Провинциальные страсти

 
Роман о российской провинции 80 – 90 -х годах, времени надежд и разочарований, революционных изменениях в экономике и социальной жизни, системе выборов власти.  О времени, когда в распадающемся СССР и в зарождающейся новой России, общество, наконец, признало наличие в жизни секса, а миром правит любовь.
События разворачиваются на фоне судеб журналистов телевидения, их приключений, жизни городской богемы и представителей власти, выборной кампании градоначальника, копируемой с выборов в Москве и Петербурге, манипулирования общественным мнением, получивших дальнейшее развитие уже в веке ХХI.
Серьезное повествование местами прерывается небольшими эротическими историями, их герои романа собирают для издания в будущей своей книги «Декамерон ХХI

                Вадим Вихров
 
Четвертый год Вадим Вихров, брюнет с баками и бородой a la Хемингуэй, главный редактор региональной Государственной телерадиокомпании – ГТРК. До этого две пятилетки с длинным хвостиком работал репортером, комментатором, старшим редактором. Революционные перестройки в стране, продвинули в главные.
В былые годы на студии было два главных, в общественно – политическом вещании, где работал Вадим, и в художественном. Режиссером его программ была жена – Наташа. В те времена в Комитете насчитывалось десятка полтора редакций разного направления. Все они канули в прошлое с советской властью. Студия, бывшая филиалом Всесоюзного Комитета по телевидению и радиовещанию при областном Исполкоме, а на деле рупором обкома партии, теперь, хоть и сохранила в названии слово «Государственная», от него практически не зависела. Погоду делали губернская и городская администрации, скудно финансировавшие студию, спонсоры с рекламодателями.
Выживая в новых экономических условиях, на ГТРК провели резкое сокращение. У Вадима, как главного, остались три редакции: новостей, социальных проблем и музыкально – развлекательная. Главного режиссера тоже оставили одного на всё вещание. Теперь и разделения четкого не существовало.
Сегодня, перед репетицией вечерних новостей, Вадим собирался спокойно почитать сценарии, просмотреть папки ближайших передач. Cовещания и споры с редакторами позади, утихли страсти со съемками, в коридорах и кабинетах студии наступило затишье. Однако сбыться добрым намерениям не получилось. С очередной идеей зашел друг и соавтор их будущей книги – режиссер Алексей Одинцов, светловолосый, с голубыми глазами, женский любимец.
Несколько лет назад друзья написали книгу о своих встречах на телевидении. Книга имела успех, получила благосклонные отзывы центральной прессы, выпустили дополнительный тираж. Ободренные успехом дуэта, друзья вынашивали новый проект. Во что он выльется  большого кино», пока не решили. В любом случае, в отличие от первой книги, написанной на документальной основе, новое творение должно стать художественным произведением. Чтобы завлечь читателя или зрителя, друзья наметили нечто среднее между серьезной прозой и мексиканским любовным сериалом на российской почве, рассчитанное на более высокий интеллект. Для будущего произведения уже написаны две сотни страниц, собраны интересные истории, придуманы гэки. Не находилась пока связывающая нить, объединившая бы отдельные новеллы в единое целое, позволившее держать читателя в постоянном напряжении.
Звонок внутреннего телефона прервал спор, которому, казалось, не будет конца. Из новостей звонил Михаил Дроздов.
—  Вадим Константинович, собрался завтра с утра на съемки моста на Петровском путепроводе, а Хворостова кричит, ей важнее в аэропорт, встречать Любовь Казарновскую.  Проблема с ремонтом моста волнует тысячи горожан. Вмешайтесь!
— Другие съемочные группы куда запланированы?
— Николаев в командировке в селе, Кочетков на заводе снимает немецкую делегацию. Съемки моста плановые, в недельном плане.
— О Казарновской раньше не знали?
— Пять минут назад позвонили из филармонии, а мы должны перестраиваться.
Вадим слышит, рядом Хворостова пытается вырвать трубку.
— Дай её!
— Вадим Константинович! Съемки, действительно, не плановые. В аэропорту Казарновскую собирается встречать губернатор, её страстный поклонник и знакомый, ведущие артисты оперного театра. Нельзя упустить сюжет. Мост свой засранный снимет после обеда.
Кое-как убедив Дроздова отдать группу Хворостовой, Вадим повернулся к Алексею.
— Так каждый день! Съемочных групп выделяют три, событий много, хоть разорвись. Я как диспетчер.
Так и не продолжив обсуждение будущей книги, Алексей ушел. Вадим принялся за микрофонные папки, но погрузиться в сценарии опять не удалось. Замигал внутренний телефон. Звонили из проходной. Вахтер спрашивал, что делать с отчаянной посетительницей, требует самого главного начальника. Пришла с жалобой. В приемной Председателя и в редакции писем уже никого.
— Первый день работаешь? Дай телефон отдела писем и пусть приходит в следующий раз пораньше, предварительно позвонив.
— Издалека, из Светлого ключа, жалобщица. Лишний раз не поедешь.
Вадим по внутреннему телефону позвонил в письма, затем в информацию. В новостях трубку взяла Аннушка.
— Сильно занята? – спросил Вадим. — Поговори, пожалуйста, с женщиной. Из района приехала, кто-то обидел. Разберись.
— Вадим Константинович, жалобами письма занимаются! Мне некогда.
— Может недолго. Выслушай её, пожалуйста.
Он позвонил на проходную.
— Женщина из Светлого ключа не ушла? Пропусти к Жуковой. Пусть ей все изложит, а придет Максимова или Скворцов, разберутся.
Вскоре раздался звонок Анны.
— Вадим Константинович, не знаю, как быть. Прислали… Любовные страсти для вашей книги! Валера Степаненко нужен, – она замолкла на секунду. — Я приведу Марию Васильевну к вам.
— Мне, что с ней делать?
— Поговорите, подскажете, что-то. Успокоите.
Вадим не успел ответить, Анна положила трубку и вскоре уже стучала в кабинет. Представив спутнице Вадима, как самого главного, ушла, оставив его наедине с Марией Васильевной. Ничего не оставалось, как отложить в сторону папки с передачами, и предложить посетительнице сесть, и выслушать.
О любвеобильности телеоператора Валеры Степаненко на студии ходили легенды. Однако разбираться в его похождениях не приходилось. Он родом из села Светлые ключи, в сотне километров от областного центра. Там жили родители, сестра. Несколько раз в месяц он заезжал к ним.
Сидевшая у Вадима, односельчанка Мария Васильевна рассказала, что в Ключах Валера «обрюхатил» двух девок, в том числе ее дочь, а жениться не собирается. Приехала за помощью, в надежде, Валеркины «начальники» заставят жениться на Ольге.
— Потом приедут родители второй девчонки требовать от Валерия жениться на их дочери?  – задал Вадим очевидный вопрос.
Валерий давно городской парень, классно снимает, прилично подрабатывает на свадьбах, скопил на квартиру. Жениться, да еще на деревенской подруге, вряд ли согласится.
— Чем я могу помочь? – спросил Вадим. — Принудить его никто не может.
— Пусть женится на Ольге!
— К родителям Валерия, ходили?
— Слушать не стали, выпроводили. Винят Ольгу. Куда теперь мне, в суд идти?
— Девчонкам следовало думать о последствиях, – не сдержав эмоции, –заметил Вадим, а про себя подумал: «Ну, наивные же еще люди живут в глубинке»!
Посетительница расплакалась, и он дал воды, кое-как успокоил, пообещал поговорить с Валерием. Когда женщина немного успокоилась, перестала плакать, Вадим вызвал из гаража дежурную машину. Проводил гостью во двор и посадил в машину, наказал шоферу отвезти на автовокзал.
Женщина сквозь слезы поблагодарила Вадима. За машину или за обещание поговорить с Валерием? О чем говорить с парнем? Не накажешь, не уволишь, как в парткомовские времена. Уволить – завтра же устроится в другую телекомпанию, примут с распростертыми объятиями. По работе к нему претензий нет, Степаненко один из лучших кино – телеоператоров в ГТРК.
Вернувшись в кабинет, Вадим позвонил в отдел программирования и предупредил, как появится Степаненко, пусть зайдет.
К концу дня, когда уже собирался домой, зашел Валерий. Узнав о цели приглашения, принялся грубить и почти послал Вадима по известному адресу.
— За кого заступаетесь! Они же ****и! Не рассказывала про групповуху, которую любит ее Ольга? Не маменькины дочки, сами уговорили на секс втроем. Обожают групповуху, а оргии, какие устраивают! Без меня с местными парнями развлекаются. Обе беременны, сказала? Доигрались!
— Мать Ольги произвела впечатление строгой и порядочной женщины, а дочь дошла до такой распущенности?
— Да в деревне нравы почище городских! Смотрят по телевизору и на кассетах те же фильмы с порнухой. В городе девки еще что-то думают, соображают, где кино, а где жизнь. Деревенщина принимает всё за чистую монету, верит, так принято в мире. Для них знание жизни – зомби - ящик телевизора.
Разговора со Степаненко не получилось. Если он прав, сказать нечего.
— Валера, прошу тебя, поезжай в деревню и разберись. Не мое дело вмешиваться в твои амурные похождения. Постарайся, чтобы больше не приезжали с жалобами. Знаешь, как о нашей студии отзываются? Дворянское гнездо развратников, бордель. Лишний раз давать пищу для пересудов не стоит.
— Слышал. Почему дворянское – не понимаю. Дворян у нас раз - два и обчелся.
 В итоге Валера пообещал «прочистить мозги» родителям бывших возлюбленных.
Майя Ракитина
 
Вадим проснулся рано, часы показывали половину седьмого. Посмотрел на спящую рядом Майю и волны счастья, радости окатили его. Отличное настроение переполняло, ощущался подъем сил и энергии, готовность на всё ради неё. Раскинув каштановые волосы по подушке, она улыбалась во сне, и выглядела прекрасно. Неожиданно подумал: Натка не будет больше сниться, Майя навсегда вытеснила её из памяти.
Тихо поднялся, стараясь не разбудить любимую, пошел в ванную принять душ. Потом поставил кофе, включил тостер, открыл банку конфитюра. Орудовал на кухне слишком громко, Майя проснулась и позвала.
Он вернулся в спальню, одновременно и гостиную, и его кабинет, и все на свете, как получается в однокомнатной квартире. Сел на краешек постели, поцеловал, еще не проснувшуюся полностью, любимую. Она протянула руки, приподнялась, притянула его к себе, и они слились в поцелуе. Он скинул халат, поднял одеяло и юркнул к ней, тела их сплелись. Задрав ночную рубашку, истово целовал её, спускаясь все ниже, Майя млела от его ласк. Из кухни запахло горелым.
— Кофе убежал!
Оставить трепещущее тело, никак не хотелось, но пришлось. Запах, выплескивающегося на конфорку электропечи кофе, становился все невыносимей. Он поцеловал её, и бросился на кухню, а Майя села, раздумывая вставать или позволить себе еще понежиться в постели. Вернулся Вадим, повалил её и разрешил сомнения. Обоих охватило желание, он набросился на зовущее тело, продолжая целовать, снял рубашку, и они слились в единое целое.
— Какой ненасытный! – прошептала, и отдалась нахлынувшему чувству единения.
Насладившись счастливыми мгновениями, они продолжили поцелуями, благодарить друг друга за полученное наслаждение. Майя, наконец, смогла заговорить.
— Перееду к тебе, каждое утро будем начинать подобным образом? Ночи тебе мало! Думаешь, теперь охота подниматься, идти на работу?
— Такая прекрасная, желанная, не мог удержаться. Полежи еще, подремли немного. Наведу пока порядок на кухне и приготовлю завтрак.
Он благодарно поцеловал ее в глаза и, пожелав заснуть, пошел на кухню. Очистил плиту и турку от накипи, поставил новую порцию кофе. Нарезал тонко хлеб и вложил в тостер.
Майя попробовала заснуть, полежала недолго и поднялась, пошла в ванную. Позже с мокрыми волосами, в халате зашла на кухню.
— Ты чего поднялась? Собирался подать завтрак в постель.
— В другой раз. Где фен?
— В ванной нет? – Он сходил в ванную, проверил шкафчики, фена нигде не было, выругался про себя, вслух сказал: — Алексей ночевал и сунул куда-то. У него на три дня отключили горячую воду.
— Кажется, на книжной полке видела. Алексей, говоришь? –насмешливо спросила Майя. — Может, очередная поклонница?
Вадим поцелую закрыл ей рот, протягивая фен.
 Майя напомнила о сегодняшнем концерте её студийцев на общегородском конкурсе.
— К шести освободишься?
— Надеюсь. Пока ничего не предвидится. Пошлю группу из новостей снять балетный номер. Что твои юные таланты собираются показать?
— Вальс цветов из «Щелкунчика» танцуют, и фрагмент из «Доктора Айболита». Большую передачу о конкурсе делать не собираетесь?
— Ты бы танцевала, обязательно запланировали. Возвращайся в театр, каждое твое выступление буду показывать. Хочешь, освобожу от книг стену, поставим зеркало от пола до потолка, перекладину, начнешь тренироваться и вернешь форму?
— Не перекладина, а станок, и не тренировки, а занятия, репетиции. О чем говоришь! У меня такой перерыв… В кордебалет не возьмут. Нет уж! Свое призвание нашла в работе с детьми. Сколько раз повторять: не будем на эту тему! Раз решила, обратного пути нет.
— Ну и зря.
— Отвезешь на работу? По пути ко мне заглянем, переоденусь.
— Конечно. Только не зайду, подожду во дворе.
— Не хочешь с мамой встречаться?
— С утра выслушивать, что всё у нас не по – человечески, не хочется. Тем более, не я виноват. Третий год прошу: давай оформим отношения, переезжай ко мне.
Майя встала, подошла к нему, обняла.
— Я еще не готова.
В начале их страстного романа Вадим почти уговорил выйти за него. В последнюю минуту Майя остановилась, вспомнила его репутацию ловеласа. Как ни пытался убедить, все в прошлом, уговорить не удалось, обещала подумать и думает почти три года. Вадим, убедившись, что более надежного спутника жизни не найти, не терял надежду. Со временем страсти несколько улеглись, а встречаться продолжали. Случалось, не виделись по неделе, чувства вспыхивали с новой силой, а еще через неделю опять отдалялись друг от друга. В промежутках у Вадима случались увлечения, Майю кто-то провожал, видели ее с мужчинами. И снова возникал бурный роман.
В надежде, что когда-нибудь она придет навсегда, Вадим не забирал ключ от квартиры. В расцвет любовной лихорадки, они пробовали жить вместе, и Майя поняла, для совместной жизни не подходят, а как любовники и друзья, замечательная пара. Она приходила, когда хотела поплакаться, услышать сочувствие, посоветоваться. В подобных случаях идут к подруге, она находила утешение у Вадима, он всегда рад ей. Выслушает любой бред, даст совет. Вадик был ей и священником, и психоаналитиком, отпускал грехи, снимал стресс, выводил из депрессии. Знала, исповедь останется тайной для всех. Уходила обычно успокоенная, в лучшем настроении, чем пришла.
Вадима любила, но не ощущала, готовой связать себя официальными обязательствами. Маме признавалась, если решится замуж, только за него. Лучше Вадима не найти.
Их отношения убедительно подтверждал старый анекдот, что недавно вспомнила мама. В анекдоте советских времен рассматривались варианты умственного интеллекта мужчины и женщины в браке. Времена нынче другие, но социальный статус семьи остался без изменения. Если женщина умна, а муж нет – рядовая советская семья; муж умен, жена – дура, в итоге мать одиночка. Если он и она не умны, жена мать – героиня, а уж если оба умные, большее, чем постель любовников, их не ждет. Так и у них с Вадимом. Сложившиеся отношения устраивали обоих.
 
Алексей Одинцов
 
К искусству голубого экрана Леша пристрастился после школьной экскурсии в телецентр. В пятом классе вместе со сверстницей вел передачу «Тимуровцы». В последних классах подрабатывал кабельмейстером – таскал кабель за камерами. Освоил работу оператора. На первую штатную должность взяли помощником режиссера. Название профессии звучит, для тех, кто не знает, чем занимается помощник, думает, как в кино помогает на съемках, подбирает актеров. На самом деле Алексей, вместе с другими помощницами –девчонками, ставил перед камерой художественные заставки, фотографии, ездил за реквизитом к передаче, копался в библиотеке, подыскивая заказанные режиссером материалы.
В восемнадцать ему позволили сидеть за режиссерским пультом на простых передачах в качестве ассистента, и он быстро освоил пульт. Вскоре разрешили самостоятельно выдавать в эфир несложные передачи, и Леша больше не таскал перед камерами заставки. Не окончив еще заочно Ленинградский институт театра, музыки и кино, получил третью режиссерскую категорию и работал в новостях, несколько раз побывал на стажировке на ЦТ. Хороший вкус, музыкальное образование позволили Леше проявить себя в телевизионных постановках, адаптации театральных спектаклей для телевидения. Несколько спектаклей и фильмов поставил по заказу Центрального телевидения. Они получили дипломы на Всесоюзных фестивалях и показывались по ЦТ. Алексей Одинцов стал известен среди телевизионщиков России.
Трижды его назначали главным режиссером и столько же раз снимали, переводили в рядовые режиссеры. Наказывали за излишнюю самостоятельность в принятии решений, бескомпромиссность характера. Первый раз, не счел нужным посоветоваться с военным цензором, дал в эфир планы города и Волги, с крыши двенадцатиэтажного дома. Открывалась великолепная панорама, и лишить зрителей страны, программа шла на Москву, увидеть родной город во всей красе, не мог. Понадеялся, цензор не посмотрит в эфире, но кто-то из сотрудников ЛИТО донес. Когда разобрались, планы не представляли секрета. Военные цензоры не нашли крамолы, но порядок есть порядок, рекомендация представителя ЛИТО закон. Алексея отстранили от ведения передач, перевели в очередные режиссеры. Хорошо, не выгнали, на чем настаивало руководство этой всемогущественной организации под крылом КГБ, вспоминая прежние проделки Алексея. Вскоре со своим фильмом он поехал на Всесоюзный телевизионный фестиваль и привез первое место. Снова допустили к эфиру. В следующий раз члену ЦК КПСС, приехавшему в Приволжск встретиться с народом, показалось, режиссер специально показывал его не выигрышные крупные планы, подчеркивая длинный нос и расплывшуюся физиономию. Шла прямая передача на Союз. Просмотрев позже видеозапись, кремлевский небожитель рассвирепел, принялся кричать на Председателя, почему доверил ответственную передачу непрофессионалу. Алексей возмутился. Он старался показать вождя, как можно приличнее. Вспылил и намекнул «на зеркало неча пенять, коль рожа крива». Опять Алексею пришлось перейти в рядовые режиссеры. Подоспела Перестройка, и его вернули на должность главного режиссера Приволжской ГТРК.
Недавно погорел в очередной раз. Записывая программу с главой администрации города, повздорил с мэром, высказал ему все, что о нем думает. Тот взбеленился и приказал председателю ГТРК убрать из главных режиссеров, а лучше уволить. Скворцов мог ограничиться очередным выговором, но послушался мэра. Постановочных передач теперь практически не было, и талант Одинцова не требовался. Но, губернатор на свои выступления, как, и на все важные передачи, с участием высоких гостей из Москвы, требовал Одинцова. Председателю ГТРК объяснить бы губернатору, что мэр приказал отстранить Алексея от эфира, но не решился. Исполняющей обязанности главного режиссера назначил посредственного режиссера из бывшей музыкальной редакции Эмму Ройтман. Со всеми серьезными вопросами, за советами, коллеги по привычке обращались к Алексею. И Председатель всё решал с ним. В итоге на студии сложилось режиссерское двоевластие.
Одинцов познакомил Вадима с Наташей. Она училась на режиссерском отделении телевидения в Ленинградском институте театра, музыки и кино, где и Алексей. Наташа очно, а Алексей оставить любимую работу на студии не мог, и учился заочно. Познакомились в библиотеке, где встречались очники и заочники. Общая любовь к телевидению сблизила, но дальше товарищеских отношений не зашло. У Алексея в тот год бурно развивался роман со студенткой консерватории Ольгой. В Ленинграде бывал урывками сдать один – два экзамена, показать свои работы мэтрам. Время пообщаться находилось только во время установочных лекций.
Вадим в те годы учился в МГУ. После четвертого курса Наташа выбила практику в Останкино, в редакции вещания на Москву. Здесь охотно брали сюжеты студентов факультета журналистики. Приносил свои сюжеты, снятые на студенческой студии, изредка и Вадим. Как-то Алексей, остановившись по пути домой, в Москве, вызвался пойти с ним на ЦТ, где у него много знакомых. Там друзья встретили Наташу, и Алексей познакомил их.
Втроем просидели несколько часов в монтажной, Вадим начитал текст на свой ролик. Редактору сюжет понравился, и его поставили в ближайшую программу. Событие следовало отметить и зашли в забегаловку на Аргунова. Потом отправились на Казанский вокзал проводить Алексея. На обратном пути Вадим проводил Наташу на Вавилова, где она жила в общежитии иностранных студентов, стажировавшихся на ЦТ. Две недели до конца Наташиной практики они встречались почти ежедневно. Пришлось активнее сотрудничать с телевидением, чаще разгружать вагоны на Курском вокзале, чтобы иметь деньги на поездки в Ленинград. На выходные он теперь ездил к Наташе. Иногда она приезжала и тайком ночевала у него в общежитии. Следующим летом в Приволжске отпраздновали свадьбу. Тогда же и Алексей женился на Ольге Плетневой, принятой в труппу оперного театра.
Вадима и Наташу взяли на Приволжскую студию телевидения в редакцию экономики. Программ о промышленности, транспорте и строительстве, где долго никто не задерживался. С политической точки зрения, а значит, и начальства, самая важная после редакции пропаганды. В ее программах отражались задачи, поставленные партией и правительством. У зрителей эти передачи успехом никогда не пользовались, коллеги считали редакцию экономики самой бесперспективной в творческом плане. В программах нет места поискам и экспериментам.
— Одни цифры, железки и головы выступающих, – считал Алексей, жалел, что приятелей не взяли в литературно – драматическую, или, на худой конец, в редакцию народного творчества.
— Надеюсь, оба вы люди творческие, сумеете сделать программы смотрибельными. Сергей Георгиевич Лапин не поощряет семейственность, вас следовало назначить в разные редакции, а я верю, семейным дуэтом сумеете сделать больше, – напутствовал молодую пару предыдущий Председатель Областного Комитета по телевидению и радиовещанию. Было это в далеком 1981- м году. Первое время жили с родителями Вадима. Через год они разменяли большую квартиру «сталинку» и выделили молодым приличную однокомнатную в центре.
Около четырех лет прожили Вадим и Наташа в любви и согласии, оставаясь единомышленниками во всем. Скорее всего, и сегодня были бы вместе, не подружись с одним из героев своей передачи – итальянцем, приезжавшим в Приволжск. Продолжили переписываться, и Наташе пришла идея попросить Виторио – так звали итальянца, пригласить их на недельку – другую к себе. Очень хотелось увидеть сказочную Италию. Русские журналисты понравились Виторио, и он оформил документы, пригласил Вихровых месяц погостить у себя. Но семейные пары, тем более бездетные, в те годы не выпускали за «железный занавес». В ОВИРе разрешили воспользоваться приглашением кому-то одному. Вадим уступил жене. Италия ее пленила, а, влюбившись в одного из друзей Виторио, решила не возвращаться в «империю зла», как тогда с легкой руки американского президента, называли СССР западные газеты.
Вадим не считал Виторио виноватым. Не он увел Натку, а его приятель. Выходит, не настоящая была любовь, если оставила ради случайно встреченного иностранца. Позже она скажет, это была не случайность, а встреча, предназначенная судьбой, ударом молнии, поразившим её. Счастливая, в те дни, она не думала о Вадиме, не вспоминала маму с папой, которых теряла вместе с Родиной.
Много воды унесла с той поры Волга в Каспийское море. Конкурентами двух общероссийских телевизионных программ в Приволжске, теперь стали еще пять местных дециметровых каналов частных телекомпаний, куда сбежала часть сотрудников, привлеченных высокими заработками. Жители губернии, хоть и ругали «вторую кнопку» – известно, нет пророков в своем отечестве, по-прежнему любили местных телезвезд из ГТРК. Многих знали в лицо. Знали всё про всех: кто у кого в любовниках или любовницах, кому стоит верить, а у кого язык, что флюгер. Вадим Вихров пользовался славой честного комментатора и ведущего, хотя вёл серьезные информационные и экономические передачи. На улице его узнавали, власти уважали во времена обкома партии, и теперь, при губернском правлении.
Алексей – режиссер, в кадре появлялся редко, его знала больше интеллектуальная часть зрителей. Знакомство с Виторио сыграло роковую роль и в его судьбе. Как и Вадим, он лишился жены, правда, не так романтично. Успехи на сцене вскружили Ольге голову, и, начав с безобидных флиртов, незаметно перешла к романам. Отношения с Алексеем начали портиться еще до приезда Виторио. Последней каплей, переполнившей терпение Алексея, стала её связь с приезжим итальянцем, обладателем чудесного голоса. Как ни любил Алексей жену, простить измены не мог.
Едва в светской тусовке пошли первые слухи об интрижках Ольги в театре, Вадим попытался поговорить с другом, открыть глаза. Алексей прервал на полуслове и предложил обоим никогда не обсуждать жен. Позже и Алексей не комментировал бегство Наташи. С тех пор друзья обсуждали всё на свете, кроме своих жен.
Алексей развелся с Ольгой, сохранив многочисленные знакомства среди артистической богемы. Когда Вадим остался один, Алексей ввел в этот круг и его. Позже, к ним присоединился еще и Сергей, журналист областной официальной газеты. Его жена ушла к модному местному поэту. Свобода нравов, царившая в театральной среде и на телевидении, где большинство женщины, и женщины красивые, всегда готовые утешить, обогреть интересного мужчину, приучили друзей к легким, не продолжительным связям.
Знакомство Вадима с Майей
 
Оставшись один, Вадим подвергся атакам одиноких женщин. Однако никто не мог заменить Наташу, сравниться с ней, пока не встретил Майю Ракитину. Бывшую приму – балерину местного Академического театра оперы и балета.
Вадим видел ее во всех спектаклях. Вместе с Наташей, потом с Алексеем, или очередной пассией, а лично знаком не был. Балет не входил в круг его журналистских интересов. В светских тусовках, завсегдатаями которых они с Алексеем стали, после развода c женами, Ракитина не участвовала. Когда Вадим познакомился и сблизился с Майей, она уже не танцевала, а перешла на работу в Союз театральных деятелей и руководила хореографической студией в заводском ДК.
Однажды, на передачу «круглого стола», Вадим пригласил председателя Правления местного отделения СТД. Тот подготовил тезисы выступления и оставил их в Правлении у консультантки. Вадим заехал за текстом, и впервые увидел Майю Ракитину лицом к лицу. Она поразила необыкновенной красотой, очаровала обходительностью с первой секунды.
— Совсем не похожи на своих героинь, которых помню по спектаклям. Не такая высокая и лицо… Почему вас нигде не видно?
— Какое лицо? – перебила она.
— Прекрасное, жизнерадостное. Не усталое, худое изможденное. У меня сложилось впечатление, все балерины с длинными худыми лицами, вечно усталые. Даже если улыбка на лице, в глазах постоянная усталость.
— Интересно, с кем вы знакомы. В нашей труппе и солистки, и кордебалет – все красавицы, женщины симпатичные. Не помню длинных изможденных лиц. Может усталые, сразу после выступления?
— Возможно, не прав. Мнение составил по нескольким знакомым. Майя, вы не ответили, почему вас нигде не встречал раньше?
— В разных искусствах работаем. На всех премьерах, как правило, бываю. На банкеты остаюсь редко. Если имеете в виду после премьерные тусовки, разные выставки или демонстрации мод, они не привлекают.
Вся Майина карьера прошла на сцене Приволжского театра. Танцевать начала, еще занимаясь в Пермском хореографическом училище, после окончания вступила в труппу Приволжского театра. Танцевала ведущие партии в «Эсмеральде», «Корсаре», «Жизели» и «Дон Кихоте». Газеты захлебывались от восторженных статей. Особенно после гастролей Приволжского театра в Москве, где Ракитину в партии Одетты – Одиллии высоко оценили столичные критики и балетоманы. Ей присвоили звание заслуженной артистки России.
Вблизи Майя оказалась самим совершенством. Правильные черты лица, зелено – голубые глаза. Длинные волосы трудно определить какого цвета –каштановые, с пепельным. Когда встала из-за стола и прошла по кабинету, Вадим не мог убрать взгляд от ее длинных стройных ног. О таких говорят, растут от ушей. Больше всего поразило общение. Разговорились о театральных премьерах.
Майя несколько раз видела его на телеэкране, но не выделила из общего сонма мелькающих лиц. Не смотрела местные разговорные передачи, в которых обычно участвовал Вихров. Вообще редко включала телевизор, если не театральная постановка или интересный фильм. Сразу и не вспомнила, где видела Вадима. Только, когда представился и заговорил.
Вадим ей понравился и даже заинтересовал. Заметила ему, что новый имидж – бородка и бакены, под Хемингуэя, очень идут, делают серьезным, а рассуждения более убедительными.
Вадим рассмеялся.
— Без бороды, помните, был не убедителен?
— Мне так кажется.
— Приятель режиссер и многие друзья издеваются над моей шевелюрой, требуют побриться и не превращаться в старика.
— Какой же вы старик!
Майя настолько понравилась, заставила биться сердце, что Вадим с трудом удержался не пригласить на свидание. Вовремя сообразил, не следует форсировать события. Как опытный ловелас, понял, женщина, несмотря на прошлую звездность, осталась скромной, домашней, подход требует особый. Прощаясь, заметил, что рад знакомству, и, надеется еще встретиться, продолжить разговор. Её тронуло, журналист, далекий от балета, помнит её партии, одинаково с ней оценивает последние спектакли в драме, многих общих знакомых.
— Город наш не такой уж большой. Как-нибудь обязательно пересечемся, – обещала она на прощание.
После этой встречи Вадим несколько дней ломал голову, как встретиться. Случай вскоре подвернулся. В Приволжск, разбирать дрязги в местном драматическом театре, приехал Председатель Всероссийского Правления СТД Александр Калягин. Толя Воронцов, занимающийся культурой, в отъезде, а редактор не сумела уговорить Калягина на интервью. Вадим решил встретиться сам, попытаться убедить знаменитого актера дать интервью о состоянии современной театральной культуры.
«Разборками» Калягин занимался в Доме актера, и, приехав на встречу, Вадим увидел Майю. Поговорить не удалось, и Вадим рискнул предложить вечером встретиться в городском парке, продолжить разговор о театре. Майя согласилась.
В условленное место Вадим пришел рано и долго ждал. Едва она вышла из троллейбуса, бросился навстречу. Снова был сражен.
«Столько романов, женщин! Но чтобы затмила Натку, потерял рассудок от одного вида её! Я должен был встретить её раньше Натки. Она предназначена мне судьбой! Эта стройная женщина в короткой темно – серой юбке и красном топике, с длинными, почти по пояс, волосами. Каблуки прибавляли ей рост. Женщина с обложки глянцевого журнала. Идет на свидание ко мне? Какое свидание – согласилась пообщаться на темы театра, заинтересовавшись, что пишу книгу, и мне интересен её взгляд изнутри театрального мира».
— Добрый вечер, – первой поздоровалась она. — Не опоздала?
— Что вы! Да я бы всю ночь простоял, ожидая.
Майя окинула его любопытным взглядом. Считала, заинтересовала Вихрова, как журналиста. О его любвеобильности тогда ничего не знала. Они ходили по аллеям, Майя рассказывала о балетных спектаклях, Вадим дополнял своими впечатлениями. Зашли в кафе – мороженое, взяли по бокалу шампанского, выпили за балет, за знакомство. Говорили о себе, перебивая друг друга. Обменялись телефонами, договорились через день встретиться, здесь же в парке.
На следующий день поздно вечером Майя неожиданно позвонила. Извинилась и сказала, что завтра встретиться не сможет. Забыла, в филармонии вечером сольный концерт Ирины Богачевой, и обязана присутствовать. Вадим перебил.
— В чем проблема? Достану билеты, и пойдем вместе. Как на это смотришь?  – Уже в первый вечер вместо «вы» Вадим часто называл ее на «ты», она продолжала на «вы». Майя долго не отвечала, думала.
«Пойти с ним? Вадима все знают. Меня не все еще забыли. В филармонии встретим многих знакомых. Продемонстрировать свои отношения? Какие отношения? Пообщались вчера, кажется, понравились друг другу. Оба не юные и появление вместе предполагает…» Вадим прервал ее мысли.
— Майечка, вы слушаете?
«Назвал Маечкой. Кроме мамы и подруги Ольги никто так не называл. В конце концов, я взрослая самостоятельная женщина и могу пойти на вечер с любым, кто мне интересен».
— Думаю.
— Всегда так долго? Я позвоню Якобсону, посадит в директорскую ложу.
— Где сесть, не проблема, я все - таки работаю в театральном союзе. –Она снова надолго замолчала.
— У тебя есть бойфренд, не желаешь светиться со мной на людях?
Ответила она сразу.
— Никого у меня нет и на свидания, кроме как с вами, не ходила с десятого класса. Вас весь город знает и стоит мне появиться с вами, пойдут разговоры.
— А ты боишься?
— Не знаю.
— Зато я знаю. Завтра, за двадцать минут до начала концерта, жду тебя в фойе.
— А вас пустят? Билетов уже нет.
На следующий день, облачившись в черный торжественный костюм, Вадим ждал её в фойе. Увидел и опять обалдел от восторга. Показалось, женщины такой совершенной красоты, еще не встречал.
Майя долго выбирала, что надеть, чтобы если не удивить, то произвести впечатление на Вадима. Темно – зеленое тонкого бархата вечернее платье с глубоким декольте, в котором можно пойти только в филармонию или театр. К платью приколола бриллиантовую брошь, на шею, такое же колье — наследство прабабушки, в ушах сережки из комплекта. В тон платью туфли на высоком каблуке.
«Только пройтись рядом с такой женщиной счастье», – подумал Вадим, направляясь навстречу.
Поздоровавшись, она взяла Вадима под руку и повела за собой.
— Рано пришли. Посидим пока в гостевой комнате.
Прошли через служебные двери за сцену, Майя открыла комнату и остановилась в нерешительности. В гостевой увидели Викторова, губернатора с супругой. Николай Абросимович поднялся им навстречу.
— Рад вас видеть, Майя Сергеевна, вы очаровательны. Прямо с императорского бала девятнадцатого века. Если бы не жена, – он показал на сидящую в кресле супругу, – увёл у Вадима Константиновича. – Затем повернулся к жене. — Лида, тебя знакомить не надо?
— Мы с Лидией Афанасьевной знакомы, – смущаясь, призналась Майя. Лидия Афанасьевна встала, протянула руку Вадиму.
— Иногда вижу на экране, теперь познакомимся.
Жена губернатора завела с Майей разговор о хореографической студии, губернатор расспрашивал Вадима о студийных делах.
Вадим не раз брал у него интервью, беседовал в студии, но так запросто, в неофициальной обстановке, общаться не доводилось. Вскоре зашел директор филармонии и повел губернаторскую чету в свою ложу.
— Мы сядем в другую, – предупредила Майя, и повела Вадима через сцену, закрытую пока занавесом. — Думаю, будет не совсем удобно сидеть рядом.
— И мне, вероятно, по рангу не положено рядом с губернатором.
После концерта Майя с Вадимом недолго пообщались со знаменитой певицей, и он проводил Майю домой. Прощаясь, слегка обнял, поцеловал ручку, на большее не решился. С этого вечера у них завязался роман. Тянется он третий год и обоих устраивает. Для всех знакомых их отношения загадка. Что заставляло Майю прощать Вадиму его увлечения, о которых теперь узнавала? Подружки докладывали. Она и себе не могла ответить. Боялась остаться одна, потерять близкого друга? Вадик хорошо понимал её, умел выслушать и помочь выйти из сложной ситуации. Нужда иметь мужчину, готового по первому зову броситься на помощь. Да просто исправить электрическую розетку. Передвинуть мебель.
— Что я в тебе нашла? – Не раз спрашивала она в минуту близости, пытаясь найти ответ, оправдаться перед собой.
— Разве есть ответ на этот вечный вопрос? – отвечал Вадим.
— Есть! Как найду – оставлю тебя навсегда.
— Навсегда! Какое страшное слово. Веет безысходностью, смертью. Скажи лучше… Ничего не говори! Стоит ли ломать голову?
— Нам с тобой хорошо и достаточно.
— Это уже пошло.
Он поцелуем останавливал дальнейшие выяснения отношений. Серьезно их никогда не выясняли. Не слышал, правда, Вадим и пылких признаний в любви. В начале знакомства Майе показалось, Вадим и есть тот единственный, кого ждала всю жизнь. По мере развития отношений, стала сомневаться. Оба оставались свободными в поведении. Он звонил, – она приходила, позже переборов себя, приходила без звонка.
Единственная из женщин, она понимала, почему Вадим не постоянен, все ищет, ищет, никак не остановится. Всех женщин сравнивал со своей первой любовью, которая предала, и, конечно, не мог найти равноценную замену. В какой-то момент Майя поверила, что заменила Наташу, но ошиблась.
Росла Майя без отца единственным ребенком в старой интеллигентной семье с традиционной любовью к музыке и литературе, театру. Мама и бабушка водили в балетную студию, на музыку. Повзрослев, продолжала с удивлением смотрела на мир сквозь розовые очки. Знакомство с закулисной жизнью театрального мира, где в семнадцать лет её изнасиловал ведущий премьер, не научили жизни. Специалисты считали Майю перспективной балериной. Её Кити в «Дон Кихоте», Жизель, еще несколько ведущих партий вызывали восторги критиков, положительные отзывы столичных специалистов. Неумение противостоять интригам, царящим в труппе, наивная вера, что справедливость восторжествует, а ложиться в постель к дирижеру, хватать за глотку балетмейстера, требуя главной роли, не для неё, так укоренились, что не заметила, ведущих партий стали давать все меньше. А ведь на неё ставили спектакли!
— Не выдержала интриг, завистливых взглядов, шепота по углам, – объяснила свой уход из театра. — Упрашивали поработать в хореографической студии при театре. Уходить – так уходить. Взяла группу шестилеток в танцевальной студии профсоюзного Дворца культуры. Здесь никому не стою поперек дороги, отношения чище. Пригласили консультантом в СТД.
— Скромность – путь в неизвестность, – как-то пошутил Вадим, Майя шутки не приняла. Как принять, когда у неё хранились десятки газетных вырезок, где её сравнивали с молодой Надеждой Павловой, прочили схожую карьеру. Она прервала ее, будучи в хорошей форме. Высокие требования к мужчинам обрекли на одиночество. В эти нелегкие дни встретила Вадима. У них нашлось много общего, и потянуло к нему. Вскоре поняла, он такой же конформист, как все вокруг. Профессия приучила к постоянным компромиссам и лицемерию.
Обидно услышать такую оценку от любимой женщины, но Вадим не обиделся.
— Тебя не обманывал. В своих программах никогда не вру. Даже в сложных ситуациях умудряюсь избегать неправды. Каюсь, отмалчиваюсь, когда по-настоящему надо бы закричать. Стараюсь избегать конфликтов, не отрицаю. Часто циничен. Жизнь заставляет. Но до прямого обмана никогда не опускался.
Как ребенок наивная, и порядочная как тургеневские девушки, ей бы и жить в неторопливом Х;Х веке. На баррикады, может, и не пошла, а в глухую деревню учительствовать поехала бы.
 
Новый сюжет для «Декамерона»
 
После выпуска новостей шла передача с участием директрисы брачного агентства, и Вадим задержался, поговорить с ней. Служба знакомств привлекала внимание одним из вариантов собрать разрозненные сюжеты в единое целое. В кабинет заглянул Алексей.
— Прочитал её текст – ничего полезного для нас.
— Я тоже читал, но поговорить не мешает. Торопишься? Вдруг брачная контора, все - таки, подскажет найти ход. Посиди, дождемся директрисы. Заодно посмотрю новости в эфире, а то не удалось увидеть репетицию.
— Сегодня в театре Валентина Распономарева рассказала не хилую историю с эротикой. Вечером расшифрую и отредактирую.
Вадим перебил.
— Записал?
Алексей кивнул и показал на диктофон, который уже вынул из дипломата.
— Хочешь, включу, послушаем вместе, пока до директрисы очередь дойдет? Что-то подскажешь, прежде чем перенесу на бумагу.
— Горит? Включай. Новости начнутся – остановишь. Алексей включил диктофон.
— Только не спрашивай, о ком рассказываю, договорились?
— Слово! Имена заменим. Рассказывай, диктофон включен, – послышался голос Алексея с магнитной пленки.
…Дочь Марины, соседки – разведенки, безумно влюбилась в одного шалопая. Молодые решили пожениться. Парень учился в институте и после первой сессии вылетел. На следующий год отец устроил в другой ВУЗ, тот же итог – выгнали. А Светочка, дочка Марины, только в одиннадцатый пошла. Уговоры Марины и отца, его специально вызвали вразумить дочь, не подействовали. Молодые подали заявление, соврали: невеста в положении. Возможно, отец Юрки, имеющий связи, замолвил слово, документы у молодых приняли, назначили испытательный срок. Родители жениха смирились, надеялись, после женитьбы сын перестанет шляться по ночам, возьмется за ум и не препятствовали молодым. Марина, наученная горьким опытом, судила более трезво. Понимала, ничего хорошего из брака не получится. Первое время молодые сядут на шею родителям, а потом… Какой муж, Юрка! Избалованный ребенок, привыкший, что все желания родители беспрекословно выполняют. Сам в жизни копейки не заработал. Долго ломала голову, как отвадить Светку от парня, и нашла выход. Ни за что не догадаешься, что задумала.
— Извести парня. Пошла к колдунье, экстрасенсу, – вклинился голос Алексея.
— Не угадал.
— Решила отравить?
— В тюрьму сесть? Взялась охмурить и затащить к себе в постель.
— Кого?
— Юрку!
— Парнишку? Что-то подобное, помню, видел в кино. Все равно, рассказывай дальше. Мать любимой, вероятно, казалась ему старухой, – снова голос Алексея перебил рассказчицу.
— Старуха? Видел бы старуху! Да она привлекательнее дочери выглядит! Светка – длинная худая дылда, ни бюста, ни фигуры, девчонка – подросток.
— Сколько лет соседке твоей?
— Лет тридцать пять, вероятно. Не понимаю, почему замуж не выходит. Красивая, с прекрасной фигурой, блондинка. Мужики на таких женщин падки. Они у нее и не переводятся. Постоянно меняет бойфрендов.
— Удалось, соблазнить жениха?
— Еще как! Зашли как-то молодые видео посмотреть. Марина нашла повод отправить дочь в магазин, а Юрочку уговорила посидеть с ней, посмотреть фильм, — Света все равно его видела. Завела разговор о сексе, был ли у них со Светой, знал ли женщину. Юрка все отрицал. Марина начала подсмеиваться над ним, как же после свадьбы ляжете, а у тебя опыта никакого. Раздразнила парня, возбудила и пообещала открыть кое-какие секреты, если придет завтра, когда Света в школе.
Парнишка, конечно, прибежал. Встретила его в одном коротком халатике на голом теле, снова завела разговор об отношениях между мужчиной и женщиной. Спросила, а видел ли раздетую женщину? И не дождавшись ответа, распахнула халат, открыв парню свои прелести. Юрка был шокирован, покраснел, смотрел широко раскрытыми глазами, не в силах отвести взгляда, что-то произнести. Попросила и его раздеться. Смущенный, он продолжал стоять столбом.
 — Мне тебя раздевать? – спросила Марина и принялась расстегивать пуговицы на сорочке, приблизившись к нему вплотную. Короче, раздела и уложила, здесь же в гостиной. Заниматься любовью со зрелой женщиной, наверняка, Юрке доставило великое удовольствие. Забыл все на свете. Забыл, с минуту на минуту вернется из школы Света. Марина на это рассчитывала. Так и получилось. Светка застала мать со своим возлюбленным во время любовной утехи. Что было! Слезы, рыдания, проклятия матери и жениха, обещание утопиться.
— Марина сама все рассказала тебе? – опять раздался голос Алексея. — Ни стыда, ни совести.
— Ради счастья дочери, на что только не пойдешь!
— Прямо Александр Матросов. Валь, ты бы пошла на такой подвиг?
— У меня сын. Не задавай глупые вопросы.
— Главу можно будет назвать «Александр Матросов на любовном… Нет, на эротическом фронте», как?
— Глупо. Не звучит.
— У тебя с Мариной настолько откровенные отношения, что делитесь подобными историями?  – не унимался Алексей.
— На одной площадке живем. Часто приходится денег в долг занять, лука, там, или морковки по-соседски, ну и делимся друг с другом.
— Понятно. Дальше что? Чем все закончилось – не помирились молодые?
— Нет. Свадьба расстроилась. Светочка долго переживала, не разговаривала с матерью. Хотела уйти к отцу в семью, там не приняли. Мать Юрки приходила к Марине узнавать, что поссорило молодых, и ничего не добилась. Родители пацана ничего и не поняли. Света стала лучше учиться. Пока женихалась, едва на тройки тянула, а тут пошли четверки и пятерки. Любовная лихорадка прошла, как и добивалась Марина. Света не простила мать. Марина надеется, поумнеет, – поймет и простит.
— Преподала мать урок! Аборт вашей Свете не понадобился?
— Надеюсь, нет.
— Спасибо, Валечка. Сомневаюсь, подойдет ли история для нашей книги. Похожий сюжет в каком-то фильме есть. Попроси соседку рассказать о своих мужиках. Для нас интереснее будет. Расколи! – Алексей выключил диктофон.
— Влияние американского кино. Как тебе, используем? – он повернулся к Вадиму.
— Если пропишешь образы молодых, взаимоотношения. Поднимешься от протокольного изложения к эмоциям. Валентина молодец, рассказывает, как заправский комментатор. До театра журналистикой не занималась?
— Насколько знаю, нет. Работа с текстами пьес приучила к лаконичности.
Раздался звонок внутреннего телефона. Вадим поколебался, брать ли трубку – рабочий день окончен, но взял. Звонила Гелла Мартова – журналистка издательства «Облпресс». Сегодня, после новостей и рекламного блока её очередь выходить в эфир с обзором завтрашних газет, печатающихся в издательском доме. Вадим видел её, познакомился с планом выступления, кое-что подсказал, вопросов не осталось.
— Какие проблемы? Кажется, все обговорили.
— Чуть не забыла важное. Вы с Алексеем Дмитричем, пожалуйста, дождитесь меня. Семен Николаевич Болдин просил поговорить.
— Твой бойфренд? Выкладывай.
Разговор обещал быть серьёзным, и Вадим пообещал дождаться.
— Гелла? – заинтересовался Алексей, услышав в трубке ее звонкий голос.
— Собирается сообщить, нечто важное от своего любовника.
Просьба Геллы заинтриговала, любопытно, что могло понадобиться фармацевтическому королю. Болдин известен, как преуспевающий предприниматель. Удачно начал лекарственный бизнес в начале перестройки, сколотил фирму, торгующую медицинским оборудованием и лекарствами по всей губернии, потом и в соседних областях.
Начались новости, и Вадим, прибавив звук, уставился в экран.
— Извини, посмотрю новости, – предупредил он.
Алексей кивнул, спрятал диктофон, достал из дипломата кипу машинописных листов и принялся читать, вычеркивая не понравившиеся фразы. Зазвонил городской телефон. Вадим взял трубку, негромко выругался.
— И после работы найдут!
Звонила Лера – дочь Алексея, и Вадим передал ему трубку.
— Слушаю, дочурка. Спасибо. Все хорошо. Не только не закончили, не написали еще.
Дочка просила отца помочь. Отложила канадскую шубу и теперь пыталась раздобыть денег.
— Мама заняла у всех, у кого можно, и не хватает.
— Сколько? Ого! – удивился Алексей, услышав сумму. Дочь он любил, баловал, и отказать ни в чем не мог. — Хорошо. Утром, как откроется сберкасса, съезжу. Самому привезти деньги?
— Ни! Мама ни в коем случае не должна знать. Скажу, у подружки заняла.
— Такую сумму? Могла бы и, признаться. Хорошо, приезжай на студию после одиннадцати. Целую. Пожалуйста, слушайся маму.
— Часто дочка обращается к непутевому папе?
— Бывает.
Гелла Мартова
 
Весь двадцатиминутный выпуск новостей прошел без накладок. Комментаторы не путали падежей, синоптик, рассказывая о погоде, склонение числительных, что не всегда удавалось. Главный редактор и режиссер остались довольны.
После рекламы на экране появилась Гелла. Осветители постарались выставить свет на неё, и Гелла смотрелась восхитительно, особенно, ослепительно прическа. Юное прекрасное лицо, манящие губы и родинка над ними, постоянная улыбка всегда смотрелись хорошо, как бы не ставили свет. Сегодня что-то особенное. Гелла бойко пересказывала содержание обговоренных статей, к месту цитировала подчеркнутые маркером места.
На телевидении она считалась одной из первых красавиц. Мужская половина телезрителей без ума от неё, заваливали студию письмами, их ей чаще и не передавали, все равно не станет отвечать. Авторы требовали, чтобы Геллу показывали ежедневно, а не в очередь с Ритой, её коллегой по издательскому дому «Облпресс».
Гелла внештатница, колумнистка. Основная её работа, переводчица в книжном отделе издательства. В ГТРК достаточно журналистов, способных профессионально отрецензировать и выступить с обзором газет. Но наступило время шоуменов и куклоподобных длинноногих красавиц, они все чаще заменяли журналистов, где и не требовалось. Председатель комитета желал идти в ногу со временем и с подачи издательского дома запустил в эфир их красоток – Геллу и Риту. Самому председателю телекомпании, как и зрителям, больше нравилась Гелла. Достаточно бойкая, отличная дикция, держалась в кадре непринужденно. Редакторам работать с ней легко, с правками и советами соглашалась безропотно, претензий к ней не имели.
Говорили о Гелле всякое. Что спала с генеральным директором издательского дома, а однажды провела уик-энд с Председателем телекомпании. Да мало ли что могут наговорить завистники! Залюбовавшись ею с экрана, Алексей не сдержался.
— Красавица – бабёнка! За ночь, не знаю, что отдал бы!
— Вот именно, не знаешь. Ни тебе конкурировать с бумажником Болдина!
— Не всё решают деньги. Насколько, я понимаю, они для неё не главное. Болдин обаятельный мужик, уверен, нашла в нем что-то, чего мы не ведаем.
Историю их альянса друзья знали, она входила в число сюжетов будущей книги. Гелла познакомилась с Семеном Николаевичем по газетному объявлению. Он искал красивую девушку, владеющую немецким и английским, для деловых поездок за границу. Претенденток, готовых стать и наложницами, откликнулось десятка три. Семен выбрал её, хотя первая поездка предполагалась в Австрию и Германию, а у Геллы немецкий был вторым изучаемым языком. Тридцатипятилетнего бизнесмена покорили скромность и доброта, лучившаяся в её глазах. Он не ошибся, поездка выдалась на редкость удачной. Заключению выгодных контрактов не в малой степени способствовали присутствие двух очаровательных женщин – Геллы и его собственной жены Аллы. Алла повсюду сопровождала мужа, и не препятствовала Семену по -джентельменски относиться к переводчице, делать ей дорогие подарки.
Наконец Гелла закончила обзор газет, на экране появилась долгожданная Фаина Львовна. Приятели приготовились слушать, Вадим взял ручку, записать возникшие вопросы.
Распахнулась дверь и в комнату влетела Гелла.
— Алексей Дмитрич, как я выглядела?
— Как всегда, великолепно!
— Вы, что скажете, Вадим Константинович? Как говорила? Ошибок не наделала?
— Всё нормально, – умерил ее восторги Вадим.
— С точки зрения режиссера выглядела, повторюсь, восхитительно и держалась хорошо. А что говорила, это по части Вадима. Красивыми женщинами любуюсь, а не слушаю. Надеюсь, после сегодняшнего явления народу, еще сотня молодых людей предложит руку и сердце. Нам с Вадимом остается лишь гордиться. В отличие от них, иногда лицезрим живьем и даже можем подержать за ручку. – Он притянул ее руку, поцеловал.
— Будь моложе, и я бы приударил.
— Ну, вас, Алексей Дмитрич, никогда не знаю, как относиться к вашим комплиментам, всегда вы… Я тороплюсь, господа – товарищи, слушайте внимательно. Да, не старую каргу, а меня! Семен Николаевич решил баллотироваться в мэры.
— Хоть в президенты России, мы причем? – спросил Вадим. — Требуется наше одобрение?
— Желает с вами встретиться, пообщаться в неофициальной обстановке.
Болдин всего добился сам. В мир бизнеса пришел из научно – исследовательского института, где слыл перспективным ученым и великолепным организатором. Превращение старшего научного сотрудника НИИ, кандидата химических наук в бизнесмена прошло буднично и незаметно. Вовремя посуетился, использовал свои научные контакты с фармацевтическими предприятиями и областным аптекоуправлением. Когда другие жаловались на хаос в экономике и закрытие научных тем, Семен Николаевич стал владельцем нескольких городских аптек и солидного пакета акций фармацевтической фабрики. Заинтересовался политикой и прошел без особых трудностей в Областное законодательное собрание – Думу, ничего не потратив из своих капиталов.
Славился Болдин не только научными познаниями и широкой эрудицией, а также превосходным исполнением бардовских песен под гитару. Остроумный и галантный, нравился женщинам. Новые знакомые и окружение мужа шокировали жену, её не устраивали постоянные отлучки, деловые встречи. Воспитанная в интеллигентной профессорской семье, она не приняла перемены в их жизни и оставила Семена Николаевича. Детей завести не успели и разошлись спокойно. Семен оставил жене прекрасную квартиру, себе купил новую на набережной с видом на Волгу. Один оставался не долго, через полгода его окольцевала эмэнэс Алла Андреева из аналитической лаборатории его же НИИ. Как и всё женское население института, она внимательно наблюдала за отношениями Семена Николаевича с супругой, работавшей в их же коллективе, и вовремя воспользовалась ситуацией.
А Гелла, с первых дней работы с Болдиным, влюбилась. Он не походил на её ровесников дворовых ребят и однокурсников, что ухаживали за ней. Самоуверенный, знающий себе цену, он с уважением относился к ней, баловал подарками. Нашел дополнительный заработок, назначил литературным редактором своей газеты «Наше здоровье», которая выходила нерегулярно, состояла, в основном, из перепечаток, и не отрывала от основной работы. Подарил дорогую игрушку – переносной телефон сотовой связи. В то время их имели только директор издательства и Скворцов – Председатель телерадиокомитета. Позже передал во временное пользование почти новые «Жигули». Несмотря на свою постоянную занятость, обучил навыкам практической езды, заставил окончить водительские курсы.
Дома у Галлы, когда узнали, что у дочери появилась машина, разразился скандал, едва не закончившийся её изгнанием. Мать с отцом долго не могли смириться, что дочь на содержании у богатого «нового русского».
Семен у Геллы не первый мужчина, и она без колебаний отдалась ему вовремя одной из командировок. Потребуй Гелла развода, Семен, возможно, развелся бы с Аллой, но она не спешила. «Все должно исходить от него, – сказала себе. Время покажет, как быть дальше». Пока и так все шло хорошо.
— Я правильно понял, Болдин хочет посоветоваться с нами? – спросил Вадим.
— Мы еще от Ельцинских выборов не передохнули. – Алексей обратился к Вадиму. — Ты что-нибудь слышал об очередных выборах? – Вадим покачал головой. — Болдин три раза передумает, когда вспомнит, как проходили последние выборы Ельцина или Собчака в Питере, с кем предстоит бороться.
— Меня попросил помочь встретиться с вами. Ему необходимы единомышленники, доверенные лица, советники, имиджмейкеры. Семен Николаевич приглашает обсудить возможности сотрудничества.
— Какая честь! В ресторан? В клуб? – спросил Алексей.
— В баню не пойдем, – прибавил Вадим.
— Причем баня? На квартиру приглашает. Послезавтра, я проведу обзор газет, и отвезу вас к нему.
— Я пока не слышал, что надвигаются очередные выборы. Кого еще Болдин приглашает? Побороться с нынешним мэром для нас дело чести, выражаясь высоким слогом. Но если надеется, примем участие в каких - то махинациях, зря. Своим именем дорожу. Вадима вся область в лицо знает. Портить свои реноме, ни за какие деньги не станем, так, Вадим?
— Будем думать, – согласился Вадим, – пока ничего не обещаю.
— Вы не знаете Семена Николаевича! Он очень порядочный. Подумайте, – нетерпеливо перебила Гелла. — Хорошо заплатит. Соглашайтесь!
— Торопишься? Иди. Мы с Алексеем подумаем. Сейчас не мешай, должны послушать, что вещает старая карга, как ты её назвала.
— Не долго думайте, Болдин ждет послезавтра в семь тридцать. До послезавтра! – махнула рукой, хлопнула дверью, и побежала.
— Мне кажется, он не очень понимает, что такое современные выборные технологии, если приглашает советоваться провинциальных журналистов. Ему нужны опытные политтехнологи. И деньги… Много денег. Тысячи, а может и миллионы, – вернулся к предложению Геллы Алексей.
— Не в Государственную Думу собирается, а в мэры провинциального города, – заметил Вадим. — К тому же, имеет опыт участия в выборах областной Думы. Мы, знакомые с областными проблемами, можем быть полезны. Встретиться, пообщаться, конечно, можно. Не каждый день нас приглашают миллионеры.
— Слушай! – осенило Алексея. — Удача плывет в руки! Он оплатит издание нашей книги!
— Не знаем, что от нас ждет. Предложит каждый день себя любимого показывать.
— Не дурак, мозолить глаза зрителям. Пожелает часто мелькать – заплатит за эфир. Скворцов не откажет, и Анисимова не послушается.
Участие в выборных кампаниях для друзей дело знакомое. Начиная с первых альтернативных выборов давало выход фантазиям, приносило приличный приработок. Но с каждым разом выборы принимали все более скандальный характер. Участие в выборной вакханалии не прибавляло авторитета членам команды её участников.
 
Болдин – местный Брынцалов собирается в мэры
 
Гелла привезла Вадима с Алексеем к подъезду, поднялась с ними на этаж и позвонила. За дверью послышалось движение, посмотрели в глазок и, узнав Геллу, дверь открыли. Встретил гостей здоровенный детина, каких принято называть шкафом, с традиционной короткой стрижкой, в приличной упаковке — черном шикарном костюме и белой рубашке с галстуком, сдавливающим бычью шею.
— Принимай гостей, Коля, – сказала Гелла, и повернулась к выходу.
— А ты? Бросаешь одних, – успел проговорить Алексей, охранник уже запирал дверь.
— Разговор мужской, – проговорил шкаф и повел парней в гостиную. Навстречу вышли Болдин и моложавый мужчина, лет пятидесяти, еврейской наружности, протянул руку.
— Рад познакомиться. С вами, Вадим, встречались, теперь имею честь принять у себя. – Пожав руку Вадиму, протянул руку Алексею. — Семен Николаевич Болдин. — Вы Алексей Дмитриевич. Гелла представила вас, как самого талантливого режиссера не только губернского, а всего отечественного телевидения.
— Сочинила, – ответил Алексей, улыбнувшись.
— Все примерно одного возраста и, если не возражаете, давайте без отчеств, и на «ты», – предложил Семен, ребята согласились. — Мой первый зам и помощник – экономический мозг фирмы – Зиновий Кацман.
Экономист пожал гостям руки. Семен пригласил всех сесть.
— Что будете пить? Виски, джин, сок.
— Мне  соку, – сказал Вадим.
— А пива можно?
— Конечно.
Семен открыл бар – холодильник, достал банки с соком и пивом, передал гостям.
— Скоро будет обед. Вы прямо с работы, думаю, не возражаете перекусить. За обедом и поговорим. Вика постаралась к нашей встрече.
Пока пили сок и пиво, осмотрели комнату. Сервант с недорогой посудой, бар – холодильник, музыкальный центр, телевизор с видеомагнитофоном, огромный овальный стол в центре комнаты, два кресла, в которых они сидели, несколько стульев. Охранника в комнате не было, панибратства здесь не допускали.
Семен с Зиновием придвинули свои стулья поближе к гостям.
— Скромная обстановка? – спросил Семен, заметив оценивающие взгляды гостей. — Я здесь не живу. Квартиру снимаю для деловых встреч. – Подумав, улыбнулся и прибавил. — И для свиданий. Все это не существенно, впрочем. Гелла говорила, хочу пригласить вас в свою команду в избирательной кампании?
— Сказала. Не совсем представляем свои роли. Выборы еще не назначили и состоятся ли в этом году, вопрос, – начал Вадим разговор, ради которого пришли.
Выборы в первые годы перестройки сыпались друг за другом, и наибольшее число заявок на рекламные видеоролики поступали на государственные каналы, к профессионалам. Участвуя в съемках выборных роликов, Алексей и Вадим набили руку. Работа нравилась возможностью безгранично фантазировать. Но одно дело придумывать и снимать рекламные сюжеты, и совсем другое участие в команде.
— Слышал, из любого будничного события, сумеешь создать художественное полотно, – обратился Болдин к Алексею.
— Короче, если не очень красиво выразиться, из говна сделать конфетку, – подал голос, молчавший, Зиновий. — В этом нам видится роль режиссера.
Алексей рассмеялся.
— Очень образно определили мою роль. Но если событие, факт, действительно говно, я ничего не сделаю.
— Зиновий имел в виду роль режиссера в общем проведении кампании. Режиссер может оказать неоценимую услугу. Полезнее, чем рекомендации политических имиджмейкеров, – поддержал Зиновия Вадим. — Ты понадобишься при публичных выступлениях, в киносъемках.
В этот момент дверь в комнату бесшумно открылась, и симпатичная девушка вкатила сервировочный столик, заставленный десятком тарелочек с закусками. У наших парней, при виде экстравагантной одежды вошедшей, челюсти отвисли от изумления. На девушке только спереди был легкий фартучек, белые перчатки, на ногах туфли на высоком каблуке. Больше ничего, заметили они, когда служанка повернулась. Она, не обращая ни на кого внимания, переставила тарелки на стол и медленно укатила столик, сверкая голой попой. Двигалась торжественно, величаво несла чистую, без единой родинки, ровную спину, узкую талию, медленно переставляла ноги.
«Такой крале место на подиуме стриптиз – клуба, если не в престижном Доме моделей, а не в прислугах. Любопытно, чем привлек Семен», – подумал Алексей, заинтригованный девушкой нувориша. Как и Вадим, он бывал в разных домах, и у раскрепощенной богемы, и у новых русских, но голой служанки, прислуживающей за столом, встречать не довелось. Заметив смущение гостей, Семен пояснил.
— Ей так удобнее. Поверьте, не моя прихоть. Вероника сама предложила такую форму. Не подумайте, желаю похвастать перед гостями. Как пишут, в модных журналах, голая прислуга – крик моды.
— А как быть мужикам, которые не могут не возбудиться, увидев её? –нарушил затянувшуюся паузу Вадим.
— Учиться контролировать свои инстинкты.
— Удивили, Семен Николаевич, удивили! О причудах новых русских наслышан, но, чтобы прислуга ходила нагишом! – оправившись от шока, заговорил Алексей. — Будущего мэра не украсит. И электорат не поймет, если пронюхает.
— Во - первых, себя к новым русским не причисляю, потом, Вероника не вечно будет у меня. Помните, как совсем недавно мы негодовали по поводу живой рекламы на загнивающем Западе? До чего надо довести человека, чтобы согласился стать ходячей рекламой, облачившись в маскарадный костюм обезьяны или медведя, кричали партийные агитаторы. Сегодня, став новыми хозяевами жизни, они еще страшнее эксплуатируют тех, кого не так давно учили «кодексу строителя коммунизма». Я не уговаривал Веронику. Вы любуетесь мраморными статуями великолепных созданий в музеях, парках Версаля, в Эрмитаже. Воспринимаете нормально. Почему я дома не могу созерцать живую красоту?
— Извините, Семен, за откровенность, вы не голубой? – не выдержал Вадим.
— Нормальной ориентации. Самый настоящий мужик. Жена молодая, любовница прелестная. Сколько людей до вас в доме перебывало, никому в голову не пришло спросить.
Вероника, как звали служанку, тем временем вкатила еще раз столик с закусками и знаками пригласила Семена к столу. Встретившись с ней взглядом, Алексей улыбнулся, подумал, пообщаться бы, вызвать на откровенный разговор. Сюжет для новеллы прелюбопытный получится.
Вероника на улыбку не ответила.
Стол ломился от разнообразных закусок и салатов. Черная и красная икра, семга, балык, мясной рулет, разные овощи.
— Будет еще горячее, – заметил Зиновий и принялся разливать водку. — Мы с Семеном обратили внимание, программы вашего дуэта всегда интересно выстроены драматургически. Умеете навязывать свою точку зрения, действуя не в лоб. Важное достоинство в пропагандистской кампании. Надеюсь, работая с нами, придумаете массу гэгов, как ваши коллеги кинематографисты, называют прием ошарашить зрителя или слушателя. Для раскрутки Семена, необходимо придумать неожиданное начало и уже в развитие разные популистские акции.
— Некоторая скандальность в ходе избирательной кампании не повредит, считаю, – прибавил Семен.
— В любом случае должно остаться уважение к избирателю, – заметил Вадим.
— За знакомство и будущее содружество, – предложил Семен. Все выпили и принялись за еду. — На первый этап раскрутки мы решили не приглашать московских или питерских профессионалов, а взять своих, хорошо знающих специфику города и менталитет жителей. Опыт, участие в выборах в Областное Законодательное собрание, показал, приезжие «технологи – профессионалы» учились по тем же источникам и рекомендациям, которые может прочитать каждый. Создавали их еще во времена первых в стране выборов, по зарубежным лекалам. Успех обеспечат только нестандартные шаги, которым книги не научат.
— Не переоцениваете вы наши таланты и возможности? – остановил Семена Алексей.
— Думаю, нет. Мы с женой и Зиновием, давно присматриваемся к местным журналистам, советовались с друзьями, которые чаще смотрят телевизор. В подготовительный период, думаю, предложить вам по тысяче баксов в месяц, устроит? Плюс на дополнительные расходы, когда потребуются, – заключил будущий кандидат в мэры.
Друзья переглянулись. Таких гонораров не ожидали. На эти деньги можно будет издать не одну книжку, было бы что издавать. Они знали, в столице журналистам платят в десять раз больше, но за сомнительные услуги. Ничего, что расходится с моралью, им пока не предложили.
— Считаю, гонорар достойный, – проговорил Алексей. — Как я понимаю, Вадим будет придумывать и отвечать за тексты, содержание выступлений, а за мной картинка, то есть твой внешний вид, имидж в кадре и на улице, на встречах с электоратом.
— В принципе, так.
— Начнем тогда с будущего пресс-релиза вашей деятельности, – приступил к делу Вадим. — Для начала нам необходимо знать вашу подробную биографию, научную деятельность, как оказались в бизнесе. Это для нас, как говорится, для внутреннего потребления, а не для печати.
— Нам расскажете все откровенно, как на исповеди, а мы с Вадимом откорректируем, что стоит знать будущим избирателям, что оставить в тени, – поддержал товарища Алексей.
— Договорились же говорить «ты», – заметил Семен.
— Главное, откровенно, как на духу, – не обратив внимания на реплику Болдина, продолжал Алексей. — Мы, как исповедники, должны знать все твои слабые места, на которые обрушатся конкуренты, раскопав что - то. А уж биографию твою и связи, проанализируют с лупой, будь уверен. Мы должны будем подготовить убедительный ответ на любой выпад.
Семен согласился и обещал снова встретиться для беседы – исповеди, а пока за итальянским вермутом и холодными закусками, в ожидании горячего блюда, журналисты развернули свою программу на первый этап.
В новостях Семен даст интервью о новых отечественных препаратах, которые появились на прилавках аптек. Не как рекламу, а добрый совет специалиста, беспокоящегося за кошельки сограждан. С Вадимом подумают о проблемном выступлении. Зиновий поможет привлечь внимание областной прессы. Предложили прибавить еще в команду своего приятеля Сергея Волкова из «Приволжской правды».
— В газетах есть свои люди, – сказал Зиновий. — Сережу, кстати, имел в виду. Приглашу обязательно. Газетчики вместе с вами должны будут организовать статью Болдина о бездарности местной администрации.
Вадим с Алексеем согласились, наступление на Анисимова необходимо начать, не ожидая открытия выборной кампании. Любые недостатки в решении городских проблем легко связать с деятельностью администрации и лично мэра.
— Вызовем отклики читателей на публикации газет, наши сюжеты. Затем, комментируя письма читателей, высказывания телезрителей, Болдин расскажет, что следует сделать для улучшения жизни простых людей, будь у него в руках власть. О планах выдвижения в мэры до поры до времени – ни слова.
— Семен подарит лекарства детскому дому. Этот момент покажем по ТВ, коллеги осветят в газетах. Затем помощь пенсионерке. Следует устроить бесплатный обед для бездомных.
— Надо будет уговорить владельцев рекламных биллбордов и постеров, в многолюдных местах, временно продать их нам. До официального открытия кампании заполним их социальными плакатами, картинами с короткими текстовками типа «Люби свой город!», «Оставь дома плохое настроение!», «Позвони родителям!» и другими, над которыми следует подумать. С открытием избирательной кампании, заменим портретами Семена и его программой. Когда команды других кандидатов увидят, популярные рекламные точки окажутся в наших руках.
— Завтра же займусь этим, – согласился Семен.
Алексей предложил немедленно изменить прическу, отрастить волосы, сменить «Хаммер» на более дешевую машину. Сократить посещение ночных клубов, обязательно появляться на всех театральных премьерах, где телевидение лишний раз покажет ненароком, а где-то, как у рядового зрителя возьмут интервью.
Семен с восторгом встретил программу ребят.
— Признаться, не ожидал. Экспромтом предложили столько идей, которые мне и в голову не приходили. Все замечательно!
Подняли бокалы за претворение планов в жизнь. Менять «Хаммер» Семен категорически отказался, хотя и признал довод убедительным. Пообещал изменить прическу, посещать премьеры и вернисажи. В общих чертах предварительный план кампании и первые наметки выхода Семена в люди, сложились. Ничего, что нарушало бы нравственные устои журналистов, в эти планы не входило.
 
 
Хореографическая студия Майи
 
В обеденное время, когда Вадим собирался в столовую, зазвонил городской телефон. Какая-то внутренняя сила заставила поднять трубку. Предчувствие не обмануло. Звонила Майя.
— Вадик, привет!
— Привет, любимая! Здравствуй, моё солнышко!
— Хочу воспользоваться знакомством на телевидении. Можно к тебе с личной просьбой?
— Конечно! Любопытно. Никогда ни о чем не просила.
Майя рассказала, что дирекция Дома культуры, где ведет хореографическую студию, намерена закрыть её, как не рентабельную, или родителям в втрое повысить плату. От имени родителей просила повлиять на руководство ДК или завком машиностроительного завода, поискать другой вариант.
— Не представляешь, какие талантливые ребятишки у нас занимаются! В основном дети заводчан. Жаль, если закроют студию.
Работа в студии позволяла Майе чувствовать принадлежность к балету, приобщая детей к искусству, которому отдала больше двадцати лет. Подающих надежды детишек удавалось пристраивать в студию при театре. Они уже появляются в массовках, и наверняка, свяжут жизнь с балетом.
— Я пришлю группу, снимем занятие студии, ты расскажешь о проблемах.
— Без меня нельзя? Корреспондент все объяснит.
— Должна сама. Убедительнее. Начальство и зрители тебя помнят, любят. Расскажешь, обратишься к руководству завода, к спонсорам.
— На завод десять раз обращались и я, и директор ДК. Никакой реакции.
— Вечером приедешь, помогу составить короткий и емкий текст, завтра скажешь на камеру.
— Что сказать, соображу, и приехать постараюсь.  – Майя помолчала. — Но не текст писать. Соскучилась.
— Я еще больше. С утра собирался позвонить, да постоянно отвлекают. Хорошо, что позвонила.
— Вчера была у тебя и успела соскучиться. Целую.
— Я еще крепче, – успел сказать Вадим, в трубке пошли гудки. – Он положил трубку, подумал, и набрал телефон председателя завкома машиностроительного завода. Тот узнал Вадима по голосу.
— Здравствуйте, Вадим Константинович, рад слышать. Забыли нас. Когда в последний раз были на заводе?
— На прошлой неделе прошел сюжет о ваших контактах с немцами.
— Только сенсации да иностранцы нынче интересуют. Вспомни старые добрые времена, я еще начальником цеха был, ты приезжал, и мы ходили по цеху, знакомились с людьми, говорили о заводских проблемах. Снимал очерки о передовых рабочих.
— Не только. О людях у станка, на колхозной ферме, за штурвалом авиалайнера. Скучаю по дням, когда большую часть времени проводил на заводах и строительных площадках, а не на презентациях, пресс - конференциях и в кабинетах. Всё изменилось в средствах массовой информации. Вот и показываем мексиканские сериалы, а не заводскую жизнь. Экономике уделяли внимания много, а оказалась она несостоятельной, раз так легко рассыпалась. Леонид Александрович, я ведь с проблемой, с жалобой, как раньше называлось.
— С жалобой? Давно журналисты не обращаются в завком. Даже за льготными путевками, которые теперь на вес золота.
— Леонид Александрович, помогите хореографической студии вашего Дворца культуры. Талантливые дети занимаются. Будущие народные артисты, а директор собирается закрыть. Не рентабельная.
— Знал бы, каким тяжелым бременем на заводском бюджете висит ДК! Как ни уговариваем город забрать у нас Дворец, – не берут, и продать не позволяют. Фойе и коридоры сдаем торгашам, и все равно концы с концами не сводим. Приходится сокращать студии, кружки, увольнять воспитателей и педагогов.
— Леонид Александрович, вы ведь любите балет!
— Решил, больше, чем студию юных художников или кружок авиамоделирования? Денег ни на что нет. Будем решать. Балетная студия волнует, зазноба руководит ею? Завтра у меня разговор с Генеральным, снова подниму тему.
— Можно успокоить родителей студийцев, не закроете?
— Постараюсь убедить Совет Директоров оставить детские секции хотя бы до летних каникул.
Вадим, довольный ответом председателя завкома, сразу же перезвонил обрадовать Майю, предупредил, что завтрашнее интервью все же нужно сделать для подкрепления позиции.
 
  Анисимов – действующий  мэр  Приволжска
 
Мэр вторую неделю отсутствовал в городе. Отдыхал, или находился в служебной командировке за границей. Так часто ездил за рубеж, что горожане не всегда знали – в городе или в отъезде. Официально о приближающихся выборах вслух не говорилось, Зиновий узнал, что во властных кругах поговаривали, после очередного возвращения, Дума примет решение о начале избирательной кампании. Пребывание Анисимова на посту градоначальника приближается к концу.  Пойдет ли он на новый срок, пока не решил. Из замов на   его место никто не метит. Из областной администрации тоже высовываться никто не собирается. Появились слухи, не прочь занять место мэра Андрей Борисович Никонов, бывший директор нефтеперерабатывающего завода, подвизающийся в «Газпроме» в Москве, и местный молодой бизнесмен Лукин.
Телевизионщики, взявшиеся помогать Болдину, пока собирали досье на Анисимова и окружение, от кого можно ожидать неприятностей. Из газетчиков официально на Болдина работал один Сергей Волков. Он контактировал еще с несколькими журналистами, не обремененными высокими моральными принципами. Их пока не посвящали на кого работают.
Тем временем Анисимов, возвратившись из командировки, собрал в Доме журналиста пресс-конференцию.
 Пока телевизионщики устанавливали свет и микрофоны, руководительница пресс-центра городской администрации Галина Скоробогатова сообщила собравшимся, что поездка выдалась удачной и подтолкнула Анисимова принять, наконец, решение – выдвинуться на следующий срок.
— Уверены, избиратели поддержат? – спросил кто-то из газетчиков.
— Если не он, то кто? Кто продолжит преобразования, начатые Владимиром Антоновичем?  «Коней на переправе не меняют», – самоуверенно заметила пресс-секретарь мэра.  — Надеется, поддержите его.
Дверь позади стола президиума открылась, в зал вошел Анисимов, сел рядом со Скоробогатовой. Народ в зале зашелестел бумагами, кто-то бросился к столу устанавливать диктофоны.
— Уже рассказала! Я же просил! – негромко выговорил он Галине, услышав последние слова о своем решении, и обратился к журналистам:
— Рад видеть знакомые лица, здравствуйте! Вначале, если согласны, расскажу   о цели и результатах поездки, затем отвечу на вопросы.
Анисимов перечислил немецкие города, фирмы, с представителями которых встречался, назвал цифры, ожидаемых инвестиций, сообщил о предстоящем визите бизнесменов из Франкфурта и Берлина. Пригретые мэром журналисты посыпали вопросами общего содержания, и, Анисимов, довольный собою, отвечал. Все шло чинно, в заведенных обычаях. Скоробогатова представляла журналиста, задавался традиционный вопрос, и мэр охотно отвечал. Но вот корреспондент коммерческой радиостанции спросил, а считал ли Анисимов, какой это по счету его визит за рубеж. Мэр на секунду смутился, затем ответил, что не помнит – седьмой или восьмой в этом году. Итоги каждой поездки – выгодные контракты и инвестиции.
— Задавайте, пожалуйста, вопросы по существу, – вступилась за шефа Галина.
— По существу, – поднялся корреспондент телестудии «Аврора» Гриша Балаян. — Новые инвестиции хорошо, почему нет реальной отдачи от них? Пятый год идет строительство онкологического центра, а дальше третьего этажа не продвинулись. Планировали сдать еще два года назад. Немцы обещали помочь с реконструкцией трамвайного депо, – результатов не видно.
— Балаян, задавай вопрос, а не комментируй, – воскликнула Галина.
— Что касается онкологического центра, – там просели фундаменты. Геологические изыскания проводились в большой спешке. Пришлось переделать огромный объем работ, отпущенных средств, естественно, не хватило. Работы возобновились и через два года онкоцентр сдадим. Трамваи ремонтируются, идет реконструкция путей. Повода для пессимизма не вижу, – ответил мэр.
— Город набрал долгов, – двум поколениям не рассчитаться! – оставил за собой последнее слово Балаян.
— Больше долгов – больше уверенности, Москва спишет. Ельцин позволил брать займы у иностранцев, не советуясь с центром, – с места громко заметила Хворостова со второго Государственного телеканала.
— Не мешай! – толкнула Хворостову в бок коллега из городской газеты.
— Не займы, а инвестиции, – ответила Галина, с подсказки Анисимова. Он внимательно посмотрел на девушку, шепотом спросил Галины кто это.
— Владимир Антонович, а что из нашей продукции предложили немцам? – спросил Сергей Волков из «Приволжской правды».
— Немецкий рынок перенасыщен и все же удалось заключить контракты на покупку нескольких видов продукции нашего ликёро – водочного комбината и фосфорные химические удобрения. Правда, немцы еще доведут их до своего стандарта. Со мной ездили представители нескольких промышленных компаний, подписаны договоры о намерениях, продолжатся контакты между родственными предприятиями. Считаю, поездка окупила себя.
— Ваша пресс – секретарь заявила, вы собираетесь баллотироваться в мэры на следующий срок, это правда? – спросил кто-то.
Анисимов улыбнулся.
— Человек предполагает, Бог располагает. Не будем пока поднимать эту тему. Время покажет.
— Но вы не исключаете?
— Сегодня преждевременно говорить. Отложим тему, – сказал мэр, и поднялся. — И, пожалуйста, сегодня ни о выборах, ни о моем участии ничего не пишите. – Грозно посмотрел на Скоробогатову и взглядом показал «пошли»! Сам быстро юркнул в дверь позади президиума, лишив журналистов обычной возможности пообщаться в более непринужденной обстановке. За Анисимовым спешно покинула конференц-зал и Скоробогатова, предоставив оставшимся обсуждать, накажет ли её Анисимов за излишнюю откровенность.
Как журналистка, Галина Скоробогатова слаба, но в организации всевозможных кампаний, починов и умении угодить начальству, равных ей не сыскать. Скворцов заметил ее в многотиражке на комбинате, где был секретарем парткома, взял с собой в горком. Считали её его любовницей, теперь считают Анисимова. В горкоме Галина научилась писать доклады, вполне удовлетворяющие партийным требованиям. Вместе с шефом перешла на телевидение, он назначил её старшим редактором отдела пропаганды. Вскоре, избрали секретарем партийной организации телерадиокомитета, и Скоробогатова занялась всевозможными конфликтами и персональными делами, часто возникавшими её же усилиями. Как старший редактор, портила нервы трем своим подчиненным редакторам, никаких ярких передач не сделала. Любила красоваться в кадре, беседуя с представителями власти, заводила нужные знакомства. Подружилась с замом председателями горисполкома Володей Анисимовым. Вскоре он стал мэром. С началом Перестройки при каждой мало-мальски серьезной организации стало модой открывать, не известные раньше, пресс-службы и центры по связям с общественностью. Анисимов пригласил Галину возглавить пресс - центр. Она с радостью приняла приглашение, понимая, на телевидении наступают новые времена и одной преданности Председателю мало. Необходим талант, умение хорошо писать, умно говорить в кадре.
Больше всех осталась недовольна пресс - конференцией Люда Хворостова. Вихров просил записать с мэром эксклюзив о поездке в Германию или уговорить приехать в студию. Люда попросила помощи у Галины, та сослалась на занятость Анисимова, и к нему не допустила.
Сенсацией в вечернем выпуске новостей Хворостова сделала решение мэра остаться градоначальником еще срок. Сюжет в эфире еще не закончился, как в квартире Председателя телекомпании раздался звонок из Администрации.
— Будете говорить с Владимиром Антоновичем, – предупредил мужской голос, Скворцов узнал помощника.
— Георгий Петрович, откуда информация, что собираюсь выдвигаться на следующий срок? Было официальное заявление? Присылаешь девчонок, они и несут отсебятину.
Скворцов пытался оправдаться.
— Доверились молодой журналистке. – Да бы умерить гнев начальства, польстил мэру. — Народ будет приветствовать такое решение, Владимир Антонович! – Последнее смягчило гнев Анисимова, и он более миролюбиво заметил: — Всему свое время. Журналистку накажи, и больше ко мне не посылай! – Не попрощавшись, положил трубку.
Утром, заплаканная Людмила пришла в кабинет Вадима.
— Вадим Константинович, что делается! Я рассказала все, как было, сослалась на Скоробогатову, а Скворцов – выговор за искажение фактов.
— Объяснил, за что?
— Кто, Скворцов? Уехал в областную Администрацию. Приказ на Доске увидела.
Вадим был уже в курсе, и в душе клял слабохарактерного Председателя, подобострастно поспешившего оправдаться перед начальством. Пообещал Людмиле поговорить со Скворцовым, успокоил, приказ лишь для отвода глаз, через день о нем забудут. В компенсацию, невинно пострадавшей, подготовит приказ – благодарность за ближайший ответственный сюжет. Ушла Хворостова успокоенной, так и не поняв, за что наказали. В своем репортаже ссылалась на пресс - секретаря. Вадим набрал номер сотового телефона Болдина и рассказал ему.
— Был уверен, Анисимов не уйдет. Заставим отчитаться за все не выполненные обещания! За состояние городского хозяйства, коррупцию чиновников и отсутствие четкой перспективы развития города.
После обеда, как Председатель появился на студии, Вадим зашел выяснить, на каком основании объявлен выговор Хворостовой.
— Переврала факты. Владимир Антонович еще не заявлял о своем желании выдвинуться на следующий срок.
— Вы смотрели эфир? Сказано было, заявила это пресс-секретарь Анисимова, уважаемая вами Скоробогатова. Сам он ответил уклончиво.
Скворцов программу не смотрел, но поторопился отреагировать. Если в Москве и Ленинграде, с перестройкой, приходом к власти Ельцина, журналисты получили большую свободу и независимость, то в провинциальном Приволжске ничего не изменилось. По-прежнему действовала строгая вертикаль власти, подобострастное заискивание перед вышестоящими.
— Вместо того чтобы похвалить корреспондентку за находчивость, наказываете ее. Георгий Петрович, отмените приказ, если не хотите совсем потерять уважение коллектива.
— Ты не указывай мне! Совсем распустились. Тебе нечего делать? Иди, я разберусь.
 Когда Вадим ушел, Скворцов вызвал секретаря и поручил снять с Доски последний приказ.
Анна Жукова
 
Третий, после отпуска, день, как и первые, пролетел незаметно. Анна соскучилась по работе, и теперь с радостью выезжала на все съемки. Работа в редакции информации нравилась. Каждый день новые встречи, события, знакомства. Ни в какой другой редакции нет подобного круга общения и знакомств. Директора, начальники, депутаты, администрация – все знакомы. За время работы на студии телевидения, со многими успела пообщаться не раз. Съемки, интервью, просто встречи на городских и областных мероприятиях – всё приносило ощущение причастности к жизни большого города, гордость за свою профессию.
Часть отпуска Анна использовала в мае и отдохнула по путевке в Испании. Перед началом бархатного сезона подруга пригласила развеяться в Крым, и она с радостью согласилась. Не пропадать же оставшимся от отпуска дням! За две недели, проведенные у моря, Анна посвежела, загорела и теперь была полна энергии и новых идей.
Предложение главного зайти в конце рабочего дня, обсудить новое задание заинтриговало. Первые дни работы на студии Анна была влюблена в него. Вихров тогда был старшим редактором информации, она у него в подчинении. Он лет на десять старше и выглядел, каким в её представлении, и должен быть телевизионный журналист. Высокий, стройный красавец с темными, лучившимися улыбкой глазами, веселый и остроумный собеседник. Несмотря на разницу в возрасте, сразу предложил называть себя просто Вадимом. В Университете ей было все равно где в будущем работать, общение с Вадимом окончательно заставило сделать выбор и полюбить телевидение.
Они сидели в одном кабинете. Общались постоянно. Вадим правил ее сюжеты, учил практическим навыкам, которые не дал университет. Привил любовь к живому эфиру. Видел в ней коллегу и не замечал молодую женщину. Анна пыталась увлечь, обратить на себя внимание, но старший редактор не понимал ее призывных взглядов, или не хотел понимать. Потом догадалась, не зачем ему связываться с молоденькой журналисткой, когда за ним ухлестывают первые красавицы телевидения – дикторы, режиссеры, известные в городе актрисы. Он пользовался их благосклонностью. Позже Анна увлеклась сверстником из музыкальной редакции Игорем, его сменил телеоператор Артем, появились новые друзья, поклонники. Безответная увлеченность Вадимом прошла. Относился он к ней хорошо, всегда пошутит, скажет комплимент, спросит о поклонниках. Подобные комплименты, правда, отпускал и другим молодым коллегам.
С тех пор прошло много времени. В этом апреле студия телевидения отмечала очередной юбилей. В главном павильоне устроили грандиозный фуршет с выпивкой и танцами. Она, и Вадим – теперь главный редактор студии, изрядно выпив, танцевали, целовались и, случайно получилось, –оказались у него в кабинете. Как развивались события дальше, вспоминается смутно, там, на столе, она отдалась Вадиму.
Минутная слабость продолжения не получила. Кто-то должен был сделать первый шаг. Главный держал себя, словно ничего не произошло. Сама Анна не могла напомнить, и зачем? На пересуды всей студии стать любовницей? Замуж не возьмет, а если бы и предложил, Анна не считала себя готовой к семейной жизни. Не нагулялась. Решила, пусть считает этот вечер случайным происшествием, в котором виноваты оба. Относился Вадим к ней по-прежнему, как и к остальным четырем сотрудникам информации, не выделял. Со всеми мягкий и добрый, никогда не повышал голоса, даже когда кто-то из репортеров совершал явный промах. Не терпел только обмана и в серьезных делах оставался принципиальным. На её памяти по настоянию Вадима, уволили сотрудника, выдавшего в эфир явную ложь. Очень уважительно относился к профессии репортера. Свою работу, телевидение любил фанатично.
С памятного вечера минуло достаточно времени. «Какова цель сегодняшнего приглашения задержаться – собирается предложить необычное задание»? Просматривая в видеомонтажной снятые материалы, Анна ловила себя на мысли, что продолжает гадать, что за задание. Обычно с разными идеями Вадим приходит в редакцию и предлагает желающему взяться. Анна настрочила текст к закадровому комментарию диктора и посмотрела на часы. Четыре. До репетиции можно успеть поговорить. Позвонила по внутреннему телефону.
— Вадим Константинович, просили зайти во второй половине дня.
— Лучше, после репетиции, – ответил он, после короткой паузы. – Никто не помешает, все спокойно обсудим.
«Никто не помешает» еще больше заинтриговало Анну. Чтобы не терять время, она открыла завтрашнюю страничку календаря выбрать, какие из намеченных съемок застолбить за собой. Встреча с известным московским экономистом, прием в областной администрации немецкой делегации из города – побратима, встреча однокурсников в индустриальном, посещение немецкой делегацией пригородного животноводческого комплекса. Вот от чего надо отбояриться! Потом неделю запах коровника будет преследовать! Открытие юбилейной выставки местного художника Крылова. Последний прогон новой пьесы в драмтеатре. В редакции кроме нее еще одна молодая женщина – Люда Хворостова, и двое парней. Никто из них добровольно не откажется от красивых сюжетов в её пользу. Томиться два часа в администрации или ехать в село, никому не охота. Другое дело выставка или встреча однокурсников. Анна зашла к старшему редактору Леониду Петрову забить на завтра тусовку бывших студентов и выставку с театром.
— Я первая, мне выбирать.
— А кому к коровам и на встречу с экономистом? – остановил Леонид. — За отпуск отвыкла от сельской темы, свежим взглядом сделаешь репортаж. – Анна замотала головой. — В село на уборку поедешь, раз не хочешь к коровам. После обычного препирательства, Анна выговорила себе администрацию и на вторую половину дня выставку. В полглаза посмотрела на редакционном мониторе репетицию, свои сюжеты, и тут в комнату одна за другой шумно ввалились две съемочных группы. Началась обычная перепалка, обмен новостями.
— Зажала возвращение из отпуска, не прощу, – возмущенно потребовал Мишка, весельчак и балагур, главный поставщик новых анекдотов. Асс репортажа, вернулся со строительства новой станции метро.
— Проспал. Вчера распили бутылки «Нового Света» и «Черного доктора».
— Правда? – обратился он к Сашке, одновременно с ним приехавшим со съемок. Дацко кивнул.
— И даже понюхать не оставили! Запомню.
— Понюхать оставили. – Сашка полез под стол и вытащил три пустые бутылки. — Не хрена рано смываться.
Дождавшись конца репетиции, Анна отправилась к Вадиму. Главный поднялся навстречу.
— Садись. Загорела! Надеюсь, хорошо отдохнула? В Ялте?
— В Коктебеле. Подружка уговорила, двухместный номер в пансионате заказала.
— По тону не слышу, что осталась в восторге. На амурном фронте не выгорело? – спросил Вадим, улыбнувшись. Анна или Аннушка, как часто называли её, всегда нравилась ему. Сегодня на загорелом, обычно улыбающемся лице, читалась грусть.
— Прямо в точку. На амуры я и не рассчитывала. Поехала отдохнуть, развеяться, а подруга надеялась на курортный роман. – Помолчав, спросила. — Вы позвали поделиться впечатлениями об отпуске?
— Не только. Ты сегодня не в духе? Помнится, раньше мы были на «ты».
— Забыла. Вы главный редактор, начальник. После отпуска всё еще не вошла в студийную атмосферу. Собираетесь предложить срочное задание?
— Не совсем. Даже не задание, хочу предложить подзаработать на выборах.
— Не врубаюсь. Намечаются внеочередные выборы? – перебила Анна. — Только - что с большими проблемами завершили избирательную кампанию Ельцина и вновь выборы?
— Почему внеочередные? Выборы градоначальника. Полномочия Анисимова скоро истекают. Законодательное собрание в ближайшие недели объявит о начале избирательной кампании главы городской администрации. Анисимов наверняка постарается остаться еще на срок. Зная твое отношение к нему, думаю, согласишься войти в команду его соперника. – Анна насторожилась. Вадим продолжал. — Ко мне обратился Болдин, бизнесмен от фармацевтики, местный Брынцалов. Наверняка знаешь. – Анна кивнула. — Решил баллотироваться в мэры на предстоящих выборах.
Вадим объяснил, что его, с Алексеем, Болдин пригласил в свою команду начать раскрутку еще до официального открытия избирательной кампании.
— Желаешь, присоединиться к нашему дуэту? Девушка ты красивая, любишь модно одеваться, а Болдин обещает хорошо заплатить.
— Польщена. Никогда начальство не проявляло заботу о моем гардеробе. Спасибо за доверие.
— Я не как начальник, а скажем… Как человек симпатизирующий тебе. На съемки я езжу редко, по мелочам в кадре стараюсь не светиться. Ты окажешься полезной в выборной кампании Болдина.
— Мне, выходит, светиться можно? – перебила Анна.
— Имею в виду, твои сюжеты идут ежедневно, часто появляешься на экране.
— Подумать надо. Всё будет законно, порядочно?
— Что порядочно в нашей профессии, философы так и не определили. Противозаконным тоже не собираемся заниматься. Иначе не брались бы. При случае поставлю в известность Председателя телекомпании.
Анна опять замолчала, задумалась. Улыбнувшись, спросила.
— Заговорили о выборах, вспомнила старый анекдот. На прошлых выборах рассказали. Может, знаешь. У кандидата спрашивают: почему вы решили баллотироваться в депутаты? — А вы посмотрите, что творится вокруг! Власть погрязла в роскоши, коррупции, вместо дела – одни обещания! — Собираетесь со всем этим бороться? — Ну что вы! Хочу тоже во всем этом поучаствовать!
— Не слышал. Впрочем, актуально и сегодня.
— Можно вопрос? – Вадим кивнул. — Честно, как думаешь, что двигает Болдиным, на фига ему беспокойная должность мэра? Не бедный, преуспевает в коммерции, слышала, пишет докторскую.
— Люди идут во власть решить собственные проблемы. Хорошо, когда они пересекаются с интересами общества. У Болдина, думаю, личные амбиции. Отдает себе отчет, что должность не очень хлебная и здоровья не прибавит. Искренне верит, сумеет улучшить жизнь горожан, поднять экономику, привлечь инвестиции. Девиз его «Если желаешь изменения мира – не оставайся в стороне». Привлекательно. Самому интересно залезть ему в душу, понять. Надеюсь, работая вместе, узнаем. Отказаться всегда можно. Так, как, ты с нами?
— Надо соглашаться. К зиме надеялась приодеться, за лето ни рубля не скопила, хуже – в долги влезла. – Она замолкла, все еще колеблясь. — Тронута заботой, – поднялась, подошла к Вадиму, поцеловала.
— Это лишнее. Афишировать, как понимаешь, не следует. Покопайся в старых газетах, выпиши предвыборные обещания Анисимова, посмотри, что не выполнено. Заодно фамилии прошлых соискателей найди.  Кто-то опять выдвинется. Мы с Алексеем набросали кое-какой план. – Он достал папку с несколькими листками. — Познакомься, возможно, что-то родится и в твоей головке, прибавим.
— Спасибо за доверие.
— Ну и ладненько! Рабочий день окончен, можно по домам. – Вадим посмотрел на часы. — Задержал? Могу подбросить, нам, помнится, по - пути.
Анна подождала на крыльце, пока он вывел своего «жигуленка».
— Можешь вставить кассету, выбери.
Анна поставила кассету с любимой «АББА».
— Не рассказала, как провела отпуск. Неудачный роман?
— Какой роман! С кем? Со старыми пердунами, у которых песок из одного места сыплется? Молодые приезжают со своими гёрлз.
Отпуск и впрямь выдался неудачным. С самого начала она была против Коктебеля. Один коротенький роман, правда, состоялся. Закончился позорно, и вспоминать стыдно. Закадрил симпатичный моложавый поэт. Водил в ресторан Дома литераторов, возил в Ялту. Казалось, грех жаловаться, пока не дошло до постели. Садистом оказался поэт. Из любопытства она позволила себя связать, надеялась в шутку, а он серьезно, связал и принялся издеваться. Едва живая вырвалась. Об этом романе не расскажешь.
— С Лилькой, приятельницей, с кем ездила, случилась история! Прямо для вашей с Алексеем книги! Не поверишь! Дог пытался её изнасиловать.
— Собака?
— Огромный черный дог.
Вадим сразу вспомнил про свою с Алексеем «нетлёнку» – будущую книгу, прозванную так с легкой руки их общего друга Сергея Волкова. Незаметно доехали до дома Аннушки. У подъезда Вадим остановился, вышел, открыл перед ней дверцу.
— Какая галантность! Езжу на съемки, хоть однажды кто -то из мужиков проявил бы подобную учтивость.
— До завтра! Как-нибудь расскажешь про дога – насильника.
 Вадим уже сел в машину, когда Анна вдруг решилась пригласить его.
— Торопишься, может, зайдешь? Крымское вино осталось, виноград. Машину поставь в угол у гаражей. Никто не позарится. Доскажу историю с догом, чего откладывать, забуду потом детали.
Вадим в нерешительности остановился. Понимал, сюжетом для книги вряд ли может ограничиться. В последнее свидание с Майей в очередной раз дал себе слово не отвечать на призывы женщин. «Хватит бросаться на каждую, кто позовет! Знала бы Натка, в какого ловеласа превратился скромный высоконравственный мальчик, отстаивающий идеалы единственной на всю жизнь любви»!
Аннушка не в благодарность за приглашение в выборную кампании зовет, понятно. Тоже, испытывает заложенную природой потребность в мужчине. «Подвернулся я – зовет меня. Окажись рядом другой, пригласила его. Явно намекнула, мама все еще на даче, а она скучает одна в пустой квартире. Дома, кроме застрявшей на 155- й странице «нетлёнки», ничего интересного не ждет». Вспомнилась вечеринка, посвященная юбилею студии.
Бесконечно длинный танец с Аннушкой, после которого непонятным образом оказались у него в кабинете, целовались. Аннушка закрыла дверь на ключ и начала его раздевать, залезла на стол. Там он и познал её. Все произошло быстро, без объяснений, без предисловий. Удовлетворение получили лишь физиологическое. Оба выпивши. Анна больше, он меньше. На следующий день Вадим зашел к ней в редакцию информации обсудить сюжет с одним из редакторов. Анна не подняла головы от компьютера, хотя слышала – зашел главный редактор. Держалась, будто ничего не случилось. Решил, девчонка раскаивается в случившемся, если помнит. Позже, встретились в коридоре, можно было поговорить, Вадим не решился, она, молча, прошла мимо. «Для современной девчонки отдаться по пьяному делу рядовое событие, и не следует напоминать. Скорее всего, и не помнит, настолько была пьяна».
Он старше Анны на годы, которые в истории страны и журналистики, равны былым десятилетиям. Она не изучала теорию и практику советской печати; что такое ЛИТО, когда каждую страницу твоего будущего выступления подписывал цензор, знала понаслышке. Поведение ее ровесников, недавно закончивших университеты, Вадим часто не понимал. Они взрослели, когда уже не считалось, что в России, в отличие от СССР нет секса.
Его поколению представлялось, что все молодые журналистки, во вновь испеченных газетах и на телеканалах, постоянно сексуально озабочены. Не представляют профессию журналиста без этого, как во времена его юности, без сигареты во рту. Все они: Люда из информации, ассистентка Светлана, Гелла и Рита из «Облпресс», как доносит молва, переспали с большинством мужиков на телевидении, начиная с ровесников – осветителей, и кончая водителями. С творческими работниками, разумеется. Вадим не завязывал интрижек в студийном коллективе. Правда, когда видел встречное желание коллеги без комплексов, приятно провести вечер, нарушал обет, не отказывал себе в удовольствии пополнить список познанных женщин.
— И ты знаешь, что мы собираем любопытные истории эротического плана.
— Да вся студия знает! Наверняка и я вошла в ваши мемуары. Подружку мою сделайте героиней книги.
Поднялись на четвертый этаж, Анна открыла квартиру. Все было прибрано, блестело и готово к приему гостей. Как-то Вадим заезжал за текстом, когда она болела. Познакомился с мамашей, красивой моложавой женщиной интеллигентного вида. Она настойчиво приглашала Вадима раздеться, попить чаю.
Анна усадила Вадима на тахту, протянула пульт телевизора.
— Посмотри московские новости, я быстро.
Пока Вадим, размышляя, разглядывал комнату, Анна переоделась и вышла в домашнем ситцевом халатике, четко обрисовывающем ее формы. Узкий поясок подчеркивал талию. Деловая молодая женщина превратилась в милую домашнюю девочку, далекую от циничной профессии журналиста. Аннушка придвинула журнальный столик к тахте, на которой сидел Вадим, поставила блюдо с виноградом.
— Угощайся. В аэропорту перед вылетом, купили. Купоны украинские остались, надо было потратить.
— Привлекательнее выглядишь, чем в джинсах. Прямо школьница.
Она засмеялась.
— Советуешь и на работу ходить в халате? Спасибо за комплимент. Ешь виноград, нечего на меня глазеть. На работе не насмотрелся?
— На студии совсем другая, не такая женственная и желанная.
Аннушка принесла початую бутылку крымского марочного портвейна, и Вадим не стал отказываться, ссылаясь, что за рулем. Появились яблоки, печения, конфеты. Аннушка достала бокалы, села, напротив.
— Более существенной еды, сожалею, нет. Подождешь, сбегаю вниз в гастроном.
— Спасибо. Пригласила попробовать крымского вина и рассказать приключения с подружкой.
— Как хочешь. Мое дело предложить.
— Начинай про подружку и дога.
Может, достать диктофон, включим? Меньше придется фантазировать. Мое имя, надеюсь, не станет фигурировать.
— Диктофон? Замечательно! Неси и включай.
 Она сходила в соседнюю комнату за диктофоном.
— По - книжному говорить, или как?
— Как сумеешь.
Аннушка налила себе в бокал вина и заговорила.
 
Подруга Анны - будущая героиня  новеллы «Декамерона»
 
— Стояли погожие теплые дни конца августа. День обещал быть солнечным. Когда мы добрались до пляжа, по небу бежали белые пушистые облака, они недолго закрывали солнце. Для купания погода великолепная – не жарко и не мерзнешь, вылезая из теплой воды. Каждое утро небольшой частный пароходик перевозил отдыхающих из Коктебеля в небольшую, закрытую со всех сторон бухту, где самостийно организовался нудистский пляж.
— Прямо как по писанному чешешь, если и дальше так, останется расшифровать запись, вставить готовый фрагмент и назвать автора.
— Не надо. Дарю сюжет вместе с эмоциями. Пусть моим вкладом в вашу книгу будет законченная новелла. В старости, если сяду за мемуары, об одном из отпусков напомнит ваша книга.
— Поехали дальше.
— И так, нудистский пляж. Кстати, купался когда-нибудь голяком?
— Ночью на рыбалке, чтобы не мочить трусов. Особого кайфа не помню, дрожал от холода.
— Ничего не понимаешь! Неповторимое блаженство купаться без ничего, в теплой морской воде. Ощущаешь свое тело свободным, не стесненным одеждой, наслаждаешься полным слиянием с природой… Продолжаю. Добраться сюда можно лишь по морю. Организованные любители купаться, в чем мать родила, приезжали на катере, отдыхающие дикарями, из заводского поселка Орджоникидзе, добирались вплавь, обогнув не очень длинную череду скал, ограждающих бухту от полосы обычных песчаных пляжей, которые заполнял, приезжающий на лето, люд. Пройти вдоль берега по воде, даже в тапочках, мешало острое каменистое дно; три стороны пляжа охраняли отвесные голые горы из вулканических пород.
Мы уже неделю приезжали сюда с Лилькой. Здешние старожилы –несколько компаний, общались лишь между собой, играли в подкидного, еще в какие-то дурацкие игры, нас с Лилькой не замечали. Мы их не заинтересовали, или их гёрлз не решались конкурировать с нашими фигурами. Возможно, не принято знакомиться на нудистском пляже.
— Почему? Предварительно получаешь необходимую информацию. Оскорбились, никто не клеит?
— Можно и, так сказать.
— Опиши подругу. Желаешь – приукрась. Кстати, её Лилей зовут?
— Веду репортаж с места события. Рассказываю, как было. Помогаю представить картину. Не роман сочиняю,
Все курортные достопримечательности мы осмотрели в прошлый, приятный, полный волнующих приключений, сезон. В этот приезд уже совершили обязательный ритуал, – посетили музей Волошина, съездили в Феодосию к Айвазовскому, сходили на пароходике к Золотым воротам. Осталась экскурсия по Карадагскому заповеднику, где побывали прошлым летом. Вечера посвящали дискотекам и ресторану в надежде закадрить симпатичного поэта или просто интеллектуала. На серьезный роман ни я, ни Лилька не рассчитывали. Приехали отдохнуть, пофлиртовать, одним словом, расслабиться. В прошлом году от мужчин не было отбоя, и мы выбирали. В этом – сплошная невезуха. И на ресторан в Доме творчества тратились, и сами проявляли инициативу, и все бестолку. Кого печатают, приезжают к морю с женами и любовницами, начинающие и неудачники сами ищут, кто бы их облагодетельствовал. В завершение вечера с милой улыбкой извиняются, что со дня на день ждут перевода с гонораром, а пока разрешают расплатиться за них.
Лиля слабо разбирается в поэзии и всё, что читали ей ночью на берегу, воспринимала с восторгом, хвалила, искренне верила, настоящим поэтам пробиться нелегко. Я же часто уличала её поклонников в плагиате, и разочаровывала подругу. Особенно, когда пытались выдать за свои творения Бальмонта, Северянина, поэтов Серебряного века, к которым, как помнишь, не равнодушна.
Подруге придумаешь другое имя, мне удобнее рассказывать, называя все своими именами. И так, Лиля. Симпатичная молодая женщина 29 лет, еще в возрасте, когда гордятся своими формами и фигурой. Сложена великолепно. Высокая, но не слишком, как современные манекенщицы, длинные ноги, талия, естественный бюст. Богом обиженные, стремятся к такому, с помощью силикона.
— Нарисовала собственный портрет!
— Есть немного. Мы во многом похожи, ухажеры порой путают. Лилька чуть выше меня и красивее. Будешь перебивать, чего-нибудь пропущу, самому придется додумывать.
— Больше не буду. Портрет описала великолепно. Зримо представил –ты.
— Так вот, у Лили свои каштановые волосы, правильный нос, карие глаза и почти всегда улыбка на лице. Кто не видел её в домашней обстановке или в институте, где раньше работала, примет за неумную пустышку – хохотушку. И ошибется. Лиля кандидат технических наук, а держит продовольственный ларек на Центральном рынке. Их НИИ распался, и жизнь заставила выживать. Родители пенсионеры, неработающий брат, приходится крутиться. Ой, наверное, зря я все это подробно описала, к происшествию никакого отношения не имеет. Ладно, перехожу к главному, вижу, утомила.
— Все нормально, продолжай. – Вадим включил диктофон на воспроизведение и, убедившись, что все записывается, вновь поставил за запись. Аннушка продолжала.
— Облака, наконец, уплыли за гору, в Феодосию, и солнце зажарило вовсю. Умиротворённая жарой, я лежала на широкой красочной подстилке с рисунком льва, которым являюсь по знаку Зодиака, читала и заснула над книжкой. Лилька на половину стояла, на половину лежала, опираясь спиной на огромный скальный обломок, отполированный прибоем, и покрытый мягкой лежанкой. Выгнувшись почти пополам, некрасиво расставила ноги, открыла всю себя солнечным лучам, и тоже задремала. Соломенная шляпа с широкими загнутыми полями, почти ковбойская, закрывала лицо и оставалась единственным, что было на ней. Лежала лицом к солнцу, открыв незагорелые бедра, и то, что обычно прикрывают фиговым листком.
— И ты так подставляла себя солнцу?
— Не перебивай! Дай, доскажу, а то пройдет вдохновение. Я уже говорила, разморенная жарой, задремала. Долго ли продолжалась приятная полудрема, потом не вспомню. Проснулась я от душераздирающего Лилькиного крика. Повернулась к ней и обомлела. Огромный черный дог, положив лапы ей на плечи, навалился, припечатав к скале. Сама она потом рассказывала: «Открыла глаза и увидела страшную черную морду, она дышала в лицо гадким перегаром и скалила зубы, самое страшное – почувствовала, как что-то острое и горячее тыкалось в бедра, пыталось попасть между ног. Ужас сковал, и первое мгновение не могла пошевелиться, закричать. Я дрожала всем телом, а собачий пенис входил в меня… Прошло сколько-то секунд, показавшиеся вечностью, прежде чем я смогла оттолкнуть пса, приподняться и заорать. Пес снова бросился на меня, встал во весь рост, опустил лапы на плечи, и едва не повалил. Я отпрянула, и когти больно прошлись по груди, животу, оставив глубокие ссадины».
 Вадим снова перебил ее.
— Рассказываешь, словно сама всё испытала. Пёс на тебя набросился? Признайся.
— Ну, тебя! Не веришь, сведу с Лилькой, спросишь. В ту минуту, я никак не могла врубиться, и позже, не сразу поверила. Ну, полезла собака ласкаться, не трахать же. Посчитала, от испуга Лильке всё померещилось. Как собака может трахнуть женщину? Хотя сама видела, как пес навалился на неё. На крик сбежался народ, и пес оставил Лильку, сел на песок, продолжая демонстрироваться свои мужские достоинства в полной боевой готовности. Женщины принялись утешать Лильку, кто-то принес туалетную воду, чтобы протереть ссадины, Лилька взвыла от боли.
— Потерпи, необходимо продезинфицировать раны, – утешала ее пожилая женщина с обвисшими грудями. В другой обстановке Лилька наверняка заметила бы «только с такими прелестями на нудистский пляж», сейчас, продолжая рыдать, благодарно принимала ее заботу. Плакала Лилька от боли и позора, который, казалось ей, все видели. На самом деле в тот момент лишь один молодой мужчина высказал предположение, что пес собирался трахать ее, все остальные восприняли происшествие как нападение глупого пса. Позже, однако, все, бывшие в те минуты на пляже, сошлись во мнении, что пес, действительно пытался изнасиловать девушку.
— Чья собака, уберите пса! – кричали в ужасе голые женщины. Пес скалил зубы, рычал, когда мужики махали на него, пытаясь отогнать подальше, вращал возбужденными глазами; красный отросток меж задних лап по-прежнему продолжал победно торчать. Женщины были в ужасе, вдруг пес кинется еще на кого-нибудь. Никому не приходило в голову, что нужна особая поза, чтобы собака поимела женщину. Лилькина поза оказалась удобной и спровоцировала пса.
Мы, все собравшиеся вокруг Лильки, не заметили, когда из воды вышла женщина в купальнике и позвала:
— Акбар! Акбар, ко мне! Только теперь отдыхающие обратили на нее внимание. Пес нехотя поднялся на зов и медленно побрел в воду. Поняла ли женщина, из-за чего переполох и, потому, поспешила удалиться, или не входило в планы находиться среди голых людей, так и осталось не выясненным. Вскоре женщина и собака поплыли к выходу из бухты и скрылись за отгораживающими скалами. Я как могла, успокаивала Лильку, а она продолжала биться в истерике:
— Хороша игра, если суют и знают куда.
— Твое напуганное воображение. Перестань думать об этом! Иначе и впрямь поверишь черте чему.
— Догадываюсь, это французский крем, польской подделки для загара, привлек псину.
— Не говори глупости.
Лишь час спустя Лилька успокоилась от страха. Я потянула ее в воду. Царапины от соленой воды защипали дикой болью, и она снова заплакала уже от боли. Ей хотелось бежать с этого проклятого пляжа, от людей, которые видели ее невольный позор. Однако пришлось ждать катер.
Вечером весь Коктебель говорил о происшествии на нудистском пляже. Хорошо, если не показывали на Лильку. Одни верили, другие спорили, что такого не может быть, потому что не может быть. Разговоры о происшествии велись за ресторанными столиками и на дискотеке. Хихикали, обсуждая происшествие, влюбленные парочки в укромных уголках ночного пляжа.
— Любопытная история! Трудно поверить, что пес пожелал женщину.
— Не веришь? Свидетельница всему! Бесспорно, пес пытался её трахнуть, а получилось бы? Поза у Лильки была удобная.
Где-то за стеной громко послышались позывные НТВ, начались ночные «Новости».
— Ого, одиннадцать!  Пора, засиделся в гостях, – сказал Вадим, остановив диктофон. После внутренней борьбы, решил сдержать данное себе слово. «Как потом посмотрю в честные глаза Майи? Нет, не останусь. Всё! Хватит, коллекционировать женщин»!
— Включи диктофон, – прервала его колебания Анна. — Еще один казус с ней вышел. Второй сюжет для вашей книжки. За несколько дней до отъезда мы познакомились с начинающим московским поэтом. Признаюсь, сама положила на него глаз, но Лилька уговорила уступить, тем более, меня в тот день пытался клеить респектабельный новый русский.
— Выходит, роман был, а говоришь все неудачно.
— Не перебивай. Поэт, несколько младше Лильки, красиво ухаживал, три раза на дню покупал цветы и мороженое. В ресторане заказывал дорогого «Черного доктора» и шампанское. Говорил постоянно стихами, чем совсем покорил подругу. Их бурный роман без постели длился два дня. Когда в третий вечер поэт снова пригласил её на ночную набережную, Лилька предложила пойти к нам в номер, благо я ушла. Поэт настоял на своем – ночное море, луна и звезды, шепот волн возбуждают больше, и повел на пляж. Они нашли укромное местечко, кем-то до них заботливо отгороженное лежаками, и сели на один из них, специально приготовленный для любовных утех. «В моем возрасте, конечно, приятнее мягкая постель, – рассказывала потом Лиля. — Подобной южной романтики не испытала и решила попробовать».
Парень продолжал читать стихи, а бедная Лилька, возбуждаясь, все больше, ждала, когда же дойдет до цели. А он ласкал, целовал, продолжая читать стихи, и все не доходил до главного, все больше возбуждая её. Стихи, в конце концов, достали Лильку и, не выдержав, она спросила, не голубой ли он. Поэт удивился.
— Почему подумала? Не валю, не лезу в трусы?
В общем, парень, оказалось, после операции. Обещал наверстать упущенное позже, приехать к Лильке в Приволжск. На том и разошлись.
— Так образно, литературным слогом все представила, словно читала с листа, будто всё произошло с тобой. Готовый рассказ.
— Учусь работать без черновиков. Кстати, про собаку. Происшествие в красках расписали крымские газеты, вы будете не первыми, ничего?
— Думаешь, все читают крымские газеты? Я записываю со слов свидетеля и близкой подруги пострадавшей.
— Перед нашим отъездом, на следующую смену в пансионат приехала кухонная работница и рассказала, что в поселке Орджоникидзе, где она живет, знают даму, которая приезжает каждое лето отдыхать с собакой и трахается с ней. Местные жители засекли.
Вадим вынул кассету из диктофона.
— Готовая глава. Только знаки препинания расставить.
 Анна поняла, не останется, а намекала явно, что не против. На всякий случай, провожая, спросила, не рискует ли после выпивки садиться за руль, в квартире есть свободная комната.
 
Бывшая жена Алексея -  певица Ольга Плетнева
 
 В те минуты, когда Вадим записывал происшествие с Аннушкиной подругой, его вспоминали в доме Майи. Пришла её подруга из театра Ольга Плетнева. Со времени работы в театре, они сохранили дружеские отношения, и Майя не пошла с мамой в гости, как собиралась. Ольга пришла посоветоваться о путевке в санаторий или дом отдыха СТД. Обсудили варианты Плёса и Мисхора. Заговорили о местных домах отдыха. Майя посоветовала отдохнуть рядом на Светлом озере, где её с Вадимом тепло принимают и рады гостям.
— Дешево и сердито. Природа вокруг – закачаешься. Если хочешь, поедем вместе, познакомлю с замечательным лесником и женой его.
Ольга улыбнулась.
— Маечка, Василия Александровича и лесной кордон я прекрасно знаю. В свое время бывала там, возможно, чаще, чем ты.
— Так в чем проблема?
— Не догадываешься?
Майя извинилась, вспомнила, бывший Ольгин муж – Алексей Одинцов. В выходные он вместе с ними часто приезжает на озеро. Иногда и не один, а с очередной пассией.
— Ты, конечно, слышала о моем романе с итальянским певцом, после которого мы с Алексеем окончательно расстались. Там, на озере впервые увидела его и потеряла голову. Вадик рассказывал, что и Натка оказалась в Италии благодаря знакомству с этим итальянцем, на том же лесном кордоне? Он помог сбежать на Запад.
Когда-то в труппе обсуждали развод Ольги. Майя помнила, что и до итальянца Ольга не отличалась скромностью в отношениях с мужчинами. Что итальянец причастен и к судьбе Вадима, не знала.
— Можно, я тебя спрошу? – Ольга кивнула. — После того, как подруга сбежала, ты уже развелась, почему не попыталась тоже уехать?
— В Италию? К кому? Для Виторио, воспитанного в католической Италии, семья священна. Он никогда не развелся бы, хоть меня любил. Натке повезло, встретила неженатого, и увлеклась. Я не одобряю ее. Считаю, сглупила, уехав в чужую страну, оставила Вадима… Он долго переживал предательство, пока не привязался к тебе. Выходи за него. Кончай копаться в прошлом. Второго такого мужчину не встретишь! Не обращай внимания на его поведение и показной цинизм. В душе чистый ребенок. Как ты. Сама бы за него пошла, да не возьмет.
О романах Вадима Майя теперь наслышана. Может, и не знала бы, но, когда у них завязался роман, Елена, коллега по СТД, считала долгом держать её в курсе светских сплетен.
— Вадим ищет похожую на Натку. А найти второго человека, полностью соответствующего первой любви нелегко, если вообще возможно. Одинцов был у меня первый, не представляешь, как я его любила! Однажды в театре совершила глупость, уступила минутному влечению. Потом еще раз и пошло – поехало. Думала, Лешка не узнает, от меня не убудет, почему не наслаждаться жизнью, пока молода. Вот и осталась одна. Лешку по-прежнему люблю. Думаю, он тоже любит, не хочет признаться себе, и как Вадим меняет женщин. Какое-то время надеялась, Лешка простит, но он принципиален не только в работе. После развода, чтобы отомстить мне, женился на дикторше радио. Красивая жена оказалась интеллектуально значительно ниже его и быстро наскучила. Семьи не получилось, развелся. Пошли роман за романом. Ладно, хватит о грустном.
— Не знала всей истории. Ты не рассказывала. К сплетням в театре никогда не прислушивалась, – призналась Майя.
— Просто многого не хотела знать.
— Я говорила, Вадим нравится. Люблю ли? – она пожала плечами. — Я очень нерешительна, постоянно в сомнениях. Любовь представляется чем-то иным, более возвышенным что ли. Читала у Катрин Денёв: «Лучший способ сохранить любовь – никогда не выходить замуж»?
— Читала. Сама Катрин пять раз выходила. Девочка! Ты его любишь! Мучаешься сама, мучаешь его.
— Не могу без него, ты права. Не поверишь, он у меня первый.
 Ольга обняла подругу. Она знала гнусную историю, как много лет назад Майю изнасиловал ведущий тенор. Вышел большой скандал и только благодаря доброте Майи – пожалела, забрала дело из суда, подонок не сел в тюрьму, вынужден был уехать. Ни одного мужчины у Майи не было. В театре ничего не скроешь. Работая в СТД, неожиданно увлеклась Вадимом.
Ольга продолжала общаться с Вадимом и осталась в приятельских отношениях, в отличие от бывшего мужа. Алексей с ней не общался, но материально помогал. Дочь Лера имела всё, что было у других детей, даже больше. Лешка очень любил ее.
— Тебе сколько лет? – спросила она Майю.
— Тридцать четыре, а что?
— Танцевальную карьеру в балете завершила, можно и замуж. Выходи за Вадима, пока зовет. Не ломай голову.
— Вадим делится с тобой нашими отношениями? – возмутилась Майя.
— Нет. Как Лешка, скуп на рассказы о себе. Спросила как-то, что морочишь голову чудесной женщине, он и признался, ты не соглашаешься выйти за него.
— Пошли на кухню, у нас торт остался со вчера. Чаю попьем.
— Теперь позволяешь себе сладкое? – Ольга кивнула. – Выглядишь классно. 
Болдин раскрывает душу журналистам
 
Откровенная беседа друзей с Болдиным затянулась. Включив диктофон, журналисты сыпали не очень приятными для собеседника вопросами, пытаясь понять его. Идеализм Болдина вызывал сомнения. Конечно, сотрудничество можно прервать в любую минуту, если игра окажется нечестной, но будет жаль потраченное время.
Болдин оказался интересным человеком, и к концу трехчасовой беседы друзья почти поверили искренности своего работодателя.
Наивная вера, сумеет восстановить производство, поднять экономику, а главное, улучшить положение социально не защищенной части населения и пенсионеров, была поразительной.
— Я долго колебался, стоит ли идти во власть. По душе, мне больше наука, поиски новых решений в фармакологии и медицине. Трибуна у меня есть в областной Думе. Власти уверяют, экономика движется вперед, а ощущает это небольшая прослойка людей, занимающаяся бизнесом. Большинство населения живет намного хуже, чем при коммунистах. Вижу, кто рвется к власти, и понял – в ближайшие годы ничего хорошего не светит. Решил: хватит отсиживаться и критиковать власть, пора действовать, реализовать имеющиеся идеи. В городе достаточно умных здравомыслящих людей, вместе мы сделаем наш город богатым и процветающим. Имеется программа, разработанная экономистами и социологами, моими единомышленниками. Надеюсь, горожане поддержат.
— Считаешь, Анисимов не старался решить городские проблемы?
— Старался. Слишком нерешительно, с постоянной оглядкой на губернатора, на Москву.
— Надеешься, тебе позволят больше самостоятельности?
— Все упирается в проблему налогов, они должны оставаться там, где их собирают. Наша область спонсор, а живем не лучше соседних дотационных. Несовершенная судебная система не позволяет активнее привлекать иностранных инвесторов в экономику города. И все же, даже при сегодняшней политико - экономической системе можно добиться больших успехов.
— Посчитай, в скольких европейских странах побывал Анисимов, зазывая потенциальных инвесторов! И американцев уговаривал. Результаты скудны.
— Не убедил, значит. Уверен, в Приволжске можно создать привлекательные условия для инвесторов. Не только иностранных. Нефтепереработка, химия, туризм, строительство,
— Готов отложить докторскую, забросить науку и заняться политикой, которая никогда не будет чистой?
— Науку практически давно забросил, переключившись на коммерцию. Понимаю, денег придется тратить прорву. Готов спустить всё, что заработал. Кто-то же должен думать о своем городе. Сколько можно рассчитывать лишь на Москву и ждать милости с приходом доброго царя. Начинать следует с провинции. У меня немало сторонников и в других регионах. Общался с «яблочниками», «левым фронтом», коммунистами. Нигде кроме ЛДПР реальной поддержки своим планам не нашел. Команда клоуна предлагает и деньги, но условия сотрудничества не устроят ни одного здравомыслящего кандидата.
В итоге беседы Вадим с Алексеем согласились помогать Болдину, даже не за гонорар. Понимали, если Болдин даже выиграет выборы, нелегко будет ему воплотить свои идеи, что-то изменить. На словах Ельцин призывает местных руководителей смелее принимать решения, брать инициативу в свои руки, на деле же, как и при власти коммунистов, всё будет решаться в Москве.
***
Первый, из намеченных сюжетов с Болдиным, посвятили открытию новой аптеки. В дальнем микрорайоне, старую аптеку расширили, отремонтировали в европейском стиле, установили новое оборудование и переориентировали на работу с пенсионерами. Назвали её «Ветеранская». Перевели сюда большинство лекарственных препаратов, отпускаемых по льготным рецептам, уценили часть медикаментов местной фабрики.
Аптека и мебель – самый распространенный бизнес, с первых постперестроечных лет. Прибыль выше, чем торговать турецким и китайским ширпотребом. Болдин понял это намного раньше других, и приватизировал практически все аптеки. До аптек приобрел в собственность, дышащую на ладан, местную фармацевтическую фабрику.
На торжественное открытие обновленной аптеки пригласили бывшего начальника областного аптекоуправления, теперь вице-губернатора, Афанасьева, чиновников городского и районного уровня. Афанасьев и Болдин, выступая перед собравшимися пенсионерами, рассказывали, какие преимущества получат пенсионеры, пользуясь новой аптекой, похвалили отечественные препараты, аналогичные импортным. Стараниями Зиновия, осветить торжества, прибыли корреспонденты всех городских газет и телекомпаний.
Кроме интервью у Болдина, Аннушка дала возможность высказать благодарность первым посетителям. Сюжет растянулся на две минуты – длиннее остальных. Болдин выглядел героем. Как председателя комиссии Областной Думы по здравоохранению, его показывали и раньше, но не как отца – благодетеля.
Монтируя ролик с Болдиным, Алексей вспомнил его горничную, старый анекдот: «Чем схожи женские ноги и ствол дерева? – Чем выше поднимаешься, больше дух захватывает». Засела Вероника в памяти. И дома, и на работе вспоминал девушку в одном передничке. Стройные ноги даже приснились. «Обязательно познакомлюсь! Любопытно, как согласилась ходить перед хозяином и гостями голышом. Неужели ради денег? В нашу «нетленку» сюжет просто необходим». 
Сергей Волков
 
Позвонила Людмила – жена их общего друга из областной газеты, Сергея Волкова, пригласила в четверг в гости. К ней приехала сестра Оксана из Феодосии. Мечтает покинуть «незалежную» и переехать в Приволжск, устроиться на работу, найти мужа. Надеется на Сережины связи.
— Мы отговариваем. Вадим, может, вы с Лешей сумеете убедить. Доводы Сергея не принимает. Нет никакого смысла оставлять теплый Крым и море ради голодного Поволжья. Да и какие женихи в нашем городе?
— Это вы голодаете? – поддел Вадим.
Людмилу Сергей привез из Феодосии. За годы жизни на Волге она так и не привыкла к большому городу, вечно спешившим людям, жаркому лету и холодной зиме. Первое время все уговаривала Сергея переехать в Крым. Теперь Сергей напоминал, насколько оказался прав, не послушав ее, жили бы нынче за границей и при крымских заработках действительно голодали.
— Какой я советчик? Кстати, а куда делся муж? В прошлом году я отдыхал в Ялте, и приезжал в галерею Айвазовского. Ночевал в вашем доме, видел мужа. Приличный молодой человек.
— И я считала – муж. Хахаль очередной.
Услышав рядом Алексея, Людмила попросила передать трубку ему.
— Не знаю, как сложится неделя. Постараемся прийти, не знаю только какие мы с Вадимом советчики, – пообещал Алексей.
Людмила помянула о домашнем вине и фруктах, привезенных Оксаной.
С Сергеем Волковым Вадима связывала дружба со студенческих времен. Учились на одном факультете. Вадим вернулся в Приволжск на ТВ, а Сергей, после Университета подался в родные края, получил направление в «Восточно – Сибирскую правду» в Иркутске. Не проработав и трех лет, был изгнан «за аморальное поведение». Увел у заместителя редактора газеты молодую жену.
Роман начался в глухом леспромхозе на берегу Байкала, где изыскатели автомобильной трассы разбили лагерь. Стояли жаркие дни, и над Байкалом постоянно висел густой туман. Никакие теплоходы, даже рыбацкие баркасы не выходили в море, как местные называют озеро. Неделю газетчики и группа телевизионщиков не могли покинуть леспромхоз, куда приехали на юбилейные торжества. С достойными интереса людьми переговорено, исписано не по одному блокноту, и гости мучились от безделья. Телевизионщики пристрастились ловить хариусов в прозрачных ручьях, а Сергей с Еленой бродили по тайге и берегу Байкала. Вспоминали бесконечные истории из студенческой жизни. Сергей – МГУ, Лена годом раньше защитила диплом в Ленинградском университете, и молодые люди делились воспоминаниями. Прогулки по экзотической тайге, вековые кедры, зеленые поляны с ярко оранжевыми жарками, одуряющие запахи нагретого солнцем леса, поиски красивых камушков на берегу – все способствовало сближению молодых людей. Бурно восторгаясь всем, они воспринимали друг друга, как дополнение к прекрасному окружающему, и еще не понятое миром. В Иркутске роман продолжился.
Редактор газеты, волевая женщина твердых консервативных взглядов, вынуждена была вызвать Сергея и сказать:
— Работой вашей я довольна, но придется расстаться. Напишу отличную рекомендацию. Хотите, позвоню редакторам в Читу или Улан - Удэ, Красноярск? Вас охотно возьмут в любую газету. Способные, да еще со столичным университетским образованием, журналисты нужны везде. Не ваши любовные похождения, разве отпустила бы! Разбили семью, внесли раздор в коллектив.
Знай, редактор, что Елена уедет с ним, возможно и оставила бы Сергея. Тогда-то он и вспомнил «Приволжскую правду», где по совету Вадима, проходил учебную практику. Редактор приглашал после университета. Проучившись пять лет в Москве, вкусив все преимущества «большой земли», Сергей к тому времени понял, что всё, восточнее Куйбышева, как бы там не хорохорились и гордились академическими городками и будущими метрополитенами – провинция. В ближайшие пятьдесят – сто лет не перестанут быть провинцией. Нужно перебираться в Центральную Россию, поближе к Москве, а со временем и в саму Москву или Ленинград. Елена тоже мечтала жить в Европе.
Сергей позвонил Вадиму, попросил разузнать, найдётся ли в газете работа для двух недавних выпускников столичных университетов. Работа нашлась, и они с Леной приехали в Приволжск. Редактор областной партийной газеты, помнивший Сергея по летней практике, охотно взял его, а с ним и Лену. Помог выбить комнату в общежитии, поставил в очередь на квартиру. Молодые быстро вписались в новый коллектив. Их приняли, материалы отмечали на редакционных летучках. Сергей вскоре стал заведующим промышленным отделом, Лена и ныне в отделе культуры. С Сергеем сохраняет дружеские отношения, хотя давно в разводе. По работе Лена общается с актерами, художниками, поэтами. Один из них – восходящая звезда провинциальной поэзии, Петр Морозов увел Елену из только - что полученной Волковыми квартиры. Так, через два года после женитьбы на Лене, Сергей остался один. Бог ли покарал, за то, что увел Ленку от мужа, или она не смогла устоять перед стихами Петра в ее честь, Сергей не задумывался. На развод согласился.
Оставшись один, близко сошелся с холостяками с телевидения –Вадимом и Алексеем, постоянно бывал с ними. Триумвират продержался не очень долго. Отдыхая в Крыму, Сергей встретил Людмилу и влюбился. Привез ее в Приволжск, женился. Вадим с Алексеем остались близкими друзьями семьи. Потому и пригласили их помочь решать судьбу Оксаны.
Ей двадцать пять, в Феодосии преподает историю. Симпатичная, с южным загаром, крепко слаженная девица – кровь с молоком. Статная, с приличной фигурой, длинными косами и карими глазами – хохлушка, каких, в советское время, киностудия Довженко снимала своими героинями. На провинциалку походила мало, хотя малороссийский говор вызывал сомнение в городском происхождении. В компании не тушевалась, активно участвовала в разговорах и считала себя сведущей во всех областях, быстро переходила на «ты».
В небольшом городе встретить приличного мужчину для девушки проблема. Сонная Феодосия оживала на четыре - пять летних месяцев в году и найти за это время достойного жениха Оксане не удавалось. Сдавала комнаты молодым мужчинам, заводила курортные романы. Но ничего серьезного не светило.
Однажды летом, отдав весь дом во власть курортников, поехала погостить у сестры в Приволжске. Большой город понравился, позавидовала Людмиле. Днем пропадала на волжских пляжах, вечерами на спектаклях столичных театров, в ту пору регулярно приезжавших на гастроли. Первая жена Сергея бесплатно доставала хорошие места. Приволжск произвел впечатление, Оксана осталась в восторге от города, его широких возможностей. Пока была жива мама, переехать к сестре, мысль не приходила. Как ни хорошо в Приволжске, в Феодосии свой дом, сад, жизнь дешевле, а главное – мама, море, тепло. Лишь после распада СССР, когда жизнь в Крыму стала трудной, а цены догнали российские, в чем-то даже перегнали, Оксана серьезно задумалась.
…Стол ломился от множества салатов и закусок, самодельных крымских вин, на журнальном столике ждал десерт – фрукты и варенья. Людмила славилась умением устраивать обильные застолья для Сережиных гостей.
Оксана интересовалась перспективами найти хорошо оплачиваемую работу. Как некогда герой незабвенного Ростислава Плятта – где бы ни работать, только не работать и, конечно, с хорошей зарплатой. Спрашивала, дорого ли снять квартиру или комнату. Сергей с Алексеем вызвались заглянуть в компьютер и узнать. Перешли в другую комнату.
— С мужем как, разошлась?  – спросил Вадим.
— С Григорием, что ли? Не муж он – жили вместе.
— Сама назвала мужем, представляя. Мне он понравился, умный деловой парень.
— Пыль в глаза пускал. Перекупила его у меня подружка.
— Не понял, как перекупила, продала что ли?
— Ну, да!
Вернулась из кухни Людмила и услышала разговор.
— Рассказываешь про Гришку? Подонок! Целый год Оксана поила –кормила, содержала его, он, видите ли, не мог найти работы. Да, в порту всегда можно устроиться! Физическая работа не для него.
— Как ты его продала? – заинтриговало Вадима. — Не вещь, мог не согласиться.
— Верке – подружке за 500 долларов. Долго подкатывалась, что ты все жалуешься: и не любишь, и денег не приносит, одна польза – собственный мужчина. Говорит, найду тебе мужика, а мне Гришу отдай. Откровенно, мне он изрядно надоел. Рада избавиться, да не знала, как. Верка предлагает: заплачу, если устроишь, чтобы сам пришел ко мне. Думали – думали и надумали. Собралась я в Старый Крым, якобы тетке старой помочь. Сказала Гришке, чтобы ужинал, меня не ждал, сегодня, переночую у тети, может, и завтра не приеду. Сама осталась в Феодосии. С Веркой уговор, если получится уложить Гришку в постель, подаст сигнал – зажжет лампу в кладовке. Я неожиданно возвращаюсь и засекаю их. Все так и провернули.
Вечером, Верка, будто не знала, что меня нет дома, постучала, принесла бутыль молодого вина на пробу. Понятно, Григорий и ее посадил пробовать. Поздно вечером, увидев сигнал, захожу через сад в дом. Дверь, Верка, оставили не запертой, и я сразу в спальню. Смотрю: подружка моя нагишом верхом на Гришке. Я как закричу:
— Ах, ты кабель! В моей постели! Для меня сил нет, по три дня не балуешь, а тут стоило уехать… Ты тоже, хороша, подругой называешься!
Верка ждала, приду, а я вошла так тихо, что от неожиданности испугалась.
— Ой, Ксана! Разве можно так пугать! – запричитала она. — От страха чуть не защемила его орудие. Была бы потеха, позор на весь город!
— С Веркой такое случалось? – перебила Людмила.
— Ну! В прошлом году во второй раз. Испугалась и склеилась с отдыхающим. Только в больнице их разъединили. Доползли до телефона и вызвали скорую. Врач назвал эту особенность Верки «шоковой судорогой». С тех пор признает только верхнюю позицию и постоянно боится, как был не защемить мужику его достоинство.
Вернулись Сергей с Алексеем.
— 200 баксов комната, 1000 – однокомнатная квартира. В месяц. Потянешь? – спросил Сергей.
— Не сразу. Первое время, надеюсь, Людмила не выгонит, у вас поживу.
— Оксана, ты не договорила, что дальше, как засекла парочку?
— Дальше? Сказала, – убирайся. Он и ушел к Верке. Живут пока.
— Баксы подруга отдала?
— Отдала. Все пять сотен до цента.
— Ну и дура! Я бы не отдал. Так вы не зарегистрированы были? –подключился к разговору Сергей.
— Зачем? Собиралась присмотреться, вот и разобралась, что за птица.
Сергей повернулся к жене:
— А ты говорила – муж.
— Я знала?!
За вином и десертом обсуждение будущей судьбы Оксаны продолжили. Друзья поддержали Сергея. Оксане лучше оставаться в Феодосии и не рыпаться. Не бедствует. Сад и квартиранты приносят доход больший, чем Сергей с дополнительными приработками имеет в Приволжске. А жениха… Жениха тоже найдет. Дивчина гарная.
Была еще причина, почему Волковы заинтересованы, чтобы сестра Людмилы оставалась в Крыму. Каждое лето отдыхали в Феодосии, не хотели продавать дом и сад, принадлежащие сестрам. Не улыбалось поселить ее к себе, даже на время. Сергей, оптимист по натуре, продолжал убеждать Оксану, что черная полоса неустроенности на Украине скоро закончится, жизнь наладится, а тогда и они, ближе к старости, тоже переберутся к морю.
Засидеться у Волковых Вадиму помешал звонок Майи.
— Я у тебя забыла свою записную книжку. Не мог бы привезти сейчас?
— Предупреждал, вечером буду у Сергея.
Вадиму пришлось оставить Волковых и ехать домой. Еще со двора увидел свет в окне квартиры. Поднялся, позвонил, и едва дверь открылась, Майя бросилась на шею.
— Что так долго? Не сразу вспомнила, что у меня есть ключ.
— Я же без своих колес. Решилась приехать?
— Необходимо обзвонить членов худсовета, а телефоны все в блокноте. Пришла уже домой, когда позвонили из Москвы, завтра приезжает комиссия СТД, просят собрать членов худсовета. Пока тебя ждала, нашла почти всех. Теперь поеду. 
— Не останешься?
— В семь утра отвезешь домой, подготовиться к встрече гостей?
— Разбудишь – отвезу.
Вика – Виктория
Выйти на горничную Болдина Алексею помогла Гелла. Подсказала, когда можно застать дома, и предупредила, если на что-то надеется, лучше не тратить время. Ничего не обломится.
— У меня деловой вопрос, не амурные интересы, как подумала.
— Знаю вас, мужиков. За любой юбкой готовы броситься, а Вероника, лакомый кусочек. Успели рассмотреть её прелести?
Убедить Геллу, что надеется сделать Веронику героиней одной из новелл «нетленки», не удалось. Вскоре Алексей звонил в знакомую квартиру. Долго не отвечали, прежде, чем услышал шаги. Его изучали в глазок.
— Вероника, это Алексей Дмитриевич. Режиссер телевидения. Помните, мы с приятелем были у Болдина?
— Что вы хотите?
— Прежде откройте. Не разговаривать же через дверь, на потеху соседям.
— Не велено никому открывать.
— Может, сделаете исключение, я не бандит, не маньяк – насильник.
Девушка долго колебалась, и все же решилась нарушить строгие инструкции. Приоткрыла дверь, через цепочку оглядела Алексея.
— Вы один?
Она провела в гостиную, где в эту минуту был центр уборки. На столе перевернутые стулья, на середине комнаты красовался дорогой пылесос с прикрученным шлангом. Сама Вероника одета по-рабочему. Джинсовая юбка и светлая блузка, под которой не было бюстгальтера, успел рассмотреть Алексей. На ногах пластмассовые шлепанцы. На огромную копну соломенных волос, выпирающих из-под платка, Алексей обратил внимание в прошлый раз.
— Что привело, когда нет хозяина?
— Вероника, я могу вас так называть? – Она кивнула.
— Зовут меня Викой, редко Викторией. Болдин привык звать Вероникой.
— Мне как лучше – Викторией, Викой, Вероникой?
— Как хотите.
— Гелла рассказывала, женщина вы самостоятельная, современная, и я хотел…
Она не дала договорить, перебила.
— Поразила вас. Теперь понесете какую-нибудь белиберду, в итоге предложите постель. Не старайтесь! Я не шлюха.
— Вы неправильно поняли мой визит. У меня совсем другая цель.
— Любопытно. Визиты в отсутствие хозяина обычно преследуют одну цель.
— Агрессивно настроены! Не решусь, стоит ли начинать разговор, или выбрать более удобный случай. Скажу лишь, пришел как журналист, поговорить с вами.
— Журналист? Болдин мне платит, я не дурочка, рассказывать о секретах дома. Да и не посвящена, ни во что.
— Опять мимо! Какая нетерпеливая! Или нервная. Не выслушали собеседника, уже все знаете. Наверное, мне лучше уйти. Извините, помешал уборке. Пойду. Проводите, пожалуйста.
— Сначала назвались режиссером.
— Режиссер. Еще журналист, сценарист и писатель.
Вика улыбнулась, поняла, – перестаралась, набросившись на гостя. Желая разрядить обстановку, предложила сесть, сняла со стола стул, подвинула Алексею.
— Чем могу быть полезной, господин журналист, а также режиссер и писатель.
— Слава Богу, немного оттаяли. Напугали строгостью! Может, отложим разговор?
— Теряюсь в догадках о цели вашего визита. Если, как режиссер, хотите предложить роль, не стали бы называться журналистом.
— Когда на студии вернутся к постановочным передачам с актерами, подумаю о вас. Поговорить собрался о жизни. Открою секрет. Мы с Вадимом, вспомните, вместе приходили к Болдину, пишем книгу любовных историй, объединенных несколькими общими героями.
— Собираетесь и меня сделать героиней своей книги?
— Насчет героини не знаю. Действующим лицом одной из новелл. Думаю, украсите наше творение. Женщина красивая, мужчины теряют дар речи, увидев вас. Нас с Вадимом, сразили с первого появления в гостиной. Особенно нарядом.
— Спасибо за комплимент. Чем же поразил скромный наряд?
— Скромностью. Он и подтолкнул написать рассказ об интересной помощнице одного богатого человека. Если согласитесь побеседовать, имя ваше не назовем, внешность в описании изменим. Чтобы рассказ получился убедительным, важно познакомиться с домашним бытом богача типа Болдина. Как уговорил вас выходить к гостям в таком костюме? Высокой платой?
— Ошиблись, считая прельстили деньги или представляете Болдина этаким самодуром, принудившим бедную девушку ходить раздетой перед гостями. Идею костюма, или правильнее – совсем без одежды, предложила я сама, он одобрил.
— Не может быть!
— Позвольте тогда спросить, почему сами согласились работать на самодура?
— Я не настолько хорошо знаю Болдина, чтобы наделить подобным эпитетом. Помогать в избирательной кампании взялись – нужны деньги на издание книги. Если в будущей книге Болдин узнает себя, не обидится. Хотите, спрошу у него разрешения? Нас увлек сюжет: богатый человек, не зная, чем удивить гостей, заставляет свою горничную обслуживать за столом, в чем мать родила. Имена, город заменим, останется история.
— Ничего нового и не интересно. В Европе, я читала, немало ресторанов и баров, где вся обслуга в топлес, а то и совсем без ничего. Никого не удивите своим рассказом.
— Тем более.
— Не понимаю, почему вас увлекла, эта история.
— Расскажете, чья все-таки идея, как всё началось?
— Мне необходимо подумать. Не приходилось еще разговаривать с журналистами. Слышала, не отстанете, пока всё не разнюхаете, а потом присочините с три короба и переврете. Созвонимся, если решусь. Сейчас у меня капитальная уборка, а заедет ненароком Семен Николаевич, у меня будут неприятности.
Алексей достал блокнот.
— Записываю номер.
Она взяла в руки телефонный аппарат, повертела в надежде найти номер.
— Я никогда не звонила и не знаю номера. У Семен Николаевича и Кацмана переносные телефоны. Их номера у меня записаны. Скажите, куда, сама позвоню.
Алексей дал ей визитку. Она внимательно пробежала её глазами.
— Домой звоните в любое время. Буду ждать.
Проводив гостя до двери, Века заперлась и выругала себя. «Поддалась обаянию мужика, согласилась встретиться! Для чего? Что интересного могу рассказать? Поделиться обидой на хозяина – ни разу не посмотрел, как на женщину? Вспомнить разговоры, что здесь ведутся, захотела бы, не смогла, никогда не прислушиваюсь, и говорят о каких-то мудреных вещах с латинскими названиями. Режиссер ничего, симпатичный мужчина. Знакомство не повредит. Вдруг с работой поможет, знакомых у него полно»,- подумала она и снова взялась за пылесос.
Алексея встреча с Викторией не разочаровала. Сдержала бы слово и позвонила, думал он.
 
 
 Представление Болдина будущим избирателям
 
Для серьезного представления Болдина будущим избирателям, выбрали прямой эфир со звонками зрителей. По сценарию главная роль отводилась второму участнику программы вице - губернатору, раннее возглавлявшему областное аптекоуправление, Борису Васильевичу Афанасьеву, теперь, курировавшего социальные вопросы и здравоохранение. Анна Жукова, ведущая программы, как и задумывалось, разговор повернула так, что настоящим героем оказался Болдин. За режиссерским пультом помогал Алексей.
Телезрители с вопросами начали звонить еще до передачи. Преобладали две темы: отсутствие в аптеках лекарств по льготным рецептам и почему лекарства очень дорогие. На первую группу вопросов пытался отвечать Афанасьев. Болдин расхваливал отечественные препараты, убеждал, они в несколько раз дешевле импортных, а по действию идентичны. Поступали и ехидные звонки. Звонивших, с провокационными вопросами, отсечь удавалось не всегда.
— Какой доход имеете с несчастных больных, вынужденных обращаться в аптеки вашей фирмы?
Болдин умело находил ответ.
— Не такой и большой, как думаете, хватает лишь на содержание штата.
— Стараетесь сбыть залежалые лекарства, сами ведь не фармацевт, признайтесь!
Спасибо Афанасьеву, вступился.
— Семен Николаевич ученый химик, кандидат наук, в лекарствах разбирается, дай Бог каждому провизору.
Накал острых вопросов возрастал. Другой ехидный телезритель спросил Болдина:
— Накрутки, говорите, не высокие, а на какие средства содержите «Хаммер» и две «Вольво», последней марки, охрану?
— Вопрос не по теме, – парировала Аннушка. Болдин перебил её.
— Я отвечу. Фармацевтический бизнес не единственное мое занятие. «Вольво» у меня не первый год, и всего одна, а заработал еще в НИИ. Я автор ряда научных разработок и изобретений. Никакой охраны мне не требуется, я мастер спорта по дзюдо. Видели со мной молодых ребят? — Друзья или служащие фирмы.
Алексей за пультом рассмеялся. Болдин врал складно. Или, правда, машину еще в НИИ купил? Хотя, какая там подержанная – блестит и заводской краской пахнет! Про две «Вольво» не правда, а вот «девятка» у жены имеется, на другой Гелла разъезжает, всей студии известно. Во всяком случае, Семен Николаевич выкрутился. Еще острый вопрос, не собирается ли снижать цены на свои лекарства? И здесь Болдин нашелся.
— Обязательно! Несколько дней назад заключил долгосрочные контракты с несколькими фармацевтическими предприятиями, это позволит снизить розничную стоимость большой номенклатуры лекарств.
— Не могли бы назвать, какие лекарства в ближайшее время подешевеют?
Болдин назвал отечественный интерферон, гастрозол, пирацетам. Рассказал, что на местной фармацевтической фабрике готовятся к выпуску олиговита. Его совсем бы «достали», не переведи Аннушка разговор на Афанасьева.
Представление Болдина народу состоялось. Испытание живым эфиром, Болдин выдержал успешно. По просьбе Аннушки потрудилась над Семеном Николаевичем и студийная визажист Ниночка, сделала из его головы произведение искусства. Алексей показывал выигрышные для Болдина планы, вовремя переводил камеру на ведущую или на Афанасьева.
 
Скворцов  – Председатель Приволжского филиала ГТРК
 
После передачи Афанасьев и Болдин поднялись в кабинет Вадима. Зная традицию Афанасьева каждую передачу обмывать с телевизионщиками, Вадим приготовил кофе, бокалы, Аннушку попросил после передачи захватить с десяток пирожных из бара и записать на его счет. Болдина Вадим не собирался приглашать. Не хотел афишировать тесные отношения, его привел Афанасьев.
— Необходимо снять напряжение, – объяснил он Болдину, раскупоривая принесенную бутылку настойки боярышника. — Для меня каждое выступление на телевидении нервная нагрузка. Было бы, чем утешить зрителей, ведь ничего конкретного обещать не могу.
Болдин извинился, не знал обычаев, с собой ничего не принес. Вызвался сходить в бар за коньяком, но Афанасьев остановил, раскрыл дипломат, где их ждали еще Рижский бальзам и «Столичная».
— Мы упьемся, – испугался Вадим.
— Надо бы еще закуски, – сказал Болдин, — Аня, – Болдин протянул ей пятисотенную купюру, — Сообрази что-нибудь и бегом обратно, без тебя не начнем.
Афанасьев и Болдин старые друзья, им всегда есть, что обсудить, и они пустились в дискуссию, пока накрывали стол. Когда все подготовили, Вадим разлил по бокалам, Афанасьев произнес тост.
— За зрителей! Чтобы не поминали лихом!
Болдин прибавил:
— И остались удовлетворены нашими ответами!
— Все было убедительно, я думаю, вы оба ответили на большинство волнующих аудиторию вопросов, – успокоил Вадим.
— Льготники – моя постоянная головная боль, – признался Борис Васильевич. — Разве не расширили бы список лекарств, не увеличили льготные добавки! Денег, что выделяют, едва хватает на самое необходимое. Спасибо Семен Николаевичу, иногда подбрасывает со своей фабрики по льготным ценам. Что в моих силах, делаю.
Затрещал телефон прямой связи с председателем телекомпании. Скворцов спросил, у Вадима ли еще гости и попросил задержать.
— Председатель сейчас подойдет, – сообщил Вадим.
— Со стола убирать? – предложил Болдин.
— Не мужик, что ли? – заметил Борис Васильевич. — Председатель не против небольших фуршетов после передачи.
Пришел Скворцов, поздоровался со всеми за руку и сел за накрытый уже стол. Вадим наполнил ему рюмку.
— Это конечно презент Бориса Васильевича, – Скворцов показал на остатки настойки боярышника, опустошив рюмку. Со времен работы с аптеками, Афанасьев предпочитал его всяким заморским винам и коньякам. Для сердца полезен, холестерин снижает.
— Смотрели, как я там? Убедительно говорил? – спросил Афанасьев.
— Надеюсь. Не успел, к сожалению, смотреть с начала. Только что приехал с заседания Президиума облсовпрофа. Вы всегда убедительны, не первый раз у нас, стоит ли волноваться?
— Всегда волнуюсь.
— А Семен Николаевич впервые в живом эфире, и держался молодцом.  Остроумно обходил острые и провокационные вопросы, – заметила Анна. — Не хотел приезжать к нам, спасибо Борису Васильевичу, уговорил.
— Страшно у вас. Перед большой аудиторией не волнуюсь, а у вас пустая студия, полумрак и только огонек камеры, говоришь ей… В следующий раз, не уговорите, – поддержал игру Анны Болдин.
— Чаще будете выступать, привыкнете, – изрек Председатель, опорожнив вторую рюмку.
— Семен Николаевич подумывает, не выдвинуть ли свою кандидатуру в мэры. Как считаете, есть шанс? – спросил Вихров.
Скворцов помолчал, посмотрел на Афанасьева и поддержал идею.
— Все зависит, будет ли выдвигаться Анисимов. Других серьезных конкурентов я не вижу. Возможно, из Москвы вернутся Токарев, не прижившийся в администрации Президента, или Никонов из «Газпрома».
 — С ними конкурировать сложнее, – согласился Афанасьев.
— Кто еще рискнет? Первый зам Анисимова Константинов? Шансов мало. Думаю, Семен Николаевич, попробовать следует. В любом случае, напомните о себе. Придется чаще бывать у нас, – одобрил Скворцов.
— Что ему напоминать! Семен Николаевич и так часто выступает на заседании губернской Думы, – поддержал Председателя Борис Васильевич. — С Анисимовым нелегко будет бороться, все городские СМИ у него в руках.
Вадим понял, поступил верно, закинув удочку начальству, поставил Председателя в известность о планах Болдина. Скворцов наверняка разболтает, и будущие соперники зашевелятся, выдадут себя. Зная заранее, будет на кого собирать компромат.  Если имеют что-то против Болдина – выдадут, не дожидаясь открытия избирательной кампании.
 На подобных застольях с Председателем легко протолкнуть новые идеи, решить проблемы, которые в рабочей обстановке в его кабинете, не всегда находили отклик.
В коллективе комитета нередко отмечали разные праздники, дни рождения. Скворцов не поощрял подобные посиделки сотрудников, но и не преследовал, чаще делал вид, что не замечает, бывало и сам участвовал. С Вадимом и Алексеем, позволял себе пропустить рюмку – другую в компании нужных людей, если инициатором фуршета выступал кто-то из областного или городского начальства, приехавшие на студию.
Георгий Петрович окончил престижный местный политехнический институт, но, ни дня не работал по специальности. В институте секретарствовал в комсомоле, затем в парткоме. Оттуда плавно перешел в заводской партийный комитет и стал секретарем парткома огромного нефтехимического комбината. Коллектив комбината при нем не прославился. Перебросили в горком партии секретарем по идеологии. Здесь, считалось, с работой справится любой надежный коммунист. И Скворцов справлялся, городской идеологией руководил несколько лет. Областное партийное руководство осталось им довольно. Когда умер председатель телерадиокомитета, Скворцова за верную службу поощрили – направили на самостоятельную работу. Назначили председателем областного ГТРК. Властей не смутило, в журналистике и телевидении, он ничего не понимал.  Главное, был их человек, и умел вовремя уловить малейшее дуновение ветра перемен, перестроиться под новое руководство. Вскоре Скворцов уже считал себя телевизионным специалистом, ездил на форумы и фестивали, выступал с речами, основная мысль которых – областное ТВ под его руководством помогает успешно решать задачи, поставленные партией по претворению в жизнь заданий очередной пятилетки, решений Пленумов ЦК КПСС.
Молодое поколение считало Скворцова либералом и демократом, хотя партийное прошлое проявлялось постоянно. Имея долгую партийную выучку, он умело приспосабливался к обстоятельствам.
Когда Скоробогатова, она уже работала на студии, и возглавляла партийную организацию, принесла из райкома учетные карточки коммунистов и раздала на вечное хранение, у Скворцова на глазах выступили слезы.
— Райкомы могут разгромить, документы сжечь. Решено отдать на руки коммунистам. Сберечь до лучших времен.
— Наступят они? – спросил Георгий Петрович Скоробогатову, та пожала плечами. Что она могла ответить, да и не ей следовало отвечать.
Закончилась целая эпоха страны, с ней и его успешная биография, думал он. И ошибся. Не знал, что его покровители еще раньше порвали партийные билеты и присягнули на верность новому строю. Скворцова, как своего, оставили на посту.
Галину Скоробогатову он привел с собой из горкома партии. Надеялся, и на новом месте работы она продолжит писать ему речи, готовить доклады. Поставил старшим редактором отдела пропаганды. Скоробогатова отлично знала стиль партийных бумаг и умела написать речь, подготовить справку, где, как во всех партийных документах, много общих слов, мало конкретики и перебор глаголов в будущем времени. На телевидении этого оказалось недостаточно. Не зная новой специфики, Скворцов с первых дней был вынужден во всем положиться на Вихрова. Выделял Вадима за умение к любой теме подобрать нужный факт. Их содружество научило Вадима писать всевозможные отчеты и докладные в лучших традициях бюрократического жанра.
К концу 80-х годов областной комитет КПСС едва не каждую неделю требовал у Скворцова, а он у Вихрова, как главного редактора, отчета, как на экране освещается та или иная проблема. Например, как ТВ пропагандирует экономию металла на предприятиях области, как используется опыт Волжского автомобильного завода – флагмана отечественного машиностроения на других предприятиях, сколько передач посвятили движению ростовчан «Ни одного отстающего рядом», как распространяется опыт повышения надоев молока у коров, и тому подобные темы. Из обкома справки отправлялись в Москву, в существующий еще идеологический отдел ЦК, где обобщались. Запросить могли абсолютно нереальные справки. Например, какова роль областного ТВ в снижении числа курящих. Или, еще экзотичнее. Требовали отчет, как освещается борьба с грызунами на местных элеваторах. Поначалу, Вадим, со страхом писал отчеты на подобные темы, ломал голову, как найти нужные факты. Со временем научился лихо находить их. Скворцов научил правилам партийных игр. Не прямым текстом, объяснил, никто эти отчеты серьезно не воспринимает, проверять не будут.
В последний год коммунистической власти, когда Председатель просил написать очередной отчет о проделанной работе, Вадим, еще не дослушав, восклицал: бу сделано!
— Ты не выслушал, что требуется.
— Не имеет значения! Отчет будет. Отражу славные достижения нашего Комитета по ТВ и РВ под вашим чутким руководством. Желают узнать, как решаем проблему снижения числа абортов или повышения рождаемости детей? Пожалуйста. На прошлой неделе прошел репортаж из роддома номер пять, можно привязать.
— У тебя всё? Ёрничать не надоело? Доведет тебя язык…Председатель, хоть и журил Вихрова, был уверен справку с убедительными фактами, напишет любую. Хоть об освоении Марса, если попросят.
С тех пор, как Вадим стал позволять себе вольности в общении с ним, Скворцов смирился с его несерьезным отношением к бумагам из высоких инстанций. Без Вихрова не мог обойтись
Слушая перлы Вадима в исполнении Скворцова на каком-нибудь городском мероприятии, коллеги хохотали, и он смеялся со всеми. Все отлично знали, по данной тематике ничего в области и на телевидении не делалось.
— Не стыдно за ложь, что подсовываешь Скворцову, – как-то по-дружески спросил беспартийный Алексей.
— Темный политически, ты, человек! Он отлично всё понимает. Соблюдаем правила игры, навязанной сверху. Идеологический отдел ЦК руководит массами! Смеюсь и пишу. Вспомни поговорку «Дела идут, контора пишет, рубль дадут – два запишут». В какой еще стране поймут этот афоризм, даже если переводчики постараются и снабдят комментарием? Только в нашей! Не стыдно. А твои прошлые литературно – художественные композиции по произведениям горячо любимого Леонида Ильича? Улыбаешься, и делаешь. Так и я, представляю себя одним из действующих лиц грандиозной комедии, в которой участвует вся страна. Мир – театр, говорил старина Шекспир.
— Лучше подойдет Сенека: «Избежать этого нельзя, но можно все это презирать», – поправил друга Алексей.
…Присутствие на сегодняшних посиделках молодого редактора Анны Жуковой смущало Скворцова, а он собирался воспользоваться возможностью пообщаться в неофициальной обстановке с вице – губернатором, возможно и губернатором в будущем. Шли разговоры, что Викторова заберут в Москву. Аннушка скоро поняла, что лишняя среди начальства, и слиняла.
Разговор, начавшийся с проблем фармацевтики и выборов будущего мэра, плавно перешел на футбол, и, только, когда посмотрели на часы, поняли, пора расходиться – половина первого. Студия давно закончила собственное вещание и перешла на трансляцию РТР. Начальство ожидали машины, журналистов вызвался развести по домам Болдин, его тоже ждал шофер – охранник.
Перед прощанием Вадим передал Болдину кассету с видеозаписью прямого эфира.
— Дома посмотришь на себя критически и в следующий раз учтешь ошибки. Выступать скоро придется часто.
— Все нормально, видел, что выдаю в эфир, – успокоил Алексей. — Как тебе наш Председатель, можно с ним работать?
— Не разобрал. Мужик умный, но чиновник исполнительный. С таким о чем-то договориться, думаю, нелегко. Надеюсь на вас, найдете подход.
Ночные посиделки с выпивкой случались нередко, и Вадим с Алексеем привыкли оставлять свои «жигуленки» в закрытом дворе комитета.
 
  Вероника рассказывает о себе
 
Позвонила Вероника Алексею через неделю.
— Решилась? – обрадовался он.
— Гелла уговорила, её благодарите.
— Обязательно.
Встретились в городском парке. Прошлись по главной аллее, поговорили о погоде, о новых фильмах на видео, о премьерах сезона в драме. Алексей удивился эрудиции молодой женщины, работающей прислугой. Свернули в боковую аллею и уселись на скамейку. Алексей приколол микрофон – петличку к воротнику ее кофты.
— Говори обычным голосом, все нормально запишется. Свои вопросы запомню.
— С чего начать?
— С самого начала, как познакомилась с Болдиным, как оказалась в прислугах.
— Пришла по объявлению. Требовалась приходящая уборщица. Я в это время сидела без работы. К тому же украли сумочку с паспортом и трудовой книжкой. Заниматься их восстановлением, понимала, уйдет несколько месяцев, придется сидеть голодной. Без паспорта, куда устроишься? Родители и близкие далеко, здесь я одна. Короче, рискнула, вдруг примут уборщицей без паспорта. Понимала, наивно надеяться. Кто доверит квартиру беспаспортной девице? Все-таки пошла по объявлению. Новый русский — определила с первого взгляда. Квартиру держит для тайных свиданий, и, как потом убедилась, оказалась недалека от истины. Хозяин понравился. Современный, не старый, интеллигентного вида мужик, с обаятельной улыбкой. Пока говорили, ни разу не посмотрел на меня, как обычно мужики, раздевающим взглядом.
Спрашивал лишь по делу. Говорю: проверьте, в милиции мои документы. Прописана в одном месте, комнату снимаю в другом. Вид у меня был, по всей вероятности, плачевный, и Семен Николаевич растрогался.
— Я возьму вас, – не раздумывая, и больше ни о чем, не спрашивая, сказал он. — На воровку не похожи. Привык доверять людям. Предложил зарплату, на «Скорой помощи» за два месяца не получала. Работа: три – пять раз в неделю, в зависимости от обстоятельств, прибраться, привести в божеский вид двухкомнатную квартиру. Позже, увеличив плату, уговорил иногда готовить, прислуживать за столом, если принимает гостей. За время, что у него, большие застолья с гостями случались не часто, меня не обременяли. Деликатесы и экзотические блюда заказываю, их доставляют из ресторана. Квартиру видели. Уборка занимает обычно два – три часа, хотя бывает, после посиделок, мужики оставляют такой бардак, что приходится целый день выгребать мусор. 
— А, как насчет интима, в объявлении или при разговоре?
— В объявлении ничего не говорилось. В первое мгновение, как увидела Семена Николаевича, сомнения закрались, – будет приставать. А услышала условия работы, решила, будь, что будет, выбирать не из чего. Он отгадал мои мысли и сказал: «На честь твою покушаться не собираюсь, не опасайся. У меня молодая жена, любовница. С ними бы справиться». Строго наказал никого не приводить в квартиру, не заводить романы с гостями. Если начнут искать встречи, доложить. Вы пришли и ждали, встретят с распростертыми объятиями.
— Про меня доложила шефу?
— Почему-то сделала исключение. Наверное, все же скажу. Гелла проболтается.
— Мы отвлеклись. И так, тебя, беспаспортную Болдин взял на работу. Я на «ты», не против?
Вероника кивнула.
— Случилось это весной. Проходят май, июнь. Июль выдался жарким, в квартире не продохнуть, мою пол в прихожей в одних трусиках и бюстгальтере. Музыкальный центр гремит, и я не услышала, как, открыв своим ключом дверь, вошел Семен Николаевич. Первое, что увидела – ноги, и испугалась. Он поздоровался, спросил, не помешает, если пройдет в кабинет. Домывать осталось чуть - чуть, и   решила не одеваться, продолжить уборку. Проходя мимо, он попросил приготовить поесть что-нибудь на скорую руку, и ушел к компьютеру. Я поджарила колбасу с яичницей, поставила кофе и пригласила в гостиную. Он сел завтракать и предлагает.
— Вероника, и вы позавтракайте со мной.
— Спасибо, я недавно ела.
— Ну, кофейку за компанию, не люблю за столом сидеть в одиночестве.
Принесла кофейник, чашки, поставила вафли и печенья.
— Садитесь! – снова пригласил он.
— Пойду, оденусь. – Он схватил за руку, задержал. — Садись!
— В таком виде? Позвольте, оденусь.
— Все нормально, садись. Скоро уйду, а тебе продолжать уборку.
Села. Ну, наконец-то, посмотрел на меня, как на женщину, думаю. Хорошо бюстгальтер и трусики на мне были приличные, не ожидала, что придется мыть пол. Месяца три прошло, как работаю, а он ни разу со мной так запросто не говорил, и как на женщину не посмотрел. Возможно теперь, после кофе, потащит в постель? Хотя бы коньяку предложил. В баре всегда несколько бутылок дорогих сортов. Он съел яичницу, налил кофе себе и мне. И вдруг с улыбкой:
 — Обычно вижу одетой, сегодня – полураздетой, а в следующий раз?
— Я приняла его замечание за упрек и вспылила.
— Жарища в квартире. Не ожидала, что появитесь. К столу собиралась одеться, сами упросили остаться в рабочем виде.
— У тебя фигура, грех что-то скрывать.
Мы выпили кофе, и он вернулся к компьютеру. Обидно стало, так и не увидел во мне женщину, смотрит как на вещь неодушевленную. Никаких помыслов не пробудила у него. Убрала со стола и начала пылесосить в гостиной. Вскоре он собрался уходить и на прощание опять хитро улыбнулся, спросил:
— В каком виде увижу в следующий раз?
— Вы как хотите? Чтобы встречала в комбинезоне от пят до горла или наоборот, совсем раздетой? – съязвила я.
— Лучше второй вариант.
Он ушел, я продолжала теряться в догадках. Намек? Как мужчина, шеф нравится, признаюсь. Эх, думаю с обидой, неужели тебе жены и любовницы достаточно, я ни капельки не волную? Не верю! Обидно. Бог не обидел внешностью. Посмотрю, как устоишь, если в следующий раз, и правда, разденусь!
Проходит довольно много времени. В квартире, наглухо закупоренной из-за сигнализации, и не проветриваемой по нескольку дней, духота не переносимая. Я обливалась потом, катая тяжелый пылесос. Бюстгальтер и трусики скоро стали мокрыми, и я сняла их. Не затем, чтобы показаться, Семену Николаевичу, клянусь. Его не было в городе, уехал в Москву. Я уж забыла тот разговор. Дверь, помнится, закрыла и на цепочку, разделась в полной уверенности, никто не увидит, взялась мыть пол в коридоре. Семен Николаевич должен приехать завтра, а он нагрянул, как и в прошлый раз, неожиданно. Неслышно открыл своим ключом дверь. Каким-то образом снял цепочку, или я только собиралась закрыться, позже не могла вспомнить. За шумом пылесоса не услышала, а, увидев прямо перед собой, испугалась. Вместо того чтобы кинуться в ванную комнату, где оставила халат, я в испуге поднялась, замерла. Он поздоровался, не выразил никакого удивления моему виду, прошел в кабинет, к компьютеру. В полном равнодушии к моей наготе. Правда, была я в то мгновение не в лучшем виде – вся потная, косынка на голове съехала, волосы торчат во все стороны. Когда оцепенение прошло, набралась нахальства, и крикнула:
— Ничего не сказали про мой наряд.
— Фигура великолепная – говорил. Что еще хотела услышать?
Я приняла душ, надела халат. Тем временем он закончил печатать на компьютере, вышел в гостиную, где я продолжала причесываться. Увидев меня в халате, удивился.
— Надеялся, кофе выпить с тобой, а ты собралась уходить. Может, посидишь, только в том виде, каком встретила меня?
 — Поняла, сегодня случится, чего ждала. Боялась, желала и не хотела. Заинтересовала, наконец.
— Предлагаете раздеться? Мне стыдно… Вам доставит удовольствие, сидеть за столом с неодетой женщиной?
— Надеюсь, доставит. Просить, приказывать, я не вправе.
— В итоге мы пили кофе, я сидела в костюме Евы, как он хотел, и старалась не поднимать глаз. Молча уплетала принесенный им бисквит. Шеф тоже молчал, изредка посматривал на меня. Чувствовала себя прескверно. Хоть что-то сказал бы! Нет, молчал. Материла себя, что согласилась на его просьбу. Но деваться некуда, другой такой денежной работы нигде не найду, надо угождать хозяину. Попросила разрешения встать и одеться, – не позволил.
— У тебя груди очень красивые, – нарушил молчание. И больше ни слова. Так и завтракали в тишине. Никаких поползновений. В голову пришло, он извращенец или голубой! Любоваться женским телом доставляет удовольствие. Про жену и любовницу врал, вероятно. А Гелла?.. Загадочный мужик!
Убрала после завтрака посуду, и, давно одетая, собралась уходить. Захожу к нему в кабинет попрощаться. Он вдруг берет за руку, смотрит на меня смущенно, и говорит: хочу попросить о неожиданной услуге. Ну, наконец - то решился! – пронеслось в мозгу. И ошиблась. Предложил не то, о чем подумала. Сказал, что на будущей неделе необходимо принять трех иностранцев, у которых был в гостях в Амстердаме. Так вот, ему пришла идея удивить их, если я поддержу. И объясняет. Буду признателен, если согласишься встретить гостей в необычном наряде. На тебе будет лишь коротенький фартучек спереди. Оставляющий открытыми груди и попу. Наденешь туфли на высоком каблуке и всё. Помолчав, прибавил, такой наряд лишь с моего согласия. Приказать не вправе. Если не соглашусь, не уволит. Все останется как прежде.
После недолгого колебания я согласилась. Он протянул пачку сто долларовых купюр, и сказал: думаю, достаточно на приличные туфли, и угощение гостей. Примем очень важных людей. До этого еще увидимся и обговорим меню.
Как видите, никто не принуждал. Сама согласилась. Иностранцы остались в восторге.
— Иностранцев, тем более из Голландии, понять еще можно, но встреча с журналистами… До нас еще не раз, наверное, демонстрировала гостям свои прелести?
— После иностранцев, в этом наряде, однажды вышла к его важным московскими гостям, и на встречу с вами.
— Как московские гости реагировали?
— Полный отвал!
— Никто из гостей не пытались покуситься на твою честь?
— Ни разу.
— Честно скажи, Болдин даже не намекал, что не прочь трахнуть?
— Один из охранников, успевший рассмотреть меня, пытался пристать, предупредила, пожалуюсь шефу, – отстал.
Она замолкла, Алексей тоже молчал, переваривая информацию.
С Вадимом обсуждали необычный эпатаж Болдина, который не прибавлял ему добропорядочности. Вразумительного объяснения не нашли. Остановились на желании внешне следовать модным традициям «новых русских», разбогатевших с начала девяностых. С ними приходилось контактировать, и не следовало выделяться своей интеллектуальностью.
Вероника прервала размышления Алексея.
— Не решаетесь спросить, не стыжусь ли своей работы? Нет. Каждый зарабатывает, как умеет. Что касается интима, клянусь, ни одной попытки. Ни с его, ни со стороны гостей. С Семеном Николаевичем общаются солидные люди, на представительских иномарках приезжают. Снизойти до домработницы положение не позволяет, а штаны от желания топорщатся у каждого. Взгляды откровенные ловлю. – Она замолчала и вдруг искренне испугалась. — Ой, дура! Выгонит теперь!
— Я обещал не ссылаться на тебя. Журналист, тот же врач, можно доверить самые серьезные тайны. Признаюсь, мы с Вадимом тоже не могли остаться равнодушными, увидев тебя.
— Увидев, не одетую женщину, возбудиться – это болезнь. Вуайеризм. Не думала, что и вы с приятелем подвержены.
— Предстала в таком в костюме, поневоле не оторвешь взгляда. Что касается вуайеризма, будь вреден, не открывали бы повсюду заведений стриптиза и пип-шоу. Красота всегда пленит, а когда есть, на что посмотреть, не только радует глаз – воспитывает эстетически. В своем фартучке ты была просто Богиня! Афродита.
— Будет вам! На студии столько женщин! Младше, и привлекательнее, без комплексов. Одна Гелла чего стоит! Вас с товарищем, она представила мне студийными Дон Жуанами, предупредила быть бдительной.
— Она ошибается. Мы скромные.
— Может, теперь микрофон выключим? Свою историю, что просили, рассказала. Алексей выключил диктофон, снял с Вероники петличку.
— Спасибо.
—Вижу, разочарованы. Ждали чего-то этакого, эротического, скандального.
— История любопытная, интересная. Показывает современные нравы общества. Подумаем еще, и, думаю, можно будет использовать в нашей будущей книге, – успокоил Алексей. Про себя подумал, ничего нового в сюжете. В Европе, в Бельгии, Германии, да и в других странах, давно немало фешенебельных заведений, где вся прислуга в костюме Евы, а в Швейцарских Альпах рекламируют даже нудистские горнолыжные базы. «Впишется ли история Вероники в нашу книгу?.. Хотя, как бытовая картина первых лет постперестроечной России, возможно, подойдет».
Вероника поняла, история её не произвела впечатления.
— Как-нибудь, может, расскажу настоящую эротическую историю из своей жизни.
Алексей снова достал диктофон и начал разматывать шнур микрофона. Вероника замахала руками.
— Не сегодня. В другой раз, если решусь.
— В другой, так другой. О себе немного, расскажешь?
— Что о себе? Биография три строчки. О возрасте женщин не спрашивают, я не скрываю – двадцать шесть. Замужем? Формально, да. Живу отдельно. Образование среднее медицинское. До Болдина работала на «Скорой помощи».
Заговорили о театре и книгах, Алексей продолжал удивляться. Девица не только красива, для медицинской сестры, довольно продвинута.  Ходит в театр, читала «Декамерон». Посматривая на Веронику, его все настойчивее распирало желание затащить в постель. «Похоже, сексуально озабочена и не удовлетворена. Однако, женщина с норовом. Намекни, может не только послать подальше, а еще сказать Семену». Сделать попытку все же решился.
— Вика, не сходить нам вечером куда-нибудь? Женщина ты свободная.
Она улыбнулась, пристально посмотрела на него.
— Вы же уверяли, интересуетесь лишь бытом новых русских.
— Не виноват, оказалась не мраморной статуей, которой достаточно любоваться. Интересная женщина, любопытный собеседник. Может, поужинаем как-нибудь, сходим в приличный клуб? Забудем про Болдина. Лучше узнаем друг друга.
Она опять окинула его загадочным взглядом, прикидывая, как далеко простирается приглашение. «Судя по кольцу на левой руке, разведен. Намерения вряд ли серьезные, а мужчина обаятельный. Стать любовницей –не Семен Николаевич. Наверняка не богат, как все интеллигенты».
— Не знаю. Сводите лучше в драматический театр. На малой сцене Ануя ставят, билеты проданы на ближайшие три месяца.
— Нет проблем. Назови день, и сходим, – обрадовался Алексей, сегодняшнее свидание не последнее. Расставшись у метро с Вероникой, Алексей, медленно пошагал к дому. Она продолжала занимать его мысли.
 
   Рекламные щиты и билборды меняют хозяев
 
Утром, по пути на работу, Анисимов обратил внимание на новый рекламный щит. Вместо вчерашнего ковбоя, курившего «Мальборо», сине-голубой постер призывал беречь здоровье, приводились цифры смертности от рака легких в городе
— Молодцы, кто придумал, – заметил вслух, — Заморская реклама заполонила город, словно своего нечего рекламировать.
— Нечего. Да и денег больших на рекламу у наших нет, – отозвался шофер.
— Деловой жилки не достаёт, расторопности, – продолжал философствовать в прекрасном расположении духа мэр, когда увидел на следующем постере надпись: «Люби свой город! Храни его красоту и чистоту!», несколько рисунков, разобрать которые на скорости не удалось. Такой же щит встретился рядом со зданием администрации, и, выйдя из машины, Анисимов остановился. Из нескольких веселых рисунков и фотографий, больше всего понравились: «Икарус», окутанный облаком черного дыма, и старушка с собакой на поводке, совком подбирающая кучку, оставленную любимицей.
— Замечательно! – произнес вслух и направился в свой кабинет.
На следующий день новшество отметили в газетах. Комментаторы воздали хвалу властям, наконец-то реально начали борьбу с курильщиками и владельцами собак, которые загадили все парки и скверы. Жаль купить современный совок для уборки собачьего дерьма в городе негде. Предлагали бизнесменам наладить производство.
Горожане одобрительно встретили исчезновение, набивших оскомину, реклам. На их месте появились не только красочные призывы беречь здоровье, не курить, но и большие цветные фотографии памятников и площадей, красивых городских уголков. Встретив, главного художника, Анисимов поблагодарил его.
— Умеете, когда хотите украсить город, молодцы!
Художник удивился, собрался признаться, что давно не имеет влияния на рекламодателей, но сообразил, не стоит расписываться в собственном бездействии.
— Спасибо следует сказать Департаменту экологии и охраны окружающей среды. Там раскошелились.
— Экологи? А жалуются, денег нет.
Пройдут недели и, с объявлением начала избирательной кампании, содержание постеров изменится – они запестрят портретами Болдина, его программой помощи бедным, планами реорганизации работы городского транспорта и прочими посулами, на которые не скупятся кандидаты в предвыборной гонке. Лишь тогда Анисимов и другие соискатели его кресла поймут, большинство рекламных щитов в городе заблаговременно куплены командой Болдина. Шестерки из окружения мэра обратятся в Комитет по антимонопольной политике и в суд, но владельцами щитов окажутся разные фирмы, и изменить ничего нельзя – только ставить новые.
***
Городская дума, наконец, назначила день выборов – 19 декабря. Избирательная гонка началась! Оказалось, не один Болдин готовился загодя. Стоило объявить об открытии кампании, как на следующий день в Городскую комиссию начали поступать заявления на участие в выборах. Недавний директор нефтеперерабатывающего комбината, бывший секретарь обкома КПСС, владелец казино и сети продовольственных магазинов, ученый –директор НПО «Экология», и, естественно – Анисимов.
Болдин не спешил, и принес заявление последним, когда больше желающих бороться за место градоначальника не осталось. Его решение для многих стало неожиданностью. Болдину звонили знакомые и незнакомые, одобряли его решение. Позвонил представитель ЛДПР в губернии. Снова предложил поддержку и деньги партии.
— Что взамен требует? – спросил Вадим, когда Семен рассказал о последнем звонке.
— Если изберут, двумя замами ставлю представителей ЛДПР. Один по внешнеэкономическим связям, второй – курировать транспорт и связь. Губа не дура. Что скажешь?
— Наши шансы растут. Жириновцы обычно держат нос по ветру, выходит, высоко оценивают твои возможности. Если с такими предложениями не обратились и к другим кандидатам.
— Вполне возможно.
Заблаговременно подобранная команда агитаторов начала составлять списки избирателей. К началу второй недели необходимые подписи избирателей собрали. На всякий случай в полтора раза больше необходимого количества. Кацман сам проверял часть листов, усадил за проверку Геллу, районных организаторов кампании Болдина. Листы с подписями, вызывавшие сомнение, безжалостно выкидывались. Избирательной комиссии не к чему будет придраться.
Пачки листов с фамилиями и подписями будущих избирателей, проверенные лично Зиновием, Геллой, и третьим членом команды – Ларисой, поздним воскресным вечером перевязали, упаковали, подготовили к сдаче. В понедельник осталось доставить их в избирательную комиссию.
 
Будущая книга получает название «Русский Декамерон ХХ1».
Вторая бутылка «Смирновки» опустела на половину, и опять друзья не пришли к выбору жанра будущей их книги. Каждый раз откладывали окончательное решение.
— Калейдоскоп интересных историй набирается, – соглашался Вадим, –дальше что? Как их соединить? Может все же через приключения клиента службы брачных знакомств?
— Обсуждали. Шашлык, шампур с нанизанными сюжетами. Подойдет для обычной телевизионной программы. Помнится, в прошлый раз договорились, у нас будет роман.
— Ни до чего не договорились, кроме, что будущая книга должна иметь эротический уклон. Может, даже допустимое легкое порно.
— Этого хватает в твоих любовных приключениях. Вспоминай и переноси на бумагу.
— У тебя не меньше. Значит – роман? Тогда есть название. «Особенности национального секса». Если киноэпопея Рогожкина не пополнится очередным фильмом с таким названием.
— Никаких национальных особенностей!
— Слушай, а за порнуху не будет стыдно, когда явим народу свой опус? Объясняй – не объясняй, читатель отождествит героев с их авторами.
— Скушают! Покажи мне высоконравственных интеллектуалов, кто не смотрит тайком порнуху по видику или кабельным сетям. Можно воспользоваться псевдонимом, если боишься разговоров: «выдохшимся холостякам осталось лишь сочинять эротические истории».
— Чего ради все затеваем – увековечить свои имена или денег заработать?
— Хотелось бы того и другого, значит, псевдоним отпадает.
— Надежда на Болдина. Не заработаем на выборах, издавать придется за свой счет.
— «Русский Декамерон XXI»! Как тебе заглавие?
— Идея!
Друзья опустошили бутылку и согласились назвать свое произведение, в каком бы жанре не получилось, «Русским Декамероном». Сомнения остались, обязательны ли сто историй.
— Для одной книги слишком много и насобирать нелегко.
— «Декамерона» не получится. В «Тысяче и одной ночи» тоже соответствующее число сказок.
— Считал? Дурная твоя голова! Мы берем форму и название. Компания приятелей, может журналистов, собирается вместе, и каждый по очереди рассказывает свою историю.
— Никаких компаний! Ни в коем случае не повторять Боккаччо.
— Вероятно, ты прав, копирование не лучший путь к успеху. Что касается числа историй. В Болгарии я смотрел старый итальянский фильм «Декамерон 70». Он из четырех или пяти новелл, не связанных между собой. Название наверняка использовали в других фильмах и книгах. Везде свое число историй. В России, надеюсь, застолбим первыми. «Декамерон XXI» звучит?
— Не «Декамерон 70», а «Боккаччо 70», видел я этот фильм.
— Возможно, запамятовал.
— Застолбим название первыми, если не считать популярное приложение к «Спид – инфо», и интернетовские сайты. Фаина Львовна обещала познакомить с интересными судьбами своих клиенток?
— В обмен на скрытую рекламу заведения, под мое честное слово. До этого пригласила посетить её брачное агентство, самим всё увидеть и определить, как лучше его разрекламировать.
— Может, попросим включить нас в картотеку? Получим законное право смотреть анкеты, встречаться с кандидатками в будущие «жены».
— Обманывать несчастных женщин, кому агентство последняя надежда? Мне совесть не позволит.
— Согласен, не порядочно вселять надежду. Зато открываются возможности знакомиться с любопытными людьми, интересными судьбами. — Алексей помолчал и прибавил. — Нет, конечно, не подходит. Нас слишком хорошо знают.
Стук в дверь прервал спор, и в кабинет вошла Анна.
— Есть задумка. С Дмитриевым по пути заезжала в Дом престарелых, он готовит передачу оттуда. Уговорила вставить в его программу несколько планов «случайной встречи» Болдина со стариками. Раскошелится на лекарства. Перед выходом в эфир передачи Дмитриева, в новостях её анонсируем именно этим фрагментом. Таким образом, наш благодетель лишний раз появится на экране. Как моя идея?
— Ты же недавно вела прямой эфир с Болдиным на тему лекарств. Окажись Болдин в доме престарелых, как председатель думской комиссии по здравоохранению, интереснее.
— Подумаю, – согласилась Анна.
— А Болдин впишется в программу Дмитриеву? Сомневаюсь, –проговорил Алексей. — Уговорить Дмитриева что-то изменить не легко, – поддержал сомнения режиссера Вадим. — Найдешь подход?
— Да я уже убедила!
— Тогда молодцом!
Анна вопросительно посмотрела на Вадима, будто что-то хотела сказать, но, так и не сказав, вышла.
— Она уговорит! – сказал Алексей.
 
Похищены собранные списки избирателей
 
С утра в понедельник Вадим с Алексеем сидели на оперативке в кабинете Скворцова, когда вошла секретарша, извинилась и сказала, что некий Кацман требует срочно пригласить к телефону Вихрова. Объяснила, идет оперативка у Председателя, и отключила. Он снова звонит, я послала его. Третий звонок пришлось выслушать. Говорит вопрос жизни и смерти, требует попросить разрешения у Председателя передать трубку Вихрову.
— Если вопрос жизни и смерти, Вадим Константинович, послушай, – Скворцов показал на один из телефонов на его столе. Потом передумал и разрешил выйти в приемную. — Только недолго, а мы пока займемся автохозяйством. Михал Николаевич, докладывай.
Вадим вышел в приемную и взял трубку.
— Вадим? Катастрофа! Полная катастрофа! Списки избирателей похитили, – грустно произнес Зиновий. — Не представляю, что делать. Неделя осталась, еще раз собрать не успеем.
— Помню, вчера вы с Геллой, упаковывали их. Не сдали на сигнализацию?
— Лариса при мне звонила на пульт. Ночью умельцы отключили и вынесли. Ничего, кроме списков не взяли. Конкуренты. Милиция прибыла, сейчас подъедет представитель вневедомственной охраны, проверит сигнализацию. Что будем делать?
— Семен знает?
— Не вернулся с дачи. Телефонной связи там нет.
 Вадим вернулся в кабинет Председателя и обрисовал ситуацию, попросил разрешения удалиться, послать съемочную группу.
— Московские технологи действуют! Отправь группу, и возвращайся. Есть еще вопросы, требующие решения.
***
В дневных новостях все приволжские телестанции сообщили о происшествии. Болдин попросил у Избирательной комиссии разрешение продлить срок подачи списков. Сославшись на Закон и Москву, вместо разрешения посоветовали серьезнее относиться к хранению документов.
Вадим в вечернем комментарии возмущался противозаконными методами, начавшими использоваться с первых дней избирательной кампании. Предупредил похитителей, их обязательно найдут, а попытка исключить Болдина из числа кандидатов, только добавит ему популярности. Выразил уверенность, что горожане помогут команде Болдина в короткий срок восстановить необходимое число подписей.
Зиновий не разделял оптимизма Вадима, и, собрав помощников, составлявших списки, направил по знакомым адресам, повторно получить подпись. Немало подписей собирали на улицах, и найти тех людей невозможно, других надо агитировать.
Управление вневедомственной охраны, испытав профессиональный прокол, тоже активно подключилась к поиску злоумышленников, сумевших обхитрить их технику.
Милиция завела дело о незаконном проникновении в квартиру, добросила всех членов штаба Болдина и соседей по дому.
Алексей сразу заявил, похищение дело рук команды действующего мэра Анисимова. Доказать, конечно, невозможно. Собрать за оставшиеся дни такое количество подписей, оформить всё, как требует избирком нереально.
Вадим смотрел оптимистичнее и пригласил его тоже принять личное участие в сборе подписей.
 
Если роман "Любовные и провинциальные страсти времен президентства Ельцина" заинтересовал, Вам интересны дальнейшие события, судьба героев, книгу можно купить или скачать полную электронную версию в Интернет - магазинах: OZON, AMAZON, Литрес, и в книжном магазине "Москва" на Новом Арбате и многих других Интернет-магазинах.