Маленькая Тыква и Черное Пугало - сказка

                Станислав Алов и Кристина Банкина (художник ClementineK: https://vk.com/public203740796)

 



Маленькая Тыква и Черное Пугало
 (сказка для взрослых детей)



Книга 1



Как Пугало и Тыква детей пугали

Когда последние лучи заката померкли за пурпурным горизонтом, и ночь посеребрила одинокую лесную поляну, в Сумеречном доме затеплилась жизнь.
– Мне скучно! – приподнявшись с кровати, во все горло прокричала кругленькая девочка в черной пижаме с изумрудными узорами по кайме.
В ответ – откуда-то сверху, с лестницы – раздалось невнятное недовольное бормотание.
– Вот соня… – вздохнула малышка и зевнула, раскрыв неожиданно огромный темный рот.
Голубоватый полумесяц за овальным окном тоже вовсю зевал. Сумеречный дом скрипел, кряхтел, он постепенно просыпался. Это был старый обветшавший дом, повидавший многое на своем веку. Наверху попискивали какие-то беспокойные существа, а снизу, где-то в погребе, слышались странные шорохи и словно бы стоны…
– Ты где вообще? – заныла девочка, выкарабкавшись из кровати.
Все еще позевывая, она сомнамбулической походкой подошла к большому настенному зеркалу и взъерошила пухлыми ручками пышную желто-русую шевелюру. Сверху, на самой макушке, торчал какой-то темно-зеленый стебелек. Малышка щелкнула по нему пальцем, и внутри головы – привычно, как и всегда – отозвалась приятная, слегка разве что щекотная вибрация. Девочка-тыква расхохоталась и быстро показала язык своему отражению – язык был длинный и тоже зеленоватый, будто овощной лист…
– Спрашиваю в последний раз… – тоном, не терпящим возражений, заявила она, – ты где?!
– Да тут я, Маленькая Тыква… – глухой и трескучий мужской голос донесся прямо из зеркала…
– Ах вот оно что, – малышка округлила и так довольно крупные светло-серые глаза. – Развлекаешься, значит, Черное Пугало, глядя на то, как я страдаю?!.. – на ее щеке даже показалась крохотная перламутровая слезинка, однако же глаз над ней озорно смеялся.
И в этот момент – пока Тыква стояла, уперев руки в бока, – в зеркале медленно проявились и моргнули два ярких красных зрачка, после чего оттуда – крайне неспешно – начало вылетать некое загадочное нескладное тело. Сперва показалась огромная, видавшая виды, темно-синяя шляпа; затем – вытянутое лицо свинцового цвета, похожее на старый, набитый соломой носок; потом – длинное, крайне длинное, тощее тело, обернутое в потрепанный коричневый плащ с бахромою лохмотьев по краям. Из груди во все стороны торчали снопы соломы, а шею украшал ярко-алый шарф. Все это – включая неимоверно продолговатые руки и ноги – пролетело сквозь тело Маленькой  Тыквы и взгромоздилось, как-то неудобно скорчилось поперек спальни, заняв большую ее часть.
– Я никогда не понимала, почему ты такой огромный, – посетовала Тыква, усаживаясь на край кровати. – Ты нигде не помещаешься.
– Это правда…
– Ты покормил Летунов?
– Они пьют только кровь. И где я ее возьму?..
– Точно. Я позабыла… А Драгош?
– Я выпустил его – пускай поохотится… Хочешь чаю, Тыква?
– Не особенно… Иногда я и сама не пойму, чего хочу.
Маленькая Тыква прошествовала к двери на лестницу.
– Почему на полу что-то похожее на кровь? – поинтересовалась она.
– В самом деле?.. – Черное Пугало, словно огромный паук, протопал к старой деревянной лестнице (ведущей как вверх, так и вниз) и вгляделся в бурые пятна. – Это еще с прошлой недели… –  буркнул он.
– А, ну тогда другое дело…
– Летуны… или Драгош тащил ночную добычу… Ты так и не отмыла…
– Ах, я должна, да?! – Тыква ударила кулачком по двери.
– Я не говорю, что…
– Вот и молчи. Мне дико скучно, Пугало! Сделай что-нибудь!
– Что же именно?
– Не знаю. Может, устроим ночную охоту на селян… – она на мгновение смолкла, улыбаясь своим мыслям, – или хотя бы слетаем и попугаем детей?
Малышка с мольбой поглядела на Черное Пугало, медленно выплывающего на лестницу. А это всегда непросто, когда ты такой голенастый, а домик такой маленький…
– Ладно, – сказал Пугало.
– Правда?! – девочка восторженно подпрыгнула.
– Да…Но сперва спустимся в погреб.
– Ну хорошо…
Они отправились в сырой и всегда прохладный погреб. Обычно тут хранились разнообразные припасы.
– Вот! – торжествующе выпалил Пугало. – Уже можем пугать.
На каменном полу лежали двое, связанных одной толстой веревкой, детей: мальчик и девочка. На бледных лицах читался неподдельный ужас. Их простецкие платья были перепачканы грязью, глиной и налипшей повсюду соломой, а рты накрепко закупорены платками. Впрочем, это ничуть не мешало им беспрерывно стонать и всхлипывать.
– Кто это? – деловито спросила Тыква.
– Понятия не имею, – ответил Пугало, изогнув свое длинное тело так, что оно как бы обняло и окружило лежащих на полу трепещущих жертв. – Селяне…
– Ты притащил их?
– Мне тоже было скучно… – оправдался Пугало, – и нечем себя занять, пока ты спала до двух…
– Если кто-то – по какой-то дурацкой непонятной привычке – встает все время в полночь, это не значит… – Тыква немного замялась с продолжением своей тирады.
– Что же именно? – поинтересовался Пугало, вальяжно разлегшись прямо на ногах пищащих сквозь платки детей.
– Что… что и остальные должны вести себя как дурачки, – за неимением прочих аргументов Тыква просто высунула розово-изумрудный язычок.
– Так я не пойму, – не меняя бесстрастного выражения лица, проговорил Пугало, – мы собираемся пугать детей или нет?
Тыква задумалась на минутку и вскоре решила:
– Нет…
Ее собеседник печально вздохнул.
– Отпусти их. Так мне скучно и неинтересно.
– Почему же?
– Нет никакого азарта. Никакошеньки.
– Что ж. Придется отнести их обратно, в поле. Тогда… – произнес Черное Пугало, неспешно развязывая вопящих малышей, – может, чаю со свежим слизнем?
– Хорошо… – тепло улыбнулась Маленькая Тыква.


Как монстры развлекались

По ночам они часто любили просто покувыркаться в небе. Черное Пугало облачался в просторный плащ (дабы не продуло ветром), сажал довольную Маленькую Тыкву – тоже закутанную с ног до головы (Пугало всегда был очень щепетилен в этом вопросе) – к себе на шею и взлетал навстречу звездам.
Вот и сейчас они плавно парили над деревьями, а Тыква напевала песенку собственного сочинения:

Мы летим над бором
И над косогором:
Выше всех на свете! –
Словно на комете!

Скачем выше веток!
Прыгаем до звезд!
Нас попутный ветер
Закружил, понес! –

Вместе с Летунами…
Полетели с нами!

– Какое сегодня необыкновенное небо! – восхитилась малышка, крепко держась одной рукой за гриву пепельных волос, а другой – за ухо Пугала. – А луна такая огромная и близкая, что я прямо до нее сейчас дотянусь… – и она сделала вид, что одной рукой  пытается заграбастать луну.
– Не надо… – испугался Пугало. – Прошу, держись крепче и обеими руками. Не то в следующий раз я привяжу тебя шарфом.
Девочка лишь рассмеялась.
Сумеречный дом под ними казался игрушечной башенкой. Изумрудные и перламутровые звезды мерцали, будто живые светлячки. Когда Пугало набирал скорость, у Тыквы захватывало дух, а в груди стучал ликующий барабан.
– Выше! Еще выше! – командовала она.
В ушах свистел ветер. Наверху клубились мягкие, похожие на пропитанную чернилами вату, сизые облака. Иногда Пугало точно замирал в воздухе, а порой делал какой-нибудь незамысловатый кульбит, и тогда малышка вскрикивала от восторга, нещадно дергая его за посиневшее ухо.
– А когда ты ну… научился летать? – спросила Тыква, пытаясь перекричать ветер.
– Я уже не особенно помню. Это было очень давно. Поначалу я… как бы это сказать… – Пугало неслышно вздохнул, – падал.
– Что-что ты делал? Просто плохо слышно…
Пугало вздохнул еще отчаяннее.
– Я ПАДАЛ.
– Ох, бедняжка. Надеюсь, ты не ушибся тогда.
– Однажды я упал прямо на скрипку... Потом было очень больно.
– Ничего себе… А я, – Тыква восторженно потянула Пугало за волосы (тот скривился от боли), – я смогла бы тоже научиться летать?!
– У каждого свои таланты… И твои ценны не менее, чем мои. Все они будут полностью раскрыты в свой срок.
– Правда?
– Уж поверь мне. Ну что, налетались? – спросил Пугало.
– Нет-нет-нет! Я хочу еще!
– Но у меня спина затекла…
– Ладно-ладно.
– Летим к дому?
– Погоди минутку…
– Что?
– А вот что… Я ТАК СЧАСТЛИВА-А-А! – прокричала Маленькая Тыква, и эхо ее голоса прокатилось где-то далеко внизу, над ночным лесом.
Когда они приземлились на поляну перед Сумрачным домом, их встретил упитанный косматый барсук. В глазах его читалось лишь одно: я очень голоден. И Тыква сразу это поняла.
– Драгош… ты проголодался, малыш?
Тот фыркнул и подпрыгнул на месте.
– Да он вечно же голодный, – посетовал Пугало, расстегивая плащ.
– Мне кажется, он сейчас кивнул, – серьезным тоном сказала Тыква.
– Что-что?
– Кивнул. Точно-точно.
– Ты в этом уверена?..
И тут они залились смехом. А Драгош скакал вокруг, нарезая круги по поляне. Луна смотрела на них из-под сизых облаков и, кажется, тоже чуточку посмеивалась.


Как селяне байки травили

– А я говорю, что страшнее Сухостоя в наших краях никого просто не водится, – уверенно проговорил изрядно отъевшийся паренек лет десяти-двенадцати и, подложив под голову руки-колбаски, блаженно растянулся на сене. – Никто даже не знает, как он выглядит... У него сотня лиц... – растягивая слова и делая зловещие паузы, мальчик всеми силами старался напугать своих слушателей. – Сухостой может вселиться в кого угодно, даже в медведя или лису... Правда, ежели назвать его по имени, он все же явит настоящий лик. Известно вроде бы, что у него нет носа, а вместо рук и ног – мертвые трухлявые поленья, ветки да корни. А когда он движется по лесу – все деревья усыхают и трескаются, а трава клонится и желтеет...
– Ну да, ну да... Сказочки все это, – скорчила мину рыжая веснушчатая девочка. – Для малышни.
Компания ребятни – а именно: трое деревенских сорванцов – сидела погожим летним вечером у свежескошенного стога сена, на самом краю кукурузного поля: такого обширного, что, казалось, нет ему ни конца, ни края.   За стогом где-то далеко справа перекликались болотные жабы, а слева мирно посверкивала огоньками в окнах крошечная деревенька – одна из многих тут, в Сыром бору.
 – А я верю в темных... – задумчиво протянул самый младший из детей: похожий на кузнечика, хлипкого сложения пацаненок. – Они точно существуют... Мне дед все про них сказывал...
– Дедушка твой – брехун, – резко выпалила девочка.
– И выпивоха, – добавил мальчик-бочонок для вескости.
– Неправда, – обиделся «кузнечик». – Вчерась он мне вот что рассказал.. . Только об этом... – он перешел почти на шепот, – никому...
– Ладно-ладно.
Слушатели навострили уши и придвинулись поближе.
– Дня два тому, говорят, такое было... Смотрите сами, коли расскажу, спать ужо не сможете...
– Не тяни ты. Говори, холера...
– В общем, соседских брата и сестренку темный украл. Они на закате в поле поиграть пошли, да слегка заплутали. Там их темный и сцапал! – на этом слове мальчуган для пущего эффекта резко ухватил обоих приятелей за локти: те вздрогнули, а девочка даже вскрикнула и больно пнула кулачком в ответ.
– Эй, потише... Я же не закончил еще... Так вот. Сказывают, что там, на поле, пугало в земле торчало: старое такое, здоровущее, все изорванное. Так они – сестренка с братишкой то бишь – малость струхнули да и решили обойти то пугало сторонкой. Пойдут влево, а оно бац – тут как тут, перед ними. Вправо свернут, а пугало проклятущее на дороге торчит, хоть ты тресни...
– Ничего себе... – «бочонок» растерянно почесал гладко выбритую голову.
– Ага... Ну а они что...
– Что?
– Решили камнями в него пулять: авось упадет и пробежать можно будет... Тут то пугало как подскочит, как вытянется ростом с дом – да не, с целую церквушку! Глаза, как два блюдца, краснющие!..
– Брешешь ты все, как и твой дед, – пробормотала девочка, испуганно озираясь по сторонам.
– Да чтоб мне провалиться на месте!.. Словом, заграбастал темный их обоих ручищами огромными и полетел прямиком к черту на кулички!
– Куда-куда?
– Ну, это я так, для красного словца... Не знаю, куда они там попали. Да только место жуткое до ужаса: повсюду кости детишек валяются... на стенах – кровища и мозги... темень кромешная... А в ней пугало с подружкой хохочут, как безумные...
– С какой еще подружкой?
– Не знаю. Говорят, рот у ней до ушей, будто оскал, в нем огонь горит, и в глазах пламя адское полыхает! На голове рог, как у Сатаны, и вопит она шибко громко – на всю околицу: аж собаки дохнут... Короче, темные их то черной пилой пилить собирались, то на части раскусить...
– Вот страсти то какие... – ужаснулась рыжая: похоже, она наконец начала верить во все это.
– А потом у сестры и братца память будто б отшибло, и очнулись они уж на самом краю кукурузного поля, аккурат рядышком с родным домом...
– Распиленные? – уточнил мальчик-шар.
– Не, целехонькие...
В воздухе пронесся прохладный ветерок. Где-то за болотами взвыла собака, а то и волк. Все вздрогнули, точно лишь сейчас заметили, как сильно уже потемнело.
– Староста решил так, – продолжил щупленький, – как узнаем, где живет пугало, сожжем его с потрохами.
– А разве оно живет не на поле? – спросила девочка.
– Ходили вчера ужо на то поле: нету там никакого пугала.
– Ничего себе... – прошептала рыженькая, задумчиво шебурша в веснушчатом носу.
Ребята ненадолго замолчали, глядя в самую глубину мрака, таящегося в дальней полосе леса, возвышающейся над полем, там, вдалеке.
– Чтой-то холодно стало... – поеживаясь, нарушил напряженную тишину упитанный паренек.
– А что с травой? – удивленно воскликнул его тощий приятель.
– А что с ней?
– Не знаю. Да только...
– Что?..
– Она как будто... усохла... И деревья посерели...
И в самом деле – вокруг творилось странное, невиданное, нечто ужасное: молодая трава, кукурузные початки, да и вся природа окрест словно бы в миг умерли. Остались лишь истлевшие трухлявые деревья и поникшая жухлая трава. Даже птицы перестали щебетать, а лягушки – квакать. Ледяной ветер сменился иссушающим жаром.
– Он здесь, – понял один из мальчишек и вскочил.
– Кто? – встрепенулся другой.
– Сухостой...
И это мгновение оба они увидели кошмарную, невозможную метаморфозу: на их глазах лик девочки с рыжими веснушками как-то потек, оплыл, что ли, исказился до вовсе непонятных человеку очертаний. А, спустя полминуты, на том месте, где она сидела, возникло неведомое долговязое существо с рогами-сучьями на продолговатой голове, черным оскаленным ртом-щелью и мертвыми усохшими ветвями вместо рук...
 

Как Тыква и Пугало в путь собирались

Бабушка Крыса выглядела весьма ухоженной для своих преклонных лет и даже румяной. Небольшого росточка, худенькая, в строгом старомодном платье цвета темной охры. И лишь длинный тонкий хвост, видневшийся из-под платья, да чересчур крупные, идеально округлые  уши  выдавали в ней одного из древних Духов Леса. У нее были очень добрые проникновенные глаза.
– …Вот, что случилось в той деревеньке у Сырого бора. Это совсем-совсем нехорошо… – закончила свою неторопливую речь Бабушка Крыса (то была одна из всем знакомых фраз и прибауток, присущих лишь ей).
– Не понимаю… – задумался Черное Пугало, – зачем Сухостой захватил целую деревню. Какой в этом прок?
– Это вообще на него непохоже, – сказала Маленькая Тыква. – Обычно он прячется в лесу и действует скрытно…
В Земляном домике все было миниатюрное – подстать хозяйке – и пахло ячменем и пшеницей. Тем удивительней было, как там умещалось столько запасов: повсюду стояли мешки, короба и коробочки с семенами и зернами. Чаепитие у Бабушки Крысы никогда не было рядовым событием – все знали: если она звала на чай, значит, ей необходимо обсудить с гостями нечто важное.
– Странно, что Сухостой не взял на дело своего приятеля – Царя Пескарей, – добавил Пугало. – В былые времена они развлекались на пару.
– Ты имеешь в виду Болотную Немощь?.. – Бабушка Крыса прыснула в свою чашку. – Да что он может?
– Все же кое-что: подводные владения велики... – протянул Пугало.
– К счастью, Сухостой учинил это в одиночку.
– Но зачем, Бабушка Крыса? – спросила Тыква.
– Я не знаю… – вздохнула та, прихлебывая обжигающий крепкий чай с травами. – Всяк творит глупость с умом… Но мне был дан Знак, что эти события могут вызвать в грядущем еще большие беды… для всех нас.
– Что же делать? – озабоченно воскликнула девочка.
– Думаю, кое у кого найдутся доводы, чтобы переубедить этого выжившего из ума дурака... – Бабушка Крыса пристально посмотрела в глаза Черного Пугала.
– Почему я? – спросил тот, отставив свою, уже пустую, чашку.
– Сухостой – твой старый друг. Он должен тебя послушать.
– Мы не общались уже тысячу лет…
– Хорошая дружба не меркнет со временем, мой мальчик… – тепло улыбнулась старушка и – уже совсем другим, не терпящим возражений, тоном – произнесла: – А теперь в путь!
– Спасибо вам, Бабушка Крыса, за угощение, – Тыква легко встала из-за маленького стола, а вот Пугалу пришлось еще долго выкорчевывать свои длиннющие ноги из проема под столом.
– Уфф… Я думал, что у меня все кости переломаются или я застряну там навеки… – пожаловался Пугало Тыкве, едва они покинули гостеприимный Земляной домик.
– А почему мы идем? – поинтересовалась девочка. – Ты же умеешь летать…
– Давай немного прогуляемся. Мне следует обдумать кое-какой план… Да и посмотри, какая красота кругом!
Летний лес и в самом деле был фантастически красив: пестрое многоцветье лугов (с бутонами всех оттенков и резвящимися вокруг них бабочками) радовало глаз; с ветки на ветку стремительно – как маленькие молнии – перепрыгивали птицеящерицы; зеленые шапки пышных елей, украшенные крупными шишками, высоко нависали над головами путников и чуть колыхались на ветру – точно живые мыслящие существа. Впрочем, малышка и ее долговязый спутник, они-то прекрасно знали, что у всякого дерева действительно имеется душа.
– Если ты уже устала, можешь сесть ко мне на шею.
– Хорошо, – обрадовалась Маленькая Тыква, улыбаясь во весь рот.
Внезапно обширная, беспросветная, сизая тень накрыла рощу, по которой они передвигались. Пугало и Тыква подняли глаза вверх: над ними совершенно беззвучно парил громадный иссиня-черный ворон. Казалось, он спит прямо в воздухе, но это впечатление было обманчиво…
– Сегодня он что-то рано начал охоту, – заключила девочка.
– У Ворона свои правила, и никто ему не указ, – с некоторой даже завистью констатировал Пугало.
– Да уж… Неудивительно. Когда ты такого размера, а клюв перерубает деревца…
– Ты же знаешь, что Ворон в небе не просто так – он Владыка Птиц и видит каждую пичужку.
– Он иногда меня пугает… немного, – добавила малышка, покрепче обхватив шею Пугала правой рукой, а пальцем левой быстро щелкнула по стебельку у себя на макушке: это всегда придавало ей храбрости. – Сегодня очень необычный день. Мы не летаем… Гуляем при свете дня… Все это так странно: словно бы мы – уже не мы… Но ведь мы все еще мы, правда?
– Да.


Как монстры деревню спасали

Когда за кукурузным полем показались соломенные крыши деревеньки, был уже поздний вечер. Сизой дымкой окутывал все вокруг серебряный полумесяц. Поселение выглядело совершенно пустым: там стояла мертвая тишина, даже собаки не лаяли.
– И как мы войдем туда? Под каким видом? – вздохнул Пугало.
– Угу... Мы все же нечисть. Да и кое-кто на днях утащил тут неподалеку детишек... Придумала! – воскликнула Тыква. – Я занесу тебя под видом своей игрушки! Ты же любишь, когда мы так порой играем?
– Но сейчас нам не до игр. Бабушка Крыса сказала...
– Не спорь со мной!
– Ладно-ладно...
Преодолев первую ограду, Маленькая Тыква спокойно направилась вдоль ряда покосившихся домов и лачуг.  Ее приветствовали лишь гробовое молчание да испуганные взгляды из окон. В руках малышка держала небольшую матерчатую куклу, набитую соломой – точную уменьшенную копию Черного Пугала. Никаких признаков Сухостоя не наблюдалось.
«Где же он может быть? – размышляла девочка. – Конюшня?.. Мельница?..»
– Ты что-то сказал? – обратилась она к кукле.
«Ох... Ну почему она всегда забывает, что, когда я превращаюсь в эту странную тряпку, я не могу говорить...»
– Ну и ладно. Мне не так уж нужна помощь. Сама справлюсь!
Тыква решила отправиться туда, куда подталкивала ее интуиция. А внутреннее чутье – как ей показалось – каким-то образом намекало заглянуть в крохотную деревянную молельню в самом центре деревни. Пока малышка приближалась к своей цели, она обратила внимание, сколько же повсюду валяется вещей, рабочей утвари: по-видимому, люди были настолько потрясены и перепуганы явлением Сухостоя, что в панике попрятались, бросив все вещи во дворах. На чьем-то крыльце вдруг раздался короткий писк ребенка, но ему мгновенно заткнули рот и унесли внутрь. Увядшие цветы да усохшие деревья дополняли безрадостную картину.
Как только девочка зашла в молельню, кукла сама выпрыгнула у нее из рук, ударилась оземь; и – после некоторых пиротехнических эффектов: шипение, треск, дым – миру был снова явлен Черное Пугало. Тот огляделся (в помещении было темно и пусто), попытался расправить затекшие члены, уперся локтем в потолок, вздохнул и проговорил:
– Сухостой...
В тот же миг из лежанки дров в углу, да пучка хвороста в другом – прямо в воздухе – начал собираться жутковатый силуэт. Он сам соединялся в одно целое, используя хворост и дрова, как подручный материал. Тыква невольно отступила за спину Пугала. Перед ними теперь стоял Дух Деревьев. Однако облик Сухостоя прорисовался лишь отчасти: местами сквозили дыры и существенные прорехи...
– Не хватает материала? – улыбнулся Пугало.
Впрочем, попытка была напрасной: насколько он помнил, у Сухостоя совершенно отсутствовало чувство юмора. Вместо ответа от потолка вдруг с ужасным хрустом оторвалось несколько бревен – они то и заполнили прорехи в облике.
– Ну, здравствуй, старый друг.
– Здравствуй, – ответствовала темная щель на месте рта.
– Ты… мм… совсем не изменился.
– Зачем ты здесь? – голос Сухостоя напоминал ветер в выжженной степи.
– Из-за тебя, если быть честным, – признался Пугало. – Теперь спрошу я… Зачем ты все это делаешь?
– А разве нужны причины? – парировал Сухостой. – Люди всегда охотились на нас – разве что, исключая времена бед и неурожаев, когда они просили у нас помощи. Мы же всегда подшучивали над ними…
– Но это уже не шутки. Да и шутки – вовсе не твой конек… В чем все-таки причина? Я давно тебя знаю: ты не выбрался бы из глубин чащи без причины.
Сухостой неожиданно пнул корнем-ножищей об пол – да так что затряслась вся молельня.
– Они вырубают мой лес! Он кричит!.. Впрочем, ты наверняка не слышишь.
– Нет… если честно, – проговорил Пугало. – Но… А почему ты выбрал именно эту деревню? Ведь местные крестьяне живут за счет полей. Вряд ли они так уж много вырубают деревьев.
– Мне все равно!.. Это лишь начало. Мое Послание к людям.
– Вот оно что… – Пугало на некоторое время задумался. – Ты что же, решил объявить войну?
– Она идет уже давно. И не я ее начал. Эти существа просто не способны остановиться. А значит, их остановлю я… Вы оба тоже в силах помочь. Просто присоединяйтесь. Тем более я слышал, ты недавно похитил мерзких детишек из соседней деревни…
– Я их вернул, между прочим… Постой: разве не ты сам сушишь все вокруг?.. Извини, конечно, но это так, дружище…
– Все, что высыхает рядом со мной – потом возрождается вновь. Если, конечно, я так пожелаю… А они убивают лес и продают тем, кто сплавляет его вниз по реке – проклятым корабельщикам.
– Но корабли, наверное, тоже нужны… – встряла Маленькая Тыква. – Ведь они такие красивые и…
– Не желаю ничего слушать! Тем более от какой-то малявки.
– Я не малявка!
– Ну, хватит, – прервал обоих Пугало. – Мы, наверное, выйдем и кое-что обсудим… – он взял девочку за руку и направился с ней к выходу.
На крыльце сидел лохматый щенок. Он даже и не думал убегать – просто зевнул, показав маленькие клычки, и завилял хвостом.


Что было дальше и чем все закончилось

– Тебя увидят и решат, что деревню теперь захватили два чудовища, – посетовала Тыква.
– Это уже неважно.
– Какой миленький... – малышка нагнулась, чтобы ласково потрепать щенка за ушами. – Можно мы возьмем его с собой домой, когда все закончится?
– Нет.
– Знаешь, твой друг – просто монстр какой-то! Никакого воспитания.
– Он немного мм... одичал. Сухостой такой одинокий.
– Ты его еще и защищаешь?!
– Нет, что ты...
– Он чуть было не разозлил меня! А ты знаешь, что бывает, когда я злюсь; мне и самой трудно остановиться в такие моменты, а потом я болею...
– Да, это страшно, Маленькая Тыква. И я бы не хотел, чтоб такое часто повторялось. Хотя... порой это отличный способ кого-нибудь запугать...
– Да ну тебя...
– Так что же нам делать с Сухостоем?
– Мы не можем подвести Бабушку Крысу.
– Вот именно.
Девочка щелкнула по стебельку у себя на макушке, довольно хихикнула и выдала:
– У меня идея! Мы сейчас просто возьмем и...
Но что именно за блестящая идея посетила Тыкву, Пугало так и не узнал – ибо в этот момент их отвлек странный нарастающий шум со стороны дороги: то был гомон голосов и топот множества ног.
– Что за чертовщина?
– Кажется, у нас гости, – сказала Тыква.
И она оказалась права. Улюлюкая, потрясая факелами и вилами, к ним приближалась толпа крестьян. Впереди шел некто с арбалетом на изготовку: весь – с головы до пят – в балахоне из грубой ткани болотного цвета, и лишь прорези для глаз служили ему для обзора. Из рукавов торчали узловатые руки, сплошь покрытые шрамами разной длины и оттенка.
– Ты Сухостой, что ли, будешь?! – решительно (хотя голос немного и подрагивал) вопросил он, тараща глаза на Черное Пугало из-под прорезей балахона.
Крестьяне, сгрудившись за спиной своего предводителя, издали какое-то воинственное бормотание и угрожающе затрясли вилами. Пугало недоуменно поглядел сначала на это странное укутанное существо, потом – на селян, затем – на Тыкву (та, улыбаясь, повертела пальцем у виска), но ничего не сказал.
– Он-он! – пискнули из толпы.
– Знамо дело!
– Вона и ветки торчат из грудев!
– Пали, не сумлевайся!
Человек в балахоне слегка откашлялся и продолжил свою речь:
– В этом арбалете стрела с серебряным наконечником. А в колчане за спиной еще девятнадцать таких же. Так вот... Я – знаменитый охотник на оборотней! Мое имя...
Но Пугало – даже не приоткрыв дверь, прямо сквозь стену –  уже втянул Тыкву внутрь молельни, исчезнув перед самым носом оторопевшего охотника.
– Только этого цирка нам не хватало, – посетовала малышка, оказавшись внутри.
– Что там за шум? – прошелестел голос Сухостоя.
В ответ он услышал настойчивый стук в дверь (девочка, к счастью, успела затворить ее на засов) и крик охотника:
– Сухостой! Мы знаем, что ты прячешься тут!
– Я им сейчас покажу, как я «прячусь»!.. – гневно прорычал Сухостой.
– Постой, – попытался успокоить Пугало старого друга. – Давай узнаем, чего они хотят...
– А, по-моему, тут все яснее ясного, – произнесла Тыква, разглядывая происходящее за стенами в узкие щели окон, но Пугало на нее цикнул.
– Ладно, Сухостой! Либо ты покинешь Сырой бор, либо мы сожжем молельню вместе с тобой! – послышалось со двора.
– Так-то, Пугало... – обратился Сухостой к другу. – Понимаешь теперь, что война уже в самом разгаре?
– Так то оно так. Да только вот кто ее начал...
– Что будем делать? – подала голос малышка. – Мне лично все это уже порядком надоело, – она даже фыркнула.
– Надо подумать... – протянул Пугало.
– Что тут думать! – взвился Сухостой. – Они сполна получат то, чего...
Со стороны двора донесся все тот же хриплый бас:
– Все ясно! Поджигайте!
Клубы дыма стали просачиваться в окна и щели. Треск горящего дерева наполнил молельню. И Сухостой принял окончательное решение:
– Я не могу подвергать риску старого доброго друга и... его маля... – встретив пронзительный взгляд Маленькой Тыквы, Сухостой поправился: – и его воспитанницу. Летите отсюда скорей!.. – он чуть помедлил и...
Селяне во дворе – с печалью (ведь горело священное место) и радостью (все же они жгли нечисть) – взирали на все увеличивавшееся пламя, лизавшее деревянное здание; когда внезапно перед ними возник рогатый ветвеобразный старик с жуткой ухмылкой-щелью по всему лицу. То был, конечно же, Сухостой. Он высоко занес руки-ветви, словно бы собирался атаковать... Селяне бросились врассыпную, а охотник на оборотней отступил на добрых два шага...
– Я еще вернусь! – грозно прошипел Сухостой и пропал в мгновение ока: на землю упали лишь бревна, поленья да хворост.
Чуть погодя из горящей крыши стремительно вырвалось нечто продолговатое, серое и унеслось в небо, оставив в воздухе только тонкий крик:
– Дурачки-и-и! – Маленькая Тыква напоследок высунула длинный зеленоватый язык.
Впрочем, этого никто не заметил. Оставшиеся внизу стояли с потерянным видом.
– Мы сожгли нашу молельню... – грустно промямлил кто-то.
– Смотрите! Чудо! – вдруг воскликнули в толпе.
Все повернулись в сторону усохших розовых кустов и с изумлением увидели, как листья и ветки вновь зеленеют, а на их кончиках раскрывают свои сердцевины алые розы...


Как монстры спать укладывались

К середине ночи Пугало и Тыква уже были в Сумеречном доме. Старенький, покосившийся, нескладный – весь в плюще, заплатках, шатких пристройках и ветхих балкончиках (их Пугало соорудил для малышки, ведь она обожала смотреть на звезды) – он напоминал немного накрененную башню. Здание было простым лишь на вид: порой его обитатели обнаруживали, что в нем творятся загадочные вещи  – например, иногда дом оказывался внутри значительно больше, чем можно было предположить снаружи, или же странные неясные звуки и голоса тревожили его стены, а на полу и лестнице вдруг появлялись зловещие алые пятна.
Сумеречный дом достался Черному Пугалу от немногочисленных предков (от которых только и сохранилось, что пара-тройка пыльных портретов в гостиной), но многое он перестроил и переделал на свой лад. Дело в том, что предки не были  особенно высоки, и лишь он почему-то вымахал ростом с приличное дерево. И все же, как ни старался Пугало расширить жилище, ему было по-прежнему тесновато. Зато Маленькой Тыкве оно пришлось как раз впору.
– Приготовить тебе тыквенный суп?
Пугалу всегда было несколько стыдно употреблять в пищу бессловесных собратьев  девочки, однако он ничего не мог с собой поделать: ведь он с раннего детства просто обожал блюда из тыквы!
– А это не вредно перед сном?
– Тебе нет.
– Ну... если ты не слишком устала...
– Нисколечко!
И Маленькая Тыква отправилась в огород. Там у нее росло вот что: множество сочных тыкв, крупные баклажаны, немного черной кукурузы, горох, бобы, и даже дикие ягоды (которые, как считалось, в огороде вообще не приживаются), да много чего! Помимо прочего, в отдельном – самом темном – уголке произрастали загадочные грибы  (от некоторых из них, говорят, можно было впасть в спячку на целых пять дней, а от кое-каких и вовсе не проснуться) и куст очень редкой ядовитой земляники. Зачем все это было нужно Тыкве? – она и сама точно не знала. Однако же в хозяйстве все может рано или поздно пригодиться…
Именно с тыквами у малышки были особенные отношения: она умела словно бы «общаться» с ними, контролировать их рост – словом, чувствовала постоянную связь. И если уж отдавала «в жертву» кастрюле или сковороде, то исключительно ради радости Черного Пугала.
Пока она возилась на кухне, напевала вот такую песенку:

Я из тыквы
Суп варю,
И танцую
И пою.

Супа наварю
Немало.
Накормлю всех
До отвала!

Супом угощу
Пока
Слизняка и
Паучка.

Очень вкусно
Будет им…
А потом и
Их съедим!

Через сорок минут тыквенный суп уже был готов: наваристый и ароматный, он тут же привлек внимание еще кое-кого… Едва Тыква отвлеклась, чтобы вымыть руки, Пугало направился к кастрюле, которая его несказанно манила, однако некто подкрался к ней раньше: на столе уже очутился барсук. Он преспокойно запустил лапу – и даже свой длинный нос – прямиком в суп и попытался выловить что-нибудь повкуснее. К счастью, суп оказался еще очень горячим, и наглый барсук, сопя и шипя от боли и досады, вынужден был оставить  желанную кастрюлю.
– Драгош! Ну-ка брысь отсюда!
Животное мгновенно дало деру и скрылось в коридоре.
– Между прочим, – посетовала Тыква, орудуя половником, – у него в миске –каша с жирными улитками, да еще и корки от тыквы…
– Ну, я его отлично понимаю. Твой суп вкуснее в сто раз! – Пугало уже уплетал за обе щеки: он успел изрядно проголодаться. – А ты съешь что-нибудь?
– Разве что яблоко. Ты же знаешь, я стараюсь не есть перед сном.
– Знаешь... ты так выросла... – удивленно глядя на девочку, однако, не забывая при этом отправлять в рот ложку за ложкой, проговорил Пугало.
– Только заметил? Я уже почти совсем взрослая! Ты-то меня все еще считаешь маленькой... – улыбнулась Тыква.
– Для меня ты всегда была и будешь Маленькой Тыквой... Как ты думаешь, что теперь будет? Сухостой оставит свою затею?
– Знаешь… – задумчиво сказала малышка, – а ведь он во многом прав.
– Возможно…
– Что это за «охотник на оборотней»? Никогда не встречала его в наших краях.
– В стародавние времена такие бродили по городам и селам. Они нанимались защищать людей от нечисти вроде нас, от темных… – на сером лице Пугала появилась ироничная  улыбка. – Кажется, те времена вновь возвращаются.
Сверху, с чердака, раздались писк и глухие удары: точно кто-то стукался об пол и стены.
– Летуны, похоже, беспокоятся, – заметил Пугало, указывая длинным тощим пальцем на потолок.
Эти существа как-то сами собой поселились на крыше Сумеречного дома года три назад. Они напоминали обычных летучих мышей, однако были значительно крупнее и обладали длинными «змеиными» шеями. Малышка всегда старалась заботиться о них и легко уже отличала девочек от мальчиков (в то время как для Пугала они были совершенно одинаковы): девочки имели более темный окрас шкурки и вытянутую мордочку, в то время как мальчики выделялись еще курносостью и забавным хохолком на голове. Собственно «Летунами» их стала называть Тыква, когда была помладше, и это прижилось. Точное же научное название Пугало уже не помнил.
– Пойду, отпущу их. Им нужно добыть себе пищу.
Маленькая Тыква поднялась по шаткой лестнице на чердак. Когда она вошла туда, всякое движение и звуки прекратились – кто бы ни обитал там, все они затаились по углам и щелям.
– Вы сейчас такие скромные и тихие, – со смешком прошептала Тыква во мраке чердака, – не то, что минуту назад…
Она отодвинула щеколду и распахнула круглое окошко на крышу: в нем мерцало множество звезд.
 – И послушные… – добавила она наставительно. – Будьте тут, пока я не дам сигнал.
Тыква побежала по лестнице, громко проговаривая песню-считалочку, которой ее когда-то научила одна дряхлая ведьма:

Раз – ступенька и вторая:
Люди тихо умирают.
Три – ступенька и четыре:
Все погибли люди в мире.

Вот и пять, а вот и шесть:
Вновь подкралась к людям смерть.
И седьмая и восьмая:
Дети больше не играют,

А родители не сеют:
Вот ступенька номер девять.
И десятая ступенька:
Я спустилась помаленьку!

Через весь дом – вприпрыжку – она спустилась вниз и выбежала за дверь, по приставной лесенке ловко взобралась на стену, подтянулась и вот, уже была на крыше. Посреди сотен звезд – больших и маленьких, золотых и серебряных – Тыква встала прямо над круглым окошком и оглушительно свистнула.
– Ну вот, опять она влезла дурачиться на крышу… – недовольно пробурчал Пугало внизу: он не любил, когда малышка так рискует собой.
Целый рой фиолетовых перепончатокрылых созданий вырвался из окошка и закружился вокруг девочки. Со счастливой улыбкой Маленькая Тыква раскинула руки в этом живом потоке, чуть подлетела ввысь и звонко рассмеялась.


Как Тыква и Пугало купались

– Какая чудесная ночь, – воскликнула Маленькая Тыква. – Ты только погляди!
– Да, пожалуй… – зевнул Черное Пугало.
– В такую ночь просто преступление сидеть дома!
– Возможно…
– Я хочу купаться!
– В Студеном озере, что ли?
– А то где же!
Глаза Пугала увеличились, а лицо (и так вытянутое от природы) вытянулось еще сильнее.
– Но там же брр… – пробубнил он, – всегда такая холоднющая вода... и змеи!
– Мы же монстры, – напомнила девочка. – И змеи – наши друзья. Пора б уж перестать их бояться.
– И ничего я не боюсь… – фыркнул Пугало себе под нос.
– Отлично. Тогда, чур, прыгаешь в воду первым! – расхохоталась Тыква.
– Если только ты сначала подогреешь там воду…
– Возьмем Драгоша?! Он обожает охотиться на змей по ночам.
– Скорее уж они на него… – буркнул Пугало. – В прошлый раз он улепетывал так, что только пятки сверкали.
– Ладно, я лишь накину купальный костюмчик… И полетели! – мылышка ненадолго скрылась в своей спальне.
Лунные блики на воде. Отражения мерцающих звезд. Нежный шелест камышей и оголтелая жабья оратория. Все смешалось в этой ночи. Студеное озеро было умиротворяющее прекрасно.
Тыква скорехонько скинула все лишнее и оказалась в купальном костюме, сшитом ею самой: чем-то вроде оранжево-зеленого комбинезона.
– Ну что, ныряй! – подзадорил ее Пугало.
– Ты обещал первым.
– Не помню такого... Я лучше пока с берега погляжу и за тебя порадуюсь.
– А ты, Драгош?.. – обратилась девочка к барсуку, но тот лишь укрылся за внушительной стопой Пугала. – Это что такое? Ты же водоплавающий!.. Эх, ну вас… Я побежала!
После чего Тыква действительно разбежалась и с радостными воплями плюхнулась в озеро. Пугало, конечно же, всегда знал, что малышка отлично плавает, однако же, все равно постоянно за нее волновался.
– Далеко не заплывай!
– Ныряй лучше сюда сам! А то как еще ты проследишь за мной? – схитрила Тыква.
Пугало вздохнул и начал разоблачаться. Вскоре он предстал перед взором луны и неумолкающих жаб в одних лишь смешных панталонах.
– ОХОХО! – сказал Пугало и с оглушительным плеском начал погружаться в воду.
И именно, что только начал, потому, что он входил, входил и входил в озеро, а вода все еще доходила ему сначала до живота, потом до груди... Наконец Пугало погрузился по шею и оказался рядом с барахтающейся в темной воде Тыквой.
– Почему ты не плывешь? – удивилась она.
– Я… не могу…
– Как так? Разучился плавать?
– Ну… как бы это сказать… мои ноги, они…
– Затекли? – забеспокоилась девочка.
– Да нет же…
– Тебя туда укусила змея?! – вскрикнула Тыква.
– Еще чего не хватало… – Пугало вздохнул и выплюнул лист водрослей. – Мои ноги… стоят на дне.
– Ах вот оно что. Это жаль. Ведь мы уже, кажется, в самом центре озера… куда уж глубже…
– Да уж… – флегматично произнес Пугало, балансируя в воде своими огромными руками. – Это озеро слишком маленькое…
– А мне так не кажется…
С берега слышало испуганное фырчанье, которое мог издавать лишь Драгош: барсук явно не понимал, что происходит, и сильно беспокоился за обоих.
Как вдруг по воде пошла быстрая рябь: похоже, Пугало дрожал.
– Что стряслось? – запричитала Тыква, подплывая ближе.
– Там… змея…
И в самом деле, метрах в трех от него извивающейся лентой проплывала маленькая серая змейка.
– Да это же уж. Просто уж.
Но Пугало – как ни удивительно это прозвучит – уже был на берегу. Как с такой скоростью и за столь короткое время он сумел преодолеть все это водное пространство – так и осталось загадкой.
– Думаю, нам пора домой, – провозгласил он, напяливая плащ прямо на мокрое тело.
И барсук был с ним полностью согласен.


Как девочка-тыква хандрила

– Тыква… Тыква!..
Нет ответа.
– Маленькая Тыква-а!..
Тишина.
– Малышка… не пора ли просыпаться?.. Уже давно полночь…
– Ну, что такое?.. И я вовсе не сплю, – наконец ответил из спальни ленивый голосок Маленькой Тыквы.
– Да ничего, – проговорил Черное Пугало, плавно и величественно влетая в ее комнату сквозь овал окна. – Просто решил чем-нибудь занять тебя.
–  Не хочу.
Девочка лежала на ковре, устилавшем пол, и задумчиво смотрела в потолок. Ее взгляд был неподвижен и не выражал ни единой эмоции.
– Но я ведь ничего еще не предложил…
Тыква не издала ни звука в ответ. Барсук носом приоткрыл дверь и радостно запрыгал вокруг неподвижной малышки. Однако никакой ответной реакции он не дождался и грустно затаился в углу, под кроватью.
– Ты здорова? – Пугало предпринимал тщетные попытки – уютно и не теряя достоинства – расположиться в комнате, но вот, его необъятные ноги уже предательски застряли, уперлись в стену напротив, и он озабоченно вздохнул.
– Вполне.
– Чем-то расстроена?
– Ничуть.
– Но что-то же случилось?
– Ничего не случилось.
– Уверена, что все в порядке?
– Да.
– Может, мм… пойдем полюбуемся на светлячков? Их в огороде целая туча: даже фонарь теперь ни к чему! – Пугало басовито рассмеялся собственной незамысловатой шутке, но тут же смолк, наткнувшись на ледяное молчание.
Но сдаваться он не собирался.
– Мм… может, тогда поохотимся на птицеящериц?
– Скука… – по-прежнему «разглядывая» желтоватые доски потолка, протянула Тыква. – В последний раз мы так ни одну и не поймали.
– Мы могли бы перекусить на свежем воздухе…
Тыква повернулась на бок – спиной к собеседнику.
– …или просто на кухне… Я приготовлю что-то очень вкусное…
Ответом был лишь неуемный стрекот сверчков за окном да еле слышный шум листьев.
– Мы можем немного попугать людей… Нет?.. А что, если прогуляться к Студеной реке и порыбачить?..
«Как все сложно в этом мире. Особенно, когда не можешь справиться с ролью «отца» и все время где-то застреваешь…»
– Звезды… они… сейчас такие красивые… Особенно, если посмотреть с балкончика…
Напрасный труд.
«Что ж, – сказал себе Пугало решительно. – Осталось единственное средство».
– А что если… – хитро улыбнувшись и поправив огромным левым ботинком перекосившееся зеркало, предложил он, – я разрешу тебе… – (завлекательная пауза) – потанцевать с тыквами?! – быстро договорил Черное Пугало.
– Что?! – Маленькая Тыква моментально вскочила на ноги и восторженно подпрыгнула. – Правда, можно?!
– Конечно.
Она знала, что Пугало постоянно запрещал ей – без самой острой необходимости (например, в случае некой опасности) – применять свой особенный Дар: умение управлять овощами, а в особенности, конечно же, – тыквами. Нельзя сказать, что девочка вполне умела управлять собственным Даром; – порой это (вакханалия летающих – и иногда весьма опасных – овощей) случалось с ней совершенно неожиданно: в минуты гнева или сильных переживаний. Потому то Тыква так и обрадовалась.
– Извини только, что у нас нет музыки… – пробормотал Пугало: его прежде напряженное лицо теперь выражало трудно скрываемое счастье.
– Жаль, что ты так и не научился играть на той старой скрипке, что пылится в чулане.
– Я пробовал же…
– Помню-помню, – Тыква прыснула. – Драгош тогда чуть не сошел с ума, а Летуны куда-то пропали на два дня… Ничего я спою песенку сама!
И девочка побежала прямиком в огород. Пугало же выбрался из дома все тем же путем – через окно: так ему было намного удобней. Он приземлился на старую телегу с вязанками дров и расположился там, наблюдая.
Тыква встала в самом центре огорода и прикрыла веки. Зеленый стебелек на ее голове словно бы чуть засветился лиловатыми искрами. Она вдруг щелкнула по нему пальцем, расхохоталась и громко запела. Ее песенка, правда, вовсе не относилась к овощам. Скорее уж она была немного морской:

Шесть юных каракатиц
Решили погулять.
Одну из них сварили –
– И их осталось пять.

Пять юных каракатиц,
Им весело гулялось.
Одна свалилась в яму –
– Их четверо осталось.

Четыре каракатицы
Гуляли, где могли.
Одна в камнях застряла –
И их осталось три.

Тем временем в огороде начало происходить нечто удивительное: из земли вылетали пузатые рыжие тыквы, а наэлектризованный воздух вокруг заискрил всполохами и огоньками. Тыквы выстраивались вкруг танцующей малышки и – вибрируя в полете – выделывали всевозможные кренделя. Вскоре к ним присоединились и светлячки.

Три юных каракатицы
Гуляли по траве.
Одну собака съела –
И их осталось две.

Две смелых каракатицы
Решили плыть до дна.
Одна пропала в бездне –
– Осталась лишь одна.

И эта каракатица
Вскричала в тот же миг…

Маленькая Тыква ненадолго замолчала и остановила свой веселый танец, а затем закончила песенку так:

Но сонная акула
Прервала ее крик.

Когда девочка прекратила пляску (долго так делать она все равно не умела: требовалось слишком много сил), все тыквы – плавно паря – возвратились на положенные места и снова аккуратно зарылись в землю.
– Теперь ты больше не грустишь? – спросил Черное Пугало.
– Нет. Что ты. Я счастлива! – рассмеялась Маленькая Тыква.
Во мраке ночи, слегка подсвеченном разлетающимися во все стороны светлячками, ее русые волосы все еще искрились оранжевыми огоньками.


Как монстры на пикник ходили

– Ура! Пикник! – восторженно прокричала Маленькая Тыква и побежала собирать в большую корзину разные вкусности: грибное печенье, улиточный пунш, пирожки с крысиными хвостиками, перцовое варенье, рагу из многоножек и уховерток, и, конечно же, печеную тыкву в горшочке.
– Можно я еще сделаю тыквенные оладьи?! – радостно спросила малышка, выглядывая из-за кухонной двери.
Черное Пугало – искавший мрачный походный плащ и вечно прячущегося барсука – кивнул с довольным видом. Идея этого ночного пикника родилась спонтанно: Пугало знал, как Тыква любит такие праздники на природе, и решил побаловать «дочу» (так он порой называл девочку про себя).
Ветки дремавших деревьев сонно покачивались на ветру. Изредка басовито ухала одинокая сова. Стрекотание  сверчков в ночи казалось оглушительным.
Стайка Летунов проводила Пугало и Тыкву до их любимой полянки в лесу, а затем с писком разлетелась по своим делам. Лишь тогда Драгош наконец успокоился – до того он всю дорогу занимался тем, что рычал и фырчал в сторону Летунов.
Пугало неспешно расстелил на траве старенький шерстяной плед, а Тыква покрыла его центр округлой скатертью и принялась раскладывать яства. Было довольно темно, и, хотя оба отлично видели во тьме, они все же захватили фонарь со свечой, пламя которого теперь освещало поляну – так, что казалось, словно гигантские фиолетовые тени танцуют вокруг. Впрочем, не только тени плясали свой танец – безостановочные круги выплясывал и неугомонный Драгош, пока его не покормили.
– Все это так жутко-прекрасно!.. – восхитилась Тыква.
– Точно… – протянул Пугало, глядя на ухмыляющийся полумесяц.
– А помнишь, как однажды к нам на пикник пришли волки?.. – проговорила Тыква, наполняя тарелки. – И нам пришлось скормить им все пирожки?
– Да…
– Жаль, мы не успели приготовить жареных сверчков, – посетовала девочка, с аппетитом уничтожая сытное рагу. – Они так вкусно хрустят на зубах…
– Угу… – подтвердил Пугало, методично погружая в рот, свернутые в трубочки, тыквенные оладьи.
Барсук теперь вертелся вокруг его вытянутых – похожих на длинные шесты – ног и останавливался лишь тогда, когда получал лакомство.
– Иногда мне хочется выпустить его обратно в чащу – он слишком дикий…
– Как можно?! – глаза Тыквы округлились. – Он теперь привык к уюту и в лесу пропадет.
– Этот-то? – усмехнулся Пугало. – По-моему, Драгош нигде не пропадет.
– Зато он дом охраняет.
– Да уж…
Сверчки, наигрывающие свою симфонию на трещотках. Шорохи мышей и прочей незримой лесной живности. Шелест перепончатых крыл над головой. Печальный скрип деревьев. Все это было такое знакомое, любимое, до боли родное, что монстры чуть не расплакались, внимая этой вечной красоте.
«Вечной ли?» – внезапно подумал Пугало, вспомнив слова Сухостоя.
– Расскажи о своей семье, Пугало. Ведь они жили когда-то в Сумеречном доме, с тобой… А я почти ничего о них не знаю…
– Ну… они были из очень древнего уважаемого рода. Наши предки испокон веков были Хранителями Полей. Но только мм.. как бы это сказать… Не все так просто: мои предки не были «предками» в прямом смысле слова: они рождались в основном с помощью колдовства.
– Ты рассказывал, что твоя мама была ну... что-то вроде… ведьмы…
– Скорее уж она – моя бабушка.
– Что-то я запуталась…
– Я и сам не всегда…
– Ты упоминал своих предков. Но никогда не говорил об отце…
– Только не об отце!
Неожиданно глаза Пугала стали увеличиваться (казалось, они вот-вот лопнут), волосы встопорщились во все стороны, а шляпа подпрыгнула над головой. Барсук жалобно заскулил и спрятался за ногу Тыквы. На мгновение Пугало взмыл над поляной, создав вокруг себя марево черного дыма, но после этого плюхнулся обратно на землю и обмяк.
– Прости… – пробубнил он, виновато поправляя перекосившуюся шляпу. – Со мной такое иногда бывает.
– Я знаю.
Какое-то время Черное Пугало задумчиво глядел на мерцающий огонек в фонаре, а затем проговорил:
– Его звали Чучело. Если честно, он и не был мне настоящим отцом… Но так уж вышло, что он им стал.
– Если не хочешь, не рассказывай.
– Нет, я расскажу тебе…


Как Маленький Пугало испу… искупался

Лучи последнего осеннего солнца все еще согревали землю, но как-то с ленцой: в тени сразу чувствовалась неприятно зябкая прохлада.
Миниатюрное, неуклюжее и нескладное существо слишком быстро вылетело из Сумеречного дома и, конечно же, сразу встретилось серым лбом с сосной, после чего шмякнулось в жухлую траву.
– Надеюсь, ты не испортил новые сапоги?! – грозно послышалось из окна.
– Нет, папа, они целые.
– Ты не умеешь летать! Можешь только валяться носом в грязи.
– Я научусь...
– Не уверен в этом.
С таким вот «напутствием» да помятым носом Маленький Пугало и отправился на свою одинокую прогулку, бормоча себе под нос:
– Да не очень-то мне и хотелось... летать... Обойдусь...
Долговязый и странный, замкнутый в каком-то своем мирке – он рос крайне необщительным монстром. Да и с кем, собственно, общаться, когда вокруг ни души, разве лишь встретятся другие жуткие и пугающие Духи Леса. Пугало сторонился их: да, он знал, что по сути такой же и не должен пугаться, но ничего не мог с этим поделать. Потому и привык он «общаться» все больше сам с собой да еще с природой. Поляна вокруг Сумеречного дома, три пенька, сосны и болота за кустами можжевельника – вот был его мир, мир Маленького Пугала.
Так, продолжая бормотать что-то себе под нос, он пробирался сквозь можжевельник (воображая, что он – отважный рыцарь и ищет ужасающего дракона), как вдруг ощутил, что движению ног мешает некая вязкая сила, а вскоре понял, что и вовсе не в состоянии двигаться дальше.
«Что случилось? Меня заколдовали?..»
Он огляделся вокруг: каким-то образом он забрел в самое начало болота – да и не то, чтобы болота, скорее – предваряющей его жидкой грязи. Всю эту хлюпь и хлябь было сложно заметить, благодаря траве и камышам, покрывающим местность сверху.
«Кажется, я увяз», – констатировал Пугало, но проще от этого не стало.
Новенькие сапоги безнадежно застряли, и, как он ни дергался, все было напрасно.
– Ничего, – уже вслух одобряюще сказал себе Пугало. – Ты не умрешь. Тут мелко. И это просто лужа грязюки.
Парочка невидных глазу жаб согласно квакнули. Хорошенько поразмыслив, покачиваясь с ноги на ногу в отвратительной булькающей массе, Маленький Пугало принял очевидное решение.
– Чучело!.. Папа! Па-апа-а-а! Помоги-и-и! – заголосил он во всю силу легких.
Ответом были лишь неизменная тишина да изумленная жабья перекличка.
– ПА-А-АПА-А-А-А-А!!!
Через пятнадцать минут, осознав, что помощи ждать неоткуда (то ли он отошел чересчур далеко от дома, то ли «Отцу» и вовсе плевать на него), Пугало горько заплакал. Откуда-то – как ему показалось, со стороны дома – донеслись звуки музыки. Это была скрипка.
– Я никому не нужен... – прошептал Пугало и неожиданно для самого себя заорал: – Хочу умереть! Чтоб я сдох!
И в этот миг что-то произошло: его тело стремительно подпрыгнуло и зависло над землей. Он парил! Он наконец был свободен! Внизу, в грязи, остались оба опустевших сапога. Звуки скрипки внезапно смолкли.
Пугало расхохотался, продолжая парить метрах в двух над болотом. Он был счастлив! И тут он увидел перед собой «Отца»: очень высокое широкоплечее пугало в необъятной шляпе и щегольском охотничьем костюме, который тому особенно нравилось носить в подобное время года.
– Я не услышал тебя с самого начала, потому что играл на скрипке.
– Папа... Папа! Ты пришел за мной... Смотри, я сам вылетел из грязи. Я парю! У меня все получилось! Получилось!
– Молодец, – произнес Чучело, хмуро косясь на торчащие из болота сапоги. Ну, лети сюда...
Пугало попытался полететь вперед, но с удивлением обнаружил, что не может сдвинуть себя с места.
– Тогда дай руку...
Пугало радостно протянул ему руку. «Отец» сделал два шага вперед, мягко, с улыбкой, потянул его к себе... Однако в следующий момент он резко рванул его вниз, и Маленький Пугало уже всем телом барахтался, лежа в грязи.
– Зачем? За что?!
– Сапоги-то забери... – Большой Пугало развернулся и направился прочь, обратно к дому. – Ты не умеешь летать... Можешь только валяться носом в грязи, – добавил он сквозь зубы.
И, выплевывая изо рта комки грязи, Маленький Пугало разрыдался.


Как Пугало выговаривался

– Вот так проходило мое детство… – закончил Пугало. – Но на самом деле я благодарен Чучелу, что он был таким… таким мм… несколько суровым. Это помогло мне стать тем, кто я сейчас.
– И я тоже рада, что ты – такой, – улыбнулась Тыква.
– Теперь ты понимаешь, что я стараюсь все же не баловать тебя именно ради твоего блага?
– Да.
– Ты, наверное, хочешь спросить меня, – (девочка молчала), – как Чучело появился в моей жизни… Я расскажу… Мой отец (все же я привык называть его именно так) был довольно жестким. Он обожал свою скрипку, добротные мужские вещи и занятия: рыбалку, охоту и ненавидел людей. Иногда мне кажется, что порой он охотился и на них… У него был целый гардероб охотничьих костюмов и кладовка, где в идеальном порядке были развешаны рыболовные принадлежности. Чучело утверждал, что его создала некая ведьма – как и многих его предков. Похоже, я еще застал ее при жизни, но был слишком мал, чтобы сейчас вспомнить, какой она была…
– Она и тебя создала?
– Нет. Это сделал Чучело – с помощью магии, почерпнутой как от ведьмы, так и от поколений предков, древних пугал, Хранителей Полей. Он был сильно увлечен этим самым колдовством, пытался собирать библиотеку книг по магии. Я уж молчу, какие опыты он проводил на несчастных жабах и Летунах…
– Что с ним стало? Он умер?
– Он…
Но договорить Пугало так и не смог, ибо случилось вот что: в один момент погас костер, смолкли птицы и сверчки, а Драгош испуганно юркнул в кусты. Одновременно от этих же самых кустов начали отрываться ветки, а из земли сам собою выпрыгнул пень. Все вокруг закружилось, заметалось – в танце листьев, мха и травы, – пока постепенно не собралось в знакомую кряжистую фигуру…
– Сухостой… – проговорил Пугало. – Что ж, это было эффектно.
– Спасибо… – проскрипел его старый друг без тени улыбки.
– Можно было б оставить нам костер, – сдержанно возмутилась девочка. – Все же прохладно.
Сухостой не удостоил ее ответом.
– Мой древесный друг, – объяснил Пугало, – опасается огня… Но ты ведь пришел не перекусить, как я понимаю?
Сухостой скорбно вздохнул. Этот звук был похож на скрип десятков иссохших деревьев на ветру.
– Ты знаешь, что в деревни призваны еще два «охотника на оборотней» (как они себя называют)?.. – произнес Сухостой, возвышаясь своей кряжистой фигурой над углями костра. – И теперь их трое. Каждый из них поклялся у сгоревшей Молельни извести на корню всех Духов Леса!
– Что ж. Нечто подобное случалось и в стародавние времена. Однако мы здесь… Хочешь пирожок с крысиными хвостиками?
– Не думаю, что все это так уж смешно…
– Я вовсе не смеюсь. Но три охотника… – Пугало притворно хмыкнул, – разве это может напугать или смутить грозного Сухостоя?
– Дело даже не в самих охотниках. Меня больше волнуют настроения людей и те, кто им платят – вряд ли это полунищие селяне. Скорее всего, охотники прибыли из Городов за Лесом. Тебе не кажется, что их прислала местная знать?
– Какое им дело до нашего леса?
– Они считают, что этот лес принадлежит им, равно как и поля. Охота, овощи, зерно – все это необходимо Городам за Лесом. Знать зарабатывает на охоте и вырубке деревьев. А мы – досадная помеха.
– Насколько я помню, в Городах за Лесом всегда считали нас чем-то вроде глупых суеверий…
– Все изменилось, после того как некоторые городские охотники вернулись из леса без ружей и насмерть перепуганными…
– Ты приложил к этому руку?
Подобие улыбки растянуло черную щель рта.
– Что же ты предлагаешь? – уточнил Пугало.
– Как я уже сказал, только сообща мы сможем выжить и не дать уничтожить то, что нам дорого.
– Ты уже убедил кого-то?
– Я… работаю над этим… Но, если понадобится, я постараюсь склонить на свою сторону всех, даже самого Ворона!
– Нашу.
– Что-что?
– Я говорю, лучше звучит нашу сторону…
– Да, ты прав, старый друг. Рад, что ты это понимаешь.
– И на твоем месте я б начал с Бабушки Крысы.
– Ты подал мне мудрую идею. Но сперва я навещу старых приятелей… Обдумай еще раз мои слова, Черное Пугало… А теперь, прощай – у меня еще много дел…
– Прощай,  Сухостой.
Грозный силуэт начал распадаться: все ветки, сучья и даже пень вернулись на прежние места. Когда Сухостой исчез, осталась лишь зловещая тишина. Впрочем, через минуту птицы и сверчки уже продолжали свои ночные трели, Драгош осторожно выполз из кустов, а из потухшего кострища вдруг пробились молодые ростки травы.
– Никогда к этому не привыкну… – сказала Тыква. – Что же мы…
– Тсс… – Пугало приложил длинный палец ко рту. – Не хочу сейчас рассуждать на тему мрачного будущего и так далее. Не станем портить наш пикник.
– Да, ты прав, – улыбнулась Маленькая Тыква и зевнула во весь рот.
– А ведь уже почти утро…
И в самом деле – рассвет готовился войти в свои права: все заливистей и веселее переговаривались птицы, небо покраснело, словно хохочущий ребенок, готовясь к новому дню. Некоторые звери просыпались, а кое-какие, напротив, возвращались с сумеречной охоты в родные логова с добычей. Поскольку Пугало и Тыква были гораздо ближе к последним, для них утро означало только одно: вскоре пора засыпать.
– Если хочешь, я расскажу тебе сказку, а ты, быть может, немного вздремнешь, ну а потом уж отправимся домой… – предложил Пугало.
Уж давно так повелось, что он на ходу сочинял сказки для Тыквы, которая их обожала.
– Да-да! – восторженно всплеснула руками малышка. – А про кого сегодня сказка?
– Она про мм… Летуна…
– Оо, Летуны! Это то, что надо, – Тыква уселась поудобнее и положила голову на колено Пугала.
– Летуна… Руту… Итак, слушай…


Про Летуна Руту

Жил-был Летун… или лучше сказать жила-была, потому что звали Летуна – Рута. А жила она, естественно, не где-нибудь, а в темной-темной пещере. Днем Рута спала, а по ночам выбиралась с кем-нибудь пообщаться: Рута была очень общительной особой. Бывало, летит себе в ночи, а навстречу ей, к примеру, шуршит какая-нибудь малознакомая зверушка — то ли барсук, а то ли суслик — так Рута уж непременно спустится с ней пообщаться.
– Привет! – говорит. – Куда шуршишь-то?
А зверушка как-то этак взгляд в сторону: мол, что это вы, мы с вами  и вовсе незнакомы. Да и укорит еще:
– Что, кровь пить будете?
– Да я кровь не пью, – обиженно говорит Рута. – Что я, по-твоему, монстр какой?
– А то кто же, — уверенно так утверждает зверушка. – Все Летуны кровью питаются. Знаю я вас! Летите себе отсюда… кровопийца. Не то кричать стану!
И так каждую ночь. Сплошные несправедливые обвинения. Ну что же тут поделаешь, коли Руте привычная пища Летунов совсем не по вкусу. Не жизнь, а сплошное одиночество. И никакого тебе общения: все поголовно разбегаются. Даже с себе подобными как-то не ладится. Прочие-то крылатые сородичи Руту тоже ни в грош не ставят: ты, мол, какой-то выродок, а никакой не Летун. Все порядочные да приличные перепончатые при луне свежей кровью лакомятся, а эта… тьфу да и только… Пришлось Руте однажды пойти на хитрость.
В полночь вылетела Рута из своей темной-темной пещеры, как обычно, «на охоту» – общаться, стало быть. Приметила сверху какого-то зверька – то ли суслика, а то ли барсука, – но вместо того, чтобы с милой улыбкой приземлиться к нему поближе, как закричит во все горло:
– А ну стоять, замухрышка!
Зверушка-«замухрышка» от такого обращения чуть на месте не погибла от страха. Только и смогла пролепетать:
– А… что… что вы?.. Зачем так?..
– Так-так! – угрожающе прорычала Рута, брови нахмурила и клычки кажет. – Я сейчас твою кровь пить буду!
– Ч-что… – заикается зверушка, – вс-сю?..
– Всю! – отрезала Рута.
«Что ж. Видно, судьба моя такая. Отшуршала свое», – решила зверушка про себя. Сперва-то сжалась вся, ну а уж потом на спинку повалилась, лапки безвольно откинула: губи, мол, меня, душегуб окаянный в обличье летучем. От такого зрелища Руте как-то даже не по себе сделалось. Тронула она легонько чужую похолодевшую лапу и говорит этак извиняющимся тоном:
– Да ладно, ну чего ты так, в самом деле? Я ж просто пообщаться хочу. Одиноко мне совсем. Понимаешь?
Зверек промолчал, все еще не смея верить своему счастью.
– Ты даже не представляешь, каково это: не спать все ночи подряд и не иметь никакой возможности высказаться, поговорить по душам. Но теперь уж, пока ты здесь…
– Т-так… – слабо подал голос зверек, – так вы, что ли, кровь мою пить не станете?
– Нет, что ты, – благодушно заверила Рута.
– Это почему же? – слегка даже обиделась зверушка. – Брезгуете? 
– Глупости какие. Да как же можно. Ты же друг мне теперь.
– Целиком, наверное, съедите, да? – не унималась «замухрышка».
– Я… я просто… просто хочу… – растерялась Рута.
– Накормить мною детишек? – с готовностью подсказала ее «жертва».
– Общения, – наконец объяснила Рута. – Просто общения.
– Ах, общения?! – вдруг дико завопил зверек и аж подпрыгнул на месте, воинственно встав на все четыре лапы и ощетинившись. – Общения тебе?!
– Да, – очень грустным голосом подтвердила Рута. – Разве это так много?
– Ну, нет уж! Ну, уж нет! Хочешь кровь пить – пожалуйста. Хочешь съесть – ешь! Но если уж кровь не пьешь, даже и не приставай ко мне! Всё!! Прощай!!! – и зверушка мгновенно юркнула куда-то в лесные заросли: только ее и видели.
А Летун Рута сквозь слезы поглядела в эти самые заросли, потом поглядела еще и еще, но снова не увидела ничего – ни барсука, ни суслика.
И все-таки она была счастлива.
– Спасибо, – тихо сказала Рута в пустоту и взмыла ввысь. 

Когда Черное Пугало закончил свою сказку, он обнаружил, что Маленькая Тыква уже сладко посапывает на его колене. Очень-очень  осторожно он подхватил ее на руки, повесил на плечо корзину с остатками снеди, взял в зубы фонарь и медленно полетел в сторону Сумеречного дома. Обескураженному Драгошу осталось лишь догонять его, скача по земле.
И никто из них не обратил внимания на то, что на месте кострища теперь распустились прекрасные лесные цветы…


Как монстры ругались

Летняя жара вошла в свои права. Солнце нещадно палило. Живописный зеленый холм – с одиноким раскидистым дубом на самой вершине – возвышался над небольшим озерцом.
Под холмом, внизу, уперев костлявые руки в бока, стояло – и слегка раскачивалось в такт своим мыслям – высокое, сутулое, необычайно тощее существо мужского пола: с кожей оливково-сизого оттенка и длинными спутавшимися волосами, спадавшими на впалую голую грудь. Бедра прикрывали лохмотья выцветшей ткани, похожей на юбку. На блестящей коже налипли водоросли и мелкие улитки. Плешивую макушку венчала трухлявая коряга, отдаленно напоминавшая корону. Существо вперило взор в воду, в самую кромку озера, заросшего по краям камышом да болотной тиной.
– ЦАРЬ ПЕСКАРЕ-Е-Е-ЕЙ! – прокричало странное создание и замахало длиннющими руками.
– Ну, и что ты тут размахался? – низким баском проговорил кто-то, внезапно выскочив из зарослей.
Этот кто-то был то ли мальчик, а то ли медвежонок – так сразу и не поймешь: маленький, весь поросший рыжевато-бурой шерстью. Лишь из-под косматой челки посверкивали озорные ярко-желтые зрачки. Два волчьих носа на мгновенье высунулись из кустов и тут же бесшумно скрылись.
Тощее создание чуть не шлепнулось в воду от неожиданности:
– Коготь! Будь ты неладен! У меня голова едва не лопнула...
– Да... – хохотнул Коготь (и этот смех чем-то походил на рык). – Какой забавный был бы звук! Словно разбившийся пустой горшок...
– Да ну тебя...
– Да не злись ты, Ваухан.
– Называй меня Ца...
– Болотная Немощь? – ехидно вставил Коготь.
В этот момент часть неба неожиданно заволокло тучей, и закапал дождь.
– Ах ты!.. Вот пойдешь у меня как-нибудь искупаться!.. – аж подпрыгнул от негодования Ваухан и погрозил Когтю растопыренной пятерней (а в небе сверкнула молния? и раздался гулкий удар грома).
– Ладно-ладно... Уж и пошутить нельзя... – примирительно сказал Коготь. – Неужели ты не устаешь от трех имен сразу? Выбрал бы какое-нибудь одно.
– Я и выбрал... – сквозь зубы процедил Ваухан.
– Спасибо, кстати, за дождик. Сейчас это в самый раз для нас с ребятами... – Коготь кивнул в сторону кустов. – А то под шерстью, знаешь, от жары все чешется...
Дождь немедленно прекратился.
– Так, значит?
– Ага... Говори уже, зачем пожаловал, лесная ты нечисть?
– А может, просто, – парировал Коготь, почесывая шерстяной бок, – в гости... к другу...
– С друзьями так не обращаются, – насупился Болотная Немощь.
– В общем, Ваухан, есть у меня к тебе...
– Да знаю уж тебя, Коготь, как облупленного, – перебил тот. – С претензиями, небось. Как всегда...
Коготь несколько даже поразился такой его проницательности: это стало заметно по слегка встопорщившейся шерсти на идеально круглой лохматой голове мальчишки-медведя.
– Что ж. Тут ты прав... Я пришел кое-что потребовать от тебя...
– Кто бы сомневался, – Царь Пескарей уселся прямо в воду, поправил съехавшую со лба корягу, пытаясь, видимо, изобразить истинно королевское величие и презрение к «узурпатору».
– Я вынужден заявить тебе, Ваухан, что ты ужасно запустил свои водные пространства. Я не хочу сказать, что это сделано злонамеренно. Однако...
Болотная Немощь молчал, глядя куда-то сквозь Когтя.
– Ты можешь, конечно, игнорировать факты, впадать в оцепенение, уходить под воду... – тут Коготь снова рыкнул-хохотнул, поскольку его слова озвучили очевидный и неумолимый факт: Ваухан действительно еще сильнее погрузился в воду (поскольку его тощий зад оказался в гуще болотной жижи), – или делать все, что тебе вздумается. Но от проблемы тебе уйти не удастся.
– Я никуда и не ухожу, – саркастически буркнул Болотная Немощь.
«Еще бы. Ведь ты влип», – внутренне рассмеялся Коготь, а вслух заявил:
– Лес – это все-таки лес, а не болотное месиво...
Эти слова укололи Ваухана в самое сердце, но он продолжал самоотверженно молчать, желая услышать уже суть дела. Снова закапали струи дождя.
– Нет. Каждому свое, конечно. Но во всем же должна быть мера...
– Ты уморить меня хочешь? – не выдержал его оппонент. – Говори начистоту.
– Ладно... – Коготь кашлянул и сразу посерьезнел. – Мои бобры вязнут в болотной тине. А волки не могут спокойно охотиться по ночам – везде пути перекрывает вода. Норы затоплены. И не удивлюсь, если тебе достанется за это от Бабушки Крысы, да еще и от Ворона – за  погибших неоперившихся птенцов глухарей и тетеревов... Бедствие! – рыкнул он. – А ты тут, извини, красуешься у пруда... И не стыдно?
– Что?! – Болотная Немощь хотел было вскочить, но не смог; все, что у него получилось: лишь махать ручищами, разбрызгивая во все стороны зеленоватую воду. – Я?! Ты думаешь, это я?
– А то кто же. Ты же у нас Царь Пескарей!
Небо прорезали две вспышки молнии.
– Это люди!.. – Ваухан даже закашлялся, но, взяв себя в руки, продолжил уже более спокойно: – Дровосеки сделали плотину на Студеной реке. Вот почему так разлились воды. И тут я не властен.
– Люди… – проворчал Коготь удрученно.
– Вот именно… – раздался трескучий голос – где-то совсем рядом со спорщиками, однако его обладателя не было видно. – Люди!
– Сухостой… – проговорил Ваухан.
И тут же – прямо из воды – начали подниматься крупные коряги и гнилушки, образовывая знакомый пугающий силуэт. Некоторое время Сухостой неспешно собирал себя воедино, как вдруг…
– Я намок! Намок!… – жалобно посетовал он, скорбно взирая на то, как с его тела стекают капли.
Коготь и его приятель молча взирали на эту странную картину, пока наконец Сухостой не собрался с силами.
– Славно, – сказал он. – Застал вас обоих… И я, кажется, очень вовремя. Похоже, вы обсуждаете проблему с людьми… Так вот. Я явился призвать вас на борьбу с ними! Вместе со мной! Вместе мы…
– Да, – одновременно выпалили его слушатели.
– Что-что?.. – удивился Сухостой.
– Мы с тобой, – рыкнул Коготь. – Просто скажи, что делать.
– Ну… и я. Но… – хитро протянул Болотная Немощь, выбираясь из воды на сушу, ; с одним условием…
– Выкладывай.
– Если ты – и Коготь! – (он пристально взглянул на своего косматого товарища) – будете оба… звать меня…
– Как скажешь… великий Царь Пескарей, – со вздохом проскрипел Сухостой.


Как Тыква и Пугало кукурузу собирали

– Пойдем на кукурузное поле, – предложила Маленькая Тыква.
– Пугать селян?! – оживился Черное Пугало: его глаза засияли, словно два рубина. – Отличная идея!
– Почему бы нам просто не собрать столько початков, сколько сможем унести. Приготовим что-нибудь вкусненькое из кукурузы.
– Ладно. Сейчас самое время. Только накину плащ и подготовлю мешки.
В ночном воздухе ощущалась сырость. Вязкий сизый туман клубился над болотами. Недавно прошел сильный ливень, и в лужах теперь отражался четкий серп полумесяца.
Пока они шли к полю, малышка решила уточнить:
– Ведь это же никакое не воровство, правда?
– Конечно, нет, – заверил Пугало. – Мы просто возьмем немного – в счет того, что помогаем селянам с урожаем. Ведь кто отгоняет ворон?
– Точно.
Когда они добрались до кукурузного поля, Тыква внезапно воскликнула:
– Там как будто что-то сверкнуло!
– Наверно, просто светлячок. Это тебе.
Пугало вручил девочке холщовый мешок, а сам слегка взмыл над полем и принялся – паря в воздухе и нарезая замысловатые круги – обдирать початки длиннющими руками. Добыча забрасывалась сразу в три мешка, которые Пугало закрепил на спине. Тыква же ходила по полю не спеша, выбирая лучшее и напевая вот что:

Ты в початках – самый вкусный.
Потанцуем, если грустно?
Если хочешь в погребок –
Прыгай поскорей в мешок!

Отнесу тебя домой.
Будет вкусно нам с тобой:
С солью и душистым тмином,
Очень сладко и краси…

Тыква не допела свою песенку, ибо в этот момент раздался дикий пронзительный визг. Оказалось, что это Пугало – вместо початков – ухватил за бока какое-то мохнатое серое существо. Не прекращая визжать, оно вырвалось, перекувырнулось в воздухе два раза, плюхнулось на землю и затихло.
– Это же… – пробормотал Пугало.
– Драгош! – выпалила Тыква. – Он жив?
Пугало ткнул пальцем лежащую тушку. Барсук подскочил, как ошпаренный, и спрятался за ногу малышки.
– Бедняжка… – протянула девочка, гладя обиженно фырчащего Драгоша.
– Никакой он не бедняжка… – сквозь зубы процедил Пугало. – Разбойник еще тот…
– Что он тут делал?
– Охотился, полагаю.
– Ой, что это?!.. – встрепенулась Тыква, она даже подпрыгнула от неожиданности. – Неужели бывает столько светлячков?..
Пугало приподнял край шляпы и увидел множество разноцветных огоньков: желтые, зеленые, пурпурные, невообразимого оттенка – они мерцали, переливались, кувыркались, двигаясь по кукурузному полю. И их становилось все больше. Сначала они лишь робко помигивали издалека, но становились все смелее и вот – перелетая от початка к початку, – уже танцевали совсем близко от опешивших Пугала и Тыквы.
– Какая красота!.. – воскликнула та и восторженно щелкнула себя по стебельку на макушке. – Они ведь не опасны, да? Мне почему-то кажется, что они очень добрые…
– Я вспомнил: это Люмены, – объяснил Пугало. – Они не добрые и не злые. Это… как бы сказать… живая пыльца. Люмены очень любознательные.
– Да, я вижу, – улыбнулась малышка.
– А еще считается, что увидеть Люменов – большая редкость, и это – к счастью.
– Нам повезло!.. – просияла Тыква. – Какие же они миленькие!.. – захлебывалась она от восторга. – О, они что… еще и хохочут?
И действительно: словно бы еле слышный шелестящий смех струился по полю; точно сотня крохотных колокольчиков выводила неведомую для посторонних, общую мелодию.
– Говорят, что они поют. Думаю, просто нам это слышится, как смех.
– Драгош! – только и успела вскрикнуть Тыква. – Ты что творишь?!
Но оголтелый барсук уже понесся вперед, пугая стайки Люменов и как бы прорезая линии в их разноцветных рядах.
– Зачем ты… Ну-ка прекрати! – топала ногой девочка, но все напрасно: Драгош не унимался.
Впрочем, через несколько минут он все же утомился и – довольный – прибежал обратно.
– И что, ты думаешь, мы тебя похвалим? – грозно хмыкнул Пугало.
Они уже собирались хорошенько отругать зарвавшегося барсука, как вдруг не сдержались и прыснули со смеху. И было отчего: еле дышащий, с высунутым языком, Драгош был весь облеплен разноцветною светящейся пыльцой.
– По-моему, он им понравился… – умильно протянула Маленькая Тыква, держа ладони перед собой: на них, забавно попискивая, подпрыгивали и перекатывались крохотные мохнатые шарики.
– Я в этом не уверен… – пробубнил Черное Пугало.
Он чувствовал себя очень странно. Все потому, что его шляпа светилась, а вся поляна вокруг так и сияла, будто живая радуга.


Как Бабушка Крыса всех примирить пыталась

Бабушка Крыса стояла около своего Земляного домика в окружении целого полчища попискивающих мышат-полевок. Кто-то мог бы подумать, что она собирает всех их на войну; но на самом деле Бабушка Крыса всего лишь подкармливала мышат из мешка с зерном.
– Не торопитесь, малыши, – с улыбкой приговаривала она, ссыпая зерно деревянной лопаткой. – Всем достанется. И прекратите драться и толка…
Ее речь прервало появление троицы незваных гостей: из-за деревьев показались Ваухан, Коготь и Сухостой – собственной персоной.
– Я знала, что вы придете… – тихо произнесла Бабушка Крыса, не прекращая своего занятия.
– В самом деле? – почти по-волчьи рыкнул Коготь.
Она не ответила, только спросила:
– И ты с ними, Болотная Немощь? Что ж, этого следовало ожидать.
– Что-что? – взъерепенился тот, к кому она обращалась. Мое имя… – Ваухан выразительно поглядел на своих спутников.
Те тяжело вздохнули.
– Царь… – проскрипел Сухостой.
– Пескарей, – процедил сквозь зубы Коготь,
– Конечно-конечно, – рассмеялась Бабушка Крыса. – Вижу, вы все отлично спелись, дети мои.
– Мы пришли посовето… – начал Сухостой.
– Неправда. Вы уже все решили, – констатировала старушка. – И пришли лишь, так сказать, для очистки совести. Сообщить, что собрались на «великую войну с людьми» – как вы это называете. Я же – если вам интересно – называю это величайшей глупостью.
– Ну, в целом, это правда, – признался Коготь, глухо кашлянув.
Наступила пауза. Было слышно только шуршание мышат.
– Все это совсем-совсем нехорошо… – проговорила Бабушка Крыса и сделала быстрое движение рукой в воздухе: мышата, пискнув, мгновенно разбежались. – Я знаю, что у меня практически нет шансов переубедить вас… И все же. Подумайте о последствиях. Люди не враги нам.
– Так было, – перебил ее Сухостой. – Но все изменилось. Прежние связи и договоренности ничего не стоят. Увы.
– Да, – согласилась старушка. – Были времена и случались события, о которых хочется забыть: когда мы не уживались вместе. Но издревле мы несем эту чашу. Непросто быть монстрами – изгоями и гонимыми. Но так уж начертано. Мы – Духи Леса, но так же мы и Хранители Мира. Несмотря ни на что.
— Значит, им можно все: вырубать лес, превращать наши угодья в болота, охотиться на наших животных и птиц, да что там – и на нас самих! А мы… – Коготь недобро усмехнулся, сверкнув желтыми зрачками, – значит, будем хранить мир?!
– Люди очерствели. И потому Духи Леса и Хранители Полей обозлились… – Бабушка Крыса замолкла на миг, как делала всегда, когда предстояло сказать нечто самое важное. – Я знаю, это непросто и кажется почти невозможным. Но, чтобы не очерстветь, как они, мы должны… – она прикрыла веки, – простить их.
– Что?! – встрепенулся Болотная Немощь. – Простить?! Я не ослышался?
– Это невозможно, – буркнул Сухостой.
– С какой стати? – поддакнул Коготь. – После всего, что они сотворили с нами и нашими владениями?
– Это не наши владения, – твердо сказала Бабушка Крыса. – Они лишь даны нам для того, чтобы мы их защищали. Этот Договор был заключен в стародавние времена.
– Вот именно! – рыкнул Коготь. – И мы его не нарушим. Мы защитим то, что должны. От людей. Любой ценой.
– Мы не отступимся! – провозгласил Ваухан, подпрыгнул на месте  и замахал длиннющими руками.
– Что ж… – печально кивнула Бабушка Крыса. – Так тому и быть. Но знайте: будут последствия, и они никого не обрадуют. Нарушится многовековая гармония. И уже ни мы, ни они не сможем быть прежними. Вы-то все решили – как я вижу. А я… я не стану помогать вам, но и не обещаю, что не буду противодействовать… А теперь, попрошу вас оставить эту поляну: вы напугали моих малышей.


Как Тыква и Пугало барсука воспитывали

Черное Пугало проснулся под звуки песенки, доносившейся с кухни:

Я посыплю перчик в суп
И добавку из трех круп.
Будет суп мой – загляденье!
А друзьям всем – объеденье!

Птичкам всем и всем зверушкам,
Замухрышкам и дурнушкам,
И красавицам и нет –
Всем достанется обед:

И медведям, и мышам;
Лисам, кроликам, кротам;
Одинокому щенку
И быку, что на лугу;

И сверчку, и паучку;
Летуну и барсучку;
Всем вампирам на могилах;
Ведьмам, монстрам… хомячку!

Убаюканный чудесным ароматом тыквенного супа, Пугало снова задремал. Когда он все же выбрался из постели и плавно спикировал с балкона прямо во двор, был теплый вечер, наполненный гулом крупных золотистых мух и наглых комаров. На краю огорода Маленькая Тыква размахивала палкой и что-то втолковывала Драгошу, сидящему у ее ног. Сперва Пугало посчитал, что девочка решила отдубасить барсука. Но тут она прокричала:
– А ну-ка, принеси палку!
Тыква зашвырнула палку далеко в заросли овощей. Но барсук и с места не сдвинулся, удивленно – и несколько испуганно – взирая на все эти странные манипуляции.
– Добрый вечер, – произнес Пугало, неспешно приземляясь на неимоверно высокое (под стать владельцу) садовое кресло. – Ты сегодня так рано встала… Что это ты делаешь?
– Привет. Ну, сначала я готовила суп. А теперь вот хочу научить Драгоша выполнять простые команды. А то он что-то распустился в последнее время…
– Но он же мм… не собака.
– Драгош – мой друг. И он очень умный.
– Насчет первого – согласен… – Пугало потянулся и зевнул: что-то захрустело и заскрипело – то ли в стуле, то ли в нем самом. – А впрочем, я сейчас покажу тебе, как надо дрессировать барсуков…
Он забрался в огород, заграбастал палку и отправился с нею в дом. Через две минуты его белесая шевелюра вновь показалась из дверного проема.
– Драгош! – позвал Черное Пугало. – Будь другом, принеси эту палочку… – он бросил палку в грядки с грибами.
К величайшему изумлению Тыквы, барсук радостно присвистнул, подскочил и во всю прыть ринулся на грядку.
– Вот, видишь… – наставительно заметил Пугало. – Тут главное – ласковый и спокойный подход к животному… Какой молодец, – обратился он к Драгошу, послушно притащившему палку в зубах.
Пугало бесцеремонно выдернул палку изо рта барсука, повозился с ней… («что это он там делает?» – мелькнуло в голове Тыквы) и метнул снова. Драгош вновь повел себя, как послушный мальчик. Малышка раскрыла рот – не в силах вымолвить ни слова. Когда манипуляция повторилась и в третий раз, Тыква не выдержала и схватила палку на лету, опередив крайне разочарованного барсука (а быть может, даже и применила кое-какие волшебные умения: ведь девочка могла порой заставлять не только овощи, но и предметы перемещаться по воздуху).
– Так-так… – она осмотрела палку и уперла руки в бока. – Все ясно…
Пугало поглядел на нее невинным непонимающим взором.
– Ты привязал к палке колбасу!
– Я?..
Но договорить он не успел, потому что их внимание внезапно привлекла стайка очень шустрых мышек-полевок. На спине одной из них лентой была привязана маленькая деревянная трубочка. Пугало и Тыква сразу поняли, что это послание. Внутри трубочки действительно оказалось письмо на крошечном бумажном листе:

«Беда! Сухостой, Коготь и Болотная Немощь пытаются запугать селян, охотников и даже горожан: пожары, засухи, наводнения, нашествие волков и лис – в ход пошло все! Но только добились они обратного – люди, может, и испугались, но страх же заставляет их творить ужасное: они рубят и сжигают лес, охотятся за нами – Духами Леса – не покладая рук. Это совсем-совсем нехорошо.
Будьте осторожны, дети мои!»

– Что ты думаешь об этом? – встревожилась малышка, отгоняя неуемного Драгоша от перепуганных удирающих мышей.
– Мне кажется, Бабушка Крыса, как и всегда, чересчур переживает понапрасну… – Пугало улыбнулся и направился обратно к дому. – Не пойти ли нам лучше в дом и устроить вечернее чаепитие прямо на балконе? Но сначала я, конечно же, хотел бы отведать твой знаменитый тыквенный су…
– Ты слышишь? – Тыква вдруг замерла на месте.
– Что именно?
– Странный звук из леса…
Они принялись вглядываться во мрак, уже начавший окутывать деревья.
– Показалось… – констатировал Пугало.
– Нет, смотри! Это что, огромные светлячки?
Девочка ткнула пальцем в сторону появившихся в лесу огней: они мерцали и словно бы медленно приближались.
– Мне это не нравится. Давай-ка в дом!
Пугало подхватил в охапку ее с барсуком и подлетел к самому высокому балкону. Оттуда был прекрасный обзор. И вскоре они поняли, что это за загадочные огни.
– Так я и думал… – вздохнул Черное Пугало.
Из тьмы леса – молча, без криков и шума – к Сумеречному дому подступала людская толпа, вооруженная кольями, вилами и топорами. В руках некоторых из них мерцало пламя факелов.


Как Пугало с Тыквой Сумеречный дом спасали

– Скорее! Нужно что-то делать, – скомандовал Черное Пугало. – Они явно пришли к нам не на чай.
– А что же делать? – встрепенулась Маленькая Тыква.
– Забаррикадируем дверь. Нальем воды в ведра – на случай, если они задумали нас поджечь. Нужно защитить Сумеречный дом!
Прежде чем заняться всем этим, они снова выглянули из-за перил балкона: крестьяне – понукаемые высоким старцем с окладистой бородой (видимо, старейшиной) – подобрались уже к самому огороду. Внезапно старец взмахнул рукой, и со всех сторон полетели камни: раздался звон битого стекла.
– Это уже чересчур! – рассердился Пугало.
– А где Драгош? – встревожилась малышка.
– Да вон он – забился под лестницу.
С этими словами Пугало буквально скатился по лестнице вниз и принялся пододвигать к двери различную мебель. В ход пошли: кресло, буфет, старая кушетка.
– Может, поговорим с ними? – предложила испуганная Тыква, держащая в руках жестяное ведро с водой. – Или попробуем послать весточку Бабушке Крысе?
– Какое там… – отмахнулся Пугало, не прерывая свою работу. – Ты видишь, они не настроены на беседу, даже не кричат свое дежурное «Сгиньте, нечисть»… или что они там обычно выдумывают. А пока дойдет весточка, будет слишком поздно!
– Напугай их  как следует! Ты же это умеешь.
Пугало замер на секунду и просиял.
– А что, это мысль!
Оголтелые селяне – со своим нехитрым оружием наперевес – уже преодолели ограду и очутились в огороде, когда их изумленным глазам предстало невиданное зрелище. Из разбитого окна дома начал струиться клуб черного дыма, он вихрился, завивался в кольца и рос-рос… Огород и окрестности заполнил жутковатый гул. Затем  – в самом центре вихря – возникла темно-синяя шляпа. Под ней пульсировали и росли два красных зрачка. В конечном итоге они выросли размером с блюдца, а вокруг проявились встопорщенные волосы пепельного цвета. И тут нападающие узрели самое пугающее: под зрачками-блюдцами разверзлась громадная пещера рта.
– ПРО-О-ОЧЬ!!! – послышалось оттуда; голос напоминал трубящий военный рог. 
Толпа мгновенно обмякла, а многие уж собрались дать деру обратно в лес. Однако же старейшина не растерялся.
– Ну и что встали, как ослы! – завопил он, размахивая факелом. – Евойные уловки нас не напужают! А ну, швыряй туды колья да камни!
Как только запущенные снаряды ударились в стену и залетели в окна дома, Черное Пугало был уже снова внутри.
– Не получилось, – пожаловался он Тыкве: выражение его лица было удручающим.
– Ну, хоть попытались, – буркнула она.
– Послушай… – взволнованно проговорил Пугало. – Я должен сейчас улететь, унести тебя в безопасное место. А потом… потом я вернусь и сам тут разберусь.
– Что-что?
– Я не могу рисковать тобой!
– А я не могу бросить Сумеречный дом! Он – наш! – личико девочки побагровело. – Не желаю ничего слышать! Вперед! Сейчас они узнают, с кем связались!
Она выбежала на балкон и принялась швырять в нападающих все, что попадалось под руку: какие-то кадушки с капустой, швабру, горшки с цветами, даже сачок для ловли бабочек.
– Ах, вы противные!.. противные, жалкие людишки! – кричала Тыква. – Только и можете, что разрушать и сжигать!.. Какая от вас польза?!
Тем временем, Пугало взгромоздился на соседнем балконе и протянул свои длиннющие руки в сторону крестьян. Те как раз отправили к стенам группу с факелами, явно намереваясь устроить поджег.
– Вот как, значит… – глухо пробасил Пугало, взлетев с балкона. – Ну что ж, сами напросились!
Он, точно паук, выпустил на лету руки и ноги – так, что они едва ли не касались земли – и стал разбрасывать ими факельщиков: направо и налево. Те с воплями отлетали, куда придется. Один угодил прямо в сарай и пробил собой его крышу. К сожалению, и горящий факел попал туда же: занялось пламя. Перепуганный крестьянин успел выскочить через дверь, но сарай уже полыхал.
В этот миг Пугало заметил, что с малышкой что-то происходит: она побледнела, ее трясло, а по лицу струились неудержимые слезы.
– Ненавижу вас! – надрывалась она с балкона. – Что мы вам сделали?! Мы храним этот лес веками! А вы!.. вы… только рубите его и сжигаете!.. НЕ ПРОЙДЕТЕ!.. КЛЯНУСЬ, ВЫ НЕ ПРО…
Одновременно произошло нечто, чего, быть может, не ожидала от себя и сама Тыква. Все, что росло в огороде, вырвалось из-под земли: картошка и тыква, брюква и свекла, морковь и дыня, все это взлетело вверх. К этой парящей армии присоединились и все овощи, припасы, хранившиеся в огороде и внутри дома – даже из горящего сарая вырвалось несколько дымящихся плодов. Из окон и балконов выпрыгивали мешки с припасами, яблоки, груши, помидоры и, конечно же, отовсюду – крупные тяжелые тыквы… тыквы…
– УГОЩАЙТЕСЬ!!! – срывающимся голосом проорала Маленькая Тыква.
И все это обрушилось на людскую толпу. Тыквы кружились над головами кое-как отбивающихся селян, нанося периодические удары. Дыни, брюква и картошка атаковали их группами. А лица и одежда перепуганных крестьян мгновенно покрылись свекольным и помидорным соком. И вот, когда уже казалось, что наступила победа, в дело вмешался несгибаемый старейшина:
– Это чертовы овощи! Только и всего!
Он размахнулся и метнул факел прямо в стог сена, сложенный под окнами дома: полыхнул огонь.
Пугалу ничего не оставалось, кроме как пытаться сбить пламя ногами. Из этой затеи мало что вышло, и он схватил ведра с водой, оставленные Тыквой у балкона. Огонь, впрочем, не сдавался и уже начинал лизать стену. Девочка осела на пол, больно ударившись головой о перила: ее губы дрожали, рот перекосился, а руки словно бы хватали пустой воздух.
– Я больше так не могу… – прошептала она. – Сумеречный дом… Они… они сожгут нас… вместе с ним… Я…  я… сейчас… – она закрыла глаза.
Черное Пугало встревожено смотрел на нее, готовый забрать малышку и унести поскорее прочь от этого кошмара.
«Мы проиграли, – с горечью произнес Пугало про себя. – Нужно улетать. Другого выхода нет».
Как вдруг он услышал непонятный шум, исходящий из недр Сумеречного дома. Шум нарастал: что-то гремело, скрипело и стучало. Внутри дома что-то происходило. Пугало заглянул в окно и увидел невозможное: все предметы – и даже мебель – парили в воздухе, медленно и напряженно вращаясь…
«Это Тыква… – понял Пугало. – Она делает это – от отчаяния! Все это сейчас полетит в толпу. Но они же могут погибнуть!..»
– Вперед! – завопил старейшина во все горло.
Послушные селяне подняли колья и вилы и ринулись к дому. Похожий на быка, бородач принялся крушить дверь топором. Пламя уже подступало к нижнему окну… Пугало успел увидеть лишь, как вещи и мебель снялись со своих мест и полетели навстречу нападавшим…
Когда всю поляну накрыла гигантская сизая тень. Что-то падало прямо с неба. Крестьяне в ужасе побросали свои орудия и разбегались в разные стороны. Те, кто не успели убежать, были отброшены в разные стороны. Не прошло и секунды, как основание Сумеречного дома накрыли громадные иссиня-черные крылья. Они сбили пламя на стене, и все окутал едкий белесый дым.
– Ворон… – теряя сознание, радостно прошептал Черное Пугало.


Как прошла охота

По живописной лесной просеке двигалась группа охотников – четверо мужчин в неприметных зеленоватых костюмах. Их сопровождали три необычайно шустрых собаки породы борзая. Всем им, конечно, следовало бы не шуметь – дабы не распугать дичь, – но эти люди уже так давно бродили и крались в тишине, что просто устали от молчания и вот, завели громогласную беседу.
– Да никого нет в этом чертовом лесу, – саркастически усмехаясь, заявил первый охотник, – кроме нас и той тощей белки! – он ткнул мясистым пальцем куда-то в верхушки деревьев.
– Не может этого быть, – не согласился с ним второй. – Мой брат рассказывал, что месяца два назад он только одних косулей тут бил десятками!
– Твой брат – брехун известный… – процедил сквозь зубы третий охотник.
– Что-что? – взъерепенился первый.
– Тише вы... тише... – шикнул на них четвертый охотник (он был самым старым и двигался медленнее прочих). – То-то и оно, что с тех пор в этой части леса что-то переменилось…
– Это что же? – рассмеялся на это третий. – Косули поумнели что ли?
– Не знаю. Да только все стало по-другому… Слышите?..
Старик остановился, как бы прислушиваясь. То же сделали и прочие, включая собак.
– Что?..
– Вот именно, что ничего. Даже птицы смолкли. Не к добру это…
– Тьфу ты пропасть… – сплюнул под ноги третий охотник и потопал дальше.
Все последовали его примеру и продолжили путь. Вечерело. На стволы и кроны деревьев ложились синевато-сизые отблески. Какое-то время двигались молча.
– А слышали, что охотники пропадать начали? – снова завел шарманку неугомонный старик.
– Это как так?
– Да вот так. Уходят в лес и не возвращаются.
– Заблудились – вот и вся недолга, – нервно сглотнув, предположил третий охотник.
– Если бы…
– Тихо… – шепотом прервал их первый охотник. – Смотрите: вон за теми деревьями…
Вся компания замерла и принялась всматриваться сквозь листву.
– Да что там? Опять ничего? Не смешно это.
– Да вот же он… Вижу.
– Точно: рога торчат.
– Лось…
– Он самый. Огромадный… – радостно прошептал третий охотник, заряжая аркебузу.
– Окружаем... Окружаем…
– Сдерживай собак. Если они бросятся раньше времени, лось удерет.
Внезапно борзые встали, как вкопанные, и жалобно заскулили.
– Кажется, окружили, – донеслось из-за кустов.
И тут все они разом услышали рычание за своими спинами. Липкий страх пробрал до самых костей. Когда они обернулись, то увидели несколько десятков волков: серых, черных и даже белых, обступивших их плотной угрожающей стеной.
– Ага… Т-только не мы, а – нас… – пролепетал второй охотник.
В этот момент волки слегка расступились, пропуская вперед своего предводителя.
– Бросайте-ка эти свои железяки. И побыстрее, – спокойно произнес странный косматый мальчик с ярко-желтыми зрачками.


Как Тыква вернулась домой

Мир возвращался к ней постепенно: сначала – лишь смутные контуры в тумане, затем – наиболее узнаваемые островки памяти, и, наконец…
Когда Маленькая Тыква приоткрыла веки, ее глазам предстала довольно экстравагантная картина. Черное Пугало – облаченный в неподходящий ему по размеру, поварской передник с рюшами – глядел на нее и улыбался во весь оскал рта. Даже ряды заостренных зубов, кажется, тоже восторженно сияли. На щеке белел след от муки.
– Привет… – радостно проговорил Пугало. – Хочешь компоту с мухоморными пирожными?
– А что… с домом? – забеспокоилась Тыква. – Где Ворон?
– С домом все хорошо. Я прибрался, пока ты спала. Не волнуйся. А Ворона я поблагодарил, и он улетел.
– Как… – пробормотала девочка, – как он вообще тут очутился?.. Думаешь, просто увидел с неба, что нам нужна помощь?
– Все мы – Духи Леса – связаны единой древней магией.
– Ты… хочешь сказать… он почувствовал?
– Между нами протянуты невидимые нити, – объяснил Пугало. – И когда кто-то сильно дергает за одну из них, тот, кто оказывается ближе всех, принимает этот зов о помощи.
– Я поняла: мы все словно единое целое…
– Да. Так было испокон веков.
Малышка (а она была в своей комнате) приподнялась на кровати  и немного осмотрелась: мебель и предметы были вроде бы на своих местах, но выглядели как-то странно, необычно: что-то было помято и поцарапано; что-то стояло немного не так, как раньше; а кое-что и вовсе исчезло. Девочка осматривала дом, а дом словно бы с грустью взирал на нее, как бы говоря: ну вот, сама видишь, что они и ты со мной сделали, но все равно – спасибо тебе!
– Ложись-ка обратно… – Пугало мягко ткнул Тыкву длинным когтем. – Думаю, тебе стоит еще отдохнуть. Лучше угощайся…
Он уже наливал компот – загадочного ярко-зеленого цвета – в любимую оранжевую кружку малышки и накладывал в тарелку красные в крапинку печенья.
– Спасибо, – Тыква откусила кусочек угощенья, отпила компота и… лицо ее – как-то само собою – скривилось.
– Что такое? – забеспокоился Пугало. – Слишком много сахара в компоте?
– Ты мм… сам это приготовил? – уточнила девочка, прекрасно знавшая, что кулинария не входит в список его талантов.
– Конечно, – вновь просиял Пугало, ощерив ряды клыков, – для тебя. Мухоморы я нарвал за сгоревшим сараем, а компот сделал из свежих еловых веток!
– Очень-очень… вкусно… Объеденье!... – девочка усердно жевала, стараясь не морщить лицо. – Ты сказал… сарай…
– Увы… – немного закашлялся Пугало, – сарай… ну… сгорел. И с ним некоторые наши мм… запасы на зиму.
– Так что же нам теперь делать? Ведь они могут прийти снова…
– После-после… Сейчас тебе необходим покой.
– Но я отлично себя чувствую.
– Тебе так только кажется, – вздохнул Пугало.
Только теперь Тыква заметила, каким уставшим он выглядит: наверное, все это время таскал вещи обратно в дом и наводил порядок, бедняжка.
– Как Драгош?
– Он сильно перепугался, но сейчас приходит в себя.
– Что… что со мной было?
– Мм… Ты же сама отлично знаешь, что бывает порой, когда ты мм… несколько выходишь из себя… – тактично объяснил Пугало, подливая новую порцию зеленого компота.
– Да, точно… Я ведь никого не покалечила, правда?
– Думаю, все они ушли отсюда мм… более-менее целыми. Ушли очень-очень быстро, – добавил он, ухмыльнувшись.
– А вообще-то, почему я должна их жалеть? Они хотели сжечь нас… СЖЕЧЬ! – Тыква, часто-часто дыша, лихорадочно приподнялась с подушки и сразу повалилась обратно: глаза ее закрылись – девочка впала в полусон.
«Она все еще бредит», – с тревогой отметил Пугало, накрывая Тыкву одеялом.
– За что?.. За что?!.. За… – бормотала малышка, ворочаясь с боку на бок.
Что-то темное, жуткое опять проникало в ее сознание, да и как будто над самим миром повисла мрачная пелена неизвестности. Маленькая Тыква уже не могла видеть, как снаружи – за окном – висит в воздухе Черное Пугало и тщательно закрашивает большое пятно гари темно-коричневой краской.


Как маленький человечек трапезничал

Маленький, весьма округлый человечек преклонных лет сладко потянулся в постели под огромным бархатным балдахином. Затем он неспешно вылез из кровати и, щурясь ото сна, направился прямиком к позолоченной ванне. Скинув шелковую сорочку и ночной колпак, человечек забрался в ванну, уже заботливо наполненную кем-то горячей водой и пушистою пеной. Удобно расположившись в этом пенном море, он протянул пухлую ручку к столику, где на блюде его ожидали различные фрукты, и…
– Да что ж это? Опять?! – взвизгнул человечек. – Эй, кто-нибудь! Быстро сюда!
На зов тут же откликнулись: в спальную залу вбежал мальчик в ливрее.
– Ваше Величество?.. – мальчик услужливо застыл в ожидании приказаний.
– Да что ж такое?! Где моя клубника со сливками? – прохныкал Король.
– Будет исполнено. Сей же миг, Ваше Величество!
С этими словами мальчик умчался прочь.
– И чтоб сливки свежие! – крикнул Король вдогонку. – А не как в прошлый раз… Ничего доверить нельзя… – проворчал он, уминая сочные дольки ананаса.
В этот момент в залу буквально ввалились еще двое с криками:
– Ваше величество! Что случилось?! Нападение?!
– Уже ничего, мои верные советники… – успокоил их Король, не вылезая из ванны. – Расскажите-ка лучше: как там дела в Королевстве и окрестностях?
– Ну… если честно… – протянул Второй Советник: пожилой сморщенный гриб в мешковатом кафтане.
– Не все спокойно, мой Король, – перебил его Первый Советник: тощий нервный тип с узким подергивающимся лицом.
– Так-так… – недовольная физиономия Короля вновь высунулась из пены. — Дайте угадаю… Народ снова рисует на стенах похабные картинки про меня?
– Что вы, Ваше Величество, – аж подпрыгнул Первый Советник. – Тут мм…
– Другое… – поддакнул ему гриб.
– Да, – подхватил тощий. – Большое беспокойство вызывают эти… Как их там называют?..
– Духи Лесов и Полей, – отбарабанил Второй Советник.
– Именно!
– А что, – удивился Король, – они и правда существуют?
– Оо, более чем… – Первый Советник подобрался почти к самой ванне и склонился над круглым человечком. – Если позволите, я обрисую вам всю картину…
– Изволь, – не переставая жевать, милостиво разрешил Король.
– Эти нечестивцы чинят беспорядки и подрывают устои на окраинах Королевства. Страдают все: охотники, лесорубы, моряки, что сплавляют лес по рекам, простые селяне и землепашцы. Вот-вот и горожане будут втянуты во всю эту междоусобицу. Считаю…
Речь Первого Советника прервал запыхавшийся мальчик, что на всех парах влетел в опочивальню.
– Сливки, Ваше Величество!.. – выпалил он.
– Считаю, что наш долг… – начал было тощий.
– И клубника! – отрапортовал мальчик в ливрее, поклонился чуть не до пола и скрылся за дверьми.
Король внимательно поглядел на принесенное лакомство, понюхал.
– Прекрасно… – наконец сказал он. – Так что же, все так серьезно? – уточнил он, глядя на Советников, и уже уплетая клубнику.
– Возможно, – осторожно проговорил Второй Советник. – слухи несколько и преувели…
– Ничего подобного! – взвился Первый. – Нужны немедленные действия. Пожары, наводнения, засухи, нашествие лис и волков! Все это дело их рук!.. или что у них там… Пострадали множество деревень, Сырой бор и Студеная река.
– А где это вообще? – уточнил Король.
– Ну… Мы и сами толком не знаем. Мы отправили туда лучших Охотников на оборотней, но они мм…
– Не преуспели, – закончил за него человек-гриб.
– А главное!.. – аж задохнулся тощий. – Главное что?.. Наши налоги на охоту практически перестали взиматься! Охотники просто боятся идти в леса на окраинах. Мы потеряли лес! Потеряли!
– Мда… Это совершенно, категорически  недопустимо. А что же наш Воевода? Где он, собственно говоря?
– Спит, мой Король, – ответствовал Второй Советник.
Король несколько призадумался, смахивая пену с раскрасневшегося носа, затем отложил тарелку с клубникой, встал во весь рост и провозгласил:
– Н-да… Как всегда, все придется делать самолично… Ладно, приятная поездка на свежем воздухе еще никому не вредила. Завтра же мы все – с гвардейцами и свитой – отправимся туда… уточните, кстати, куда именно… и будем вершить королевское правосудие! Позвать сюда Воеводу!


Как Сумеречный дом восстанавливали

Сумеречный дом постепенно приходил в себя – словно удивленный, оправляющийся после тяжелой болезни, ребенок, что вновь познает краски мира. Черное Пугало начал постройку нового сарая, а очнувшаяся после забытья Маленькая Тыква приводила в порядок огород и внутреннее убранство дома. При этом она напевала вот такую песенку:

Домик будет, как и был,
Даже станет еще краше!
Поскорей все обновим!
И сварим тыквенную кашу.

Когда проголодавшийся Пугало влетел со двора в дом, чтобы перехватить между делом кусок рулетика из жабьих ножек, Тыква вдруг обеспокоено спросила:
– А где Драгош? Что-то его совсем не видно…
– Прячется где-то в доме. Я слышу его шуршание, да и миска с едой исправно пустеет. Вся эта катавасия с нападением на дом изрядно его подкосила.
– Он же поправится, правда?
– Наверняка. Нужно время… – заверил Пугало, жуя и задумчиво глядя в окно. – Ой, а кто это у нас в огороде шебуршит?
– Смотри! – воскликнула девочка. – Да это же мышки!
В этот момент внизу раздался звон дверного колокольчика.
– Кажется, я знаю, кто это,  – радостно воскликнула Тыква.
– И я. Н-да, если она пришла сама, значит, дело очень серьезное…
И действительно, на пороге стояла Бабушка Крыса – собственной персоной.
– Моя дорогие… – начала она. – Я узнала, что тут произошло, и не могла не прийти.
– Все уже в порядке, Бабушка Крыса, – успокоила ее Тыква. – Нам помог Воро…
– Знаю-знаю, детка. Но все это совсем-совсем нехорошо, – покачала головой старушка, проходя в дом.
– У нас есть печенье, компот… чай, – предложил Пугало.
– Да, не откажусь.
Через несколько минут они уже сидели на кухне втроем и слушали свою гостью.
– Беда не приходит одна. Все это случилось, и все это может случиться вновь. Люди поменялись: они уже не те, что прежде. Как и мы сами. Настали суровые недобрые времена. А еще… как будто всего этого мало… к нам прибыл Король с небольшим, но грозным войском.
– Не припоминаю, чтобы он когда-нибудь приезжал сюда лично… – проговорил Пугало.
– Это не просто прогулка, как вы понимаете. Его приезд грозит еще большим обострением между Духами Леса и людьми. Я считаю, что необходимо поговорить с ним. Но как?.. Это самый большой и сложный вопрос… Нужно подумать. Поэтому я и пришла к вам.
– Мы обязательно подумаем, Бабушка Крыса, – сказала девочка, подливая всем чай в красивые оранжевые чашки.
– Может, Король сможет остановить свою армию, охотников и селян. Тогда ненависть и вражда поутихнут. А уж мы – в свою очередь – постараемся сдержать гнев Ваухана, Когтя и Сухостоя.
– Да, это очень разумная идея, – согласился Пугало, прихлебывая обжигающий чай.
– Раньше я не понимала, насколько все серьезно, – вставила Тыква, – но когда начали на моих глазах громить Сумерчный дом…
– Конечно, важно не забывать, дети мои, что мы – Духи Леса – во всей этой истории вовсе не белые и пушистые, никакие не несчастные жертвы плохих и жадных людей. Все мы хороши. Увы. Во многом мы пришли к данной ситуации, благодаря нам же самим и нашим глупым безрассудным действиям.
– Да… – горько прошептал Пугало, вдруг вспомнив, как ради прихоти и нелепой бравады похитил в свое время сельских детишек.
– Хорошо, что ты это не забыл… – произнесла Бабушка Крыса, глядя ему в глаза (Пугало как-то съежился и вжался в стул). – А теперь, мои дорогие, мне пора. Надеюсь, вы меня поняли. И мы найдем то Решение, которое должно спасти всех нас.
Когда Бабушка Крыса – и все ее многочисленные пищащие подопечные – покинули дом, Пугало помолчал и вдруг выдал:
– Ну что, навестим Короля?
– Думаешь, это хорошая идея?.. Ведь Бабушка Крыса предупреждала об осторожности…
– Ну, а кто же, если не мы. Все будет очень-очень мирно. Поверь.
– Ну… – Маленькая Тыква все же сомневалась. – Можно попробовать. Я не хочу, чтобы с Сумеречным домом снова что-то случилось.
– Отлично! – зрачки Черного Пугала загорелись алым. – Именно ради этого мы и пойдем… ну… на переговоры. Надо только кое-что подготовить…


Как Его Величество отдыхало

– Постоялый двор, Ваше Величество!
Королевская процессия постепенно замедлила ход и, наконец, остановилась — к немалой радости изрядно уставших лошадей. Укрытая осенними листьями, дорога, давно петлявшая сквозь лес, в этом месте имела ответвление, ведущее прямиком к старой придорожной развалюхе с гордой надписью: «МЕЧТА СКИТАЛЬЦА».
В золоченой карете приоткрылась дверца, и оттуда высунулась сонная физиономия Короля.
– Что-что?! – пискляво возмутился тот и протестующее замахал ладонью в лайковой перчатке. – Вы предлагаете мне – мне, королю! – ночевать здесь – здесь, в этой дыре?!
– Но, Ваше Величество… тут вокруг нет больше ничего… вообще… – пробубнил Второй Советник, вяло свесившись с коня.
– И ночь не за горами, – поддакнул ему Первый Советник.
– Ладно-ладно… – тяжело вздохнул Король и отдал приказ: – Сворачиваем к этой груде мусора!
– Что?! Я не стану есть эти помои! – донеслось через какое-то время из окон постоялого двора.
– Простите, Ваше Королевское Высочество… Но это наше лучшее фирменное блюдо… Конечно-конечно, вылью лошадям, как вы и пожелали… – печально пролепетал чей-то смиренный голос, и вскоре все затихло.
Королю почему-то не спалось – то ли из-за того, что перина была недостаточно мягкой (а ему выделили наилучшие «апартаменты» с самой удобной кроватью), то ли потому, что ему так казалось. Донимали и совы, неустанно угукающие за окнами.
«Дернул же меня черт за бороду – покинуть теплый замок и припереться в эту глушь», – подумалось Королю.
– Угу! Угу-у! – подтвердила незримая глазу сова.
– Тьфу на тебя… – проворчала царственная особа (скорее самой себе, чем собственно сове) и, накрыв голову не самой свежей подушкой, перевернулась на другой бок.
А тем временем, у входа в гостиницу, облокотившись на свои алебарды, скучали два королевских стражника.
– Н-да…  – пробубнил Первый Стражник. – Все, значит, на перинке кости греют, а тут зад, понимаешь, морозь. А ведь уже давно не лето…
– А?!.. И не говори…  – поддакнул Второй, прервав меланхоличный храп.
Какое-то время они молчали, с глубокой безнадегой во взоре глядя – даже не на лес, скорее сквозь лес: в никуда.
– А наш Король-то того… – устав от молчания, проговорил Первый Стражник.
– Угу! – вмешалась сова.
– В смысле? – удивился Второй Стражник.
– Ну.. совсем сдурел, по-моему…
– Говори тише.
– Поперся хрен знает куда… Вот ты знаешь, где мы вообще?
– Я?.. Нет.
– Вот и я о том. Так вот. Притащил всех нас сюда из-за каких-то упырей…
– Бога ради, потише… – цыкнул Второй Стражник на приятеля.
– …упырей… которых и нет на свете вовсе.
– Ну, не скажи, я вот верю во всю эту чертовщину. А как тут не поверить… Ты разве не слышал, какая жуть окрест творится?
– Не слыхал, – сдвинул брови Первый Стражник.
– В окрестных селеньях, говорят, пугала с огородов попропадали.
– Ну и что такого? Дети, небось, поломали. Вот и вся недолга.
– Э, нет… Те пугала, говорят, взяли и сами собой улетели – прямиком в небо!
– Чушь это все. Чего только эти старейшины не наплетут.
– А потом, слышал я, – не унимался Второй Стражник, – за пугалами улетели и тык…
– А ты просто не слушай все это деревенское дурачье. Вот Король наш тоже наслушался. Ну не дурость ли?
– Тихо.
– Да я и так…
– Заткнись, говорю! Ты ничего не слышал сейчас?
Оба напряженно вслушались.
– Угу!.. Угу-у-у!!!
Стражники грязно выругались, грозя кулаками невидимой сове. Едва они успокоились (и даже слегка задремали стоя), как перед их взором начало происходить нечто невообразимое.
Над землей заклубился черный туман. А из него стали проявляться странные — какие-то ветхие и словно бы недоделанные – фигуры. Точно призраки, они ползли вперед, очень медленно надвигаясь на одеревеневших стражников. Все это сопровождал пугающий ровный гул. Рваные одежды, укрывавшие неведомые фигуры, были самых разных оттенков, но все какие-то блеклые, будто выцветшие, выгоревшие на солнце.
– Да это ж… – осенило Второго Стражника.
– Пугала! – прохрипел его приятель, выронив из рук алебарду. – ЖИВЫЕ, чтоб их так!
Когда отряд бессловесных пугал приблизился ко входу в гостиницу, в его центре что-то зашебуршило, задвигалось, и – прямо из клубящейся черноты  – выросли два алых зрачка, обрамленных полями темно-синей шляпы.
– Привет, – сказал некто, мигнув одним зрачком.
Второй Стражник сипло закричал (видимо, чтоб подбодрить самого себя) и попытался ударить незваного гостя алебардой. В ту секунду, когда он сделал выпад, под красными зрачками раскрылась длинная пасть, усеянная острыми серыми клыками. Она мгновенно перекусила древко алебарды пополам.
Меж тем, Первый Стражник подхватил свое упавшее оружие, но отступил на два шага назад.
– Брось… – тихо сказало чудовище в шляпе. – Просто положи, где лежало…
Стражник моментально послушался.
– Заходим, ребята! – скомандовал Черное Пугало. – Будьте, как дома.
И грозный отряд пугал плавно двинулся внутрь постоялого двора.


Как прошли переговоры

Король подскочил на кровати.
– Что за звуки?
Откуда-то снизу (а его комната находилась на втором этаже гостиницы) слышались крики и шум борьбы. Король распахнул скрипучие ставни большого окна и поглядел вниз: там, на сухой листве, валялась переломленная пополам алебарда. По земле струился загадочный черный туман.
«Хм… А где же охрана?»
– Стража… Стража-а!.. – команда вышла какой-то тихой и неуверенной.
Стражников Его Величество так и не разглядело, зато прямо перед его глазами — как раз на уровне окна — возникла жуткая картина.
– Это ж  как же?.. что же!?.. – только и сумел вымолвить Король.
Там – во тьме ночи – кружили и сталкивались друг с другом непонятные круглые объекты. Сперва Королю показалось, что это летают пушечные ядра. Но, когда в этих самых «ядрах» загорелись узкие пылающие глазницы и окно осветили страшные огненные оскалы, стало ясно, что за окном мельтешит и пляшет в воздухе целый рой крупных оскаленных тыкв.
– Это что, сон?! – вскричал Король.
И тут же – прямиком в раскрытое окно – рой тыкв влетел в комнату. Этот полет сопровождался ровным тихим, но пугающим гулом. Его Величество буквально вжалось в стену, проползло вдоль нее до двери и шмыгнуло куда глаза глядят. Тыквы не отставали. Скатившись по лестнице, Король обнаружил следующую картину:
На полу у лестницы лежало несколько алебард, пик и мечей. Все это покрывало скомканное королевское знамя. Вся его свита и стража – в окружении стены совершенно беззвучных пугал – растерянно стояла рядышком.
– Так! – завопил Король. – Это что еще такое?!
– М-мы… мы сдались, – объяснил Первый Советник.
– Как это сдались?! Кому?.. – не унимался Король, яростно топая босыми ногами.
– Им, – констатировал Второй Советник, обводя взглядом невозмутимых пугал
– А где мой Воевода?
– Мм… Кажется, он заперся, – ответил Второй Стражник, грустно глядя на обломок древка алебарды, который все еще сжимал в кулаке.
– Где?
– В уборной, Ваше Величество, – отрапортовал Первый Стражник.
– Прекрасно. Просто прекрасно…
– Да. Вот именно, – разнесся по гостинице глуховатый бас Черного Пугала (он стоял во весь рост – к счастью высокие потолки гостиницы это позволяли, – облокотившись на край огромного камина). – Прекрасно, что мы вот тут все собрались. И, наконец, можем спокойно поговорить.
– Кто ты такой? – ехидно, хотя им слегка подрагивающим голосом, спросил Король.
– Это неважно. Я лишь один из Духов Леса и Хранителей Полей.
– Ах, вот оно что…
– Попрошу не перебивать, Ваше Величество… Мы пришли с миром…
– В самом деле? – Король издал сдавленный смешок.
– Да, мы пришли с миром. Потому, что мы еще и Хранители Мира с самых древнейших времен. Этот спектакль ни в коей мере не объявление войны, а напротив: предложение к диалогу.
– Так чего вы хотите?
– Мы хотим лишь одного, – подала Тыква голос с лестницы, – чтобы люди и Духи жили бок о бок, не враждуя. Ну… более-менее, насколько это возможно.
– Да, – подхватил Пугало. – Все просто: вы не трогаете нас, а мы – вас. Духи будут заниматься тем, чем занимались испокон веков: охраной лесов и рек. Все это нужно и вам, люди. Мы помогаем с тем, чтобы справиться с засухами, наводнениями, неурожаями и стихийными бедствиями. Мы, в конечном счете, оберегаем и себя самих и вас. А значит… мы нужны друг другу…
Его Величество все кивал и кивал – так что Тыква с Пугалом уже даже начали подумывать, что дело в шляпе, – но затем вдруг как подпрыгнул на месте и вскричал:
– Всё, не хочу больше слушать! Я устал и хочу спать. Король я или не король?! Как решу, так и будет!
– Хорошо-хорошо, – мягко проговорил Пугало. – Мы уйдем… но с надеждой… – он пристально посмотрел в глаза Короля, – на верное решение…
Пугала и тыквы начали неспешно покидать гостиницу.
– И знайте: вам меня не напугать! – пробурчал Король вдогонку.
– Точно-точно! – раздался голос из уборной.


Как все закончилось, чтобы продолжиться потом

– Спасибо, друзья! Вы очень помогли. А теперь можете отправляться обратно: на свои поля и огороды, – провозгласил Черное Пугало, и его молчаливая армия неспешно разбрелась.
– Ты уверен, – спросила Маленькая Тыква, дав знак и своим устрашающим приятелям улетать восвояси, – что мы ну… не переборщили?
– Дело сделано. А с этими королями только так и надо. По-хорошему они не понимают.
– Откуда ты знаешь?.. – прищурилась малышка.
– Ну… просто я очень давно живу… Скажи лучше, как ты себя чувствуешь? Не устала? Ничего не болит?
– Я понимаю, о чем ты… Нет, мне не плохо. Порой да, такое бывает… когда у меня в глазах темнеет… и я сама не знаю, что делаю… тогда овощи… да что там, всякие предметы вокруг подлетают и вытворяют такое… Но сейчас я… я смогла контролировать этих тыкв. И мне не было больно.
– Ты – молодец. Я горжусь тобой, – Пугало по-отечески нежно погладил Тыкву по волосам.
– Ты, наверное, голоден?
– Чертовски!.. – Пугало почесал свой заостренный подбородок. – Может, перекусим прямо здесь? – на этом постоялом дворе наверняка есть харчевня…
– Ни за что! – раскапризничалась девочка. – Меня уже тошнит от этого глупого короля и этого дурацкого места. Полетели домой.

Бабушка Крыса уже предчувствовала что-то недоброе, когда к ней вернулись мыши-разведчики и обо всем доложили.
– Это совсем-совсем нехорошо! – воскликнула она, нахмурившись. – Грядет большая война Духов и людей! И, похоже, сейчас ее не остановить. Кажется, пришло время и мне вмешаться…


2022