Эмма дрожала, словно в лихорадке, прижимаясь ко мне всем телом: то ли искала утешения, то ли пыталась заразить страхом смерти. Иногда эта фобия вырывалась у неё наружу, и тогда приходилось успокаивать всеми доступными методами, начиная от монолога ласковых слов и нежных поглаживаний её рук — на что-то большее как-то и не решался, сдерживался — до исполнения колыбельной из собственного репертуара.
А может, это была реакция на лифт. Не на тот, в котором были мы, а на тот, что рядом шумел через стенку протяжным свистом. Там — наши преследователи. Фора у нас небольшая, хотя и сели раньше. Дело в том, что лифт вспомогательный и потому медленный по сравнению с основным, где сейчас, наверняка, находилась половина команды, переполненная азартом и злобой.
Я, специально, не стал выбирать основной, так как его сразу заблокируют. А вспомогательный, используемый для ремонтных работ, практически никто не контролировал. Его-то и взял для побега. Однако эти уроды быстро сообразили, что у нас лифт другой, но я и это предвидел — ждать будут внизу у главного выхода, а мы выйдем раньше. В теле корабля есть технологические люки, выходящие на поверхность. Вот один из них и надо будет использовать, тем более, он с другой стороны, не там, где будут ждать.
На дисплее блока управления отразилась очередная точка выхода в ремонтный тоннель. Пора. Останавливаю лифт и тихонько подталкиваю Эмму к открывшемуся дверному проёму.
— Я боюсь, — бормочет она, не двигаясь с места.
Это было ожидаемо.
— Хорошо, тогда иди за мной, — обхожу Эмму и протискиваюсь в тоннель, узковатый, рассчитанный на одного человека, чуть разворачиваюсь боком. — Давай, пошли. Не дрожи так, всё нормально.
Она настороженно тянет руку, держа ладонь «лодочкой», шмыгает носом, недоверчиво смотрит исподлобья — ведёт себя ну совсем как ребёнок. Рывком втаскиваю, прижимаю к себе, чтобы дать дверкам закрыться. Лифт дёрнулся и плавно пошел вниз — к тем, кто уже приготовился к встрече. Или только готовится. Неважно. Для нас время уже тронулось с места и понеслось, набирая обороты.
Вопрос жизни и смерти.
***
Эмма — взрослая женщина, хотя и смотрится как девочка, и такая же, как я… зараженная. Нас осталось всего двое из тех пяти, кто высаживался на спутник экзопланеты. Да, эта планета — конечная цель нашей экспедиции, а спутник…
Ну, пройти мимо никак было нельзя. Мало ли для чего его можно использовать, хотя вариантов не так уж и много.
Спутник, покрытый толстым слоем слежавшейся пыли и исчерченный хребтами тёмных скал, с разряженной атмосферой, дополняющей убогий скучный пейзаж, интереса не вызывал. Взяли, как обычно, образцы и собрались назад, на корабль.
Для временной базы это место, в принципе, подойдёт, но решать будет командир после обработки данных. Ну и что спецы ещё посоветуют. Я к ним не отношусь, моё дело сделать предварительный анализ после визуального осмотра и продумать схему размещения, если только судьбоносное решение состоится. Но, в любом случае, надо быть готовым отвечать на вопросы, если те появятся.
И когда до челнока осталось дойти совсем ничего, биолог — симпатичный молодой парень, зовут вроде Эдиком, на корабле практически не пересекались — заметил нечто любопытное на его взгляд: яму, похожую на небольшой кратер, в которой что-то блестело. Остальные отнеслись к «открытию» глубоко наплевательски — все хотели побыстрее убраться отсюда. На мое замечание, что это, скорее всего, лёд, Эдик никак не отреагировал. Побежал, поскакал смотреть. Ещё и Эмму за собой утащил. Она геофизик как-никак.
Могла бы и не ходить…
Пришли довольные, все уже сидели в челноке, только их ждали. Если кто и был не рад задержке, виду не подавал, в одной команде всё-таки работаем. Взлетели. Эмма показала вакуум-колбу с кусочком образца — да, похоже на лёд, как я и предполагал. «Там что-то есть…» — сказала она, вертя колбой перед моим лицом. Не знаю, что могло быть забавного в этом кусочке заурядного льда, и честно говоря, ничего такого не увидел, как ни пытался. Даже прозрачность гермошлёма увеличил — бесполезно. И тут же, зачем-то, включился внутренний обогрев защитного костюма. Наверное, программа дала сбой. Пришлось отключать вручную.
Протянул руку за колбой, чтобы посмотреть поближе, челнок в этот момент тряхнуло — сработала система опознавания корабля, отключая силовое поле. Эмма разжала пальцы. Колба упала на пол, но я успел прижать ногой. Разбиться, конечно, не разобьётся, а вот потеряться может запросто. Поднял и отдал Эмме, рассматривать что-то уже расхотелось. Я и не подозревал, что тем самым запустил цепочку последующих смертей.
После того, как челнок сел в грузовом отсеке корабля и все вышли, Эмма вдруг призналась, что колбу обеззараживать там, на месте, они не стали — торопились. Я так и не понял, зачем она это сказала. Что на неё нашло? И лишь потом, когда мы с ней бегали по кораблю и прятались, я, сопоставив известные мне факты, пришел к выводу, что она пыталась предупредить о чём-то. То, чего подспудно боялась, но не решалась сказать прямо.
Первый этап дезинфекции прошел, как всегда, стандартно. Ничто не предвещало трагедии. На втором, когда сняли защитные костюмы и уже стояли под струями дезраствора, ни с того, ни с чего упал Эдик. Рухнул, как подкошенный, словно его в один миг лишили сознания. Через секунду свалилась Эмма. Лежала на полу, раскинув руки, будто кукла. Брошенная и забытая.
Остальные, да и я в том числе, жутко испугались, застыли на месте, не зная, что делать. Сработали датчики слежения, завыла сирена и почти сразу же прибежали люди в защитных костюмах. Затолкали нас по отдельности в прозрачные контейнеры, закрыли, а затем грузовые боты отправили их в комнату похожую на изолятор. Там всех выпустили.
Странно, но больше никто не падал и не терял сознание. Комната абсолютно пустая, если не считать вороха одежды. Ординарные комбинезоны, которые все носили на корабле. Стало ясно — это изоляция. И мы — заражённые. Где и когда?.. То, что эту дрянь подцепили на спутнике, до всех дошло довольно быстро. Но как?
Я подумал на колбу. Может, там образовалась микротрещина, когда я придавил её ногой и оттуда вышел вирус, а до меня он не сразу добрался из-за термонагрева? Или вообще не дошёл? А другие? Они-то почему не падают? Возможно, концентрация была настолько мала, что срабатывание по времени растянулось для них совсем в другом диапазоне... Думаю, Эмма с напарником заразились ещё раньше, когда брали пробу, но опять таки, как вирус смог пройти через защитный костюм?
Догадки, одни догадки…
Эдик пришел в себя, а за ним и Эмма. Сначала было забавно наблюдать, как они, разинув рты и округлив глаза, осматривались по сторонам, щупали одежду, тыкали в нас пальцами и смеялись. Не сразу, постепенно, пришло понимание, что с ними творится что-то не то: либо память отшибло, либо деградировали до уровня детского восприятия.
А потом нас стали убивать.
Зашли двое с бластерами… Меня спасла реакция и то, что я стоял близко к двери. Бросился под ноги ликвидаторам, и пока они приходили в себя, схватил Эмму за руку и выскочил наружу.
Началась игра в прятки и скитания по кораблю. Чудом удавалось избежать встреч с охотниками на нашу жизнь. Я знал, рано или поздно корабль сядет на планету. Им ведь надо как-то избавиться от тел и выманить нас с Эммой, а планета, тем более, неизученная и неосвоенная, самое подходящее место.
***
Люк открылся легко. Вытащив из углубления страховочный трос, сбрасываю конец вниз. Насколько хватит… по моим подсчётам должно быть в самый раз.
— Эмма, делай как я, — вылезаю, цепляюсь за ребристый прохладный трос, чуть спускаюсь. — Давай, не бойся. Всё будет хорошо.
Эмма похожа на манекен, болтающегося на верёвке, я подбадриваю, говорю, что делать. Худо-бедно, но спускаемся. До земли не хватило где-то метра два, по моему ощущению, хотя, глядя сверху, нетрудно и ошибиться. Отпускаю трос и лечу вниз. Приземлился и, похоже, ничего не повредил, но мышцы икроножные заныли, отзываясь острой болью.
Сверху раздался крик. Эмма, схватившись руками за конец троса, дёргала ногами в воздухе. Рефлекс всё же сработал в последний момент, поняла, что вот-вот упадёт. Удержалась. Кричу в ответ, чтобы отпустила. Послушалась. В итоге, я её поймал, и мы оба оказались на земле. Вернее, я, а Эмма на мне, и хотя вроде не тяжёлая, но придавила основательно. Теперь болело всё тело, словно по нему пробежался лёгкой трусцой ремонтный бот.
С другой стороны корабля радостно закричали. Наши охотники поняли, где мы находимся, и ждать их, похоже, долго не придётся. До леса рукой подать, но до него надо ещё успеть...
— Бежим!
Поднимаюсь и, не смотря на боль, срываюсь с места. Позади — шумное дыхание Эммы. Лишь бы не упала!
Кустарники, первые деревья и… первый разряд бластера над нашими головами врезается в дерево, шутя переломив ствол. Это плохо. Надо что-то придумать. В такие моменты голова работает быстрее, и я хватаюсь за первую же подвернувшуюся мысль. Останавливаюсь и командую:
— Раздевайся! Быстро!
Тоже стаскиваю с себя комбез и бросаю наземь. Так, теперь что-нибудь острое бы найти. Замечаю на ближайшем кустарнике острый шип, с трудом отламываю, чиркаю по ладони. Капли крови падают на одежду, расплываются, оставляя яркие пятна.
Поможет сбить с толку?
Слышны голоса. Всё ближе и ближе, беру Эмму за руку, и мы несёмся вглубь леса. Краем глаза замечаю, как из кустов, где я стоял, выползает какое-то зелёное чудовище, шипит и открывает пасть. Что-то будет…
Сюрприз для охотников?
Бежать нам легко и немножко весело. Свежий воздух пьянит свободой…