Повесть не претендует на звание документальной.
Глава первая. Наша семья
Меня зовут Ксения. Когда началась война, мне исполнилось восемь лет. Я жила в деревне Залесье, под Псковом. У меня была большая семья. Папа, мама, бабушка, брат-близнец Сенька и два младших брата: Ивашка и Васятка.
Папе тогда стукнуло тридцать четыре года. Звали его Алексей. Он был городским. Приехал из Пскова, потому что у него была чахотка, и врачи посоветовали ему пожить в деревне.
Тут папа и встретил маму. Он её полюбил, и они поженились через год. Мама не хотела ехать в город. Так папа и остался в деревне.
Папа очень умный. Он прочитал уйму книг, и знал, как мне казалось, все на свете. Ещё он был очень сильным. Даже в деревне удивлялись, что вон папа городской, интеллигентный, а сильный. Сам дом построил, и коровник, и курятник. Ну, не совсем сам, ему дедушка помогал, но совсем немного.
Ещё папа умел играть на гитаре, а потом дедушка (папа мамы) научил его играть на баяне, и у папы так хорошо получалось, что его стали звать играть на все свадьбы и другие праздники.
Маму звали Марина. Она была младше папы на два года. И красивой была очень. Умела вышивать, и шить, а особенно любила вязать спицами. Ещё у неё был очень красивый голос. Её в деревне звали иногда "Соловушкой"
Окончила мама всего два класса начальной школы Поэтому папа по субботним вечерам с ней занимался.
Мы с Сенькой любили за этим наблюдать. В хате было уже темно. Мирно посапывали Ивашка с Васяткой. За окном лаяли собаки.
Тускло горела керосиновая лампа. При свете её папа, одев очки, с серьёзным, как у настоящего учителя видом просматривал мамины тетрадки, и красной ручкой исправлял ошибки. А мама с виноватым видом сидела рядом.
Мы с Сенькой перемигивались и наблюдали дальше.
Папа указывал маме ошибки, и разбирал новые темы. Заканчивали они, наверное, очень поздно. Но когда, именно, не знаю. Мы с Сенькой засыпали уже через час, а их занятия все шли и шли...
Зато мама становилась очень умной. И мы были этому рады.
Сеньке, моему брату близнецу, было, как и мне восемь. Полностью его звали Александр, а потом как-то быстро он стал вначале Сашей, а потом Саней. А я из Ксении превратилась в Ксанку, а потом тоже в Саню. Двое Санек — так звали на деревне все нас. А между собой мы звали друг друга так: я его Сенькой, он меня Санькой.
Мы с ним были очень похожи. Мама иногда шутила, что она нас только по одежде и различает.
Вместе с ним я бывало и озорничала.
И всегда знала, что он меня в обиду не даст. Хороший он был брат. Не то что бывает у других. Конечно, и повздорить могли, и подраться хорошо. А так дружили.
Брату Ивашке в сорок первом году исполнилось пять. Маленький, белоголовый парнишка. Он был очень тихим и слабеньким. Мама и папа никогда пальцем его не трогали. Да и нас, сказать честно, почти не били. Но могли за особую шалость и дать.
А вот Ивашку ни-ни. Но мы ему не завидовали. Уж слишком он болезнным был. И ходить начал поздно, и говорить. И даже в больнице лежал.
Зато Васятка, двухгодовалый карапуз, был просто образцом здоровья. Он был пухленьким, румяным и красивеньким. Мы его в шутку звали "Медвежонком", потому что, когда он ходил, он смешно переваливался с ноги на ногу.
Бабушка была мамой мамы. Она была очень старенькая, жила ещё при царе.
Она умела готовить очень вкусные пирожки. И блины, и... Если перечислять, что она умела готовить, так всей книги не хватит.
А вот сказки она рассказывала плохо. Поэтому мы редко просили её это делать. А так хорошей она бабушкой была. Разве что, строгой иногда. И частенько могла хворостинкой наказывать. Папа, правда, ей это запрещал, он вообще был против, как он говорил, "телесных" наказаний. Мог только рукой шлепнуть. И мама, повторяя за папой тоже почти нас не била. Разве, что полотенцем. А вот бабушка просто неисправима была. Ну, да ладно.
Жили мы в большой хате, которую как я уже говорила, мой папа сам построил. И хозяйство у нас было.
Корова Зорька, которая, в отличии от некоторых, была очень доброй коровой, никогда не лягалась.
Потом поросёнок Хряк.Он был очень злой, и даже Сенька его боялся. А про меня и говорить нечего.
Под бабушкиной опекой находились куры и утки. А нашей с Сенькой считалась маленькая кудлатая дворняжка Жучка. Она была очень умной собакой. Мы её научили разным трюкам, она у нас могла и служить, и лаять по команде, и замирать, и прятаться—умная, в общем, была. И сторож из неё хороший выходит.
Мы с Сенькой её очень любили. Заботились о ней, чистили, мыли, кормили.
Вот так мы жили до войны. Не богато, но и не бедно. Деревню нашу тогда ещё не успели в колхоз включить. Только собирались.