В этих суровых горах жизнь была столь же сурова. Каждый зверь старался быть опаснее других и пытался убить любого встречного до того, как убьют его. Каждая скала угрожала расплющить неосторожного. Даже растения были опасны, пожирая врагов ядом или разрывая колючками.
И вот сюда-то забрёл маленький пушистый зверёк с огромными ушами. Зверёк был юн и крайне любопытен. Он уже исследовал речную долину, пустыню и густой лес, а теперь решил подняться и посмотреть, что же так блестит на вершинах гор.
— Попался! — выскочил из-за скалы василиск и сверкнул глазами.
— Как красиво! Научишь меня так? — восхитился зверёк. — Меня зовут Пип. А тебя?
Василиск сел на собственный хвост, но не сдавался. Переливающийся всполохами взгляд давно должен был не только обездвижить малыша, но и испепелить. Однако этот так называемый Пип лишь скакал вокруг в восторге от светового представления.
— Моё! — налетел на них сверху дракон и пыхнул огнём в малыша, решив запечь его на обед.
— Как у вас весело! — радостно заверещал обед, прыгая по раскалённой скале в попытке достать лапой нового знакомца.
Пользуясь замешательством дракона, василиск забился в ближайшее ущелье. Правое веко у него подрагивало. В то же время снизу поднялась виверна:
— Что это у нас тут такое интересное?
— Гадость какая-то, — бросил дракон и, ловко увернувшись от ядовитого плевка, улетел.
— Куда вы все? — расстроился Пип и повернулся к виверне. — Хоть ты со мной поиграй. Не улетай, пожалуйста!
— Ну что ты, милый, я не собираюсь улетать, — сладко улыбнулась виверна в два ряда зубов и цапнула зверька за огромное ухо. Вернее, попыталась, потому что тот ловко вывернулся и дал мягкой лапой ей по крылу, сбив с ровного полёта. Она повернулась для нового нападения, но вдруг рухнула: сверху её всеми четырьмя лапами прижимала мантикора, занеся ядовитое жало.
— Привет, я Пип, — подскочил к нападающей странный зверёк.
— Привет, — ответила мантикора и выбросила жало в него. Пип отскочил, а виверна воспользовалась ситуацией и цапнула противницу за лапу. Они полетели в пропасть, продолжая сражаться и пытаясь достать друг дружку ядом.
Малыш в растерянности сел на краю скалы. Подождал немного, но новые друзья не вернулись, заигравшись. Растерянно помахав ушами, он пошёл дальше, к сверкающей, словно взгляд василиска, вершине. Шёл долго и встретил ещё немало зверей, но все они куда-то сбегали.
Ближе к вечеру Пип наконец устал от долгой дороги. Тогда он свернулся в калачик под укромной скалой и заснул. Где-то в ночи ему послышались голоса, но зверёк лишь прижал ухо лапой, чтобы не будили. Тем временем над ним разгорелся спор.
— Уйди, он мой!
— Нет, мой!
— Что это у вас такое интересное?
— Убирайся! Это мой обед!
— Нет мой!
— А, Пип. Он несъедобный. Удачи, ребятки!
— Эй, стой! Почему это не съедобный?
— Вернись, говорят! Объясни нормально!
Василиск развернулся на таком расстоянии, где его уже не достанут.
— Он не каменеет, не сгорает и, говорят, яд мантикоры проглотил с удовольствием. Подозреваю, что от такой пакости у вас будет несварение. Особенно когда он станет по своему обыкновению скакать прямо в желудке.
Спорщики переглянулись, посмотрели на пушистый клубочек и разошлись в поисках съедобного ужина.
Когда Пип проснулся, вокруг было пустынно. Он сладко потянулся и продолжил путь к вершине, прыгая по скалам и гоняя лапой камушки. В дороге он не раз видел то хвост, то крыло, но все звери прятались при виде него.
Наконец он добрался до пышной белизны, лежащей поверх скалы. Белизна была холодная, проваливающаяся под лапами и очень красивой, особенно если подбросить в воздух. А больше всего Пипу понравилось, как отдельные хлопья таяли прямо на кончике носа.
Так он скакал и кувыркался, наслаждаясь новой игровой площадкой, как вдруг из-под его лап кто-то выскочил и заметался в панике.
— Привет! — закричал Пип. — Не убегай, пожалуйста! Мне так хочется с кем-нибудь поиграть.
Зверёк отбежал к самому краю поляны и боязливо обернулся. Он был поменьше Пипа, пушистый и очень кругленький, даже ушки и нос у него были кругленькими.
— Ага, знаю я вас! — буркнул он, поджимая хвостик. — Сначала зовёте играть, а потом пытаетесь съесть.
— Но я не ем зверей! Я просто люблю играть!
— Ага, и при этом будешь бить и кусать!
Пип запнулся.
— Я могу аккуратно играть, чтобы не повредить тебя. А ты можешь бить и кусать, я не боюсь. Мои братья и сёстры всегда кусались.
— Мои тоже, — грустно сказал зверёк. Подумал и добавил: — Меня зовут Лаш.
— А я Пип. Давай бегать наперегонки?
И они побежали. Как же здорово они бежали! Прыгали по проваливающейся белизне, отталкивались от выступающих скал, высоко подскакивали и повизгивали от восторга.
Вдруг что-то загрохотало, и земля под ними сдвинулась.
— Лавина! — испуганно пискнул Лаш и прижался боком к Пипу.
— Ух ты! — восхитился тот. — Это мы до самой долины так можем доехать?
— Ага, если нас не съедят по дороге!
И действительно, на всё быстрее двигающихся зверьков тут же обратили внимание крылатые обитатели гор. Однако завидев широкую улыбку счастливого Пипа, они тут же отправлялись по своим делам.
— Они не нападают! — удивился Лаш, глядя вслед мантикоре.
— Они вредные и не хотят со мной играть, — пожаловался Пип. Вдруг его догнал камешек и больно ударил по ушам, тут же ещё один стукнул Лаша, отчего малыш взвизгнул. — Ну-ка, залезай на меня и держись.
Тот неловко взобрался на спину друга и вцепился тому в ухо. Пип подпрыгнул, убедился, что ездок не слетает, после чего ловко поскакал по несущимся вниз камням и вскоре оказался на надёжной скале — той самой, где впервые пытался познакомиться с местными обитателями.
— Мы почти в долине. Пойдём туда? Там живут антилопы, они играли со мной и вкусно угощали.
— А они не попытаются нас съесть?
— Нет, они едят траву.
— Это хорошо, трава — это очень хорошо, — улыбнулся Лаш и словно стал ещё круглее от удовольствия.
Из ущелья за зверьками наблюдал василиск. Он выдохнул, только когда они ускакали вниз.