Он задумчиво смотрел в окно мастерской. Его взгляд был рассеянным и грустным, словно он мысленно листал фотоальбом своих воспоминаний — далёких, смутных, нереальных. Его руки были испачканы краской, пальцы сжимали кисть и палитру.
Он рисовал Её.
Он рисовал Её такой, какой видел в самый последний раз много лет назад: с развевающимися на ветру волосами, широко распахнутыми глазами и двумя белыми крыльями, всю в золотом сиянии. Такой он запомнил Её. Такой Она являлась ему во сне каждую ночь — мучительную и невыносимую.
Он знал, что Её родители давно смирились с Её уходом, разошлись и построили новые семьи. Знал, что их общий лучший друг детства обладает собственной фермой и живёт там со своей женой и детьми. Знал, что все они счастливы. Все они успокоились. Но самое главное — все они забыли Её.
Он был единственным, кто не забыл. Единственным, кто остался предан Ей. Единственным, для кого Она не превратилась в волшебную легенду, в добрую сказку на ночь. Он помнил каждую Её черту, каждый взгляд и каждый жест. Он помнил Её лучше, чем что-либо и кого-либо. Поэтому все остальные воспоминания казались ему расплывчатыми и нереальными. Поэтому всё больше и больше страниц его мысленного фотоальбома заполнялись Её изображениями.
Он давно уже покинул незаметный, но уютный городок, в котором провёл своё детство, и исполнил свою мечту — переехал к морю и стал писать картины. Ему нравилось работать в одиночестве. Нравилось писать в тишине, под исцеляющий шум волн, под мерное дыхание моря. Нравилось творить. Творить самому, не используя магию — лишь талант, лишь вдохновение. Вот только сил влюбиться в кого-нибудь он в себе не ощущал. Он не хотел ничего и никого, кроме Неё.
Поэтому ни одной минуты своей жизни он не был счастлив.
Он уже хотел вернуться к работе над Её портретом, как вдруг заметил, что оконное стекло пошло рябью, словно озёрная гладь. Осторожно подойдя ближе, он пригляделся и понял, что ему не почудилось: стеклянная поверхность стала жидкой и превратилась в воронку, которая медленно вращалась.
Удивлённо подняв брови, он вызвал несколько волшебных искр. Магические огоньки мгновенно затанцевали на его пальцах. Он поднёс руку к стеклянному водовороту, который становился всё больше. Искры не поменяли свой цвет. Он облегчённо вздохнул: если бы ему грозила опасность, огоньки из белых стали бы кроваво-красными.
Осмелев, он прикоснулся рукой к воронке на окне, пространство вокруг которой искажалось и искривлялось. И тут внезапно водоворот затянул его в себя — так быстро, что он даже не успел понять происходящее.
* * *
Очнулся он уже в другом мире. Он сразу понял это, просто потому что знал, что на Земле такого быть не может.
Вокруг него простиралось необозримое пространство, полностью залитое божественным золотистым светом, который струился из бездны неба над головой. Под ногами сиял лёд — ровный, гладкий, чуть усыпанный снегом, который крупными хлопьями падал вместе со светом откуда-то сверху, из бело-золотой пропасти небес. Ледяная поверхность тоже бесконечно стелилась во все стороны, сияя насколько хватало глаз, и линия горизонта расплывалась, сливаясь с водопадом света.
Оглядевшись по сторонам, он сделал первый осторожный шаг по льду. Но тут перед ним возникла Она — резко и внезапно, словно яркая, ослепительная вспышка.
На Ней было невесомое белоснежное платье, и неземной, инопланетный ветер трепал лёгкую ткань. В длинных белых волосах со знакомой до боли фиолетовой прядкой сияла изящная диадема. Тонкий серебристый полумесяц горел на челе. Глаза, походившие на звёзды или на дивные цветы, лучились мудростью и радостью. За спиной распростёрлись два необъятных ангельских крыла. Вся Она была окутана золотым сиянием и едва удерживала в очах океаны счастливых слёз.
Он вскрикнул и, ничего не помня, кинулся Ей в объятия, бросился навстречу своей мечте. Почувствовал желанные прикосновения, по которым так много веков скучала его голодная кожа. Ощутил прилив сил и воодушевления, по которому за эту пропасть длиной в световое тысячелетие истосковалась его изорванная, изболевшаяся — не человеческая, а птичья — душа.
Их обоих захлестнула волна упоительного счастья, и они, прыгнув с головой в океан нежности, утонули в нём.
* * *
- Но где же мы? - спросил он, не сводя с Неё восхищённого взгляда, когда они наконец отпустили друг друга.
- Мы на Нейтральной земле, - объяснила Она, таинственно улыбаясь. - В Междумирье. На границе измерений. - Обведя взглядом пространство вокруг, Она продолжила: - С тех пор, как я общаюсь со Вселенной на равных, я стала работать со слоями мироздания. В моём доме время течёт по иным законам. У меня ушло очень много ваших лет, чтобы сотворить портал, позволяющий соединить Землю и Междумирье. Эта местность ещё не до конца исследована нашими путешественниками… Да и вообще, работы хватает. Межгалактический центр не даёт мне покоя, - тут Она подарила ему широкую улыбку. Затем, чуть слышно вздохнув, произнесла: - Думаю, перед уходом я распланирую экспедиции… лет эдак на тысячу вперёд.
- Перед… уходом? - только и сумел вымолвить он.
Она взглянула на него загадочно.
- Я скучала по вам. Я хотела забрать вас всех… Маму, папу… друзей… Но в итоге… решила только тебя. - Она посмотрела ему в глаза своими очами-звёздами. - Думаю, ты сам понимаешь, почему.
Он кивнул, не в силах что-либо сказать от волнения.
- Мы свободны, - продолжила Она. - Теперь мы с тобой свободны. Я бессмертна и дарую тебе бессмертие. Я забираю тебя. Тебе нет места в мире людей. Мы уйдём в заповедную землю, в священный мир. В бесконечный свет. В абсолютное счастье. Небо зовёт домой, мой друг. Ты прошёл Испытание — и будешь вознаграждён Вселенной.
- Я люблю тебя, - произнёс он дрожащим шёпотом, и глаза его наполнились слезами. - Я пойду за тобой! Я иду!
Ответив ему полуулыбкой, собравшей свет всех звёзд морозно-хрупкого ночного неба, Она обняла его и накрыла невесомыми сверкающими крылами. Затем они оба растворились, став безбрежным светом и покинув Нейтральную землю с её нездешней тишиной и бескрайним льдом.