Или вот, скажем, господин Колхозноватич - слышали вы о нем? Нет?! И как вам не совестно?! Впрочем вся вы, молодежь, такая. А это же был герой устного народного творчества, супермен, каких мало. А как он играл на домбре, как играл, а?! Как Гомер на восьмиструнной балалайке, вот как! Стремился завоевать оба полушария мозга и почти добился всего, вступив в армию бесславно-достославного генерал-ефрейтора Увэсире, но заблудился в пустынях Нюсиса-Угау, где его чуть было не сожрал свирепый кабан-людоед, и мозг его навсегда остался незавоёванным.
А сгубило его - что? А вот и не угадали! Не пьянство, нет, а нечто худшее. Жадность его сгубила, элементарное скряжничество. Господин этот не верил ни в Звезду Камастру, ни в Замок в облаках, а словосочетание "Поминки по Финнегану" отдавало ему чем-то замогильным. Натурально, судьба оного сложилась нелепа и грустна.
Была у господина Колхозноватича страсть. Одна, но пламенная - страсть к накопительству. Все имелось в доме у Колхозноватича: и жена-красавица, и дети-умницы, и двенадесят дюжен сотен крепостных мёртвых душ, и тридцать три кареты-лэмузэна, и сад-парк на 146 квадратных гектарах, и дом-дворец в четыреста тринадцать комнат (из них то ли в шиштидясяти, то ли в шиштидясяти шишти стояли золочёные унитазы, как впоследствии уверяло устное народное творчество), и вилла на южном побережье Чукочакского моря, и даже личный охранник из кеи-кюе - чрезвычайно воинственного племени, населявшего пустыни Нюсиса-Угау - одним ударом темечком пробивавшим могильную плиту.
Но все господину Колхозноватичу было мало, все его живенькая душенька просила чего-нибудь энтакого, чего бы не было нигде, никогда и ни у кого в цельном земном свете. Однако поскольку в принципе все, что в природе могло сосуществовать, у Колхозноватича уже имелось, то возжелал герой этого выступления такого, чего вообще не могло быть. В принципе. Ну-ка, молодые да сметливые, угадайте чего? Неправда ваша, милостивые государи. Не стать Властелином Мира, не вывернуть шар земной изнутри наружу, дабы вместо геометрии Римуса на нём господствовала геометрия Лобачевскуса. Мелковато это всё было для Колхозноватича.
Не пускаясь в пустые рассуждения, но доверяя устному народному творчеству, вспомним следующее. Решил господин вышеупомянутый построить на своих просторах новое опчество. Для попервоначалу согнал он всех крепостных в одну большую сараину-казарму, которую назвал "опчагой". Тут и объявил, что отныне они будут проживать в невиданно светлом опчестве, где все станет опчее - лошади, мотыги и жены. Не страдая от излишней застенчивости, опчество энто прозвал он сообразно своей фамилии - колхозом, надеясь, видать, таким макаром придать своему начинанию побогаче авторитету.
Однако народишко ему попался дрянь, гниль, гнусь и мерзопакость. Пару деньков пожили они колхозом энтим, а опосля, натурально, взбунтовались, потому как жрать стало нечего, да и в опчаге не продухнуть было от колом стоявших портянок. Ведь раньше как было? Пришел мужик с пахоты, портянки долой: "Стирай-кось, жинка!" А таперича одной кинешь, а она: "Я нонче не твоя, а обшшая. Няхай Марфутка тябе портянки чистить!" Пойдешь к другой - та же оказия. Вишь ты, какие в колхозноватичском опчестве бабы грамотные стали. Голос у их, видать, прорезался. Вот так вот портянки сгубили на корню как самую идею светлого колхозно-опчажного будущего, так и бедолагу Колхозноватича.
В одну очень тёмную ноченьку, когда аромат портянок в опчаге превысил все предельно допустимые клопами да вшами нормы, ополоумевшие мужики с ропотом вырвались из сараины и кипящей массой рванулись ко дворцу Колхозноватича. Несчастному не помог даже кеи-кюи, так как могильных плит мёртвые крепостные души не боялись, а удары темечком по другим местам были бесполезны. Вскоре охранника нейтрализовали, демилитаризовали и четвертовали. Дом Колхозноватича был разграблен и подожжён с восьми углов зараз, бесценная коллекция лэмузэнов растерзана, порублена и пошинкована на мелкие дробязги, а сам господин реформатор едва унес ноги через вентиляционный люк одной из своих золоченых уборных.
Последний раз его видели, если верить устному народному творчеству, в соборе Св. Грешника, отгонявшим от Перосвящённика волосатоухового старьёвщика. Однако это неточно, да и никто не знает точно, жив ли он теперь. Так что, молодежь, советую вам не следовать моим советам. Усовеститесь!
Если вы хотете узнать подробнее, читайте здесь: http://proza.ru/2007/11/09/492
Продолжение: http://proza.ru/2022/06/30/1394