Опасная это штука - огонь любви!(2)
Юмористический рассказ.
Марина торопилась на день рождения своей тети. Областной город со дня своего основания постепенно строился на высоченном берегу Волги. Улицы упорно карабкались на горные отвалы. И вот эти постоянные подъемы и спуски создавали некоторые трудности в разные времена года.
Снег уже давно сошел, но наледь по вечерам на тротуарах поблескивала загадочно, обещая приличный морозец к утру.
«Настрою сердце свое на любовь!» - обещала в наушниках молодая певица, когда Марине до остановки маршрутки оставалось метров двадцать. И вдруг музыка оборвалась. И после секундного падения навзничь взорвалось в сознании ужасное чувство беспомощности и нестерпимой боли.
«Что сломала? Неужели ногу? Что-то с головой?» - слез не было, но от страха захотелось кричать. С трудом приподняла спину, села: безлюдно, шапка свалилась, коробка с тортом валялась почти у проезжей части дороги, сумку не видно, фонарь далеко.
«Рука! Правая! Вот, где сгусток боли! Нельзя шевельнуть, от плеча вниз - беспомощная плоть! Желание – завыть! Начинает трясти – от холода, невозможной обиды, потерянности – все в кучу! Куда же все люди подевались? И машины, словно испуганные, мелькают все мимо. Ведь только семь часов мартовского вечера!»
Такси вывернулось минут через десять бесполезного ожидания, – наверное, видок будущей пассажирки удивил бывалого водителя:
- Что случилось? Далеко везти?
- Ой, спасибо, что тормознули! В ближайшую больницу! Руку сломала! Ничего не могу делать – боль адская!
- Ясно! А на скорую звонила? Ладно! Тут недалеко в больнице мой одноклассник бывший работает. Скажу, что родственницу привез! Это как же ты умудрилась? А родители знают?
- Родители далеко. Работаю в школе, обитаю на съемной квартире. Тетка живет на другом конце города. Ой, возьмите, пожалуйста, себе пакет с тортом – удивительно, но коробка абсолютно целая!
Медсестра в приемном покое посмотрела с некоторым недоверием на растрепанную девушку: без шапки, длинные волосы рассыпались поверх белой дутой куртки ниже пояса, вроде трезвая. Вызвала дежурного врача из хирургии.
Никита Иванович вздохнул, когда на предложение снять куртку, незнакомка покачала отрицательно головой:
- Не могу сама!
Рука висела плетью, манжет был испачкан свежей кровью. Помог стянуть правый рукав. Положил куртку на кушетку. Позвонил ренгенологу, когда стало понятно, что случай не рядовой.
Девушка в свитере и черных брюках была «бессовестно молода и красива», как любил говорить его друг – офицер танковых войск. На бледном лице сейчас были очень выразительны карие глаза, полные готовых немедленно пролиться горючих слез.
«Это же надо так упасть, чтобы получить сразу двойной перелом, притом, открытый! Мужественная девушка! Отказалась от коляски, сама поднялась на третий этаж, дошла до ординаторской! Но сердечко колотится, как бешеное! Ничего, под наркозом ничего не почувствует!» - Никита Иванович, поджидая анастезиолога, все никак не мог отвести глаз от этой волнистой копны каштановых волос, в которой, как в естественной накидке, спряталась высокая грудь под обычной черной хлопчатобумажной футболкой, стройные ноги в прозрачных колготках пациентки, когда по просьбе медсестры она сняла испачканные землей сзади брюки и белые зимние кроссовки. Приказал строго:
- Наталья, бинтом что ли прихвати ей волосы! А лучше косу заплети!
Наталья фыркнула:
- Да я всю жизнь со стрижкой хожу! Не знаю, с какого конца косу плетут! Может быть, сами попробуете?
Обычные вопросы: возраст, вес – и, вздыхая через маску кислород, Марина, засыпая на высоком узком столе, еще слышала мудреные названия « открытый перелом лучевой и локтевой костей», «поперечный, раздробленный», какой-то новый анекдот, а потом провалилась в глубокий сон.
Закончив операцию, Никита Иванович присел на высокий стул у окна, и ему вдруг захотелось снять прозрачные перчатки и прикоснуться к этому водопаду необычных волос, ощутить их несомненную тяжесть в своей руке, уловить поближе запах неизвестных духов. Сердце заколотилось учащенно.
- Просыпайтесь! Попробуйте передвинуться на край стола! – сильные руки подхватили Марину, переложили на каталку. Услышала из пустоты голоса и смех двух мужчин:
- Повезло, что в этой пушинке не сто двадцать килограммов, как в предыдущей бабуле после аппендицита! И штангу нам качать не нужно! Тяжелоатлеты поневоле!
Марина проснулась глубокой ночью от жажды. Дверь палаты была открыта, неяркий свет попадал из коридора. Голова кружилась, когда в колготках без тапок дошла до выхода. На гипсовой повязке расплывалось маленькое алое пятно. Женщина на крайней кровати у стены не спала:
- Ложись скорее! Я сейчас доктора позову!
Яркий свет ударил по глазам. Доктор без маски оказался очень молодым и симпатичным: заспанное лицо, всклоченный вихор русых волос. Когда наклонился низко над загипсованной рукой, вблизи – зеленые внимательные глаза, голос решительный и властный:
- Грелку со льдом, укол чего-то! И постоянный контроль! Пить хочешь? Можно несколько глотков! Сейчас принесу без газа! Спите, женщины! Сейчас свет потушим.
Утром на обходе появился солидный заведующий отделением, выслушал доклады двух сопровождавших врачей, а Марина успела разглядеть еще трех пациенток палаты и, наконец-то, своего хирурга.
В ординаторской завотделением с присущим юмором пошутил:
- Повезло тебе крупно, Никита Иванович, такой аленький цветочек расцвел в палате! Вот увидишь, твои переломанные и прооперированные пенсионерочки быстро на поправку пойдут! Сразу преобразятся! Губы начнут красить, платочки снимут! Молодость – она зажигает без лекарств! Жаль, что очень молоденькая, быстро поправится и через неделю забудет, как доктора звали!
«Не забудет! – мелькнуло обидчиво. – Не позволю!»
Зашел в палату решительно:
- Марина, еще одну маленькую операцию под местным наркозом придется потерпеть! Пойдемте! В коридоре спросил напрямик:
- Родственникам сообщили, где вы находитесь? С лекарствами у нас проблем нет, но в брюках ходить по отделению запрещено. Пусть привезут вам халат, тапочки, прочие вещи личной гигиены!
- Никого у меня, кроме престарелой тети, в городе нет. Разрешите мне в тихий час на такси на квартиру съездить за вещами! У меня даже расчески нет! И заколку потеряла! Ровно через час вернусь!
Никита Иванович промолчал, но, когда Марина опять легла на этот приспособленный стол в небольшом кабинете, а медсестра вышла, он сказал:
- В два часа меня заведующий отправляет домой отоспаться после ночи – завтра серьезная многочасовая операция. Я тебя свожу домой и обратно. Риска меньше. Согласна?
Несмотря на укол, было больно, но Марина смотрела упорно на потолок, опасаясь вдруг встретиться с глазами хирурга. А сердце опять колотилось, словно печатало на невидимой клавиатуре свои пока неясные слова признательности и любви. Или сердцу подвластно читать и внешние сигналы чужого сердца? Ведь это пока тайна за десятью замками, вообще-то, из области фантастики.
На пятый этаж, где жила Марина в маленькой современной студии, Никита Иванович не поднялся. Он сидел в своем Ауди в полной растерянности – от себя такой прыти точно не ожидал. Двадцать восемь лет за плечами, коренной горожанин, выросший в джунглях высоток в престижном районе города. Хладнокровный, уверенный в себе, немножко, правда, холерик, но возраст уже диктовал усвоенные правила внутреннего согласия с самим собой.
Женщины привносили в его жизнь удовольствие от обладания прекрасным телом, но повторение начинало вскоре напрягать. Современные молоденькие девушки были поверхностны и навязчивы. Замужние дамы строили из себя львиц в сексе, но цинизм некоторых был невыносим.
Никита Иванович признавался себе уже давно, что ему никогда не приходилось добиваться любви через напряг, волнения и преграды. На нем просто старались повиснуть, используя все приемы обольщения, женского жеманства и внешней привлекательности. В жизненном водоеме попадались умные и яркие, но общих точек соприкосновения, кроме кровати, не было. Именно он был, как и многие другие мужчины, предметом охоты (думать о себе как о глупом карасе было противно!), но видеть улыбки торжества после очередной ночи блаженства на гордом лице победительницы утром становилось невыносимо.
Марина вышла из подъезда через пятнадцать минут. Лицо было бледным и расстроенным:
- Что-то мне паршиво! Словно вещи для постороннего собирала! Почти полная беспомощность! Сколько вы меня в больнице продержите? Неделю? Отвернусь к стенке и буду спать все время! Чтобы проснуться сразу нормальным человеком! Извините меня за нытье! На том дурацком проспекте, где упала, моя жизнерадостность с горки под уклон укатилась! Даже не смогла заколкой волосы собрать одной рукой! Мне женщины в палате сегодня утром сказали, что нужно волосы немедленно обрезать!
- Злыдни! Только попробуй! В больнице нельзя даже ногти стричь! Примета плохая! Скажу санитаркам, чтобы на твоих волосах прически учились делать! Вот увидишь, отбоя не будет от желающих! Расскажи о себе – нужно же доктору знать, как тебя из депрессии выводить! С мужчинами легче – бутылки пива иногда достаточно! Ты какие конфеты любишь?
Когда Никита Иванович высадил Марину у подъезда больницы, помог донести синюю спортивную сумку мимо охранника до лифта, то, отъезжая, стал себя ругать такими малодоступными словами за ту ересь, что он нес всю дорогу. Марина улыбалась, но ведь ничего умного не сказал. Просто болтал. Будто рядом была младшая сестренка. Или бабушка, готовая слушать его круглосуточно.
После выписки Марины из больницы Никита Иванович выдержал ровно неделю. Ее телефон был в личном деле. Адрес тоже. Это были мелочи. Он тысячу раз пожалел, что не терапевт. Была бы возможность при утренних осмотрах видеть, как она расстегивает свой халатик, взглядом обнимать ее худенькие плечи, перекидывать толстую косу на просвечивающую через тонкую ткань сорочки обворожительную грудь, видеть гордую шею. Эти картины стали навязчивыми. Покалеченную руку он сможет увидеть только через месяц, когда придет время снять гипс. А пока – белая защитная культя на бинте через шею.
Позвонил в дверь. Марина возникла на пороге, расцвела в улыбке:
- Очень рада! А вы умеете чистить картошку? Оказывается, проблема сварить борщ! Из картошки вырезаю кубик – нож втыкаешь и бьешь по нему молотком.! Занимательная головоломка! Умудриться надо одной левой рукой! Лук, морковь, капуста! На полтора часа работы! Заходите!
Говорили обо всем. Но ни слова о чувствах. Время цветочно -конфетного периода придет позже, когда оба поймут невозможность существования друг без друга. И прикосновения уже будут жечь, требуя объятий и поцелуев.
- Марина, готова ли ты уехать со мной на Дальний Восток в качестве жены хирурга? – в конце мая знаменитые Липки в центре Саратова благоухали множеством бутонов розовых кустов.
- Знаешь, Никита, у нас в городе есть очень известное военное училище. Раньше в нем готовили пограничников. И много лет назад моя бабушка, познакомившись с выпускником этого училища, на четвертый день знакомства, согласилась стать его женой. Они прожили шестьдесят лет вместе. А тогда уехали служить на границу в Западную Украину. Другой дед воевал с Японией. Мама вышла замуж за артиллериста, жили в Ереване и Баку. Конечно, я согласна.
Что там услышало сердце Никиты Ивановича, когда собирал он осколки в раздробленной руке Марины, возможно стоны и боль, а, может быль, соединились позже виртуальные, отдельные аккорды двух сердец в стройную мелодию любви, кто знает? Остается, только догадываться!
**********************
О, эта бесконечная тема - «Настоящая любовь»! Сотнями километров кинопленки можно спокойненько обматывать по экватору наш драгоценный земной шар, на которой будут мелькать постоянные кадры всепоглощающей любви.
Устремятся к небесам, пытаясь догнать гигантские многовековые пирамиды древних ацтеков в Мексике, горные хребты, если попробуем в одном месте складировать залежи мировых запасов книг, посвященных любовной тематике.
Неизвестно, сколько времени будут проливаться на землю драгоценными каплями бесценные рифмы известных и неизвестных поэтов и певцов, пытающихся воспеть любовные страсти.
И, если в многомиллионном городе вы схватите за рукав (конечно, вежливо!) любого прохожего и, «прикинувшись веником», спросите:
- А вам повезло в своей жизни встретить настоящую любовь? – гарантирую несколько вариантов их действий, если сразу не «пошлют» подальше.
1. Педанты потребуют уточнений и будут правы: «Вы имеете ввиду любовь к женщине (мужчине)? Или любовь к Родине? Детям? Животным? Родителям? И так далее….
2. Начиненные страстными и возвышенными чувствами граждане, познавшие трепет ночных творческих дерзаний, втайне надеющиеся на роковую счастливую случайность внезапной популярности, сами вцепятся в вас мертвой хваткой и предложат на выбор любую заготовку: стих, миниатюру, родословную своих родителей от времен Владимира Мономаха, зарисовки студенческой жизни и…. обязательно свой телефон.
3. Любители домашних животных начнут судорожно листать перед вашим носом сотнями изображений и видеосъемок своих питомцев об их почти человеческих возможностях.
И тут почти во всех откровениях на первое место сразу всплывет неразделимое со словом «Любовь» еще одно ключевое слово - «Сердце».
«Сердце – вот истинный рычаг всего великого!», - и не кто-нибудь изрек эти важные слова, а сам Людвиг ван Бетховен.
«И сердце вновь горит и любит – оттого, Что не любить оно не может» - и уж кому, кому, а Александру Сергеевичу Пушкину мы доверяем полностью.
Цитировать можно бесконечно, но со словами Виктора Мари Гюго спорить трудно:
«Высота чувств – в прямом соотношении с глубиной мыслей. Сердце и ум -две конечности баланса. Опустите ум в глубину познания - вы поднимете сердце».
Врачи ходят по земле достаточно уверенно, потому что почти докопались в своих неустанных столетних поисках разгадки тайн человеческого организма до таких тончайших материй, что без специального физико-математического образования понять сложнейшие процессы нашей жизнедеятельности нормальному человеку просто невозможно.
На нашем уровне вот это определение вполне приемлемо:
«Сердце человека – это своеобразный насос, который обеспечивает постоянное и непрерывное движение крови по сосудам в НУЖНОМ НАПРАВЛЕНИИ».
«Насос»! И мы ему поем дифирамбы! Потому что живем, дышим, любим, рожаем детей, заглядываемся на звезды, мечтаем, поем, строим! И надеемся, что сердце нас не подведет!
Вспомнилась картинка из жизни. Купе в поезде дальнего следования, вечер, пожилая интеллигентная женщина читает перед сном несколько молитв вполголоса. И вдруг неожиданно добавляет: «Ручки и ножки – не подведите, пожалуйста! Почки, желудок, печень, позвоночник – на вас вся моя надежда! Знаю, сердечко, как тебе нелегко приходится, но ты выдержи все невзгоды – ты – главное! И пусть голова моя тебя слушается! Аминь!»
************