---
Была она и Авдотья Лиходеевна, и Авдотья Ивановна, и Авдотья Михайловна, и Авдотья Микулишна, с коим именем, говорили, была она неверная жена. Прозывали её на северных землях как Авдотья Семёновна, где прославилась злой поляницей. Звалась она Авдотья Лиховидовна, была как-то она женой Михайлы Потока. Прозывали её люди и Белой Лебедью, и Лебедью Белой. Звали её в народе Авдотья Лихотовна, и Овдотья, Овдотьюшкой звали её и Овдотьей Лиховидовной. Как-то ходила она по бережку озерца северного с водой холодняною. Овдотьюшкой ходила, да суженого себе искала, люди говорят.
Была она Авдотьей лебедью белой, и Авдотьюшкой белой лебедью. Раз как-то представилася она Авдотьюшкой Лебедью Белой Ивану Гордеоновичу, невестой ему стала.
Однажды явилась он в Черниговщине именем Авдотья Тимофеевна, прозвали её Спасительницей, оттого, что научила как от чумы избавиться. А в другом месте явилась она Омельфой Тимофеевной, где привела с собой воды северные, кои наплыли в колодцы, когда воздух всё лето душный был, скот попадал весь, поля коростой покрылися все.
Как-то видели её, что звала она себя Авдотьюшкой Папичной. И говорила она, что племянница она князя Владимира. То же говорят люди охотничьи северные, где, говорят гроб стоит Святогоров.
---
Из всех Авдотий русских мифологических персонажей Авдотья Лиходеевна прописана наиболее ёмко.
Была она дочерью Царя Лиходея Лиходеевича. Была в стародавние времена обращена в Белую Лебедь. Народу этот персонаж представлялся в виде настоящей фольклорной красавицы, оборотнем.
Выйдя замуж за Михало Потыка, она, похоже, имела свой какой-то злой умысел, да по крещению заветному духовному русскому, вышло всё по другому.
Вот как-то поехал муженёк её Михайло Потык на охоту, гусей да уток пострелять к столу княжескому. Ну что же, настрелял, собрался обратно. И тут видит, как плывет по озеру тому колода белодубова, а на той колоде восседает белая лебёдушка, которая через перышко вся золота. Да и головка-то её красным золотом увивана, да ещё и скатным жемчугом поизнасажена.
Захотелось Михайле и эту Белу Лебедь подстрелить, знатна будет в парено-жареном виде на столе Княжеском. Натянул уже свою стрелку калёну, и тут видит он, как вдруг провещилась Лебедь Белая, что на колоде сидела. Провещилась она да проязычилась языком человеческим.
Возговорила она словами такими: Душечка ты Михайло Потык сын Иванович! (Откуда только вызнала, как его зовут). Ах, не стреляй ты меня, Белой Лебеди. Я ведь не есть лебедь, что тут обитаются, я ведь есть Красна девица, я ведь есть Лебедь белая, а зовёт меня батюшка Авдотьей Лиходеевной. Я ведь есть Королевична Подолянка. Не убей-ка ты меня Королевичны Подолянки. А назначена я тебе в замужество, с чем и прилетела сюда из царства моего батюшки.
И тут стала она подыматься от моря синего, от озера глубокого на крыльях своих озолоченных, да на крыльях своих лебединых. Поднималась и слетела на крутой берёг, где обернулась Лебёдушкой, а по виду душою красной девицей.
Как увидел то Михайло, возгорелось сердце его, захотелось ему обнять Лебёдушку, да расцеловать её. Взял Михайло Деву ту за перстни её раззолочены, потянул к себе её головушку светлую, да только говорит Красна девица Лебедь белая Авдотья Лиходеевна, мол, а не целуй-ка ты меня, в мои уста поганые. Роду я неверного, некрещенного и сама я некрещенная. Ты веди меня Михайло во церковь русскую, там мы повенчаемся во церкви Божией. А уж потом мы с тобой и поживаем и порасцелуемся.
Да так говаривала Авдотья та Лиходеевна, что затуманился ясный ум Михайлы. И вот привёз её Михайло на княжевецкий двор. Встали они пред Князем, говорят пред Володимиром, и стал Михайло просить благословения взять оброчницу в жёны, Лебедь белую Авдотью Лиходеевну, поселить при стольнице на воле.
Подумал Князь, посоветовался с дьяками, да и дал Михайле Князь вольную, жить где захочет, пить сколько воздумает. Тем же вечером во церкви Божьей духом русским и повенчаны они были. Тут же Девицу Лебедь Красную крестили да молитвили. А имя ей по крещении дали Марья Лебедь Белая. Так вот с тем и дали обрученье ей с Михайлушкой. А при венчании клали с ними вместе заповедь великую из великих.
Такова была заповедь та, русскими молитвами замоленная, что кто из них когда-то наперёд помрёт, тогда и другому с ним во гроб живому лечь. Лечь во сыру-землю на все три месяца, три дня и на три луны.
Так вот и стали они жить, да дом новый обживать, сад-огород саживать, детей-семью сводить. Только не пришлося много им житья ладного у Михаила-то Потыка Иванова да с молодой женою Марьей Лиходеевной. Жили они счастливо всего-то да навсего как полтора, года. Загулял Михайло Потык сын Иванович, стал ходить по царёвым кабакам, стал вино пить да распивать безденежно. Где пил он кружкою, где выпивал полукружкою, где полуведёрком, а где и целам ведёром.
Так как раз и захотела Марья Лебедь Белая стать да поискать мудрости над мужем, как по венчании попов священник ведовал. Думала она да думала, тут как раз и примудрила, что с вечера ли, приболела, к ночи ли расхворалася, так и к полуночи ли разболелася, и ко утру ли преставилась.
Ну что же, ведь по заповеди венчальной, по душевной должен был Михайло за ней следом во гроб идти-спуститься. Вот тогда он и приказал, чтобы выковали и ему гроб из прутьев жалезных, оловянных, медяных да чигунных, и туда ещё еды приказал на три месяца себе покласть.
Ну что делать, дворовые погоревали, да и выкопали ему глубокую-преглубокую могилу, могилу до самых низов, куда только старый дуб корнями своими родовитыми достигает, и где никакая человечья живность отродясь не бывала. Лёг туда Михайло вместе с женой своей мёртвой да с провизией. Тогда дворовые кузнецы клещами железными, прутьями оловянными и медными и оковали их во едином гробу. Оставили только верёвочку из могилы прямо к колоколу попривязану.
Только засыпали могилу ту исповеданну землицей осенённой, как с полуночи является Змея распроклятая, да ещё и змеёнышей своих приполозила. Является и хочет пожрать Михало и жену его мёртвую. Только Змея та ядовая жерло своё раскрыла, жало своё распахнула, как Михайло-то и схватил её змеёнышей, как схватил, так и стал душить их одновоего за за другового. Распахнула тогда Змея ядовая свои кольца, возмолилась она и стала пообещивать принести живой воды, чтобы оживить Марью Лебедь Белую. А Михайло обещание принимает, да змеёнышей её не отпускает.
Змея-то хитрая была, да и Михайло был охотник от родов своих наученный. Делать нечего Змее, принесла она воды живительной. Тогда Михайло сначала испробовал зелье на змеёнышах, которых придушил, тут, смотрит, они и вскобрянулися. Тогда брызнул он тоей водой и на Молодую Марью Лебедь Белую. Раз брызнёт, тут глядь, а в ней кровь в ланитах заиграла, во другой раз брызнёт, тут и рука её перстнями златыми увенчанная зашевелилась. Вот он во третий раз брызнёт, тут, глядь и повыстала Марьюшка, да воспроговорила слова свои, воспроговорила словно проглаголила слова свои, что как уж она долго проспала, и сны-то ей нехорошие поприснилися, и что хозяйство ей всё по ней уже соскучилося.
Тогда, глядя на сие свершившееся чудо, ухватился Михайло за верёвочку-то, дерганул её со всей своей охотской силою. От-то ударил колокол на всею Землю русскую, трапезник соборный с перепугу в землю головой пал. Тут выставал из земли, бежал к могиле Марьиной, виде, что ан ко колоколу ко соборному из земли верёвочка виётся да торгуется. А уж с нетерпежа Михайло воскричал во всю голову Мать-сыре земле, земля-то восколыбалася, восколыхалася, все теремки да церковки по земле русской задрогли, зашаталися. Ох тут народ весь во столице ужахнулся
Набежали люди свободные ко могиле, собралися над ней да диву тому дивуется. Вся земля со земелькой по могиле ходуном ходит, по сторонам рассыпается, могила та во всю глубину скоро-наскоро растворяется. И вот народ смотрит как со могилы тоей восстает на белый свет душа живая Михайлушко со душой живёхонькою Марьей. Вот выходит он и молоду жену сам за рукав ведёт, ведёт её и с братцами своими назваными целуется.
Тут тогда объявили поповым священникам новый обряд повенчальный по соборному правилу. Поновили молодых Михайлу со Марьей святой водой. Так поновили, так и наказали жить им по старому, но по новому. Вот тогда стали жить они по правильному. Долго они так здравствовали. Время пришло, когда Михайло живучи состарился и преставился. Тогда вспомнили попы соборные священниковы о прежней их заповеди великой из великоей. Тогда стали они хоронить Михаила Потыка вместе с женой его тогда живой Лебедью Белой Марьей Лиходеевной. С этих пор стала им память превечная.
---
А только после того стала Марья снова Авдотьей, и стала она снова искать счастья своего с другими русскими богатырями.
++++++++++++++++++