Пинг и понг - дуос

Ад Ивлукич
                Елене Ландер с восторгом
     Лукавая спираль фортификации Вобуана, натужно крякнув, отщелкнула от Збруча прорвавшихся продолговатыми головами коней бойцов Первой конной, посыпавшихся лихой ретирадой по еще не засохшим в богатом глиноземе следам повстанцев. Четкие отпечатки протекторов розовых скутеров сибирских партизан капитана Копейкина вели потрепанные эскадроны все глубже за периметр здравого смысла, позволяя отдельно грамотным политрукам отмечать вехи знаменательного пути : эвон - век шишнацатый, воеводы грабют, жена - не родственник, а мироторги вместились в придорожные кабаки для господ проезжающих, но умный стратегией царь как сидел пнем гнилым посреди кременной Масквы, так и восседает унылой рожей на крыше Кутафьей.
    - Ты чего там, урод ?
    Страшный и рыжебородый Чубайс - старший, твердо задрав буйную голову вверх, отчаянно махал государю восставшим членом, прислушиваясь к отчетливому звону разбухших от негодования яиц.
    - Звенят яйцы, - запричитала пробирающаяся по Красной площади Маня - дурочка, квохча тетеркой, - угрожают устойчивой в мох психике царя - матушки, раздвинувшего экономицкие горизонты до щипания лыка и отдельной строки в секретном бюджете. Вздымаются домны, - уже исходила криком Маня - дурочка, подскакивая, - колхозы и совнархозы, комбайны, как у немцев, и толстый - толстый слой санкционного шоколада.
    - А не хрен жрать заморщину, - показывал ей жестами государь, отворачиваясь от Чубайса к Мане, - хавайте, твари, шерсть и лутовинки.
    Взъярившийся Чубайс жутко ухнул и полез, забросив бороду за правое плечо, на башню, скосоебисто накренившуюся по обычаю пизанцев, ловко позволяя государю очутиться на священной брусчатке, завибрировавшей приближающимся гулом шагов. На площадь выходили несогласные.
    - Оба - на ! - визжал лам чеченский, возглавляя часть алфавита, ринувшегося очертя головы на площадь, и не знал лам говенный, что там уже занято !
    - Стойте, гады, - хрипел вышедший ранее Шендерович, отталкивая несогласные буквицы лбом, - занято тута.
    - Бей ! - орали буквицы, охаживая Шендеровича с ног. - Убивай !
    Верткий и поджарый, будто какой Костя Цзю, ферт подпрыгнул, обрушивая на затылок Шендеровича сведенные в замок кулаки.
    - На, сука !
    - А, мамыньки, - визжала из Эйре блистательная и матерая Дитушка, почему - то даже и не предусматривая в туре наличие на контурных картах Восточной Европы, тем самым, товарищи, умаляя суть демократии от Рейха и далее к востоку, унижая гонор поляков, не говоря о героически просравших Крым украинцах, в ком и вместилась сила джедаев начала двадцать первого века, что бы там ни буркотели ехидные коалы, угорающие над ублюдочной рожей жида - президента, - ухойдакали !
    Старорежимный ферт подхватил вычурную фиту под тоненькие ручки, упертые в кокетливые боки, и завертел ее в неистовом и беспощадном танце, яря Чубайса, спрыгнувшего с башни тоже вниз.
    - Ааааа, - голосил Чубайс, подбегая к буквицам в упор и плотную, - пустите душу православную на покаяние !
    - Кайся, гад, - рычал басовито непонятный ща, сменив по модности пол на противоположность, ввергая привычную букву ве в прононсирование северокавказским акцентом.
    - Беемве знаишь ? - понтовалась ве, подбегая к Мавзолею и со всей дури пиная гранитную стену.
    Раздался грохот и из Мавзолея выпер сереньким пиджачком внакидку сам Ленин. Осмотрел бунт буквиц и отменил к такой - то матери утратившие актуальность, так что, граждане бандиты, остались с тех пор одни согласные, как в иврите, тьфу. Так сказать, пассивное стадо неуклонного большинства, вокс попули и глориа мунди. Или, как думают вайнахи, я рот ипал такой расклад.
    Похоронили Шендеровича в кремлевской стене, а сверху надпись написали, мол, тыр, пыр, е...ся в сраку, замурован тута, ради всего святого Монтрезор, неуловимый Шендерович, да проклят будет. Цветы гвоздики, парадный чеканностью шаг гвардейцев кардинала, торжествующие массы и касса взаимопомощи пану Сечину от всех щедрот русской души, нашедшей благосостояние с благочинностью в на хрен никому не нужных войнушках идиотического царька, окончательно удрюонившегося в цикл алюминиевых королей, нашедших свою волчицу вовсе не во Франции.