средствах это не сложно.
- Но это не возможно! – воскликнул доктор. – Сомовы были у нас вчера вечером в гостях. Я хорошо видел Аделаиду Карповну. Ей около шестидесяти! Да это полный вздор! Наши дамы в таком возрасте уже имеют седину в волосах, морщины на лице, меняется фигура: кто полнеет, а кто «высыхает». Эта же дама – прелестна, так прельщать может только юность и никак по-другому.
- И всё-таки это она! – упорно настаивал отец Иоанн. – После нашей нечаянной встречи, я не мог уснуть и всё думал, думал. А, что если этой даме гораздо больше, не шестьдесят лет, а сто или все двести? Вдруг, появилась в наших местах совсем юная девица-сирота и наследница имения. А может быть её опекун, так просто её «человек» (то есть работающий на неё) и бедного Евсея Федотовича она выбрала не случайно, а потому что он круглый сирота. Нет лишних родственников – нет лишних вопросов!
- Батюшка, да это не возможно! Поверьте, я серьёзно занимался вопросами геронтологии. Жить двести лет – не возможно! Такие случаи не зафиксированы, разве что библейские персонажи, жившие по многу лет. Вы что-то путаете.
- Вы мне не верите! Тогда проверьте. Я завтра утром уеду, а вы пообщайтесь с ними ещё раз. Дело в том, что у невесты Евсея Федотовича за мочкой левого уха, пожалуй, чуть повыше была весьма заметная родинка в виде землянички. Дело в том, что перед венчанием, уже на ступенях храма, Арина Кондратьевна приподняла фату и поправила причёску. У неё волосы были собраны, приподняты и закреплены шпильками. Так вот одна шпилька вылезла, а она воткнула её обратно. Всё это было по времени ну где-то меньше минуты, но так как я стоял рядом, то заметил эту родинку.
Если у Аделаиды Карповны за мочкой левого уха есть такая же родинка в форме землянички, то это одна и та же женщина. Согласитесь, таких совпадений не бывает!
Отец Иоанн откланялся и быстро, быстро покинул кабинет доктора.
Теперь уже Афанасий Львович оказался весьма озадачен, хотя он и уважал священника, но не поверил его словам. А буквально на следующий день к нему на приём пришёл сам Евсей Федотович. Доктор и пациент разоткровенничались.
- Как ваше самочувствие? – поинтересовался врач.
- Мне лучше, весьма лучше, - заметил Евсей Федотович, - здешняя водичка творит чудеса. Знаете, доктор, когда –то в молодости я был очень беден, а потом удача улыбнулась мне, я разбогател. И тут впал во все тяжкие. Признаюсь, я люблю поесть и вот я стал увлекаться чревоугодием, словно хотел насытиться за прежние нелёгкие времена. И как следствие – мой лишний вес, большой живот и проблемы с желудком, поджелудочной железой, печенью. Мой хороший аппетит вышел мне боком.
- Да, я распишу вам строгую диету и даже по возвращения с курорта домой, нужно будет её придерживаться. Чревоугодие к хорошему не приводит.
Вдруг в кабинет зашла юная супруга.
- Простите, доктор, я не помешаю? Мне интересны ваши рекомендации, а то он у меня - словно малый ребёнок, если я не прослежу, то ваши советы останутся лишь советами.
Доктор улыбнулся и повторил свои рекомендации.
- Она мой ангел-хранитель, - сказал Евсей Федотович о супруге и с нежностью поцеловал её ручку.
- Это похвально, что вы так печётесь о муже, а как ваше самочувствие? Что-то беспокоит?
Молодая женщина задумалась, но теперь помог уже супруг:
- У неё бывают головные боли, не часто, но бывают.
- Позвольте я посмотрю. Если вас не затруднит, то будьте так любезны и снимите шляпку.
Аделаида Карповна сняла модную шляпку. Доктор подошёл сзади, осторожно ощупал шейные позвонки.
- Откуда начинается боль с затылка, лба или с височной области? – спросил он.
- С, затылка, а потом всё начинает болеть аж до макушки.
- Рекомендую вам массаж. У нас прекрасные специалисты, причём массаж дамам делают женщины. А, что это такое? – спросил врач.
- О, это всего лишь родинка, - ответила пациентка.
- Не беспокоит?
- Нет.
Афанасий Львович не показал вида, но в его сознании и в душе всё перевернулось. Отец Иоанн оказался прав. Такое совпадение было фактически не возможно. За мочкой левого уха у Аделаиды Карповны была родинка в форме землянички, как у некой Арины Кондратьевны, следовательно, это есть одна и та же женщина и ей где-то шестьдесят лет.
Вечером, вернувшись домой, Афанасий Львович долго не мог найти себе места. В голову лезли разные мысли. «Нет, этого не может быть потому что такое невозможно!» - упрямо твердил он сам себе. Но, после не выдержал и рассказал о беседе со священником своей дочери.
Разумеется, Наталья Афанасьевна тоже всему этому не поверила:
- Да, Аделаида Карповна моложе меня, - заявила она.
- Но, родинка в виде землянички за мочкой левого уха у неё имеется, - заметил отец.
- Возможно, это просто совпадение.
- Слишком необычно такое совпадение, - вздохнул Афанасий Львович.
К сожалению, проверить полученную информацию доктор Астахов не смог, так как встретиться с супругами Сомовыми ему больше не довелось. Последние на следующий день спешно покинули курорт. Остались лишь воспоминание и вера, то есть хочешь верь, а хочешь не верь в уникальную молодость госпожи Аделаиды Карповны Сомовой.
6
Серёжа
С 1916 года утекло много воды. Мировая война привела к гибели Российской империи, а последующая за ней Гражданская война разделила граждан, некогда единого государства, на непримиримых врагов. В эти тяжёлые годы нелегко пришлось всем, но семейство Астаховых – Полетаевых удержалось на плаву. Они не эмигрировали, а так и остались жить в России, в Пятигорске, там и продолжили свою деятельность. Афанасий Львович и его дочка в медицине, а Пётр Алексеевич на железной дороге.
Популярный курорт постепенно возвращался к мирной жизни. Теперь тут поправляли своё здоровье рабочие и крестьяне, залечивали боевые раны герои Гражданской войны. Потянулись на «воды» представители новой номенклатуры: чиновники разных ведомств, названия которых было нелегко произнести, сотрудники обкомов, райкомов, месткомов. Новое время – новые отдыхающие!
Наталья Афанасьевна больше не вела беседы о равенстве полов. Советская власть закрепила равные права мужчин и женщин в конституции. Правда, от конституции до реальной жизни путь бывает неблизкий, но критиковать и обсуждать новую власть стало себе дороже.
Теперь все её устремления и заботы были связанны с единственным сыном.
В 1932 году Сергей окончил школу и покинул родимый дом. Юноша поступил в институт, стал учиться на инженера-строителя. Благо, что аристократов в семье не было, а в анкете о своём происхождении он писал кратко: «Из служащих».
Новая студенческая жизнь, словно водоворот, закрутила и увлекла. Домой он приезжал только на каникулы и каждый раз замечал, что в родительском доме ничего не меняется. Дед и мать занимались поправкой здоровья курортников, отец пропадал на железной дороге, а бабуля по-прежнему вела хозяйство. Горничной и кухарки в доме больше не было, но семейство научилось выживать и в таких условиях.
Вот разве что не укрывалось от взора молодого человека, так это то, как менялись сами близкие. Они старели! В роскошной причёске матери появилась седина, стал медлительным, некогда активный и стремительный, отец, про дедушку и бабушку и говорить было нечего. Они стали любить вспоминать прошлое: «Вот в наше время,» - вздыхала бабушка, а дед часто вторил ей в том же духе.
Молодость – смотрит вперёд, в будущее. Старость – оборачивается назад, взывает к прошлому, словно ищет в тех далёких годах былую силу и поддержку.
В 1937 году Серёжка (теперь уже Сергей Петрович) окончил институт, защитил дипломную работу и махнул по направлению на новые стройки, претворять в жизнь планы пятилеток, благо диплом то инженера-строителя.
Теперь родные совсем перестали его видеть, а связующим мостиком между ним и родными стала – почта. Он писал кратко и нечасто, а мать наоборот писала часто и её послания были длинные. В них она подробно рассказывала о жизни семьи, передавала от всех приветы.
Сергея носило по всей стране, он даже не успел жениться, как наступил 1941 год, а с ним Великая Отечественная война. Прямо со строительства он ушёл на фронт.
В 1942 году немцы захватили Пятигорск, но буквально в последний момент Пётр Алексеевич успел эвакуировать свою семью. Для железнодорожников выделили пустой вагон, куда и набились члены семей работников железной дороги, бежавших от фашистов, как говорится: «В тесноте, да не в обиде». Они отправились в долгий и нелёгкий путь в Среднюю Азию, в славный город Ташкент.
Эту дорогу не выдержала бабушка. По прибытию в Ташкент она проболела неделю и умерла. Горе от потери любимой жены и матери сильно ударило по Афанасию Львовичу и Наталье Афанасьевне. Они долго не могли смириться с этим горем, пока новая беда не постучалась в дом. В битве за Сталинград тяжёлое ранение получил Сергей. Он перенёс две операции (из лёгкого удалили осколок), немало времени пролежал в госпитале и всё же молодой организм переборол недуг. К несказанной радости близких он пошёл на поправку. После выписки из госпиталя ему дали отпуск, целый месяц, для дальнейшего выздоровления.
Дорога в эвакуацию, к близким оказалась совсем не близкой. Но Сергей стойко переносил все тяготы долгого пути. Под монотонный стук колёс он видел сны о том, как происходит эта долгожданная встреча. Видел свой старый дом в Пятигорске, живую бабушку, деда, отца и мать. Реальность оказалась несколько иной.
Они жили в частном доме у местной семьи. Комната была одна, зато большая и её перегородили на две части, выделив для деда отдельный уголок. Как только Сергей оказался на пороге мать кинулась ему на шею:
- Сыночек, милый, родной! – шептали её губы.
- Ну, покажись, наш воин! – с особой гордостью произнёс дед.
Отца дома не было, он как всегда пропадал на работе, но к вечеру Пётр Алексеевич вернулся и то-то было радости. После всех переживаний и тревог судьба наконец-то подарила им великолепный подарок. Счастью матери, отца и деда не было предела.
Первые дни они не отпускали его от себя и всё расспрашивали, расспрашивали. Сергей уже который раз поведал о том, как шли дела под Сталинградом, как переломили немцев, какие славные ребята воюют рядом с ним. О ранении говорить не хотелось, но пришлось вкратце рассказать и об этом. Родители слушали внимательно, а потом снова м снова задавали свои вопросы.
Но, прошло несколько дней, и они как-то успокоились. Казалось, он обосновался в доме окончательно и возвращаться на войну уже не нужно. По крайней мере думать об этом родителям не хотелось.
Как-то раз внук и дед сидели дома одни. Мать и отец были на работе. Наталья Афанасьевна работала медсестрой в местной больнице. Тогда то дед и поведал внуку странную историю которая нашла своё продолжение в Ташкенте.
По средам в больнице, где работала Наталья Афанасьевна, был библиотечный день. Приезжала сотрудница городской библиотеки и привозила книги для больных. Людям легче отвлечься от проблем и болезни за чтением интересных книг. Особенно популярна эта услуга была для выздоравливающих и сотрудников больницы.
По больничному коридору навстречу Наталье Афанасьевне шла молодая медсестра Верочка. В руках она несла книгу.
- Уже приехали? – спросила она Веру, - а я забыла книжку дома. Брала для отца Стендаля. Мы с мужем на работе, а он скучает один. У нас в Пятигорске была большая библиотека, да осталась там, в оккупации. Папа читает быстро, Стендаля уже прочёл, так надо бы книгу вернуть.
- А, я люблю о приключениях читать, - сказала Верочка. – Бывало зачитаюсь и словно нет войны, нет горя и слёз.
- Снова Мария Прохоровна книжки привезла? – уточнила Наталья Афанасьевна.
- Нет, ей уже тяжело с книгами, другая библиотекарь приезжает. Такая молоденькая, её Зоей зовут. У нас все больные ей симпатизируют, необыкновенно миленькая.
Женщины вошли в просторный коридор, где обычно и располагалась мини библиотека. Действительно, очень молоденькая девушка выдавала книги, рассказывала о книжных новинках. «Стихотворение Симонова «Жди меня» было напечатано в газете, а теперь будет и в сборнике стихов,» - объясняла она кому-то. Наталья Афанасьевна присмотрелась. Девушка показалась ей знакомой, но где и при каких обстоятельствах они общались она не могла вспомнить. И вдруг её словно ударило током. Она узнала в милой работнице библиотеки свою давнишнюю знакомую – Аделаиду Карповну!
Она стояла словно в оцепенении, не веря своим глазам. Та ли это женщина? Черты лица, фигура, жест каким она поправила волосы – всё было знакомо Наталье Афанасьевне. «Как похожа!» - эта мысль крутилась в голове. Но, как могло такое случиться, ведь они виделись в 1916 году, а на дворе шёл 1943 год. Прошло почти тридцать лет. За эти годы сама Наталья Афанасьевна сильно постарела. Сказались переживания за сына, смерть матери, а эта женщина была прежней: юной, прелестной. Время не брало её!
Она так и не подошла к молодой сотруднице библиотеки, а вернувшись домой с дежурства, рассказала про эту встречу отцу.
Афанасий Львович ужасно разнервничался, даже подскочило давление.
- А, ты мне не верила! – воскликнул он. – Впрочем, я сам тогда не поверил батюшке Иоанну.
- Боже мой, сколько же ей лет тогда? – ещё больше удивилась Наташа.
- Выходит больше ста, - подумав ответил отец.
- Папочка, это невозможно. Она выглядит словно молоденькая барышня, лет этак восемнадцати.
- Она так же выглядела и в 1916 году, на те же восемнадцать лет она смотрелась и в девятнадцатом веке, - заметил Афанасий Львович.
- Папа, но одна и та же это дама или нет? Как это понять? – спросила дочь.
- Всё очень просто! Нужно узнать есть ли у этой дамочки родинка в виде землянички за мочкой левого уха? – ответил Афанасий Львович.
- А, если есть, то что тогда?
- Значит это одна и та же женщина и у неё есть секрет «вечной молодости», - с каким-то пафосом ответил Афанасий Львович!
Сергей выслушал рассказ деда, словно некую фантастику. Он, разумеется, не поверил в такую сказку, но и обидеть дедушку не хотелось. Поэтому, осторожно подбирая слова, он высказал своё сомнение и поинтересовался тому, что дед и мать хотели предпринять.
- У нас нет доказательств, что это одна и та же женщина, за исключением одного – родинки! Если у библиотекаря Зои за мочкой левого уха будет родинка в виде землянички, то, вероятнее всего, она является Ариной Кондратьевной и Аделаидой Карповной. Так вот, выяснить на счёт родинки придётся тебе.
- Каким это образом? – поинтересовался внук.
- Пойди в городскую библиотеку, запишись, ну якобы за книгой, познакомься с девушкой и узнай на счёт родинки. Она тебя видела совсем крохой, даже на ручках держала, нянчила, а теперь ты уже совсем взрослый, через год тридцать лет исполнится. Ей тебя не узнать, а значит тебе её не спугнуть!
- Дедушка, как ты это себе представляешь? Я буду знакомиться с некой Зоей, чтоб узнать если у неё за ухом родинка! – возмутился внук.
- А, что тут такого? Познакомься, пригласи девушку в кино, пообщайся с ней. В конце концов родинка у неё за мочкой левого уха, а не где-нибудь на теле.
- Дед, дело не в том где родинка расположена, а вообще мне это всё совсем не нравится, - заметил Сергей.
Дед посмотрел на внука как-то с укоризной и вдруг сказал:
- Ты молод, тебе этого не понять. Когда ушла из жизни моя Ниночка, твоя бабушка, то моё сердце, словно, раскололось на две половинки. Одна из них навсегда осталась с ней. Терять своих близких нелегко. А, что если существует такое средство, чтобы продлить жизнь? Я бы отдал всё на свете, чтоб Нина осталась жива.
- Зря ты, дед, так говоришь. За это время я стольких друзей потерял, таких славных ребят похоронил, поверь, я тебя хорошо понимаю. Просто, я не верю в то, что эта дама обладает каким-то «волшебным» средством -сохраняющим молодость. Но я согласен, познакомлюсь с вашей загадочной особой.
7
Зоя
На следующий день Сергей пошёл в городскую библиотеку и, действительно, познакомился с библиотекаршей по имени Зоя. Правда, поверить в то, что ему рассказал дед он не мог. Зоя была совершенно юной и прелестной девушкой. Ему было неловко сразу начинать с расспросов. Сколько ей лет? Где она жила до эвакуации? Где её семья? Хотя ему и так было ясно, что мать и дед ошиблись. Зоя Лаврентьевна или просто Зоечка – была очень милой, доброй, необычайно красивой, а главное – юной!
Сергей пригласил её в кино на вечерний сеанс на «Юность Максима». После они немного прошлись по городу, он проводил её домой, а в голове всё звучал незатейливый мотив забавной песенки из кинофильма: «Крутится, вертится шар голубой. Крутится, вертится над головой. Крутится, вертится хочет упасть, а кавалер барышню хочет украсть…»
После нескольких лет проведённых в окопах, стольких тяжёлых боёв, гибели товарищей, потом ранение, госпиталь, операция, он словно оказался в сказке, причём в восточной. Здесь был глубокий тыл: не разрывались снаряды, у самого уха не свистели пули. Тут был мир, шла мирная жизнь. Пусть эта жизнь была нелёгкая, но всё же тут не убивали. После всего пережитого его душа хотела счастья. Поэтому нет ничего удивительного, что он влюбился в красавицу Зою.
А она?! Была ли влюблена? Их встреча посреди войны была столь короткой, что задумываться о таком даже не стоило. Они просто начали встречаться. Он ждал её возле библиотеки, а после они шли то в ресторан, то в театр (тут в эвакуации выступали многие известные артисты), а то просто бродили по городу. После свидания Сергей провожал девушку домой. В отличии от его близких, Зоя жила не на постое у местных, а в большой коммунальной квартире, где у неё была своя небольшая комната.
Как –то после похода в кинотеатр он проводил её до дома и напросился в гости.
- У нас шесть семей живёт, - предупредила она, - настоящий муравейник.
Коммунальная квартира была, действительно, чет-то похожа на муравейник: на кухне стояло шесть столов, где на примусах хозяйки готовили еду; в уборную и в ванную постоянно толпились жильцы, что создавало очередь; длинный коридор был завален какими-то вещами, для которых не находилось места в маленьких комнатках.
Зоя провела его к себе.
- Вот тут-то я и живу, - сказала она.
- А, что у тебя очень мило, - ответил Сергей.
- Ты просто не представляешь себе, что такое – «мило», - усмехнулась она, - тут я всего-то на всего – выживаю.
- Что поделать – идёт война, а тут - мир и на головы людей не сыплются бомбы!
- Согласна, так давай за это и выпьем. У меня есть бутылка грузинского вина, правда уже открытая.
Она достала вино и небольшие стаканчики.
Сергей разлил вино по стаканам, произнёс небольшой тост: «За Победу!» Они выпили. Повисла пауза. За стеной было шумно. Соседи по коммуналке громко разговаривали, наверное, о чём-то спорили, кто-то даже ругался.
- Может быть чаю? – предложила хозяйка.
- Спасибо, но лучше давай допьём вино, тут ещё будет по чуть-чуть на брата, - заметил он.
Они допили вино. И снова повисла пауза.
Он не решался начать «атаку» так как никогда не был дамским угодником или ловеласом, а она хоть и была приветлива с ним, но явно не давала повода для такой «атаки».
- Ты здесь живёшь без родителей, где они? – спросил он.
- У меня никого нет, я совсем одна, - ответила Зоя.
Он так и не понял – почему она одна? Что случилось с её близкими? Погибли они в войну или она и раньше была одна, допустим выросла в детском доме. Но выспрашивать было как-то неудобно, она дала понять, что эта тема ей неприятна.
- Жаль у меня нет патефона. У нас в библиотеке у одной из сотрудниц имеется патефон, а к нему пластинки. Она умудрилась вывезти его в эвакуацию. Так приносила всё это богатство в библиотеку перед Новым годом. Мы отмечали на работе, танцевали. А, ты любишь танцевать?
- Я плохо танцую, а сейчас, наверное, совсем разучился, - ответил Сергей.
Чтоб как-то разрядить обстановку Зоя встала со стула и решила прибрать со стола стаканы и пустую бутылку от вина. Сергей осторожно положил свою ладонь поверх её. Он встал у неё за спиной. «Она сейчас повернётся, и я решусь, поцелую её», - подумал он. Осторожно она поправил светло-русый локон, и он увидел тёмное пятнышко за мочкой левого уха.
- Что это?
- А, это у меня родинка, - отмахнулась она.
- Ты не спросила откуда родом я? – вдруг зачем-то задал он вопрос, - а я из Пятигорска. Там до войны жила моя семья, оттуда они успели выбраться до прихода немцев, вот теперь тут живут. А ты когда-нибудь бывала на курортах Кавказских Минеральных Вод?
- Нет, я там никогда не была, - ответила Зоя.
- А, я там родился, вырос, окончил школу. У нас в семье мать и дед – медики. Дедушка, в своё время, был известным специалистом, он очень хороший доктор, а мать работает медсестрой. Она и тут, в эвакуации, трудится в городской больнице. Только вот отец связан с железной дорогой, он как всегда, пропадает на работе, я его совсем не вижу.
- А, как зовут твою маму? – вдруг спросила Зоя.
- Наташа, то есть Наталья Афанасьевна, дед – Афанасий Львович.
- Наташа – красивое имя, - заметила Зоя, - и добавила, - уже поздно, тебе пора.
- Да, пожалуй, мне пора, - согласился он. – Тогда до завтра.
Наконец-то он осмелился и поцеловал её, но она не ответила на этот поцелуй, её губы были холодны.
- Прощай, - негромко произнесла она.
Тогда он не предал этому «прощай» никакого значения, а зря. Уже на следующий день ему аукнулось это «прощай».
Как обычно, к концу рабочего дня, Сергей подошёл к библиотеке. Он ждал Зою, чтоб пойти куда-нибудь прогуляться. Он простоял довольно долго, но она так и не появилась. «На верное, я пропустил её, - подумал Сергей, - странно, что она сама не подошла ко мне, ведь не заметить меня было невозможно». На следующий день он пришёл в библиотеку с утра и сразу обратился к одной из сотрудниц с расспросами про Зою. Ответ, который он получил, был совсем неожиданным:
- Зоя уехала, кажется в Самарканд, а может быть в Бухару. Точно ответить не смогу, вы лучше обратитесь к заведующей, он то уж точно знает.
- Как уехала?! Она ничего про отъезд мне не говорила.
- Я же сказала, что подробностей не знаю. Спросите про Зою у заведующей.
Сергей попрощался и отправился домой. Он не стал ни о чём расспрашивать заведующую. Зачем? Через пару дней ему предстояло возвращаться в действующую армию, на войну. Впереди нелёгкие фронтовые вёрсты, сражения, возможно ему суждено сложить голову. Так не всё ли равно, как они расстались. Конечно, его мужское самолюбие было задето, но он махнул на всё рукой, впереди было расставание с близкими. Прощаться с матерью, отцом и дедом было нелегко. Вот кто его действительно любил! В пылу этих прощаний он позабыл про Зою и даже не рассказал родным про родинку в виде землянички за мочкой левого уха.
8
Ему несказанно повезло – он не погиб и дожил до Победы! Войну Сергей окончил в Германии. Штурмовать Рейхстаг, правда, не довелось, но уже после он бывал в Берлине и расписался на побитой стене «фашистского логова».
Мир, мир, впереди ожидала мирная жизнь! Всё это было так непривычно, столько лет войны и вдруг всё, этот ужас закончился.
Родители вернулись в Пятигорск, но без деда. Афанасий Львович скончался в апреле 1945 года, не дожив до победы, где-то с месяц. Деда подзахоронили к бабушке и теперь они покоились рядышком: Нина Антоновна и Афанасий Львович Астаховы, казалось, словно, он не смог оставить свою Ниночку одну в далёком Ташкенте.
Несмотря на то, что Пятигорск не долго был под немецкой оккупацией, уже зимой 1943 года наши войска освободили город. Но, из-за работы Петра Алексеевича, родители вернулись домой только в июне сорок пятого.
А, вот Сергею пришлось пробыть в Германии аж до сорок седьмого года. Тут вроде бы всё было справедливо: своей семьи у него не было, кроме родителей ждать некому, вот и послужи в оккупационных войсках. Он и служил, да только сердце рвалось на родину, в родные места. Он несколько раз подавал рапорт. Первый раз его отклонили, а потом он сделал акцент, что мол он инженер-строитель и человек с такой специальностью больше будет полезен на родной стороне, где столько разрухи и где нужно восстанавливать порушенные врагом города и народное хозяйство.
Так, летом 1947 года, Сергей вернулся домой и не узнал родной город. Немцы хозяйничали не долго, но и за этот короткий срок сумели многое уничтожить или разрушить.
Их дом оказался цел, но теперь в нём располагалось какое-то учреждение, а отец и мать получили новое жильё. Это был небольшой двухэтажный дом на восьмерых соседей, хорошо, что квартиры раздельные, без пресловутой коммуналки.
Родители смирились с потерей «родового гнезда» и стали обживаться на новом месте. А, вот Сергей, всё никак не мог привыкнуть к этим переменам. Ему так хотелось вернуться к прежней довоенной жизни, но как известно: «В одну и ту же воду нельзя войти дважды!» Он, словно, не мог смириться с потерей бабушки и деда, хотя до войны так мало бывал дома. И на этот раз он не нашёл ничего лучшего, как снова отправиться в дальние края. Правда, теперь это оказалась не очередная «великая стройка», а восстановление из руин – Севастополя.
Сергею пришло письмо от однополчанина. Тот был родом из города-героя и звал Сергея к себе: «Приезжай, тут у нас как раз разобрали завалы и начнут отстраивать город. Очень нужны строители профессионалы!»
Сергей Петрович подумал, подумал и махну не глядя к Чёрному морю, не смотря на протесты матери и неудовольствие отца. Ему захотелось сменить обстановку.
В Севастополе он оказался вовремя. Такие специалисты были, действительно, очень нужны. А ещё тут было много молодёжи. Не обращая внимания на бытовую неустроенность, житейские трудности, все радовались жизни. Здесь он встретил свою судьбу и любовь. Её звали Зиной, и она тоже приехала на восстановление города. Впервые он заметил её на работе. Девушка работала чертёжницей, а после он увидел её на танцах и пригласил на вальс. Так и познакомились. Родом Зинаида была из Ленинграда. Там у неё в блокаду погибли все родные.
- Я работала в КБ, так же, как и тут чертёжницей и нас эвакуировали вместе со всем заводом. А родные так и не выбрались из города. Отец в сорок втором на фронте погиб. Из всей семьи я одна осталась, - рассказывала она Сергею.
- У меня в эвакуации умерли бабушка и дед, - делился с ней он.
- Когда вернулась в Ленинград, то поняла, что что-то со мной не так. Иду по улице и мне кажется, что вижу маму. Вот она вышла из магазина, идёт ко мне на встречу, поравнялись с ней, а это какая-то незнакомая женщина. Я ведь их смерти не видела, не хоронила, они для меня так и остались живыми. Словно, уехал папа в командировку и вот- вот он должен вернуться. Нет, думаю, да я так сойду с ума. Тот же город, улицы, скверы, музеи, где мы бывали всей семьёй, а их больше нет. Как с этим смириться?! Тогда я приняла решение – уехать. Ну, вот и приехала на восстановление Севастополя. Тут много общего. У нас Балтийский флот, а тут Черноморский, только климат другой, и погода совсем иная.
Им было очень легко вдвоём, они, кажется, даже понимали друг друга с полуслова. Сергей сделал ей предложение выйти за него замуж, а Зина – согласилась. Медлить не стали, быстро подали заявление в ЗАГС и их расписали. Свадьбу сыграли скромную послевоенную. Матери и отцу он отправил письмо, а в ближайший отпуск молодые приехали сами.
Зина робела перед знакомством с родителями Сергея, немного волновался и он сам. Родители были немного обижены тем, что сын так быстро женился и даже не позвал их на свадьбу, но виду не показали, а потом и вовсе простили. Как ни как, а Сергею уже исполнилось тридцать три года (возраст Христа) и давно было нужно завести семью, остепенится. Молодой супруге было двадцать пять, Зинаида была младше его на восемь лет.
Какое это было чудесное время! Он, казалось, заново открывал свою малую родину. Вместе, крепко взявшись за руки, они бродили по знакомым, но позабытым улочкам. Он рассказывал ей про сам город, про свою жизнь: вот школа, где он учился, а вот их старый дом, тут они жили ещё до войны. Зина внимательно слушала, не перебивала, она понимала, что он дарит ей какую-то частицу своей прежней жизни, им обоим так хотелось полного доверия, чтоб между ними не было никаких тайн. Только про «роман» с библиотекарем Зоей он не рассказывал, да и рассказывать в общем было нечего.
Отпуск окончился, и они вернулись в Севастополь.
В 1949 году у них родился сын. Его назвали – Юрой. Теперь уже родители выбрались в гости к детям. Мама и папа с удовольствием нянчились с внуком, помогали по хозяйству. Теперь между двумя поколениями возникла крепкая связь: ездили друг к другу в гости; писали письма и поздравительные открытки; отправляли посылки и бандероли с подарками. Вот только перебраться к детям в Севастополь Наталья Афанасьевна и Пётр Алексеевич не отважились. Как ни как, а в родном городе прошла почти вся жизнь, тут всё знакомо, да и их все знают. Зина и Сергей же уже освоились на новом месте и Севастополь стал совсем родным, а главное тут у них родился сын.
Так, в мире и согласии, длилось больше десяти лет. Юрке исполнилось двенадцать лет, когда из Пятигорска пришла телеграмма со страшным известием – скончалась Наталья Афанасьевна. Они тут же собрались и отправились в путь. Для Сергея это был сильный удар. «Нет мамы! Ну как такое возможно?» - он повторял про себя эти слова, но сознание противилось принять неизбежное.
Они успели на похороны, а после остались, Пётр Алексеевич был совсем плох. Смерть жены его подкосила, столько лет вместе и вот её больше нет!
Зинаида и Юрка остались в Пятигорске с дедушкой. Юрка даже пошёл временно учиться в местную школу, а Зине на работе оформили отпуск за свой счёт. Труднее было Сергею, ему пришлось вернуться домой, на работе намечалась сдача объекта и его присутствие было необходимо.
Теперь он каждый день после работы бегал на городской переговорный пункт и звонил в Пятигорск. Трубку, обычно, брала Зина, а потом передавала свёкру и сыну. Его волновало всё: здоровье отца, как у них дела, как складывается на новом месте учёба у Юрки.
Вернувшись с переговорного пункта домой он особо остро ощущал пустоту и тоску. Ему их сильно не хватало. Как же он раньше жил без Зины и Юры?!
Наконец то этот важный объект сдали, и он решил снова просить отпуск для поездки на родину, но очередной телефонный звонок всё ускорил.
- Серёжа, приезжай немедленно! Петра Алексеевича увезли в больницу! – сквозь слёзы просила Зина.
- Что с отцом? – встревожился Сергей.
- Сердечный приступ, - ответила она. – Он в последнее время всё Наталью Афанасьевну вспоминал. Много рассказывал нам о прошлом, как жили ещё до революции, а тут вдруг стал утверждать, что ему к ней пора, мол она его там ждёт. Я умоляла его об этом не думать, да где там! А, тут так стало нехорошо, что вызвала скорую. Теперь мы с Юркой ходим к нему каждый день, навещаем. Врачи дают неутешительные прогнозы, так ты поспеши, а то даже не успеешь проститься.
Сергей побыстрее оформил две недели в счёт отпуска и помчался в Пятигорск. Он успел проститься с отцом, но как это было больно так быстро терять и его. Кажется, только-только похоронили маму и вот снова похороны, не стало и отца.
После похорон они вернулись в Севастополь, предстояло много хлопот, перевезти семейные вещи, но делать ничего не хотелось. Эта потеря была невосполнимой. Почему так быстро они ушли? Конечно возраст, но ведь ещё не глубокая старость. Как это несправедливо терять тех, кто так дорог и так любим.
Но, жизнь шла своим чередом, время, словно река, текло, текло и его нельзя остановить или повернуть вспять. Они с Зиной жили своей жизнью, Юрка рос и взрослел. Так сын окончил школу и поступил в Севастопольское военное училище им. Нахимова («Нахимовка» - так звали все местные). Затем пролетели пять лет учёбы в училище и Юрка из курсанта стал молодым офицером – лейтенантом. А дальше сын получил распределение на север и отправился к месту службы, только его и видели.
Снова почта стала тем мостиком, который связывал сына и его родителей. Они писали друг другу письма. За письма в их семье отвечала Зина. Она писала, а Сергей давал советы, мол напиши про то и про это. Зинаида выполняла все его пожелания, она писала много и подробно, описывала все события, передавала приветы от друзей и знакомых. Юрка писал коротко, бывало забывал ответить на очередное письмо из дома и тогда она отправляла следом за одним письмом другое.
Молодость – смотрит вперёд в будущее, старость – оборачивается назад, взывает к прошлому, словно ищет в тех далёких годах былую силу и поддержку.
9
Как-то раз Зинаида заявила:
- Серёжа, нам нужно пересмотреть всю нашу жизнь, и пора начать ответственно относится к своему здоровью. Я хочу жить долго и увидеть, как Юрка женится, понянчить внуков, отметить уже у внуков последний школьный звонок и свадьбу.
- Эх, мать, куда ты хватила! – рассмеялся он.
-Я не хочу, чтоб сыну вот так пришла телеграмма, как нам тогда!
Она не стала уточнять с чем пришла телеграмма, но Сергей Петрович сам всё понял.
- Я, милая, с тобой полностью согласен. Я тоже больше не хочу таких телеграмм. Мой дедушка, Астахов Афанасий Львович, в своё время серьёзно изучал вопросы геронтологии. Что ж давай будем заниматься здоровьем.
Зина за все дела бралась ответственно, подошла она серьёзно и к вопросам оздоровления. Она часто бегала к подружкам в машинописное бюро и просила распечатать то материалы по индийской йоге, то о вреде соли и сахара, то о пользе овощной диеты. Сергей Петрович только посмеивался над женой, но вот в чём он её поддержал, так это зарядка и морские купания. Правда, «моржами» они пока ещё не стали, но начали активно посещать пляж. Купались они с июня по октябрь, а в остальное время просто гуляли, дышали морским воздухом и делали физические упражнения.
В тот выходной день они, как обычно, пораньше собрались на море. Ещё не было изнуряющей жары, было приятно дышать полной грудью, чувствовать прилив сил и бодрости.
Они спустились вниз к городскому пляжу, и Зинаида вдруг тихонько шепнула ему на ухо:
- Вон, видишь, девчонка в импортном купальнике, так за ней наши соседи, Димка и Сергей, - оба приударили. Интересно, как девушку делить будут? Был бы наш Юрка дома, так тоже не устоял. Ребята любят влюбляться коллективно, если одному девушка нравится, так и другим сразу нужна. Ох мужики, мужики!
- Хочешь сказать, что вы – барышни не такие! Тоже самое, если одной девушке парень нравится, то и подружки начинают на него засматриваться, – парировал замечание жены Сергей Петрович. - Ну ка, ну ка, что там за красавица такая, сейчас посмотрим.
И он посмотрел на пляжную «королеву» и обомлел. Это была его давнишняя знакомая – Зоя. Да, да та самая Зоя, которая вдруг стремительно исчезла и якобы уехала из Ташкента в Самарканд или в Бухару.
Жена уже переоделась в купальник и вместе с другими дамами стала делать зарядку, а он не мог пошевелиться, словно впал в некий ступор.
Она совсем не изменилась, прельщала красотой и молодостью. Ей можно было дать лет семнадцать – восемнадцать, ну девятнадцать. Время, это беспощадное время, было к ней благосклонно. Он уже не молод, а она, как и тогда в сорок третьем, пленяла юностью.
Он не стал переодеваться, а подошёл к жене и стараясь не выказывать своё волнение предупредил:
- Зиночка, я домой.
- Боже мой! Тебе плохо, вон какой бледный! Сердце разболелось, возьми таблетку под язык, Серёжа что случилось?
- Милая, у меня всё в порядке. Просто вспомнил про дела, это по работе, я забыл, но нужно доделать.
- Что это за работа такая! – возмутилась Зинаида, - даже в выходной день нет покоя.
- Зиночка, это так небольшое дело, но мне всё же надо домой. Не волнуйся, всё хорошо, отдыхай и купайся, ключи у меня с собой.
Он быстро, быстро пошёл прочь с пляжа, словно пытался убежать от своего прошлого. Уже дома Сергей Петрович успокоился. Он гнал от себя безумные мысли и пытался найти всему здравое объяснение: «А, что если это её дочка? Бывает же такое, что дочь и мать очень схожи. Вот только интересно, а если у этой девушки такая же родинка за мочкой левого уха в виде землянички?»
Снова в голову лезли рассказы деда о том, как они общались с этой дамой в 1916 году, про воспоминания некоего священника, который узнал в юной даме свою давнишнюю знакомую. Сколько же ей тогда лет?
Он решил действовать, но делать всё осторожно, а для начала поговорить со своими соседями. Поэтому ближе к вечеру так по-соседски заглянул на огонёк в домик бабы Вали.
- Привет, ребята! А у меня к вам есть небольшое дело.
- Добрый вечер, дядя Серёжа, а мы вас сегодня на пляже уже видели, - ответил за обоих Димка.
- А, расскажите-ка мне про свою знакомую, её кажется Анной зовут. Откуда она? Кто её близкие? – спросил Сергей Петрович.
Ребята не ожидали таких вопросов и от удивления даже рты раскрыли.
- Не удивляйтесь, - успокоил их сосед, - возможно я был знаком с её родителями.
- А, ну тогда всё понятно, - успокоился Дмитрий, - а мы про неё почти ничего не знаем.
- В Севастополе она живёт где-то года два, работает бухгалтером. Приехала по распределению, по окончанию техникума, - ответил Сергей, - живёт на квартире. Вот, пожалуй, и всё.
- Маловато как-то, - произнёс Сергей Петрович.
- Она ничего про себя не рассказывает, - добавил к выше сказанному Дмитрий. – Про родителей ни разу ничего не говорила, откуда родом тоже не упоминала.
Только сейчас оба юноши вдруг осознали насколько скрытная их новая знакомая. Они несколько раз встречались на море, вместе ездили в Балаклаву, провожали девушку домой, но так ничего про неё не узнали.
- Дядя Серёжа, мы завтра вместе с Анной едем на море, так может быть расспросить её про родителей или рассказать о вас, что вы, возможно, знакомы с её близкими?
- Ни в коем случае! – остановил ребят сосед. – Я ведь могу и ошибаться, тогда получится как-то неудобно. Вы лучше про меня ничего ей не рассказывайте, а незаметно посмотрите – есть ли у неё за мочкой левого уха родинка в виде землянички.
- Ах, дядя Серёжа, что значит вы из другого поколения. У вас тогда генетику считали лженаукой, а то бы вы знали, что родинки по наследству не передаются. У матери Анны такая родинка могла быть, а у неё самой – нет!
- Да не такой уж я и «тёмный», - рассмеялся сосед, - но для меня, пожалуйста, посмотрите! Родинка за мочкой уха, так что ничего сложного не будет, её легко заметить, если, конечно, она там будет.
Ребятам не хотелось огорчать соседа, и они согласились, мол посмотрим, посмотрим, это нам пара пустяков.
На следующее утро они встретились в центре города, возле Графской пристани, и пошли к катеру. Затем перебрались на Северную сторону, а там рейсовый автобус помчал к заветному пляжу.
Отдыхающих здесь, действительно, было немного, так что они великолепно провели время. Купались в чистом море, загорали на золотистом песочке, а когда проголодались, то полезли за своими запасами. Димка и Серёга подготовились плохо, взяли только напитки, печенье и вафли. Зато Димкина мама собрала для ребят неплохой обед. Она нагрузила Юле полную сумку разной снеди: отварной молодой картофель, прямо в шкурке, свежие помидоры и огурцы, варённые яйца, хлеб, колбасу. Анна захватила с собой черешню и абрикос.
Они расстелили газету, вместо скатерти, и начали «пировать».
- Давайте на следующие выходные тоже куда-нибудь отправимся, - предложила Юля.
Ей понравилось путешествовать с друзьями старшего брата.
- Поддерживаю это предложение, - высказалась Анна.
- Ну, а мы то, точно будем не против! – добавил за себя и за приятеля Димка.
- Только куда бы отправиться? – спросил Сергей.
- Давайте поедем на Мангуп, - предложила Юля.
- Мангуп?
- Это такой пещерный город, там очень интересно, - ответил Дмитрий, - я один раз там бывал, нас классная руководительница всем классом туда вывозила.
- Мангуп? А, что там осталось, это же такая древность, - вдруг сказала Анна.
- Да много чего осталось. Городище, конечно, разрушенное, но сами развалины весьма интересны. Вот Юлька про этот Мангуп реферат писала и получила первое место, - с гордостью за сестру ответил Дима.
- А, вы там бывали? – спросила Анну Юля.
- Не была, но читала, - ответила та и как-то смутилась, словно соврала.
- Давайте поедем, - ещё раз предложил Сергей.
Так они и решили, что в следующие выходные отправятся не к морю, а в столицу средневекового государства Мангупское княжество с одноимённым названием.
После обеда ребята искупались на последок и стали собираться домой, обгореть ещё раз им не хотелось, да и Анна с Юлей ещё не были загоревшими до такой степени, чтоб не опасаться жаркого солнышка.
Только вернувшись домой Сергей и Дмитрий вспомнили, что совсем позабыли о просьбе соседа. Они так и не обратили внимание на родинку за ухом у Анны. «Ничего, мы же ещё увидимся, - решили ребята, - а там и посмотрим».
10
Мангуп
Давным – давно, ещё в средневековье, в маленьком городке жил один молодой человек. Звали юношу – Карл. В то далёкое время европейские города были не только маленькие, зажатые, словно в тиски, высокими городскими стенами, но и очень грязные. В городах не было ни канализации, ни водопровода. Мусор и разные нечистоты выбрасывали прямо в окна, на головы случайных прохожих. Да, да именно на головы, так как улочки были очень узкие. По некоторым из них не смог бы проехать рыцарь на коне в полном рыцарском облачении. Увернуться от летящей прямо из окна «неприятности» было просто невозможно. Из-за антисанитарии и грязи в средневековой Европе часто вспыхивали эпидемии, уносившие сотни жизней.
В своё время, именно по причине болезни, охватившей весь город, молодой человек остался круглым сиротой. Его родители, возможно братья и сёстры (он был мал и плохо всё помнил) – погибли, а он вот как-то выжил.
Жить совсем одному на белом свете – нелегко. Юноша привык бороться за жизнь, крутиться, вертеться в общем – выживать. Правда, ему по - своему повезло, он стал слугой у местного лекаря. Лекаря звали Моисеем, и он принадлежал к еврейскому народу, что в средневековой Европе грозило массой неприятностей, вплоть до физической расправы. Моисей тоже был совершенно одинок, только по иной причине, чем Карл. Всех его близких убили (кого-то сожгли на костре, кого-то по-иному). Сам Моисей был вынужден принять христианство и каждое воскресенье посещать католический костёл, слушать мессу, а дома в укромном месте, в тайне, хранить реликвии своего народа.
Отношения между лекарем и его слугой были непростые. Поначалу Карл надеялся, что Моисей начнёт обучать его лекарскому мастерству, но этого не последовало. Он оставался для доктора лишь только слугой. Это обстоятельство очень задевало молодого человека, да так, что одно время он даже подумывал донести на своего хозяина. Разбираться бы никто не стал, доказательства не потребовались, инквизиция сумела бы заполучить нужные признания, она это умела хорошо делать. Но, тут юноша подумал: «Моисея заберут, а что же будет тогда со мной?» Он жил у лекаря в общем то неплохо: помогал в приготовлении лекарств и по хозяйству, разносил лечебные снадобья пациентам – вот, пожалуй, и всё. У иного хозяина потяжелее будет, а что ни так, так и поколотить могут. Поэтому доносить на Моисея молодой человек передумал.
В тот значимый для нашего героя день он с утра выполнял задание хозяина – перетирал в ступке какое-то вещество в порошок. Карл порядком утомился от этого действа. Наконец лекарь взглянул на его труды.
- Кто же так делает! – остался он недоволен работой Карла, - нужно перетереть всё мельче, до состояния пудры, а у тебя тут сплошные комочки.
- Ах, господин, уж больно твёрдое вещество, - стал оправдываться слуга, - я всё утро стараюсь, уже пальцы устали, ступка небольшая и очень неудобно работать.
- Ладно, отложи пока это, у меня для тебя есть другое дело. Вот эти скляночки нужно отнести моей очень важной пациентке – госпоже Марте. Вот эта скляночка, что поменьше, с каплями от головной боли, а та что побольше от боли в суставах, для матушки госпожи Марты. – сказал Моисей и поставил на стол две скляночки. - Смотри не перепутай! Самой госпоже пить по десять капель перед едой два раза в день: утром и вечером, а её матушке делать компрессы на всю ночь. Можно прикладывать на колени, на плечи – везде, где почувствует боль.
- Да, господин, я всё понял и передам, - ответил юноша.
- Да, смотри не клянчи денег у доброй госпожи! – сердито заметил Моисей, - и главное – не смей заглядывать в трактир «Белый гусь». Уж я то знаю, как ты любишь там пропадать. Я тебя жду, жду, работа стоит, а он видите ли пьёт себе пиво и в ус не дует.
Карл ничего не ответил хозяину, а лишь тяжело вздохнул.
Взяв скляночки с лекарством он отправился к знатной пациентке. К её дому в самом центре городка юноша добрался быстро. Он хорошо знал свой город и умел быстро пробирать по узким улочкам, не дай бог, чтоб не облили сверху содержимым из ночного горшка.
Госпожа Марта встретила его весьма доброжелательно. Он передал лекарство и указания лекаря по его применению. Она выслушала и улыбнулась. Молодая госпожа была замужем за весьма важным человеком в городе, но старым и несимпатичным. Поэтому ей было особо приятно немного пообщаться с милым молодым человеком. Впрочем, госпожа была осторожна и немного труслива (она побаивалась мужа) и дальше невинного флирта дело не доходило.
- Вы такой любезный молодой человек, - заметила она Карлу, - нашему лекарю явно повезло со слугой.
Юноша покраснел и учтиво поклонился знатной молодой даме.
- Я хочу вас отблагодарить, вот оплата за лекарство, а это вам за доставку прямо на дом.
- Господин лекарь не велел брать деньги за доставку, - осторожно произнёс Карл.
- Берите, берите, - настояла госпожа Марта, - будем считать, что вы зайдёте в костёл и поставите свечку за моё выздоровление.
Карл не заставил долго себя упрашивать. Ему понравилась эта уловка. Он взял деньги, ещё раз низко поклонился госпоже и отправился домой.
Обратный путь был особо приятным. У юноши было отличное настроение. Его веселили монеты, полученные от важной клиентки лекаря, юноша думал, что на эти деньги он обязательно купит себе что-нибудь хорошее.
Карл сам не заметил, как ноги привели его к любимому трактиру. «Зайти или не зайти?» - почти гамлетовский вопрос озадачил юношу. Он немного подумал и решил заглянуть, выпить кружечку пива, деньги то у него были.
Стоило ему спуститься в «подвальчик», как первым кого он увидел был отец Мартин. Монах принадлежал к Ордену Госпитальеров и по благословлению настоятеля своего монастыря собирал средства на нужды обители.
Отец Мартин был весьма занимательной фигурой: невысокого роста, полноватый, внешне совсем неказистый, он был необычайно интересным рассказчиком. Слушая этого человека можно было забыть обо всём, да и монаху было о чём поведать своим слушателям. Бродя по миру, он обошёл всю Европу, бывал в Риме и видел самого Папу Римского! Вот и на этот раз завсегдатаи «Белого гуся» сидели раскрыв рты, а отец Мартин вёл своё повествование. Карл заказал кружечку пива и осторожно подсел к столу на свободное место. Он тоже стал слушать монаха.
- Наконец наш караван выехал из лесной чащи и нашему взору предстала удивительная картина. Перед нами была высокая гора с отвесными скалами и крутыми подъёмами. Но, гора эта была необычная, а с абсолютно плоской вершиной, ну словно этот стол, - произнёс рассказчик и хлопнул ладонью по крышке стола. - Такие горы в Испании называют – куэсты. А, на вершине горы располагался город. Это и был великий Мангуп – столица Мангупского княжества. Ах, какой это удивительный город! Да, мне посчастливилось увидеть это чудо, городские храмы, дома и конечно княжеский дворец.
- Что же там живут христиане? – задал кто-то вопрос.
- Христиане, - ответил отец Мартин, - только византийского толка, их называют православными, а не как мы – католики.
Посетители «Белого гуся» слушали монаха с нескрываемым интересом.
- Но, кроме самого города, у местного князя есть ещё нечто уникальное. Это – золотая колыбель и говорят она принадлежала самому младенцу – Иисусу.
- Иисус родился в семье плотника, так откуда же золотая колыбель? – спросил у монаха писарь (человек грамотный, умевший читать и писать, что было большой редкостью).
- Сейчас я расскажу вам одну историю, - произнёс отец Мартин, нисколько не смутившись от замечания писаря. – Эта история Святого семейства и вам всем она хорошо известна, я только напомню и обращу ваше внимание на некие детали.
Монах поудобнее уселся на лавке. Карл быстро отхлебнул из своей кружки пенного напитка и весь превратился во внимание.
- Римский император Август, под власть которого находилась тогда Иудея, велел сделать перепись. Каждый должен был при этом записываться в том городе, откуда происходил его род. Так Иосифу с супругой пришлось отправиться из Назарета, где они проживали, в Вифлеем. Именно оттуда происходил царь Давид, к роду которого они принадлежали. Это путешествие было нелёгким, так как Мария была на сносях. Когда они добрались до Вифлеема, то оказалось, что все дома были заполнены приезжими, в гостинице тоже не осталось свободных мест. Измученные дальней дорогой они были вынуждены остановиться в пещере, где пастухи держали овец. На тот момент эта пещера оказалась пуста, так как пастухи ушли ночью пасти свои стада.
В этой пещере – вертепе ночью у Пресвятой Девы Марии родился Младенец – Сын Божий, Спаситель Мира! Мать спеленала Божественного Младенца и положила Его в ясли, куда кладут сено для овец.
Поклониться новорожденному Спаситель пришли восточные мудрецы-волхвы. Они принесли в дар золото, ладан и смирну. Эти дары были наполнены глубоким смыслом. Золото они несли ему как Царю, ладан – как Богу (ладан используют при Богослужении), а смирну как смертному человеку, так как смирна это очень ценное благовонное масло, и оно тогда использовалось при погребении.
Так вот скажите мне, а что за золото подарили Младенцу волхвы? – монах внимательно посмотрел на слушателей. – Украшения дарят девочкам, золотые монеты – может быть, а может и нет. Есть те, кто считают, что это и была золотая колыбель. Колыбель – из чистого золота, колыбель - достойная настоящего Царя и Спасителя.
- В, библии этого не говорится, там просто сказано, мол подарили золото, ладан и смирну, - заметил грамотей-писарь.
- Да, этого не говорится, - согласился отец Мартин, - но и о священном Граале явно ничего не говорится, однако крестоносцы, отправляясь в Святую землю, его искали и поговаривают, что не напрасно.
Сравнение золотой колыбели с Граалем подзадорило слушателей.
- А, как же эта золотая колыбель попала на Мангуп? – возник резонный вопрос.
- О, этого никто не знает, но известно, что золотая колыбель даёт силу, здоровье и излечивает от всех болезней! – закончил своё повествование монах.
Он развлёк своих слушателей и принялся за еду, которой его щедро угостил хозяин «Белого гуся». Народ пообсуждал услышанное, пошумел, да и успокоился. Много ли разных чудес в мире?! Да, что с того простому человеку! И только один слушатель не смог прийти в себя. Это был – Карл. Рассказ бродячего монаха задел его весьма глубоко, да так, что он подошёл к старику и стал расспрашивать последнего про Мангуп.
- Ах, как бы я хотел там побывать! Всё бы на свете отдал, чтоб увидеть мощные стены Мангупа на вершине горы, - заявил юноша.
- Так пошли со мной, - вдруг предложил отец Мартин. – Я вновь собираюсь в Тавриду, а именно там и находится город Мангуп.
- Вы, правда, меня возьмёте? – удивился юноша.
- А, почему бы и не взять. Только я сначала должен попасть в свой монастырь и отдать там вот это, - он указал на свой груз.
Это был сундучок, висящий на цепи, на шее монаха. Сундучок был закрыт на замок, а ключ находился то ли у настоятеля монастыря, то ли у магистра ордена Госпитальеров. На поверхности сундучка было небольшое отверстие, куда можно было опускать монеты, но извлечь их было невозможно. Отец Мартин таким образом собирал пожертвования и относил в свой монастырь.
Они уговорились, что где-то через десять дней монах вернётся в город и заберёт Карла с собой в дальнее путешествие. На том и расстались. Монах остался доедать своё угощение, а молодой человек залпом выпил пиво и помчался домой, огорошить лекаря своим неожиданным решением.
К удивлению Карла, лекарь не стал его отговаривать от дальнего путешествия, а попросил дать ему время на поиск нового слуги. Это Карла вполне устраивало. Юноша очень волновался, мол вдруг священник передумает и не возьмёт его с собой или произойдут какие-то изменения, и монах не поедет в Тавриду, но страхи оказались напрасными. Отец Мартин оказался честным человеком. Он не забыл про Карла, полностью выполнил своё обещание. А ещё он договорился с караванщиками, чтоб юношу пристроили к каравану.
В те далёкие времена путешествовать было очень опасно. На дорогах поджидали разбойники, мечтавшие ограбить путников и даже лишить жизни. Поэтому торговцы объединялись, собирали караваны, нанимали охрану и таким образом перевозили грузы от одного города к другому, охватывая разные страны и земли. По рекам и по суше они везли свои товары, словно невидимой нитью, связывая весь мир, забредая иногда очень далеко, вплоть до Китая и Индии.
Отца Мартина хорошо знали на торговых путях. Его брали без оплаты, считая, что помощь священнику – дело богоугодное, а он молился в пути о благополучном завершении и безопасности трудного предприятия.
Совсем другое дело – Карл. Везти юношу без оплаты никто бы не стал, но благодаря ходатайству монаха, ему дали место в караване за работу. Он должен был помогать с погрузкой и разгрузкой товара, ухаживать за лошадьми, что молодому и здоровому парню было совсем несложно.
Вот, все страхи остались позади, Карл в составе торгового каравана, двигался вперёд, всё дальше и дальше от родного городка и знакомых мест. Поначалу, он ехал в телеге вместе с монахом, а после караванщик выделил ему свободную лошадь. О большем Карл и не мог мечтать.
Для человека, который никогда не бывал за пределами родного города, это было удивительное приключение. Он только успевал обращать внимание на всё что попадалось ему на пути, а ещё он учил греческий язык, на котором говорили в Византийской империи, и на котором можно было бы изъясняться на Мангупе. Тут его учителем был отец Мартин, который, как оказалось, владел многими языками. В своих постоянных странствиях монах потихоньку освоил разные языки и теперь делился своими познаниями с молодым человеком.
Карл легко освоился в путешествии. Он помогал разгружать и складывать товар во время ночёвки на постоялых дворах, ухаживал за животными: распрягал, кормил, поил, выполнял множество других дел.
Так день за днём двигался караван и добрался до моря. Ах, море! Юноша никогда раньше его не видел: какая красота, какая мощь стихии, какой восторг! Но, плыть на корабле оказалось совсем нелегко. Карл, как выяснилось, страдал морской болезнью, и это при том, что им повезло, и сильной качки не было. «Могло быть и хуже, - посмеивался отец Мартин, - вот я как-то раз попал в шторм!» Но священник посмеивался беззлобно, на самом деле он сочувствовал юноше и как мог смягчал его тяжёлое состояние.
Наконец это мучение закончилось! Они прибыли в Константинополь. Город поразил молодого человека. Величие и богатство столицы Византийской империи впечатляло, чего только стоил храм Святой Софии! Никогда ранее он не видел ничего подобного.
- Да, город велик, но каким он был раньше! Я этого не застал, но ещё в молодости мне довелось беседовать с одним очень старым монахом из нашего ордена. Так вот, от помнил город до нападения на него крестоносцев. В 1204 году, во время четвёртого крестового похода, вместо освобождения от иноверцев гроба Господня, рыцари-крестоносцы вторглись в Византию и разрушили Константинополь. Больше полувека шло разграбление города и империи. Больше всех старался Додж Венеции, ведь именно он направил европейских рыцарей и дал корабли на это предприятие. После падения города потянулись караваны кораблей в Венецию и в Европу. Вывозили всё что только можно себе представить. Доходило до того, что пилили колонны, частицы разрушенных зданий и всё это забирали к себе. А ещё рыцари в своём большинстве были безграмотны и не стеснялись разводить костры уникальными свитками античных авторов, которые хранились в библиотеках Константинополя. Хорошо, что часть библиотеки попала в Ватикан, - поведал монах.
Отец Мартин был, конечно, ревностным католиком, но и он не скрывал сожаления от трагедии разорения столицы Второй Римской империи. «До сих пор ещё есть кварталы и здания, так и не восстановленные, а ведь прошло столько лет!» – вздохнул он.
Но, молодой человек и так был в восторге от увиденного. В Константинополе они пробыли несколько дней, а потом на другом корабле отправились в Тавриду.
На этот раз Карл уже легче переносил путешествие по морю.
- Вот они, морские ворота Тавриды! – с каким-то пафосом произнёс монах. – Это – Сугдея.
Этот город оказался довольно таки похожим на европейские города, только значительно больше. Он, в то же время, чем-то был похож и на Константинополь. Они остановились на крохотном постоялом дворе, тут хорошо знали монаха. Карл с нетерпением ждал последнего путешествия к городу, расположенному на высокой горе, к Мангупу. Прошло несколько дней, а они никуда не двигались. Отец Мартин всё время уходил по своим делам, а Карл от скуки бродил по улицам Сугдеи. Он слушал незнакомую речь, разглядывал толпящихся на улице людей, заглядывал в местные лавочки, хотя ничего не покупал. Подумать только, дома ему бы никто не поверил, но он всё - таки добрался до берегов Тавриды!
Вечером молодой человек сам спросил монаха о поездке к Мангупу и получил странный ответ:
- У меня возникли непредвиденные обстоятельства. Завтра я отправляюсь в Кафу, а затем возвращаюсь в Константинополь.
- А, я? Что же будет со мной? – упавшим голосом спросил он.
- Не волнуйся, я о тебе не забыл и обо всём договорился. Завтра на Мангуп идёт торговый караван. Тебя возьмут, но с условием, если ты поможешь на месте разгрузить товар, а затем загрузить новый.
- Я согласен! – завопил Карл, не скрывая своей радости.
- Тогда простимся, наши пути расходятся, - сказал отец Мартин, - мне было хорошо путешествовать с тобой.
- Это я вам за всё благодарен, вы столько сделали для меня, я просто в неоплаченном долгу перед вами, - ответил молодой человек.
На утро они обнялись на последок и навсегда распрощались. С новым караваном юноша отправился в город своей мечты.
Отец Мартин оказался прав, когда в трактире «Белый гусь» рассказывал о Мангупе. Караван выбрался из густой чащи деревьев и перед взором путников возникла гора, а на её вершине красовался город. Они увидели высокие мощные стены, а за ними виднелись крыши зданий. По широкой дороге караван поднялся наверх к высоким кованным воротам. На пути каравана встала стража, которая убедилась в безопасности новых гостей, и пропустила их в город. Караван направился на знакомый постоялый двор.
Карл с интересом разглядывал всё, что его окружало: ворота в город, здания, улицы. Чем-то город был похож на европейские города, а в чём-то были свои отличия. Здесь, также, как и в родном городе Карла, всё было сложено из камня, но улицы были шире, хотя размеры города ограничивались размером горного плато. Постоялый двор, где остановились караванщики, был похож на все постоялые дворы. За своё путешествие юноша насмотрелся на них.
На следующее утро он помогал разгружать всё привезённое на Мангуп, а потом загружать местные товары. Всего один день торговец провёл в городе, а дальше снова в путь. Караван отправился обратно в Сугдею, а может быть ещё куда-то. Молодого человека это уже не касалось, он выполнил условия договора и теперь был свободен, он остался в городе. Правда, пришлось съехать с постоялого двора, так как тут селились только те, кто занимался торговлей. Но, Карлу повезло. Он отправился перекусить в трактир и познакомился с одним местным жителем. На Мангупе в ходу было несколько языков. За время длинного путешествия юноша немного освоил греческий и с горем пополам мог на нём изъясниться. Старик (новый знакомый Карла) год назад овдовел и теперь проживал совсем один. По этому поводу он грустил и много пил. Именно на этом его и «поймал» Карл. Он угостил нового знакомого, пообщался с ним, а потом напросился немного пожить, обещав покупать еду и местное вино. Старик был весьма этому рад.
- Вообще то, нам следует сообщать о всех иноземцах, прибывших в город, - сказал старик Карлу, - но тебя стража не отметила, ты же приехал не сам по себе, а с караваном. Последний уже покинул город, а что ты остался никто не знает. Так что живи себе на здоровье, да и мне с тобой веселее.
- Мне очень понравился ваш город, я поживу немного, посмотрю, как тут у вас всё устроено, - заметил юноша.
На том они и остановились. Карл стал гостить у старика. Но долго жить в городе без всякого дела он не собирался. У него было недостаточно средств, те деньги, что он взял с собой таяли на глазах, а заработать иностранцу в таком замкнутом на горе городе было совсем не просто.
И вот, как-то вечерком, когда хозяин хорошо принял на грудь, Карл завёл праздные разговоры о жизни на Мангупе, о традициях, о том, о другом:
- Я слышал, люди поговаривают, что у вашего князя есть уникальная реликвия – золотая колыбель!
- Да, такая имеется, - с каким-то пьяным задором подтвердил старик. – Только наш князь бережёт её как зеницу ока. Ещё его дед бывало по большим праздникам выставлял её в храме. Любой мог приложиться к такому чуду, посмотреть, а нынешний правитель - ни разу!
- Где же она хранится? – спросил Карл.
- Это знает лишь сам князь, его наследник и самые приближённые его сановники, а больше никто.
Но, буквально на следующий день, Карл и хозяин у которого он проживал, были в городе, как услышали громкое объявление: «Посторонитесь! Дайте дорогу! Пропустите правителя!» Все, кто был на улице, стали прижиматься к стенам, пропуская кортеж.
Карл и старик едва успели отскочить в сторону, как по улице промчалась группа всадников. Жители не только уступали дорогу, но и низко кланялись проезжающим.
- Это и есть ваш князь? – спросил Карл.
- Да, это он и его приближённые, - прошептал старик, - ты не поднимай голову, кланяйся.
Всадники проскакали, и возобновилось неспешное движение. Молодой человек и его спутник ещё немного прошли по улице, как юноша увидел одного из тех всадников. Тот спешился и подошёл к воротам большого дома. Вдруг ворота распахнулись и на встречу выбежала совсем юная девушка. Она буквально бросилась мужчине на шею.
- Кто это? Мы видели его возле князя, – вновь задал вопрос юноша.
- Это Патрикий – главный советник и правая рука нашего князя.
- А, рядом с ним кто?
- Это его единственная дочка – Аспазия.
Карл внимательно посмотрел на девушку, в его голове созрел коварный план.
10
Неудавшееся похищение
Несколько дней юноша, осторожно, чтоб не привлечь внимание, следил за домом знатного сановника. Он наблюдал, как из дома выходил сам хозяин, какие-то люди (по-видимому слуги), а больше никто. Его план рушился, так как все эти люди его не устраивали. И вот, когда он уже было собрался оставить свой пост, из ворот вышла женщина, закутанная в покрывало. Он почему- то сразу решил, что это и есть дочка Патрикия, хотя лица её не было видно.
Карл пошёл следом за девушкой. Он шёл, подбирал нужные слова и всё не решался заговорить с ней.
- Простите меня, я совсем запутался, заблудился. Вы не подскажите, как пройти к храму Святых Константина и Елены? – наконец-то решился он.
- Не подходите ко мне! – громко воскликнула она.
- О, не бойтесь, я иностранец и я заплутал в вашем городе.
- Я догадалась, что вы чужеземец, вы так странно говорите, - ответила девушка. – Можете идти за мной. Я как раз спешу в этот Храм. Только не приближайтесь и не заговаривайте со мной, а то я позову на помощь.
Он закивал головой, мол хорошо, он на всё согласен и, держась на расстоянии, пошёл следом за девушкой.
Она шла и осторожно косилась на незнакомца, а потом вдруг сама задала вопрос:
- А, вы из далека будите?
- Да, я из далёких стран, - учтиво ответил он.
- Что же вы тут делаете?
Он не стал напрямую отвечать на этот вопрос, а повернул беседу в иное русло:
- В Тавриду я прибыл из Византии. Многие считают, что Храм Святых Константина и Елены на Мангупе похож на Храм Святой Софии в Константинополе. Вот хочу сам посмотреть и сравнить.
- Вы видели Храм Святой Софии?
Он утвердительно кивнул головой.
- Тогда сравнивайте, мы уже пришли. Вот центральная площадь Мангупа, а на ней расположен Храм.
Юноша остановился и с интересом стал разглядывать церковь. Это была довольно большая базилики. Судя по архитектуре, возведена она была давно, но возможно после не раз перестраивалась.
Тем временем девушка быстро, быстро прошла через площадь и вошла во внутрь. Карл последовал за ней.
Внутри строение было ещё интереснее, чем снаружи. Помещение базилики было разделено двумя рядами колонн, по шесть в каждом, - на три нефа. С востока она завершалась двумя закруглёнными апсидами – большой и малой. К боковым её стенам примыкали галереи. Храм был весьма богат. Чего только стоили византийско-коринфские капители из проконнесского мрамора. Пол центрального нефа был вымощен большими каменными плитами, а в боковых нефах полы были мозаичные. Эта мозаика удивляла своим искусным исполнением и материалом: белым мрамором, чёрным базальтом, красным сланцем.
Пока Карл разглядывал сам храм и его убранство, девушка поставила свечку, зажгла её и стала молиться. Он незаметно наблюдал за ней, чтоб не пропустить момент, когда она закончит молитву и решит покинуть храм. Так и случилось. Они фактически вместе покинули церковь.
- Как вам наш храм? – первая нарушила молчание девушка.
- О, храм Мангупа прекрасен! – нарочито восторженно ответил он. – Конечно, храм Святой Софии в Константинополе побольше, но и ваша церковь весьма замечательна.
Ей, как местной жительнице, было приятно услышать такой ответ. Чего же ещё добавить? Они познакомились и стали (осторожно, чтоб никто не узнал) встречаться. Девушку звали – Аспазия. Она была юной и совсем неопытной. Отец был на службе у князя, а дочка пользовалась доверием матери и под предлогом посещения церкви стала ненадолго уходить из дома.
Карл немного научился говорить на греческом языке, языке – ромеев, как называли себя граждане Византийской империи. Мангуп, как и Херсонес входили в состав Византии и греческий язык тут тоже был в ходу.
Общеизвестно, что женщины любят – ушами, а мужчины – глазами. Мужчине важно, как выглядит его избранница, а женщине важно, чтоб её кавалер был умён, мог поразить воображение, чем-то удивить.
Карл старательно развлекал свою новую знакомую. Он рассказывал ей разные истории, хвастался своими приключениями, необычайными ситуациями в которых оказывался. Конечно, юноша выставлял себя благородным героем и настоящим «рыцарем». Он бессовестно воспользовался рассказами странствующего монаха, отца Мартина, да ещё приврал большую часть своих похождений. Если в Константинополе, Сугдее, некоторых европейских городах он бывал, то остальное просто сочинял, прямо на ходу. Иной бы человек легко вывел проходимца на чистую воду, но юная девушка верила всему услышанному.
- Ах, Карл, как я вам завидую! Вы бывали в Риме, видели самого Папу, - восклицала доверчивая слушательница.
- Я бывал ещё в Венеции! Город стоит прямо на воде, а вместо улиц там каналы. В иных городах можно проехать на лошади или телеге, а там плавают на лодках, я позабыл их название. Ещё я видел Флоренцию, Париж, множество других городов.
- А, я всю свою жизнь живу на Мангупе и более нигде не была. Во время больших праздников мы навещали родственников, они живут неподалёку и всё, больше я никуда не ездила, - вздыхала Аспазия.
Так они встречались, общались, говорили то об одном, то о другом. Молодая девушка сама не заметила, как влюбилась в иноземца. Карл заметил её вспыхнувшие чувства и понял, что пора действовать. Во-первых, у него совсем закончились припасённые деньги, осталось лишь на дорогу, а во-вторых он стал побаиваться, что им заинтересуются местные власти. Соседи уже стали расспрашивать старика, мол кто это у него проживает?
И вот в один день Карл ждал свою новую знакомую. Она пришла с небольшим опозданием и как-то весело объяснила:
- Ждала, пока заснёт матушка. Мама любит отдыхать после обеда.
- Я рад, что ты пришла, а то расстались бы не попрощавшись, - грустно заявил юноша.
- Как расстались! Почему расстались? – выпалила она.
- Мне пора возвращаться на свою родину, хотя покидать Мангуп будет не легко, ведь я не просто привязался к тебе за это время, я полюбил тебя!
- Я тоже полюбила тебя, - неожиданно призналась и она.
- Милая моя, - осторожно заговорил он, - я бы взял тебя с собой, увёз от сюда, но мне нечего тебе предложить. Я – лекарь, но заработки мои невелики, а ты привыкла жить в роскоши, твой отец видный человек на Мангупе.
- Ах, я готова жить небогато, но только бы вместе, - покраснев пролепетала девушка.
- Знаешь, у меня есть план, как нам разбогатеть и жить счастливо, вот только всё будет зависеть от тебя.
- Да, я на всё согласна!
- Ты, что –то слышала о золотой колыбели? – спросил он.
Она утвердительно кивнула головой и сказала:
- Колыбель – наша реликвия, она хорошо спрятана лишь избранные знают это место.
- А, твой отец знает?
- Да, отец знает где находится колыбель.
- Тогда мы можем тоже это узнать.
- Ты хочешь украсть золотую колыбель? – в ужасе спросила она.
- Нет, нет, - ответил он. – Я хотел лишь набрать воды из неё, ведь я слышал, что эта жидкость лечит все болезни.
- Да, вода, которая скапливается в колыбели обладает особыми свойствами. Буквально пару капель поднимают с одра умирающих, возвращают силы и здоровье больным, - сообщила Аспазия, - на Мангупе про это слышал каждый, только князь не даёт никому эту воду.
- А, мы с тобой узнаем место, где спрятана колыбель и наберём этой чудной водицы. Потом мы уедем отсюда в мои родные края. Там нас не достанет ни твой отец, ни мангупский князь. Я буду всех лечить этой водой и прославлюсь, как самый лучший лекарь. Знатные вельможи, богачи будут платить мне большие деньги за лечение, ведь быть здоровым хочется всем. Мы с тобой заживём припеваючи.
- Как здорово всё ты придумал, - согласилась Аспазия. – Но, отец не расскажет про то, где спрятана золотая колыбель. Как же нам быть?
- Вот, это настойка сон-травы, - сказал юноша и показал ей маленькую скляночку с какой-то прозрачной жидкостью. – Настойка не опасна. Просто она вызывает крепкий сон на несколько дней, иной может проспать аж до недели, но потом человек просыпается, как ни в чём не бывало. Настойка не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Ты добавишь её в еду своей матери. Она заснёт крепким сном, а твой отец подумает, что с ней случилась беда и поедет набрать воды из золотой колыбели. Мы проследим за ним и наберём этой водицы тоже.
- Мне страшно, - прошептала Аспазия, - я не сумею подлить маме в еду эту настойку. Вдруг это опасно?
- Настойка совершенно безвредная, но если ты не хочешь, то не надо! Я не буду настаивать. Просто давай попрощаемся сейчас, а завтра по утру я покину Мангуп и увезу в своём сердце твой прекрасный образ, - с грустью в голосе сказал юноша.
- И мы больше никогда не увидимся? – упавшим голосом спросила девушка.
- Никогда! – был печальный ответ.
- Давай свою сон-траву, - вдруг согласилась она, - я попробую сделать что ты сказал.
Карл передал ей маленькую скляночку. Он прикоснулся к её руке и почувствовал, как задрожали её тонкие пальчики. Она сильно боялась, но взяла настойку.
В общем он рассчитал всё правильно. Аспазия собралась с духом и вылила содержимое скляночки в тарелку матери. Та съела обед и пошла прилечь, отдохнуть, да и «заснула». Пришедший вечером отец очень удивился тому, что супруга спит и не встречает его, но не стал её беспокоить. Но, когда госпожа не проснулась и на утро, Патрикий не на шутку встревожился и отправился на лекарем. О чем они беседовали Аспазия не узнала, но после этого отец ушёл. По-видимому, он получил разрешение у князя на посещение места, где хранилась золотая колыбель и отправился за целебной водой, чтоб спасти жену.
Воспользовавшись отсутствием родителя Аспазия ускользнула из дома и встретилась с Карлом. Она рассказала ему обо всём, и они потихоньку покинули город, стали ждать появления Патрикия. Девушка закуталась в тёмное покрывало, что делало её неузнаваемой для других горожан. Ждали они совсем недолго, как мимо промчались два всадника. В одном сразу признали самого мангупского сановника, а в другом его слугу. Они тут же оседлали лошадь и поспешили за ними. Им было непросто. С одной стороны, нельзя было выдать себя и следовать за Патрикием нужно было не теряя осторожности, а с другой нельзя было потерять их из виду. Но им в чём-то повезло. Патрикий очень спешил и не ожидал того, что за ним могла быть слежка.
Они скакали по пыльной дороге, зажатой между гор. Навстречу попадались как всадники, так и многочисленные повозки. Лошадь, которую отыскал Карл была старой, к тому же ей пришлось нести на себе двоих: молодого человека и его подругу. Они отстали и потеряли преследуемых из виду.
- Давай поднимемся выше и осмотрим всё вокруг, - предложила Аспазия.
- Мы, кажется, их упустили! – воскликнул Карл.
Но он послушал девушку, и они забрались на высокий холм, повстречавшийся на пути.
- Вон они, видна пыль, которую подняли их кони! – обратила внимание Аспазия.
Юноша и его подружка, осторожно съехали вниз другой тропой и тем самым сократили путь. Спуск был весьма крутой, но они справились и продолжили своё преследование.
Проехали ещё. Чем дальше было от города, тем пустынней становилась местность.
- Тут нужно спрятаться, а то они нас заметят, - заявил Карл.
Они спешились и спрятались за острыми обломками скал, по-видимому тут совсем недавно был небольшой обвал.
Ждать пришлось довольно долго, а может быть просто так им показалось. Как вдруг из-за скалы показались всадники, они возвращались. Аспазия и Карл пропустили их и как только те скрылись, двинулись по их следам. На пыльной просёлочной дороге следы хорошо отпечатались и это помогло преследователям. Но, вот Карл отметил, что следы прекратились. Они спешились.
- Кажется, следы тут обрываются, - заметил он.
- Отец, наверное, оставил тут слугу и лошадей, а сам стал подниматься наверх, - подсказала девушка.
Они привязали лошадь к небольшому деревцу и стали тоже подниматься наверх. По сыпучим камням подниматься нелегко, особенно Аспазии в изящных из мягкой кожи туфельках. Как вдруг словно из неоткуда появились ступеньки. Они были старые, сильно потёртые, в некоторых местах едва проступавшие из-под мелких сыпучих камешков, но подниматься по лестнице стало легче.
Эти горные ступеньки вели их вперёд, всё выше и выше в горы. Было страшно обернуться и посмотреть вниз, поэтому путники поднимались не оборачиваясь назад.
Ступеньки привели их под скальный навес. Он был удивительно устроен, так-как снизу его было невозможно разглядеть. Они прошли под навесом и упёрлись в естественную преграду. Тут были лишь скалы, горы, за исключением каменной лестницы следов человеческой деятельности не было видно.
- Что же дальше?! – в сердцах воскликнул юноша.
На мгновение его охватило отчаянье, тут ничего не было и искать чего-то среди гор и скал можно было сколько угодно времени. Вряд ли чего-то отыщешь.
- Подожди, - успокоила своего спутника Аспазия, - я помню один разговор между отцом и матерью. Тогда я не поняла в чём дело, а сейчас, кажется, догадываюсь.
Она почти вплотную подошла к каменной стене навеса, внимательно осмотрела её. Несколько раз прошла взад и вперёд, присматриваясь к обычной каменной стенке. Потом ещё раз присмотрелась. В одном месте, среди естественного природного камня, ей показалось, что проявился рисунок креста. Девушка прикоснулась к центру креста и почувствовала под своей ладонью нечто, словно крест был нацарапан на перевёрнутом блюдце. Она осторожно повернула это «блюдце» по часовой стрелке и произошло чудо. Что-то заскрипело, затряслось и открылся небольшой проход.
- Ничего себе! – только и смог сказать Карл.
Они осторожно протиснулись в этот проход и замерли. Вокруг стояла темнота. Юноша достал, заранее заготовленную свечу, специальное огниво, зажёг свечку.
Когда глаза постепенно привыкли к полумраку, они увидели узкую винтовую лестницу, ведущую вниз и начали медленный спуск. Молодые люди шли осторожно, прижимаясь к стене, а этому спуску, казалось, не будет конца. Они шли и шли всё вниз и вниз, но вот и конец их пути. Свеча задрожала и освятила некую пещеру.
- Посмотри, на стенах закреплены факелы, - почему-то шёпотом промолвила девушка.
Карл присмотрелся и тоже увидел, закреплённые факелы. Он зажёг сначала один, затем второй, третий. Яркий свет факелов освятил пространство. Ух! Какой огромной оказалась эта пещера. С потолка свешивались длинные сталактиты, им навстречу тянулись сталагмиты, в некоторых местах они срастались, образовывая причудливые природные колоны - сталагнаты, казалось, что именно они поддерживают своды пещеры. На первый взгляд было неясно, что в пещере дело рук человеческих, а где потрудилась сама природа. Но, основное чудо ждало их впереди. Посередине большого зала этой пещеры на массивном каменном постаменте стояла золотая колыбель. В сете, зажжённых факелов, она сияла так, что создавалось ощущение, словно яркий свет откуда-то сверху, из-под потолка, дополнительно освещал саму колыбель и пещеру.
На мгновение оба замерли от восторга и восхищения! Не было слов, которыми можно было описать увиденное.
Наконец оба очнулись.
- Я нашёл её! – сам себе сказал юноша. - Как же она прекрасна. Сколько золота, какое сияние!
Девушка же подошла к золотой колыбели и заглянула в неё.
- Тут есть вода, - промолвила она, - быстрее набери свою скляночку и пойдём обратно, пока нас не застали.
Юноша было достал небольшую ёмкость, но отставил её в сторону.
- Что проку в этой скляночке. Я привезу домой эту целебную воду и её не хватит даже для части нуждающихся. О, нет! Я заберу себе всю колыбель! Как же она сияет в свете факелов, сколько тут золота! – буквально застонал он от восторга.
- Что ты, так нельзя! Ты же обещал мне не трогать золотую колыбель, а только набрать целебной влаги из неё, - закричала девушка.
- Считай, что я пошутил или обманул тебя, - злорадно захохотал молодой человек, - тут уж, как тебе приятней, так и думай.
Она всплеснула руками, закрыла лицо и горько заплакала. «Он обманул, обманул,» - закрутилось в её голове.
Тем временем юноша продолжал с восторгом смотреть на золотую реликвию и чем больше он смотрел, тем безумнее мысли посещали его. Золотая колыбель могла стать ключом к его счастью, богатстве и славе!
Здоровье и сама жизнь самого себя и своих близких – вот что важно для любого человека будь он король, аристократ или простолюдин. Да, что там! Сам Папа Римский не вечен и мечтает прожить подольше, но всё в руках Господа. Теперь же всё будет по-другому. Он – Карл сможет давать жизнь или не давать, всё будет зависеть от цены вопроса. Что могут эти жалкие медицинские эскулапы?! Карл служил у одного из них и всё видел сам. Ответ тут прост – почти ничего. А вот он с водой из золотой колыбели сможет совершать чудеса! Он станет самым известным лекарем во всей Европе. Герцоги и короли, самые богатые и самые знатные - станут его пациентами. Что там короли, сам Папа Римский будет его клиентом. Он сам станет знатным, богатым, а возможно и родоначальником новой королевской династии, если женится на дочери какого-то короля.
От этих бешенных мыслей юношу буквально бросило в пот.
- Ты же пошутил, ты обещал мне, - вдруг, прошептала рядом с ним его заплаканная спутница.
- А, это ты, я уже забыл про тебя, - изрёк он. – Ты лучше не мешай мне, а помогай это в твоих интересах. Иначе я расскажу, что ты своими руками отравила мать. Ну что ты хватаешься за голову. В той маленькой скляночке был яд. У прихватил его у лекаря, которому служил. Откуда же у меня будет настойка сон-травы? Я не умею делать лекарства. Повторяю, что ты своими руками налила своей же матушке отравы. Правда, думаю, что твой отец успел, и вода из золотой колыбели исцелила несчастную, а то на тебе будет тяжкий грех.
- Ты – чудовище! Я же поверила тебе, - закричала Аспазия.
- Поверила! Какая же ты глупая! Неужели ты думаешь, что я возьму тебя с собой? Зачем ты мне нужна?! Меня ждёт успех и богатство, так что не крутись у меня под ногами, наивная девчонка! – добил он своими словами девушку.
Закончив свою отповедь он стал пытаться сдвинуть колыбель с постамента, но не тут то было. Золото – металл тяжёлый. Юноша не смог даже чуть-чуть подвинуть колыбель. Попыхтев и не добившись успеха, он вспомнил, что у него имеется большой мешок, который остался у него после разгрузки товаров из каравана, с которым он прибыл на Мангуп. «Пойду, принесу мешок, а там как-то справлюсь с этой колыбелью,» - решил он.
Карл ушёл наверх, а она осталась одна в огромном зале пещеры. В голове крутились разные мысли и все про одно и то же. Ей было трудно дышать от боли и отчаянья. «Обманул, наврал, использовал меня и бросит,» - шептала она про себя. Девушка осмотрелась, обошла вокруг постамента. Что-то захрустело под её ногами. Это было стекло от скляночки, которую принёс Карл. Крутясь, вокруг колыбели, он нечаянно столкнул её на пол, и она вдребезги разбилась. «Ага, ему больше не во что набрать воды, да и эту воду он не получит, я сейчас возьму и выпью её всю, без остатка!»
Сказано – сделано! Она подошла поближе к колыбели, наклонилась. Воды было немного. Но размеры колыбели всё-таки больше, по сравнению с чашкой, тарелкой или даже кувшином, так что целебной влаги было достаточно. Девушка вздохнула и стала жадно её пить. Вода на первый взгляд была самой обыкновенной. Она не имела ни вкуса, ни запаха. Но, чем больше девушка её пила, тем больше её хотелось. Она утоляла жажду, насыщала, но не создавала чувства пресыщения. Такое состояние, что пьёшь и ещё больше хочется. Наконец она ощутила губами дно колыбели. Она прошлась по всему дну подбирая последние капли. Всё, дело сделано, он не получит лечебной влаги!
В этот момент послышались шаги. Юноша вернулся в пещеру и сразу бросился к золотой колыбели. Она успела отбежать к стенке и встала в тени, прячась за одной из колонн от света факелов.
- Эй, ты, помоги мне, - грубо, уже без лишних нежностей крикнул он ей.
Она притаилась и не пошевелилась. Поняв, что помощи не дождёшься, он выругался и добавил:
- Ну и чёрт с тобой, я сам справлюсь.
Воспользовавшись тем, что Карл увлёкся своим делом, она потихоньку прокралась к винтовой лестнице и стала подниматься наверх. То ли вода придала ей сил, то ли ещё что, но Аспазия довольно быстро поднялась и у потаённого входа нос к носу столкнулась с отцом.
- Дочка! Что ты тут делаешь? – обомлел тот.
- Ах, папочка, там один человек, иноземец, хочет украсть золотую колыбель, - выпалила на одном дыхании дочь.
- Украсть! Ну, это мы ещё посмотрим, - грозно заявил Патрикий и вытащил из ножен свой меч. – Внизу ждёт мой слуга, беги к нему и от моего имени прикажи скакать за князем.
Сам отец поспешил вниз по винтовой лестнице, туда, где похититель пытался украсть величайшую реликвию Мангупа.
Дальше для Аспазии всё было как во сне. Она спустилась по каменным ступенькам, увидела слугу и передала приказ отца. Слуга поспешил выполнять указание своего господина, а через какое-то время к ней спустились сам отец и Карл. Опытный воин, да ещё и вооружённый, без труда одолел бывшего слугу лекаря. Он разрезал мешок и крепко связал, получившимися кусками ткани, руки неудавшегося воришки.
Девушке пришлось во всём сознаться, а ещё рассказать и о якобы настойке из сон-травы, которую она подмешала в пищу матери.
- Господи, - запричитал обескураженный отец, - а я ведь так спешил, так хотел помочь своей Елене, что случайно выронил скляночку с целебной водой, она вся пролилась. Вот я и вернулся, чтоб набрать ещё, но воды в колыбели больше нет.
- Это я, я выпила всю воду. Я думала, что ты увёз воду для матери и излечил её, поэтому всё, что оставалось в колыбели выпила, чтоб этот негодяй ничего не получил, - упавшим голосом прошептала девушка.
- Значит воды из золотой колыбели у нас больше нет, - ещё раз повторил Патрикий.
Он хотел что-то ещё добавить, но послышался топот коней. К ним подъезжали воины во главе с князем. Патрикий поприветствовал правителя и рассказал о произошедшем. Князь сурово взглянул на похитителя и отдал приказ. Карла посадили на коня, но руки не развязали, а покрепче привязали к седлу, а Аспазию посадил к себе отец.
Отряд двинулся обратно к городу. Как только они вернулись на Мангуп, пленника увезли в тюрьму, а девушку отец забрал домой. Правда, вся сложившаяся ситуация не несла ничего хорошего и для Аспазии. Князь Мангупа был суровым правителем и не прощал предательства. Но кроме этого была и другая проблема. Девушке вдруг стало очень плохо, да так, что в дом отец буквально занёс её на руках. Что сказалось на её здоровье? Трудно дать ответ. Возможно сильное нервное потрясение, переживание, а возможно и то, что она выпила слишком много воды из золотой колыбели, ведь обычно воду из колыбели принимали по каплям. Одно было ясно – девушка тяжело заболела и с каждым часом ей становилось всё хуже и хуже. Она буквально горела (поднялась высокая температура), обессилила и перестала узнавать близких.
Тем временем состоялся скорый суд над похитителем. Попытка украсть местную реликвию – была тяжким преступлением. Поэтому юноша был приговорён к смертной казни, которая не заставила себя долго ждать.
В средние века законы были суровее. В ближайшие выходные на центральной площади города собралось много народа, где уже была возведена плаха. Для местных ротозеев это было своеобразное шоу. Суровый палач не испытывал чувства сожаления, он приготовился исполнить волю князя. Зато неудавшийся грабитель растерял всё своё самообладание. Ещё недавно в своих мечтах он видел себя повелителем человеческих судеб, он запросто общался с королями и самим Папой Римским, а теперь был жалок и раздавлен. «Ах, только зачем я отправился в это путешествие, лучше бы жил себе в своём городке, служил у лекаря. Бедный я бедный! Там, дома никто даже не узнает о моей горькой участи,» - повторял он в заточении, узнав о суровом приговоре.
Помощникам палача пришлось буквально занести его по ступенькам на возвышение, где стояла плаха. Он плакал и умолял пощадить его, но пощады не было. Карлу отрубили голову, а затем сбросили останки со скал Мангупа. Никто не пожалел его, никто не посочувствовал, он был чужаком, да ещё и совершившим тяжкое преступление!
В отношении Аспазии князь был менее суров, но и её участь была печальна. «Как только девушка выздоровеет, то мы допросим её. Нужно дать ей сказать слово в своё оправдание. Но, если она окажется виноватой, то её сбросят с высоких крепостных стен в пропасть,» - так решил князь.
Правда, пока о допросе говорить было бесполезно, бедняжка лежала в постели, металась в жару и бредила. Заботливая служанка обтирала смоченной в воде тряпицей лицо и шею несчастной, но последней не становилось лучше. Почти каждый день девушку посещал княжеский лекарь. Он осматривал больную и горько вздыхал. Ему нечем было утешить отчаявшегося отца.
- Патрикий, ваша дочь умирает. Я не знаю в чём причина её болезни, но она очень плоха. Жар держится уже неделю и никакие средства не помогают, - заметил лекарь.
- Я недавно похоронил жену, а вот теперь дочь. За что Господь гневается на меня, за какие грехи? – не сдерживая слёз, прошептал сановник.
- Я сочувствую вам. Но с другой стороны, вы же слышали волю князя. Если ваша дочь виновата, она помогала этому чужеземцу, то её участь будет печальной. Лучше умереть в своей постели, не приходя в сознание, чем тебя сбросят в пропасть, - добавил доктор.
Наверное, лекарь был прав, но отцу было очень жалко своё дитя, даже и совершившее преступление. Он оправдывал дочку, её наивностью и всю вину перекладывал на хитрого иноземца, так ловко одурачившего его добрую девочку.
Больше недели бедняжка была в жару, но температура так неожиданно поднявшаяся, так же неожиданно спала. Служанка, дежурившая возле девушки, вздремнула буквально на часок, а проснувшись не узнала свою госпожу. Теперь больная стала холодной, почти как покойник. Она сильно побледнела, заострились черты её лица, а дыхание стало чуть заметным. Доктор, пришедший как обычно, не узнал её и прошептал Патрикию:
- Мужайтесь, она скоро представится.
Отец-горемыка всхлипнул и не стесняясь заплакал.
- Я сообщу князю, что девушка вот-вот умрёт, - добавил доктор, - думаю про суд и наказание говорить теперь совсем бессмысленно. Она скоро предстанет перед божьи судом.
Доктор оказался прав. Буквально через пару дней он вновь навестил умирающую и осматривая её не заметил дыхания вовсе.
- Она скончалась, - сказал лекарь.
Услышав эти слова громко зарыдала служанка, жалея свою молодую госпожу, горько заплакал отец.
- Я сейчас к князю, доложу ему обо всём, - сообщил врач, - и тотчас вернусь обратно, передав вам его волю относительно покойной.
Доктор удалился, а отец остался наедине с телом дочки.
- Моя бедная, как ужасно всё получилось. Если бы ты рассказала мне о планах этого воришки. Не уберёг я тебя, не уберёг!
Вскоре вернулся доктор и принёс весть от князя. Последний запретил хоронить девушку на кладбище Мангупа, так как было не ясно виновата она или нет. Патрикий принял решение отвезти тело дочери на старое заброшенное кладбище, которое в своё время принадлежало готам. Так и сделали.
На следующий день на небольшой повозке горем убитый отец повёз хоронить свою дочь. Он нанял несколько простолюдинов – выкопать могилу, а князь отправил несколько своих воинов – проследить, а потом доложить обо всём.
Старое готское кладбище располагалось вдалеке от Мангупа. Только за полдень они добрались до места. Нанятые Патрикием люди выкопали могилу и отошли, чтоб не мешать. Старший воин хорошо знал сановника и по-своему сочувствовал ему:
- Мы сейчас отъедем, дадим вам возможность проститься с дочкой, соболезнуем, - промолвил он.
- Благодарю вас, - ответил Патрикий, - да, я хотел бы проститься с дочерью.
Все ушли. Он осторожно развернул саван, в который было завёрнуто тело девушки. Вот она, его дочка. Как странно! Она вдруг показалась ему словно бы живой. С её лица ушла бледность, на щеках появился лёгкий румянец, вдруг задрожали ресницы и мёртвая открыла глаза.
- Папа,- тихо прошептала она.
- Господи! Ты – живая, - обомлел отец.
«Что же теперь будет? Если князь узнает, что Аспазия жива, то ей может грозить суд и наказание,» - думал он, пытаясь сообразить, как ему спасти воскресшую дочку. Медлить было нельзя. Патрикий быстро поднял дочь на руки и отнёс её в ближайшие заросли, спрятал за старыми могилами. «Что бы ни случилось лежи тихо, затаись, я приду за тобой,» - прошептал он ей на ухо. Она была слаба, так как не ела столько дней, но в слабом теле таились не дюжие силы. Дальше он действовал как во сне. Он спрыгнул в могилу, выложил из камней что-то по форме напоминающее тело человека и закутал это «тело» в саван. Позвал своих спутников. Стражники заглянули в могилу и удостоверившись, что похороны состоялись, дали добро, мол можете зарывать могилу. Нанятые Патрикием люди быстро и ловко закончили своё дело. Получился маленький холмик на который поставили простой деревянный крест. Он расплатился с ними, и они удалились восвояси. Воины тоже умчались доложить князю, что похороны прошли, девушка (возможно виноватая в произошедшем) уже неподвластна мирским судьям.
- Я останусь, посижу на могилке дочери. Тут недалеко греческое поселение, там живут родственники моей жены. Я хочу навестить их, - сказал он людям князя.
- Конечно, оставайтесь. Я вас понимаю, ведь это ваша единственная дочь. Мы обо всё сами доложим князю, - сказал старший воин.
Как только все удалились, Патрикий вернулся к дочери. В эти секунды он боялся, что Аспазия очнулась лишь на мгновение, и он больше не увидит её живой. Но, все его страхи оказались напрасными. Дочка оказалась жива и в прекрасном здравии. Он осторожно отнёс её на телегу и накрыл своим плащом, чтоб никто её не увидел. Медленно, чтоб на ухабах не трясло телегу, он отправился в соседнюю деревню.
Родня была рада их неожиданному появлению. Патрикию пришлось поведать правду обо всём произошедшем. «Елену уже не вернуть, а дочка – это всё, что у меня осталось, - тяжело вздохнул он, - я не могу допустить, чтоб её казнили. Вернуться на Мангуп она больше не может».
Посоветовавшись с роднёй он временно оставил дочку в посёлке, а сам вернулся на Мангуп.
Девушка осталась жить у родственников. Поначалу она была слабенькой и большую часть времени лежала, но у неё проснулся отменный аппетит, а хорошее питание постепенно возвращало утраченные силы.
Отец вернулся в деревню где-то через неделю под видом посещения кладбища. К своей радости он отметил, что Аспазия – полностью здорова. Патрикий привёз нужные средства, так как его юной дочери предстоял неблизкий путь.
- У меня в Сугдее есть знакомый торговец, он возит товары из Константинополя в Крым, его то я и попрошу устроить судьбу нашей девочки. Только без денег он не возьмётся за это дело, - предложил помощь родственник.
- Денег хватит! Я привёз сполна. Самому мне теперь ничего не надо. Только пусть её устроят получше, - попросил несчастный отец.
- Я, разумеется, попрошу, да ведь не проверишь. Как она уедет, так о её судьбе мы больше ничего не узнаем, - вздохнул дядя.
- Пусть будет так, никто не должен знать, что она жива, а то бед не оберёшься.
- Константинополь – далеко! Она там будет в безопасности, а дальше уж, будь что будет.
В этот день Патрикий навсегда простился со своей дочкой. Ему хотелось многое сказать ей на последок, но он только обнимал её за плечи и плакал - скупыми мужскими слезами. В последний раз он взглянул на свою любимую доченьку, словно пытаясь сохранить в соей памяти её образ и умчался на Мангуп. Ему нужно было поскорее вернуться домой, так как длительные задержки могли вызвать подозрение, ведь князь или кто-то из его окружения могли бы о чём-то догадаться.
На утро Аспазия отправилась в Сугдею. Дядя взял большую телегу и нагрузил её всякими вещами, под этим скарбом он спрятал девушку. Ехать таким образом было неудобно, но так было необходимо. Никто из местных не должен был знать о появлении у соседей гостьи с Мангупа. Только при подъезде к приморскому городу девушка выбралась из своего укрытия и уже открыто села на телегу рядом с возницей.
Им повезло, торговец был в Сугдее и на следующее утро должен был отправиться в Константинополь. Очень часто деньги творят чудеса и чем больше денег, тем больше возможностей положительно решить свою проблему. Торговец охотно согласился увезти беглянку из Тавриды и там пристроить несчастную.
Вот уже второй раз за короткий срок Аспазии предстояло проститься с близкими людьми. Правда, теперь её звали по-иному. Девушке решили изменить имя, чтоб окончательно запутать следы. Она выбрала себе имя своей матери – Елена. Получилось почти символически: Аспазия – «умерла», а вместо неё появилась Елена! Под этим именем её и представили торговцу.
И так, Елена простилась с дядей, просила не поминать её плохо за всё, что она натворила. Родственник поцеловал на прощание племянницу и отправился назад, домой.
На следующий день, едва забрезжил рассвет, ветер надул паруса корабля, и он понёс нашу героиню к далёким берегам. Так она оказалась в столице Византийской империи. Правда, увидеть сам город девушке не довелось. Торговец занимался своими делами, а ей велел тихонько сидеть на постоялом дворе. Всего один раз он сжалился и выполнил её просьбу – отвёл девушку в храм Святой Софии.
Ещё никогда в соей короткой жизни она не молилась с такой силой и отчаяньем. «Что будет со мной на чужбине?» - мучило Елену, а ещё тоска по родному дому, по близким. Каким огромным и богатым оказался этот известный в Константинополе храм, но она кажется отдала бы всё на свете, чтоб оказать дома, на Мангупе, в своём храме Святых Константина и Елены. Что имеем мы часто не ценим и только когда потеряем – начинаем осознавать весь ужас потери.
Закончив все свои дела торговец отвёз девушку в провинцию, подальше от столицы и определил в семью каких-то людей. Он распрощался, свою миссию он считал выполненной.
11
Елена
Поселение, в котором оказалась Елена, было небольшим. Его жители занимались сельским хозяйством, с того и существовали. Семья, в которую торговец определил девушку, состояла из двух человек – мужа и жены. Оба супруга были весьма почтенного возраста, но своих детей у них не было.
Поначалу они немного робели и сами не знали, как вести себя с неожиданной гостьей. Супруги в своё время задолжали торговцу, а вернуть долг всё никак не получалось, поэтому они сразу согласились на предложение взять себе девушку в обмен на прощение долга. Хитрюга торговец таким образом пристроил Елену, а денежки, полученные от родных на содержание девушки, прикарманил себе.
Первое время новые хозяева вели себя осторожно, по девушке было видно, что она росла в хороших условиях, тяжёлой работы не знала, хотя торговец и сообщил им, мол девица круглая сирота, родных у неё нет. Но, постепенно они привыкли к ней и стали нагружать домашней работой, а потом работой в поле, в саду и огороде.
Бедная Елена безропотно сносила все испытания своей новой жизни. Она была совсем одна среди чужих ей людей и очень боялась, что начни она капризничать, то её просто выгонят из дома. А, куда ей было идти? Да, просто некуда! Дом и родная Таврида остались очень далеко.
Торговец навестил свою подопечную всего один раз. Он вернулся где-то через полгода в это поселение. В подробности жизни девушки он не стал вдаваться, а лишь отметил, что она жива, здорова, так чего же ещё желать. Решив какие-то свои дела он уехал и больше не появлялся в селении.
Когда-то дома, на Мангупе, ещё будучи Аспазией, она вела праздный образ жизни. В доме было полно прислуги, а они с матушкой ничего не делали по хозяйству, а лишь сидели, вышивали разные узоры шёлковыми ниточками. Так проводили время все знатные и богатые дамы. Какой беззаботной и безоблачной была такая жизнь. Та девушка была белоручкой: кожа у неё была белая, нежная, ладошки мягкие, тонкие пальчики с изящными ноготками. Теперь всё стало по-другому. От постоянной работы в поле лицо, шея и руки загорели, поначалу на руках появились мозоли, а потом кожа загрубела, утратив былую нежность и красоту.
Так, в постоянном нелёгком труде, проходила жизнь Елены. За хлопотами незаметно пролетели три года. Как-то раз в доме её хозяев появились некие люди. Это были соседи, они пришли сватать девушку за своего сына.
- Девушка – скромная, трудолюбивая, слова против не скажет, работает хорошо и в поле, и в огороде. Она вообще у нас молчунья, о себе ничего не рассказывает. Где она раньше жила, у кого росла – мы не знаем. Правда, тот человек, который нам её привёз, так вот он рассказал, что она круглая сирота и родных у неё никого нет, - сообщила о своей подопечной хозяйка.
- Что девушка трудолюбивая, так это мы видим, как-ни-как живём по соседству. Работает она хорошо, а как у неё с приданным? – спросила будущая свекровь.
- Приданного за ней – нет, так соберу по мелочи чего: полотенец, постельное кое что. Ну, а больше не взыщите! Одно слово – сирота! – добавила к выше сказанному хозяйка.
Такой расклад соседей, конечно, не устроил. Они было хотели повернуть назад, но их единственный сын заартачился, мол люба она мне и другую сватать не стану. Так и решили дело. Девушку сосватали, свадьбу сыграли. Елена переехала жить в новую семью, к мужу.
Правда, сильно жизнь её не переменилась. Её ожидала всё та же работа в поле, в саду и в огороде. Целыми днями она гнула спину на свою новую семью, стараясь угодить свёкру и свекрови. Последняя особо невзлюбила невестку из-за бедности, отсутствии хорошего приданного, но не только за это. Было и ещё за что. Дело в том, что у молодых всё никак не было детей. Всю вину за это свекровь, естественно, перекладывала на невестку.
- Я родила восьмерых детей, - сетовала она, - только господь призвал их к себе. Трое из моих деток не дожили и до года, а остальные четверо постарше были. Один лишь до взрослого возраста дожил, так от кого же мне теперь внуков ждать!
- На всё божья воля, - вздыхали остальные члены семьи.
Несколько раз Елену возили на богомолье по разным монастырям, но ничего не помогало. Она не беременела, как не удручало это свекровь. Так пролетело пять лет.
Как-то раз родители мужа уехали по делам, а молодые остались на хозяйстве. Это были какие-то особенно спокойные дни, словно затишье перед бурей. Елене даже показалось, что она вполне счастлива, хотя замуж её выдали даже не спросив её мнения. Она не любила своего мужа, но безропотно смирилась со своей судьбой.
Вернулись они где-то через неделю и свекровь заявила:
- Собирай, сыночек, свою бесплодную жену, отвезём её в монастырь.
- Как в монастырь? Почему в монастырь? – опешил молодой мужчина.
Дело оказалось в том, что старики ездили в один весьма известный храм к знаменитому на всю округу священнику. Они просили совета, а главное помощи и благословления на то, чтоб развенчать сына и найти ему другую супругу. Разводов в то далёкое время не существовало, но на первом месте были не личные интересы, а родовые. И хотя «родовые деревья» имела лишь знать, но каждый человек ощущал себя маленькой веточкой или листочком на своём, пусть и не нарисованном родовом древе. А, главное для рода – его продолжение. «Сынок у нас один единственный, вся надежда на него, а с такой женой надеяться не на что, - сетовала свекровь, - уж пять лет они прожили, но ни внука, ни внучки – нам не подарили».
Батюшка поставил семье одно условие, мол эта женщина не должна оказаться на улице, без средств к существованию, а самое лучшее было бы пристроить её в какой-то женский монастырь. Только тогда он походатайствует перед митрополитом о развенчании супругов, что давало бы право молодому мужчине жениться вторично.
Это известие опешило Елену и её мужа. Последний пошумел, покричал, поссорился с отцом и матерью, а потом смирился с их решением. На следующее утро ей собрали небольшой узелок с самыми необходимыми вещами, посадили на телегу и повезли в дальний женский монастырь.
Дорога в монастырь заняла около недели. Всё это время Елена молчала, думала, вспоминала свою жизнь за прошедшие годы. Последнюю ночь они с супругом не спали, а разговаривали. Он просил прощения, хотя идея избавиться от бездетной жены принадлежала не ему, а ещё жаловался на такую-сякую судьбу. Она же, хоть и была женщиной, не плакала, наоборот утешала его, мол надо смириться, так как на всё воля божья.
По утру не говоря лишних слов она взяла свой узелок, села на телегу и приготовилась к дальней дороге, к дороге в неизвестность. В этом было что-то необычное, какая-то стойкость к жизненным испытаниям, готовность принять свою, пусть даже самую нелёгкую судьбу, что даже свекровь не стала ничего говорить, а также тихонько, без лишних причитаний и многословия, собралась в дорогу.
К монастырю они добрались под вечер. Это был монастырь Святой Марии Магдалины. Немудрено, что они добирались так долго. Монастырь располагался в труднодоступной гористой местности. Родители мужа удалились, оставив её на попечение одной из послушниц.
- Ты к нам в монастырь? – спросила она Елену.
- Да, я в монастырь, - ответила она.
- У нас очень хороший монастырь, богатый, а настоятельница добрая, - сообщила послушница.
Елена ничего не ответила, только тяжело вздохнула в ответ.
Тем временем свекровь вела беседу с той самой настоятельницей.
- Нам бы пристроить её, а там уж сына развенчают, - заискивающе проговорила она.
- У вашей невестки есть родители или иные родственники? – спросила настоятельница.
- Нет у неё никого, сиротка она. До свадьбы с нашим сыночком она жила у чужих людей, да только сейчас, и они из нашего поселения уехали. Так что идти ей некуда. А, нам внуков хочется, продления рода, сын то у нас один, более не от кого наследников ждать.
- Хорошо, мы возьмём вашу невестку к нам в качестве – трутницы, а там посмотрим. Возможно со временем она примет постриг и станет монахиней. На всё божья воля! – промолвила настоятельница и перекрестилась.
Родители, теперь уже бывшего мужа, несказанно обрадовались такому решению. Они были бы рады сразу уехать из святой обители, пока настоятельница не передумала и не изменила своего решения, но наступила ночь и им пришлось заночевать в монастыре на гостевом дворе и лишь поутру отправиться в обратный путь, домой. Правда, Елена с ними уже не пересеклась. Её отвели в ту часть монастыря, где жили послушницы и монахини, посторонних туда не пускали. Впрочем, она и сама больше не хотела видеть этих людей.
Так она стала жить в женском монастыре. Жизнь тут была размеренная, один день похож на другой, вот и потекли они один за другим. Впрочем, для молодой женщины, эта жизнь была чем-то похожа на жизнь в семье мужа. Всё тот же нелёгкий труд в поле, огороде и в саду. Монастырь был большой. На значимые церковные праздники принимал немало гостей и паломников, а значит кроме работы в поле, трутницы помогали на кухне и в трапезной. Да мало ли ещё каких дел было в таком большом хозяйстве. В этих трудах и хлопотах пролетело восемь лет.
Настоятельница монастыря не забывала про Елену. Она несколько раз пыталась поговорить с ней о постриге, но последняя воспринимала эти беседы неоднозначно. Она ничего не отвечала, не спорила с матушкой, а только начинала горько плакать. После нескольких таких неудачных попыток склонить женщину к монашеству, настоятельница оставила Елену в покое. Оставалось лишь уповая на волю божью.
Накануне престольного праздника в монастырь стекались гости. Ожидалось торжественное богослужение, а после праздничная трапеза. Среди прочих в монастырь приехал и видный сановник из Константинополя. Он был хорошо знаком с настоятельницей, так как не раз щедро жертвовал на монастырь немалые средства.
- Здравствуйте, Матушка, - поздоровался сановник.
- И вам быть во здравии, - ответила она.
- Мне нужен ваш совет, - обратился гость к настоятельнице. – Уже год, как я овдовел. С супругой своей прожили много лет в любви и согласии. Детей вырастили: сыновей женили, дочерей замуж выдали, внуки появились. И вот я остался один. Как дальше жить ума не приложу!
- В миру человеку одному жить негоже, - заметила настоятельница, - это мы, монахи, живём постом и молитвой, а мирскому человеку так не получится. Одиночество до греха доведёт.
- Я и сам хотел бы супругой обзавестись, только как её найти? Мы с моей то столько лет в согласии жили, вот и боязно, а какой новая жена будет?! Хотелось бы хорошую женщину найти. Опять же проблема. Жениться на молодой, так она детей захочет, а у меня уже внуки. Если же взять в жёны вдову, так у неё свои детки будут, а как наши дети поладят между собой?
- Ах, кажется у меня для вас есть решение, - обрадовалась настоятельница. – Живёт у нас в монастыре одна женщина. Она – бездетная, не смогла родить мужу ребёнка, и семья супруга отправила её к нам в монастырь. Здесь она около восьми лет в качестве трутницы. Почему бы вам не познакомиться с ней.
- Она сильно стара? – спросил гость обители.
- Да, нет же! Она молодая и вполне миловидная, только загорела сильно, всё то в поле, то на огороде, сами же понимаете монастырь выживает своим хозяйством, а она – трутница.
- Я это понимаю, что ж, познакомьте меня с вашей подопечной.
Так судьба Елены сделала вновь крутой поворот. Её познакомили с вдовцом, и он согласился взять молодую женщину за себя замуж. Елена капризничать не стала, а приняла предложение о замужестве, тем более, проблемы с бездетностью нового супруга не волновали, у него были свои дети и даже внуки.
Их обвенчали тут же в монастырской церкви, так как отпустить молодую женщину из монастыря без определённого статуса просто не могли. Прокопий (так звали нового супруга Елены) привёз её в Константинополь в свой богатый дом и познакомил со своими детьми, и другими родственниками.
Наконец для несчастной наступила новая жизнь без изнурительного физического труда. Супруг показал ей весь дом. На самом видном месте висел портрет прежней, умершей, жены хозяина этого дома.
- Это портрет моей первой жены, мне он дорог, как память, - вздохнул Прокопий.
- Пускай портрет тут будет, - согласилась Елена, - мне хочется, чтоб вам и вашим детям было приятно в доме, а без памяти о прожитом, дом будет другим.
- Спасибо дорогая, - он нежно поцеловал жену, - ты такая добрая и тонкая натура.
- А, это нитки, оставшиеся от неё, супруга очень любила вышивать, - Прокопий показал новой жене изящный сундучок с разноцветными нитками для вышивания.
- Какие хорошие нитки, - оценила Елена, - вот эти, шёлковые, привозят из далека, из самого Китая.
Прокопий сильно удивился. Елена была абсолютно права насчёт ниток, а это означало, что она где-то уже видела такие. Но, такие нити были очень дороги и приобрести их для своей супруги или дочери мог бы только очень богатый человек. Значит в прошлом эта женщина была из весьма обеспеченной семьи.
Теперь у молодой женщины появилась своя комната с большой удобной постелью и роскошной обстановкой, дорогие наряды, украшения. Но самым приятным во всех этих переменах оказалась – баня. В древней Римской империи ценили хорошие бани, чистота тела и здоровье – были настоящим культом в отличие от грязной средневековой Европы. Византийская империя в этом не отставала от своей предшественницы.
По приказу хозяина слуга, приставленный к Елене, привёз её в одну из лучших женских бань. Кроме удобств и хороших условий главным в этой бане была сама банщица. Колоритная весьма пожилая женщина, с крупными чертами лица, горбатая с сильными и крепкими руками, больше напоминающими руки здорового мужчины – таков её облик. Она не только мыла своих подопечных, а делала хороший массаж и процедуры по омоложению.
- Какая же ты загорелая, ну ничего мы это исправим, - успокоила она свою клиентку.
- Я работала в поле, на солнце, - призналась Елена.
Но, для старухи это уже не имело никакого значения, она взялась за работу. В её арсенале были отвары и настои из разных трав, мёд, масла, а для очистки кожи использовались мелко перетёртые, почти в порошок, косточки миндаля, абрикоса или вишни. Она делала ванночки из тёплого молока, маски из прокисшего молока, но самым главным средством было – ослиное молоко. В своё время, это чудодейственное средство для омоложения кожи, использовала сама царица Клеопатра и богатые римские модницы.
Через некоторое время процедуры старой банщицы возымели успех. Позвоночник Елены вытянулся и перестал болеть. Волосам ранее тусклым и ломким - вернулась былая пышность и красота, но самые заметные изменения произошли с кожей. Загар сошёл, как и не бывало, коже вернулась естественная белизна, мягкость и нежность. Прошло менее полугода, а Елену было невозможно узнать. Молодая женщина расцвела! Дорогие наряды и украшения только подчёркивали природную красоту. Прокопий не мог нарадоваться, какой подарок ему преподнесла судьба. В этой изящной и красивой даме теперь было сложно признать ту самую трутницу, которая целыми днями работала в поле.
Для Елены настала тихая, благополучная жизнь, немного скучноватая, но после тяжёлых испытаний, она научилась ценить хорошее и больше не искала приключений на свою голову.
Так прошло чуть более десяти лет. За эти годы Прокопий совсем состарился, здоровье его ухудшилось. Кажется, его земной путь приближался к своему естественному завершению.
Вот как-то раз он позвал к себе жену.
- Милая, сядь рядом, - попросил он.
- Дорогой, может быть тебе что-то нужно? Я позову слугу, - участливо спросила Елена.
- Нет, мне нужно кое-что тебе сказать, - ответил он. – Если честно, то не знаю с чего начать.
Он тяжело вздохнул, собрался с силами и продолжил:
- Ещё тогда, более десяти лет тому назад, когда настоятельница монастыря рассказала мне о тебе, то я ожидал увидеть женщину как минимум лет тридцати. Ещё бы, к тому времени, ты восемь лет жила в монастыре, а до этого пять лет в семье супруга… Да, я ожидал, а встретил уставшую, много трудившуюся, но совсем юную девушку. Что-то не стыковалось, но тогда я не предал этому значение. И вот прошло более десяти лет, я совсем состарился, а ты не изменилась, такая же, как была раньше. Ты не стареешь. Почему? Это божье чудо или происки дьявола?
- Дорогой, я не знаю, - прошептала Елена и заплакала. – Я никому не делаю зла, ты же сам всё видишь.
- Моя дорогая, я ни в чём тебя не обвиняю, а наоборот, хочу помочь, - заверил её супруг. – Ты должна быть готова к тому, что люди не поймут твоей молодости, ты должна быть осторожной. Этот дом, в котором мы с тобой сейчас живём, мой родовой дом. После моей смерти он перейдёт по наследству моему старшему сыну и его семье, но и про тебя я не забыл. Вон в том ларце купчая на дом в провинции, она оформлена на твоё имя. После моей смерти это будет твой дом.
- Милый, не надо. Мне тяжело говорить на такую тему, - произнесла Елена.
- Дорогая моя, мне тоже нелегко, но я должен закончить это дело, - с грустью в голосе произнёс Прокопий. - Все эти годы ты была мне хорошей женой, и я просто обязан позаботиться о тебе. Я хочу, чтоб ты в будущем ни в чём не нуждалась, поэтому я оставляю для тебя приличные средства. Они в том же ларце, где и купчая на дом. И ещё! Милая моя Елена, поменяй своё имя. Ты так молодо выглядишь, и чтоб не вызывать подозрений, то лучше будет если вместо прежней Елены вдруг появится некая другая женщина.
Через два месяца после этого разговора Прокопия не стала. После пышной похоронной церемонии молодая вдова распрощалась с детьми покойного мужа и покинула свой дом в Константинополе. Куда она уехала никто не знал. Жизнь Елены вновь делала крутой поворот, только теперь она уезжала не в неизвестность, а в свой собственный хорошо обставленный дом и теперь у неё были необходимые средства к существованию.
Плохо было лишь то, что одинокая женщина вызывала повышенное внимание и любопытство окружающих, даже если она и имела статус вдовы. В мире, где правили мужчины у женщины не было никакого шанса устроить свою жизнь самостоятельно. Елена это хорошо понимала и научилась устраиваться правильно используя мужчин. Аспазия - Елена, действительно, стала менять не только места проживания, мужей, но и имена. Не менялось только одно – она не старела, словно чудесная вода из золотой колыбели наделила её вечной молодостью и безграничным здоровьем.
12
Поход выходного дня
Уже по сложившейся традиции, они встретились на автобусной остановке. Автобус на Терновку ходил нечасто и загружался до отказа, правда им повезло, Анне и Юльке, даже удалось занять сидячие места. Вообще то из Севастополя на Мангуп можно было добраться двумя путями: через село Красный Мак или через Терновку. Ребята выбрали второй путь.
Рейсовый автобус довёз их до села, а дальше они пошли пешком. Путь был недолгим и живописным, хотя идти пришлось прямо по трассе.
Но вот перед путниками показались величественные и необычайно красивые горы. Это был тот самый Мангуп!
Древний город расположен на вершине столовой горы Баба-Даг (Отчая гора), возвышающейся на 580 метров над уровнем моря и на 200 метров над окружающими её долинами. С юга и запада плато заканчивается отвесными неприступными обрывами высотой до семидесяти метров. С северной стороны от вершины отходят четыре обрывистых скалистых мыса. Эти мысы разделены тремя оврагами. Именно по ним, ещё с древних времён, проходили дороги, ведущие в городище.
Ребята решили подниматься по оврагу с названием Табана-Дере (Кожевенный овраг), когда-то тут проходила колёсная дорога. Им пришлось порядком попыхтеть, так как дорога была сильно разрушена, но через некоторое время все старания увенчались успехом. Перед путниками, словно бы из небытия, возник древний город.
- Ух! Какая тут красота! – воскликнул Димка.
- Вот ты какой, Мангуп! – с восхищением произнёс Сергей.
Обе девушки молчали, они немного запыхались от подъёма, но и их глаза заблестели от восторга.
Из всех «пещерных городов» Крыма Мангуп действительно поражает грандиозностью сохранившихся сооружений, да ещё тем, как плоды человеческих рук гармонично сочетались с красотой окружающей местности. Всё вместе производит незабываемое впечатление на путников: красота окружающих гор и сам город на вершине плато.
Они пошли бродить по древнему городищу. Здесь всё поросло густой травой и кустарником. Время не пощадило столицу Мангупского княжества. Развалины, лишь невысокие кладки стен и фундамента, да пещеры – вот и всё, что осталось потомкам от некогда прекрасного города. Правда, если внимательно присмотреться, то можно было разглядеть направление главной улицы, пересекавшей город от главных ворот до ворот Табана-Дере, и очертания, отходивших от неё улиц и кварталов. Из построек лучше всего сохранилась цитадель на восточном мысу Тешкли-Бурун (Дырявый или Каменистый мыс).
Димка, Сергей, Анна и Юля внимательно осмотрели все, что только можно было увидеть на Мангупе и вдруг вышли к какому-то сильно разрушенному строению. От него мало что остался, но Юлька вдруг как-то торжественно заявила:
- А, это развалины главного городского храма, базилики Святых Константина и Елены. Для жителей города той далёкой поры это было весьма значимое место.
- По-моему главными в городе были княжеский дворец и цитадель, - поспорил с младшей сестрой Дмитрий.
- В, ту пору люди были весьма религиозны, - не согласилась с ним Юля, - вокруг этого храма кипела жизнь. Возможно, что молодые люди тут даже назначали свидания и встречались с любимыми.
- Давайте не спорить, а лучше устроим привал и перекусим. Столько времени бродим по этим древностям, пора бы и передохнуть, - предложил Сергей.
Предложение было дельное, так как все, действительно, устали, особенно Анна. Девушку по-видимому сильно утомило это путешествие. Она как-то особенно побледнела и казалось едва держалась на ногах.
Пришлось отойти подальше от развалин древней базилики пока они нашли ровное уютное местечко и расположились на отдых. Домашние припасы оказалась к стати. Всё пошло в дело. Оголодавшая молодёжь со здоровым аппетитом набросилась на бутерброды с маслом, сыром и колбасой, помидоры, огурцы, пирожки и чай из термоса. Все ели с большим аппетитом, все кроме Анны. Она сидела тихо, смотрела на еду и ни к чему не притрагивалась.
- Анечка, что же ты не ешь? – поинтересовалась Юля, - а то за этими охламонами не успеешь, ещё немного и ничего не останется.
- Ничего подобного! – возмутился Димка. – Мы с Серёгой джентльмены и не оставим девушку голодной.
- Думаю, что Анечке после вас останутся лишь жалкие крохи, - не унималась Юлька.
Но, кажется Анна совсем не слушала их перепалку, она была словно бы на своей волне.
- Я сейчас, отойду на минутку, - вдруг произнесла она, а после встала и куда-то ушла.
Ребята переглянулись. Поведение девушки показалось им странным.
Прошло некоторое время, но она всё не появлялась, и Сергей вызвался пойти поискать спутницу. Он долго бродил по городищу, искал, пока не увидел её на самом краю обрыва. Она стояла, смотрела в даль и казалось ещё немного сделает шаг в пропасть.
- Анна! – позвал он.
Но она даже не обернулась.
Тогда Сергей осторожно приблизился и осторожно заговорил с ней:
- Аня, а я тебя ищу. Что-то произошло? Что с тобой?
- Всё в порядке, - торопливо ответила она. – Просто, это место навеяло какую-то грусть. Понимаешь, это так странно, здесь жили люди, у них были свои радости и горести, а теперь от этого ничего не осталось. Только развалины.
- Что же тут удивительного. Город то был разрушен ещё в пятнадцатом веке. Это же какая древность! Русь в ту пору всё ещё оставалась под монголо-татарским игом.
- Да, наверное, ты прав, - согласилась она. – Пойдём к ребятам.
- Ты плакала? – спросил на последок Сергей.
- Нет, что ты. Чего мне плакать, - ответила Анна, - это просто ветер, тут у обрыва такие сильные порывы.
Но он отметил, что глаза у девушки были красные, как от слёз.
Сергей и Анна вернулись к Димке и Юле. Маленькая компания продолжила трапезу, а о странном поведении Анны спрашивать ничего не стали. После обеда собрали свои небольшие рюкзачки, потихоньку спустились вниз и отправились обратно в Терновку, а там автобусом в город.
Ребята проводили по домам своих спутниц, а сами отправились в домик к бабе Вале.
Довольно долго они шли молча, каждый был занят своими мыслями, но вдруг Дмитрий прервал молчание и спросил:
- Скажи, Серёга, как ты относишься к Анне?
- Сложный вопрос, - ответил приятель, - вообще то хорошо отношусь.
- Серёжка, будь другом, не трогай её. Знаешь, как в песне поётся, мол третий должен уйти.
- Да, ты что! Влюбился в Анну? – подивился Сергей.
- Влюбился, сильно влюбился, - упавшим голосом признался Дмитрий.
- Я сам хотел поговорить с тобой про Анну, только по-иному, - сообщил Сергей. – После этой поездки на Мангуп и весьма странного поведения Анны, у меня появилось немало вопросов, а хотелось бы получить на них вразумительные ответы.
- Какие вопросы? – спросил Димка.
- Когда на привале Анна ушла, я отправился её искать. Отыскал на самом обрыве. Она стояла на краю и было такое ощущение, что вот-вот и сиганёт вниз. Я тогда даже испугался. Но, если разобраться, то что могло её так расстроить? Развалины Мангупа? Развалины очень древние и живописные, но горевать по такому поводу нормальный человек не будет. Насколько мне помнится психическим расстройством девушка не страдает, мы ведь с ней уже не раз общались. А ещё я увидел у неё родинку, ту самую в виде землянички за мочкой левого уха. Помнишь, нам дядя Серёжа рассказывал.
- Как ты заметил родинку?
- Когда я увидел её над обрывом, то подумал, что она собирается прыгать вниз, но допустить такого я же не мог. Решил подкрасться и оттащить её подальше от края. Подошёл тихонько. Она стояла и думала о чём-то своём, меня не заметила. Вот тут то я и увидел родинку. Я был у неё за спиной, волосы она собрала в пучок, и родинка была хорошо видна. Потом я заговорил с ней, прыгать она явно не собиралась и это было хорошо. Хотя, я обратил внимание, что она была сильно расстроена, даже плакала, но в этом не призналась. Мы поговорили и вернулись к вам.
- Нужно хорошо расспросить соседа про эту родинку и про его знакомую, - предложил Дмитрий.
- Нет, я думаю, что делать этого не стоит, - покачал головой Сергей, - сначала мы должны разобраться во всём сами. Думаю, сообщать про родинку Сергею Петровичу пока ещё рано, - подвёл итог разговора Сергей.
13
Византия – 1453 год
Зоя стояла у окна. Она любовалась морем, видом кораблей, стоявших в бухте, а ещё безоблачной небесной синевой. Она тяжело вздохнула, возможно это в последний раз она любуется таким прекрасным видом из этого окна. Вот-вот должен был прийти покупатель, она продавала дом, в котором прожила столько лет.
Подошла служанка и сообщила что покупатель прибыл. Зоя ещё раз взглянула в окно и спустилась на второй этаж в просторную комнату, обычно служившую для деловых встреч.
Зоя не ожидала что покупателем окажется молодая женщина и немного растерялась, но незнакомка очень мило улыбнулась и у них легко завязалась дружеская беседа.
В первую очередь дамы представились и познакомились. Покупательницу звали Анной, она была вдовой и весьма состоятельной особой. В Константинополь женщина прибыла из Эпирского деспотата. И хотя к середине пятнадцатого века Эпирский деспотат (или Эпирское царство) вновь вошёл в состав Византийской империи Анне захотелось перебраться в столицу и серьёзно обосноваться на новом месте.
Дамы обошли весь дом, а также великолепный сад. Здесь всё поражало размерами, роскошью и тонким вкусом.
- У вас очень красивый и большой дом, - заметила Анна хозяйке.
- Да, дом велик, а мне после смерти супруга такой большой дом больше не нужен. К тому же его содержание дело совсем непростое. Одной прислуги требуется около десяти человек.
- Пожалуй - я его куплю, - сообщила гостья.
- Вам понадобятся слуги, так позвольте порекомендовать тех, кто служили нам. С собой я возьму только горничную, а остальные будут рады остаться и служить новым хозяевам, - заметила Зоя. – Кстати, повар приготовил обед, так будьте любезны и отведайте его со мной. Я вас приглашаю!
Гостья согласилась и обе дамы отправились в гостиную, где уже был накрыт стол. Обе женщины и гостья, и хозяйка по достоинству оценили мастерство повара, изысканность и вкус, предлагаемых блюд.
За бокалом хорошего выдержанного вина дамы мило разговорились.
- У вас очень красивое имя – Зоя, - отметила гостья.
- Это имя досталось мне со смыслом, - заметила хозяйка. – Когда-то очень давно Византией правила династия выходцев из Македонии. Их так и звали – Македонская династия. Последним правителем из этой династии была императрица Зоя. Правда, надо признать, что правителем Зоя была неважным. Всё своё время она посвящала не государству и подданным, а личной жизни. Она постоянно меняла мужей и любовников. Хотя стоит отметить, что когда ты императрица, то всегда найдётся множество желающих разделить с тобой постель и власть.
- Я с вами согласна, - рассмеялась на это заявление гостья.
- Зоя так надоела своим подданным, что произошёл военный переворот и императрицу свергли вместе со всеми её мужьями-любовниками. Но династия была большой и по материнской линии я в родстве с этой разудалой императрицей. В память о былом величии Македонской династии мне досталось это имя. Меня окрестили Зоей, о чём я совсем не жалею. А после свержения Зои к власти пришёл Исаак Комнин.
- О, великая династия Комнинов! – воскликнула Анна.
- Нет, это ещё не был приход к власти Комнинов, а так лишь «проба пера», - уточнила Зоя, - Исаак Комнин отрёкся от престола через два года. Власть перешла новой династии – Дукам. Но и им не повезло. Это было весьма нестабильное время. Императоры держались на престоле по нескольку лет, а затем теряли власть. И лишь в 1081 году к власти пришёл Алексей I Комнин. Вот это был, действительно, великий император! В его правлении империя вернула себе былое величие и богатство, словно во времена Юстиниана. Жаль, что наследники Алексея не смогли сохранить всю полноту власти. Они породнились с новой династией Ангелов, а в 1204 году рыцари-крестоносцы напали на Византию и разгромили её, захватив столицу – Константинополь. Целых пятьдесят семь лет шло разграбление великой Византии! Европейцы беспощадно расхищали город. Расхищалось всё, что только можно было взять на правах победителя. Караваны кораблей, гружённые до отказа, вывозили в Европу и непосредственно в Венецию сокровища материальные и культурные. Лишь в 1261 году благодаря Михаилу VIII Палеологу империя воскресла. С тех пор нами правит эта новая династия.
- Я очень удивлена! – воскликнула Анна, - вы так хорошо знаете историю. Это весьма похвально!
- Это всё от моего мужа, - ответила Зоя. – В своё время он занимал высокий пост при дворе и серьёзно занимался изучением нашей истории. Он много мне рассказывал про Византию. Я узнавала столько нового для себя, а ещё он считал, что если молодые люди не будут изучать, хорошо знать и уважать историю своего государства, то им придётся жить в чужом и не в качестве граждан, а в качестве рабов.
- Да, с этим трудно спорить, - заметила гостья.
Приятная обстановка застолья наводила на дружеский лад.
- Мне всё очень понравилось, я уже решила, что хочу купить этот дом, но у меня есть встречное предложение, - заявила Анна. - Я прошу вас остаться тут и присматривать за всем хозяйством. Дом довольно большой, нуждается в заботе, а кто кроме вас так хорошо его никто не знает. Я же могу отлучаться, уезжать из Константинополя и мне будет спокойнее, зная, что дом в надёжных руках. А всем окружающим мы можем вообще ничего не говорить о купле-продаже дома. Представляйте меня обществу как свою дальнюю родственницу, приехавшую из Эпирского царства или из Трапезунда. Я одно время жила в Трапезундской империи и там у меня тоже имеется свой дом.
Зоя поначалу очень удивилась предложению новой знакомой, а потом приняла его. Вскоре обе дамы подружились, и Зоя ввела в круг византийской аристократии свою мнимую родственницу.
Как-то раз обе женщины отправились в гости к старой приятельнице Зои. По дороге Анна внимательно разглядывала улицы, дома Византийской столицы. Когда-то под именем Елены она впервые оказалась тут, а через много лет, второй раз выйдя замуж, жила в этом городе. После смерти своего мужа, она покинула Константинополь. Сколько всего произошло за эти годы. Она побывала в разных местах, жила то в одном городе, то в другом. Сменила имя Елена на Леокадия, а потом стала Анной. Но, все эти годы, она мечтала вернуться в Константинополь и вот решила, что это стало возможным. Её больше некому узнать, те люди с которыми она общалась в бытность Елены состарились и ушли в мир иной, а значит ей не опасно появиться в этом городе снова.
Слуги принесли палантин к порогу большого здания, затем помогли дамам выйти наружу. О, боже! Это оказался тот самый дом, в котором наша героиня уже жила. Не показывая виду, Анна следом за Зоей вошла и поздоровалась с хозяйкой. Зоя представила её своей знакомой. Анна старалась быть как можно более любезней и спокойней, но в душе её бушевала буря. Она не могла отделаться от мыслей, что вот мол она в том самом доме, куда супруг привёз её из дальнего монастыря. Как тут всё переменилось! Снаружи дом казался прежним, но внутри претерпел полую перестройку.
Хозяйка пригласила обеих дам пройти в гостиную. Слуга принёс угощение, состоявшее из хорошего вина и сладостей. Дамы присели на невысокие диванчики и предались своим женским разговорам, состоявшим из разных сплетен, обсуждения нарядов знакомых и любовных историй.
- Представляешь, Асандр бросил новую любовницу. Не знаю, чем бедняжка ему не угодила? – заметила Лукерья (так звали новую хозяйку дома).
- Есть мужчины, не созданные для семьи и длительные отношения им быстро надоедают, - ответила Зоя. – Мой покойный муж хорошо знал Асандра и очень его уважал. Он очень предан императору, в этом он человек чести, но вот, что до нашей сестры, так тут он слишком уж придирчив. Ни одна из дам не завоевала его сердца.
- Ах, что мы всё про этого бессердечного человека, твоя родственница его не знает и ей скучно, - воскликнула Лукерья. – Думаю вот это будет вам обеим интересно. Мы недавно закончили ремонт в доме. Так вот во время небольшой переделки открылось нечто удивительное. Этот дом принадлежит семье моего супруга с давних времён. А ещё в семье есть что-то наподобие легенды. Один из предков мужа овдовел и привёз из дальнего монастыря себе жену.
- Она что же была монахиней? – удивилась Зоя.
- Нет, разумеется нет, - ответила Лукерья, - эта женщина была совсем одинокой и жила при монастыре, как работница. Предок мужа прожил с ней в согласии и любви более десяти лет. Она была очень красивой и молодой, а после смерти мужа куда-то уехала, так как дом перешёл по наследству семье старшего сына этого человека.
Так вот, о моём сюрпризе. Мы делали ремонт и перестановку в доме. Работники разобрали одну стену и за ней оказалась спрятана другая стена, а на ней необычная роспись – портрет молодой женщины. Пойдёмте, я покажу вам!
Следом за хозяйкой Зоя и Анна поднялись по винтовой лестнице на следующий этаж и остановились возле стены, на которой прямо по штукатурке был написан женский портрет.
- Возможно здесь была её комната, - предположила Лукерья.
Со стены на дам смотрела совсем молодая женщина в старинном одеянии. Он была прелестна: изящные, правильные черты лица, голубые глаза и светло-русые волосы, заплетённые в косы и уложенные в замысловатую причёску. Женщины на минутку замерли и залюбовались прелестной незнакомкой.
- Зоя, присмотрись внимательно, а ведь эта женщина с портрета очень похожа на твою родственницу, - отметила Лукерья.
- Да, пожалуй, сходство есть, - согласилась та.
Анна смотрела на стену, туда, где располагался её портрет. Как странно было смотреть на своё собственное изображение, написанное художником много лет назад.
Ещё в Древнем Риме было модно украшать дома настенной росписью. Только тогда рисовали сцены из мифологии. Это были изображения Юпитера, Венеры, Аполлона, Марса и других богов. В Византийской империи единственной религией было – христианство. В домах и храмах висели иконы, но старая техника росписи стен по мокрой штукатурке сохранилась. Только теперь рисовали портреты хозяев дома или картинки из сказаний и поэм. Когда-то в этом месте находилась комната Елены и супруг заказал художнику нарисовать её портрет. Прошли годы, прежние хозяева уступили своё место наследникам. Новые жильцы сделали в доме перестановку, поставили дополнительную стенку, а портрет заложили. Прошло ещё некое время. И вновь очередные хозяева стали делать новый ремонт на свой лад и старый портрет объявился, словно возник из небытия.
Что ж, всё течёт, всё меняется, но через какое-то время возвращается на круги своя.
- Не вижу большого сходства, - не согласилась с обеими дамами Анна, - общими будут лишь светлый цвет волос и голубой цвет глаз, а больше ничего.
Лукерья хотела было поспорить с гостьей, ведь женщина с портрета, действительно, походила на Анну, но по законам гостеприимства не стала. Разве так уж важно, кто на кого похож. Было удивительно другое, то что этот старинный портрет сохранился в их доме и в весьма хорошем состоянии.
Приём был окончен. Зоя и Анна попрощались и покинули хозяйку, нужно было возвращаться в свой дом. Всю обратную дорогу они молчали, каждая из женщин думала о своём. Зою поразил этот случай, но большого значения она ему не предала. Анну же занимали воспоминания, но делиться с кем-то ими она не могла.
Тем временем жизнь в Константинополе текла в привычном русле, а это значит, что знать предавалась разгулу и веселью. Но, кажется, к 1453 году безрассудство и полное безразличие к будущему достигло своего апогея. Граждане не спешили создавать семьи, обзаводится детьми, проявлять себя на службе. Люди жили так, словно ожидали конца света. Были такому явлению и объективные причины. Политическая ситуация складывалась не в пользу великой империи. Страшные и жестокие соседи – османы покушались на земли Византии. Ситуация значительно ухудшилась, когда на трон в 1451 году вступил новый правитель – Мехмед II. Уже в 1452 году они заняли стратегически важные города империи: Месимврию, Анихал, Визу, Селиврию. Словно спрут, протягивали свои щупальца к сердцу империи, к её столице.
Как это часто случается, с осложнением обстановки в государстве, словно тараканы из разных щелей или клопы из старой перины, на свет появляются всевозможные предсказатели, маги, колдуны. В столице таких было немало. Главным козырем этих шарлатанов был тот факт, что якобы существовало древнее предсказание, что первым императором был Константин I, а последний будет тоже Константин и тоже с «единицей» в своём номере. Как раз в это время империей правил – Константин XI. «Первый был император Константин. Он создал великую Византию и последний будет Константин. Последний будет, что первый и погибнет великая Византия» - повторяли на улицах, шептались в закоулках, обсуждали по домам.
Анна слушала все эти разговоры, но верить в худшее не хотелось. Вместе с новой подругой они развлекались и веселились, стараясь отбросить грустные мысли.
Как-то раз обе дамы гостили у очередных знакомых Зои и последняя крепко сжала подругу за локоть и шепнула ей на ухо:
- Посмотри направо, вон видишь у колонны стоит мужчина. Это о нём мы говорили тогда с Лукерьей. Это – Асандр. Он командует личной охраной императора.
- Познакомь меня с ним, - попросила Анна.
- Ты уверенна, что хочешь этого знакомства, - переспросила Зоя.
- Уверена, в нём что-то есть интересное, хотелось бы поближе узнать, что же это такое.
- Хорошо, познакомлю, только потом пеняй на себя, - лукаво произнесла Зоя и подвела подругу к своему знакомому.
Говорят, мол это была роковая встреча. Да с ними это так и случилось, только тогда сразу они не поняли этого. Мужчина, с которым Анну свела Зоя, не был писаным красавцем, но в нём было нечто, что сразу чувствуют женщины. В нём была некая харизма, чувствовался сильный характер, воля, не дюжая смелость и отвага.
К времени знакомства с Асандром Анна прошла большой жизненный путь, приобрела немалый жизненный опыт. От той наивной девочки, которую так легко было обмануть, давно не осталось и следа. Она научилась разбираться в людях, чувствовала, где ложь и фальшь, а где искренность. Сколько уже раз за эти годы она была замужем?! Много, очень много. Первый раз её выдали замуж, даже не спросив согласия. Потом нужно было как-то устраиваться в жизни, скрывать свой возраст, а значит и свою непростую историю. Она научилась приспосабливаться к жизни, но ни разу ей не довелось полюбить, полюбить по-настоящему. Кого-то из своих мужей она уважала, кого-то просто терпела рядом, о ком-то заботилась, относилась с искренней симпатией, но не любила, как только женщина может любить мужчину. В чём причина такой холодности? Возможно в том, что обжёгшись один раз (её наивная, девичья любовь была вероломно обманута, растоптана) она стала бояться серьёзных, сильных чувств. И вот, через столько лет её настигла любовь. Ей ничего не нужно было от этого человека. Она была богата, имела приличный официальный статус вдовы, знала, что у неё никогда не будет ребёнка, а значит от мужчины ей ничего было не нужно, разве что чувства. Она полюбила!
А он? Он был предан своему долгу, императору, вере, Византии, а женщины? К отношениям с знатными дамами, простыми женщинами и женщинами с улиц - он относился почти одинаково. Где-то в глубине души он всех их считал лживыми, а значит не достойными серьёзных чувств. Не предал большого значения он и отношениям с Анной. Он посчитал, что эти новые отношения лишь на время, а потом он забудет эту красавицу так же легко, как забывал других, но он ошибся.
Анна была не только красива, но и умна, что встречалось весьма редко. Она легко могла поддержать серьёзный разговор, была неплохо образованна и никогда не лезла за словом в карман. В чём-то они были похожи, а в чём-то сильно разнились, но тем интереснее был их нечаянный роман.
Интерес друг к другу увлёк и бросил в объятья, а дальше ими овладела безудержная страсть. Они не замечали ничего и никого, забывали обо всём на свете. И вдруг в какой-то момент поняли, что их чувства - это не просто страсть, но более глубокое и более сильное. Эта была – любовь. Они, неожиданно для себя, полюбили друг друга, полюбили по-настоящему.
Теперь каждую свободную минуту Асандр спешил к любимой. Он навещал её в доме, который Анна приобрела у Зои. Влюблённые гуляли по саду, иногда сидели во внутреннем дворике, а чаще уединялись в роскошную спальню, которую Анна обставила на свой вкус.
Как-то раз Анна заметила грусть в глазах своего любовника.
- У тебя что-то произошло? Какие-то неприятности? – спросила она.
- Как странно устроена жизнь. Я не верил в любовь, в настоящие чувства, а теперь, когда любовь пришла, время не на моей стороне.
- Дурные вести?
- Да. Это секретная информация. Мехмед II готовит войско и это будет поход на Константинополь.
- О, боже! – вскрикнула Анна. – Нужно покинуть город, немедленно!
- Тебе – да. Возьми с собой свою родственницу Зою и уезжайте.
- А, ты?
- Я служу императору, и моя жизнь принадлежит Византии.
- Но это же безумие! У Мехмеда огромное войско, Константинополю не выстоять.
- Ну почему же, надежда есть всегда, только в неё нужно верить!
- Асандр, я не говорила тебе, но у меня есть большой дом в Трапезунде, примерно такой же как этот в Константинополе. Нам будет очень хорошо там вместе. Я заберу вас обоих и тебя, и Зою. Мы не родственницы, но очень сдружились, и её судьба мне не безразлична. Я помогу Зое начать в Трапезунде новую жизнь, а мы с тобой сможем обвенчаться. В Трапезундской империи та же православная вера. Мы будем счастливы, поверь, вопреки всему будем счастливы!
- Да, я бы хотел обвенчаться с тобой. Впервые в жизни я бы хотел вступить в брак, назвать тебя своей женой, но это не возможно. Я не брошу службу, я не оставлю Константина. Это не обсуждается.
- Что же делать мне?
- А, ты уезжай. Забирай Зою и уезжай в Трапезунд.
- Без тебя? Но, как мне жить без тебя? Я хочу быть с тобой, до конца своих дней с тобой!
- Зачем же ты меня заранее хоронишь? Может быть всё обойдётся. Стены города очень мощные, штурмом его брали лишь несколько раз в тысячелетней истории, возможно мы выстоим и на этот раз. Конечно, горько сознавать, что ошибки иных правителей теперь придётся исправлять нам, но судьбу не выбирают, - сказал Асандр и нежно обнял любимую.
В тот день он распрощался с ней у ушёл. У него были дела в императорском дворце. Но, уже на следующий день, Асандр вернулся.
Анна, словно девчонка, обрадовалась его появлению.
- Я зашёл на минуту, - с порога предупредил он. Вот, я хочу, чтобы ты забрала это с собой.
Далее он поставил на стол большой свёрток. Нечто было аккуратно завёрнуто в грубую мешковину. Он тут же развернул ткань и перед Анной оказался изящный сундучок. Асандр достал ключик, открыл.
- Это ценности моей семьи. Тут украшения, принадлежавшие женщинам нашего рода. Когда-то они передавались по наследству от матери к дочери, от бабушки к внучкам. Имеются и другие вещицы. В общем все семейные сокровища. Забери их с собой в Трапезунд.
- Почему ты отдаёшь всё это мне? – спросила Анна.
- Потому что ты – самый родной для меня человек. Я люблю тебя.
- Милый, я не могу забрать такие ценности. Это богатство твоей семьи.
- Да, моей семьи и нашей, нашей с тобой. Если я останусь жив, то найду тебя. Я приеду к тебе в Трапезунд, и мы повенчаемся. Но, если мне суждено погибнуть, то мне больше некому передать это. Я не хочу, чтоб эти сокровища достались османам.
- Хорошо, я заберу всё это и буду хранить для тебя, буду ждать нашу встречу.
Они простились. Это была их последняя встреча. На следующий день Анна, спешно собравшись, навсегда покинула Константинополь. Это она сделала вовремя. Так как буквально через небольшой промежуток времени нагрянула беда про которую все говорили, верили и не верили, с ужасом ожидали.
Пятого апреля 1453 года турки начали осаду столицы Византийской империи, славного города Константинополя. Мехмед II постарался собрать немыслимое для того времени войско. Под стены города он привёл 180 тысячную армию, в то время как у Константина XI было всего семь тысяч защитников города.
Первый штурм османы предприняли 18 апреля. Они надеялись, что тот ужас, который мощное войско навело на византийцев, заставит последних сдаться без боя, но ошиблись. Первый штурм был отбит!
Осаждённые воспрянули духом, но радоваться ещё было рано. Враг дал передышку, но седьмого мая начался второй штурм, и он был мощнее первого. Невероятными усилиями был отбит и он.
Вновь наступила тягостная пауза. Истерзанный город горел, силы защитников таяли на глазах.
Асандр шёл по городской улице быстрым шагом. От усталости он замедлил шаг, поморщился от боли. Он получил серьёзное ранение во время второго штурма. Рана оказалась «плохой»: всё время нагнаивалась и кровоточила. Усилием воли он взял себя в руки. В одном из бывших дворцов, где теперь лежали раненные, работал хороший лекарь. Он как мог помогал защитникам, хотя лекарств у него уже почти не осталось.
Асандр нашёл доктора. Тот молча осмотрел рану и крикнул помощникам, чтоб принесли кипячённой воды. И вдруг воду принесла женщина, ей оказалась Зоя. Они узнали друг друга и поздоровались одним взглядом. После всех процедур он нашёл её. Зоя тут же ухаживала за раненными.
- Почему ты здесь? А, где Анна?
- Анна уехала, давно ещё до начала штурма, - ответила она.
- А, ты! Неужели она оставила тебя?
- Нет, она хотела забрать меня с собой, уговаривала, даже плакала. Она умеет убеждать, - улыбнулась Зоя.
- Почему же ты не поехала?
- Ты же тоже не уехал, - вдруг, вместо ответа на вопрос, произнесла Зоя.
- Я мужчина, воин, на службе у императора, - произнёс он, - а ты всего лишь женщина.
- Я женщина, но я родилась тут, прожила всю жизнь, тут могилы моих близких. Я не хочу скитаться по миру, остаться без родины. Мой дом тут и другого не будет, - гордо заявила Зоя.
- Здесь царит смерть, идут бои, тут не место женщинам.
- Но, я же тут не одна. Сколько мирных жителей Константинополя осталось в осаде. Я помогаю, как могу, ухаживаю за ранеными, - тихо произнесла она. -А, ещё вот, возьми, пусть это будет тебе талисманом.
Зоя протянула руку и разжала кулак. У неё в ладошке лежало кольцо Анны.
- Мы обменялись кольцами на прощание, - пояснила она. – Я отдала свой самый дорогой перстень, его мне подарил супруг, а Анна дала мне вот этот.
Асандр взял кольцо, оно напомнило ему о любимой и повесил себе на цепочку вместе с нательным крестиком.
- Она немного рассказала о себе, - тихо продолжила Зоя. – Анна родом из Тавриды с Мангупского княжества. Сказала, что обстоятельства заставили навсегда покинуть родину. Ещё она сказала, что в чём-то завидует нам. Мы живём на своей родной земле и готовы за неё отдать свою жизнь. Она так и сказала, мол если человеку есть за что умереть, значит есть для чего и жить, а у неё нет больше родины и уже никогда не будет. Она хранит какую-то тайну и обещала рассказать мне её, если я останусь жива, и мы встретимся.
- Мне тоже обещала рассказать при встрече, - так же тихо произнёс Асандр, - только состоится ли эта встреча?
На всякий случай они простились. И это действительно было прощание. В конце мая начался третий штурм. После нескольких кровопролитных атак Мехмед II послал в бой янычар. И это был конец великой империи!
Асандр бился, как зверь. Он не обращал внимание на кровь, струящуюся из ран, на торчащую стрелу, прошедшую сквозь тело, но не задевшую основные органы. Он бился рядом с императором. Константин, как простой воин, сражался в общем строю на самом сложном участке, возле городских ворот. Именно здесь были сосредоточены основные силы противника. Пробить брешь в воротах, значит иметь возможность ворваться в город. Мехмед II не жалели своих воинов. Он, словно кровожадный хищник, почувствовал кровь, понял, что защитники исчерпали все свои силы, им больше нечем сдержать мощного врага, осталось только достойно погибнуть.
Они уже сражались в плотном кольце янычар. Один за одним падали воины из личной охраны императора. Измученные битвой одни и со свежими силами другие. Он вошёл в раж, ум отключился, в таком состоянии включаются особые резервы, и воин в таком состоянии превосходит все человеческие возможности. Но наступает момент и эти резервы иссякают. Он упал мёртвым и только тогда враги смогли подобраться к Константину. Император, как и все его воины, бился до конца. После падения города, враги смогли опознать тело Константина только по особым красным сапогам, которые дозволено было носить только членам императорской семьи.
14
Анна проснулась с тяжёлой головой. Возле постели своей госпожи дремала служанка. Она тоже проснулась и открыла глаза.
- Ах, госпожа, как вы нас вчера напугали. Что с вами творилось: то жар, то холод во всём теле; вы никого не слышали, только стонали и вертелись в постели, словно кто ужалил. Я уже послала слугу за лекарем.
Анна приподнялась на кровати. Она с трудом пыталась вспомнить вчерашний вечер и ночь.
- Что со мной было? – вымолвила она.
- Не знаю, хозяйка, - ответила служанка, - только плохо вам было, ох как плохо!
Пришёл врач. Он осмотрел больную, но ничего страшного со здоровьем не обнаружил. Доктор прописал несколько дней постельного режима, успокоительный отвар из трав и удалился.
- Есть ли какие-то известия из Константинополя? – спросила Анна.
- Официальных вестей нет, но кухарка сегодня по утру ходила на рынок, так вот рыбаки, что привозят спозаранку свой улов, вроде бы слышали от кого-то, что Константинополь в огне, - ответила служанка и перекрестилась.
Информация в ту далёкую пору быстро не распространялась и лишь через месяц в дом Анны постучал странный монах. Он представился отцом Феофаном, а ещё положил на стол перед хозяйкой дома перстень. Анна легко узнала своё украшение.
- Это кольцо мне передал ваш друг – Асандр, - произнёс монах. – Это колечко ему отдала Зоя, на память о вас. Асандр носил его на шее вместе с крестиком, а перед последним штурмом передал мне и повелел вас разыскать в Трапезунде. Вот я тут, выполнил его просьбу.
Анна схватила колечко и поднесла к губам, поцеловала.
- Что с ними? – прошептала она, понимая, что хороших новостей ждать не приходится.
- Асандр – погиб в бою. Он сражался как лев, но силы были неравные. Что стало с госпожой Зоей – я не знаю, но скорее всего она погибла тоже. По крайней мере среди уцелевших жителей города я её не видел.
Анна горько зарыдала. Тогда, месяц назад, ей не случайно стало плохо. Это произошло как раз в день падения Константинополя, в тот день погибли её друзья.
- Отче Феофан, вы можете располагать мной. Я приглашаю вас в мой дом и готова оказать свою помощь и покровительство.
Монах поблагодарил богатую госпожу и остался, так как других знакомых в Трапезунде у него не было.
Прошло время, но боль в душе Анны не утихала. В это время монах стал духовной опорой для страдающей женщины. Они много беседовали на духовные темы, а ещё он рассказывал о последних днях великого города.
- Янычары устроили страшную резню, не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Мне чудом удалось избежать смерти. После захвата турки несколько дней грабили город. Сильно пострадал храм Святой Софии, да и другие здания оказались не в лучшем положении. Всё что не сгорело оказалось разрушено. Бедные едва уцелевшие горожане метались от одного дома к другому и нигде им не было спасения. Какие дворцы, какие храмы - навсегда исчезли! Остались лишь груды камней, развалины – следы былого величия.
По прошествии времени мне снова повезло. Ночью, рискуя быть пойманным, я выбрался из города, а там знакомые рыбаки (раньше они приносили на продажу рыбу в наш монастырь) я переправился подальше от Константинополя, ну а после добрался и до Трапезунда.
- За что это всё? – спросила она.
- За грехи наши, - был суровый ответ. – Этот Мехмед – само исчадие ада. Он, словно острый меч, пришёл посечь, покарать всех нас.
- Но, ведь в городе погибло много малых детей, а они ещё безгрешны, - спросила Анна.
- Пути Господни – неисповедимы, - произнёс монах.
Прошло ещё какое-то время. Темы их беседы переменились. Оказалось, что монах хорошо знал семью Асандра, и он поведал своей гостеприимной хозяйке его историю:
- В, былое время мать Асандра – была первой красавицей Константинополя. Уже не помню, как её звали. Только однажды она бросила семью: мужа и детей, и сбежала с одним венецианцем. Кем был этот человек я не ведаю. Может торговцем-купцом, а может моряком?! Их в ту пору много жило в городе. На корабле венецианцев она уплыла со своим любовником в Венецию, бросив ещё крохотного сына и дочь.
- Что стало с ней после? – спросила Анна.
- Люди поговаривали разное. Одни говорили, что она приняла католичество и обвенчалась со своим возлюбленным. Другие то, что она быстро наскучила своему дружку, и он выгнал её. Куда ей было податься? Венеция славится на всю Европу своими куртизанками, вот и этой даме пришлось примкнуть к этим грешницам. Правда, третьи утверждали, что она, оказавшись на улице, подалась в монастырь, приняла постриг и теперь замаливает свои грехи. Что правда, а что ложь – я не знаю, только беды семьи на этом не закончились. Через год, после бегства матери старшая дочка заболела и умерла. Асандр тяжело переживал смерть любимой сестры. Девочке было около одиннадцати, а ему в ту пору было всего-то пять лет. Так они остались вдвоём с отцом. Когда юноше исполнилось шестнадцать – отца не стало. С тех пор он и живёт сам по себе. Вашей сестры не жаловал, да и было то за что. Обида на мать, словно червячок точила сердце. Я очень обрадовался, когда он признался, что встретил женщину, которую полюбил. Он у меня исповедовался, но это тайна, её я не выдам. Только скажу одно, что не может жить человек без любви. Без этого чувства его душа умирает.
- А, как же монахи? – вдруг коварно спросила Анна.
- А, мы то полны любовью, любовью к богу! – был ответ.
Прошло около полугода, и Феофан собрался в дорогу. Он поблагодарил гостеприимную хозяйку за приют, но более в Трапезунде оставаться не желал.
- Куда же вы, отец Феофан? – поинтересовалась Анна.
- В Тавриду, - был неожиданный ответ. – Это край, что Афон, там множество монастырей - наших православных, там и продолжу своё служение господу. А вы, добрая госпожа, послушайте моего совета. Время Трапезунда истекает. Мехмед II не остановится пока не уничтожит весь Византийский мир. Следующей жертвой будет эта империя.
- Вы думаете, что Мехмед нападёт на Трапезунд?
- Непременно, только это дело времени. Когда это произойдёт сказать сложно. Может быть через год, а может через десять лет, но нападёт, обязательно нападёт.
Анна попросила своего повара собрать для монаха запас провианта в дорогу и распрощалась с монахом.
Отец Феофан оказался прав. Покоритель Константинополя имел далеко идущие планы, и они не останавливались завоеванием Византийской империи. В 1460 году он напал и захватил Морейский деспотат. Младший брат Константина XI – Фома Палеолог (правивший там) не стал с оружием в руках защищать свою власть и народ. Вместе со своей семьёй он бежал и попросил политического убежища в Риме, где в последствии и обосновался. Следующей жертвой стала Трапезундская империя, её захватили в 1461 году. Император Трапезунда сдался на милость победителя без боя. Но милосердия жестокий захватчик не ведал. Вместе с малолетними сыновьями император из рода Комнинов был доставлен в Стамбул, где прилюдно все были казнены. Более того, был наложен запрет на захоронение тел, они должны были навевать ужас на христианских жителей Константинополя.
Этот чудовищный запрет смело нарушила супруга императора, родом из Тавриды, дочь Мангупского князя – Мария. Под покровом ночи она забрала тела мужа и детей и по христианскому обряду захоронила их. На утро обнаружив пропажу тел Мехмед пришёл в бешенство, но бесстрашная женщина сама пришла к этому чудовищу и честно призналась в содеянном. Смелость Марии поразила правителя, и он решил на показ сыграть в «милосердие». Мехмед объявил, что так как императрица – женщина, то он её простит, но лишь при том, если она заплатит штраф за нарушение его указа. У бедняги с собой ничего не было, а сумма штрафа была огромна. Мария приготовилась к смерти, ведь за одну ночь ей негде было взять столько денег. И тогда солидарность с правительницей Трапезунда проявили все жители города. Потихоньку они стали приходить к ней и нести свои ценности: кто-то приносил свои украшения, которые чудом сохранили после грабежей, кто-то нёс деньги, припрятанные на чёрный день, кто-то последние крохи, желая помочь несчастной. Только к утру была собрана сумма значительно превышающая штраф. Мехмед был в ярости, но своё слово сдержал, Марию он отпустил. Только, что значила для неё жизнь после всего пережитого, после потери родных?! Она ушла в монастырь, где в бедности и молитве провела остаток своих дней.
Правда, Анну эти беды обошли стороной. Как только Мехмед возобновил свои завоевания, Анна не стала ждать худшего и по наставлению отца Феофана села на корабль и уплыла в Тавриду.
15
Таврида – 1475 год
Так, через много лет скитаний, она вернулась на родную землю. Когда-то очень давно бедная, наделавшая много глупостей, девчонка тайно покинула свою родину. Уже не осталось в живых никого, кто бы мог вспомнить ту злополучную историю, вспомнить горемычную Аспазию.
На брега Тавриды ступила – госпожа Анна, богатая, уверенная в себе, но с болью в «разбитом» сердце. Она решила остаться жить в Солдайе, арендовала, а затем купила приличный дом, постепенно обзавелась новыми знакомыми и связями. Для всех она была – богатая вдова из Трапезунда, что в общих чертах было верно. Она близко к сердцу восприняла информацию о гибели Трапезунда, горькой участи императора из рода Комнинов, его семьи. Ей было жаль несчастную Марию, тем более, что последняя тоже была уроженкой с Мангупа.
Но, человек привыкает ко всему. Как много потерь свалилось на её голову! Она продолжала помнить и любить Зою и Асандра, но жизнь брала своё. Анну стала занимать другая проблема. Ей очень хотелось вернуться на Мангуп, ныне столица княжества Феодоро называлась – Дорос.
Она понимала умом, что никакой опасности для неё больше нет. Но, что-то удерживало от путешествия к Мангупу. Но, время шло, и она нашла в себе силы. Анна вернулась на свою малую родину!
Караван выехал из густого леса и перед путешественниками показался – Мангуп. У Анны от волнения перехватило дыхание и закружилась голова. Уже с первого взгляда она отметила какие перемены произошли с городом. Была полностью обновлена, а кое-где заново отстроена городская оборонительная стена. Теперь город был почти неуязвим для врага.
Через обновлённые ворота караван въехал в город. Вместе со своей служанкой она отправилась на постоялый двор. После заселения и небольшой трапезы Анна со своей спутницей отправилась осмотреться.
Она не спеша бродила по улицам, пока почти случайно не вышла к тому месту, где некогда стоял их дом. На его месте был новый дом, только в основании его она увидела старую кладку стен: «Вот и всё, что осталось от моего дома,» - тихо произнесла она.
Служанка не услышала её слов, она разглядывала здания, теснившиеся на узкой улочке. Обе женщины прошли далее и вышли к центральной площади. Тут располагался главный городской храм, освящённый во имя равноапостольных Константина и Елены. Этот храм тоже преобразился, хотя не так сильно, как весь город. Новые правители из знатного византийского рода – Гаврасов не теряли времени даром. По всему Мангупу были видны следы глобальных перестроек и обновления. Город выглядел богаче и прекрасней прежнего. Особой роскошью поражал дворец последних властителей Феодоро. Это было величественное здание прямоугольной формы в длину около сорока, а в ширину тридцати пяти метров, в два этажа. Возле здания дворца красовалась башня в одну из стен которой была замурована плита с надписью: «Была построена эта башня вместе с дворцом в благословенной крепости, которая видна ныне, во дни Алексея, владыки города Феодоро и Поморья…»
Под «Поморьем» мангупские правители подразумевали Южный берег Крыма, которым на тот период владели генуэзцы, что и было основной причиной конфликта.
Со временем Анна арендовала для себя небольшой дом и переселилась туда из гостиницы. Её приезд совпал со знаменательным событием на Мангупе. В княжество, после длительного отсутствия, вернулся наследник престола - князь Александр. В 1472 году правитель Молдавии – Стефан III просватал старшую сестру Александра – Марию (тёзка Трапезудской императрицы) и молодой князь возглавил торжественную процессию мангупской невесты. В ту пору передвижение из одного государства в другое занимали немало времени. Не маловажным фактом была безопасность брачного каравана, ведь высокородная невеста везла богатое приданное. Александр благополучно доставил сестру, присутствовал на торжественном бракосочетании сестры, а после остался при дворе своего шурина. Всё это время Мангупом правил дядя Александра – князь Исаак. Именно ему удалось наладить мирные отношения между православным Мангупом и католическими колониями, расположившимися на Южном берегу Крыма. Только благодаря этому, стало возможно путешествовать из Солдайи или Кафы на Мангуп. Ещё совсем недавно между этими государствами шла непримиримая вражда и непрекращающиеся локальные военные столкновения.
После внезапной кончины Исаака на престоле мог оказаться его сын, но права на власть предъявил более законный наследник. Молодой князь оказался весьма деятельным и активным. Так уж случилось, что Анна познакомилась с новым правителем княжества. Александр произвёл на неё положительное впечатление. Этот, ещё весьма молодой человек, обладал умом, мужеством и честью. «Ах, если бы тогда, много, много лет назад Мангупом правил такой правитель,» - подумала она, вернувшись после аудиенции в княжеском дворце. Он чем-то напомнил ей погибшего возлюбленного – Асандра.
- Вы, кажется, прибыли к нам из Солдайи, а в Солдайю из Трапезунда? – спросил правитель.
- Да, ваше величество, - ответила она.
- Как вам Мангуп?
- Город великолепен и ни в чём не уступает ни Трапезунду, ни былому Константинополю.
Князь неожиданно рассмеялся.
- Ну уж Константинополь вы видеть явно не могли. Прошло двадцать два года со времени его захвата турками, вы тогда ещё не родились, - заметил князь.
- Конечно, я не видела Константинополь, - ответила Анна, - но в семье много рассказывали о былой красоте столицы Византийской империи.
Ей пришлось врать, иначе как объяснить то, что она выглядела лет на семнадцать, ну восемнадцать и никак не старше.
Эта беседа была короткой, но вскоре она поняла, что Александр явно заинтересовался очаровательной гостьей. Ах, только этого ей и не хватало! Единственное, о чём ей хотелось поговорить с князем, так это о реликвии мангупских правителей – о золотой колыбели. Но, все расспросы оказались напрасны. Новые правители слышали о былой святыни, но не более.
- Да, когда-то было такое чудо – золотая колыбель, но где теперь она спрятана – этого никто не знает, - при очередной встрече сообщил Александр.
- Я слышала об этой реликвии ещё дома, в Трапезунде, от кого-то из родственников, - как бы между прочим, сказала Анна, - как жаль, что это только красивая сказка.
- Жаль то, что вы решили вернуться в Солдайю, - заметил князь.
- У меня болеет матушка. Я ещё была небольшой и всё плохо помню, а мама очень тяжело пережила наше бегство из Трапезунда, - сообщила она князю, сочиняя на ходу оправдание своему скорому отъезду.
- Ну, что ж тогда поезжайте. Но я надеюсь мы с вами скоро увидимся. Дело в том, что у меня есть собственная резиденция, подаренная мне ещё отцом. Это крепость Фуна, расположенная у южных отрогов Демерджи. Оттуда близко до Южного берега и до Солдайи. Я мечтаю провести хотя бы часть лета в этой крепости, там необычайно хорошо. Хотел бы увидеть вас в качестве своей гостьи в крепости Фуна. Можете и матушку свою взять, там тихо и спокойно.
- Благодарю вас за приглашение. Разумеется, князь, мы ещё встретимся, - ответила она и почтительно склонилась перед правителем.
Но, мысли Анны были совсем иными: «Бежать, бежать с Мангупа, а затем и из Крыма!» Роман с молодым князем совсем не входил в её планы.
Вернувшись из Мангупа в Солдайю Анна активно взялась за реализацию этого плана. Она рассчитала всех слуг, оставив только – Лоренцу. Девушка была круглой сиротой, и сама не желала покидать своей хозяйки.
- Добрая сеньора, не гоните меня, преданней служанки вы не найдёте, - заявила она.
- Да, ты очень хорошая служанка, но я собираюсь покинуть Тавриду и возможно надолго.
- Я сирота, мои родители умерли. Они были родом из Генуи, но я родилась уже тут, в Крыму, - заявила Лоренца, - мне не жаль покинуть эти берега.
Анна продала свой дом ростовщику, этот шустрый делец не брезговал разными сделками. Дом пришлось отдать за треть от его цены, но главное, что сделка прошла очень быстро, ростовщик сразу расплатился, она очень торопилась. Вскоре обе женщины сели на корабль и отплыли из Солдайи в другую генуэзскую крепость – Чембало.
Корабль пришёл в бухту Символов, где путешественницы покинули маленькое судно и перебрались в крепость. Чембало – крепость небольшая, но весьма важная для Генуи. Третья по значимости после Кафы и Солдайи на Таврическом побережье. Не даром из-за неё разгорелась целая война между Мангупом с одной стороны и Кафой (столицей генуэзских колоний) с другой. Население крепости составляли в большинстве – латиняне. Это были купцы, торговцы, ремесленники. Стоял тут и небольшой гарнизон, для поддержания порядка. Защитить крепость и её жителей такими силами было в общем то нереально, но следить за соблюдением законов было необходимо.
Тут они пробыли несколько дней пока не нашёлся попутный караван. Им нужно было перебраться в другую крепость – Каламиту. Именно оттуда была возможность уплыть с полуострова на континент. Анна не хотела плыть через Босфор, так как это было весьма опасно.
Крепость Каламита - принадлежала Мангупскому княжеству. В общем то в саму Каламиту караван не собирался заходить, но он подходил к прибрежному посёлку – Авлита, где был порт и было можно пополнить запасы и захватить нужные товары. Поскольку всё было рядом, то путешественницы могли легко добраться из порта в саму крепость. Так в сущности и получилось. Пока хозяин каравана занимался торговыми делами, доверенный человек (за вознаграждение) доставил страниц в саму крепость. Здесь Анна, как и в Чембало, взяла комнату на постоялом дворе и обе женщины первым делом решили отдохнуть и набраться сил, после всех переездов.
На следующий день Анна в сопровождении Яни (сына хозяина постоялого двора) отправилась искать нужный корабль. Мальчишке было лет одиннадцать. Он был весьма шустрый, пронырливый и кажется знал всё и вся в округе. По дороге, сопровождая по просьбе отца знатную даму, он без умолку болтал и тем самым развлекал Анну своими байками.
- А, мы чуть ли не стали подданными московского князя, - вдруг заявил он.
- Каким это образом? – удивилась Анна.
- Невесты с Мангупа весьма популярны! – гордо заявил сорванец. – Одна была императрицей в Трапезунде, другую сосватал правитель Валахии (Молдавии), а третью, дочку князя Исаака, взял в невесты московский князь Иван III для своего старшего сына. Вот и поговаривали в народе, что Исаак хотел отдать Каламиту русским, как приданное за дочкой. Князь надеялся на помощь из Московии, на случай нападения турок.
- Думаю Александр Каламиту не отдаст, - заявила Анна.
- Ну князь Александр конечно не отдаст. Теперь всё изменилось. Да и Московии наша крепость ни к чему. Больно далеко! – согласился мальчишка.
- И откуда ты такой, всё то знаешь? – спросила она.
- Так взрослые говорят, а я знай себе слушаю и на ус мотаю.
На это ей оставалось только рассмеяться, мол какой шустрый паренёк.
Так за разговорами они пришли в порт, где стояли корабли, ходящие не только по Чёрному морю, но и гораздо дальше. Анне повезло, она нашла нужный корабль, который через пару дней отправлялся к западным берегам Чёрного моря, и капитан согласился взять на борт путешественниц. Оговорили стоимость провоза и другие важные условия. Её всё устроило.
Той же дорогой в сопровождении своего юного приятеля она поспешила в крепость и вдруг на обратном пути почти нос к носу столкнулась с монахом, спешившим по своим делам. В этом монахе она признала давнишнего знакомого – батюшку Феофана.
- Ах, какими судьбами! – воскликнула Анна.
- Моя добрая госпожа, как вы тут оказались? – подивился и монах.
Она тут же рассчиталась со своим проводником, так как лишние уши в данный момент были неуместны. Мальчишка был пронырлив и подмечал всё вокруг, а ей не хотелось, чтоб кто-нибудь подслушивал эту беседу.
- По вашему совету, батюшка, я тоже перебралась в Тавриду. Как только узнала, что Мехмед II возобновил свои завоевания, то я побыстрее покинула Трапезунд. Скажу, что сделала это вовремя.
- Да, несчастный Трапезунд, горемычный Константинополь, - произнёс монах и перекрестился.
- Признаюсь, что надеялась встретить вас в Тавриде, но не знала того, где же вы находитесь.
- Я обосновался тут рядом в мужском монастыре святого Климента. Правда, сначала прошёлся по Таврии, довелось погостить в Свято-Георгиевском монастыре, что расположен на Фиоленте. Посмотрел сколько тут монастырей, сколько святых обителей. Благословенная земля! Но, чует сердце и сюда придёт беда.
- Вы думаете османы нападут на Крым?
- Уверен! Только это дело времени.
Анна тяжело вздохнула и вспомнила молодого князя Александра. Ей не хотелось, чтоб и его постигла горькая участь императоров Византии и Трапезунда.
- Смотрю я на вас, добрая госпожа, а вы совсем не изменились, а ведь прошло более двадцати лет, как мы виделись в последний раз, - подивился монах.
Она покраснела, но нужно было что-то ответить.
- Ах, батюшка, это всё наши женские секреты. Я слежу за собой, только-то и всего.
- Уж вы простите, что я про то спросил, ведь без какого дурного умыслу. Нам монахам женские прелести и секреты ни к чему, - смутился отец Феофан. – Куда же вы теперь путь держите?
- Я хочу покинуть Крым, - сообщила ему Анна.
- Добрая госпожа, возьмите меня с собой. Я тоже хочу покинуть Тавриду.
- Куда же вы думаете направиться? – поинтересовалась она.
- На Русь, - был ответ. – Там немало монастырей, где можно без лишней суеты придаваться молитве и служению богу. Попрошу благословения у настоятеля монастыря, думаю он не станет меня тут удерживать. Слыхал есть на севере Руси дальние обители, где в посте, молитве и трудах живут монахи. Если, будет на то воля Господа, то может быть окажусь там и буду молиться в дали от мирской суеты.
Так они и договорились. Анна посчитала за честь помочь монаху, ведь денег на дорогу у батюшки Феофана не было.
Через несколько дней ветер надул паруса и корабль понёсся по волнам, унося Анну и её спутников в новые земли. Батюшка Феофан отправлялся на Русь, неся с собой в котомочке самые ценные для монаха-христианина святыни: рукописные свитки со святым писанием и икону Божией Матери, вынесенную из захваченного османами Константинополя.
В отличии от монаха Анна и её спутница Лоренца собирались отправиться на запад, возможно даже в Рим.
Уже в пути их настигла горькая и страшная весть. В день их отплытия над Крымом сгустились чёрные тучи. 31 мая 1475 года у берегов Кафы появилась турецкая эскадра, высадившая большой десант. Правда, сам Мехмед II на этот раз остался в Константинополе. Всю военную операцию он поручил своему военачальнику - Гедик-Ахмед-паше. И тот выполнил все указания своего правителя. На пятый день осады Кафа пала. Турки безжалостно вырезали часть жителей, а остальных обратили в рабство. Самое сильное сопротивление завоевателям оказал немногочисленный русский квартал города. Почти все русичи пали в неравном бою, а в летописях было сказано: «Туркове взяша Кафу, гостей московских много побиша.» Далее османы захватили все генуэзские колонии. Последней пала Солдайя, жители которой под командованием консула Христофоро ди Негро упорно защищались. Но и их ждала участь захваченной Кафы.
Оккупировав всё крымское побережье в июле того же года враг подобрался к Мангупу. Это стало началом конца последнего оплота христианства на Чёрном море. Жители во главе с князем Александром проявили стойкость и мужество. Почти полгода длилась осада и только в декабре 1475 года в результате хитрости город удалось взять. Турки предали столицу княжества Феодоро страшному разграблению, истребив почти всех его жителей. Князь Александр разделил горькую участь всех правителей государств, принадлежащих «Византийскому миру». Он был захвачен в плен, вывезен в Константинополь и там казнён.
Анне и её верной служанке Лоренце осталось лишь оплакивать всех, кого они когда-то знали, да ещё тех, кто встретился им на пути перед отбытием из Тавриды. Что стало с жителями Чембало, Каламиты? С шустрым мальчишкой Яни, простыми женщинами и мужчинами, ремесленниками, торговцами, купцами? Остались только вопросы, а ответы потерялись в водовороте страшных событий, да ещё, пожалуй, в водовороте беспощадного времени, которое не останавливается ни при каких обстоятельствах, что бы не происходило, а оно знай себе идёт да идёт.
Расставшись с монахом, который действительно подался на Русь, Анна держала свой путь прямо в Рим.
Пройдёт немало времени и Анна, взявшая к этому времени имя Франческа, будет сидеть у постели старенькой, восьмидесяти шестилетней Лоренцы и слушать её слова:
- Моя милая госпожа, побыстрее уезжайте. Старость становится проницательной. За вами следят и это люди, стоящие на службе у инквизиции.
- Нет, моя дорогая, я тебя не оставлю, мы уедем вместе. Нам ли бояться инквизиции, ведь мы сумели скрыться даже от кровожадного Мехмеда II.
- Милая моя, Анна, поверь мне инквизицию нужно бояться не меньше чем османов. Я – старуха, мне уже осталось совсем немного, и я ничего не боюсь, а вот тебе нужно быть осторожней.
- И всё-таки мы уедем вместе и отправимся мы в Геную, - сообщила Анна.
- Мои родители родом из Генуи, а покоятся в земле Тавриды. Я же родилась на Крымской земле, а умру на родине предков. Спасибо, моя родная, - прошептала старуха.
Так и случилось. Анна привезла Лоренцу в Геную, а через неделю её не стало. Она похоронила свою преданную подругу. Они давно перестали быть друг для друга госпожой и служанкой, а стали родными людьми.
Со смертью Лоренцы для неё, словно бы окончательно закончился какой-то жизненный этап. Она покинула Апеннинский полуостров и отправилась в Европу. В XVI веке тут было неспокойно. Европу терзали бесконечные войны на религиозной почве и ей нужно было найти место, чтоб пережить все ужасы этого жестокого времени.
16
Для всех окружающих Сергей и Димка по-прежнему жили дружно. Сергей не напоминал приятелю про его откровения на счёт их новой знакомой, но Дмитрий вдруг переехал от бабушки к родителям. На первый взгляд для такого переезда была причина. Димкин отец на целый месяц уехал в командировку и матери была нужна помощь старшего сыны. Правда, трудно было понять, чем именно мог помочь Димка. Юля и Валера уже были немаленькими, нянчить их не нужно, да и нянька из Димки была бы неважная. Но Сергей не стал вдаваться в такие тонкости: переехал, ну и переехал. Он, даже, не интересовался встречаются ли Дмитрий и Анна, хотя каждый день общался с другом на заводе. Дело в том, что после работы Дмитрий стал быстро уходить, каждый раз ссылаясь на какие-то важные дела. Поэтому было возможно предположить, что у Анны и Дмитрия возник роман, они стали встречаться, но Сергею было как-то неудобно задать вопрос в лоб, начать расспрашивать, а сам Димка ничего не говорил.
Поначалу Сергею девушка тоже приглянулась и не удивительно. Такая красавица, просто глаз не отведёшь! Но, впоследствии вдруг что-то стало настораживать, он чувствовал какое-то несоответствие между юной внешностью девушки и её интересами. Она охотно, даже с каким-то удовольствием общалась со стариками, но избегала молодёжных компаний. Наверное, если бы тогда на пляже Димка сам так настырно не познакомился с ней, то она бы просто не обратила внимание на двух весьма симпатичных ребят. К тому же ему не давала покоя родинка в виде землянички за ухом у Анны. Странное, очень странное совпадение. Выходило, что у матери девушки и у неё самой были абсолютно одинаковые родинки, весьма редкой формы, да ещё в одном и том же месте. Повториться такое могло с очень малой долей вероятности. Но, появилась и третья причина, и о ней Сергей пока ничего никому не говорил. Ему стала нравиться другая девушка - это была Димкина сестра Юля. Про себя он подсчитывал разницу в возрасте, ведь Юля ещё училась в школе, а он уже окончил институт. Как тут быть?! Вечером, когда он был один в своей уютной комнатке, Сергей начинал мечтать о возможных отношениях с Юлей. В конце концов у соседей бабушки Вали тоже была большая разница в возрасте. Дядя Серёжа был старше тёти Зины где-то на десять лет, однако это не мешало их семейному счастью.
На следующий год Юлька оканчивала школу и собиралась поступать в ВУЗ. Вот тут-то, и крылась основная проблема. Юля мечтала учиться на историка, а в Севастополе был только Приборостроительный институт, гуманитарных учебных заведений не было. Значит ей придётся проститься с родны домом и уехать на учёбу в другой город. А как же тогда он – Сергей?! Вопрос оставался без ответа, но от этого ему меньше нравиться девушка не переставала.
И вот, как-то раз, Юля появилась в маленьком частном домике бабы Вали. Каково же было его удивление от такого визита в гости! Официально она пришла проведать бабушку, ведь баба Валя была родной бабушкой и Дмитрию, и младшему Валерке, и ей – Юле, но пообщавшись с бабулей она постучалась в комнату Сергея.
Он тем временем лежал на кровати и, хоть читать лёжа вредно для глаз, читал книжку.
- Заходите, - машинально произнёс Сергей.
Дверь распахнулась и на пороге появилась Юля.
- Это я, а ты, наверное, ожидал Димку, - ответила она.
Сергей тем временем подскочил с кровати и стал быстро наводить порядок в комнате: запихивать в шкаф ненужные вещи, до этого валяющиеся по комнате и висящие на спинке стула.
- Извини, у меня небольшой беспорядок, - конфузясь пролепетал он.
- Ничего страшного, - успокоила его Юля – я с двумя братьями живу, уже привыкла. Они тоже к порядку не очень приспособлены. Мама и Димке, и Валерке за разбросанные вещи иногда такого жару задаёт.
Юля присела на освободившийся стул и спросила:
- Скажи, вы с братом настоящие друзья?
- Друзья, - подтвердил он.
- Тогда ты обязан помочь. Брата надо спасать!
- А, что с ним произошло? – уточнил он.
- Не произошло, а происходит, - поправила его Юля. – Он в Анну втюрился и мне кажется у них там не всё в порядке.
- Что ты имеешь ввиду? – переспросил Сергей.
- Они поначалу вроде бы встречаться начали. В кино вдвоём ходили, на концерт какого-то столичного ВИА, а потом Дима ей сделал предложение руки и сердца.
Повисла пауза. От неожиданности Сергей даже не знал, что сказать.
- Анна ему отказала, - заявила Юля. – Брат очень расстроился. Теперь вот лежит дома, уткнувшись носом в подушку, и просто весь сник. Я хотела сама поговорить с этой Анной, но не знаю где она живёт, а Димка не говорит. Может ты знаешь?
- Я не знаю, - ответил ей Сергей, - точнее знаю лишь приблизительно. Мы каждый раз провожали её до останови, а дальше она просила не провожать. У неё всегда появлялись какие-то дела, мол она сначала в магазин зайдёт или ещё что-то там. Только так выходило, что до подъезда или до квартиры мы так её ни разу не проводили.
- Странно, - произнесла Юля.
- Ничего странного, может не хотела, чтоб её видели с ребятами. Знаешь, у подъезда на лавочке всегда старушки сидят и сплетничают. Может не хотела лишних разговоров.
- Бояться старушек? Ну не в старые же времена мы живём! – воскликнула Юлька.
- Знаешь, Юля, меня не скрытность Анны удивляет, а совсем другое, хотя и скрытность, наверное, тоже.
И тут Сергей рассказал ей историю про родинку. Юля выслушала его с огромным интересом. Она, как и Димка, предложила поговорить с Сергеем Петровичем, но он отклонил это.
- Нам нужно раздобыть побольше информации про Анну. Откуда она родом? Где её родители? Есть ли у неё брат или сестра? Только удастся ли это сейчас? Димка со своими свиданиями «спугнул» её, а было бы неплохо, как бы случайно задать ей такие вопросы прямо в лоб. Вот и посмотрели бы, что она стала бы нам отвечать!
- Ты так говоришь, словно подозреваешь её в чём-то, - удивилась Юля.
- Всё возможно, уклончиво произнёс Сергей, - вот только теперь, после их отношений с Дмитрием, это будет весьма непросто. Сначала надо восстановить наши «дружеские» прогулки на четверых, а там подловить эту загадочную «мадам» на её же тайнах.
- Хитро придумано! – восхитилась Юлька, - а я то думала, что и ты, как мой брат, влюбился в Анну. Но влюблённый молодой человек такие планы строить не будет.
- Анна, конечно, симпатичная девушка, но я не влюблён в неё, - ответил Сергей и неожиданно смутился.
В комнату постояльца заглянула бабушка Валя и увидев, что он беседует с внучкой сама немного удивилась, но виду не подала и пригласила молодёжь пить чай с пирогом (она его только-что испекла).
Сергей и Юля охотно приняли это приглашение, так как пироги у бабушки были отменные, из кухни так пахло свежей выпечкой, что у всех «потекли слюнки».
17
«Бойтесь данайцев дары приносящих…»
Супруги Сомовы имели в Москве свой дом. Располагался он в типичном купеческом районе – Замоскворечье. Домик был небольшой, но уютный. Сомовы жили тихо, довольно замкнуто, стараясь не привлекать к себе внимания соседей.
С утра у Аделаиды Карповны болела голова. Уже давно она страдала мигренью, то ли на погоду, то ли по какой иной причине – трудно сказать, так как обращаться к докторам она не любила.
Когда у барыни была мигрень все в доме старались не шуметь, чтоб не нарушать тишину и покой несчастной. Она же тем временем повязывала на голову мокрое полотенце и отлёживалась в постели. Время от времени к ней приходила горничная и смачивала полотенце в холодной воде. Так полежав час или два с мокрым полотенцем на голове, женщина начинала чувствовать себя лучше, головная боль отступала.
Так произошло и на этот раз. Когда супруг заглянул к ней в спальню, то она уже встала и сняла свой мокрый «головной убор».
- Душечка моя, тебе уже легче? – поинтересовался супруг.
- Да, голова больше не болит.
- Тогда я велю накрывать стол, уже пора обедать.
- Конечно, вели накрывать стол. Я сейчас приведу себя в порядок и спущусь в столовую, - поддержала мужа Аделаида Карповна.
Обычно Сомовы обедали около трёх часов дня, так как частенько вставали поздно.
Когда молодая женщина спустилась из спальни, которая располагалась на втором этаже, вниз, то стол уже был накрыт, а супруг сидел на своём любимом месте и читал газету.
- Ах мерзавцы! Вот негодяи! – возмущался Евсей Федотович.
- Кого это ты так ругаешь? – поинтересовалась жена.
- Да французов этих, - был ответ, - плетут они свои сети, а наш батюшка-царь словно не видит их коварства.
- Милый, разве можно перед обедам читать прессу. Тебе же доктор в Баден-Бадене говорил, что перед приёмом пищи нужен позитивный настрой и хорошее настроение, а ты опять с газетой в руках!
- Ах, дорогая, ты только вот послушай. Сначала они вернули колокол и вот новый подарочек! С чего это они так Россию возлюбили?! Если бы все эти подношения делались искренне с чистыми намерениями, но нет! Хитрят, плетут свои сети, обманом окутывают.
- Почему ты так думаешь? – спросила жена и добавила: - Объясни мне пожалуйста, что за колокол такой и какой подарок? Я ничего не понимаю!
- Ах, радость моя, по памяти я подробности не вспомню. Подожди минутку.
Супруг поднялся из-за стола, ушёл в свой кабинет. Его не было где-то минут десять, а после он появился с вырезками из старых газет. У Евсея Федотовича было странное увлечение. Он собирал заинтересовавшие его статьи из газет и журналов. Вырезал их и складывал в специальную папочку. И вот теперь он вернулся в столовую, размахивая такими вырезками.
Он аккуратно разложил все заметки на столе и стал подробно объяснить жене всю историю.
- Ещё Наполеон издал указ, чтоб в захваченных городах, во всех церквях, снимали колокола и отправляли на переплавку. Металл ценился дорого. Прошли годы, а указ продолжал существовать и работать. Поэтому, после поражения русских войск в Крымской войне 1854 – 1855 годов, когда объединённая коалиция противников заняла Севастополь, то все церковные колокола были изъяты и отправлены во Францию. Попали ли они в переплавку? Этого точно никто не знает, но одному колоколу повезло. Он оказался на знаменитом соборе Парижской Богоматери. Это был колокол, снятый с какого-то севастопольского храма, возможно даже с Владимирского собора в Херсонесе. Уже в двадцатом веке это обнаружилось. И вот, французский консул в Севастополе, с интересной фамилией – Ге, предложил вернуть колокол на родину. Началась активная компания по возвращению колокола. Было даже заведено «Дело о возвращении из Франции колокола», а президент Франции Пуанкаре в письме к консулу Л. И. Ге написал, что он возвращает колокол России в знак союза и дружбы. В результате всех усилий 23 ноября 1913 года «колокол-пленник» прибыл в Севастополь и был поднят на звонницу Херсонесского монастыря. За возвращение такой святыни Николай II наградил французского консула орденом св. Владимира 4-й степени. Обо всём этом писали в прессе, а я собрал все статьи, чтоб не забыть.
- Что же в том плохого? – не поняла супруга Аделаида Карповна.
- Ведь неискренне всё это делается, а с каким-то дальним умыслом. И вот тебе, новый сюрприз. Очередная французская делегация привезла в подарок нашей императрице – гобелен Марии-Антуанетты, - заключил Евсей Федотович.
- Гобелен Марии-Антуанетты? – переспросила Аделаида Карповна, - не может быть!
- Очень даже может, вот в газете написано, - ткнул Евсей Федотович в статью уже из новой газеты.
- Подарить русской царице гобелен казнённой французской королевы, да это же полное безобразие! Мария-Антуанетта погибла на гильотине, ей отрубили голову и дарить её личные вещи нельзя! Они принесут беду новому владельцу, вплоть до повторения его судьбы!
- Сейчас на дворе двадцатый век и головы на гильотинах больше не рубят, - попытался успокоить жену Евсей Федотович.
- Да, головы не рубят, но расстрелять могут! – жёстко произнесла она.
- Что ты, милая, зачем такие вещи говорить. Россия – государство спокойное и никакие революции нам вроде бы не грозят.
- Иногда от мира и спокойствия, до революции – всего один шаг, - заметила молодая женщина. – Этот гобелен императрица не должна принимать, его надо вернуть французам обратно, а для приличия нужно сочинить что-нибудь, сослаться на какие-нибудь причины. Мол наши традиции нам не позволяют принять такой подарок.
- Подарок уже получен и принят. Мы тут бессильны! Повлиять на это мы не можем, - заметил супруг.
- Может быть обратиться к кому-то из ближайшего окружения императрицы, например, к Распутину. Он должен понять все возможные последствия от такого подарка.
- Ну как же мы выйдем на этого Распутина? Мы с тобой очень далеки от монарших особ и двора. Будем молиться и надеяться, что вся эта мистика с гобеленом Марии-Антуанетты обойдёт стороной императорскую семью, - постарался успокоить жену Евсей Федотович.
- Возможно всё обойдётся, - согласилась Аделаида Карповна, - но как жаль, ах, как жаль! Иногда быть рядом в монаршими особами бывает так необходимо, хотя и небезопасно.
У бедной Аделаиды Карповны вновь случилась мигрень, и она отправилась в свою спальню отлёживаться с мокрым полотенцем на голове. Евсею Федотовичу ничего другого не оставалось, как обедать в одиночестве. Он отложил газету. Горничная налила из фарфорового супника в тарелку суп, и он принялся за трапезу недовольно повторяя в пол голоса: «Бойтесь данайцев дары приносящих…»
18
Мария
Виконт Де Брижак отдыхал в своей опочивальне. После обеда он любил подремать или просто полежать в постели. Но в данный момент ему никак не удавалось заснуть. Виконт разглядывал потолок, старинную лепнину, роспись, которая была прекрасна, но уже основательно поблекла. Правда, красота потолка не занимала виконта, его мысли крутились вокруг плачевного состояния семейных финансов. Жизнь при королевском дворе была недешёвой. Король, конечно, щедро одаривал своих придворных, но желающих получать королевские подаяния было немало. Необходимы были средства, а их то и не было.
Поняв, что уснуть не удастся, он позвонил в колокольчик и на пороге спальни тут же появился слуга в нарядной ливрее.
- Господин виконт, вашей аудиенции просит некто шевалье Рене, - сообщил слуга.
- Чего ему нужно? - спросил виконт.
- Он сказал, что у него у вам очень важное деликатное дело, но говорить о нём шевалье будет только с вами.
- Ладно, проси, я приму его в кабинете, - согласился на встречу виконт, а про себя подумал, что этот шевалье, вполне возможно какой-нибудь мошенник.
Шевалье Рене оказался весьма подтянутым господином с военной выправкой и при шпаге. Мужчина был одет в соответствии со своим положением, то есть не как аристократ, но и не как простолюдин. Так одевались дворяне, находящиеся на службе у более богатых господ.
Шевалье раскланялся и поприветствовал хозяина дома, а после сообщил в чём состоит его дело. Он заявил, что является доверенным лицом некой знатной особы (вдовы) и от её имени предлагает виконту на ней жениться. К этому весьма оригинальному предложению прилагался список приданного женщины, который был вручён виконту.
- Сейчас же покиньте мой дом! – возмутился виконт Де Брижак, - не заставляйте меня приказывать лакеям вышвырнуть вас вон!
- Прошу прощения, если чем-то задел вашу честь, но обратите внимание на приданное моей доверительницы.
Виконт хотел бросить эту бумагу в лицо негодяю (предложить такое аристократу), но, свёрнутый в рулон список приданного развернулся, и он оказался весьма длинным. Виконт на мгновение задержался и взглянул в этот документ. Он быстро пробежал глазами по листу и неожиданно сменил гнев на милость.
- Впервые слышу о такой даме. Кто она? – заинтересовался он.
- Моя госпожа не француженка. Она приехала из Восточной Европы. Смею вас уверить, что она очень знатного рода и бракосочетание с ней не уронит вашей чести. Зовут мою госпожу – Мария и она вдова.
- Очень старая? – поинтересовался потенциальный жених.
- Что вы! Госпожа Мария очень молода и весьма прелестна, впрочем, вы в этом сможете убедиться сами при личной встрече.
Виконт на минуту задумался, но решил быть откровенным в таком вопросе и потому сообщил:
- Сразу скажу, что после моей смерти этот замок и земли перейдут по наследству моему старшему сыну. Я – вдовец и у меня четверо детей. Две мои дочери уже замужем, старший сын женат, именно он наследует родовое поместье. Мой младший служит в королевской армии, но он имеет право на часть дохода от наших земель. Так что даже если я и женюсь, то моя новая жена не будет иметь никаких прав на земли и замок виконтов Де Брижак.
- Моя подопечная не претендует на ваш замок и ваши земли. Она достаточно обеспечена. К тому же она не может иметь детей, так что новых наследников не будет.
- Тогда что ей от меня нужно?
- Быть представленной при дворе, - честно ответил шевалье. – Госпожа Мария, как ваша законная супруга, будет иметь все права стать придворной дамой у Марии –Антуанетты. Именно этого она желает больше всего.
- Оказаться при королевском дворе! Это многого значит, - с особым пафосом заметил виконт.
- Я уже говорил вам, что моя госпожа очень древнего и знатного рода. Да, она иностранка, но выйдя за вас замуж, она станет – виконтессой Де Брижак, что откроет ей двери Версаля. Прошу заметить, что ваш замок находится в весьма плачевном состоянии. Только ваша спальня и кабинет в более надлежащем виде, а в остальных залах царят разруха и запустение. Этому замку необходим хороший ремонт и обновление. Ваши земли приносят плохой доход. Что вы оставите своим наследникам? Приданное, которое вы получите за моей госпожой, весьма велико. На эти средства вы сможете перестроить замок на современный манер, устраивать приёмы и балы, даже пригласить короля и королеву.
- Хорошо, я готов встретиться с госпожой Марией, - согласился виконт.
Получив согласие, шевалье Рене откланялся, а вскоре состоялась встреча между виконтом и богатой вдовой. Увидев свою будущую супругу нечаянный жених пришёл в полный восторг и тотчас сделал предложение руки и сердца. Свадьбу сыграли быстро, но без лишней пышности и свидетелей. Венчались молодые в родовой церкви, расположенной вблизи замка на землях Де Брижаков. Только после этого виконт объявил при дворе о своём бракосочетании, чем вызвал удивление и море вопросов. «А, я не знал, что вы такой Отелло и прячете от нас свою супругу, - пошутил Людовик XVI, - представьте её при дворе». Виконт учтиво раскланялся королю.
19
Новая придворная дама
В истории XVIII век называли – «галантным веком», веком пудры, кружев и менуэта. Особенно точно характер этого времени выражала одежда. Костюмы аристократии сверкали золотом и драгоценностями. Сапфиры, изумруды и рубины часто заменяли пуговицы на парадных камзолах. Выходные платья, даже самые дорогие, надевались лишь по одному разу, а затем они либо пылились в шкафах, либо отдавались прислуге.
Особым шиком отличались женские наряды, недаром светские дамы больше напоминали фарфоровые статуэтки.
Одежда подчёркивала и даже слегка утрировала линии женской фигуры – узкие плечи, тонкую талию, мягкую, округлую линию бедра. Одновременно носили корсет и несколько нижних юбок, которые сильно крахмалились, затем надевали «фрепон» - нижнее платье, а на него верхнее платье – «модест». «Фрепон» богато расшивалось по подолу, а «модест» – по краям разреза. Другим модным типом женского платья был так называемый «контуш», или платье со «складками Ватто». Все платья этого времени изобиловали украшениями в виде бантов, кружев, букетов цветов, а также богатейших вышивок.
Парадный туалет дополнялся большим количеством ювелирных украшений. В моде были ожерелья, браслеты, кольца, а для мужчин золотые часы на изящных цепочках. Особый шик составляли декоративные букеты, сделанные из фарфора.
Вторая половина XVIII века – время классицизма. Этот стиль выражал не только идеи абсолютистской монархии, но и новые идеи, нарождающейся буржуазии. Всё это отразилось и в одежде.
Женский костюм во многом сохранял прежний облик, но появились и новшества. Характерной особенностью нового силуэта стала огромная, растянутая в боках, но сплюснутая спереди и сзади юбка – «панье с локтями», имеющая вид эллипса. Бока юбки были так вытянуты, что кавалер не мог идти с дамой рядом, а шёл несколько впереди, ведя её за руку.
Обувью служили туфли на высоком каблуке, изготовленные из парчи, атласа и бархата. Под стать наряду были и причёски. Они возвышались над лбом на высоту иногда до шестидесяти сантиметров, а на их изготовление уходило по несколько часов. Вот почему женщины старались сохранить её в неприкосновенности на несколько дней, а иногда и дольше.
Французская мода этого времени становится эталоном для всей Европы, а уж при дворе самого короля Франции следовать всем новым тенденциям было просто необходимо. Над неудачно одетым придворным будь то мужчина или женщина могли изящно подшутить и горе ротозею, если он не схватывал на лету весь тонкий намёк и острый юмор.
- Ах, у неё платье в стиле маркизы Помпадур, - говорили одни, едва сдерживая смех.
- Нет, такие наряды носили ещё во времена маркизы Ментенон, - утверждали другие.
Всё это говорилось неспроста. Человеку откровенно намекали, что его наряд устарел и вышел из моды, ведь маркиза Ментенон была последней фавориткой короля Людовика XIV, а маркиза Помпадур – Людовика XV.
Однако всё выше сказанное не могло коснуться новоявленной виконтесс Де Брижак.
Наконец настал тот долгожданный день, когда виконт должен был представить свою жену королевской чете. Мария серьёзно подготовилась к назначенному дню. Когда вместе с супругом она шествовала в приёмный зал Версаля, от неё было просто невозможно оторвать глаз. Великолепными были и платье, и туфли, и причёска. Про драгоценности и говорить было нечего. Всё самое лучшее блистало на шее, руках, тонких пальчиках и в ушках красавицы. Придворные с удивлением и завистью разглядывали новенькую.
- Этот Брижак не промах, такую красотку отхватил, – шептались мужчины и добавляли: - да к тому же и весьма богатую!
- Кажется, его новая жена моложе его дочерей, - отмечали завистники.
- Какое платье! Какие украшения! Откуда такое богатство! – подмечали вездесущие дамы.
И те, и другие боялись даже подумать, что наряд Марии Де Брижак дороже и прекрасней, чем у самой королевы. Они надеялись, что как любая женщина, Мария-Антуанетта не простит такое этой выскочке. Но все недоброжелатели ошиблись. Королева весьма радушно приняла новую супругу виконта и сделала её своей фрейлиной. Так исполнилась мечта Марии, она оказалась при дворе короля Людовика XVI и королевы Марии-Антуанетты.
Словно в волшебную сказку, где вечный праздник и непрестанное наслаждение погрузилась новоявленная придворная дама. На зависть прежним фавориткам, королева полюбила прогулки в компании новой фрейлины. О чем они говорили? Что бы узнать это многие готовы были буквально на всё, но госпожа Де Брижак умела держать язык за зубами.
- Вы не француженка? – как-то спросила Мария – Антуанетта свою собеседницу.
- Нет, ваше величество, - скромно ответила Мария.
- Откуда вы родом? – не унималась королева.
- Я приехала во Францию из Восточной Европы, а до этого много путешествовала, - уклончиво ответила та.
- Скажите, а вы бывали в Вене?
- Да, ваше величество! Какой это восхитительный город. Трудно подобрать эпитеты, чтоб выразить весь мой восторг перед Веной.
Королева тихо вздохнула. Ей были весьма приятны такие слова. В тайне она продолжала тосковать по родине, несмотря на то, что уже столько лет жила во Франции.
Один раз она разоткровенничалась с виконтессой.
- Я пятнадцатый ребёнок в семье Марии-Терезии. Даже для императорской семьи это много. Меня ждало самое скромное будущее. Но произошло какое-то чудо. Матушка умудрилась сосватать меня за наследника французского престола. И тут моя жизнь резко переменилась. Несмотря на своё происхождение я всё своё детство не носила новой одежды, а донашивала платья за старшими сёстрами. Матушка-императрица была экономной дамой. Но тут мне полностью обновили гардероб. Как приятно одевать наряды, которые твои и только твои, их до тебя никто не носил. Но все мои радости были недолгими. Едва мне исполнилось четырнадцать лет, как меня повезли во Францию к моему жениху для вступления в брак.
На границе в небольшом домике состоялась передача невесты дофина. Французская сторона выдвинула жёсткое требование. Невеста будущего Людовика XVI теперь принадлежала Франции и на ней не должно быть ничего, что напоминало бы ей о прежней жизни. Меня заставили полностью раздеться, буквально до нога и надеть новую одежду, предложенную моей новой родиной. Служанка помогала мне менять костюм: чулки, нижнее бельё, платье, даже шпильки и заколки, которыми крепилась моя причёска – всё было французское. Новая одежда была красивая, но такая холодная, а моя, уже нагретая теплом тела, была такой родной и дорогой сердцу, мне было её очень жаль, но я держалась. Но когда потребовали, чтоб я оставила свою куклу, вот тут я не выдержала и зарыдала. Это была моя любимая кукла. Сколько я себя помнила – она всегда была со мной. Мне её подарила матушка. Но, что я могла поделать. Осторожно, словно самое ценное сокровище, я положила её к вороху оставленного белья. Так закончилось моё детство.
Перовое время во Франции мне было весьма нелегко. Нужно было находить общий язык с супругом, правящим королём, придворными и даже фавориткой короля.
Мария-Антуанетта встряхнула головой, словно прогоняла грустные воспоминания.
- Всё это в прошлом, - подвела она итог своим рассуждениям. – Теперь я королева Франции. Я супруга короля Людовика и мать будущего короля.
- Ваше величество, Франция вас любит, - сказала виконтесса, стараясь успокоить её и снять возникшее напряжение.
- Любит, любит, любит ли?! - не то утвердительно, не то вопросительно произнесла королева.
И всё-таки, грустные разговоры и мысли при дворе были редки. На то могущество и власть, чтоб этим пользоваться.
Пока виконт Де Брижак занимался обновлением и ремонтом своего родового замка, его супруга пустилась во все тяжкие, получая радость от беззаботной жизни в королевском окружении.
Готовился новый бал-маскарад. Дамы и кавалеры придумывали новые, какие только можно было себе вообразить по вычурности наряды. Маскарад давал большие возможности, так как под маской невозможно было определить, кто это проказничает, а инкогнито шалить куда приятнее!
- Виконтесса, - обратилась к Марии королева, - у меня к вам будет одна маленькая просьба.
- Я выполню любую вашу волю, - ответила та.
- К маскараду я буду шить новый наряд. Так вот вместо одного мой портной сошьёт два абсолютно одинаковых платья. Одно по моим меркам, а другой по вашим. Придворные не будут знать в точности, какой мне шьют костюм, но будут догадываться. И вот на маскараде в какой-то момент в этом платье будите вы, а в какой-то я.
- Но меня же могут принять за вас? – разволновалась Де Брижак.
- Именно этого я и хочу, - рассмеялась королева. – Когда все будут думать, что Мария-Антуанетта тут, то я, совсем в другом наряде, буду проводить время в компании одной «маски». Это мой инкогнито и о нашей с ним встрече никто не должен знать, ну, пожалуй, кроме вас. Надеюсь вы сумеете сохранить мою тайну.
- Разумеется, ваше величество. Я буду нема как рыба, - ответила Мария.
- Вот и чудесно! Скоро вы узнаете, каково это быть королевой Франции, - воскликнула Мария –Антуанетта.
И обе дамы просто покатились со смеху, предвкушая предстоящие забавы.
Маскарад, действительно, удался на славу, а Мария получила массу впечатлений, прекрасно развлеклась и даже насладилась отблеском королевской власти, но об этом она умно помалкивала. Так в весёлой и беззаботной жизни прошло некоторое время.
Как-то раз виконтесса приехала навестить супруга. Виконт не терял времени даром. Его родовое гнёздышко просто невозможно было узнать. Немало сил и средств было затрачено на перестройку и обновление старинного замка, но это стоило того.
- Ах, моя дорогая, как я соскучился по тебе, - воскликнул обрадованный муж. - Как тебе жизнь в Версале? Слыхал, что ты там не скучаешь, выглядишь прекрасно. До меня дошли известия о твоих успехах. Ты стала очень близка с королевой, она тебе доверяет. Это очень хорошо. Думаю, ты мне поможешь с карьерой младшего сына. Он военный и как-то «засиделся» в одном звании. Да, нынче всё так непросто. Без взяток и протекции - хорошей карьеры не сделать.
- Разумеется, милый, мы же партнёры и должны помогать друг другу, - согласилась виконтесса.
- А, я так закрутился с обновлением моего замка, что совсем позабыл придворную жизнь. Зато у меня для тебя есть сюрприз, пожалуй, даже два сюрприза.
Виконт привёл жену в парадную залу замка. Тут многое переменилось, но ремонт ещё не был окончен.
- Посмотри, какая прелесть! – воскликнул он и показал жене новые гобелены, приобретённые специально для этой зальной комнаты.
- Какая красота! – восхитилась Мария, - знаешь, Марии-Антеанетте Буше тоже преподнёс новый гобелен, причём с её изображением. Правда, королева там совсем на себя не похожа, но гобелен очень хороший. Теперь он висит в её спальне.
- Ну, мне далеко да королевских мануфактур, но и эти гобелены весьма неплохи, - заметил виконт.
А дальше был второй сюрприз. Виконт показал Марии тайный ход, который был случайно обнаружен во время ремонта замка. Супруг не без основания гордился своими предками. Когда-то они участвовали в Крестовых походах, побывали на Святой земле. Замок был очень древний, построенный ещё в раннем средневековье. Позднее он перестраивался, но это тоже было давно. Последние сто лет наследники лишь тратили средства на праздную жизнь, и вот теперь удачная женитьба виконта дала старому замку новый шанс.
Они спустились по винтовой лестнице в подвал. Здесь было мрачно, а в воздухе стоял запах сырости. Виконт осторожно коснулся какого-то камня из кладки стены. Что-то задрожало и показался потайной ход.
- О, боже! Как это неожиданно, - воскликнула виконтесса. – Куда он ведёт?
- Пошли, ты сейчас всё увидишь сама.
Они двинулись по длинному тёмному коридору. Виконт освещал их путь светом от факела. В некоторых местах камни частично осыпались, но проход при этом они не загораживали.
- Когда я шёл тут первый раз, то всё было в паутине, пришлось её потом снимать с одежды, а сейчас идти удобней, - подбадривал он жену.
Мария была не из робких, она не боялась подземелий, поэтому шла спокойно за супругом, лишь какие-то странные чувства одолевали её. Она никак не могла отделаться от мысли, что этот тайный ход ей что-то напоминал. Ну, как же! Та пещера, где хранилась золотая колыбель – вот что напомнил ей этот потаённый ход. Она прогнала эти мысли, сосредоточившись на настоящем.
Наконец, их путь закончился. Он привёл в какой-то земляной подвал.
- По-видимому, раньше тут хранили вино, - заметил супруг, - но уже давно всё было заброшено. Я когда-то слышал от отца о каких-то проходах под замком, но точно никто ничего не знал.
Наружу из подвала вела дверь. Де Брижак открыл её, и они выбрались из подземелья. После подвальной затхлости было приятно вдохнуть глоток свежего воздуха. К удивлению Марии, они оказались весьма далеко от самого замка. Рядом с тайным выходом протекала река, и в воздухе стоял запах речных ив. Отсюда можно было легко скрыться, да так, что никто тебя не обнаружит.
Они решили никому не показывать секретный ход, поэтому вернулись тем же путём обратно в замок, чтоб слуги не удивлялись тому, как это вдруг господа оказались снаружи и вернулись откуда-то, хотя до этого через ворота замок не покидали.
Погостив у мужа Мария вернулась ко двору и сразу заметила перемены, тут стало как-то неспокойно. Нарастающее напряжение в обществе просачивалось сквозь стены и высокие заборы, вторгаясь в королевскую жизнь.
Мария застала королеву в весьма дурном настроении. Причиной тому были пасквили и анекдоты, распускаемые недоброжелателями. Их пересказывали как буржуа, так и самые низы общества.
- Виконтесса, вы слышали новую шутку про меня? – раздражённо спросила Мария-Антуанетта.
- Нет, ваше величество, я только что вернулась из провинции, - ответила она.
- Значит туда это ещё не дошло, - заметила королева, - тогда я расскажу вам её сама. Как-то раз спрашивает Мария-Антуанетта своего придворного, мол почему бунтует народ. Чего же они хотят? А, придворный и отвечает: «Они хотят хлеба, ваше высочество». «Ах, у них нет хлеба! - удивляется королева, - ну раз нет хлеба, то пусть едят булки!» Как вам это нравится! Я дочь Марии-Терезии, я росла в императорской семье, но я в то же время - пятнадцатый ребёнок в этой самой семье. Конечно, я жила в достатке и не голодала, но я прекрасно понимаю, какой тяжёлой может быть жизнь. Уж что такое хлеб, а что такое булки – знаю хорошо. Зачем же выставлять меня полной дурой!
- Ваше величество, это просто какая –то глупость, - заметила Мария.
- Это не просто глупость, а ненависть, - заявила та, - они меня ненавидят. Но, за что? Я так и не стала своей в этой стране. Я королева Франции и я им чужая.
- Ах, ваше величество, чужестранцам всегда не просто стать своим в другом государстве, – поддержала монархиню фрейлина.
- Французы прощали «своим» настоящие преступления. Сколько стоили казне похождения маркизы Помпадур! Она была всего лишь королевской любовницей, но позволяла себе больше, чем иная королева: тратила на свои прихоти баснословные суммы денег, из-за своих капризов развязывала войны, а народ восхищался ею. Я же ничего не делала плохого, к тому же – законная жена короля, правительница, мать наследника, а этот народ мной всегда не доволен.
- Ваше величество, не волнуйтесь, возможно всё уладится, - постаралась успокоить свою монаршую подругу виконтесса.
- Да, может быть и уладится, - согласилась с ней королева.
Последней так хотелось в это верить. Но, увы, уже ничего нельзя было уладить.
14 июля 1789 года разгневанная толпа двинулась в сторону Бастилии и взяла её штурмом! Кажется, что эта страшная тюрьма, олицетворявшая всю мощь и силу абсолютной монархии, должна была быть неприступной. Но, на самом деле, защищать крепость по сути было некому. Бастилия пала быстро и легко, словно дряхлеющий и утративший всю свою силу монстр, от которого ждали серьёзного сопротивления, а он уже давно выдохся, ослаб и зачах.
Через некоторое время, после падения Бастилии, Мария оставила двор, так как опять вернулась в замок мужа.
С продолжением ремонта замка пришлось повременить. Теперь виконта занимали более важные дела. В связи с этим он сам отправился в Париж и в Версаль, ещё не осознавая всей серьёзности момента.
Мария скучала. Особенно заняться тут ей было нечем, но пока супруг был в отъезде ей было необходимо присматривать за домом и землями. Поэтому она несказанно обрадовалась, когда в один из вечеров ей доложили о прибытии шевалье Рене. «Просите, просите немедленно,» - приказала она лакею. Шевалье зашёл в апартаменты виконтессы и поприветствовал свою госпожу.
- Как я рада тебя увидеть, - запросто заявила она.
- Моя госпожа, ваше время во Франции истекло, вам необходимо покинуть эту страну.
Повисла пауза, Мария была удивлена такому требованию.
- Во Франции революция и это небезопасно для вас. Ненависть черни к аристократам превосходит все пределы. Оставаться вам здесь нельзя, так как это может привести к большой беде. Вы меня понимаете.
- Сегодня днём я получила письмо от мужа. Он просит меня приехать в Париж, - вместо ответа шевалье, заявила виконтесса.
- Это исключено. По дорогам бродят какие-то люди, они сбиваются в шайки грабят проезжающие кареты, женщин насилуют, а мужчин сразу убивают. Необходим целый вооружённый отряд для сопровождения. Но в Париже не поможет даже такой отряд. Аристократы, а тем более придворные -объявлены вне закона. Вас там убьют.
- Всё так серьёзно? – спросила она.
- Более чем, - был суровый ответ.
- Возможно это покажется странным, но вот так сейчас, сразу – я не готова бежать. Ещё хотя бы парочку дней. Возможно в замок из Парижа вернётся виконт. Мне хотелось бы по- человечески с ним распрощаться, - попросила отсрочки Мария.
- Это не ваша история, госпожа, Франция вам чужая страна. Я хорошо помню вас под другим именем и в другом месте. Я не шевалье Рене, а вы не Мария, но мы можем доиграть эту «пьесу» до конца. Думаю, что пара дней в запасе у вас имеется. Недалеко от сюда есть трактир под названием «Весёлый Жак». Я сейчас уеду и буду ждать вас там. Вот мужская одежда, вы должны будите надеть её и ещё посмотрите, что я вам привёз.
Шевалье поставил на столик небольшой ларец, открыл его. Там оказались украшения, они блестели и переливались в свете свечей.
- Что это за драгоценности? – спросила Мария.
- Это не драгоценности, а стекляшки. Всё, что тут лежит: кольца, серьги, броши, браслеты – это всё подделка. Замените ими ваши настоящие сокровища. Всё, что ценно я увезу и спрячу, а это наденьте и если придётся нелегко, то отдайте этот хлам, его не жалко, хотя сделано весьма мастерски.
- Почему вы так мне помогаете? Это не просто служба, это истинная преданность, - воскликнула она.
- Когда-то, очень давно, одна богатая дама спасла бедную семью. Несчастных ждала смерть, а она помогла им. Мои отец, мать, старшие сёстры и я сам – все мы выжили благодаря вам. Мне тогда было все пять лет, но я хорошо помню, как мать в не себя от радости, упала перед вами на колени и стала целовать вам руки. Как она, сквозь слёзы счастья, шептала слова благодарности. Вот тогда то я решил, что буду служить прекрасной госпоже, пока не отдам ей наш долг. Много лет прошло с тех пор. Мои родители уже скончались. Мои старшие сёстры вышли замуж, родили своих детей. Да и я уже давно не пятилетний мальчик, мне исполнилось сорок семь лет, а вы всё та же, молодая и прекрасная. Не знаю, почему время над вами не властно. Может вы продали душу дьяволу? Я в это не верю. Вы добрая и всегда стараетесь помочь людям, а я искренне служу вам. Вот и весь ответ.
- Спасибо, - прошептала Мария и нежно (словно ребёнка) поцеловала в лоб своего ангела хранителя.
Шевалье удалился, унося с собой её ценности, а Мария надела поддельные украшения и это оказалось кстати.
Буквально на следующий день в её апартаменты вошла Жанна – дочка садовника и грозно взглянула на госпожу.
- Ваше время прошло, в Париже аристократам режут глотки, - жёстко заявила она.
- Зачем меня убивать? – не теряя самообладания произнесла виконтесса. -Хочешь, я сама отдам тебе и другим слугам все украшения и наряды. Берите, не стесняйтесь!
Мария вытащила ларец и высыпала на столик мнимые сокровища, а чтоб сцена была поэффектней сняла из ушей серьги, а с пальцев перстни и положила в общую кучку.
Дверь тут же распахнулась и в комнату вошли остальные слуги. Оказывается, они стояли за дверью и страховали Жанну, ведь не известно было, как госпожа отнесётся к такому?!
Их взгляды устремились к «сокровищам», лежащим на маленьком столике.
- Милые дамы, пройдёмте в гардеробную, там мои платья. Берите и их, берите туфельки, бельё – мне для вас ничего не жалко.
Из всех слуг виконта самой скромной оказалась старая кухарка, она всё жалась к стеночке и стеснялась брать господское добро, зато все остальные жадно набросились на предложенные подарки. В пылу обогащения они напрочь позабыли о самой виконтессе, тем она и воспользовалась. Мария поднялась на самый чердак. Там у неё уже были припрятаны необходимые для побега вещи, и ещё кое-что дорогое её сердцу, как память о виконте и Франции.
Она взглянула в крохотное окошко. С него открывался хороший обзор всей окрестности. Уже темнело, но она заметила какое-то странное зрелище, словно огромная толпа с горящими факелами, двигался к замку. «Кажется, мне, действительно, пора,» - произнесла она в пустоту. Осторожно, чтоб не нарваться на бывших слуг, она спустилась к потайному ходу, который ранее ей показал виконт и отыскав нужный камень, осторожно нажала на него. Массивная стена зашевелилась открывая просвет, куда и юркнула виконтесса Де Брижак. Стена «поглотила» молодую женщину и тут же вернулась в прежнее положение, скрыв от посторонних глаз ту, которая знала её тайну. В кромешной темноте Мария нащупала факел и зажгла его, вспыхнувший огонь, освятил потайной проход. Она осторожно двинулась вперёд, всё дальше и дальше уходя от замка и прошлой жизни.
Тем временем в замок ворвалась толпа каких-то странных людей. Маргиналы, обиженные судьбой бродяги и нищие, дезертиры из армии и прочий сброд с шумом ввалились в роскошные залы с воплями и угрозами. «Бей аристократов! Смерть виконтам Де Брижак!» - кричали они. К этой толпе присоединились и местные крестьяне, надеясь поживиться чем-нибудь ценным в замке. Почти все слуги разбежались, только Жанна в дорогом платье виконтессы в её же драгоценностях (она не знала, что это подделки) заснула прямо в роскошной опочивальне. В кладовых был найден приличный запас вина и слуги отведали его. Впервые так напившись Жанна не смогла добраться домой и осталась ночевать в замке. Это была её роковая ошибка.
Утром к замку прибыл представитель новой революционной власти из Парижа.
- Я прибыл по указу Конвента арестовать виконтов Де Брижак, - заявил он.
Дыхнув перегаром полупьяный вожак этой бандитской ватаги хитро ухмыльнулся.
- Виконта здесь не было, а с виконтессой мы развлекались всю ночь, так что она уже никуда не сможет отправиться, разве что на небеса!
- Я хочу посмотреть на тело, - заявил посланец.
- Пройдёмте наверх, в спальню, - пригласил вожак.
Они поднялись в спальню виконтессы и перед посланцем Парижа открылось печальное и одновременно страшное зрелище. Он взглянул на истерзанное тело и сказал:
- Вы убили другую женщину. Виконтесса была светловолосой, а эта брюнетка.
По замку поискали кого-то из бывших слуг и на кухне обнаружили старого лакея. Тот взглянул на тело и обомлел.
- Да это же Жанна – дочка нашего садовника. Бедняжка, она не аристократка, за что вы так её. Несчастные родители, они не переживут, когда узнают о страшной гибели своей малышки.
- Она была в спальне хозяйки, на ней был дорогой наряд и драгоценности, - промямлил вожак банды.
- Покажите мне эти украшения, - потребовал представитель новой власти.
Кто-то из «непрошеных гостей замка» протянул колечко, снятое с пальца несчастной девушки. Мужчина взглянул на украшение и усмехнулся:
- Когда-то я был учеником ювелира. Увы, это подделка, хотя работа неплохая.
- Что значит подделка? – возмутился вожак и остальные участники погрома.
- Это стекляшки и почти ничего не стоят, а у виконтессы, как я слышал, были изумительные украшения, редкие старинные драгоценности. Эта дамочка по-видимому чертовски хитра, и она всех надула. Вы погубили невинную простую девушка, а виконтесса скрылась со своим богатством. Протрезвевшая толпа тем временем теснилась у дверей спальни.
- Тело девушки надо хоть как-то привести в порядок и отдать родителям для похорон, а виконтессу будем искать. Я дам приказ проверять все кареты и повозки. Выставьте посты по всей округе и не чините больше самосуд. Я буду обязан доложить обо всём произошедшем в Париж.
На том вся история и закончилась.
Тем временем Мария Де Брижак, переодевшись в мужской костюм, пешком, через лес, направилась на встречу со своим спасителем. Она немного заплутала и одну ночь ей пришлось провести в лесу. Конечно, она натерпелась страху, но взяв себя в руки, сориентировалась на местности и к полудню третьего дня вышла к трактиру «Весёлый Жак».
Мария зашла в трактир, заказала кружку дешёвого вина, простой деревенской закуски и присела за удобный столик, принялась за трапезу. Вино она не пила, а лишь изображала что пьёт, а вот колбасу обильно сдобренную чесноком и перцем с куском немного чёрствого хлеба стала есть, да ещё и с удовольствием, так как сильно проголодалась в лесу. Она ела и внимательно следила за входом в трактир, благо с её места это было удобно делать.
Через некоторое время в трактир заглянул и тот, кого она так ожидала – шевалье Рене. Он сразу узнал одежду, которую сам доставал для Марии, а следовательно - понял, что здесь его уже ждёт госпожа. Правда, он не подошёл к ней, не заговорил. Шевалье заказа себе вина и присел за соседний столик. Со стороны невозможно было догадаться, что эти двое знакомы. В какой-то момент он поднялся из-за стола и незаметно кивнул ей, мол иди за мной. Мария оставила свою нехитрую трапезу и двинулась к выходу. Она прошла следом некоторое расстояние, повернула за угол и шевалье неожиданно схватил её за руку.
- Господи, как вы меня напугали, - вскрикнула она.
- Тише, госпожа, нам не нужно привлекать к себе лишнее внимание. Я не стал ночевать в трактире, хотя на втором этаже имеются свободные комнаты. Там проходит слишком много людей и это небезопасно. Нашёл небольшую комнату в домишке на окраине деревни, устроился у одной вдовушки. Вы – мой племянник. Больше молчите, да кивайте головой. Так будет спокойнее.
Они, действительно, пришли к небольшому домику, где ловкий шевалье нашёл себе пристанище.
- Вот мой племянник, - представил Рене хозяйке дома свою госпожу.
Это была немолодая женщина довольно таки пышных форм, а по-простому – толстушка.
- Ой, какой молоденький, даже усов ещё не бреет, - воскликнула хозяйка.
- Нынче такое время, что мальчики быстро становятся мужчинами, - в ответ заметил постоялец.
- Точно, месье Рене. Вы слышали давеча разгромили замок виконтов Де Брижак. Стены, разумеется, не сломали, они старинные и очень крепкие, но внутри всё разграбили и растащили. А, ещё жестоко убили дочку садовника. Бедняжку как-то перепутали с виконтессой. Последняя поговаривают сбежала, а глупышка Жанна попалась этим изуверам.
- Наверное, уехала в Париж, - заметил шевалье, имея в виду хозяйку замка.
- Должно быть в Париж, - согласилась толстуха, - куда ещё аристократам податься.
На том разговор и исчерпался. Они переночевали у доброй хозяюшки, а по утру месье Рене раздобыл двух лошадей и вместе со своим «племянником» отправился подальше от этих мест.
Мария полностью доверилась своему помощнику. В компании этого человека она не боялась за свою жизнь, она верила, что они спасутся. Её доверие было не напрасно. Шевалье был ловкий, осторожный и в тоже время отчаянный человек. Он умел находить выход из весьма сложных ситуаций. И всё-таки, когда они перешли границу со Швейцарией и оказались в дали от мятежной Франции, только тогда Мария окончательно успокоилась и расслабилась.
Он снял небольшой домик в маленьком и уютном селении. Наконец она сбросила с себя мужскую одежду, смогла нормально помыться, смывая дорожную пыль и грязь.
Целую неделю Мария отдыхала, отсыпалась, словно отходила от всего. Как только её состояние улучшилось, она стала вспоминать прошлое, мысленно возвращаясь в пережитое и слёзы покатились из глаз женщины.
- Вы плачете? – увидел её состояние шевалье, - значит уже знаете?!
- Нет, я ничего не знаю, а что случилось? – всполошилась она.
- Не хотел вас понапрасну расстраивать, но раз мы заговорили об этом, то сообщаю, что вы теперь вновь вдова. Вашего супруга казнили в Париже. Он прятался от разъярённой черни, но его нашли и отрубили голову. Через день на гильотину попал и старший сын виконта.
- О, как это ужасно! Какой печальный конец! Мне жаль, очень жаль, - произнесла она, но не стала уточнять каким образом шевалье получил эту информацию. - А, что с монархами? Они то живы?
- Насколько мне известно, то королевская семья находится под домашним арестом, - сообщил ей шевалье.
- Короля и королеву нужно спасать! – с каким-то отчаяньем заявила виконтесса Де Брижак.
Французская аристократия, бежавшая от ужасов революции, расселилась по всей Европе. Большинство беженцев осели в Австрии. Центром эмиграции стало местечко Кобленц. Мария Де Брижак отправилась туда. К ней отнеслись с большим уважением и сочувствием, как к вдове казнённого человека. Все высказывали свои соболезнования, готовность поддержать. Эмигрантам удалось собрать немалые средства (виконтесса Де Брижак тоже внесла определённую лепту) для освобождения монарших особ. В июне 1791 года королевская семья тайно покинула место своего содержания и бежали от своих преследователей.
В тот день Мария и другие заговорщики ждали доверенное лицо с информацией о судьбе короля и его семьи. Нервы у всех был на пределе. Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Казалось время застыло и стрелки часов прилипли к циферблату. Но вот долгожданный человек появился. Он был весь в дорожной пыли, уставший с отрешённым взглядом. Марии показалось, что какое-то отчаянье просматривалось во всё облике мужчины, хотя он ещё ничего не произнёс. Однако, лишь только он начал свой рассказ, она поняла, что интуиция её не подвела.
- Всё пропало! – выпалил он, - побег не удался, королевская семья задержана.
- Почему? Что произошло? – посыпались вопросы.
- Поначалу всё шло отлично. Всю семью революционеры держали вместе и это было нам на руку. Монархи покинули дом, где их содержали, и беспрепятственно добрались почти до самой границы. Дело оставалось за малым. Но тут один человек опознал короля и донёс властям. Всех задержали, побег оказался раскрыт.
Он окончил свой рассказ и словно утратил последние силы, как-то сразу сник.
- Короля нужно было загримировать, ведь он был самой узнаваемой фигурой из всей семьи. Его надо было переодеть в женское платье, надеть парик и получилась бы пожилая особа, путешествующая с дочкой и внуками. Ни у кого это не вызвало бы подозрения, - выпалила Мария.
- Да, надо было, но почему-то никто не подумал об этом. К тому же король человек гордый. Возможно он не согласился бы на такое переодевание, - заметил какой-то маркиз.
- Но это бы спасло их. Сейчас монархи были бы в безопасности, а теперь, что с ними будет теперь? – возразила виконтесса.
- Этого никто не знает, - отозвался гонец. – На сегодняшний день мы знаем, что их вернули в Париж. Более нам ничего не известно.
И тут заговорили все разом. Одни предлагали новый план побега, другие настаивали, что нужно просить помощи и защиты у Европейских государств, защитников монархии, третьи предлагали вообще нереальные планы. И только она молчала. Мария вдруг осознала, что это судьба и от неё невозможно сбежать. Как в сущности глупо потерпел неудачу их план. Теперь же уже ничего не поможет. Осталось ждать печальной развязки. Так оно и произошло.
Одиннадцатого декабря 1792 года начался суд над королём, а шестнадцатого января 1793 Людовик XVI был обезглавлен на площади Революции. Его супруга пережила мужа ровно на девять месяцев. Шестнадцатого октября того же года она приняла смерть на гильотине. Королеве, как и королю, отрубили голову. Печальный конец всей истории.
Пройдёт ещё некоторое время и революционеры, отправившие на гильотину монархов, повторят их судьбу. Почти все они закончат свои жизни на той же гильотине, а власть в стране получит амбициозный корсиканец - Наполеон, который впоследствии объявит себя императором. История, словно завершит круг и окажется в той же точке, как в той старой пословице: «За что боролись, на то и напоролись».
Всё это время Мария проживала в Европе, меняя то одну, то другую страну, пока Наполеон не начал свои захватнические войны, пытаясь подмять старушку Европу под себя.
В последнее время она осела в Швейцарии. Альпы, свежий воздух, картины мирной жизни успокаивали нервы, настраивали на философский лад. Всё это время с ней был её лучший друг и спаситель (назовём его по старому шевалье Рене).
- Скажите, - вдруг обратилась к нему она, - какому государству теперь принадлежит Таврида?
- Вы имеете ввиду Крым? – уточнил он. – Так вот Крым ныне в составе Российской империи. Русские молодцы! Они напрочь уничтожили османский флот и теперь хозяйничают на Чёрном море.
- Значит теперь моя дорога лежит в Россию, - заявила виконтесса.
- Значит пришло время нам расстаться, - ответил он.
- Почему расстаться? – поразилась она.
- Долгие годы я был вашим должником. Вы спасли от смерти меня и мою семью, а теперь я вернул свой долг - спас от гибели вас, моя милая госпожа. Вы живы и здоровы, а я хочу вернуться на свою родину, отыскать сестёр. Буду тихо доживать свой век.
- Мне будет тебя сильно не хватать, - с грустью сказала она.
- Я, тоже, буду скучать по тебе, но всё-таки мне пора вернуться к своей семье, - произнёс он, обращаясь к ней на «ты», совсем не как слуга к госпоже.
- Что ж, жизнь ведёт каждого своими путями, а наши теперь расходятся, - с грустью в голосе согласилась она.
20
Российская империя была одной из тех держав, где принимали французских эмигрантов. Правда, давая приют политическим беженцам, власти внимательно следили, чтоб революционная крамола не попала в Россию. Поэтому, когда в тайную канцелярию вызвали одну французскую графиню, последняя не удивилась этому, а тот час явилась.
- Мадам, вы знакомы с некой виконтессой Де Брижак? – был поставлен чёткий вопрос.
- Да, - ответила графиня, - она была фрейлиной королевы.
- Расскажите подробно про виконтов Де Брижак, - последовал следующий вопрос.
- Я хорошо знала самого виконта. Он был женат три раза. Первый раз, ещё в юности, виконт женился по воле родителей. Этот брак был недолгим. Молодая супруга умерла в родах, и ребёночек тоже погиб. Де Брижак был безутешен. Но через четыре года женился второй раз. На этот раз ему повезло, у супруги было отменное здоровье и хорошая плодовитость. Она родила ему около десяти малышей, но до взрослого возраста дожило четверо: два сына и две дочери. Супруги прожили в миру и согласии долгие годы. Они вырастили своих детей. Затем дочерей весьма удачно выдали замуж, женили старшего сына и вдруг жена виконта скончалась. Он, снова, остался вдовцом. А через какое-то время, до нас дошли слухи о третьем бракосочетании, Де Брижак снова женился. Я стала свидетельницей представление королю и королеве новой супруги. Весь свет был поражён, удивлён и восхищён. Понимаете, это была очень молодая женщина редкой красоты и тонкого вкуса. Её наряды произвели впечатление на всё общество.
К сожалению, во время революции, виконт был казнён, а вот его супруга успела бежать из страны.
Разговорчивая графиня хотела ещё чему -то добавить, но её остановили:
- Достаточно, вы свободны, дополнительных сведений не требуется.
Графиня пожала плечами, мол как хотите, моё дело рассказать всё что знаю, а уж вам решать, что нужно, а что нет. Она удалилась, а чиновники приняли положительное решение на въезд в империю французской беженки. Никакой опасности государству она не представляла.
Так Мария Де Брижак появилась в Санкт-Петербурге. Она не стала искать прежние знакомства. Французская аристократия её больше не интересовала, зато постаралась навести контакты с русскими. В высший свет виконтесса не стремилась, а подружилась с некой дамой в салоне которой собиралась разношёрстная публика. Там-то Мария и познакомилась с неким Гаврилой Андреевичем Головановым. Гаврила Андреевич был на государственной службе (чиновником), а ещё помещиком, но небогатым. От отца ему досталось поместье Сосновка, прилегающие к нему земли и деревня с крепостными крестьянами, где-то около двести душ. Сам Гаврила Андреевич служил в столице, а поместье располагалось в Московской губернии, поэтому догляд за ним осуществляла маменька – Анастасия Антоновна. Она жила безвыездно в Сосновке, особенно после кончины супруга. Компанию ей составляла лишь родная сестрица – Акулина Антоновна.
В своё время Анастасия Антоновна была миловидной барышней, любила балы, танцы, неплохо говорила по-французски. На одном из таких балов её и заприметил отставной майор Голованов. Он попросил руки девицы у её родителей. Последние дали согласие. Так Настенька вышла замуж. В молодой семье родился единственный сынок, которого назвали – Гаврилой. К сожалению, со временем боевая молодость майора дала о себе знать. Он стал жаловаться на здоровье, затем окончательно расхворался и через какое-то время скончался. Госпожа Голованова осталась вдовой. Больше замуж Анастасия Антоновна не выходила, а всю свою нерастраченную любовь сосредоточила на сыне. К тому же у неё вскоре поселилась младшая сестрица Акулина Антоновна. В отличии от старшей сестры она родилась с увечьем, одна нога была короче другой. С самого детства девочка сильно хромала, поэтому стеснялась своей неловкой походки, чуралась балов и общества, была домоседкой. В итоге замуж не вышла, а так и осталась старой девою. После смерти родителей Акулина Антоновна перебралась к сестре. Вдвоём жить веселее.
Мария влюбила в себя молодого человека. Гаврила Андреевич буквально потерял голову от загадочной «француженки». В пылу вспыхнувшей страсти он сделал ей предложение, а она возьми и, согласись. Они обвенчались скоропалительно, без благословения матушки. И почти сразу после венчания молодая супруга стала настаивать, чтоб Гаврила Андреевич оставил государственную службу, и они уехали в деревню. Если говорить честно, то он и сам подумывал об этом. Ему уже давно надоел дождливый Петербург, жизнь на съёмной квартире, скучная, однообразная работа. Махнув рукой на карьеру, он вышел в отставку и вместе с супругой отправился в родные пенаты.
Единственно чего побаивался молодой человек, так это встречи с матушкой и тётушкой. «Как они отнесутся к его женитьбе? Как примут его супругу?» - волновался он. Разумеется, обе дамы были сильно удивлены тому, что их «мальчик» так неожиданно круто переменил свою судьбу, а в остальном страхи Гаврилы Андреевича были напрасны. Молодая жена (к его удивлению) быстро нашла общий язык со «старушками». Он не мог нарадоваться тому, как скоро она подружилась и с Анастасией Антоновной, и с Акулиной Антоновной. Обе женщины, постоянно живя в деревне, порядком позабыли французский язык, но Мария попросила их научить её русскому. Обе дамы оказались неплохими учительницами, а она хорошей ученицей и уже буквально через год иностранная жена без ошибок говорила на русском языке, а ещё через некоторое время исчез и акцент.
Так, совершенно естественно, «исчезла» виконтесса Мария Де Брижак, а вместо неё появилась Машенька Голованова. Именно Машенькой, и ни как иначе, её стали звать новые родственницы и муж.
21
Машенька Голованова
Жизнь в русской провинции была совсем не похожа на жизнь при французском дворе. В имении Сосновка царили покой и тишина.
На смену жаркому лету пришла осень. В это время неяркая природа средней полосы России вдруг загорается новыми красками. Первой желтеть начинает берёза, а за ней сменяют свой зелёный убор и остальные деревья. Красные листочки появляются на осинке, золотистые на липе и только дуб держится до поры до времени, но и он постепенно сдаёт свои позиции.
Небо затягивают тёмные тучи и начинают идти мелкие моросящие дождики. Они так размывают землю, что в дорожной грязи увязают повозки и телеги. Пустеют поля, урожай собран и удары молотильных цепов с утра до вечера разносятся по округе.
Осенняя пора – удачное время для охоты. Ранним утром, пока молодая жена, матушка и тётушка ещё спят, Гаврила Андреевич вставал, завтракал в полном одиночестве и собирался поохотится. Он седлал свою любимую кобылку – Ладу, брал с собой двух собак и отправлялся странствовать по полям и лесам. Жадным он не был, обычно довольствовался малой добычей, стрелял перепёлок, рябчиков, другую некрупную птицу. Когда же перелётные птицы начинали сбиваться в стаи для отлёта в дальние страны, он бил гусей и уток. Пустые поля чернели, голой землёй, ветер в разные стороны носил перекати-поле, а он скакал по хорошо знакомым с детства местам. Вдруг Жук и Трезор начинали отчаянно лаять, спугнутая ими птица становилась на крыло. Гаврила Андреевич быстро вскидывал ружьё, прицеливался, стрелял. Собаки подбирали и несли хозяину подбитую добычу. Так подстрелив пару-тройку птиц можно было возвращаться домой, где его ждал домашний уют и тепло очага.
Дома его, действительно, ждали. Матушка и тётушка охали и радовались, а Машенька восхищалась трофеями мужа. Всё это было чертовски приятно. Он чувствовал себя настоящим мужчиной, добытчиком, кормильцем семьи.
Анастасия и Акулина Антоновны учили невестку не только русскому языку, но и умению вести хозяйство. «Пусть мы в институте благородных девиц не учились, но наша матушка обучила нас хозяйствовать,» - говаривали они. Машенька узнала от них как солить огурчики и грибы, заквашивать капусту, заготавливать клюкву, малину и чернику. «Чтоб контролировать прислугу, нужно всё самой знать и уметь,» - наставляли они её. Она училась легко и с явным удовольствием, словно эти знания были очень для неё важны.
Вечера в имении коротали за картами, чтением книг и сплетнями: обсуждали помещиков-соседей, местных дам, касались вскользь государственных дел.
Ещё не прошла календарная осень, а уже выпал первый снег. Правда он пролежал недолго, быстро растаял, но с первыми числами декабря зима окончательно воцарилась по всей округе. Пошёл снег, да такой, что вскоре всё стало белым-бело. Головановы всем семейством держали пост, а накануне Рождества собрались на праздничный ужин. Трапезу не начинали до появления первой звезды, к тому же на столе были только постные блюда.
Поутру встали непривычно рано. Слуга запряг тройку, все дружно заняли места в санях и помчались в храм на праздничную службу. Ах, какое наслаждение нестись в санях по заснеженным просторам, мимо укутанных белым одеялом полей, замёрзших рек. Дорога вывела к лесу. Узкой лентой она вилась мимо могучих сосен и елей, накинувших белоснежные шали поверх своих зелёных платьев. Вокруг стояла удивительная тишина и только порывы ветра раскачивали хрустальные сосульки и замёрзшие веточки берёз, отчего они начинали издавать тонкий перезвон. Никогда ранее Мария не видела такой красоты. Она дышала полной грудью, вдыхая чистый морозный воздух и не могла насладиться всем этим великолепием. Русская зима покорила её.
Они поспели вовремя, в храме началась служба. Анастасия Антоновна, Акулина Антоновна, Гаврила Андреевич и Машенька отстояли литургию, исповедовались, причастились, а после той же дорогой по пушистому снегу вернулись в имение. С возвращением господ слуги кинулись накрывать праздничный стол, теперь уже с изобилием мясных блюд. Повар постарался на славу, стол ломился от угощения. В гости к помещикам Головановым заглянули соседи. Праздничная трапеза затянулась до вечера, закончившись чаепитием с пирогами, ватрушками, вареньем.
Подружки Анастасии Антоновны тихо шептали хозяйке:
- Всем хороша ваша Машенька, видно согласие между молодыми, а как дело обстоит с наследником! Прибавление в семействе ожидается?
- Нет, пока о детках речи нету, - вздыхала она.
- Может в Москву, к доктору молодую свезёте? Говорят, нынче то хороший доктор имеется, адресок дадим, - не унимались кумушки.
- Подождём пока по докторам ездить, - отвечала матушка, - я думаю, если с ребёночком через годик ничего не решится, то по монастырям нашу Машу повозить, на молебны. Даст бог и дождёмся внуков.
Но поездки на богомолье пришлось отложить, так как на Русь пришла новая большая беда. В июне 1812 года границу Российской империи перешла армия Наполеона. Началась Отечественная война 1812 года.
Поначалу Гаврила Андреевич ожидал, что русские войска быстро прогонят Бонапарта с родной земли. Этим он успокаивал матушку, тётушку и супругу, но к его разочарованию армия отступала и отступала. Тогда, как патриот и сын военного, он отбыл из имения в Москву и записался в ополчение.
В Бородинском сражении участвовало около тридцати тысяч ополченцев. Правда, оружия в русской армии катастрофически не хватало и ополченцам выдали только пики. Против французских пушек сражаться таким оружием было бессмысленно и Кутузов предложил использовать ополчение в качестве санитаров и помощников при лазаретах. Гаврила Андреевич со всей серьёзностью воспринял такое задание. Он бесстрашно появлялся в самой гуще боя: вытаскивал раненых, оказывал первую помощь. Но, не даром говорят, что истинные герои погибают первыми. Во время атаки на Багратионовские флеши разорвавшийся снаряд погубил отважного ополченца. Гаврила Андреевич Голованов пал во время Бородинского сражения за родную землю, за своих близких, вечная ему память.
Имение Сосновка было захвачено французами, но в оккупации пробыло не долго. Барскому дому большого урона не нанесли, разве что разграбили часть имущества, да сожгли небольшой флигель, расположенный отдельно от основного дома. Зачем сожгли флигель было совсем не понятно. Французам везде мерещились партизаны Дениса Давыдова. Барыням вреда не нанесли и тут, конечно поспособствовала Маша, которая в совершенстве говорила по-французски и сумела убедить некоего капитана не чинить вреда совершенно безобидным обитательницам Сосновки.
После ухода врага дамы несказанно обрадовались и принялись приводить в порядок порушенное хозяйство. Активней всех взялась Анастасия Антоновна. Она командовала дворовыми, указывала, что им делать и так не унималась пока не удалось навести порядок. Ей очень хотелось, чтоб к возвращению сына, его встретил обновлённый и восстановленный барский дом. Но, вместо сына в дом пришло печальное известие. Горю матери не было предела. Маша тоже горевала о погибшем супруге, но она уже привыкла к потерям, а сердце матери не могло смириться с таким горем. Несчастную Анастасию Антоновну разбил паралич. Обе женщины: невестка, и сестрица стали ухаживать за последней, но это продлилось не долго. К моменту изгнания французов из Отечества бедная Анастасия Антоновна скончалась. Её похоронили рядом с супругом на том же деревенском кладбище, жаль, что сын оказался захоронен не рядышком с родителями, а в братской могиле с другими героями Бородина.
Машенька осталась вдовой (для неё это было уж в который раз).
- Ты теперь хозяйка Сосновки, - сказала ей Акулина Антоновна, - если прикажешь, то я уеду от сюда.
- Что вы, милая тётушка, наоборот, я буду умолять вас остаться со мной, - попросила Маша.
Обе женщины обнялись и расплакались. В мире и согласии они прожили несколько лет, пока бог не забрал к себе и Акулину Антоновну. Маша похоронила тётушку рядом с сестрой, на том же самом старом кладбище.
Так она осталась совсем одна. И никто уже не мог вспомнить того, как появилась в Сосновке бывшая виконтесса Де Брижак. А многие и не знали прошлого Машеньки Головановой до того самого момента, как в имение её привёз супруг. Впрочем, это была совсем иная история.
22
Таврическая губерния
Встав по утру Никита Иванович умылся, откушал чаю и отправился пройтись по Симферополю. Он буквально вчера приехал в столицу Таврической губернии и хотел ознакомиться с этим городом. Не успел Никита Иванович немного пройтись, как услышал хорошо знакомый, но уже забытый голос: «Никита Иванович, друг мой, да ты ли это!» От неожиданности он замер, а затем оглянулся, ища того, кто бы это его окликнул. И тут он увидел своего старого приятеля. Тот спешил на встречу к Никите Ивановичу и радостно улыбался. Они встретились, обнялись и по-русски троекратно расцеловались.
- Ах, голубчик мой, Илья Петрович, да какими-такими судьбами ты тут оказался?
- Я живу в Тавриде. Уже давно стал помещиком Таврической губернии, а вот ты откуда?
- Путешествую, только вчера как прибыл. Поселился в гостинице, благо долго выбирать не пришлось, гостиница в городе единственная, - ответил Никита Иванович.
- Давай зайдём в трактир. Тут совсем рядом, а то на улице стоять и говорить как-то неудобно, - предложил Илья Петрович.
Друзья, действительно, заглянули в трактир и за суточными щами принялись рассказывать друг другу про своё житьё – бытьё.
- Мой батюшка вконец разорился и мне оставалось лишь одно – военная служба. Но вдруг приходит известие из далёкой Тавриды, что скончался мой дядя и своим единственным наследником объявил меня! – начал свой рассказ Илья Петрович. – Я просто опешил от такого известия, оставил службу и отправился в Тавриду. Нужно сказать, что мой дядя человек замечательный. Он был военным, а службу начинал ещё при Суворове. Дядюшка участвовал в Крымской компании, а после получил тут земли, вышел в отставку и зажил на полуострове, как местный помещик. Жил он одиноко, с роднёй связей не поддерживал. У нас он гостил очень давно, мне тогда лет десять было, не больше. С моим батюшкой они не ладили, хотя и были двоюродными братьями. Я же ему доводился племянником, но тоже как бы двоюродным, так что понять, почему он выбрал своим наследником - меня, я не могу. Вот значит, получил я известие о кончине дяди и о наследстве, отправился вступать в свои законные права, а сам всё думаю про дальнейшую жизнь и не понимаю, что мне дальше делать. О Крыме у меня в ту пору были самые туманные сведения. Но приехал, осмотрелся и влюбился в этот край. Почитай уж двенадцатый год, как тут живу и не жалею, что покинул родные места.
Никита Иванович внимательно выслушал друга, а после поведал свою историю:
- Я, тоже, отслужил в армии, а после вышел в отставку и решил приобрести себе имение, зажить помещиком. От каких-то знакомых узнал, что вроде бы продаётся некое имение Сосновка. Только про хозяина никто ничего ясного сказать не мог. Поговаривали, что хозяйкой Сосновки является какая-то вдовушка – старушка, а более точной информации никто не знал. Что тут поделаешь? Была не была, отправился я в Сосновку. Еду и про себя думаю, мол хоть бы эта старушка в здравом уме и памяти была, а то как с ней дела вести. Приехал в Сосновку, подошёл к барскому дому, увидел какого-то слугу и говорю ему: «Передай своей барыне, что приехал покупатель, хотел бы дом посмотреть и про дела потолковать». Слуга ушёл, а я стою, жду эту «старушку». И вдруг выходит ко мне молодая девица-красавица и говорит, что это она хозяйка имения. От неожиданности я дар речи потерял. Вот тебе, и бабушка! Что дальше рассказывать? Влюбился я в красавицу и сделал ей предложение руки и сердца, а она приняла его. Так я скоропалительно женился и вот уже два года, как законный муж.
Илья Петрович только рассмеялся на такие признания.
- Выходит, мой дорогой, что ехал ты имение покупать, а вместо этого жену себе нашёл!
- Так оно и есть, - согласился Никита Иванович. – Только за эти два года я ни разу не пожалел о своём решении. Моя жена, Екатерина Сергеевна, самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-то знал, и я люблю её всем сердцем. Она у меня не только хороша собой, но и умница. Наши дамы обычно только нарядами интересуются. Всё у них в голове кринолин, да фижмы. Моя же Катюша не такая. Она умная, начитанная, увлекается историей и по этой теме разные книжки читает. Это она уговорила меня съездить в Крым, мол не было у нас свадебного путешествия, так почему бы не организовать! Мы, конечно, уже два года, как женаты, но вот решили поехать, развеяться. Как говорится, людей посмотреть и себя показать.
- Выходит, ты тут не один, а с супругой? – подивился Илья Петрович.
- С, супругой, - ответил приятель, - она в гостинице отдыхает, я же тебе говорил, что мы только вчера в Симферополь приехали.
- Тогда позволь мне пригласить вас к себе, - заявил Илья Петрович, - отказа не приму, так что милости просим!
Оба приятеля отправились в гостиницу. Никита Иванович поднялся в свой номер и рассказал жене о нечаянной встрече с другом юности и о приглашении посетить его имение. Катерина Сергеевна отнеслась положительно такому предложению и собрав все свои вещи супруги Бубенцовы вместе с хозяином отбыли в крымское «гнёздышко» Ильи Петровича Хохлова.
23
Имение Ильи Петровича располагалось в весьма живописном месте. Невдалеке виднелись причудливые скалы, что создавало необычную, немного загадочную картину. Небольшая речушка неспешно несла свои воды, давая живительную влагу. Её использовали для орошения большого сада, клумб с яркими южными цветами и другой экзотической, для глаза северянина, растительности. Барский дом был довольно большим, но одноэтажным. В доме часть комнат были пусты, а часть (которые служили хозяину и его гостям) были весьма прилично обставлены. В них находилась хорошая мебель, на полу, на стенах лежали и висели дорогие восточные ковры. Стены комнат так же украшали картины. Щедрый хозяин предложил гостям самую лучшую из них.
Гости неплохо устроились и оценили комфорт, удобства этого имения. Они посетили сад, беседки, прошлись по изящным мостикам через речушку и остались в полном восторге от увиденного. Порадовала их и кухня. У Ильи Петровича был хороший повар, который умел угодить даже самому взыскательному гостю. Разумеется, особый интерес у Катерины Сергеевны вызвала библиотека. Её начал собирать ещё прежний хозяин, а Илья Петрович продолжил дело своего дяди.
- Что бы вы хотели почитать? – поинтересовался хозяин.
- Раз мы в Тавриде, так что-нибудь по этой тематике, - ответила прелестная гостья.
- У меня имеются труды академика Палласа, есть даже довольно-таки редкое издание 1795 года - предложил хозяин. – Ещё располагаю работами Павла Ивановича Сумарокова. Сейчас позову своего секретаря, а то в этих книжных шкафах можно «заплутать» словно в джунглях.
По зову хозяина в библиотеку зашёл молодой человек, лет двадцати пяти, весьма приятной наружности. Это был секретарь Ильи Петровича – Аристарх Аполлонович. Молодой человек происходил из мариупольских греков, вернувшихся в Крым, после присоединения полуострова к Российской империи.
- Аристарх Аполлонович, подберите нашей гостье, что-нибудь интересное, - попросил Илья Петрович, - а ещё мой секретарь хорошо знаком с историей древней Тавриды и может ответить на все ваши вопросы. Смею рекомендовать его, как неплохого рассказчика.
Молодой человек почтительно поклонился прекрасной госпоже, давая понять, что готов уделить ей время, если конечно она того пожелает.
- Вот и отлично! – воскликнула Екатерина Сергеевна. – Тогда расскажите нам о золотой колыбели.
В комнате повисла пауза, а молодой секретарь вдруг побледнел, хотя, как грек, имел немного смуглую кожу.
- Позвольте, я уже двенадцатый год живу в Крыму и ничего не слышал про золотую колыбель! – воскликнул Илья Петрович.
- Это старинная легенда, сказка – не более того, - тихо произнёс секретарь.
- И всё- таки, расскажите всё, что вам известно о золотой колыбели, - стала настаивать гостья.
- Золотая колыбель – древняя реликвия. Её связывают с именем Иисуса Христа. Якобы колыбель была преподнесена новорожденному Спасителю волхвами вместе ладаном и смирной.
- Позвольте, но в библии об этом ничего не сказано! – воскликнул Илья Петрович.
- Да, напрямую не сказано, - согласился с хозяином Аристарх Аполлонович, - но там указывается, что младенцу преподнесли – злато, а это, возможно, и есть золотая колыбель.
- Каким же образом колыбель из Назарета, а именно туда после переписи вернулось Святое семейство, оказалась в Крыму? – задал вопрос, до того молчавший, Никита Иванович.
- На это вам никто не даст ответа, - воскликнул грек и продолжил: – Если появление колыбели в Крыму остаётся полной загадкой, то в чьих руках она находилось – хорошо известно. Она принадлежала правителям Мангупа! Однако, тут тоже не обошлось без тайны. Нет точного указания к какому историческому периоду относится эта реликвия. Являлись ли владельцами колыбели представители последней династии – князья Гаврасы или нахождение колыбели на Мангупе было в более древние времена? Увы, это никому не известно. В то же время существует множество сказаний про золотую колыбель. У нас, у греков, существует два варианта этой легенды, значительно больше у крымских татар и даже есть один караимский вариант. В некоторых из них утверждается, что колыбель была на эмблеме или на знамени Мангупского княжества. Но позднее, в связи с какими-то обстоятельствами, реликвия была спрятана от людей и больше её никто не видел. По-видимому, она и сейчас хранится в какой-то пещере, в глубине Крымских гор и все пути к ней утеряны.
- Господа, давайте отправимся на Мангуп. Этот рассказ меня так заинтриговал, - воскликнул Илья Петрович.
Гости в этом оказались с ним полностью согласны.
И вот, по прошествии нескольких дней, из имения выдвинулась небольшая конная процессия. Во главе её гарцевали Илья Петрович и Никита Иванович. Они великолепно скакали верхом. Как ни как оба были бывшими гусарами, а как известно «бывших» гусар не бывает. Неплохо держалась в дамском седле и Екатерина Сергеевна. Замыкал эту процессию Аристарх Аполлонович. Он заметно отставал от своих спутников, так как побаивался верховой езды и в седле сидел неуверенно, но и он постепенно освоился и стал догонять остальных всадников.
Путь к Мангупу от имения Ильи Петровича был неблизкий. Выехав, буквально с рассветом, компания достигла подступов Мангупа только к полудню. Добрый хозяин предложил было отдохнуть перед восхождением к заброшенному городищу, но гости наотрез отказались. Им не терпелось подняться к этому таинственному городу. Даже Екатерина Сергеевна не выказывала усталости, а горела желанием побыстрее совершить подъём. Осторожно, по оврагу Капу-Дере вся процессия взобралась наверх и въехали на Мангуп.
Всё здесь поражало и удивляло любознательного путешественника. Спешившись они стали прогуливаться по территории городища, рассматривая его достопримечательности. Вокруг царило запустение. Разрушенный ещё в 1475 году, город существовал ещё некоторое время. Поначалу здесь располагался небольшой татарский гарнизон, так как город находился в самом центре Крымского ханства. Примерно в этот же период тут поселились караимы - уникальный местный народ. Они то, ещё какое-то время, поддерживали едва тлеющую жизнь древнего города. Но, с присоединением Крыма к Российской империи, надобность жить в столь труднодоступном месте полностью отпала. Караимы покинули Мангуп и городу только и оставалось что медленно разрушаться и зарастать буйной растительностью.
Путешественники порядком утомились и сделали привал. Они с удовольствием достали припасы, взятые из дому. Все дружно набросились на угощение, заготовленное для них, заботливой рукой повара, воздав по заслугам его кулинарному мастерству. Насытившись они разговорились, обсуждая увиденное. Впрочем, как бы они не восхищались древними развалинами, но главное понять было невозможно. Ничего тут не говорило о загадке Мангупа – золотой колыбели. Где её искать? В какую сторону стоит отправиться? Этого не знал никто.
Напоследок, окинув взором давно покинутый город, они стали возвращаться в имение Ильи Петровича. Путь предстоял неблизкий. Только поздней ночью они вернулись обратно в имение.
Это приключение понравилось всем мужчинам. Даже Аристарх Аполлонович не мог скрыть своего восторга, хотя ему пришлось труднее всего, так как он хуже всех управлял лошадью. Только Екатерина Сергеевна как-то погрустнела, словно это чудное путешествие привело её к какому-то разочарованию.
Как-то раз, когда она гуляла в саду, к ней подошёл секретарь хозяина.
- Простите мою смелось, - тихо произнёс он, - я могу с вами переговорить.
- Да, разумеется, - ответила она. – О чём бы вы желали со мной поговорить?
- Я обратил внимание, что вы как-то странно вели себя там, на Мангупе. Мне всё время казалось, что вы озираетесь, словно пытаетесь разобраться, мол куда нужно идти, где что искать. Обычно так себя ведут люди, которые возвращаются в места давно ими покинутые. Они, словно, пытаются вспомнить прошлое.
- А, вы что наблюдали за мной? – с усмешкой спросила дама.
- Простите меня, возможно это бестактно, но ваш вопрос о золотой колыбели не давал мне покоя.
Екатерина Сергеевна рассмеялась в ответ.
- Я никогда ранее не была в Крыму, - произнесла она, - а про золотую колыбель где-то прочитала. Вот и стало любопытно.
Она лукавила, это чувствовалось, но сказать такое в лицо приличной даме, гостье помещика, Аристарх Аполлонович не мог. И вдруг она наклонилась к нему и заговорила негромко, но чётко:
- Что если я когда-то жила в Тавриде. Я была знакома с последним князем – Александром Гаврасом, а ещё ранее я видела воочию золотую колыбель!
- Это невозможно, - так же тихо ответил ей молодой человек. - Александр Гаврас правил Мангупом во второй половине пятнадцатого века. После вторжения на полуостров османов и падения Мангупа, он попал в плен и был казнён в Константинополе. Вы, шутите?
- Шучу, - рассмеялась Катерина Сергеевна, - да, это всего лишь шутка, а может быть и нет!
Эти последние слова она произнесла как-то по-особенному и совсем тихо, а после очень быстро пошла прочь. Он не посмел её догонять, хотя вопросов к ней появилось ещё больше. Что-то загадочное и необъяснимое было в этой женщине. Она вызывала странные чувства у молодого грека, но объяснить их природу он не мог. Он не был влюблён в неё, хотя она была очень красива. Разумеется, он понимал, что Екатерина Сергеевна замужняя дама и ухаживать за ней, оказывать ей знаки внимания ему никак нельзя, но в тоже время нечто не давало ему покоя. Её образ бередил мысли, заставлял думать про неё. Поэтому, когда гости хозяина отправились дальше путешествовать по Крыму, он даже обрадовался. «С глаз долой – из сердца вон,» - так говорила русская пословица.
Путешествие на Мангуп сильно разочаровало Екатерину Сергеевну. Где-то в глубине души она верила, что стоит ей вернуться, и она легко узнает родные места, отыщет золотую колыбель. Последнее время её стало тянуть на родину, ей очень захотелось найти древнюю реликвию, подарившую ей такую долгую жизнь. Но, не тут-то было! Она так рвалась к старому городищу, так стремилась поскорей туда попасть, что долго не могла прийти в себя от увиденного. Вид мёртвого города – опустошил её. Тогда, при первом возвращении на родину, много веков назад, город поразил своим расцветом, богатством, блеском, а теперь тут царили запустение и одичание. Живописные развалины, которыми так восхищались муж, его приятель и молодой грек – вызвали у неё грусть и боль. Она, действительно, всё оглядывалась, словно пытаясь отыскать тот единственный путь к сокровищу. Но, как она не старалась – ничего найти не могла. Она уже который раз повторяла в своей голове путь, который привёл к потаённой пещере. Вот – главные ворота города, через них они спустились вниз. Да, но она тогда сидела на лошади позади того человека, крепко держалась, чтоб не упасть и не видела дороги. Они тогда пытались следовать за её отцом, а куда скакали – теперь было совсем не ясно. Поняв, что все поиски напрасны – она потеряла и интерес к этому путешествию.
Расставшись с гостеприимным хозяином супруги отправились на Южный берег Крыма. В первую очередь посетили Никитский ботанический сад, который был основан в год наполеоновского нашествия – 1812. Потом проехались по всему южному берегу. Здесь шло активное освоение крымских земель: строились новые дачи, расширялись старые посёлки. Крым ожидало большое курортное будущее. Но, Екатерина Сергеевна устала от путешествия. Муж, горячо её обожавший, готов был выполнить любой каприз своей дорогой Катеньки. Поэтому, они решили возвращаться домой. Не добравшись до Севастополя они вернулись в Симферополь, сели на поезд и поспешили в свою родную Сосновку.
24
Прощание с Сосновкой
Супруги Бубенцовы жили в Сосновке безвыездно. Катерина Сергеевна вела скромный и замкнутый образ жизни. Она очень любила прогулки по окрестностям в компании супруга или в полном одиночестве. Виды берёзовой рощицы, соснового бора, окрестных полей настраивали её на романтический лад. Напротив, Никита Иванович любил общество, охотно посещал соседей помещиков, местные балы. Правда, тут нужно отметить, что местные дамы и танцы его не интересовали, а вот с мужчинами он общался охотно. Никита Иванович любил карточные игры, разговоры о политике. Он получал удовольствие от самых простых вещей: пропустить рюмочку, другую хорошего вина; поговорить о том, о сём; сыграть партию в покер или преферанс, не отказывал раскинуть картишки и просто в «дурочка». Домой он возвращался немного навеселе и радовался, что в имении его ожидает любимая женщина, семейный уют, нежность и забота. Как говорится: «Жизнь удалась!»
Провинциальные балы – это своя особая жизнь. Дамы старались не отставать от столичных модниц, шили новые платья, заказывали очередные бальные туфельки, которые быстро стирались о навощённый паркет залов. Родители девиц на выданье мечтали удачно пристроить своих дочек, а юные девы грезили о сказочной любви, как в самых модных французских романах.
Пока дамы посвящали себя мазурке, польке и полонезу, их мужья с удовольствием проводили время за карточным столом. Они между делом с удовольствием пропуская по бокалу шампанского и с азартом проигрывали или выигрывали некие суммы. Те же кому игра не шла, просто толкались в игорной комнате, наблюдая за теми, кто участвует в карточных баталиях.
Но, вот как-то раз за карточным столом Никита Иванович обратил внимание, что человек, сидевший напротив него, осторожненько вытащил запасного туза из рукава. От возмущения кровь прилила к лицу бывшего гусара. «Милостивый сударь, да вы мошенник! – воскликнул он, - вы мухлюете, туза в рукаве прячете! Так порядочные люди не играют».
Господин, которого Никита Иванович поймал на мошенничестве, побелел как мел, но не потерял самообладания. «Вы оскорбили меня. Это был мой туз, - ответил он, - ждите моих секундантов». Откланявшись, коварный игрок поспешно покинул мероприятие.
Домой Бубенцов вернулся раньше обычного и в дурном расположении. Он поведал супруге о своей соре за карточным столом и о предстоящей дуэли. Екатерина Сергеевна только всплеснула руками и заплакала:
- Ах, голубчик мой, да как же это!
- Не волнуйся за меня, душа моя, я хорошо стреляю и проучу этого мерзавца, чтоб впредь было не повадно такие дела вытворять!
- Если он не растерялся и не повинился, когда ты поймал его с поличным, то возможно давно промышляет карточным шулерством, - предположила Екатерина Сергеевна.
- Возможно, но что из того! Я уверен в себе и накажу этого негодяя, - успокаивал жену Никита Иванович.
Все дни перед дуэлью он тренировался и скрывал от жены своё лёгкое волнение. В день дуэли поднялся чуть свет, крепко поцеловал жену и отправился на поединок.
Весь день бедная Катюша не находила себе места. Она молилась перед иконами, бродила по комнатам взад-вперёд так, безо всякой цели. По долгу стояла у окна, ожидая возвращения супруга.
Уже ближе к вечеру Никиту Ивановича привезли друзья, он был ранен. «Они оба ранили друг друга, - сообщил ей секундант мужа, - только у противника пуля прошла навылет, а у нашего застряла и это очень плохо».
Когда Катерина Сергеевна положила ладонь на лоб супруга, то поняла, что у него сильно поднялась температура, он буквально «горел». Она велела служанке приготовить раствор холодной воды с уксусом и всю ночь продежурила у постели мужа, меняя повязки на лбу и растирая его лицо. Утром из Москвы прибыл лекарь, его привезли друзья раненного. Доктор сделал операцию, извлёк пулю, обработал рану.
- Это всё, что я могу, - сообщил он, - теперь вся надежда на крепкое здоровье вашего супруга.
- Доктор, он поправится? – спросила Екатерина Сергеевна.
- Будем надеется. Медицина тут бессильна, я более ничего не могу сделать для вашего супруга.
Начались томительные дни. Поначалу, после извлечения пули, больному стало лучше. Жар немного спал и создалось ощущение, что он идёт на поправку. Но, через пару дней состояние Никиты Ивановича ухудшилось и вскоре он скончался. Бедная Екатерина Сергеевна стала вдовой.
Она похоронила мужа на старом деревенском кладбище, невдалеке от могил отставного майора Голованова, его супруги Анастасии Антоновны и её сестрицы Акулины Антоновны. В общем, всех по-своему родных ей людей, - рядышком.
Прошло ещё какое-то время, и соседи узнали, что безутешная вдова продала Сосновку и уехала из этих мест в неизвестном направлении. Куда подалась Екатерина Сергеевна никто не знал, так как после гибели супруга, она вела затворнический образ жизни. Может она уехала заграницу, может куда-то ещё? Только по прошествии некоторого времени совсем в другой губернии в глухой провинции появилась некая молодая особа по имени Арина Кондратьевна. И, кажется, всё началось сначала. Только дальнейшая эта история читателю уже хорошо известна.
25
Юля подошла к дому в котором жила Анна. Адрес она узнала почти случайно от брата. Дмитрий обычно провожал девушку после кино или свидания к самому подъезду. Юля не сказала никому о своём решении встретиться с новой знакомой, так как понимала, что и Сергей, и Дмитрий будут против. Но ей было необходимо поговорить с девушкой, которая по мнению Юли, так некрасиво обошлась с её братом.
Юля отыскала нужный подъезд, поднялась на третий этаж. Она ещё раз собралась с духом и нажала на кнопку звонка. Дверь долго не открывали, и Юля уже было подумала, что Анны нет дома и нужно уходить, как дверь распахнулась. На пороге она увидела ту, к кому шла для такого непростого разговора.
- Юля! – воскликнула Анна, - не ожидала тебя увидеть, ну заходи в гости.
Юля поздоровалась и вошла. У Анны было очень уютно, хотя она жила на съёмной квартире, да и сама молодая хозяйка выглядела весьма мило. На девушке был надет простой домашний ситцевый халатик, но он неплохо сидел на её стройной фигурке.
- Будешь чаю? – поинтересовалась хозяйка.
- Не откажусь, - вымолвила Юля.
Её смелость и решительность вдруг куда-то улетучились.
Анна достала красные в белые горошек чашки и такие же блюдца – поставила на стол, а на плиту чайник. Когда он закипел, Анна разлила по чашкам ароматный чай.
Первые минуты этой встречи обе девушки пили чай молча, словно собирались с силами для такой непростой беседы. Наконец Аня первая прервала молчание и спросила:
- Ты хотела со мной поговорить? О чём?
- Хотела, - ответила Юля. Она сделала паузу, а потом выпалила, - ответь, как ты относишься к моему брату?
- Хорошо отношусь, - ответила Анна.
- А, ты его любишь? – не унималась Юля.
- Я отношусь к нему, как к хорошему другу, - уточнила Анна.
- Значит не любишь! – упавшим голосом вымолвила Юля.
- Любовь – сложное чувство, - философски заметила Анна, - настоящая любовь так редко встречается в нашей жизни. Уж поверь мне, я знаю о чём говорю.
- Но, Димка влюбился в тебя, он страдает! – закричала Юля, - а ты им просто играла!
- Ты пролила чай, - как бы между прочим, отметила хозяйка.
Юля закрыла лицо руками, она не ожидала от себя такой смелости, но ей так было жаль брата, так хотелось помочь ему. Только, как и в чём?
- Прости, я не хотела причинить ему боль, - извинилась Анна.
- Извиняются, когда наступают на ногу в троллейбусе, а у него разбито сердце, - жёстко произнесла Юля.
- Какая же ты ещё максималистка! – рассмеялась Аня, - не нужно на меня так смотреть, я ни в чём не виновата. Это и есть жизнь. Мы влюбляемся, страдаем - значит живём. Человек учится любить через страдания, а без них наше сердце оставалось бы мёртвым. Только тебе это пока не понятно. Ты ещё такая маленькая и, наверное, ещё ни разу не влюблялась!
От неожиданности таких слов Юля обомлела, ей нечем было ответить.
- А, ты знаешь, что тот второй парень – приятель твоего брата симпатизирует тебе, а возможно даже влюблён, - заметила Анна.
- Сергей?! – воскликнула Юля. – Почему ты так решила?
- Я хорошо разбираюсь в таких вопросах, - усмехнулась девушка.
Юля совсем смутилась от такого разговора. Анна легко перевела его в совсем другое русло.
- Ладно, не смущайся, пей чай, - успокоила хозяйка гостью.
Девушки продолжили чаепитие. Анна налила Юле вторую чашку. Они словно пытались снять возникшее напряжение от разговора этим приятным и ароматным напитком.
Дальше говорить про чувства не было никакого смысла. Всё было и так ясно, но Юля мялась и явно было видно, что ей есть о чём ещё спросить, но она не решается. Тогда хозяйка взяла инициативу на себя:
- Ты хочешь ещё о чём-то меня спросить?
- Скажи мне, ты приехала в Крым не случайно, ты что-то тут ищешь? – задала свой вопрос Юля.
- Я приехала в Севастополь по распределению, после окончания техникума. Хотя, если честно, то ты права, я кое-что ищу! Ты что-нибудь слышала о золотой колыбели?
- Слышала, - ответила Юля, - точнее будет читала. Ты ведь знаешь, что я увлекаюсь краеведением. Всё, что связано с историей Крыма меня весьма интересует. Легенда о золотой колыбели - это очень старинное сказание. Одним из первых её записал выдающийся исследователь Крыма – Василий Кондараки. В 1883 году вышел сборник «Легенды Крыма» в который и вошла легенда про золотую колыбель.
- Браво, браво! – воскликнула Анна. – Ты первая из всех моих знакомых которая не удивилась, а дала такой чёткий ответ.
- Это старинная легенда и не более того. Крым – настоящая кладовая таких сказок - вздохнула Юля. – Я даже читала её, но там всё так запутанно и непонятно, что возникает больше вопросов, чем ответов.
- А, что если я хотела бы отыскать эту колыбель? – загадочно спросила Анна.
- Это не возможно! Конечно, вполне вероятно, что золотая колыбель когда-то существовала и что она до сих пор хранится где-то в глубине Крымских гор. Только все пути к ней утеряны, а в легенде, изданной в сборнике, как я уже говорила. всё рассказано очень туманно и иносказательно. По легендам золотую колыбель не отыскать.
- Вот тут-то ты права, - согласилась Анна, - найти её нелегко.
- Впрочем, в пользу существования золотой колыбели говорит тот факто, что существуют настенные храмовые фрески с изображением такой колыбели. Я слышала, что в не ком храме Святого апостола Андрея Первозванного есть странная фреска «Заклание Богомладенца в блюде». Так вот на ней младенец на самом деле лежит не на блюде, а в колыбельке. Только существует ли такой храм – я не знаю.
- Ты и про это знаешь? Да, такой храм существует и находится он в Македонии. Это православный христианский храм.
- И у нас, в Крыму, есть росписи с таким же сюжетом, - решила ещё больше удивить собеседницу Юлька. – Это фреска из церкви Иоанна Предтечи в Бия-Сале. Сейчас она находится в Бахчисарайском музее. Называется это изображение – «Младенец в блюде». В связи с такими странными сюжетами учёные сравнивают золотую колыбель со Священным Граалем и считают, что как эта чаша, так и колыбель дают человеку избавление от всех болезней и очень долгую жизнь. Чаша с Тайной вечери, из неё Иисус пил вино, а затем в неё была собрана его кровь – связаны с завершением земной жизни Господа, а золотая колыбель – с её началом.
- А, ты умная девчонка! – воскликнула Анна, - про крымскую фреску я ничего не знала. Вижу с тобой можно иметь дело.
Юлька засмущалась от похвалы и решила окончательно поразить собеседницу своей осведомлённостью.
- Знаешь, в своё время, Кондараки был действительным членом Императорского Русского географического общества. Возможно, он тоже разыскивал золотую колыбель, а не только собирал древние сказания. Вполне возможно, что где-то в архивах этого общества остались какие-нибудь материалы. Вот я окончу школу, потом университет и займусь этой тайной, - добавила ко всему сказанному Юля и улыбнулась.
Анна рассмеялась ей в ответ.
- Ну, с тобой не соскучишься, - заявила она.
Их беседа претерпела странный поворот. Начали с любовных чувств, а перешли к золотой колыбели и её поиску.
- Ты, не сердись на меня, - добавила Анна, - я сама несчастна в личной жизни. Встретила одного очень хорошего человека, а потом испугалась. Мне нужно было рассказать ему кое-что о себе, но я не посмела. Вот и решила сбежать, благо как раз оканчивала техникум и выбрала распределение в Крым. Уехала даже не попрощавшись. Он ничего не знает про меня. Где я теперь живу, как моя жизнь. Думала время всё исправит, ан нет. Вот уже почти два года не виделись, а я не забыла его и мне кажется, что и он не забыл про меня.
- И ты решила пока «повстречаться» с моим братом? – Юля вновь вернулась к старой теме.
- Что-то вроде того, - призналась Анна.
- А, может быть ты зря так поступила и тебе нужно было откровенно поговорить с этим человеком. Ну какие могут быть у тебя тайны?! Ты ведь такая молодая! Что ты такого важного можешь скрывать? Что-то о семье или ещё о чём?
- Ах, если бы ты только знала! У меня есть свои тайны, поверь мне!
- А, по-моему, если вы по-настоящему любите друг друга, то ничего не страшно. Можно всё простить и понять.
- Ты так думаешь?
- Да, всё возможно, ведь любовь самое светлое и самое великое чувство на земле!
- Кто бы это говорил, сама ещё не любила, только-только из детского сада, а туда же, советы даёшь.
- Я на следующий год школу оканчиваю, а ты про детский сад говоришь, - немного обиделась Юля.
- Ладно, не обижайся, не даром умные люди говорят, что устами младенцев глаголет истина, - миролюбиво отшутилась Анна.
Юля было хотела ещё обидеться на слова про «младенца», но не стала этого делать, ведь в чём-то Анна была права. Она, Юлька, только вступала во взрослую жизнь, но и собеседница не выглядела опытной и возрастной женщиной.
- Давай останемся друзьями, - миролюбиво предложила Анна. – И кто знает, может быть через какое-то время мы встретимся (ты к этому времени окончишь университет, станешь человеком учёным) и вместе поищем золотую колыбель.
- Согласна, - кивнула головой Юля и протянула руку.
Они немного по театральному пожали друг другу руки и Юля попрощалась с хозяйкой. Чай был допит до конца.
26
Последний роман
Олег воспитывался в семье дедушки и бабушки. Родители развелись, когда ему не было и пяти. Отец по профессии – вулканолог большую часть жизни проводил на Камчатке, в этом необычайно красивом и весьма удалённом регионе. Мать же, напротив, была коренной Ленинградкой, тут родилась, училась в школе и в институте. Надолго родной город она покидала всего один раз, когда вместе со своей матерью уезжала в эвакуацию. Правда это было ещё в войну, и она тогда была совсем маленькой.
Вся материнская семья была связана с искусством. Отец матери, а для Олега дедушка, был художником-реставратором, бабушка была искусствоведом, работала (или правильнее служила) в Эрмитаже. Их единственная дочка (мать Олега) была художницей и работала на Ленфильме. Как отец со своей профессией, далёкой от музеев и картин, увлёк такую девушку, было просто не понятно. Скорее всего – всё дело было в романтике. Вулканолог, геолог, исследователь – профессии романтические. Чего-чего, а романтики в их отношениях было достаточно. Однако романтика (как бы много её не было) рано или поздно заканчивается и остаётся, то что остаётся. У них остался – сын, которому дали имя не в память о каком-то родственнике, а в честь Вещего Олега. А, что вы хотите? Вот такая интеллигентная культурная семья, хотя настоящая интеллигенция в СССР постепенно вымирала, как в своё время вымерли динозавры.
Олег рос умным, начитанным мальчиком, правда немного стеснительным и немодным. Матери было всё время некогда. То она устраивала свою личную жизнь, то по уши окуналась в интересную работу, а сыном занималась бабушка, воспитывая, обучая и одевая ребёнка на свой вкус.
Он окончил школу с золотой медалью и поступил в Художественную Академию. По примеру деда и матери стал художником.
Настоящих друзей у Олега было немного, зато просто знакомых, приятелей, сокурсников – хоть отбавляй. Ребята относились к нему хорошо, хотя немного подтрунивали над его немодной одеждой и несовременным поведением. Каково же было их удивление, когда на очередной праздник, отмечаемый в студенческой общаге, скромный юноша пришёл не один, а с очаровательной спутницей. «Знакомьтесь, это Анна,» - представил он свою знакомую. От удивления все открыли рты. Девушка была на все пять баллов, так выражался один из сокурсников, тоже художник. Она обладала эффектной внешностью и к тому же была настоящей модницей. Всё на ней было по последнему слову моды. Наряды были заграничное, к тому же все подобраны с большим вкусом, а не надето просто так, лишь потому что удалось «достать». В СССР это было большой редкостью. «Ай, да наш скромник! Где же он такую «цыпочку» подцепил?» - удивились парни. Девушка была не только очаровательной, но и весьма неглупой. Она умела себя держать, совсем не терялась в компании малознакомых людей, не была зажатой и за словом в карман не лезла. В общем новая знакомая Олега покорила всех окружающих, а уж он сам явно был покорён девушкой.
Ох, если бы только он знал всю историю их «случайного» знакомства.
Как-то раз Анна пришла к одной пожилой даме. Очень давно они были знакомы, но это было очень, очень давно.
- Мне посоветовали к вам обратиться, - начала она издалека, назвав каких-то людей, которые якобы вывели её на старушку.
- Я слушаю вас, - немного церемонно произнесла та.
По-видимому, её удовлетворило объяснение юной собеседницы. Дама, как говаривали в Советском Союзе, была из бывших и даже имела когда-то титул баронессы.
- Дело в том, что у меня скончалась тётушка и оставила мне некое наследство, - начала издалека девушка. – Мне нужны деньги, а старинные вещицы ни к чему. Я бы хотела их реализовать.
- Почему бы вам не обратиться в комиссионный магазин. Там оценят ваши вещи и выставят на продажу. Сегодня антиквариат в моде, - ответила старушка.
- Дело в том, что такие вещи могут заинтересовать определённые органы. Откуда они у меня появились? Почему тётушка сама не реализовала их? Вопросы могут быть разные, а мне хотелось бы избежать огласки и продать всё потихоньку.
- Согласна, есть вещи которые могут вызвать определённый интерес. А, что у вас такие редкие и дорогие вещицы?
- Да, у меня есть уникальные вещи, - созналась Анна.
- Ну, что ж, я имею выходы на настоящих ценителей старины. В Ленинград приезжает один человек, из Финляндии, так сказать наши соседи. Он очень интересуется старинными вещими, даёт приличную цену. Там у него своя клиентура. За границей с куплей-продажей антиквариата всё гораздо проще.
- Есть ещё одна проблема. Что-то хорошо сохраняется, а какие-то вещи хранятся плохо. Тётушка оставила мне картины, где-то восемнадцатый, девятнадцатый век, но они хранились в плохих условиях и нуждаются в реставрации, а у меня нет знакомых реставраторов.
- Да, картинам нужны особые условия, соответствующий микроклимат, - согласилась баронесса, - сырость, холод или наоборот жара – плохо сказываются на их состоянии. Мой покупатель охотно берёт картины, но от товара в плохом состоянии он откажется.
- Может быть у вас есть знакомый реставратор? – поинтересовалась Анна.
- Да, я знаю одного, - усмехнулась старушка, - но тут моя протекция окажет медвежью услугу, мы с ним давно в соре. Но, у меня возникла неплохая идея. У этого специалиста есть внук: талантливый художник, а ещё он неплохо разбирается в старинных полотнах и хорошо знаком с реставрацией. Вы молоды, очаровательны, вот и познакомьтесь с ним. Я расскажу вам, где он бывает и карты вам в руки. Только не подумайте, что я сводница. Я настоящая баронесса! А отношения могут быть деловыми, просто молодым легче завязать между собой знакомства.
Так оно и случилось. Они познакомились в музее, ну как-бы случайно, а потом возникли дружеские отношения. Анна рассказала молодому человеку о наследстве (удобная и красивая легенда), и попросила взглянуть на тётушкино богатство. Как художник, он пришёл в восторг от самих картин и в ужас от их печального состояния.
- Где же только пролежали эти работы? – воскликнул юноша.
- Не знаю, я получила их вот в таком виде, - ответила она, - знаешь, в 1917 многие прятали своё имущество, а о последствиях не думали.
Если сказать честно, то она сама их и прятала, и тогда даже не подумала, о надёжности своего тайника, где картины могли бы сохраниться в хорошем состоянии, а не просто удачно спрятаны и их бы никто не нашёл.
- Я возьмусь тебе помочь, но мне бы хотелось показать их деду, он разбирается в реставрации лучше, чем я. Он сумеет подсказать, как всё сделать наилучшим образом.
- Делай как знаешь, - легко согласилась Анна.
Молодой художник, действительно, сумел ей помочь. Картины, после реставрации, просто преобразились. Анна, за неимением лишних денег, предложила ему в качестве оплаты взять себе одну из картин.
- Неужели тебе не жалко, ведь это, возможно, семейные реликвии, - удивился он.
- Я всё равно решила их продать, - рассмеялась она, - а мне будет приятно оплатить твою работу таким даром.
- Я бы взял этот портрет. Женщина, изображённая на нём, очень похожа на тебя. Другие платье и причёска, а лицо фактически тоже, - тихо произнёс он.
- Ты идеализируешь прошлое, - вдруг резко произнесла она, - а в прошлом нет ничего особенного. Так же жили люди, только немного по-другому. Были иными здания, традиции, внешний вид, законы жизни, но в остальное всё тоже. Люди совершали ошибки и расплачивались за это, совершали подвиги и мерзости, проявляли геройство или трусость. Сегодня невозможно представить на улице женщину в платье середины восемнадцатого века. Уж точно в трамвай или в троллейбус в таком не войти, но сама дама может быть такой же.
- Возможно ты права, а может и нет, - тихо произнёс юноша.
- Я люблю красиво и модно одеваться, а ещё комфорт – это мои маленькие радости, поэтому мне нужны деньги. Сегодня люди просто помешались на антиквариате. Почему бы этим не воспользоваться?! Я равнодушна к этому старью, к тому же эти вещи иногда навевают на меня грустные воспоминания. Продать их – вот самое лучшее для меня.
- Ты так юна, что думаю твои «грустные воспоминания» - это просто шутка. Но, старинные вещи иногда многое могут поведать. Пару месяцев назад в мастерскую деда попала древняя икона. Её случайно обнаружили на Валааме. Сейчас с ней работают лучшие реставраторы, это уникальное произведение древнерусского искусства. Хочешь я тебе её покажу? Когда ты всё увидишь своими глазами, то думаю, что ты по-другому будешь смотреть на старинные вещи.
- Хочу, - приняла предложение Анна.
Через несколько дней они встретились с Олегом в небольшом сквере. Анне очень нравилось это место, а Олегу было удобно приходить сюда, так как он жил неподалёку.
Они поздоровались и молодой человек повёл свою спутницу в мастерскую деда. Конечно, доступ посторонним туда был воспрещён, но Олега там держали за своего, и он мог свободно любоваться реставрационными работами всех сотрудников. По дороге он рассказал девушке об этом шедевре христианского искусства.
- Понимаешь, в мастерской все копья переломали из-за этой иконы.
- А, в чём проблема? – удивилась Анна.
- Проблема в датировке, - ответил Олег. – Икона написана в византийском стиле. Скорее всего какой-то русский иконописец - монах подражал византийским мастерам, и наши реставраторы считают временем её написания XVI или первую половину XVII века.
- Ну, ты меня просто заинтриговал, - рассмеялась девушка, - пошли быстрее, мне просто не терпится взглянуть на эту икону.
Они пришли в мастерскую и Олег провёл свою спутницу к самой иконе.
- Только помни, руками ничего трогать нельзя, - уже в который раз повторил он.
Но, Анна не слушала своего спутника. Словно заворожённая она смотрела на икону, она её признала. Воспоминания нахлынули словно нежданный ливень, погрузив её в водоворот прошлых лет и событий. Она испытала разом: чувства, эмоции и боль, да так, что на мгновение стало трудно дышать.
- Хочешь, я расскажу тебе всё про эту икону, - вдруг охрипшим голосом произнесла она.
- А, что ты можешь знать? – с удивлением спросил Олег.
- Эта икона была написана гораздо раньше, чем вы думаете, где-то в XIV или в первой половине XV века. Она находилась в Константинополе, в мужском монастыре. После захвата города в 1453 году османами икону спрятал, а потом вывез из пылающего города один монах по имени – Феофан. Он буквально чудом сумел избежать расправы и вырваться из города. После монах отправился в Трапезунд, но пробыл там не долго. Из Трапезунда он уплыл в Тавриду. Там-то он и проживал последующие двадцать лет в мужском монастыре близ небольшого городища Каламита. Это Свято-Климентовский монастырь, ныне расположенный близ города Севастополя. А, после, буквально перед самым нашествием османов в Крым, монах отправился на Русь. Он мечтал подвизаться в посте и молитве в каком ни будь северном монастыре, где строгий устав и скромная жизнь. Ну, что ещё нужно монаху? Видимо, его желание исполнилось. Он сумел добраться до Валаама и там остался до конца своих дней. Он то и привёз в Россию византийскую икону, которая сначала находилась в Константинополе, а потом через Крым попала сюда. Вот такая история, - закончила Анна.
- Ты всё это только сейчас придумала, - вымолвил Олег, - знаешь, тебе не на бухгалтера учиться нужно, а в литературный институт поступать, уж больно складно всё сочиняешь.
- Это правда, - резко произнесла девушка.
- Правда? Только как ты её узнала? Кто тебе всё это рассказал?
- Ну, скажем в нашей семье хранятся записи одной дальней, весьма дальней родственницы. Она и поведала всю эту историю, так как лично была знакома с монахом Феофаном.
- В, вашей семье хранятся записи, датируемые пятнадцатым веком? А, на каком языке они написаны? Граждане Византии называли себя – ромеями и писали на греческом и латыни. Ты владеешь этими языками?
Анна поняла, что прокололась. Она сама себе не смогла бы объяснить, зачем рассказала всю эту историю Олегу. Просто икона, про которую она давно позабыла, вдруг возникла из небытия и так пронзительно напомнила ей о прошлом, что она не смогла устоять от соблазна всё выложить начистоту. Когда что-то долго хранишь в себе вдруг наступает момент и хочется всё рассказать, открыться – словно сбросить пуд тайны со своих плеч. А, уж ей пришлось столько всего пережить и так много хранить в своей памяти и своём сердце, что иногда стало так сильно хотеться поделится с кем-нибудь всем этим.
- Мне пора, нужно домой, - заявила она, не найдя ничего лучшего, что бы ещё можно было сказать.
- Подожди, я провожу тебя, - предложил Олег.
Но, она только покачала головой и быстро, быстро покинула мастерскую. Она фактически сбежала, запрыгнув на ходу в трамвай, благо этот транспорт ходит весьма медленно.
Больше с Олегом они не встречались. Девушка стала избегать своего поклонника, а потом воспользовалась тем, что по окончании техникума можно было выбирать распределение, она уехала в Севастополь, подальше от Ленинграда, подальше от него.
Расставшись с Олегом она решила выбросить его из своей жизни и из памяти. Между ними не было близких отношений, просто встречались, и ей казалось, что будет легко позабыть этого юношу. Но, не тут то было. Она сама не ожидала от себя такого. Ей стало не хватать его: совместных прогулок по какому-то парку или просто по городу; походов в кино, театр или в музей; долгих разговоров об искусстве и про старину. Она боялась признаться сама себе, что влюбилась.
Так она прожила в Севастополе чуть больше года, не зная, что же дальше делать. Она не могла забыть Олега, но и возвращаться в Ленинград, а значит объясниться с ним не хотела. Её страшили расспросы юноши. Она понимала, что нужно поговорить с ним на чистоту и рассказать о себе всю правду, но на это было так трудно решиться. В разгар этих душевных терзаний и произошло это пляжное знакомство с Димкой, Сергеем и Димкиной сестрой Юлей. Их юношеская энергия, молодой задор расшевелил Анну. Ребята оказались такими активными. В их компании ей не приходилось скучать. Поездка в Балаклаву к крепости Чембало, а главное путешествие на Мангуп – окончательно встряхнули её.
Молодость – смотрит вперёд, в будущее, она полна сил, молодецкого задора и энергии. Старость – оборачивается назад, взывает к прошлому, словно ищет в тех далёких годах былую силу и поддержку.
Всё было так хорошо и если бы ни эта влюблённость Дмитрия, то она бы, наверное, так и не нашла бы в себе силы принять решение и определиться. Народная мудрость говорит: «Разлука для любви, что ветер для огня. Малую любовь она тушит, а большую раздувает в пожар». Анна окончательно для себя поняла, что полюбила Олега и хочет быть вместе с ним, а ни с кем-то другим. Значит, нужно вернуться в Ленинград и объясниться. Она почему-то была уверенна в нём. Чувствовала, что за это время он так и не нашёл себе другую девушку и продолжает любить её. Вот только вся правда про неё! Ах, как иногда бывает сложно говорить правду!
27
Юле пришлось рассказать брату и Сергею о своём визите к Анне. Оба молодых человека были удивлены, а Дмитрий ещё и сильно возмущён.
- Я от тебя такого не ожидал! – заявил он сестре. – Что я маленький что ли, сам не разберусь с девушкой?
- Ну, вот мы теперь ничего не узнаем, ты все наши «козыри» выдала! – высказал своё мнение Сергей.
- Не обижайтесь на меня, только не нужно ничего выяснять. Пусть Анна живёт своей жизнью.
- Тогда давайте помиримся с ней и будем дальше общаться, - предложил Сергей.
- А, мы не сорились, - буркнул Дмитрий, - но я тоже за то, чтоб наладить отношения. Путь будет товарищеская дружба.
Сказано – сделано. На следующий день после этого разговора ребята купили небольшой тортик и отправились в гости.
Пошли все втроём. Юлька несла торт. Это было немного необычно, но они шли и молчали, словно им нечего было обсуждать. Каждый думал о чём-то своём, мысленно подбирая слова, которые будет нужно сказать при встречи. Нашли дом, подъезд, поднялись на нужный этаж, позвонили в дверь. Её открыла незнакомка.
- Простите, а мы к Анне, где она? - спросила Юля.
- Так уехала же, - ответила женщина.
Это оказалась хозяйка квартиры, которую снимала Анна. Она поведала, что девушка оплатила ей до конца месяца, но вдруг неожиданно решила покинуть город.
- А, ведь могла бы дожить до конца этого месяца, квартира то уже оплачена. На работе по-видимому уволилась, вещички собрала и ту, ту, - заявила разговорчивая хозяйка.
От неожиданности ребята растерялись. Они только переглядывались между собой не зная, что ещё спросить или, что сказать. Но, квартирная хозяйка прервала их затянувшееся молчание:
- А, вы, наверное, будите Юлей? – указала она на девушку.
- Да, это я.
- Тогда для тебя будет письмо.
Она на мгновение исчезла и вынесла конверт, протянула его Юльке. Та взяла послание, поблагодарила. Что ещё им оставалось? Не соло на хлебавши, они спустились вниз. Ребята подыскали свободную скамейку и сели читать прощальное письмо. Они почему-то решили, что хоть письмо и адресовано Юле, но будет касаться каждого из них. Так в сущности и вышло. В своём письме Анна поблагодарила каждого за компанию, совместные путешествия и просила не сердиться на неё если, что не так. «Я решу свои проблемы, и кто знает, возможно ещё вернусь в Крым. Тогда мы с вами обязательно встретимся, сходим на море и попутешествуем по разным интересным местам. А, для Юльки, лично! Помни своё обещание, вместе мы её найдём!»
- Это какое-такое обещание? – поразились ребята.
- Да, это просто шутка, - отмахнулась от них она.
Но, ребята стали настойчиво требовать рассказать про всё.
- Я обещала, что по окончанию школы поступлю учиться в университет на исторический факультет. Затем стану археологом, и мы вместе с Анной будем искать золотую колыбель. В итоге обязательно её отыщем. Только это будет так не скоро! – с улыбкой заключила сестрёнка Дмитрия.
Ребята переглянулись, они было хотели начать задавать вопросы про эту самую золотую колыбель, но потом махнули рукой. Вопросы подождут, а торт - нет, и отправились в ближайшее кафе, чтоб с чаем или с кофе, наконец, съесть купленный для Анны тортик.
А, Анна тем временем мчалась в скором поезде Севастополь – Ленинград. Она выехала ещё вчера, но путь был неблизкий. Добираться на поезде до города на Неве было больше суток.
Состав давно миновал Крым. За окном мелькали пейзажи средней русской полосы. Впереди её ждала неизвестность, но она настраивала себя на позитивный лад.
Она смотрела в окно, но не обращала внимание на то, что было там, снаружи. Все её мысли сосредоточились на воспоминаниях. Словно заново перед её мысленным взором проносились виды древнего Свято-Климентовского монастыря, развалин Каламиты (железная дорога буквально примыкала к их территории), а ещё всех тех мест, где она побывал за это время. Она думала о своём, но и мысли её всё равно кружились вокруг крымской земли. Сейчас она уехала прочь, но обязательно сюда вернётся. Правда, трудно определить, когда это будет: может через год, а может значительно позже. Но, она приедет на полуостров с Олегом, в этом она почти не сомневалась!
-
-
-
-
-
-
© Copyright:
Виктория Ивина, 2022
Свидетельство о публикации №222020701006