1976 год. Октябрь. Эти стихи я написал, как прощальные, посвящённые своей предыдущей пассии, ну, и немного, новой своей цели любовной. Я её звал любовно и уважительно Ирина Михайловна. Она, действительно, была постарше меня на пару лет, поопытней в жизни. Любовь у нас была бурная, безо всяких счётов расчётов, наперекор судам пересудам, косым и завистливым взглядам.
Интеллигентная, книжки всякие читала, семья из деревни, но из Подмосковной, отец из военных, мать под стать ему, вся родня чуть ли не академики, по Большим театрам ходили, арбузы вилками откушивали. В общем, многому я тогда научился, чего не знал и не умел.
А нам завидовали пол Москвы. Ирина Михайловна числилась в техникуме СЖКТ неприступной. Но после армии я её просто схавал. Вся из себя такая нежная, ах Наполеон, ах Бомарше. А свет выключим, словно демон в неё вселялся, какие только выкрутасы не придумывала, какое там Камасутра. Ей бы Нобелевку дали, записать бы всё Это.
Но жизнь подставляет ножки в самых неожиданных местах. Тётушки ей нашёптывали, да нашёптывали, день да за днём, шу-шу, да шу-шу. Мол, не ровня он тебе, тебя вон какие ждут. А я что, студент, по вечерам подрабатывал. Разошлись, даже не сморкнулись. Но совсем не расстались. Привычка, да физиология, куда ж от них денешься. На все замочки-скважинки ключики в кармане всегда были.
+++++++++++++++++
Какими же начать словами
Посланье странное своё.
Иль надоевшими стихами,
Иль прозой, впрочем, всё равно.
О чём писать? Какие чувства
Я, в сердце радостно храня,
Хотел открыть? Какою грустью
Душа нежданно смущена?
О чём писать? А чувства сами,
В словах опору находя,
В душе теснятся и стихами
Мой слух ласкают, вдаль маня.
Надежд таинственные сонмы,
Мня коснувшись вдруг летят.
Эх Галя, Галя. Но довольно.
Я не об этом сел писать.
Два года. Вылез я из драки.
Немало ссадин, синяков.
Два года будто в полумраке,
Два года, мало, пара слов.
Два года я, забыв о ласке,
Тоской и скукой окружён.
Два годы, не снимая маски
Шута, то жалок, то смешон.
А, впрочем, в маске было лучше,
Промчалось время в забытье.
И час настал. Тогда, очнувшись,
Затосковал я по весне.
Я ждал в предутреннем тумане
Спросонный соловьиный свист.
Я видел, как в росе теряясь,
От сонмов пробуждался лист.
Вот плачет иволга о чём-то,
Забившись зябко в камышах.
И в вое слышал я волчонка
Наивный, неподдельный страх.
И запах неба, краски ветра,
И листопада плавный звук.
Передо мной открыла недра
Природа спавшая… И вдруг…!
Счастливой неги танец дивный,
Твой голос, будто бы не твой
Прервал, и неземною силой
Позвал таинственной тропой.
Как в старой и наивной сказке
Я не вспугну мой милый сон,
И той тропою без оглядки пройду,
Но буду ль награждён.
А сердце вновь залито болью,
Я вспомнил давнее опять.
Эх! Галя, Галя! Но довольно,
Я не об этом сел писать.
Скалы на ветру мечты струятся,
Что толку перья зря ломать.
Ведь над тобой давно смеются,
Мой друг советовать мне рад.
Я не смущён толпы презренье,
И яд её по мне не яд.
Внимать готов я ей без смущения.
И сам я в общем был бы рад
О том о сём позубоскалить,
Любовь неверную вспугнуть.
А верную вином разбавить.
На том закончить и заснуть.
И невдомёк, что кто-то, где-то
В словах моих увидел зло.
Холодной сталью пистолета
Висок трепещущий прожгло.
Нет! Жизнь на смерть не променяю.
И пусть змеёй стянуло грудь.
Ведь если я в висок стреляю,
Проснусь, испуганный чуть-чуть.
Я недоверия стеною
От вихрей жизни ограждён.
Но этой силою, не скрою,
Я лишь на время защищён.
В тот час перед волшебной флейтой
Растает недоверия стена.
Мне жарко… Снова голос чей-то
Сегодня ночью звал меня…..
…………………..
……………..
………
….