Первые беженцы из Индостана появились в нашем районе в начале апреля. Поначалу на них обращали внимания: энергичные, улыбчивые смуглолицые усатые и бородатые мужчины в белоснежных чалмах и необычайно красивые женщины в полупрозрачных сари всех цветов радуги сильно выделялись среди грустного водянисто-аморфного, одетого преимущественно в черное и тёмно-синее русского населения. Индостанцы без разговоров снимали годами пустовавшие из-за назначенных высоких цен квартиры, отчего множество пенсионеров мигрировало из «Дикси» и «Пятёрочек» в сторону «Перекрёстка» и «Азбуки вкуса». Некоторые из русских стариков даже стали ездить в булочные на собственных «Рено» и «Шевроле».
Беженцы поначалу зарабатывали тем, что помогали сложить и донести покупки до дома, занимали вакансии курьеров и расклейщиков объявлений, затем дворников. Многие индостанцы расстилали цветные коврики в скверах и торговали украшениями из полудрагоценных камней, всевозможными восточными специями, недорогой одеждой. А из-под полы золотом и серебром. Вскоре местная полиция пересела с «Мазд» и «БМВ» на «Мерседесы» и даже «Майбахи».
Беженцы к осени вытеснили азербайджанцев из торговли фруктами и овощами. Магазинчики, торговавшие доселе персиками и виноградом по цене красной икры, стали продавать рамбутаны, мангустины, питахайа, дурианы и прочие диковины.
Детские сады и школы заполонили смуглолицая улыбчивая детвора. Индостанские дети, быстро научились говорить по-русски.
В отличие от аборигенов, учились прилежно, особенно налегая на математику и английский. Поскольку качество преподавания беженцев не устраивало, вскоре в школах появились индостанские учителя. И уже русским детям приходилось изучать хинди. В районе почти все граффити теперь писали на нем.
Прошёл год и индостанцы, получившие гражданство, работали не только учителями, но и врачами, и даже полицейскими. Полицейские в шафрановых шароварах и белоснежных чалмах, предпочитали пользоваться вместо табельных резиновых дубинок длинные полированные палки, которыми охаживали нарушителей по пяткам прямо в отделе. Местные хулиганы, пьяницы, наркоманы и уголовники, давно притерпевшиеся к электрическому току и боксерским перчаткам, как огня боялись теперь попасть полицейским на глаза.
Как-то незаметно в районе перестали торговать говядиной во всех видах, и главное, изменился запах на улицах. Если раньше пахло жженой резиной, мокрыми окурками и бензиновым выхлопом, то теперь в воздухе стоял запах специй, ароматических палочек и анаши. На газонах фанатичные таджики из «Жилищника» перестали два раза в день выкашивать траву, злаки за пару месяцев лета вымахали по пояс и индостанская ребятня выгуливала там многочисленных коз.
Много места занимали посевы индийской конопли. А местный наркоконтроль передвигался исключительно на «Ролс-ройсах».
Осенью, совершенно безо всякого пафоса префектом района стал индостанец.
Асфальт и бордюры. которые до этого меняли раза два в год, наконец оставили в покое. Мусор стали вывозить от случая к случаю и на стихийных свалках рылись многочисленные стаи бродячих собак и нищие. Расцвела мелкая торговля, открывались кофейни, кальянные, бильярдные, кафешки, ресторанчики, бары, детские клубы, кружки йоги, курсы аюрведы.
Предприниматели и просто граждане быстро выяснили, что нет такого вопроса, который нельзя решить за небольшой бакшиш. Торжественно открыли первые три индуистских храма. Не редкость было встретить лежащую прямо посреди шоссе корову, лениво пережёвывавшую жвачку. Все водители её аккуратно объезжали. Хотя индостанцы обычно женились и выходили замуж за своих, не редкость было встретить русскую девушку в сари, всю обвешанную золотом и с выводком малышни мал-мала меньше вокруг. Женщины обычно несли сумки, а мужчина гордо шёл впереди, жуя бетель или куря. Курить стало можно везде, даже в школе и поликлинике все дымили, как паровозы. Никто за это не штрафовал.
Через три года появились в районе первые русские беженцы, переезжающие из других районов. Истощенные, с лихорадочно блестящими глазами, они рассказывали о невероятных ужасах, творимых в тех местах, куда несколько лет назад приехали беженцы из Германии и Швейцарии. О противной русскому духу аккуратности, чистоплотности, дисциплине и отсутствии воровства. В индостанском районе русские беженцы расцветали прямо на глазах. Здесь было можно мусорить, подворовывать, мошенничать, отправлять на работу жену, а самому целыми днями пить мастику, это род водки, курить кальян или анашу, предаваясь блаженному ничегонеделанию.
Когда через пять лет в районе даже в феврале не выпал снег, а всё стояла августовская жара, никто уже не удивлялся. Заезжим корреспондентам центрального телевидения у скульптуры Ганеша, заменившего памятник Ленина, местные жители объясняли, что анушаситарам, то есть высший законодатель Кришна может всё. стоит его только правильно попросить.