Жара. В горячем лесу умолкают птицы. Тягучий зной пропитан тишиной. Туземцы изнывают в липком оцепенении. Ни голосов, ни звуков, ни дыханья. Воздух замер в обжигающем штиле. Жара. Тихий час, между полуднем и вечером. Раскаленное солнце облизывает хвойные лапы дыханием жадных протуберанцев. Следы тех лобзаний, черные хвосты дальних лесных пожаров различимые через дрожащее марево горизонта.
В такое время нигде не рады гостям. Никто не поставит на костер закопчённый чайник, чтобы не торопясь обсудить новости. Даже если и захочет гостеприимный хозяин, то не отпустит его та жаркая липкая одурь. Солнечный нокдаун прошел по каждой голове. И все впали в дрему. В такую жару даже партизаны валялись в ивняке у пересохшего журавлиного ручья с мокрыми тряпками на головах. И в этот редкий час в их головах не бродили мысли о реконструкции миропорядка силами любителей. И новгородские мужи не думали в такую жару о грядущем мировом господстве и тяжести этого бремени. Во всем Гандистане ни одна голова не искала пути к просветлению. Даже в Диком Стойбище, в стойбище Лехи-Саида и его шумных друзей с громкой музыкой царило молчание. В лесу тише чем в космосе.
Лехе все равно куда идти. Сейчас нигде ему не рады. А, главное, сейчас ему не любое место и подойдет. Это надо туда попасть, где есть и розетка, и зарядка, и так попасть, чтобы там не было Штопора. Хотя, в такую жару его нигде нет.
Только одно место в Таборе подходило под все условия.
Заимка «У чёрта на куличках». Васька сам вырезал на расколотом березовом стволе вывеску и помнил, как намаялся вырезая слово «круглосуточно» буквами, стилизованными то ли под готику, то ли вообще под руны. Сначала Васька за эту работу браться не хотел. Не любил он связываться с главным на том стойбище Лютиком. Погрому тогда срочно понадобился новый велик, старый он сломал, и он взялся резать их сам.
Васькиного терпения хватило на три удара киянки по стамеске. Первым ударом Погром расплющил себе большой палец левой руки, вторым сломал рукоятку стамески, а третьим вогнал стамеску в дерево, как гвоздь, по самую шляпку. И от этого ствол лопнул по всей длине. Ну, а когда выяснилось, что за свой короткий рабочий день Погром успел потерять киянку Васька больше смеяться уже не мог. Просто лежал на хвойном ковре, всхлипывал и старался глубоко дышать, чтобы не случилось спазм живота. Погром катался по хвое в слезах и судорогах, и кусал губы, чтобы не сдохнуть со смеху.
Пришлось искать новую поваленную березу, и раскалывать ствол новой стамеской, которую тоже пришлось искать. В результате пришлось втискивать надпись «У чёрта на куличках» ломбард работаем круглосуточно» на более короткий ствол. Да и делать это пришлось ночью, при свете диодного фонарика. От того, и вся вывеска получилась корявая. С первого раза и не прочтешь.
Васька очень не любил, то что получилось у него плохо. Стыд и уязвленное самолюбие буравили. Он вздохнул, несколько раз провентилировал легкие, как перед нырком и шагнул в пространство под корявой надписью меж двух сосновых стволов.
На заимке тихо не бывает. Но сейчас там происходило столпотворение. Полосатые Балбесы производили загадочные манипуляции с огромными кусками плотной пленки и строительными инструментами. И предавались этому с кипучей энергией. Все летало, падало, и безостановочно перемещалось по строительной площадке. Процесс созидания сопровождался неизбежным хаосом. Васька понял, что идет строительство. Но вот что именно строили Балбесы понять не мог. Ничего хорошего строить эти красноволосые инфернальные андрогины с глазами потерянных детей и лексиконом, не содержащим ни одного цензурного слова все равно не могли.
Лучик валялся, прижав спиной к сосновому стволу свернутые в рулон пенки. Еще несколько рулонов он разместил под задницей. Получалось ничем не хуже кресла в кинотеатре. Прямо напротив подошв его потертых сандалий торчал пень, словно специально созданный под ноутбук. Лучик смотрел только старое кино. Поприветствовав гостя взмахом ладони, он той же ладонью пригласил его сесть рядом и радушно поделился с ним парой пенок. Васька с удовольствием вытянул ноги и уставился в экран. Фильма он не узнал. Что-то древнее, про войну.
- Знаешь, почему в России не снимают кино про супер героев? – поделился с ним наболевшим Лучик. - Потому что в России главное для супер героя, скрыться с места совершения подвига до того, как он привлечет внимание бдительной общественности. Потому как общественность бдит не просто так, а в тесном взаимодействии с органами, которым больше и делать ничего не могут, как бдеть. Бдеть не просто так, чтобы бдя была, а за порядочком. Потому как порядочек, это когда все сильно бдят. Чем сильнее бдят, тем лучше. А подвиг — это что? Подвиг, это непорядок. Потому как подвиги, когда порядочек, не нужны. Супер герой, он индивидуалист, чуждый коллективу, кустарь одиночка, частник. И никто ему не указ. Ни профсоюз, ни ячейка по месту работы. И начальника его на разговор в кабинет с кожаной дверью не вызовешь. Нету у супер героя начальника. Это же классовый враг всех, кто бдит. Да и мало ли, чего он там насовершает. Может, товарищ трагически заблуждается, смотрит на мир с не тех позиции и метелит совершенно не тех? Кто направит его энергию в общее русло? Чтобы общее благо проистекло. Кто, в конце концов, воспитает молодого специалиста и поделится секретами мастерства? И что там вообще с перспективами профессионального роста? Опять же, где охрана труда? Что это за частная инициатива на местах. И, предъявите-ка, гражданин супер герой паспорт с регистрацией автокаску, справку от местного комитета бдительных граждан и флюорографию. И права на управление летательным аппаратом. А откуда у супер героя паспорт? И тем более лицензии на управление костюмом супер героя? Откуда у него классовое происхождение и культурный бэкграунд. На какое ступень социальной лестницы определить супер героя. Кто ему должен заносить, и сколько? Или это он должен? И, если должен, то, опять же, кому? – Лучик вылил в рот остатки пива из бутылки, задумчиво прополоскал зуб и сглотнул. Потом продолжил.
- А знаешь почему великая русская литература так и не дала нам ни одного самого завалящего супер героя? Потому что великая русская литература гуманна, и не хочет давать русскому читателю ложных надежд. У нас супер герой, если не хочет встать к стенке, или за ту стенку сесть, или расплющит башку с разбегу, опять же об эту стену, обязан скрываться с места совершения подвига до того, как… Потому как, время от времени, бдительные органы у нас на столько обдевают, ну в смысле бдят дальше некуда, что предварительное следствие начинается с очереди в башку. И, поскольку это, мать её великая русская литература, а нифига не кино, пули настоящие… - Лучик закончил. Теперь он ждал Васькиной реакции. А Ваське лень было реагировать. Он удобно устроился, подложив под поясницу и колени мягки рулон пенки. Ему было хорошо под пологом сосновых лап. Морда расплылась от удовольствия. Он молчал.
- Пива будешь? – Сменил тему Лучик.
- Пива, в смысле пива, или в натуре пиво? – Пивом называли коктейль из гептила и газировки местного производителя. Эта газировка делала вкус гептила сносным, но в замен красила зубы и губы.
- В натуре пиво. Бутылочное. Холодное. Ну, как холодное? Не теплое. – Лучик умел быть убедительным. Глядя в его темно синие глаза в обрамлении вьющейся светло каштановой гривой и бородой в памяти возникали лики с икон. Он и одеждой косплеил Христа. А в довершении, на его гриве всегда был венок из полевых цветов. Причем, венок этот явно был творением беспокойных рук Полосатых. Сплетен был кое как, да и багульник, чистотел и пустырник не самые красивые цвет. Но, что с них, бестолковых взять.
- Заманчиво. – протянул Васька продолжая пребывать в сладкой неподвижности. – Что хочешь взамен?
- Василий, Василий, откуда столько недоверия?! Ничего не хочу взамен. Просто хочу угостить приятного собеседника. – Лучик притворно возмущался. Все старожил знали, что с ним надо договариваться осторожно. Но, попробовать он был обязан. Так принято в Таборе с самого начала сезона.
- Понедельник! – громко позвал Лучик. Ответа не было. До стройплощадки было метров двадцать, но Полосатые подняли там такой шум, что не докричишься. Вторник, Среда и Четверг тоже не отозвались.
- Ты Балбесов переименовал? Они же у тебя раньше по городам отзывались?
- Да нифига, они и по городам не отзывались. Они же бестолочь. Им что дни недели, что цвета. Я их даже одно время таблетками звал. Ну, аспирин, цитромон, типа, а им все едино. То никого не дозовешься, то все сразу прибегают. А, главное, я то сам тоже не отличаю их одну от другой. Одинаковые, собаки сутулые, карасей им в стринги. Нафига я их дрессирую? И сам заколебался и толку никакого?!
- Строят они там чего? Воздушный шар или цирк? Я не понял.
- Цирк?! Ага, значит они круглое строят?! Ну, уже хорошо, не треугольное. Я их с транспортиром или циркулем только в кошмаре представить могу. Полчаса показывал, как работает трещотка, чтобы саморезы вкручивать –хоть бы хны и ноль эмоций. Они их трещоткой вколачивать пытались, пока одна другой чуть скальп не сняла. Отобрал и трещотку и саморезы, пока они их глотать не начали. Они могут. Дал скотч. Хрен знает, куда они его дели? Уникальные же твари, собаки. Главное, глаза у них умные. Когда говоришь кажется, что понимают. Но, не понимают. Так что, если пива хочешь, то иди за ним сам. И мне прихвати пару бутылок. А то потеть нечем. – Лучик был доволен собой. Он бывал счастлив удалось использовать ближнего себе во благо.
- Понятно. Где холодильник? На прежнем месте в баре?– Васька медленно-медленно поднялся на ноги.
- Холодильник – прошлый век. От них один вред для экологии. Озоновые дыры, опять же, парниковый эффект ну и вот это вот все. У нас тут такая приспособа, чистой воды солнечная энергия и второй закон термодинамики, плюс немного пара и креатива. Сходи, сам увидишь. Там под Стеной у поваленного дерева. Только бери бутылки из нижнего ряда. А на их место поставь вон из того ящика в баре. – Лучик знал Васькину слабость. Любопытство к техническим новинка. Он бы и без пива сам с удовольствием изучил столь интересный аппарат.
Приспособа была занятная. Пятилитровая канистра, подвешенная пробкой вниз на ветку на самом краю выжженной солнцем прогалины. В пробку вставлен четыре спички, с которых капала вода. Под водопадом стояла пирамида бутылок. В верхнем ряду четыре бутылки дешёвого пива Шихан, влажные, запотевшие, манящие. В нижнем девять таких же. Принцип был прост. Вода падает на темное стекло и начинает испарятся. Бутылки остывают.
К стволу дерева с ветки, которого свисала канистра, охлаждающая пиво скотчем был примотан человек. Его обмотали почти как мумию. Наружу торчали только нос и глаза. Судя по безумному взгляду он уже очень давно смотрел на воду. Васька взял одну бутылку, свернул пробку, потом отлепил скотч и вставил ему горлышко в рот. Тот проглотил напиток прежде, чем понял, что он пьет. А когда понял, глаза стали и вовсе мутными.
- Вы все грешников пытаете? – без особого интереса спросил Васька, устроившись на пенках и отхлебнув пива.
- Что мы, уголовный розыск, пытать?! Пытки, это уже уголовное преступление. Я криминалом полюбе не занимаюсь. Это все Балбесы. Дикие твари. И не прямо вот – пытают. Так, мучают слегка. Да и то, все больше тех, кто опохмелиться ищет. Ну или воров. Ну и так, вообще, разных. Но без зверства, без жертв, без эксцессов. Они так то и не злые. Просто любопытные, страсть. Но, если что, то у нас есть аптечка. И лопата, опять же, если что, тоже есть. Если Балбесы её не потеряли. Или не закопали. Ну, пилу же они распилили?! Почему им лопату не закопать? Бестолочь. Понаехали на нашу голову, рыбкины дети. А я то не мучаю никого. Даже души не покупаю. Спад на рынке. Те, кто и рад продать, да у них уже нечего. Но ценник при этом ломят конский. А где я столько возьму? У меня нет подкопа в банк Ватикана. Да им и не хватит. Не сложился пока рынок. Так что и пытать незачем.
- Ты знаешь, куда Балбесы скотч дели?
- Даже знать не хочу. А куда? – без особого интереса спросил Лучик. Пробка на новой бутылке не желала сворачиваться, он был поглощен этим.
Васька свою бутылку открыл тоже не без проблем. Но открыл. Сделал долгий глоток и продолжил.
- Там чувак к дереву примотан.
- Чувак?! Какой чувак? – Лучик прихватил пробку тканью хламиды и повернул её. Раздался треск рвущейся ткани. – Тут столько чуваков с утра было, заколебали ходить.
- И ты всех к дереву прибинтовал? Не гостеприимно. Ты запятнал свою карму насилием и лишением свобод живого существа. – Васька успел сделать следующий глоток. Лучик прожег его взглядом, а потом начал обшаривать пространство в поисках предмета сходного с открывалкой.
- А их там что, много? – удивился Лучик, запустив обе руки в сумку для сбора милостыни. Предмет никак не находился. В сумке железо гремело о железо.
- Один, вроде. Я одного видел.
Тем временем Лучик выудил из торбы пистолет макарова, привычно выщелкнул обойму, поставил затвор на задержку, открыл бутылку и спрятал пистолет. Потом с блаженством выпил. И выдохнул. И расплылся в улыбке. И было ему хорошо. Некоторое время.
- Так и при чем тут скотч? – продолжил разговор Лучик, когда приятное разлилось по телу.
- Так он же к дереву скотчем примотан. Крепко примотан. Там не один рулон скотча ушел. И не два.
- Эвоно как, значит?! А что за чувак то?!
- Ты у меня спрашиваешь?! Ни в рыбий хвост, что там за чувак у твоего пивного фонтанчика вместо гипсового чувака с веслом стоит неподвижно.
- Ну, они его хотя бы стоя примотали. И вверх головой. Не подохнет. – бодро сказал Лучик. Но понятно было, что ему эта история не нравится. И дело тут не в опасениях о состоянии собственной кармы. Насилие в Таборе не приветствовалось, а наоборот, пресекалось вплоть до мордобоя. А мордобем Лучик брезговал. Особенно в тех случаях, когда могла пострадать его морда. Обитатели крупного стойбища могли не оценить юмора и предпринять карательный рейд. - А ты не знаешь, что за чувак? Может видел где раньше? Или из себя он какой? Приметы особые? Ну. Или типа того?
Васька не знал. Но говорить было лень. Да и чего говорить, если ничего не знаешь. Лучик не дождался ответа и продолжил разговаривать, уже сам с собой.
- Давай рассуждать логически. Сегодня с рассвета на Заимку приходили двое. С самого ранья принесло этот дядька в панамке. Да не просто так, а с мандатом. Тряс тут куском бересты на котором логотип мицубиси криво намалеван медвежьим калом, или барсучьим салом, или курдючным, или еще чем, таким же скрепоносным и заскорузлым. Всех тут грозил расстрелять и уплотнить. Называл себя уполномоченным комиссаром Совета Старейшин. Мерзость. Как мы дожили до чиновников? Откуда проникла эта зараза в наш прекрасный новый мир? Надо будет сказать Штопору, что это не моя работа. Вот его они сожрать не должны были, он старый и воняет онучами. А вот привязать к дереву скотчем могли. Они им замечания делал и закурить не дал. И вообще, не симпатичный дядёк.
Аудитория безмолвствовала. Васька слушал и пил пиво. Лучик продолжил.
- Перед завтраком приперся Лапша. Качал мне тут, мол жалуются чуваки, что у меня ручник мукой разбавлен. Идиоты, они думают я буду на это муку тратить. Я так и не понял, чего ему от меня надо. Он же сам не плановой, какая ему разница, чем разбавляют. Лапшу они к дереву примотать не могли. Здоровья у них не хватит. Задора хватит, а вот физические данные… потому как курят как паровозы. Сожрать его они тоже не могли. Лопнули бы с такого комка протеина. Да и вырвет Лапша то дерево, к которому его привяжут. Он в последнее время так йогой увлекся, что раскачался неимоверно. Атлет духа. Того и гляди, леветнется от нас в лучшее и адреса не оставит. Или развоплотится с голодухи. Значит, все-таки дядёк. Ну который комиссар Совета Старейшин. Ну да и хрен с ними со всем. – Лучику стало наплевать на чувака у дерева и на Совет Старейшин. Ваське, тем более плевать.
- Так что там твои Балбесы строят? – Говорить Ваське было лень, а вот послушать в удовольствие.
- Баню они строят. С бассейном и парной. Персон на шесть. А то, сколько можно, личную гигиену запустили все аборигены, а мы идем в ногу с инновациями. На следующую декаду запланирован вечный спирто – паровой двигатель, а пока строим общественную баню. Чтобы русская интеллигенция не впала во вшивость, на лоне природы — это раз плюнуть.
- И как идет строительство? По графику? – словно в ответ на Васькин вопрос
стороны площадки донесся особенно громкий шум, резкие визг и вопли, щедро пересыпанные бессвязным матом. Потом стук падающего дерева и новый всплеск бешенного визга, сквозь которые различались звонкие затрещины и тумаки. Видимо, график не выдержал трудового напора и рухнул. На площадке наступила тишина. Ненадолго. Лучик тяжело вздохнул.
- Могу помочь. Там же просто двойной полог из пленки, яму под жаровню, с кабаном и трубой и насест. Дел на два часа.
- Просто так, помочь?! – недоверчиво переспросил Лучик.
- Откуда столько недоверия?! Лучик, как тебе не стыдно? Как мы до этого дошли? Конечно же, просто так. Практически, безвозмездно. Всего лишь за то, что телефон зарядить от твоего генератора. Твоей зарядкой. Это считай, дешевле, чем даром. Благотворительность и врожденная душевна широта.
- От моего генератора?! Это всегда пожалуйста. Мне для хорошего человека ничего не жалко. В пределах разумного. Заряжай, хоть целый день. Только, зачем тебе? Ты же в Будке у Агрегата бывал. У тебя же телефон теперь никогда не сядет. Чего-то ты, Васили, мутишь.
Васька и сам не знал, почему он не хотел сделать в Ленкином девайсе вечную батарейку. Вот, как на ноутбуке у Лучика. Ни проводов, ни зарядки, а работает. Пол часа в будке, и плевать на зарядку. Другой бы без раздумий, осчастливил девушку сказочным по нашим временам подарком. Но Ваське этого делать не хотелось. И он сам не знал почему. И еще одна мысль пришла Ваське в голову. Почему пиво не в холодильнике?
- Давно сломался генератор?
Лучик тяжело вздохнул. Обман не состоялся, не получилось использовать ближнего в своих интересах. День действительно был не удачный.
- Ну, попробовать то надо было. Да уже три дня как сдох, рыбья железка. Топливо дрянь, или искры нет. Не запускается. Ни с кнопки, ни со шнура. Я даже лезть не стал, не понимаю технику. Жду, когда попадется технически грамотный грешник. По гарантии его не вернешь, он ворованный. Может ты посмотришь?
- Неа, у меня отвертки нет. Да и долго это. Разберу и выяснится, что мембрана топливного насоса под замену. А чем её менять? Не полезу. Да и ты без электричества не останешься, добудут партизаны тебе новый генератор лучше прежнего. У них это запросто.
- Так как с баней то? Поможешь? Я слово волшебное знаю. Пожалуйста. Тебе же, как два пальца. А Балбесы будут неделю строить. И не построят. Бестолочь. А банька – как ништяк. Парку горячего, а потом в озеро. Ни эпический восторг. Опять же, доброе дело. Карму поправишь.
- Доброе ли? Ты же наживаться будешь, а это грех.
- Так я так и так наживаться буду. Талант у меня такой. Это же тоже талант. И не хуже, чем эти ваши песенки и танцы. А талант в землю зарывать – тоже грех. Так что, помог бы доброму человеку, Васенька. И Балбесам бы помог. Может они тоже баню любят. Кто их знает? И ты сам всегда попарится можешь. Без очереди.
Васька задумался. Строить баню ему резонов не было никаких. Зарядке телефона это не помогало. Но и отказать в пустяковой просьбе не хотелось. Васька рад был помочь любому аборигену, даже Лучику. Да и Полосатых было жалко.
- Доброму? Ну, может быть. А вот на счет человека? Лучик, ты как думаешь, Балбесы, они люди? Они, вообще, откуда взялись? Ты их сам создал? Зачем?
- Что я, демиург, что – ли, создавать новые сущности. Мне такое не по силам. И никогда по силам не будет. Да и на хрен не надо. С теми что есть разобраться бы. Не я их создал. Да и никто их не создавал. Люди они или нет, хрен его знает. Так и с людьми тоже не всегда ясно, человек он, или так, самоходный субъект замкнутого цикла потреблении, или личность, наделенная разумом и свободой воли. Кто его отличит, персонифицированный полигон для рекламы модных брендов, или настоящий живой думающий человек? Но они настоящие. Пришли, наверное, с востока. С той стороны где тайга горит. Там за горой какие-то вояки охраняют кусок голой степи. Вообще голой. Но охраняют. И особенно сильно охраняют от тех, кто с дозиметрами туда лезет. Морды бьют, дозиметры отбирают и рисуют пятнадцать суток. Что им там нечего охранять, кроме зоны аварии НЛО? Может в пятьдесят седьмом, а может и в семнадцатом, но упало там что-то не из нашего мира. Может и Будка, тоже след аварии, который сразу не нашли, поскольку он только в этом году активировался. Может сигнальный буй, или навигационный маяк, типа автомата.
- Ишь ты!? - восхищенно выдохнул Васька. Он любил слушать чужие загоны. Загоны у аборигенов были разные. Но, очень интересные. А особенно интересно было задавать уточняющие вопросы, и он спросил.
- Если это спасательный буй, или типа того, то чего он сразу не того, не активировался?
Лучик, как любой уважающий себя гонщик готов был к любым вопросам.
- А я знаю?! Может бракованный, или при посадке повредился, а может у них там вообще другое представление о «сразу». Может по их меркам это как раз и есть «сразу»? И заметь, ведь и Водопойные Камни, и Дерево все активировалось в этот сезон. В прошлом сезоне тут ничего такого не было, говорят.
- Ну, мало ли что говорят?! Говорят, и острова не было в прошлом сезоне. Мало ли, что говорят. Кто говорит? Кто тут был в прошлом сезоне? Всех доказательств кусок Атласа автодорог СССР, на котором можно рассмотреть это озеро, и на которой острова нет.
http://proza.ru/2022/05/29/1193