Моя поездка по арабскому востоку в качестве журналиста подходила к концу. Последним мероприятием в списке было открытие новой школы, построенной по президентскому гранту в отдалённом горном селении горшечников. Черную ленточку с затейливой арабской золотой вязью, наверняка прославляющей мудрое и длящееся уже сорок три года правление шейха перерезала золотыми ножницами его племянница, капризная двенадцатилетняя хорошенькая Зарифа. Несмотря на жару, на ней было модное белое пальто. По бокам от девочки стояли Тени, два неприметных сотрудника службы безопасности, оба в черных очках.
Затем было торжественное чаепитие со сладостями. К крепчайшему сладкому черному чаю, подаваемому в стеклянных стаканчиках размером с напёрсток, прилагалось множество сладостей. Хотя я на них уже смотреть не мог, но очень хотелось есть, поэтому кое как запихнул в себя кусок пахлавы и инжир, честно пытаясь очистит его от покрывающего его мёда. Тяжело пахло розами, миллиарды лепестков лежали на солнце во дворах, ожидая своего превращения в розовое масло.
До машин нужно было ещё дойти по горной тропинке. Зарифа ковыляла впереди, громко возмущаясь тем, что портит туфли от Джимми Чу. Рядом со мной шел местный журналист Абу Наср, сосланный в хвост процессии за раздраживший Зарифу запах парфюма.
- «Рагба» от Ард Аль Заарифан отличные духи, они «Черную орхидею» от Тома Форда напоминают, а эта маленькая негодница утверждает, что они похожи на пожар на фабрики вишнёвого табака! - ворчал плотненький коротышка Абу и вытирал пот со лба белоснежным платком, вышитым серебром. Пахло от журналиста густо, но, скорее старой кожаной курткой в вишнёвом варенье и розовым мылом.
Нас обогнала семья горшечников, шедших в город на базар. За ишаком с товаром вприпрыжку бежал мальчишка лет десяти с чумазым личиком и шкодливым лицом. За ним плыла с сумками грузная дама в чадре и, наконец, глава семейства, мужчина лет пятидесяти в желтоватой чалме. Обгоняя Зарифу, шкодник мальчишка провёл ладонью по её пальто, Зарифа зашлась криком:
- Мое пальто от Seint Lourent! Дурак, мерзавец, хам!
У семейства горшечников возникли Тени. Двое арабов ловко уложили пацаненка, мать и отца прямо в пыль на тропинке. Я расслышал, как один сотрудник спросил женщину в чадре, как её зовут? Она отвечала:
- Анна!
- Покойся с миром, Анна! - сказал мужчина. Раздался звук, будто кто-то негромко кашлянул и под головой несчастной стало расплываться черное пятно крови.
Я отвернулся и меня вывернуло наизнанку.
Раздалось ещё два таких же звука.
Обратно мы с Абу ехали в одной машине и всю дорогу молчали. По бокам дороги была красно-желтая пустыня, кучи камней и плакаты с лицом улыбающегося шейха. На зеркальце заднего вида перед водителем висели деревянные чётки и освежитель воздуха с запахом уда и ветивера. Ароматный дым ладана извергала портативная бахурница на торпеде.
По радио выступал какой-то проповедник. Только и было слышно каждые пять минут:
- Аллах Акбар! Аллах Акбар!