В стройотряде за время учебы в институте я был всего один раз – после первого курса. Стройотрядом наш отряд был только по некоторым формальным признакам: эмблемы, командиры. На самом деле это можно считать ознакомительной практикой.
Нас ждала стройка, решающая задачу химизации страны.
Мы, человек шестьдесят парней, обучающихся на факультете автоматизации химических производств, 7 июля приехали в рабочий поселок Уварово (сейчас город) Тамбовской области. Поселили нас в трехэтажной школе на втором и третьем этажах. Мы жили на третьем, последнем этаже. Сначала нас было 25 человек в комнате, потом стали расселять по другим комнатам – нас стало 12.
Школа стояла обособлено от поселка, окруженная садом. Кроме нас в школе жили студенты тамбовского педагогического института – в основном девушки. Наши ребята тут же начали крутить с ними романы. Некоторые успели поменять нескольких подруг за время практики.
Дневник
09.07.1966 г.
Нам предстояла работа на строящимся заводе двойного суперфосфата для производства минеральных удобрений и кислот.
Работать мы пришли 9 июля. Сначала нас повели на медкомиссию, потом выдали робу. Мне попался размер 50/2, а щуплому Виталику 54/3! Нас распределили разнорабочими группами по разным участкам. Я с Юрой Пономаренко (старостой нашей группы) и еще двумя ребятами попали в помощники сварщику сернокислотного отдела.
Было 12 часов дня, а в субботу работа заканчивается в 2 часа. Нам записали рабочий день и отпустили домой. Мы пошли к реке Цне, до которой идти было минут 40. Река шириной около 50 м, но неглубокая – в среднем по пояс, но были и ямы, где можно было искупаться, за рекой был массив леса.
Мы с Юрой перебирались на другой берег, и там, на полуострове, обосновали себе «базу». Мы подружились с очень скромной девушкой по имени Зоя. То, что нас было двое с одной девушкой, имело свои удобства: не накладывало никаких обязательств (у Юры была невеста) и не вызывало никаких пересудов.
В реке водились раки, и мы решили наладить раковый промысел. Сделали раколовку и купили детское ведерко для варки раков. Но в нашу раколовку раки не особенно стремились попасть, и мы навострились их вытаскивать из нор руками: нащупывали под водой нору, и рукой за клешни вытаскивали ее хозяина. Так мы могли таскать и таскать раков, но много нам не надо было – достаточно ведерка. Пойманных раков мы начали варить на костре в ведерке, которое было покрыто краской снаружи и внутри. Запах горелой краски не был благовонием! Да и вода в ведерке сильно пахла краской. Пришлось обжигать ведро на огне и только тогда варить раков. Мы ходили на реку практически каждый вечер, приглашая Зою в гости на нашу базу, где угощали вареными раками. Один раз мы вдвоем с Юрой даже заночевали на нашем полуострове.
Зоя немного рассказала о себе. Закончила второй курс пединститута по специальности русский язык и литература. Живет вдвоем с отцом. При расставании мы обменялись с Зоей адресами и у нас завязалась легкая дружеская переписка. Когда в переписке стали появляться нотки большего, чем дружба, я прекратил переписку, поскольку в институте у меня начинали складываться отношения с моей будущей женой.
10.07.1966
Сегодня пришли на работу. С 8 до 9 просто сидели. В девять часов пришли баллоны с кислородом, и мы работали до 20 минут двенадцатого (до обеда).
Наша задача была следующая. На площадке где-то метров 20 над землей сходились две трубы диаметром около 80 см: одна спускалась с верхнего перекрытия, другая подымалась снизу. Сварщику необходимо было их сварить. Но… трубы были несоосные: смещение было около 15 см. Вот здесь мы и были нужны: требовалось с помощью кувалды свести эти трубы. Ежедневно, сменяя друг друга, мы колотили кувалдой по этим трубам, пытаясь совместить их кромки для сварки.
До обеда каждый ударил кувалдой раз по 20. После обеда мы поработали не больше. Так работали каждый день. Вчера мы попросились разрешить остаться на вторую смену. Посидели 1,5 часа второй смены и ушли домой, а нам засчитали 14-часовой рабочий день. Почему мы хотели работать в две смены? Потому что хотели скорее домой. По правилам мы должны закончить работать 6 августа, а мы хотели отработать 6 дней во вторую смену.
Так мы работали несколько дней пока не произошло ЧП – работники с площадки перегрузки колец Рашига (керамические кольца диаметром 25 мм и такой же высоты – используются в ректификационных аппаратах) были покалечены стройбатовцам.
Воинская часть со стройбатовцами находилась недалеко от нашей школы, а солдаты работал на стройке. Конечно, нас встревожил этот факт, так как мы были со стройбатом постоянно рядом. Они работали вокруг нас в здании. На нас сверху как бы случайно падали гаечные ключи (хорошо, никого не покалечили). Мы ходило по одной дороге на работу и обратно. Но никто не предполагал «большого события».
Нас перевели на работу на место покалеченных рабочих. Мы должны были подцеплять контейнеры, загруженные керамическими кольцами для химического реактора, и командовать наверх: «Вира» и «Майна» (здесь мы на всю жизнь выучили два незнакомых ранее слова). Эта работа была полегче и «поинтеллектуальнее» прежней.
21.07.1966
Сегодня второй день идут постоянные митинги и собрания…
Позавчера мы впервые работали во вторую смену. Когда мы везли тачку с кольцами, то меня зажала тележка к столбу и очень сильно сдавила бедра. Через часа 1,5 мне на ступню сорвалась клетка от контейнера, так что я еще сегодня хромаю. Мы хотели уйти домой в половине восьмого (смена кончалась в 11 часов), но «борода» (бригадир) сказал, что привезли еще одну машину с кольцами. Пока мы поднимали с земли контейнеры, вверху сломался тельфер и мы ждали до начала одиннадцатого. Дома (в школе) были около 11 часов.
В этот день проходил футбольный мачт сборной мира против сборной Англии. Увидев ребят в окнах школы, мы спросили о результате мачта, на что нам хмуро сказали, мол, заходите, узнаете.
Мы подошли к школе и увидели покалеченную дверь. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, видим совсем сюрреалистичную картину: вся лестница усыпана прутьями от кроватных спинок, сами спинки валялись по бокам, там же было несколько кроватных панцирных сеток, местами были следы крови. На площадке второго этажа были собраны более десятка вертикально стоящих кроватных спинок для отражения нападения. Все ребята носили за поясом металлические прутья, выломанные из кроватных спинок, собирались кучками и что-то бурно обсуждали. Возникла ассоциация со Смольным перед октябрьским восстанием.
Теперь о стройбате. Здесь служили не самые лучшие ребята: у некоторых было по две судимости. Дисциплину офицеры не поддерживали, в результате чего солдаты вечерами пьянствовали и бродили по городку, встревая в драки, воруя из погребов запасы жителей. Более ли менее нормальных солдат отправили в летние лагеря, а этих оставили работать на строке большой химии. Хорошо еще, что оружие им было не доступно.
В этот злополучный день пьяные солдаты пришли к нашей школе знакомиться с девушками. Перед школой возникла какая-то перепалка с нашими ребятами. В результате один солдат ударил кирпичом в живот нашего комиссара, а другой пряжкой от ремня разбил нашему парню голову. Все ребята, которые были на улице, побежали к входной двери с криками: «Наших бьют!». Запершись изнутри, побежали на второй этаж, где жили в основном девушки. Там поднялся переполох. Дверь под натиском стройбата продержалась недолго и солдаты с ремнями, накрученными на руки, размахивая бляхами стали подыматься по лестнице. Вот здесь и началась разборка кроватей, на что уходили секунды. С площадки полетели спинки, из спинок вырывали прутья и бросали вниз, использовали и пустые бутылки. Солдаты упорно лезли вверх. Вот покалечен один, проткнули прутом другого, но они с криками «Ура» все пытаются подняться по лестнице. Хорошим орудием оказались кроватные сетки – отлично тормозили нападавших. Страшно представить, что было бы, если солдаты прорвались на этаж – здесь противостоять им было бы очень сложно. В какой-то момент атака захлебнулась, и солдаты отступили, обещая нам «веселую ночь».
После этого наши командиры стали звонить в различные инстанции. В воинской части провели перекличку солдат и заперли их в казармах, но нескольких солдат не досчитались. Значить угроза ночного нападения была реальностью. Всю ночь мы не спали: было не до сна, да и кровати были разобраны. Но нападение по какой-то причине не состоялось.
Утром начались «разборы полетов». Но сначала ребята из 243 группы послали телеграмму министру обороны приблизительно такого содержания: «Спасите студентов от Ваших солдат! Студенты 243 группы». Самое интересное, что сначала телеграмму не хотели принимать из-за этого: «243 группы». Мол, нельзя в телеграммах писать шифры. В конце концов, телеграмма министру ушла.
И тут начались комиссии. Их было несколько, они были разными. Никому не хотелось скандала. Нас пытались обвинить в пьянстве: ребята складывали бутылки из-под пива и вина под стол, и к моменту драки там накопилось несколько десятков бутылок. Представители стройки призывали нас выходить на работу, чего делать мы категорически не хотели, поскольку никто не мог гарантировать нам безопасность. Нам угрожали письмом в партком нашего вуза. Но мы были непреклонны.
Нас рассчитали, и мы поехали по домам. Я заработал за эти три недели около 45 рублей.
От Уварово на автобусе доехал до станции Обловка, откуда с пересадкой добрался поездом до Харькова. Осталось немного до Евпатории, но билетов в Крым вообще не было. Я стал ходить вдоль поездов, просясь довести меня до любого крымского города. Вот пришел поезд «Москва-Феодосия». Не очень удобно – доехать можно только до Джанкоя, но в родном Крым я уже почти дома. Пошел просить посадить в вагон без билета, но везде получал отказ – все вагоны были купейными. Только два последних плацкартных вагона давали шанс. В одном из вагонов меня согласились посадить. Я зашел в тамбур со своим чемоданом, поезд тронулся, а я все сижу на чемодане. Проводник получил свои 10 рублей и предложил пройти в вагон – в тамбуре я буду бросаться в глаза. Я сел на краешке нижнего сиденья, забросив чемодан на третью полку. Пассажиры приняли меня за человека, у которого билет без места. Один из них предложил мне поспать на его второй полке пока он пойдет к друзьям играть в карты.
Я благополучно проспал до самого Джанкоя, куда поезд прибыл ночью. Вскоре я сел на евпаторийский поезд и через три часа был дома.
Продолжение: http://proza.ru/2022/05/19/920