цифра 3
Никогда не понимал и не одобрял пренебрежения к некоторым дерзким формам проявления досуга и национального культурного кода. Даже если эти формы принимают отчётливый контркультурный вид, даже контрпродуктивный. Даже когда сам становлюсь свидетелем крупного побоища среди граждан – не отчаиваюсь, а верю в лучшие чувства людей, которые пока ещё не могут жить без драки.
Сегодня, в общественной приёмной губернатора нашей области, была назначена встреча выдающихся деятелей культуры и представителей спортивной элиты с губернатором. Я лениво болтался по коридору, зевал и с любопытством заглядывал в распахнутую дверь губернаторской приёмной. Сам чиновник неожиданно и надолго задерживался, а цыплявенькая секретарша не могла толком разъяснить, с какой именно целью собрали здесь людей столь различных свойств и характеристик. Возможно, произнесла она задумчиво, будут бюджетные деньги между вами делить.
- А много ли нашлось таких денег? – плутовато щурясь, спросил карлик-шахматист Авдеич.
Секретарша грустно пожала плечами. Но предположение о дележе денег было всеми услышано, и не могло не вызвать нарастающего конфликта между претендентами. Деятели культуры перешёптывались между собой с привычной осторожностью, упоминая некую «быдлоту» и «совков нерукопожатных». Представители спортивной элиты разговаривали громко и весело, указывая на «неполживцев хреновых» и «лошар конкретных». Дважды чемпион области по вольной борьбе среди юниоров, а ныне депутат облдумы и владелец трёх торговых точек на центральном рынке, наконец-то произнёс слова, которые именно от него ожидали услышать: к ***м бы собачим всю эту культуру!..
- Ну, Михал Михалыч, это ты зря. – нехотя пожурил депутата тренер городской футбольной сборной. – Иногда, знаешь, и в цирке бывает весело, и хорошую песню можно послушать. А иногда и в театр сходить не мешает.
- Угу, особенно в балет. – усмехнулся депутат.
- Моя жена, допустим, балет любит. – вздохнул тренер. – Что ж тут такого.
- Да пидоров там расплодили чересчур, а будь моя воля: я бы взял да всех передавил. – категорически произнёс карлик-шахматист.
Деятели культуры переполошились и вспомнили о том, что они не только городская совесть нации, но и борцы с антиобщественным злом. Руководитель театра-студии при Доме Культуры бывшего шарикоподшипникового завода с яркой усмешкой на губах сообщил карлику-шахматисту, что если тот будет наглеть, то на него управа найдётся.
- Какая-такая управа? – оглянулся по сторонам чуток струхнувший шахматист.
- Об этом тебе прокурор расскажет. – туманно, но со зловещим прищуром, заявил театрал-любитель. – Суши сухари.
- Да ты нас прокурором не пугай, мы сами себе прокуроры. – сообщил призёр спартакиады народов СССР по лыжным видам спорта под одобрительный гул коллег.
- Я с Лёшкой Кукиным по воскресеньям в бане моюсь, нас одним веником шлёпают. – с гордостью сообщил подробности о себе и прокуроре известный в городе владелец сети шиномонтажных мастерских, а в прошлом неоднократный победитель соревнований по тяжёлой атлетике. – У меня с ним всё повязано. Всё чики-пики.
Главный архитектор пообещал доложить кому надо про эти новости из бани, чтоб затем пересажать всех спортивных коррупционеров вместе с прокурором.
- Вот приедет следователь из Москвы и разберётся, где у нас больше пидоров окопалось: в балете или в бане!.. – ехидно добавил он, что взорвало ситуацию в приёмной.
Штангист-шиномонтажник с размаху заехал архитектору по морде оплеухой, и тот рухнул под стол секретарши с криками «вызывайте милицию»!.. Секретарша потянулась к кнопке вызова охраны, но карлик-шахматист своей крепкой лапой схватил её за пальцы и отпускать не намеревался. Секретарша жалобно пискнула и решила по возможности не вмешиваться в происходящее, чтоб сохранять спокойствие и объективный взгляд на вещи. Карлик озабоченно-удовлетворённо фыркнул.
- Зубы целы? – поинтересовался штангист у архитектора. – Тогда скажи «спасибо».
Никакого «спасибо» архитектор говорить не стал, а простучал зубами безгласную скороговорку, содержащую яростный эмоциональный компонент. Представительница одной из районных библиотек схватила штангиста за горло и принялась уверенно душить беднягу, а заодно и царапать когтями по его физиономии.
- Так у нас дело не пойдёт. – сказал депутат-рыночник и грубо сцапал библиотекаршу за талию, пытаясь оттащить от задыхающегося штангиста.
- Тьфу! – незамедлила плюнуть в него библиотекарша.
- Что это вы делаете?? – на сразу сообразил пикантность инцидента депутат, а когда сообразил, то треснул библиотекарше кулаком в глаз.
- Женщин у нас бить не принято! Этакое паскудство ни в какие рамки не влазит! – возмутился архитектор и, схватив графин с водой, принялся активно лить воду на депутата. Затем и пустой графин обрушился на депутата, расколотив вдребезги и себя и депутатскую голову.
- Ох же вы суки конченые! – выделывая волнообразную амплитуду движений и произнося вопли, большей частью императивного характера, депутат залился кровью. – Двое на одного?.. Это ведь совсем не по-спортивному.
- Да мне насрать. – глумливо мыкнул городской архитектор.
- Как это – насрать?? С чего это вдруг вам на нас насрать?? – взорвался от обиды бывший заместитель одного из руководителей областного комитета по спортивному туризму, слегка помахал правой ногой в воздухе, как бы прицеливаясь, и-таки дал пинка архитектору в самый что ни на есть архитекторский копчик. – Получи трандюля!..
Тут и штангист-шиномонтажник освободился от когтей библиотекарши, погружая её в бессознательное состояние. Разумеется, он почувствовал себя победителем. Тогда принялся лезть в драку руководитель поэтической студии «Крылатый Парнас» из детского центра творчества «Лучик», в прошлом также увлекающийся некоторыми командными видами спорта.
- А стулом по твоей балде чугунной получить не хочется? – спросил он у пошатывающегося от усталости штангиста.
- А даже если хочется. Не ты ли рискнёшь? – штангист напрягся изо всех сил.
- Рискну. – заверил поэт.
- Рискни. – нахально попросил штангист.
В первый раз поэт настолько неудачно попытался ударить штангиста стулом, что стул вылетел из приёмной в коридор и пролетел в паре сантиметров от моего носа. Нашёлся ещё один стул под рукой поэта и он повторил свою попытку. Вторая попытка оказалась успешней, и порешила штангиста, но чуть-было не доконала библиотекаршу. Женщина не стала жаловаться, а очнулась и отчаянными криками подбодрила деяния поэта, направляя их на туриста, готовящегося отвесить пинка ещё кому-нибудь. Поэт схватил третий стул и, отчаянно повизгивая, обрушил его на туриста. Демонстрируя ловкую увёртливость, турист живо завращался вокруг своей оси и на несколько секунд поднялся в воздух на пару метров, откуда грохнулся на пол с рёвом подбитого бомбардировщика. Четвёртым стулом поэт рубанул по его спине, чем вынудил туриста окончательно расслабиться и распрощаться с планами на безболезненную старость.
- Нет, разве так дерутся у нас на Руси?.. – бросил упрёк сообществу дзюдоист Ахмедов. – Вы похожи не на богатырей земли русской, а на шаболд малолетних!.. У вас тут ещё и конь не валялся. И незамедлительно принялся валять коня. В роли коня выступил дирижёр симфонического оркестра областной филармонии. Испуская из горловых недр отнюдь не приветливо-праздничное конское ржание, а захлёбывающиеся тарантеллы симфонии Шуберта, дирижёр попробовал отказаться быть конём, но дзюдоист Ахмедов оседлал его крепко. Тогда жена дирижёра Ларочка принялась спасать мужа, а для этого стала яростно тыкать дирижёрской палочкой дзюдоиста во все, открывающиеся перед ней, дзюдоисткие щели. Крики и шум в приёмной поднялись на такой экстравагантный уровень, что я стал различать в них набатный колокольный звон вперемежку с петушиным пением.
- Этак дело и до пидорства дойдёт. – не смог стерпеть подобных посягновений на мужскую честь карлик-шахматист, выпустил из своей лапы пальчики секретарши и ринулся в драку. – Настрадались мы от этих баб, и ещё не хватало, чтоб они нам пидоров понаделали!..
Карлик изо всех сил замолотил кулаками по хлипкому задику жены дирижёра, а затем и вовсе вцепился в него зубами, урча и подёргиваясь в звериной неумелости щенка спаниеля. Жена, казалось, не слишком сопротивлялась цепкости карлика, хотя и отбрыкивалась с определённой долей галантности. Тогда на помощь карлику, широко раскрыв рот, поспешил футбольный тренер, которому вдруг приглянулся задик дирижёрской жены. Но в этот момент не замедлили вступить в борьбу и прочие деятели культуры. В первую очередь сотрудники дома-музея Эрнста Иоганна Бирона при нашем областном государственном историко-архитектурном художественном музее-заповеднике.
Сотрудники живо побросали с ног ботинки с туфельками и принялись дубасить ими спортсменов куда ни попадя. Экскурсовод Тамарочка интенсивно, но без особого толка, молотила своими огромными сапогами-ботфортами во все стороны, пока наконец не дорвалась до карлика, чтоб оглушить его и привести в состояние безотрадности.
- Малявка этакая!.. – проговорила Тамарочка, направляя подошву сапога в темечко карлика. – Ишь разбушевался!..
- Женщина! Ты же вся такая ласковая и душой прекрасная!.. – требовал прекращения экзекуции карлик.
- А вот хуюшки тебе. – уверяла Тамарочка. – Не надо меня доводить.
И вот настал момент, когда карлик издал громогласный лошадиный крик, подобный тому, который дзюдоист Ахмедов добивался от дирижёра, и временно скопытился.
В углу губернаторской приёмной лежали многочисленные кипы неиспользованных предвыборных плакатов, и каждая весила не меньше десятка килограммов. Заметив этакое дело, приосанилась жена начальника ГИБДД одного из областных районов, являющаяся, в далёком девичьем прошлом, кандидатом в мастера спорта по метанию ядра. Кипы с взрывающейся меткостью полетели в деятелей культуры, размозжая у некоторых кости черепа и выказывая травматический неврит кохлеарных нервозов. С рекламных плакатов, разбросанных по всей приёмной, задумчиво улыбался сам губернатор, как бы подбадривая активные действия своих избирателей. Финансово-гравитационные коллапсы в бюджете области истекали зловеще-алой кровью и поскуливали поджелудочной железой.
- У меня не побалуешь! – ликовала жена начальника ГИБДД.
Только тут я вспомнил, что у меня, на сегодняшний вечер, назначена встреча с одной нашей известной писательницей Анной Андреевной Мокеевской, также известной в узких литературных кругах под псевдонимом Чёртовая Матерь. Я давно добивался этой встречи, желая услышать от маститого автора комплименты в свой адрес, советы и поддержку на уровне Союза Писателей. Я быстренько пнул, на прощание, первого попавшегося спортсмена-бизнесмена, раскланялся перед публикой, как бы говоря, что больше меня здесь ничего не привлекает, и покинул здание Дома Правительства.
Не хочу сказать, что у меня было хорошо на душе, что я радовался массовому изувечению выдающихся деятелей спорта и культуры, но некое подленькое ехидство во мне присутствовало и подбивало натужно похихикивать.
***
цифра 12
И вот я направился к центральному городскому рынку, где давно облюбовал одно прекрасное местечко, именуемое закусочной. В торце огромного овощного павильона, славящегося необустроенно-запашистой сутолокой и гулким шумом, обустроили эту самую закусочную предприимчивые граждане, всем своим внешним видом дезавуирующие армяно-азербайджанский конфликт. В закусочной я взял сто грамм «Столичной» и бутерброд с сёмгой. Сёмга мне показалась не достаточно праздничной и форсистой, и я высказал справедливые претензии буфетчице.
- Марусенька, – произнёс я. – не обижайся на меня, пожалуйста, но сёмга твоя – говно!.. Да, видно, делать нечего, придётся жрать и такую!..
- Из интеллигентов будете? – пристроился к моему столику откровенно угрюмой наружности тип, желающий вступиться за Марусю и сёмгу.
- А вам какое дело? – максимально вежливо спросил я.
- Просто интересно. – смутился тип.
- Да он такая же пьянь, как и вы все. – сказала про меня буфетчица, глумливо улыбаясь. – Частенько сюда заходит. Зенки свои зальёт, и вечно всем недоволен.
- Да, я такая же пьянь. – опустошив стаканчик, согласился я. – Марусенька, налей ещё сто грамм!..
Разливала водку Маруся уверенно и весело. Если бы каждый из россиян столь же качественно служил на своём рабочем месте – нашей экономике не были бы страшны никакие санкции западных стран и падение спроса на природные энергоресурсы.
- Собственно, когда я служил на тихоокеанском флоте, на сейнере «Буявый», –принялся рассказывать угрюмый тип, с интересом разглядывая, как Маруся наливает мне сто грамм «Столичной». – у нас было принято угощать за знакомство!..
- Это очень правильный обычай. – кивнул я головой. – И отчего же вы меня не угощаете?
Тип занервничал и поёжился.
- Да пьянь он распьянь, у него и денег никогда не бывает. – сообщила буфетчица, задорно поглядывая на немногочисленных завсегдатаев закусочной.
Завсегдатаи нахально расхохоталось.
- Но сегодня-то я пил на свои денежки. – напыжился тип. – Разве не так?
- Сегодня пил на свои. – подтвердила Маруся.
- Тогда налей мне сто грамм водки, и этому засранцу – тоже сто грамм! – протянул тип весьма приличную купюру Марусе. Та беспрекословно налила.
- Это ещё почему я – засранец? – заважничал я, принимая угощенье. – Откуда вы меня так хорошо знаете? Мы с вами раньше нигде не встречались?.. Тихоокеанский флот и сейнер «Буявый» я сразу отметаю. Не служил, не сидел, на принудительном лечении не находился.
- Да он всех засранцами называет, подшучивает так! – быстренько сообщила Маруся. – У меня здесь каждый второй – шутник и охальник. Впрочем, спустя год работы, я могу подвести некий итог и сообщить, что все вы и вправду натуральные засранцы!..
Завсегдатаи утвердительно захмыкали.
- Ну, коли так, давайте выпьем. – я приподнял стакан со «Столичной». – За что будем пить?.. Может, за милых дам?..
- За дам я сегодня уже пил – вот Марусенька не даст соврать. – призадумался тип, оглядываясь по сторонам с тем же интересом, с каким голубь впервые попадает на мукомольный завод. – За что бы нам такое сейчас выпить?..
- Выпейте за здоровье президента Путина. – робко посоветовал кто-то.
- А что с ним случилось?
- Ничего – но в этом-то и заключается сила его здоровья. Пока мы все за него пьём – он здоров и не лечится.
- Это верно. – приподнято сказал я. – Но тогда получается следующее. Теперь не только я со своим новым и щедрым знакомым обязаны выпить за здоровье президента Путина, но и все здесь присутствующие. Пускай каждый нальёт себе по сто грамм – и Марусенька тоже – сделает серьёзное выражение лица и выпьет.
Все дружно потянулись к прилавку, заказывая водку и бутерброды с сёмгой. Маруся быстренько отоварила посетителей, соблюдая непривычную торжественность. Себе она налила чуть побольше привычных ста грамм «Столичной». Мы помолчали и выпили за здоровье президента Путина.
- А если нам ещё и выпить за здоровье премьер-министра Медведева?.. Он тоже человек хороший! – выступил с предложением мой новый знакомый.
Конечно, у завсегдатаев закусочной не было особого воодушевления, касательно премьер-министра, но тем не менее Маруся отоварила каждого заветными ста граммами (естественно не забыла и себя), и мы опять выпили. Просто каким-то невероятным образом нам всем чуялось, как здоровье премьер-министра и президента крепчает на глазах. Здоровый климат так и витал в воздухе.
- Я бы ещё и за Шойгу выпил – за нашего министра обороны. – признался мужичок с оттопыренными ушами и скромно потухающим взором. – Он хоть и чучмек, но весьма приятный чучмек. Он из тех чучмеков, за которых не стыдно выпить в любой компании.
- Небезынтересное предложение. – под одобрительный гул народного собрания, произнёс я. – Вот скажи, Марусенька, тебе Кужугетович нравится?.. Вот как мужчина должен нравиться женщине?..
- Очень нравится. – сказала Маруся. – И нравится именно тем, что это настоящий мужчина, каких сейчас днём с огнём не сыскать. В его взгляде непременно читается целеустремлённость; я охотно выпью сто грамм за его здоровье – чего, кстати говоря, и всем советую!
Разумеется, все завсегдатаи купили по сто грамм «Столичной» и выпили не поморщившись. Кто-то похлопал по плечу мужичка с оттопыренными ушами и признался в глубочайшем уважении к его образу мыслей.
- А за здоровье председателя Центробанка России разве не полагается выпить? – на каких-то неправдоподобно патетических нотах крикнул мой знакомый угрюмый тип. – За Эльвиру Сахипзадовну Набиуллину разве грех выпить?.. Ведь старается баба как может – не допускает в стране дефолта!..
- Но за прекрасных дам сегодня уже пили. – напомнил я.
- Мы пили за дам во множественном числе. А Эльвира Сахипзадовна такая у нас одна. За это я и предлагаю выпить!
- Не знаю. – слегка скуксилась Марусенька. – У меня масса претензий к банковской системе в России.
- У меня ещё больше таких претензий, хотя я пьянь беззаботная! – болезненно хлопнул себе по башке угрюмый тип. – Но не восторгаться деятельностью умной и красивой женщины я не могу. Сам не понимаю, что со мной творится. Не могу – и всё тут.
- Это что-то вроде концепции Бодрийяра о гиперреальности и симулякрах. – заметил я. – Ничего страшного в этом нет. За это можно выпить.
Все незамедлительно потянулись к прилавку за водкой и выпили за здоровье Бодрийяра и председателя Центробанка России. Одна Марусенька строго пояснила, что лично она свои сто грамм выпивает исключительно за французскую свободную мысль.
- Вас что-то связывает? – попросил пояснить союз Марусеньки и излишеств свободы мужичок с оттопыренными ушами.
Марусенька растолковала мужичку, что со времён увлечения французскими кинокомедиями с Бельмондо и Пьером Ришаром, она настолько регулярно вникала в смысл свободы, что другая бы на её месте уже давно сбежала из этой подлой закусочной, от этой пьяни, и из этой страны – а она, Марусенька, терпит и поплёвывает на всё с высокой ели.
- Понятно. – что-то очень важное для себя уяснил мужичок и попробовал процитировать Пушкина: – «Дешёвой жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился.»
- Вот именно. – сказала Марусенька.
- А я бы хотел, чтоб мы выпили за здоровье покойного товарища Брежнева! – промычал один из самых незаметных участников нашего торжественного собрания. – Мы должны помнить его заботу о народе, и верить в то, что это был честнейшей души человек!..
- Таковым он и был. – сразу согласились завсегдатаи. – Крепкого здоровья тебе, наш дорогой товарищ Леонид Ильич! Пусть земля тебе будет пухом.
- Марусенька, ещё сто грамм!!
Все выпили с пламенными ностальгическими чувствами и затем крепко перецеловались друг с другом. Мне досталось целоваться с Марусенькой. Или я ей достался.
- И за товарища Сталина надо выпить! – посоветовал кто-то из когорты 37-го года рождения. – Пусть этому человеку всегда ярко светит солнце, и пусть память о нём навеки заполонит наши сердца.
- Марусенька, мне сто!..
- И мне сто!..
- Маруся, всем по сто!!
«Боже, царя храни!» – с трепетной сиротливостью забасил мой новый знакомый тип, и я не отказал себе в удовольствии подпеть ему. Поскольку второго припева этого замечательного панегирика никто не вспомнил, Маруся не стерпела паузы и кривоватым сопрано затянула «ой то не вечер, то не вечер, а мне малым-мало спалось». Приняв ещё сто грамм и встав в позу казачьего есаула, я заголосил, звонким хрипом ослепляя высь, «не для меня цветут сады», что подвигнуло всех завсегдатаев сплотиться в небольшую хоровую кучку и исполнить «офицеры-россияне, пусть свобода воссияет»!.. Затем я куда-то провалился и, кажется, ничего больше не пел. Только слушал и с яростным упоением дирижировал обеими руками. Иногда решительно притоптывая в такт.
…кажется, я куда-то собирался ехать… кажется, к какой-то Чёртовой Матери…
***
цифра 17
Много непостижимого приключалось в моей жизни, пресыщенной весёлым и отчаянным идиотизмом. Зачастую и следовал я, благодаря не своей воле. Но чтоб со мной препиралась какая-то дура из банкомата и отказывалась выдавать деньги – такого ещё не бывало!..
- Братцы, что же такое творится на белом свете? – обратился я к пассажирам, бестолково снующим по вокзалу. – Неужели я один замечаю, как власть капитала над нами измывается без всякого сожаления?..
- Что такое случилось? – зашушукались пассажиры. – Опять билеты на электричку подорожали?..
- Я не про билеты. Я вашими дурацкими билетами не интересуюсь. Хотя, мне тоже надо сесть на электричку и поехать к Анне Андреевне, поскольку она меня давно ждёт.
- Так поезжайте. Чего вы ругаетесь?..
- Меня баба из банкомата не пускает. В том смысле, что не даёт денег. Моих же денег – честно заработанных.
Пассажиры с глумливым интересом принялись собираться вокруг меня и банкомата.
- Для начала возьмите себе в толк следующую мысль: я – человек высокой культуры, провинциальный литератор, подающий большие надежды – вынужден выслушивать в свой адрес совершенную бестолковщину, уничижающую человеческое достоинство. Какая-то сучка из банкомата спорит со мной и требует, чтоб я ввёл пин-код правильно. А я ввожу его всегда правильно. Я его помню, как отче наш.
- Может, не работает? – спросил пассажир с дачной корзиной и в брезентовом плаще.
- Я не знаю, что там у них работает, а что не работает. – фыркнул я, слегка ударяя кулаком по банкомату. – Я просто хочу получить свои деньги, а не общаться с непонятными дурами. Я ведь ничего особенного не требую.
- Филушка?.. Погодь!.. – похлопал меня по плечу сантехник Петрович – один из работников вокзала, с которым я случайно познакомился некоторое время назад. Мы даже отчасти подружились.
- Вот, Петрович, привет!.. Ты должен знать, кто на вашем вокзале ответственен за эту железную хрень. Пускай он придёт сюда и отдаст мне мои деньги. Мне нужно сто тысяч. Причём срочно. Я опаздываю к Анне Андреевне.
- Сейчас сами разберёмся. – улыбнулся Петрович. – Ты мне доверяешь?.. Я ведь не шушера какая-то, а потомок барона фон Виллингольда. Давай попробуем вместе набрать твой пин-код. Называй цифры.
Я назвал.
- Так, сначала тыкаем в пятёрку, затем в двойку, потом ещё раз в двойку... четвёртая цифра какая?
- Девятка.
- Отлично, девятка. Давай, теперь немного подождём.
- «Номер набран неверно. Пожалуйста, повторите попытку или перезвоните попозже.» – механически прожужжал женский голос.
- Куда я ещё должен звонить? – взвинтился я. – Ты слышишь, Петрович, что эта баба из банкомата мне говорит?.. Она просто издевается надо мной.
- Очень странно. – замялся Петрович. – Граждане пассажиры, у кого-нибудь найдутся соображения на этот счёт?
Граждане пассажиры встревоженно молчали. Но, спустя минуту, к банкомату решительным шагом приблизилась высокая дама в туфлях-лабутенах и спросила, кто последний.
- Куда – последний? – со наивозможной иронией раскланялся я.
- Сюда. – вызывающе ткнула пальцем в банкомат дама.
- Сюда нельзя. – ещё более иронично раскланялся я.
- Отчего же? – спросила дама.
- Пускай сначала эти подлецы мне сто тысяч выдадут, а потом с вами разбираются. Пока я никаких денег не вижу. Сплошное издевательство.
- Быдлота собралась, понятно. – сузились сердито глазки дамы. – Руснявая быдлота опять свои права качает. Ты, дядя, иди в кассу, на завод, свои деньги получай. Не для тебя, дурака, здесь умную технику придумали.
Петрович и некоторые пассажиры осуждающе заворчали на даму, а я поймал кураж и повертел перед глазами дамы нахально скрюченным мизинчиком.
- Не ты ли, ****ина на лабутенах, придумала эту самую технику?.. Слишком высоко себя ценишь, и считаешь, что кругом одни недоумки и смерды?..
- Как хочу, так и считаю. – капризно процедила дама. – А с дураками разговаривать желания нет.
- Вон оно как! – продолжил я крутить мизинчиком и выцеживать из себя сарказм. – Получается, что тебе противно со мной разговаривать? Тебе стыдно находиться со мной в одном месте?.. Пожалуй, ещё договоришься до теории научного расизма, сторонником которой был старина Эммануил Кант. Вся эта ваша двуличная европейская свобода прёт от Канта, от его неизлечимой шизофрении, готовой оправдать любую несуразицу и психическую болезнь. Потому вы все в жопу его и целуете. А я не буду в жопу Канта целовать. Да, граждане пассажиры?.. Есть среди вас желающие целовать в жопу Канта, ради приобщения к европейским ценностям?
Никто из пассажиров не высказал такого желания.
- Вот так! – с гордостью за свой народ, я ловко преобразовал ладонь в кукиш. – Иди-ка ты, дамочка, прочь отсюда. Я никого без очереди не пропущу.
- Надо будет – мы вас всех к ногтю прижмём, а тебя заставим Канта в жопу целовать. – попробовала оттолкнуть меня от банкомата дама в туфлях-лабутенах. – Ибо ты есть местечковое быдло, а Кант – светоч европейского мышления.
- Вот она – экстремистская толерантность с европейским душком. – заорал я во весь голос. – Граждане, дадим отпор духовным грязнулям и подпевалам буржуазных ценностей!.. Или мы сами не всегда тверды в своих морально-нравственных принципах?.. Отвечайте, братцы, не стесняйтесь – тут все свои.
- Филушка, ты это... – попробовал придержать меня Петрович, но я резко оттолкнул его прочь.
- Вызывайте полицию. – произнёс кто-то очень тихо и убедительно.
И эта просьба окончательно вывела меня из себя.
- Так вы меня в полицию желаете сдать?.. Сначала лишили последних заработанных денег, а теперь ещё и в тюрьму решили упечь, где я загнусь на лесоповале?.. Нет, я вам за просто так не дамся.
«Введите свой пин-код!» – бездушно и методично затарабарил женский голос из банкомата.
- Хуюшки тебе теперь, а не пин-код!! Вот кто отдаст мне мои сто тысяч!!
Я ударом кулака свалил тётку в лабутенах на пол, сорвал с неё эти дьявольские туфли и принялся одной из них лупить по плиткам вокзала, выкрикивая: вразумись, дщерь стяжательства!.. окстись, дура толстожопая!.. ты же сама себя загоняешь в психотронный ГУЛАГ!.. Короче говоря, понёс абсолютную абракадабру.
- Шизанулся! – тётка с нарочитой нежностью заглянула мне в глаза, отодвинулась в сторонку, словно намереваясь поговорить со мной по душам, посочувствовать моему несчастью, но затем резко подскочила прыжком балетной примадонны и полетела к выходу из вокзала, причитая: – Помогите!! Грабят!! Убивают!!
- Ну, Филушка, теперь я тебе не помощник. – вздохнул Петрович, и я немедленно раскусил в нём предателя. А предательства я прощать не намерен.
- Товарищ. – обратился я к пассажиру в брезентовом плаще. – Одолжите лукошко.
И не дожидаясь согласия, выхватил это самое лукошко и принялся активно дубасить им по голове Петровича.
- Верни мне мои сто тысяч!.. Ты так легко от меня не отделаешься.
Петрович помчался на выход, едва успевая отбиваться от лукошка, а я заметил другую жертву, озадаченно торчащую у билетных касс. Голубоглазо и невинно она поглядывала на мир, стараясь не обращать внимания на мои выкрутасы.
- И с тебя теперь сто тысяч. – без всякого предупреждения я лупанул по ней лукошком. – Ровно сто тысяч.
- У меня нет столько. – только и нашла что ответить жертва, потирая ушибленный лоб.
- А у кого есть?
- Не знаю.
- У него? – ткнул я наугад. – Или у него?
- Я не знаю. Надо всех проверить.
- Сейчас сам выясню. – я понёсся, размахивая лукошком в сторону примеченных мной пассажиров, скуля азартом взбеленившегося охотника: – С тебя сто тысяч!.. И с тебя сто!.. Все гоните мне по сто тысяч!..
Народ повалил с вокзала шумно и споро. В маленькой давке при выходе оказались переломленными и зашибленными несколько старушечьих носов. Ругань среди пассажиров достигла апокалиптических свойств. Даже из уст юных девиц извергались слова, уничтожающее любой моральный императив. Громче и неслыханней всех ругался Петрович, поскольку едва отполз от давки в дверях, как принялся жаловаться на сломанную ключицу.
- Ты же мужик! – сказал я ему. – Чего ты ноешь?..
- Заткнись, Филушка! – попросил он меня по-хорошему. – Лучше заткнись.
Я прекратил свой бег с лукошком по вокзалу, остановился и прислушался к происходящему у дверей, укоризненно покачивая головой. Мне вдруг стало стыдно за себя и за других. Я задался вопросом: почему мы так и не научились жить по-людски?.. Почему не взяли за правило уважать права свои и своих близких?.. Есть ли хоть какое-нибудь вменяемое будущее у моей страны?.. Не отвернулись ли силы небесные от этого беспощадно громоздкого пространства?..
Я почувствовал себя опустошённым.
***
цифра 18
- Мужчина, вы долбоёб? – обратилась ко мне длинноволосая смуглая девушка с хипповскими фенечками на длинном тонком запястье. – Вы разве не видите, что банкомат не работает?
- Допустим, теперь вижу. – говорю я. – И что?..
- Мне ничто. Могу только порадоваться за вас. Но ведёте себя, как долбоёб.
- Я за ним давно наблюдаю. – похвастался пьяненький пацан лет шестнадцати, торчащий неподалёку, до умиления грязный и с дряблым панковским ирокезом на голове. – Такую дурку вытворяет, что просто шиза. Пипец.
- За язычком последи. – строго сказал я пацану.
- Да ты болен, дядя. Потуши свой пуканчик и сядь на куканчик!..
На это замечание пьяного панка я не мог не возмутиться. Наглеца следовало приструнить.
- Сам ты дурачок с больным пуканчиком. – я принял позу вечно молодого повесы. – Думаешь, ты много в этой жизни понимаешь, мальчик?.. Я специально глумился над дурацким банкоматом, потому что мне захотелось потроллить народ. Я подумал, что наверняка кто-нибудь поведётся на такой жирный троллинг. Вот ты и повёлся.
- Дядя, ты просто ****ец какой странный! – расхохотался панк. – Тебя ткнули носом, как котёнка, что ты ***нёй маешься, а ты придумал про троллинг. Это никакой не троллинг, дядя, ты на самом деле доебался до сломанного банкомата.
- Саня, не надо мужика называть долбоёбом. – попросила девушка с фенечками, позабыв о том, что первая упомянула это нахальное словцо. – Пускай он оказался слегка шизиком, но это не значит, что на него можно грубо наседать.
- Да на меня никто не наседал! – возмутился я.
- Я ни на кого не наседал. – подтвердил панк. – Я просто отметил очевидный факт. Я не знаю, как ещё назвать долбоёба, если он совсем долбоёб.
- Нет, ты не просто назвал человека долбоёбом, а стал бросаться обвинениями про дурку и шизу. Конечно, мужик стесняется того, что выглядит идиотом, и придумал про троллинг. Ты мог бы промолчать, но сам поставил мужика в неловкое положение.
- Да никто меня никуда не ставил! – возмутился я.
- Да он сам себя поставил в неловкое положение! – липко заголосил панк. – Причём, началось это с того, как только он подошёл к банкомату и набросился на него с глупыми предъявами. Как будто обычное быдло на районе. Напрасно ты за него заступаешься, Лена, вот что я тебе скажу.
- Почему это? – спросила девушка.
- Потому что ты из нашей тусовки, и должна быть всегда на нашей стороне. А ты за какого-то мужика впрягаешься. Ну, пойди и потрахайся с ним, раз этот мужик тебе нравится.
- А ты ведёшь себя, как маленькая сварливая баба! – рассердилась девушка. – Вместо того, чтоб заткнуться, продолжаешь ворчать и пороть чушь. Если ты себя считаешь панком, то мне жаль, что такие уникумы позорят панковскую культуру.
- В моё время панки до мужиков на вокзале просто так не доёбывались. – вспомнил я свою бурную молодость. – Сидели на ступеньках, где-нибудь на перроне, и играли Егора Летова. А такой ***вый панк, как ты, и на гитаре-то ничего не сможет сыграть. Пивка попить да поблевать – вот и вся твоя задача на сегодня.
Рядом с панком стояла, прислонившись к стене, побитая акустическая гитара. С циничным любопытством она присматривала за происходящим.
- С чего это ты, мужик, докопался до меня и моей гитары? – дёрнулся задиристо панк. – Скажи ещё, что опять принялся за жирный троллинг? Такой ты неугомонный старый хер.
- Да ни за что я не принялся. – устало сказал я. – Ехали бы вы ребятки по своим делам. У меня и без вас проблем хватает.
- Видишь, мужику не хочется заниматься с тобой троллингом. – сказала панку девушка с фенечками. – Это ты сам зачем-то к нему пристаёшь и сильно нервничаешь. Знаешь, я боюсь, что у тебя опять припадки могут начаться.
- Зато я ничего не боюсь! – воскликнул панк. – Я всех **** в рот. Даже если я сдохну прямо сейчас от своих припадков или меня быдлота зарежет, я всё рано не угомонюсь. Найду в аду родственников вот этого мужика и буду специально под их котлы дровишки подкидывать. Заберусь повыше и нассу им в рот. И это не потому, что я озлобленный долбоёб, а просто ненавижу людей, которым нужно доебаться до меня и до моей гитары. Если у какого-то мужика отклонения с психикой, если его отчим в детстве **** и уронил башкой на пол, то пускай он идёт лечиться в клинику.
- Никакой отчим меня не ронял башкой на пол! – возмутился я.
- Саня, я бы на твоём месте вообще бы не затрагивала семейные темы. – попросила девушка. – Это вещь очень деликатная.
- Лена, я ничего такого бы и не затрагивал, если б мужик просто признался, что тупой. А он стал врать про жирный троллинг. Зачем нам врать-то?
- Я ничуть не врал. – я поспешил выговориться. – Просто мне стало весело докопаться до сломанного банкомата. Было бы мне весело докапываться до тебя, я бы не упустил такой возможности и докопался. Даже будь ты английской королевой, если б мне зашло веселье докопаться – я бы докопался. Но какой-то слишком смурной ты мальчик, как видно из дегенератов. Мне с тобой совсем неинтересно.
- А ты шизик с манией величия. – испуганно прищурился панк.
- Да, ****утый мальчик, пускай я буду шизиком. Но я рад, что такие дегенераты, как ты, ещё водятся на земле. Потому что ты живое доказательство того, что не нужно мешать естественному отбору, а нужно просто подождать, когда ты сам сдохнешь от палёной алкашки или передоза наркотиков. И на земле сразу станет гораздо уютней.
- Дядя, мы не наркоманы. – жалобно произнесла девушка, поджав губы.
- Папочке с мамочкой своим это скажи. – усмехнулся я.
- Вот самое забавное, мужик, что, благодаря таким ***плётам, как ты, я и стал панком. – заносчиво заговорил пацан. – Потому что можно дожить до пятидесяти лет, как ты, но превратится в такое говно, как ты, нельзя. Должно быть стыдно за себя. Ну, ничего, я думаю, ты до старости не доживёшь. Я ещё посмотрю, как ты окончательно психанёшь у этого банкомата и ****нешься головой об стену. Я тебе желаю очень удачно ****нуться. Это без всякой иронии. Приступай.
Я почувствовал, что пришло самое время громко хмыкнуть, даже расхохотаться и гордо покинуть вокзал, чтоб дождаться на перроне электрички. Но тут на меня обрушился чей-то радостный и бесхитростно оголённый голос.
- Филушка, ****ь-колотить! Ты ли это?
Я оглянулся на голос и увидел престарелого панка с изумительно фиолетовым носом и огромным редкозубым ртом. Совершенно точно, что он меня хорошо знал, и даже считал за приятеля, но я его припомнить не мог.
- Филушка! – кричал панк, стремясь обнять меня и приподнять с места. – Ты же худющий был, как чёрт, а сейчас тебя хер поднимешь.
- Ну да. – согласился я, слегка пресекая попытки панка ещё разок вознести меня над землёй.
- Гоша, ты, знаешь этого мужика? – удивился Саня.
- Знаю ли я этого мужика!.. Да этот мужик когда-то дружил с самим Вовкой Чибисом!.. С Лёхой Волковым он тоже дружил. Правда, Филушка?
- Да, дружил. – признался я, с удовольствием вспоминая и Вовку Чибиса и Лёху Волкова.
- Тебе же Лёха Волков, как родной был? – кричал панк, стараясь в эту минуту стать для меня ещё более родным человеком. Хотя бы на некоторое время.
- Да, он мне, как родной был. – не без грусти вспомнил я своего закадычного друга.
- Правду говорят, что он умер?.. Его на том же кладбище похоронили, что и Вовку Чибиса?
- Да на том же.
- Слушай, а отчего он умер-то?
- Да вот. – уклончиво сказал я. – Психоэмоциональное выгорание. Или что-то вроде того.
Панк Саня и его подружка Лена с удивлённым восхищением взглянули на меня. Какие-то излишне фантастичные представления имелись в их головах о моих друзьях из прошлой жизни.
- Слушай, извини, мужик, что я был невоздержан на слова. – пробормотал Саня. – Я просто сейчас пьяненький, а пьяненькому всегда хочется покуражиться. Ну, ты же знаешь.
- Я знаю. – согласился я.
- Ты в следующий раз бей мне сразу по ****у. Я только так и понимаю, когда пьяный. Хорошо?..
- Хорошо. – сказал я.
- Значит, договорились?
- Договорились. – сказал я.
- Вовка Чибис был самый главный панк-рокер в нашем городе. – с гордостью заявил фиолетовоносый Гоша, и неизвестно откуда в его руках появилась огромная бутыль с мутным, устало булькающим пойлом. – Давай-ка выпьем, Филушка.
Я не отказался выпить с компанией панков. К счастью, алкоголь, предложенный Гошей, оказался не столь омерзительным, каким выглядел. Но захмелел я быстро.
- Филушка, скажите. – девушка потрогала меня за плечо своими длинными настойчивыми пальчиками, продолжая соблюдать возрастную вежливость. – А вот Вовка Чибис... Он какой был?
- Ну... такой... – замялся я, не зная, как точно изобразить повседневный облик и привычки давнего друга.
- Вот скажите мне, он всегда был такой, как живой?..
- Да, вполне себе, шустрый паренёк был, очень даже живой. – сказал я, не удивляясь вопросу. – Маленький такой, невысокого роста и худенький. Немного скосоёбаный, можно сказать. Деревенским парнем он был, по сути говоря.
- Точно, я тоже слышал, что он был вроде деревенского дурачка. – обрадовался Саня. – Я и сам с деревни, я это дело прекрасно понимаю.
Мы ещё немного выпили, бормоча разные удовлетворительные фразы о панковской тусовке девяностых годов. Клички неформалов и криворукие названия рок-групп болтались в нашем разговоре, как непотопляемое говно в проруби. Фиолетовоносый Гоша растрогался чуть не до слёз.
- Филушка!.. – воскликнул он. – Ты сейчас куда собрался?
- Да вот, понимаешь, я собрался ехать к Анне Андреевне.
- Кто это такая?
- Это известная литераторша. Мы с ней договорились о встрече.
- Да *** с ней. Поехали с нами.
- Куда это?
- Да туда. – заманчиво кивнул он рукой в ближайшую к нему сторону.
- Не, я туда не могу поехать. Что я там буду делать?
- Да тоже самое, что и мы. Совершенно точно, что тебе не будет хуже нас.
- Не знаю. – сильно выдохнул я. – Как я туда поеду?.. У меня и денег нет. Банкомат сломался.
- Да *** с ними, с деньгами. Там деньги не нужны.
Раздался упрямый свист приближающейся электрички. Девушка воскликнула, что это тот самый поезд, который им нужен, и что у меня осталось совсем мало времени, чтоб решиться поехать с ними, потому что оставаться здесь, по её мнению, довольно-таки глупо.
- Поехали!.. – попросил фиолетовоносый.
- Поехали, Филушка! – опьянев вдрызг, лыбился мне Саня.
- Ну, тогда поехали. – сказал я и махнул рукой.
***
цифра 19
Убедившись, что банкомат не работает, я сердито долбанул по нему кулаком и рассадил ладонь. По навязчивой детской привычке, я принялся зализывать рану, стеснительно поглядывая на окружающих. И совершенно неожиданно уткнулся глазами в свою бывшую супругу. Дарья Никитична – собственной персоной – художница, дизайнер, жена известного в нашем городе бизнесмена средней руки.
- Дашенька! Какими судьбами! – я проявил максимум нарочитого удивления. – До меня доходили слухи, что ты в Чехию эмигрировала. А ты, оказывается, здесь.
- Жила я и в Чехии. – усмехнулась Дарья Никитична, испытывая удовольствие от того, что именно таким ожидала меня увидеть: на вокзале, зализывающим по-собачьи рану на руке. – Скучно жить в старой Европе и перспектив для творчества никаких. Своих бездельников хватает.
- Это ты, словно бы, намекаешь на то, что и сама была бездельницей?..
- Я художница. – поправила меня Дарья Никитична, кривя недовольно губки. –Мне на жизнь хватает.
Жёлтенькая сумочка из натуральной кожи на плече и завораживающий сандаловый запах духов указывали на вполне приемлемый финансовый достаток.
- Значит, ты по-прежнему дизайном занимаешься, всё вырабатываешь визуальные смыслы? – стараясь придерживаться ёрнического подтекста, спросил я. – Как твой муж, как дети?.. Все живы-здоровы?..
- Муж занят на работе. Дети учатся. А я решила смотаться на пару деньков в Курск.
- В добрый путь, милая!.. Мне вот тоже надо кое-куда смотаться, а не работает банкомат. – я снова пристукнул кулаком по железяке. – Теперь не знаю, как и быть. Денег наличных слишком мало.
- А зачем тебе деньги? – с откровенным интересом прищурилась Дарья Никитична.
- Хотя бы для того, чтоб расплатиться за билет. В условиях постмодернистского общества проблема трансформации идентичности касается только самой идентичности. Остальные граждане смотрят на неё, как на обычный объект купли-продажи. Да тебе ли не знать про это?.. Ты ведь всегда готова напомнить, что художница.
- А ты всё такой же нахал.
Я не без гордости поклонился
- Не далековато ли собралась?.. В Курск какой-то. Зачем тебе в Курск?.. У тебя там, вроде, никто из родственников не живёт.
- Сугубо деловая поездка.
Дарья Никитична едва успела взглянуть на меня со снисходительной небрежностью, как резко изменилась в лице. Я обернулся, и увидел, что к нам расторопно приближается молодой парень, лет двадцати пяти, казавшийся слишком стильным и глуповато смазливым.
- Дашуль! – громко и капризно заговорил парень, обращаясь к Дарье Никитичне. – А я тебя совсем потерял. Я тебе звоню, а ты не отвечаешь. Ты разве не слышала, как я тебе звоню?
С большим интересом я осмотрел парня. Затем – с куда большим интересом – я оценил волнение моей бывшей супруги, а затем – когда парень приобнял Дарью Никитичну – с очевидной нагловатой бесцеремонностью взглянул на обоих.
- Итак, – сказал я супруге. – ты собралась в Курск по делам?
- Да, у меня очень важные дела. Которые тебя не касаются.
- Я понимаю. – хмыкнул я. – У самодостаточных женщин всегда найдётся много дел. Лучше всего для этого поехать в Курск. И не одной.
- Я как раз еду одна. – попробовала соврать Дарья Никитична, но поняла, что дальше ей ехать некуда, и решила познакомить меня с парнем. – Это Степан... Стёпа... Он работает у мужа консультантом... такая неожиданная встреча...
- Консультанты всегда встречаются неожиданно. – улыбнулся я до неприличия издевательски.
- Дашуль, кто это? – едва обратил на меня внимание парень, как сразу же заканючил, выговаривая слова с той пошловатой приторностью, которая выказывает в человеке похотливого болванчика: – Слушай, я тебе звоню, а ты не отвечаешь. Как будто ты и не слышишь, как я звоню. Или специально не отвечаешь. Я так разволновался.
- Я действительно не слышала твоих звонков, Стёпа...Степан... – Дарья Никитична принялась тревожно копаться у себя сумочке, бросая на меня унылые и стыдливые взоры. Затем она достала телефон и обалдело замерла.
- Дашуленька, что случилось? – насторожился парень.
- Это не тот телефон. – просипела она. – Это телефон, который у меня для основной работы. А тот, который мне нужен, я дома оставила. Я перепутала телефоны.
- Знакомая ситуация. – сказал я. – Помнишь, Даша, когда мы были женаты, я тоже имел два телефона и постоянно их путал, а самый нужный иногда забывал дома. Зато ты не забывала заглянуть в оставленный мною телефон и эсэмэски почитать. Вот ведь выходили иногда комичные ситуации. Интересно, с тобой они часто происходят?
- Сейчас произойдут. – вздохнула Дарья Никитична и впялилась в пространство позади меня.
Я оглянулся и с неподдельным восторгом узнал теперешнего супруга Дарьи Никитичны – того самого бизнесмена средней руки – спешащего к нашей чудесной компании. В вытянутой руке он держал зеркально сверкающий смартфон и явно намеревался сказать своей жене нечто очень важное. Я посмотрел на супругу и паренька, ожидая каких-нибудь эффектных коллизий, и они незамедлили себя ждать. Паренёк озадаченно приоткрыл рот и промычал несколько слов, префиксы и суффиксы в которых столкнулись между собой, покалечились и расползлись в разные стороны.
- Здравствуйте, Игорь Дмитриевич. – поспешил я поздороваться с бизнесменом.
- И ты тут? – добавляя огоньков в зрачки глаз, воскликнул бизнесмен.
- Я тут совершенно случайно. Можете считать, что меня здесь нет. Занимайтесь своей супругой. И консультантом.
- Заткнись. – попросил меня бизнесмен.
Я ничуть не обиделся и умолк.
- Дашенька. – игриво-холодным голосом заговорил Игорь Дмитриевич, обращаясь к супруге, но не сбрасывая взгляда и со Степана. – Родная, ты так поторопилась уехать в свой нахер никому не нужный Курск, что оставила дома телефон. А мне вдруг понадобилось вернуться за документами, когда ты уехала, и я вернулся, не ожидая столкнуться с чем-либо удивительным. Вдруг услышал звонок телефона. Чей же, думаю, это телефон звонит?.. А это твой телефон звонит, потому что ты его дома позабыла. Это твой телефон?
- Мой. – скупо ответила Дарья Никитична.
- Причём, весьма настырно кто-то названивал тебе на телефон, никак не мог угомониться. Кто бы это, думаю, был такой?.. Что за нахал?..
Стёпа быстренько закрыл рот, проглатывая тяжёлый комок в горле, и снова приоткрыл.
- И кто? – спросила Дарья Никитична у супруга, стараясь не вмешиваться в паническое настроение Степана.
- Вот и я решил посмотреть, кто это, а потом вижу, что это мой Стёпа тебе названивает. – сыграл невероятное удивление Игорь Дмитриевич. – Зачем же, думаю, один из работников нашей фирмы так назойливо названивает моей супруге?.. Может, что случилось?.. Может, и мне про это нужно срочно узнать?..
- У нас ничего серьёзного не случилось... Тут, должно быть, произошёл некий элемент недопонимания. Мы совместно готовили один небольшой сюрприз, касающийся твоей работы.
- Я так сразу и догадался, что вы взялись приготовить мне сюрприз. – с удовольствием закивал головой Игорь Дмитриевич. – Я даже заглянул в сообщения WhatsApp, чтоб узнать подробности предстоящего сюрприза, поскольку не мог сдержать любопытства. И подробности, узнанные мной, оказались выше всяких ожиданий.
Игорь Дмитриевич включил голосовое сообщение, в котором без труда угадывался голос Степана. С привычно назойливым любовным пылом Степан сыпал чередой фривольностей, касательно Дашулечки, обещая хорошенько её оттеребонькать, когда они приедут в Курск. А, возможно, и прямо в вагоне поезда, если будет слишком невтерпёж.
- Вон оно что. – сказал я, оценив сообщение и улыбаясь настолько издевательски, что испугался сам за себя. За своё закоснелое бессердечие.
- И знаешь, Дашенька. – жёстко проговорил Игорь Дмитриевич. – У меня для тебя тоже сюрприз будет. Да ещё какой. Всем сюрпризам сюрприз.
Степан разом скукожился и проблеял что-то невыносимо отчаянное.
- Вот этот самый паренёк, который так стремится тебя оттеребонькать в Курске, только прозывается консультантом. На самом деле, никакой он мне не консультант. Правда, Стёпа?..
Степан жалобно пискнул.
- Мне нахер не нужны никакие консультанты на работе. Я сам прекрасно со всем справляюсь у себя на работе. Правда, Стёпа?..
Степан безвольно дёрнулся.
- Ты даже не можешь представить себе, чем я и Степан занимаемся. Не можешь, Дашенька?
Дарья Никитична казалась совершенно сбитой с толку.
- А я этого паренька в жопу ебу. В самом буквальном смысле слова. Любовник он мой, Дашенька. Я его в жопу ебу, а он тебя. Такая у нас получается замечательная картина.
Сначала я не поверил своим ушам и решил, что Игорь Дмитриевич дурачит нас, но обмякший и забитый вид Стёпы указывал, что всё, сказанное про него, является правдой.
- Ну, дорогие мои друзья. – я сообразил, что хватит с меня на сегодня новостей. – Мне нужно вас покинуть. Тут у вас дело интимное.
- И ещё какое интимное!! – никого не стесняясь, заорал Игорь Дмитриевич.
Я вспомнил, что в паре кварталов от вокзала находится другой банкомат, с которого можно снять деньги, помахал рукой и поспешил прочь.
- А давай теперь, Дашенька, будем ****ься сразу втроём! – резонно орал Игорь Дмитриевич. – Если мы такие извращенцы получаемся. У меня денег хватит, чтоб всех троих содержать, я человек не жадный. Мы и твоего бывшего муженька к себе, в компанию, пригласим. Пусть он меня в жопу ****. А почему бы и нет?.. Пусть он нас всех в жопы ебёт. Я вижу, Дашенька, ты не против.
Не знаю, была ли Дашенька против или нет. Категорически против был я, а потому чуть ли не бегом помчался в соседний квартал. «Художники... они такие... странные...» – бормотал я, стараясь не давать оценки только что увиденному и услышанному.
Я бормотал своё, а с перрона доносилось занудно-сварливое подростковое пение под расстроенную гитару, и я распознал песню Вовки Чибиса. Очень старую, глупую и задорную.
«Приходят ночью доктора,
менты, урла и фраера...
Да только это бесполезно:
нас здесь больше и нам здесь тесно!..
Тесно, нам всем здесь так тесно!..»
***
цифра 20
Сотрудник следственного комитета прервал допрос и попросил, чтоб Петровича привели в чувство. А сам деликатно отошёл в сторонку, чтоб позвонить жене.
- Ну что, родная? что, моя любимая? тебе аборт сделали или мурыжат до сих пор?.. Почему боишься?.. Не бойся, милая... Кто-кто человек?.. Оно не человек. Оно внутриутробный плод. *** с ним. Режь его, милая, не бойся.
Следователь оборвал разговор и подозвал к себе младшего лейтенанта, попросил закурить.
- Беда с этими бабами. – откашливаясь от дешёвых лейтенантских сигарет, проговорил следователь. – Никаких обязанностей не понимают, всё им только вынь да положь.
- Вы жене в больницу звонили?.. А что случилось?.. – спросил лейтенант.
- Да ничего такого не случилось. Забеременела она у меня. А сейчас такое время поганое, что рожать никак нельзя. Нахуй мне нужны эти дети. Понимаешь, лейтенант?
- Понимаю. – сочувственно кивнул лейтенант.
- Сегодня ей должны аборт сделать, а она чего-то вдруг засомневалась, испугалась... Я столько денег заплатил этим докторишкам – могли бы операцию за пять минут сделать!! А они мурыжат чего-то, канителятся, и моя дура скулить принялась. Не хочу, говорит, брать греха на душу. Не хочешь – значит не бери. Пускай доктора на себя грехи берут, им уплочено.
Следователь гаденько расхохотался. Лейтенант покладисто подхихикнул.
- Вот не умеют в нашей стране люди работать. – убеждённо высказался следователь. – Не умеют и не хотят.
- Хорошие специалисты давно уехали. В стране одно говно осталось.
- Вот-вот, я тоже думаю, что одно говно осталось... Надо было в Израиле аборт делать. – мечтательно вздохнул следователь. – Машка-то, одноклассница моя, когда узнала, что от меня беременна, сразу в Израиль полетела. Потихоньку от мужа, типа отдохнуть на море в пятизвёздочном отеле, позагорать. А сама сделала что надо и вернулась цыпочкой.
- Да, евреи – в этом смысле – молодцы, быстренько всё делают. Не то что наши рас****яи – только из-под палки работать и заставишь!..
- Все хотят денег побольше получать, а работать никто не хочет... – посетовал следователь. – Думают, что за них другой дядя работать будет. Да вот нахуй вы нужны другому дяде... Ладно, вернёмся к нашим баранам.
Сантехника Петровича привели в чувство и усадили на табурет перед следователем. Петрович устало поматывал головой, бубнил недовольство и обещал пожаловаться на ментовской произвол.
- Давай так. – сказал ему следователь, наливая в стакан сто грамм водки и плутовато подразнивая. – Ты мне сдаёшь своего сообщника, а я тебя отпускаю. Вот просто так беру и отпускаю. Иди прямо отсюда куда хочешь. Нахуй ты мне нужен. Ещё и водки выпить дам.
Стакан погулял около носа Петровича и бархатисто заблагоухал сивухой.
- Только ты сообщника своего сдай. Скажи мне, куда он поехал?..
- Вы бы, гражданин следователь, – ощупывая языком разбитые губы, проговорил Петрович. – не водку предлагали, а врача вызвали. Возможно, что вы мне ребро сломали. Очень даже может быть. Я ведь жаловаться буду.
- Бесполезно тебе жаловаться. Сядешь в тюрьму, как миленький. За кражу со взломом!..
В комнату, в которой проходил допрос, завалился щекастый боров из патрульно-постовой службы и притащил с собой карлика-шахматиста Авдеича. Расцарапанной кровавой синевой козыряло лицо Авдеича и нагло поглядывало на окружающих.
- Кто это? – брезгливо вздрогнул следователь.
- Принимай клиента. – боров положил на стол сопроводительные бумаги и приударил карлика в спину. – Все наши клиенты – первый сорт.
- У меня свои имеются, вон с одним уродом битый час вожусь. – пожаловался следователь, опустошая стакан. – Банкомат раскурочил на вокзале с приятелем и деньги вытащил. Несколько миллионов.
- Хватит хернёй маяться. – начальственно заявил боров. – Пришёл приказ сверху, чтоб быстренько допросить нашего карлика и привлечь по всей строгости закона. Представляете, что сегодня устроили в Доме Правительства? Прямо в приёмной губернатора области?..
Никто из присутствующих не представлял себе, что можно натворить в губернаторской приёмной. А некоторые до сего дня не могли себе представить и окровавленного карлика с жутковатым детским оскалом.
- Драку устроили. Массовый мордобой с побоищем. Этот шибздик библиотекарше нанёс тяжкие телесные увечья. А у жены дирижёра филармонии половину задницы отгрыз.
- Как половину? – очумело уставился на карлика лейтенант.
- А вот так. Мы за ним три часа по городу гонялись, шустрым гадом оказался. Маленькие все шустрые.
- Это что же получается?.. Собрались какие-то карлики в приёмной губернатора и мордобой устроили? – спросил кто-то из рядовых полицейских, пытаясь сообразить насколько правдоподобной получилась картина, нарисованная им.
- Не знаю. – устало хмыкнул боров и тоскливо взглянул на пустой стакан следователя. – Короче, теперь это ваш клиент. Начальство ждёт результатов.
Боров ушёл, оставив Авдеича в наручниках сидеть на табурете посреди комнаты. Авдеич скалился с тем марионеточно-жутковатым видом, с которым в детских киносказках показывают инфернальное зло.
- У меня от этого всего голова пойдёт кругом. – признался следователь. – Что за день сегодня проклятый. Одни уроды банкомат на вокзале обчистили, другие драку устроили в органах власти. Прямо не люди, а нехристи какие-то.
- Это кто – нехристи? – обиженно возвысил голос Петрович. – Это ты сам нехристь, а нас не забижай.
- С чего вдруг я нехристь? – уклонился следователь от навешанного ярлыка.
- А ты жену свою склоняешь аборт делать, а это дело совсем сатанинское. Вот ты и получаешься нехристь.
- Лейтенант, врежь ему как следует. – попросил следователь и дождался, пока младший лейтенант аккуратным мазком ладони заедет Петровичу по затылку. – Прежде чем рассуждать на такие тонкие материи, надо самому быть честным и порядочным человеком. Аборты в нашей стране не запрещены, значит ничего ужасного я от жены не требую.
- Человек, как биологическая экзистенция, – вдруг с лёгким директивным пафосом заговорил Авдеич. – не может считаться вполне изученным существом. В этом смысле, хирургическое вмешательство может нанести ущерб как моральному здоровью, так и душевному. Я бы не рекомендовал применять обычные аборты.
- Да кто тебя спрашивает, дурака, что ты там порекомендуешь? – усмехнулся следователь. – Тебя, дурака, отправят зону топтать за то, что ты над женой дирижёра надругался, а на зоне тебе придётся *** сосать. Вот чисто ради невинного любопытства, спрошу, что ты можешь порекомендовать мне, вместо аборта?..
- Есть весьма хитрые способы применения белой магии, чтоб плод в теле беременной женщины рассосался сам по себе. – тихо сказал Авдеич и интригующе поджал губы.
- Да ладно... – фыркнул следователь. – Быть такого не может.
- Если б я оказался обычным человеком, то я бы тоже не поверил самому себе. Но ведь тут такое дело. Карлики издавна владеют некоторыми колдовскими знаниями и успешно их претворяют в жизнь. Вот вы думаете, как я стал чемпионом области по шахматам?
- Наколдовал? – спросил лейтенант, совершенно не понимая, дурачит его карлик или нет.
- В основном подпустил гипноза на соперников. Но и чуток наколдовал.
- Нехристь. Племя иродово. – убеждённо провозгласил Петрович.
Карлик не стал спорить, а поймал взгляд следователя и обнадеживающе подмигнул.
- Слушай... – следователь сурово постучал пальцами по столу и понизил голос, желая, чтоб все, присутствующие в комнате, прониклись его следовательской хитростью. – Давай я с тебя наручники сниму, а ты мне кое в чём поможешь. Только учти, я таких, как ты, на хую вертел, меня не проведёшь. Я привык во всём сомневаться. Мне надо каким-нибудь образом убедиться в твоих способностях.
С Авдеича сняли наручники и он охотно подсел за стол, где принялся хозяйничать. Положил перед собой чистый лист бумаги и попросил следователя склониться поближе.
- Что вам от меня нужно, герр офицер? – спросил он голосом пленённого фельдмаршала Паулюса.
- Ну, вот ты сказал, что знаешь способ, как без докторов аборт сделать. Моя-то дура сейчас лежит в больнице и насмерть боится операции. Я и подумал, что если ты поможешь мне с магией, то я тебе тоже кое в чём помогу. *** с ней, с женой дирижёра, это не самая главная беда на сегодня. Скажем, что собака на неё напала, искусала, а потом убежала. Иди-ка ищи теперь эту собаку.
Следователь озорно хмыкнул, побуждая и всех прочих сотрудников полиции шаловливо пофыркать.
- Хорошо, я помогу вам. – деловито произнёс Авдеич. – Если вы обещаете помочь мне. Учтите, что я поверю вам на слово, не требуя никаких гарантий, поскольку считаю вас за джентльменов.
- Мы натуральным образом джентльмены, ёптись. – заверил карлика следователь.
- Для начала нам потребуется усилить мою магическую мощь, и здесь я буду использовать вашу личную биполярную энергию.
- А почему именно мою? – напрягся следователь.
- Ваша здесь самая качественная. Я сразу догадался, что вашими импульсами управляет планета Меркурий. А именно она доводит до совершенства квадрат MAGUS. Он будет главным помощником в нашем деле.
- Сатанисты. – прорычал Петрович, стараясь приподняться и устроить всем этим нечестивцам сокрушительный разнос.
- Лейтенант. – указал следователь младшему лейтенанту на непорядок, и тот ещё раз огрел Петровича подзатыльником. – Что такое квадрат MAGUS?..
- Квадрат из четырёх слов, написанных по латыни, чтоб наиболее точно сформировался магический источник начала и конца.
Авдеич быстренько написал на листке жирными сонно-готическими буквами слова в виде квадрата AFEOU, GEEЕG, UOEFA, SUGAM.
- По латыни читать вы, конечно, не умеете? – спросил Авдеич у следователя.
- Да *** его знает. – вздохнул следователь. – Раньше не доводилось читать. Тут, я вижу, про суку что-то написано, это я прочитаю.
- Вот и здорово. Этого будет вполне достаточно. Затем нам нужно сердце любого мёртвого животного. Абсолютно любого.
- Где же его взять? – удивился следователь.
- У нас, в буфете. – подсказал лейтенант. – С утра продавали варёные куриные сердечки, и наверняка не все распродали. Курица подойдёт?
- Да, можно и курицу. – согласился Авдеич. – Плохо, что варёная. Но вы спросите у буфетчицы, не осталось ли сырых сердец?.. Принесите лучше одно сырое. Но если нет, то можно и варёное.
Лейтенант поторопился в буфет, а тем временем Петрович, неприязненно насупившись и бормоча глубокомысленные междометия, принялся предвещать конец света.
- Ты у меня добормочишься... – пригрозил ему следователь. – Гляди, если этот карлик и вправду колдун, я его попрошу тебя в говно какое-нибудь превратить. В какое-нибудь несусветное.
- В чупакабру. – смешливо сказал кто-то из рядовых полицейских, приглядывающих в комнате за происходящим.
- Вот, запиши название, чтоб не забыть.
Лейтенант вернулся страшно довольным, поскольку сумел выклянчить у буфетчицы сырое куриное сердце. Авдеич положил его в центр квадрата из латинских слов и поискал глазами тонких заострённых предметов.
- Зубочистки найдутся у кого-нибудь? – спросил он.
- Вот у этого дяди спички есть. – указал на Петровича смешливый полицейский.
- Не дам! – схватился за карман Петрович.
- Да кто тебя будет спрашивать!..
- Вы за всё ответите!.. – яростно зароптал Петрович, мотая головой. – Я до вашего начальства в Москве доберусь... я Путину буду жаловаться...
Конечно, при помощи подзатыльника, Петрович был вынужден отдать спички. Он лишь выразил надежду, что этот сегмент ада на земле, в который его занесла нелёгкая, теперь обязательно сгорит до тла. Следователю не понравились упования Петровича, но Авдеич заверил, что ровным счётом ничего здесь не сгорит. Авдеич взял с десяток спичек, заострил зубами их концы и приступил к магическому действию.
- Я буду протыкать спичкой сердце и проговаривать фразы, которые вы должны произносить вслед за мной. Не обязательно дословно.
- Какие ещё фразы? – поморщился следователь.
- Сейчас всё услышите. – Авдеич воткнул первую спичку в сердце и напевным комковатым гудением провещал: – «Abibaga, Sabaoth, contra rato ut prisons prerunt fini unixio paracle gossum!»
Присутствующие в комнате замерли. Авдеич ткнул пальцем в следователя, предлагая ему немедленно повторить тоже самое. Следователь, напряжённо покряхтев и покрывшись лёгким потом, выговорил услышанное, заменив три четверти слов на осклизлое мычание.
- Хорошо. – подбодрил следователя Авдеич и немного подтянул своё сутуловатое тельце, показывая, как оно наполняется магической силой. – Теперь я вонзаю в сердце ещё две спички и произношу: «Qui fussum mediator agros gaviol volaх!» Повторяйте за мной.
Следователь торопливо повторил фразу, ёрзая на стуле.
- «Landa zozar voloi sator saluxio paracle gossum!» – картинно возвышал голос карлик, стараясь вытянуть свою короткую бледно-красную шею. – «Mortus cum fice sunt et per flagellationem Domini nostri Jesu Christie!»
Следователь не старался запоминать все услышанные слова, а просто проборматывал знакомые звуки, местами совпадающие с карликовыми заклятиями, а местами напоминающие робкие стоны, испускаемые во время фистинга. И внимательно следил за тем, сколько спичек карлик воткнул в куриное сердце, а сколько оставалось в руке.
- «Avirsunt devant vos paracletur strator verbonum offizum sidando!» – с особой торжественностью выговорил Авдеич и избавился от последней спички. – Теперь я преисполнен необычайной силы магии, и я готов лишить вашу жену даже малейших признаков беременности.
- Лишай давай. Поскорей.
- Тогда, чтоб было совсем скоро, начните маленькими кусочками поедать это сердце. Представьте себе, что вы поедаете не курицу, а плод вашего блуда.
- Чего?? – вздрогнул младший лейтенант, а вслед за ним и многие из присутствующих, а Петрович ахнул расколотым церковным колоколом.
- Чего?? – сморщил потное лицо следователь.
Гнусненьким фальшивым приветствием раздался звонок на телефоне следователя, и тот, едва очухавшись от предложения карлика, приложил трубку к уху, намереваясь крепко поругаться с женой. Поскольку вызов шёл с её номера телефона.
- Что?.. Кто это?.. – поперхнулся через пару секунд следователь, выслушивая, что ему говорят по телефону. – Вы шутите надо мной?.. Я вас пересажаю всех нахуй. Я покажу вам, как надо мной шутить!.. Как она могла покончить с собой?..
В комнате зависло гробовое молчание. Следователь больше не произнёс ни звука в телефон, а выслушал до конца всё, что ему сообщил главный врач больницы, где находилась его жена, и сел на место.
- Что произошло-то? – робко спросил лейтенант.
- Жена моя покончила с собой. – не понимая до конца весь смысл случившегося, проговорил следователь. – Забралась на крышу больницы по служебной лестнице и сиганула вниз. Разбилась насмерть.
- Да как так-то? – не понял лейтенант.
- Залезла на самый верх крыши да спрыгнула вниз. – изобразил рукой весь процесс падения следователь. – Доктора побежали к ней пульс проверить, а она мертва.
- Неужели пульса нет? – туповато хлопал глазами лейтенант.
- И черепушка вдребезги. – добавил информацию чисто от себя следователь.
Петрович с победоносным видом вскочил с табурета, затряс руками, на которых до неправдоподобных размеров вздулись жаркие узлы вен, и завопил:
- Дьяволу-то решили продаться с потрохами, а дьявол-то вам в этом деле не помощник!.. Дьявол-то свои подленькие игры мастерит, а вас всех ждёт пекло геенны огненной.
- Заткните его. – осоловело бледнея, потребовал следователь. Однако, никто из присутствующих не бросился исполнять приказ, не понимая, можно ли в подобной ситуации накидываться на пророчествующего Петровича.
- Я бы вас всех проклял до седьмого колена, а только вот думаю, что не будет у вас никаких детей и правнуков. Пустота одна будет. – уверенно заявил Петрович и запел назойливо-хриплым акцентированным дворовым речитативом:
А мамочка ребёночка убила,
ну и себе оставила щелчок…
Теперь замёрзшей ягодой-калиной
застыл её затраханный зрачок!
Вот отчего не ведают стыда
любительницы внутриутробных чисток?
А мамочка сегодня померла,
оставила предсмертную записку!
- Заткните ему кто-нибудь пасть! – истошно заорал следователь. – Иначе я за себя не ручаюсь!.. Захерачьте его нахер!.. И карлика, суку, ловите!..
Пока младший лейтенант лупил кулаками в самозабвенно осиянную морду Петровича, карлик-шахматист Авдеич спрыгнул с табурета, ловко проскользнул между ног дежурных полицейских и покатился к выходу на улицу.
- Три дня вам всем даю на покаяние. – сообщил Авдеич. – А потом пеняйте на себя.
И помчался прочь, никем не уловляемый.
***
цифра 21
Жена сотрудника следственного комитета, неряшливо выкрашенная под блондинку, пребывала в частной клинике, ожидая операции по искусственному прерыванию беременности. Все необходимые анализы были сданы, диагностика системы гемостаза протестирована, наличие серьёзных сопутствующих патологий не вскрылось. Главврач клиники назначил операцию на завтра. Жена следователя, ничуть не переживая за себя, тихонечко попивала коньячок и развлекала соседок по палате рассказами о всех своих козлах, о том, сколько абортов была вынуждена сделать, случайно подзалетев.
- С первым своим парнем я познакомилась в кафе. Пришла отдохнуть с подругой, с одноклассницей – тогда я ещё дружила с кем попало, тогда я ещё не замажорилась и нормальной девкой такой гуляла – взяли пару бутылок пива по 0,5, выпили и сразу окосели. А Стёпа с другом сидел за соседним столиком и всё пялился на неё, а она ему такая сначала фак показала, а он заржал, как дурак, и она тоже заржала, а он говорит своему дружку: я бы ей вдул!.. А она такая говорит: чо-то мне плохо стало!.. И пошла в туалет. А я за ней, потому что подруга всё-таки, надо проследить, чтоб совсем не поплохело. И вот она сидит на унитазе и блюёт, а тут Стёпа такой заходит, улыбается, а она ему говорит: это же бабский туалет! ты чо-то попутал!.. А он говорит: я вижу, что бабский! хочешь ещё пивка?.. А она говорит, что она вообще-то не такая, но пивка хочет, тем более, если Стёпа угощает. А Стёпа, конечно, угощал. Вот там в туалете, после пивка, он её и оприходовал, потом меня оприходовал, а потом сказал, что ему пора на дежурство в ночную смену и убежал. Больше он с ней не встречался, а со мной погулял некоторое время, и вскоре я заметила, что забеременела. Тут этот Стёпа и исчез куда-то насовсем, на телефонные звонки не отзывался, а я пошла делать аборт. Не рожать же мне от первого встречного?? Не знаю, как для моей подруги – которая тоже забеременела тогда, в туалете, от этого Стёпы, и тоже сделала аборт – а для меня это стало колоссальной психической травмой, я до сих пор не могу простить этого Стёпу.
- Вот козёл! – сказала Зойка с Красных Профинтернов, сердито закуривая. – Попользовался девкой и бросил. Чем-то на моего похож!..
- Да все они такие. Вот смотрите, что у меня получилось со вторым. Мы с ним иногда пересекалась на общих студенческих тусах, он немножко со мной заигрывал, даже знал, где я живу, провожал пару раз до дома. «Я бы. – говорит. – тебе точно вдул. Только папаню твоего опасаюсь.» А моего папаню тогда многие опасались, поскольку был он ментом. Город-то у нас маленький, что не говорите, все друг друга знают. А этот козёл тогда стал трахаться с моей подругой – той самой, которая одноклассница, и которая принялась корчить из себя оторву и сучку. Ну, а я делаю вид, что меня это совсем не волнует, пускай трахаются. Хотя, конечно, я бесилась страшно. Даже однажды налила подруге в чашку с кофе слабительного – она потом в туалете обдристалась до обезвоживания. И этот козёл вдруг такой в гости ко мне заваливается по пьяни – типа минералочки попить, а то ему жарко стало – и трахнул меня прямо на кухне. Родоки мои тогда на дачу уехали, вот он и воспользовался случаем, а я будто бы обомлела. На следующий день сама к нему в гости попёрлась – типа голова болит и надо бы таблетку аспирина принять – а он стакан водяры налил, заставил выпить и чпокнул. Тут у нас и понеслась любовь, даже соседи в стенку стучали, чтоб мы потише себя вели, а он говорит такой: ща ****а всем начищу!.. Ну он сильный такой был, его все боялись, он прямо без разговоров иногда в ****о бил. А потом его мамаша такая вдруг приходит и говорит: сыночек, ты посмотри, что за ****ь в дом привёл!.. А он говорит: мама, почему это *****?.. А она говорит: да по морде видно, что это заправская шлюха, хотя папаша её и мент, пускай она убирается из моего дома!.. А я ей говорю: как же это так получается, Ирина Владимировна? ваш сыночек первым ко мне приставать начал, даже жениться обещал, поскольку обесчестил не единожды!.. А он говорит: ничего я ей не обещал, маменька, она всё врёт! мы просто так пошпилились, типа чисто по-дружески!.. Ну, а я не стала им правду-матку в глаза выговаривать, ушла вся такая в сомнамбулическом состоянии и дверью хлопнула. Хотела папане нажаловаться, да призадумалась чо-то, а потом чувствую, что забеременела. Ну, я тогда судом пригрозила этим двоим и выманила у них деньги на аборт. Мамаша-то его ругалась благим матом, на каждую купюрку плюнула, сказала: ты моего Сашеньку девственности лишила, он теперь не знает, как ему дальше жить!.. А я говорю: пускай сам себя в жопу ебёт!..
Подружки по палате согласно расхохотались.
- Вот точно пидорок! – закашлялась от сигаретного дыма Зойка с Красных Профинтернов. – Все они такие.
- Мужики сейчас безответственными растут, слабохарактерными. Вследствие этого и паттерны гендерного поведения изменяются. – задумчиво произнесла Машенька. Девочка слишком гладенькая и умненькая, хотя из породы тех школьных отличниц, у которых иногда мелькает на лице нечто положительно-людоедское.
- Ещё один мой парень служил в десантных войсках, воевал с китайцами на Дальнем Востоке, получил медаль и денежное вознаграждение в размере двух миллионов рублей. – сказала жена следователя, не без завидной ностальгии в голосе.
- Когда это мы воевали с китайцами? – удивилась полноватенькая и щедрая на улыбки Любовь Егоровна, торопливо помаргивая глазками.
- Не знаю, он сам мне про китайцев говорил. Какая-то секретная война. Главное, что всех победили.
- Да, точно, я читала что-то про это. – уверенно проговорила Зойка с Красных Профинтернов. – Там китайцы на наших повозбухали сперва, а потом зассали и разбежались. Они, узкоглазенькие, все такие непонятные. Сперва возбухают, а потом делают вид, что они здесь не при чём. Трусливое ссыкло.
- Ну вот. – продолжила рассказ жена следователя. – Иду я однажды такая с подругой по Набережной, обе жрём чего-то такое – то ли семечки, то ли джин-тоник из банки – и настроение не очень хорошее, потому что чувствовались в природе магнитные бури. А я ведь, девоньки, очень тонко переживаю всякие природные аномалии, меня даже в «Битву Экстрасенсов» на телевидение приглашали, чтоб показать на всю страну мои способности, да я ведь баба стеснительная. И тогда нам навстречу вышел этот парень-десантник – пьяный просто капец, смешной такой – и говорит мне прямо, никого не стесняясь: хочешь я тебе подарю гранату РГД-5?.. Я говорю: зачем мне твоя граната?.. Он говорит: вроде для того, чтоб продемонстрировать взрывную силу своей неистовой любви! типа, я бы тебе вдул!.. Да щас, говорю, нужен ты мне – ты в зеркало-то себя видел, вдувальщик?.. А он достаёт из кармана, вместо гранаты, два миллиона рублей и показывает мне. И говорит очень даже предельно ясно: хочешь, говорит, это всё твоё будет? мне, говорит, для красивой девки ничего не жалко!.. А подруга моя сразу засуетилась, задницей завертела – та самая одноклассница, которая бывшая, шустрая такая – вдунь-ка лучше мне, говорит!.. за два-то миллиона, чего не вдуть!.. И я сразу этой стерве в волосы вцепилась, шею расцарапала: нет, говорю, это мой парень, я его первая приметила!.. А потом мы пошли к нему, в гостиницу, где фачились и шпилились до самого утра, и ничуть не устали даже. Вот только утром он свои вещички быстренько собрал, сказал, что по его следу гонится кровавая китайская гэбня, и ему надо срочно бежать из города. В щёчку поцеловал – и больше я его не видела. Аборт, конечно, пришлось за свой счёт делать, но всё равно воспоминания сохранились самые золотые. И стыдно признаться, девоньки, но попадись мне этот козёл ещё разок, я ему снова дам!..
- Счастливая ты! – мечтательно вздохнула Зойка с Красных Профинтернов, ревниво прикуривая новую сигарету от недокуренной. – А тут живёшь-живёшь, весь день на работе, весь день на ногах, самой обычной ласки хочется – а утешиться-то и не с кем!..
- Ты нашла с кем утешиться, раз пришлось аборт делать. – подметила с шустрым юморком Любовь Егоровна.
- Нашла-а... – с лёгкостью согласилась Зойка.
Машенька произнесла что-то излишне задумчивое про партисипаторные типажи современной городской культуры, но не встретила понимания у соседок по палате.
- А вот со своим теперешним мужем – следователь который – я познакомилась чисто случайно. – не без удовольствия заявила рассказчица. – Даже моей подлючки-подружки рядом не оказалось. Кажется, подружка тогда с каким-то хачиком роман крутила, и он её по городу на лимузине катал. А мне в то время очень трудно жилось, денег на жизнь не хватало. Папаня от запоев умер, мамка деньги в какой-то левый банк положила под большие проценты, банк и прогорел. Тяжело мне в то время пришлось. Даже собралась выставить свою анкету на интернет-сайт с путанами, но потом передумала, вытащила у мамки из кошелька тысчонку и пошла гулять. Я вообще не привыкла отчаиваться по жизни и корчить из себя такую, знаете, бедную девочку, которой все кругом должны – да в рот они ебись, все эти разочарованные в жизни люди!.. И вот я захожу такая в Макдональдс, пожрать там себе чего-то купила на последние копейки, сижу и лазаю по инстаграме в целях крепко повозмущаться: какие же все люди кругом дураки, и ничего не понимают, что на самом деле в мире происходит!.. Не понимают даже того, как людям трудно жить, соблюдая элементарную порядочность!.. И этот следователь ко мне подсел рядышком, как будто принц такой, неизвестно откуда приблудившийся, и принялся шутить: девушка, говорит, а вашей маме зять не нужен?.. А я такая подбоченилась, губки уточкой сложила: нужен, говорю!.. А вы, говорю, с чего вдруг такие нетривиальные вопросы задаёте?.. Да вот, говорит, я бы тебе, милая, вдул!.. Без всяких церемоний. Ну, чуть погодя, конечно, и вдул. Вскоре мы быстренько поженились, и денег на свадьбу он не пожалел. Одних только цветов подарил на сто тысяч, а ещё колечко с бриллиантом подарил, но только забеременела я не от него.
- Как так? – чуть не проглотила сигарету Зойка с Красных Профинтернов, а Машенька и Любовь Егоровна заинтригованно замерли мышками.
- Ну, вот так получилось. Я однажды на электричке возвращалась домой с дачи, и была не одна, а с подружкой этой своей, которая одноклассница. А она, когда пьяная, то дура совсем и себя не контролирует. Прямо в электричке сидит и песни поёт, и водяру хлещет, и всё ей нипочём. Ну и я чуточку выпила, а мне чуточку и надо. Сижу такая пьяная в электричке и тоже песни пою, а когда на вокзал приехали, то подружка быстро такси поймала и смылась. А я шатаюсь такая по вокзалу и не могу такси поймать – хочу, конечно, изо всех сил поймать, но они почему-то не ловятся – и я, конечно, с горя блевать принялась и ругаться на чём свет стоит. А потом вижу, что неподалёку от меня мужичок ходит и улыбается добродушно. И я говорю ему: мужичок а мужичок, как тебя зовут? помоги мне такси поймать – а то у самой чо-то не ловится!.. А он говорит: меня Петровичем зовут, я тут, на вокзале, сантехником работаю!.. А по вокзалу, говорит, такси не ездят, это вам надо на улицу выходить. Тут меня, понятное дело, на ржачку пробило, потому что сантехник – это конечно очень весело, это только в кино может случиться, когда выпившая женщина с сантехником знакомится. «А скажи-ка, Петрович, – я ему говорю. – ты в немецком языке шаришь?.. Смогёшь меня немецкому по-быстренькому обучить, если ты такой здесь сантехник – я об этом давно мечтала?» А он говорит: «Я-я, натюрлих. Для меня понятие женщины имеет несокрушимую святость, и я женщине ни в чём отказать не могу. Ибо прямой потомок барона фон Виллингольда.» - «Нет-нет, Петрович! – кричу я, поскольку мне побаловаться потянуло, словно девчонку-школьницу на горках в Тверицком Бору, когда мальчишки тебе за шиворот снег пихают. – Ты теперь со мной только по-немецки бакланить должен!..» - «Ich, Liebe Frau, ist in der Lage, zu kommunizieren auf sehr viel Sprachen und Dialekte. – говорит Петрович. – Und nicht trinken wollen?» - «Вот если ты нальёшь мне бокальчик шампанского, то я его с удовольствием выпью, да хотя бы и на брудершафт. – говорю. – Gut-gut, dann komm her, noch-noch, Petrowitsch!..» - «Ну, – говорит. – добро пожаловать ко мне в каптёрку.» Вот в каптёрке у Петровича я и проснулась на следующее утро, разумеется тут же оделась и сбежала, даже не попрощавшись, а вскоре почувствовала, что забеременела. Вот, думаю, хорошо я влипла с этими нежданными приключениями на вокзале, теперь пора аборт делать. Следователь-то мой детей не хочет. Удивился ещё, зараза, как я могла от него подзалететь, если он всегда предохраняется. А вот, говорю, случается и такое необычное дело у мужчин. Предохраняйся – не предохраняйся.
- И поверил? – удивилась Любовь Егоровна.
- А куда ему деваться?.. Тупой донельзя.
- А Петрович-то что? – поторопилась спросить Зойка с Красных Профинтернов, вытаскивая последнюю сигарету из пачки. – Ты ему ничего не сказала?..
- А чего я ему скажу?.. Я его больше и в глаза не видела. Неужели я ещё на вокзал припрусь, да буду там Петровича разыскивать, чтоб поговорить насчёт отцовства?.. Нахуй мне нужен такой отец. Козёл он – этот твой Петрович!!
Зойка согласно запыхтела и закашлялась, напоминая, что с ней мужики тоже поступали по-хамски, никогда её не жалели и не любили, а последний так и вовсе оказался сволочью.
- Предохраняться, бабоньки, надо. – сурово провещала Любовь Егоровна. – Иначе на нас никаких абортов не напасёшься.
- Предохраняться надо. – хмыкнула жена следователя. – Да ведь всякий раз ебёшься по-разному. Как тут успеть предохраниться?..
Женщины жалобно помолчали, угощаясь коньяком, и соображая какие-нибудь хитрости насчёт своего будущего.
- Стишок припомнился... – сказала Машенька, как будто сама для себя. – Мой приятель сочинил. Когда мы ещё в школе учились, он постоянно всякую муру писал.
- Понятно. Трахнуть хотел. – усмехнулась Зойка.
- Может, и хотел. – согласилась Машенька. – Зато дурак и весёлый.
***
цифра 22 «ЧУПАКАБРА»
Весьма любопытные сведения о существовании таинственного зверя чупакабры на нашей земле мы можем почерпнуть из записок некоего члена реставрационной комиссии при губисполкоме, которые он принялся вести сразу, после сформирования в городе органов советской власти. При реставрационно-восстановительных работах в доме купца Иванова-Затрапезнова (строительство которого датировано первой четвертью семнадцатого века и было реализовано под руководством архитектора Бармы Постника), в залежах подвала, кроме подгнившего сукна и просроченных банок тушёнки, обнаружился небольшой кованый сундук с берестяными грамотами, где подробно излагалось о приезде в наш город князя Ярослава Мудрого в конце 1033 года с целью кратковременного отдыха и экскурсии по памятным местам. Летописец оказался живым свидетелем прибытия достославного человека. Ему довелось наблюдать, с какой душевной отзывчивостью князь общался с горожанами. «Не соблаговолите ли, уважаемый князь, указать нам место, где вы зарубили секирой медведицу, науськанную на вас злобными язычниками?» – трепетно попросил летописец, дождавшись удобного момента. «Какую ещё медведицу?» – недоумённо вскинул брови гость. «Да ту самую, которая на гербе нашего города изображена вкупе с секирой, олицетворяя победу доблестного православного самодержавия над застойным язычеством!» – ответствовал летописец. «Ошибаетесь, любезный друг! – развёл руками князь и, понюхав понюшку табаку, раздольно чихнул. – На самом деле та давняя история приключилась следующим образом.» И поведал истинную правду о памятных днях своего боевого прошлого. Летом одна тысяча десятого года, проплывая мимо, Богом забытого, поселения Медвежий Угол, он заметил многочисленную компанию язычников, каковые с мерзопакостными воплями поклонялись деревянному идолу. «Как бодрость вашего духа? – обратился к ним князь. – Как эмоциональный климат на работе?..» В ответ был совершенно определённо послан в некомфортабельное место, которое в дальнейшем обозначалось термином зрада перемоги. Князь с дружинной спустился на берег и принялся изрядно побивать язычников с целью полного уничтожения оных. И вот тут-то вожак сей непотребной стаи, выкрикивая отчаянные вопли, сбегал в ближайшую берёзовую рощу и вернулся с препакостной образиной, именуемой в тех местах чупакаброй. Именно эту диковинную дрянь и порубил секирой доблестный князь, спасая себя и жизни своих близких. Отсюда следовало, что на гербе города должна находиться не медведица, а та самая чудовищная тварь. «Да-да, будет всё исправлено к вашему следующему приезду, не извольте сомневаться!» – пообещал наш летописец Ярославу Мудрому, но поскольку детального описания ужасного зверя нигде не отыскал, то и герб сохранился в прежнем виде.
Здесь же, в подвале доме купца Иванова-Затрапезнова, при расчистке стен от обоев и штукатурки, выявились надписи на стенах, разобрать которые стоило большого труда. Начерчены они были на древнем татаро-монгольском языке, и оставил их давний потомок хана Тохтамыша, с целью поведать истинную причину поражения его предков из Золотой Орды у стен нашего кремля. Тохтамыш с войском, численностью в двести тысяч отборных голов, прибыл к городу утром первого января 1257-го года, не подозревая ничего сверхъестественного и дурного. Так бог любви Эрот, являющийся интерфейсом между резиновым членом и блудливыми руками, несёт не столько благостный настрой, сколько ослабляет интуицию хищника. Каменные крепостные стены кремля оказались на редкость надёжными, а горожане проявили недюжинную смелость и отвагу. Оборону крепости возглавил хорунжий ярославского казачьего войска Захар Потёмкин, а – по воспоминаниям современников – это был человек невероятного полководческого дара и специалист по выводу экономики из рецессии. На спасение города поднялись все жители от мала до велика. Защитники крепости сбрасывали на головы осаждающих горящие пакли, многотонные булыжники и дубовые брёвна, вываливали содержимое вёдер из общественных отхожих мест. Настало время, когда Тохтамыш приказал войскам отступить от кремлёвских стен, чтобы взять город в блокаду, дабы вынудить непокорных горожан либо сдаться, либо умереть с голода. Следующей ночью, когда ханское войско, в предвкушение неминуемой победы, веселилось, пило и гуляло, верный слуга хана закричал обложным голосом, указывая в даль, освящённую пурпурно-лунным светом. Тохтамыш рассерженно сверкнул проницательными узкими очами и увидел на горе, расположенной в паре вёрст от крепостных стен, силуэт ужасного и невиданного доселе существа, напоминающего мифического кровожадного зверя. «Туго мне, братцы, туго!» – провыл сей зверь трубным гласом и вселил в душу каждого, кто его услышал неизгладимое чувство кошмара. Татаро-монголы, испытывая панический страх, побежали сдаваться в плен защитникам города (которые и сами перепугались не на шутку), а хан Тохтамыш, вскочив на первую попавшуюся лошадь, умчался в бескрайние приволжские луга, откуда ещё долго доносились его стенания и вопли: чупакабра! чупакабра!.. Таковым оказалось предание о чупакабре, сохранённое на стенах подвала потомком супостата, и в конце которого он дрожащей рукой умолял: «Так пусть же не оставит нас провидение своей неизреченной милостью, ибо оно не станет поражать невинных, рождённых после третьего и четвёртого колена, коим грозит отмщение, как сказано в Евангелии. И сему провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на Тугову Гору в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно.»
Очередные сведения о явлении чупакабры на ярославской земле мы черпаем из неизданных трудов историка Карамзина. Неизданными они оказались только потому, что большинство замшелых историографов и литературоведов до сих пор подвергают сомнению их подлинность. Мы же – внимательно и на протяжении нескольких лет, перечитывая эти интересные труды – уверяем, что Николай Михайлович Карамзин является их доподлинным автором, и сочинял, находясь непременно в трезвом уме и здравой памяти. «Итак, – сообщает нам дотошный исследователь всяческих исторических нюансов. – дело было в 1612 году, в период величайшей смуты и предположительного развала всего государства Российского. Поляки, захватившие Москву, вскоре стали испытывать нужду в продовольствии, и по приказу Лжедмитрия III спешно организовали отряды для разграбления окрестных деревень и сёл. Некто гетман Сапега с бандой отъявленных головорезов, оставляя после себя прах и пепел, сумел добраться до переяславских урочищ, где, окунувшись с головой в томные волны Плещеева озера, обомлел от восторга, духовно прозрел и принял православное крещение. Также и солдаты его безжалостного отряда, отведавши переяславских свиных рулек, вкусивши ядрёной медовухи, да насмотревшись на ражих русских девок, облюбовали эти древние мирные земли и принялись заселять их своими родными и близкими. Самые массовые переселения поляков приходятся на осень-зиму 1612-1613-х годов, что было обусловлено поражением Польши в войне с афганскими моджахедами и усилением угнетения польских крестьян со стороны правительства Австро-Венгерской империи. Неисчислимое количество беженцев потянулось на жительство в окрестности города Переславль-Залесский, в луговые поймы Первомайско-Пречистенского района. Многие обездоленные поляки благополучно расселились по берегам Рыбинского водохранилища, где пристрастились к рыбной ловле и мореплаванию. К середине 1613-го года, на угодья села Мулинское, расположенного в излучине реки Соть, перебрались все крестьяне из восточных воеводств Польши – Люблянского, Жешувского, Краковского. После знаменитой Люблянской унии, больше напоминающей государственную измену, увеличилось число переселенцев из центральных районов Польши, Мазовии и частично Мазурского Поозерья. Огромное количество поселений и латифундий основали поляки в центральной части русского Нечерноземья, причём некоторые из них стали в дальнейшем крупными населёнными пунктами, среди которых стоит выделить Романов-Борисоглебск (прозываемый ныне Тутаево-Красногвардейск), Гаврилов-Ям, Починки, Терешковская слобода, Сортирофка, Брагино и другие. Так бы и жить этим людям до конца времён в счастливом достатке, словно некие добросовестные отшельники обитают в своих параллельных вселенных, напоминающих перпендикуляры, враждующие с евклидовой геометрией, но ужасные несчастья обрушились на их головы. Неслыханный зверь чупакабра – чей ужасный облик не поддаётся никакому вразумительному описанию – принялся по ночам посещать польские уделы (ничуть не интересуясь соседними русскими деревеньками) и поедать всё живое и трепещущее. Попытки поймать и уничтожить зверя оказались тщетными, выстроенные оборонительные рубежи вдоль сёл ничуть не защищали от проникновения шустрой коварной твари. И тогда польский король, временно обосновавшийся в селе Дядьково, приказал всем полякам собирать манатки и двигаться обратно на Родину. «В целях сохранения этноса и национальных красот концептуализма.» – с плохо скрываемой печалью, обосновывал свой приказ король. К 1616-ому году не только в областях Нечерноземья, но и во всей русской земле не осталось ни одного живого поляка, даже память о польском нашествии исчезла, словно бы вырванная с корнем чей-то заботливой рукой. Непостижимый зверь чупакабра, казалось бы, ушёл вместе с поляками и прекратил давать о себе знать, отчего считается с тех пор досужим вымыслом суеверов. Думаю, что дальнейшая исследовательская работа покажет, кто в этом вопросе прав – а кто нет, а я же всегда полагал, что истина таится где-то посередине. Далее, мои любезные читатели и любители исторических экзерсисов, я прощаюсь с вами в надежде на победу разума во всех ваших делах и начинаниях. Творите добро по всей земле, творите добро людям на благо!..»
Дальнейшие сведения о чупакабре весьма смутны и отрывисты, мы позволим себе напомнить лишь о тех, которые нам кажутся наиболее правдоподобными. Таковой мы считаем историю с крепостным поваром графа Шереметьева, которую он подробно изложил в своих мемуарах. Однажды зимой, будучи удручён графскими капризами, тот отправился за поимкой зайца в помещичьи леса, расположенные вокруг заповедной Липовой Горы. И в одном из капканов обнаружил удивительную зверюгу, внешности вполне съедобной и питательной. Повар доставил зверя на кухню, где аккуратно умертвил, освежевал и зажарил, чтоб угостить деликатесным ужином графа и его взыскательных гостей. Его Сиятельству весьма понравилось приготовленное блюдо, он долго хвастал перед гостями смышлёностью своих крепостных холопов, а затем – от переизбытка чувств – подарил вольную повару и даже поспособствовал ему в организации продовольственной лавки. Вскоре доходы с лавки увеличились самым обнадёживающим образом, и повар со всем семейством перебрался в Москву, на Тверскую улицу, где прославился с тех самых пор, как хозяин «елисеевского гастронома». А вскоре добился должности главного поставщика продовольствия для Императорского Двора. «Чем же ты накормил меня в тот раз настолько вкусно?» – всякий раз приезжая в Москву, лукаво вопрошал граф Шереметьев у своего бывшего холопа. «А вот возможно, что чупакаброй и накормил вас, батюшка! – жмурился от умиления бывший повар. – Самой натуральной дрянью и накормил.»
Поскольку любое коллективное подсознательное группируется на осознанном индивидуальном опыте, то не приходится сомневаться и в случае с товарищем Сталиным, произошедшим в наших краях и сохранённым в народной памяти. После окончания строительства Беломорско-Балтийского канала, товарищ Сталин прилетел на торжественное открытие уникального водного пути, поздравил коллектив тружеников и наградил особо отличившихся орденами трудового красного знамени. По окончании праздничного банкета, товарищ Сталин не решился заночевать в одном из строительных бараков, а сел на самолёт, чтоб улететь обратно, в Москву. Погодные условия внезапно изменились в худшую сторону, и все московские аэропорты отказались принимать самолёт с товарищем Сталиным, и он был вынужден, посреди ночи, приземлиться на аэродроме ДОСААФ нашего тихого мирного города. Аэродром в ту пору недвусмысленно назывался Карачихой, и из всех его служащих на рабочем месте присутствовала только ночной сторож баба Люба – именно она встретила самолёт с высоким гостем на борту. Детально разобравшись в ситуации, товарищ Сталин обратился к бабе Любе за советом, по какой дороге будет проще всего добраться до Москвы. Баба Люба старательно обмозговала все возможные варианты и выбрала из них наиболее короткий. «Ступайте, дорогой товарищ Иосиф Виссарионович, прямёхонько сюда. – указала она длинный путь на запад. – И с Божьей помощью, спустя несколько дней, благополучно доберётесь до родного дома.» Товарищ Сталин умел общаться с простым народом доходчиво и не применяя тисков бюрократических машин, поэтому посетовал бабе Любе на недостаток времени и сообщил, что ему необходимо к утру попасть на работу. Баба Люба, ни минуты не колеблясь, подарила вождю свой личный велосипед, на который тот вскочил совершенно молодецким образом и покатил по указанной дорожке. И сразу же, у ворот аэродрома, на него обрушился неистовый рёв, возможный принадлежать зверю самого чудовищного и фантастического облика. Трудно сказать, кого сумел разглядеть товарищ Сталин в ночных потёмках, сохраняя огромную силу мужества и некую аддиктивную активность. Чёрная, неестественной величины тварь, напоминающая покоробленную крысу, одним прыжком очутилась перед товарищем Сталиным, внимательно обнюхала его с ног до головы, после чего отвалила прочь, лениво покачиваясь с боку на бок. Закурив свою знаменитую трубку, товарищ Сталин оглянулся на бабу Любу, желая узнать, не померла ли со страха бедная женщина. «Что это такое было?» – строго вопросил он у бабы Любы, наблюдая, как та – привычно и беспечно – позёвывает, облокотясь на перила сторожевой будки. «Либо дьявол по вашу душу, либо просто чёрт. – с шутливым ворчанием произнесла баба Люба. – А мы зовём её просто – чупакабра!» Больше ничего о судьбе бабы Любы нам не известно, а вот на месте встречи товарища Сталина с чупокаброй ещё долгое время стоял памятный знак в виде болта, глубоко забитого в землю.
Необходимо в данном обзоре упомянуть и про случай, произошедший с первым секретарём обкома Фёдором Ивановичем Лощенковым. Фёдор Иванович, как известно, был не только заядлым дачником и растениеводом, но также увлекался разведением кроликов. О пользе диетического кроличьего мяса в те времена не знал только ленивый. В обычные дни, с самого раннего утра, у калитки на дачу к Фёдору Ивановичу выстраивалась небольшая очередь из обитателей окрестных поселений, прибывших с целью получить одну-другую тушку кролика. Фёдор Иванович никогда не продавал выращенную им живность, а охотно раздавал всем желающим, заодно потчуя отличными кулинарными рецептами по приготовлению кроличьего мяса и выкройками для шапок. Когда всю страну ознаменовала гнетущая эпоха перестройки и гласности, тогда люди принялись опасливо сторониться дачи первого секретаря, а кролики Фёдора Ивановича стали регулярно пропадать из клеток. Обнаруженные следы указывали, что воровством занимался зверь неизведанной породы, находящийся на высшей степени развития хищнических инстинктов. Охотоведы местного заповедника (все как на подбор – в лощенковских кроличьих шапках) утверждали, что зверь этот может прозываться чупакаброй и что охотится на него нет никаких возможностей, ибо страх и трепет парализуют волю охотника, когда он слышит про чупакабру. Ничтоже сумняшеся, Фёдор Иванович решил самолично поймать хитрую тварь и передать её в ближайший школьный зоопарк на радость детишкам. В ночь, когда вся страна готовилась отпраздновать День Независимости России, мужественный секретарь обкома засел в кустах смородины и принялся наблюдать за событиями прохладного июньского лета. Предварительно была вырыта яма перед сараем с кроличьими клетками и тщательно замаскирована еловыми ветвями. Ровно в полночь послышались крадущиеся шаги, затем донеслись звуки осторожно повизгивающего голодного хищника, а далее Фёдор Иванович услышал громогласные возгласы и крики о помощи. Ни капельки не мешкая, Фёдор Иванович ринулся к яме, ожидая увидеть в ней как минимум целое стадо чупакабр, пожирающих друг друга. Но оказалось, что вопли из ямы принадлежат сотрудникам спецучреждения закрытого типа, которые таинственным образом заявились арестовывать Фёдора Ивановича по делу ГКЧП. Чупакабра в эту ночь счастливо избежала ловушки, но утащила самого жирного кролика и пять мешков минеральных удобрений. Разгневанный Фёдор Иванович покинул пределы нашего края, обосновавшись в столице и обещая, что более никогда нога его не ступит на нашу землю, и обещание своё сдержал. Зверь, именуемый чупакаброй, лишился регулярной лакомой добычи и более на дачный участок не заявлялся. А вскоре и вовсе сгинул с концами.
Последним, кто сообщил нам о встрече с чупакаброй, был краевед из села Вятское, пожелавший остаться неизвестным. Однажды, внимательно изучая диалектику противоборств сил добра и зла, он увидел на противоположной стороне стола, за которым уютно восседал, омерзительно лыбящегося зверя. Впрочем, как рассказывал краевед, вид зверя был одновременно жутковат и комичен. Сохраняя спокойствие просвещённого скептика, зачастую свойственное интровертам и социопатам, краевед вопросил у зверя: «Кто же ты такой будешь, мать твою?!» На что зверь отвечал, используя эвфемизмы русского языка, что зовут его чупакаброй, и он не прочь немножко дерябнуть в этот славный вечерок!.. Как принято говорить про главных персонажей в дешёвой беллетристике: наш краевед выпал в осадок!.. «А может быть, у меня обычный психоз раздвоения личности? – спросил у себя пытливый исследователь. – Может быть, мне посигналить в космос инфразвуками и видение тотчас исчезнет?..» Удобно развалившись на стуле, чупакабра позволила посигналить. «Ситуация твоя, возможно, патовая. – сказала она краеведу. – А, значит, нужно искать хоть какой-нибудь выход!!» Краевед для верности протёр глаза руками чуть дольше, чем обычно посвящают этому занятию простые люди, но убедился, что болтливая зверюга не исчезает. Мало того, через минуту она щёлкнула пальцами и в комнату завалился, распахнув дверь пинком ноги, лучший из местных адвокатов Дмитрий Романыч. Адвокат расхохотался профессионально-ехидным образом и заявил, указывая на почтенного краеведа, что тот может обжаловать явление чупакабры в установленные сроки, но – кем и когда будут установлены эти сроки – не сказал. Краевед в весьма ошалелом состоянии разглядывал незваных гостей. Затем – как пишут в почтенных дамских детективах сами же дамы – его осенило, и он хлопнул ладонью по лбу. «Абсолютно точно знаю, что мне нужно сделать, дабы вы навсегда исчезли с глаз моих долой. – сказал краевед и подошёл к выключателю света. – Сейчас я выключу свет – и вы мгновенно исчезните!! Внимание!!» Адвокат с чупакаброй лишь успели переглянуться самым жалким образом, как комната погрузилась во тьму и потушила всяческое шевеление и шипение за столом. Только спустя час с небольшим краевед робко зажёг свет и убедился, что в комнате, кроме него, никого нет. «А ведь, если рассказать кому – не поверят!» – пробормотал он с толикой сожаления, и оказался прав, поскольку никто, кроме авторов этой книги, верить ему не собирается.
На этом мы поспешим закончить главу, посвящённую чупакабре, и ещё раз уверяем уважаемых читателей в незыблемой правдивости изложенных в ней фактов. Хочется напомнить, что в академическую область квантовой механики когда-то тоже мало кто верил. И что сейчас?.. Вопрос риторический.
***
цифра 25
Я и мой новый знакомый угрюмый тип вывалились из закусочной и принялись вспоминать, куда рассчитывали податься сегодня вечером. На ногах мы едва держались, нам оставалось лишь дождаться, кто первым грохнется на заманчиво лыбящийся асфальт.
- Ты щас куда, Филушка? – пробормотал тип, с опаской приглядываясь к зубастому кирпичному бордюру.
- Я?? – мне пришлось удивлённо сдвинуть брови домиком и застыть на мгновение, чтоб хоть что-нибудь успеть сообразить.
- Ты, помнится, говорил, что тебе куда-то надо.
- Да, точно. Мне куда-то надо... Мне надо к Анне Андреевне, на аудиенцию!
- Пойдём? – покачался друг, намереваясь не тратить времени впустую и преодолеть пространство и простор.
- Куда? – я пытался удержать своего замечательного друга.
- Куда ты, туда и я. Мы теперь друзья не разлей вода.
- Допустим, что это так. – со снисходительной строгостью проговорил я. – Но почему-то с утра я собирался один поехать к Анне Андреевне. Интересно, откуда же взялся ты?..
Угрюмый тип недоумённо осмотрел себя, приблизил ладони к глазам и прищурился.
- Во всяком случае, главное, что я могу сказать, – с наивозможной уверенностью произнёс он. – это то, что я есть здесь и сейчас. И ещё довольно-таки долго буду.
- Вот и хорошо, давай оставайся здесь. – сказал я. – А мне надо к Анне Андреевне.
- Филушка, возьми меня с собой! – умоляюще сложил ладошки на груди тип. – Поверь, Анна Андреевна будет мне очень рада.
- Почему это? – не поверил я.
- Мне везде рады.
- Даже если это так. – я всё-таки первым не удержался на ногах и присел на асфальт, усаживая рядом с собой внимательного друга. – Даже если это правда, хотя бы на ассоциативном уровне. Но что ты скажешь своей жене и детям, когда вернёшься домой с похмелья и без денег? Они спросят: где ты был?.. А ты скажешь: с Филушкой!.. А они спросят: а где ты был с Филушкой?.. А что ты им ответишь?
- Не знаю. – признался тип. – А ты щас куда, Филушка?
- Я к Анне Андреевне, на аудиенцию – она меня в гости звала.
- Надо же! – искренно удивился тип. – И я тоже собирался к Анне Андреевне, на аудиенцию – мне везде рады.
- Значит, ты торопишься со мной на вокзал?..
- Именно туда я и тороплюсь. Я Анне Андреевне лучший друг.
Во мне пробудилась зудливая подозрительность, и я постарался подключить максимум проницательности, осматривая типа. Я доверял вкусу Анны Андреевны, и подумал, что угрюмый тип вряд ли мог быть лучшим её другом. Впрочем, тётка совсем одичала у себя, в глуши, и возможно слегка сбрендила.
- Не знаю, брать тебя с собой или не брать. – бормотал я, будучи в тяжких раздумьях.
- Брать. – категорически потребовал тип.
- Нет, а что ты скажешь своей жене и детям, когда вернёшься домой?
- Я категорически готов порвать со своей женой и вступить в законный брак с Анной Андреевной. Надеюсь, ты не будешь мне в этом мешать?
- Нисколечко. – поклялся я. – Тогда идём скорей на вокзал, я сниму с банкомата денег, мы купим билеты на поезд и прямо щас поедем.
- Куда мы щас поедем, Филушка?
- К Анне Андреевне! На аудиенцию!..
- А!! К той самой, на которой я решил жениться?? Ох уж, Филушка, и блестящее будущее меня ждёт с этой твоей тётушкой-прелестницей!.. Ты знаешь, а я ведь подумал, что мы можем сыграть свои свадьбы в один день: ты женишься на Марусеньке, а я на Анне Андреевне!.. Гостей созовём побольше, ансамбль там какой-нибудь весёлый пригласим с пидорами-недогитаристами… Ты как на мою идею смотришь?
- На Марусеньке?
- А чего?.. Она бабёнка ещё ого-го!!
- Хм. На Марусеньке бы не плохо. Может, и вправду жениться в третий раз?
- Женись. – радостно разрешил тип. – Ты посмотри вокруг: все давным-давно переженились, один ты чего-то ждёшь.
- Да вот с тобой как быть?..
- А что такое? – приосанился, сидя на асфальте, тип. – Я тоже ещё ого-го!..
- Да как бы тебе сказать помягче, мой новый друг. Ты ведь собрался жениться не просто на Анне Андреевне, а на той Анне Андреевне, которая у нас известна, как Чёртовая Матерь. Могу смело утверждать, что в недалёком будущем она дорастёт и до Чёртовой Бабушки. Ты-то сам готов решиться в таком случае – и стать Чёртовым Дедушкой?..
Угрюмый тип недоверчиво уставился прямо мне в глаза, пытаясь вытянуть все хитрости и злокозни, которые я подленько выстроил против его предположительного бракосочетания с известной литераторшей. Но ничего подленького не наличествовало в моих глазах.
- Меня столько раз обманывали в жизни, что я исключительно надеюсь на твою порядочность, Филушка! Надеюсь, что ты меня не обманываешь и только добра мне желаешь! – тихо вымолвил он.
- Будь уверен в моих чистейших намерениях. – я сам поднялся на ноги, и – насколько мог аккуратно – помог типу встать на ноги. – Послушай, друг, не надо тебе сейчас жениться. Иди-ка ты к себе домой! Приласкайся к супруге этаким котёночком, а завтра утром – рано-рано, пока она ещё не проснётся – купи ей букет цветов и попроси прощения.
- За что?
- Да за всё! Уж супруга-то твоя тебя прекрасно поймёт.
- Пойдём со мной вместе к моей супруге, Филушка! А завтра вместе ей букет цветов подарим.
- Не могу. И рад бы помогать тебе во всех добрых начинаниях, но не могу, ибо я отныне верен Марусеньке до гроба жизни. Да и ехать мне надо.
- Ехать?.. – тип, едва сдерживая слёзы, ухватил меня за локоть. – Куда? Куда тебе надо ехать – скажи мне всю правду Филушка!
- Да на *** мне надо ехать! Экий ты невразумительный!
- О, нет, Филушка, прощай – тебе туда я не попутчик. Спасибо, рад был познакомиться – звони если чего.
- До свидания, до свидания, друг!.. Какой там у тебя номер телефона?..
- Да-да, именно такой, как ты записал.
- Где записал?
- Да-да, всё именно так, как ты считаешь нужным делать – так и делай. Поступай по велению совести. До свидания, Филушка!! Доброго утра завтра тебе и всем твоим близким!! Накорми кота!!
И мы благополучно разминулись.
***
цифра 27
Одним из первых, кто позвонил, чтоб поздравить меня и Марусеньку с пополнением в семье, оказался бывший командующий одной из воинских частей в соседнем регионе. Это был человек пожилой и на свой лад мудрый, уверенно вступивший на путь начинающего писателя-мемуариста. Стиль его прозы казался излишне наставительным и грубоватым, но не лишённым эзотерической увлекательности. Что выказывало в авторе человека сугубо неординарного. Я познакомился с ним на творческом вечере Анны Андреевны – нашей знаменитейшей поэтессы – где мы разговорились и прониклись друг к другу уважением.
Шутливо похвалив меня и Марусеньку за привнесённый вклад в генофонд нации, товарищ командир с грустью заметил, что девочек в России стало слишком достаточно, а вот дельных пацанов не хватает. Я согласился со стариком, жалуясь, что и сам требовал от супруги родить мне какого-нибудь мальчика, но почему-то этого не получилось.
- Не надо какого-нибудь! – воскликнул Михайло Илларионыч. – Поверь, друг мой, я на этих ваших каких-нибудь призывников налюбовался вдоволь. Горько смотреть на то удручающее мастерство, с которым наши родные русские люди наловчились рожать педрил. И это вместо нормальных мужиков. А ведь нам от них куда не деться, нам предстоит с ними изрядно помучиться.
- Каких ещё педрил? – испуганно вздрогнул я.
- Да самых настоящих. Лезут, как тараканы из всех щелей. Ладно, когда дело касается ушлёпков, зачатых в алкогольном делирии. Как говорится, тут ничего не попишешь. Но приходится наблюдать за размягчением мозгов даже у самых обычных пацанов. Так поддаются блудливым фантазиям, что и не сдержать. Ещё вчера паренёк ходил с девушкой под ручку, и она обещала дождаться его из армии, а сегодня он перед своим товарищами голышом скачет и муднёй трясёт.
- Ужас какой. – опешил я.
- Самый настоящий ужас. – согласился со мной Михайло Илларионыч. – Грядёт стремительное погружение нашего мира в безоглядное пидорство, которым заправляют масоны-гомосеки. Ты разве не видишь, что творится в так называемой цивилизованной Европе?..
- Вижу.
- Ну и вот!.. К сожалению, и у нас находятся близко к властным структурам всякие члены лгбт-сект и кагала кровавой гомо-ГБни. С каждым годом становится всё наглей и хитрей пропаганда однополых отношений. Некоторые уже не считают зазорным вступать в подобные отношения, заверяя, что один раз, дескать, не пидарас!.. Даже говорить об этом вслух противно. После приходится полоскать рот хлоргексидином.
- Михайло Илларионыч, помилосердствуйте!.. Откуда у нас всё это?..
- Причин может быть миллион, и относиться к ним с юмором – безответственно, мой друг. Вы уж, не сердите меня, старика. Не разочаровывайте.
- Не разочарую. Просто вот несколько растерян. Не понимаю, откуда берутся-то эти гомосеки. Вроде бы все в детстве одинаковые, только шалят немного.
- Ну, как тебе сказать, откуда берутся... – чувствуется, что Михайло Илларионыч сильно заинтересовался разговором и владеет темой. – Изначально некоторые гомосеки вытанцовываются из генетических сбоев. Или вот, допустим, ситуацию, когда мужик был в прошлой жизни женщиной, и генетическая память об этом начинает отрабатывать заведённую карму, старается довлеть над чувствами. С такими гомосеками ничего поделать невозможно, я бы строгих мер не предпринимал в отношении них. Лишь бы себя в узде держали.
- Ну, не знаю, захочет ли гомосек себя в узде держать...
- Не важно, чего он хочет. Надо заставлять.
- Ну, ладно, одних заставим. А другие гомосеки по каким причинам получаются? – заинтересовался я научным подходом к вопросу Михайло Илларионыча.
- Есть, например, такие, которых поражает деструктивная сущность гомосексуализма, как болезнь. Словно вирус, подцепленный при случайном вступление в половой контакт с мужчиной.
- Как же это можно случайно вступить?
- Да вот можно! – не без грусти заверил старик. – От ошибок никто не застрахован. Особенно, когда в пубертатном периоде одолевает внезапная страсть.
- А я думаю, что многое от воспитания зависит.
- Вот именно, что воспитание!.. И об этом я тоже хотел с тобой поговорить. Ведь у тебя две девочки. А я знаю один случай, когда у прапорщика родилась дочка, а он сильно хотел мальчика. Тогда он стал воспитывать девочку, как пацана. Драться её учил, на стрельбища водил, всяческие механические штуковины покупал, вместо кукол. Девочка и выросла, развив в себе деструктивную сущность, с мужскими повадками и мужской мускулатурой. Замуж до сих пор не вышла. А уж тридцать лет прошло с тех пор. Деду бы и внуков нянчить пора.
- Нет, я своих не буду на стрельбища водить.
- Стрельбища, это не главное. Гомосек может и на стрельбищах в яблочко попадать, а останется гомосеком. Ребёнка надо с рождения держать в той самой узде, о которой мы только что говорили. Хотя, сейчас это трудно невероятно. Куда катится мир – я даже не представляю.
- Думаете, сильно катится? – невольно я взглянул себе под ноги, убеждаясь, что пока стою на месте.
- Даже неудержимо. Я тебе точно говорю, что вот эти масоны из кагала гомо-ГБни с международным педо-интернационалом хотят из всех мужиков в мире гомосеков понаделать.
- Зачем им это?? – я удивился нежданному коварству.
- А вот, чтоб совокупить всех мужиков в единую цепочку и подключить к глобальной валютной блокчейн-системе. А приобретаемую от совокуплений энергию конвертировать в денежные доходы. Всё ради прибыли.
- А почему это у них получится сделать именно с гомосеками?
- У гомосеков критическое мышление подорвано. Не только сфинктер в жопе размяк, но и в мозгах. Потому в гомосека проще внедрить нужный датчик.
- Что за датчик?
- Тут даже не один датчик, а таких датчиков придумано много. – увлечённо повысил голос Михайло Илларионыч. – Есть датчики магнитно-резонансной визуализации, есть датчики электроэнцефалографии. Датчики ближней и дальней инфракрасной спектроскопии. Датчики радиочастот, с которых можно считывать активность тела и сканировать все эмоциональные сдвиги человека.
- Кто же их придумал? Датчики-то эти? – не соображал я.
- Они и придумали. – уверенно заявил Михайло Илларионыч. – Вот эти самые гомо-масоны.
- Вы меня, пожалуй, слишком напугали. Может, не надо Марусеньку просить, чтоб она мне сына родила?
- Брось. Рожать надо часто и много, лишнего не будет. Главное, иметь твёрдые убеждения и ответственность перед национальным генофондом. Ты ведь их имеешь?
- Конечно имею.
- Вот и ебись со своей Марусей сколько хочешь, назло гомосекам. Пускай она тебе детишек рожает. Разных – и мальчиков и девочек. Лишнего не будет. Россия всех выдюжит.
- Вот, я чего и боюсь. Излишеств. Чтоб не стало, как в Китае.
- Нет, да никогда не будет диковинных излишеств на земле.
- Вашими бы устами, Михайло Илларионыч!..
- Ладно, заболтался я с тобой, а дел много. Прощай, друг.
- Спасибо за звонок, Михайло Илларионыч. Я приму к сведению всё, что вы мне сказали.
- Вот-вот, прими.
- Будьте здоровы.
С суеверной почтительностью я посмотрел на замолкший телефон и надолго призадумался.
***
цифра 34
Я сижу в вагоне электрички, я пьяненький и грустный, в моей руке непонятное пустое лукошко, которое я забыл вернуть на вокзале пассажиру в брезентовом плаще... я еду на аудиенцию к Чёртовой Матери, чтоб поболтать с ней за жизнь… о своих судьбах и судьбах Родины… всё, что недавно случилось со мной на вокзале, выстраивается в изощрённую зашифрованную мозаику, и мне очень хочется её разгадать, не терпится рассмотреть в некой духовной стратосфере парящий глаз Саваофа, одобряющий и подбадривающий меня на новые неведанные подвиги... или правы эти взбудораженные толпы на вокзале, кликушествующие о воцарении бессмысленного зла – поскольку на Руси всегда оно бессмысленно жестоко и самодержавно?.. не убраться ли мне подобру-поздорову из этой страны?.. уехать в какой-нибудь солнечный Лондон, раскинувшийся безмятежно под ласковыми перистыми облаками и обволакивающий пронзительно-жгучей душевной теплотой, где пышно-стройная фрау приносит по утрам кофе в постель и свежую газету с добропорядочными работящими персонами на фотоснимках, а во дворе резвятся розовощёкие ребятишки и играют в салочки: ШЛА МАШИНА ТЁМНЫМ ЛЕСОМ ЗА КАКИМ-ТО ИНТЕРЕСОМ: ИНТИ-ИНТИ-ИНТИРЕС – ВЫБИРАЙ НА БУКВУ «С»! А НА БУКОВКЕ ЗВЕЗДА ОТПРАВЛЯЕТ ПОЕЗДА: ЕСЛИ ПОЕЗД НЕ ПРИДЁТ – МАШИНИСТ C УМА СОЙДЁТ! – а я вынимаю из-под подушки томик очередного приблудного французского экзистенциалиста и часика на два зачитываюсь им – прошу меня не беспокоить!..
Я сижу в вагоне электрички, я пьяненький и мне скучно. До следующей станции ещё слишком далеко.
***
цифра 35
В 2222-от году от Рождества Христова страна под названием Ассоциация Федеративных Российских Земель выглядела эксцентрично и ужасоподобно. Управлением занимался коллоквиум узурпаторов и тиранов под председательством товарища Венерабля. Территория была обнесена глухой пятиметровой стеной, сооружённой из огромных плит спрессованного тринитротолуола. Разрозненные племена аборигенов, проживающие вдоль заросших полей нечерноземья вплоть до вырубленных уральских лесосек и заболоченных тундр, прокармливали себя скудными урожаями с огородов, примитивнейшей охотой и надеждой на Божью милость. Процветали многочисленные карго-культы и невинная инфантильная бесноватость. Тираническая власть учреждала на каждом квадратном километре исправительно-трудовые лагеря и подвалы, именуемые Лубянками, где мучила на дыбах остатки совестливых граждан. Мировые правозащитные организации под эгидой ООН регулярно сбрасывали с вертолётов гуманитарную помощь в комплекте из фотожурналов с видами Диснейленда и сувенирных долларов, но совершенно безграмотное население использовало их в качестве туалетной бумаги и для растопки печей. Остатки технической интеллигенции собирались в тайных молельных комнатах, где поклонялись нескольким аппаратам iPhone 2016-го года выпуска, а при помощи азбуки Морзе и радиопередатчиков на средних волнах пытались наладить тайную связь с космическим разумом. Ежемесячные рождаемость и смертность превышали все разумные нормативы, установленные в странах цивилизованного общества. Безопасный секс был признан элементом вредительской западной пропаганды, и поэтому из свободной продажи напрочь исчезли презервативы и противозачаточные средства. Продажа алкоголя допускалась детям с семи лет, с четырнадцати разрешалось выходить замуж (тем более, если половое соитие происходило по обоюдному согласию лицами абсолютно противоположной возрастной категории, но под наблюдением соответствующих специалистов из органов ювенальной юстиции), уголовная ответственность наступала для граждан даже младенческого возраста. Служба в рядах вооружённых сил не имела ограничений по здоровью и половым признакам, и могла продолжаться сколь угодно долго, исходя из интересов высшего генералитета. Пенсионный возраст наступал с восьмидесяти семи лет, и все пять пенсионеров страны имели статус национального достояния.
По пятницам, поздно вечером, товарищ Венерабль выходил на балкон своего дома, в Индустриальном переулке, и общался с народом. Зачастую общение выглядело как заурядная пафосная проповедь, но иногда узурпатор снисходил до лирики, о чём-то заботливо вопрошал у стыдливо млеющих сограждан, делал вид, что прислушивается к их мнению, записывал в блокнотик высказанные ими заботы и сетования.
В сегодняшней проповеди узурпатор затронул тему скользкую и актуальную. Касательно разных сторон особого процесса, имеющего развитие от исторического наследия нации до искусно оформленных сексуальных патологий сегодняшнего дня.
- Пора подумать о духовности, братцы!.. О духовности сверхчеловеческого масштаба!.. Украсить нашу жизнь всеми потугами творчества и силой неимоверных талантов. Чтоб вся наша культура и историческое достояние не летели псу под хвост!.. Ведь жалко.
Народ с недоверчивой преданностью заглядывал в рот хозяина российских земель, пытаясь угадать его умопомрачительные происки. Пожить-то в меру сил и способностей всякому хотелось, а вот с каким пиететом к этой проблеме подбирается сам узурпатор – вопрос вопросов.
- Кто хочет жить свинья свиньёй – пускай живёт! разве мне жалко?.. – привольно распахнул руки товарищ Венерабль. – Но о культурном сохранении популяции нельзя забывать.
- Мы ****ся сколько могём. – храбро и деликатно подал голос из толпы Филушка. – Вроде всё культурно.
- С этим я не спорю. – как можно добродушней узурпатор подмигнул одному из своих самых любимых сограждан. – Но ведь этого мало. Надо хотя бы пробовать рожать детишек для полноценной разумности. Подходить к вопросу зачатия ответственней. Братцы, вы прекратите, хотя бы перед совокуплением, шмурдяк лопать.
- Да не особо и лопаем. – признался Филушка. – Просто бабы наши привыкши рожать чёрт знает что. Как тут быть?
Народ понимающе загудел и поёжился. Женщины виновато сощурились.
- Так я к тому свою мысль и веду, что девки наши рожать умеют, но рожают неправильно. – затеял пооткровенничать узурпатор. – Помните, я сколько раз вам рассказывал про своего далёкого предка по материнской лини – барона фон Виллингольда. Он был известным исследователем всяческого такого женского. Обучал молодёжь уму-разуму. Надо бы издать книжицу эпистолярных трудов барона, чтобы в школах изучать. Чтоб любая девка со школьной скамьи понимала, какой-такой она есть продукт биологического свойства и носитель регулятивных схем будущего.
Народ, услышав о дополнительных нагрузках в образовании, заметно пригорюнился.
- Но сдаётся мне, что не только девки в наших бедах виноваты. – неожиданно резко повысил голос узурпатор. – Может быть, мужики, это вы у меня совсем неправильные стали? а?.. Подумайте хорошенько!!
Филушка принялся внимательно себя разглядывать, хотя все свои изъяны знал доподлинно, и к половым функциям они отношения не имели. Прочие мужики столь же рассудительно оценили собственные достоинства, шепча тихонечко про нихуясе.
- Может быть, у вас хромосомы имеют некоторое искажение и поломку?
Мужики испуганно полезли в карманы брюк, стремясь исследовать их содержание и обнаружить хоть что-нибудь, имеющее непозволительные дефекты. У многих карманы оказались совершенно пустыми. Испуга в мужицких глазах только прибавлялось.
- Вот вставлю вам про****онов, может так-то оно и лучше будет! – пообещал узурпатор.
- Ты, товарищ начальник, поконкретней намекни нам на наши проблемы – мы тебя поймём сразу. – заговорил сантехник Петрович, сделав упор на благоразумие. – А гадать на кофейной гуще мы не привыкши, да и кофе отродясь не видывали.
- Кофе вы ещё увидите – мамой клянусь! – правильными жестами узурпатор указал свою близость к народу. – А вот мужицкая ваша сила застопорилась на эмоционально-когнитивных комплексах. Кочевряжится, по сути говоря. Я вот думаю, что ежели у вас таланта не хватает девок осеменять правильным образом, то пущай их другие мужики осеменяют.
- А где же взять-то, других этих мужиков? – угрюмо закосил под дурачка Филушка.
- Такого добра нам есть откуда взять. Все мы знаем про потусторонние миры, заселённые существами высшей чудодейственной категории и ангельского чина. Отдадим им некотрых своих женщин на временное пользование – пущай осеменят крепко и назойливо – а затем обратно заберём. Глядишь, и нарожают нам поколение первостатейное, подготовленное к беспримерным жизненным подвигам. Привнесут генетическое разнообразие в нашу застоялую модальность. Как вы думаете, братцы?..
Мужики и бабы угрюмо загалдели. Выдумка узурпатора выглядела излишне оригинальной и неясной по последствиям. Если бабы были и не прочь полакомиться ангельской прытью, то одно только мысленное представление этой самой прыти оскорбляло чувственное достоинство упрямых российских мужиков.
- А ежели какой стерве-Маруське по нраву придётся тамошня жизнь? Ежели ей полюбится похоть потустороннюю распалять? – поспешил Филушка влить свой ковшик дёгтя. – Ежели мужа своего законного она из помыслов отринет напрочь и решится навсегда остаться жить на чужбине – как тут быть?
- Не тушуйся, братец, заранее уверуй в безоговорочную привязанность одного любимого русского человека к другому. – с отеческой теплотой улыбнулся узурпатор. – Знаю я твою Марусю – она любит только тогда, когда подходишь к ней путём проб и ошибок!.. Такого дурня, как ты, она ни на кого не променяет. Но, на всякий случай, я подготовил специально обученных людей для возвращения блудных дочерей назад. Колдунов-то у нас полно в подвалах Лубянок, зазря кровью истекают. Вот обретут они от нас всемилостивейшее прощение да как начнут с приграничных башен пялиться магическим деструктивным взглядом в потусторонность, так любая баба затужит по Отечеству.
- А почему бы этим колдунам не попробовать воздвигнуть сексуальную коммуникацию у нашего населения на неслыханный уровень?.. Чтоб все еблись кто с кем хочет и сколько влезет?.. Чтоб камни вопияли от удовольствия и совокуплялись друг с другом, вынашивая для нас объекты жизни новой и чрезвычайно полезной?..
- На это дело колдунов трудно уговорить. Я пробовал, у меня не получается. Ссылаются на непреодолимые пределы разумного творчества, на какие-то страсти из Книги Апокалипсиса, а я в этом мало что понимаю. Давай вот, Филушка, ты попробуй их уговорить, а если получится – я тебя на своё место назначу. Сам на покой уйду. Будешь ты тут самым главным председателем.
- Честное слово?..
- Мамой клянусь. – фыркнул радостными фейерверками товарищ Венерабль.
Филушка озадаченно обомлел. Узурпатор удалился под гром аплодисментов, но, удалившись, по-прежнему оставался со своим народом, с его горестями и радостями, с его бедами и победами, с его сытостью и его прожорливостью. Он сам и его время принадлежали Вечности.
***
цифра 40
На похоронах супруги – умело и безвозвратно покончившей жизнь самоубийством – сотрудник следственного комитета пребывал в состоянии чрезмерно болтливом, суетливом и никудышном. Поминовение усопшей отмечалось в престижном загородном ресторане, где столы ломились от бутылок с дорогими крепкими напитками, а гости растерянно умилялись изобилию мясных закусок и потирали руки от удовольствия.
- Посмотрите, товарищ генерал, что мне эта тварь на прощание написала. – сотрудник, пьяно всхлипывая носом, протянул предсмертную записку жены генералу Следственного Комитета РФ, специально прибывшему на похороны из Москвы, чтоб выразить соболезнование вдовцу и пообещать скорейшее повышение по службе. – Прочтите, если вам не трудно!.. Она ни словечка не упомянула о моей любви, о моих высоких чувствах – всё только о себе пишет, только о себе!..
Генерал внятно и с торжественно-траурным выражением прочитал предсмертную записку. Все гости проникновенно вздохнули и выпили не чокаясь. «Крепись!» – похлопал вдовца по плечу генерал, слегка смущённый своей ролью.
- Этакое ведь безобразие и у Гегеля не отыщите в работе «Женщина и Социализм». – недоумевающе озирался по сторонам вдовец-сотрудник, требуя особой поддержки именно у московского начальника. – Откушайте вот севрюжки, не стесняйтесь!.. Берите кусочек побольше. Гегель-то подразумевал какую-никакую рамочную свободу; суфражистикой дорожил ровно настолько, чтоб баба обязанности соблюдала в соответствии с социальным статусом и природными наклонностями. А моя стерва, оказывается, только о себе и думала, я для неё словно пустое место!.. Мне от этого невероятно обидно.
- Ты бы, дружок, выпил, сразу легче станет. – генерал всепонимающей мужской улыбкой пытался усадить вдовца на стул. – Женщина всегда будет загадкой, такова уж природа вещей!..
- Да причём же здесь ещё природа? Братушки мои, ёманарот? – вдовец тыкал стопкой в сторону своих драгоценных приятелей, вызывая у них дополнительные вздохи и переживания. – Вы лучше мне скажите, что этой стерве в жизни не хватало??
Мамаша стервы присутствовала тут же, кушала овощной салатик и согласно-недоумевающе кивала головой.
- Я вам крест даю, что всего ей в жизни хватало! – невнятным треугольником крестился вдовец. – Она и питалась хорошо, вполне рационально… денег из меня вышибла на ремонт квартиры ***ву тучу – хотела, чтоб у нас всё было, как у порядочных людей… Вы видели у меня в прихожей египетскую вазу?
Все видели.
- Ну вот!.. Пятьдесят тысяч стоила. Авторская работа, вроде как, у гимнастки Алины Кабаевой дома такая же есть.
Гости одобрительно покачали головами.
- Ещё и собачку себе завела – маленькую такую, кошкообразную – я ничего против не сказал, хотя собачка и сдохла через месяц, а деньжищ стоила ***ву тучу… Товарищ генерал, а вы рыбки поели? Здесь очень хорошо готовят рыбку – я частенько сюда с девками заезжал поужинать… девки такие, знаете, по работе которые… тоже сотрудницы…
- Не всё время работать. – понимающе потирал руки московский гость. – Надо и отдохнуть.
- Вот именно, что надо! А у меня и метаболизм фиговый – мне отдыхать полагается всенепременно и постоянно!.. А разве эта стерва чего понимала?.. Помнится, страдал я пару недель назад от эректильной дисфункции, но вылечился – у меня на это дело и доктор знакомый есть, вот он сидит за столом с краешку… Здравствуй, Павел Григорьевич!..
- Здравствуй, дорогой, здравствуй!.. Заходи, если что.
- И зайду!.. А эта стерва меня на смех подняла, говорит: я вот аборт себе ещё разок сделаю и наверняка от такого козла, как ты, больше никогда не забеременею, и сыночка не рожу!.. А пошто он ей нужен – сыночек-то?? А мне-то он пошто, товарищ генерал??
- Это ты зря. – понимая тяжёлое состояние вдовца, не слишком серчал московский гость. – Без детей нам никуда.
- Да ведь и дети, порой, этак руки-ноги связывают, что необходимые удовольствия от жизни перестаёшь получать. А много ли мне от жизни надо?.. Любите меня, ублажайте, зарплату вовремя платите – вот и всё!! А эта стерва, оказывается, меня ничуть не любила!
Вдовец злобно тряс комком предсмертной записки.
- Обо мне ни словечка не написала!.. Что деньжищ на неё ***ву тучу потратил – ни словечка!.. Вот когда моя первая супруга – ну, ещё не супруга, мы просто так сожительствовали – Любанька – вот когда она газом отравилась, то в предсмертной записке откровенно изложила всю суть своих страданий: прости меня, любимый, дескать, такая вот я сучка!.. На подготовительные курсы, помнится всё ходила, юристкой хотела стать, а потом забеременела, а потом аборт, а потом и в газовую плиту с башкой полезла – тоже не сразу я тогда распознал всю её дурь… Но ведь меня любила!! Ценила меня превыше всякого любого другого мужского начала!!
- Красивая девка была. – игриво забарабанил пальчиками по столу приятель вдовца.
- И Настюха – которая в речке утопла – прямо там, на прибрежном песочке, большими буковками написала: в моей смерти прошу никого не винить! прощай, дескать, родненький!.. Уж по-всякому «родненький» – это я. А кто ещё??
- Последнее «прощай» и последнее «прости» – это завсегда для самого родного и близкого человека... – подтвердил приятель.
- А Машка, когда забеременела, в Израиль уехала и аборт сделала втихаря от мужа... вон муж-то... – сотрудник шёпотом указал генералу на плешивого сутулого дядьку в заношенном пиджаке и с пугающе длинными руками, ладонями и пальцами, украшенными здоровенными перстнями. – Это муж ейный сидит и до сих пор ничего не знает... а Машка вон, рядом с ним... – сотрудник с мрачноватым весельем подмигнул подруге. – Ей тогда и в башку не пришло с моста скинуться от отчаяния или яду выпить... Нормальная девка такая попалась. И меня любит.
- Тебя все люди любят, потому что ты хороший человек – и мы это ценим! – расправил узел галстука московский гость и тоскливо посмотрел на выход из ресторана.
- Вот именно, что любят!.. Передайте товарищу генералу севрюжины – на том конце стола ещё чуток осталось… Да и я всех люблю, но понять вот только всего не могу. Человеческой дряни-то сколько вокруг – это же просто невероятное что-то!! Рожи у людей гнусны до неприличия – так бы и бил по каждой вплоть до установления нормативов цивилизационного общества!!
- Кхе-кхе. – тревожно закашлялся московский гость.
- Будьте здоровы!.. А ведь раздражает, когда гнилые патриоты-ватники начинают ****еть: у нас в стране ещё не очень плохо люди живут, есть места где и похуже!.. Да мне-то куда бежать отсюда, чтоб точно было лучше?.. Чтоб не выебали в хвост и гриву?.. Прочитайте-ка ещё раз эту пакость, товарищ генерал, пусть все проникнутся моей судьбой злополучной!!
Московский гость сумеречно, но высокопарно попёрхиваясь, ещё раз прочитал предсмертную записку:
«Я ненавижу человеческую жизнь
за то, что нет исходного пути назад;
за то, что почитаем траурную слизь,
испытывая чувственный азарт.
Я выросла в кругу абсурдных страхов –
но лучше перебздеть, чем недобздеть!
Инстинктом я люблю и палача и плаху,
но ненавижу человеческую смерть!»
(Вся эта история не могла закончиться поминальным обедом. Безутешный вдовец, покинув ресторан сразу, как только неожиданно переблевался с ног до головы в тамошнем туалете, вернулся домой, где предался чарам морфея и увидел кошмар, который с тех пор взялся приходить к нему каждую ночь. Ему снилось, как его родная матушка, будучи невероятно древней, скрюченной старухой, делает аборт, а плод, предназначенный для уничтожения – это он сам и есть – будущий сотрудник следственного комитета, которому, впрочем, не суждено стать ни сотрудником, ни кем-либо вообще. Аборт совершал лично генерал Следственного Комитета РФ, не особо ласково контактируя с пациенткой. Недоношенный плод довольно легко извлёкся из разрезанного чрева старухи, бормочущей какие-то поганые ласковости, и генерал привычным ударом кулака умертвил его, а затем зашвырнул в мусорное ведро. «Петрович! – затем позвал генерал. – Где ты там?..» В операционную заглянул смурной сантехник Петрович, светя подбитым глазом и беззубой раскуроченной челюстью. «Выброси-ка эту дрянь поживей. – указал на ведро генерал. – Скольких деток я повытаскивал и на тот свет отправил – а всё привыкнуть не могу, всё щемит где-то внутри.» Генерал с осторожностью прикоснулся к своей груди, намекая на жалостливое сердце, и со скоростью реактивного снаряда вылетел за пределы сна. Петрович, с привычным равнодушием не разглядывая содержимого ведра, доковылял до люка канализации, куда и выплеснул свою нетяжкую ношу. Затем отправился к себе, в каптёрку, на вокзал, где открыл фанфурик с дешёвым пойлом и заботливо выпил за упокой души неродившегося человека.
***
цифра 41
Выклянчив у начальства внеочередной отпуск, в связи с внезапной кончиной любимой супруги и желанием восстановить расшатанное здоровье, сотрудник следственного комитета уехал отдыхать на Кипр. В один из прекрасных солнечных дней, вытянувшись на шезлонге и бесцельно разглядывая вкусную небесную марь, сотрудник заметил, как пляж постепенно опустел, море покорно затаилось, а перед ним возникла высокая фигура, одетая в белый льняной хитон, и имеющая до боли узнаваемое лицо, обрамлённое тёмными длинными волосами. Деревянно-древними глазами всматривался пришелец в оторопевшего вдовца, словно недружелюбный сосед разглядывает соседа через дачный забор. Выдержав паузу, пришелец заговорил, имея голос проникновенный, лаконичный и прицельно-стреляющий.
- Приветствую тебя, родной!.. Ты зачем, сучонок, понуждал жену аборт делать?
- Ваше Сиятельство!.. – следователь выдавил из себя наиболее заискивающие звуки. – И в мыслях не держал, чтоб разгневать Вашу Милость. Я не хотел никаких абортов. Она сама.
- Ты меня не вздумай обманывать. «Сама, сама...» Я всё вижу.
- Нечаянно вышло, просто сказал, не подумав. Простите ради Бога!.. Я же думал, что можно и аборты делать, раз не запрещено. Вы же должны понимать.
- Я-то как раз всё понимаю. Одного не могу понять. Я вот иногда смотрю на тебя – вижу, что на приличного человека похож. А на деле оказываешься натуральным говном. Отчего так получается?..
- Не знаю, Ваше Святейшество!.. Помилосердствуйте!..
- Да не называй ты меня так. Величаешь, как пациента из дурки.
- А как надо? Как называть-то?..
- Да лучше никак.
- Честное слово, никогда не думал, что удосужусь Вашего почтения к своей скромной персоне. Я ведь теперь получаюсь аки Моисей на синайской горе... Или не получаюсь??
- Аки, аки... Скажи мне лучше: старух-то убитых помнишь?.. Ты этим делом занялся тогда?.. Почему маньяка не посадил?
- Так ведь не поймали тогда никакого маньяка. Не нашли его.
- Надо было искать хорошенько.
- Ваше Святейшество... извиняюсь... разумом недолечен ибо... Будем искать заново.
- Вот, правильно. Теперь обязательно найди. Завтра выезжай с Кипра, и сразу приступай к поискам. Начни с вокзала, с электрички, что в семь пятнадцать отправляется.
- Непременно. Сейчас запишу... – следователь быстренько потыкался в айфон, стараясь всецело угодить собеседнику. – Я на этой электричке теперь поселюсь. От меня ни одна вражина не уйдёт.
- А сантехника Петровича ты посадил?.. Где он сидит?
- У нас, в предвариловке. Сообщника не сдаёт, мы никак не можем дело закрыть.
- Выпускай его. Мне доложили из компетентных служб, что он ни в чём не виноват. Нелепое стечение обстоятельств.
- Вот именно!.. Я тоже так подумал, что нелепое стечение. Слишком хороший человек этот Петрович, чтоб в такую пакость вляпаться. Потомок какого-то барона. Мы немедленно выпустим Петровича. Мне перед ним извиниться?..
- Обязательно.
- Будет сделано, Ваше Святейшество... Ой, извините. – следователь подобострастно перекрестился.
- Вот-вот... – пришелец замолк, не зная, что ещё можно сказать этому растерянному трусливому мужичку в красно-сине-белых пляжных шортах и с татуировкой какой-то бесцельной гадости на груди. – Не вздумай меня обманывать. Себе дороже выйдет!..
- Как можно!! – чуть не плача, забормотал следователь. – Я ведь теперича чувствую на себе знак особой благодати, аки скрижали синайские получил в своё распоряжение... это ж какая ответственность!.. В голове до чего мутит славно!..
- Мутит если, то это плохо... Такого я одобрить не могу. – высказался напоследок пришелец и отправился прочь, едва прикасаясь босыми ногами к золотистому пляжному песку и бормоча, даже не пытаясь напевать: – «Чижик-пыжик, где ты был?.. На Фонтанке водку пил. Выпил рюмку, выпил две. Закружилось в голове!..» Кстати сказать, я в детстве думал, что поётся не про реку Фонтанку, а просто про фонтан. Ну, вроде «из фонтана водку пил»... Так мне понятнее было.
- До свиданья, Ваше Величество!! – крикнул следователь. – Ежели будет Вам угодно и все фонтаны в нашем городе водкой зальём!.. Только попросите. Не смею Вас больше задерживать!!
***
цифра 44
Я едва успел занырнуть под скамейку для пассажиров вокзала, как зверь – напоминающий то ли огромного дикого кота, то ли фантастическую взбешённую чупакабру – пронёсся мимо, пыхнув едким жаром хищника и брызнув горячей слюной. Когда вокзал обезлюдел, а рваная тишина поглотила помещение, я вытянул голову из-под скамьи и осмотрелся вокруг. Забытые сумки, сетки, бумажные свёртки и полиэтиленовые пакеты оказались разбросанными повсюду. Небольшой ручеёк, напоминающий то ли кровь, то ли пролитый томатный сок, тихонько подбирался ко мне, и я растерянно отодвинулся назад, уткнувшись ногами во что-то живое. Я оглянулся и обнаружил здесь же, под скамейкой, карлика-шахматиста Авдеича. Съёжившегося в комок и бледного до мраморной смертельной синевы, но постепенно приходящего в себя.
- Авдеич, и ты здесь? – заорал я шёпотом, переходящим в восторг узнавания давнего приятеля.
- Здесь. – нехотя признался Авдеич.
- О, я вижу, ты тоже куда-то собрался уезжать!.. – протянул я ему руку, чтоб поздороваться и вытащить из-под скамьи.
- Да, надо мне, очень надо... – юрко забегали глазки у Авдеича.
- А тут такое дело... Видел?
- Ещё бы не видеть. Стыдно признаться, до чего перетрусил. Подумал, что я роста совсем маленького, и зверюге будет удобно меня сожрать. Пикнуть не успею.
Я помог Авдеичу вылезти, слегка отряхнул его и себя от клочков пыли.
- И откуда только взялась эта зверюга?.. – прислушиваясь к тишине, спросил я. – Давненько про неё ничего слышно не было. Все думали, что померла или убежала в другой город. А она где-то рядом с вокзалом обитала, получается. И ведь наверняка жрала кого-то. Людей-то много без вести сгинуло за последнее время? Не знаешь, Авдеич?..
- Не знаю... – карлик неохотно отвечал на мои вопросы, имея главную заботу побыстрей уехать по своим делам. – Вряд ли она здесь обитала. Шумно слишком.
- А где же?..
- Рядом, но не здесь. Совсем рядом.
- Это где же? – не понимал я мыслительных прозреваний карлика.
- Про параллельные миры что-нибудь слыхал?
- Ну, слыхал конечно. Занятная тема.
- Значит, должен понимать, что всё это не досужая фантазия, а дополнительная реальность. С которой может столкнуться каждый из нас.
- Чего это я должен понимать? – я слегка обиделся на поучающий тон карлика. Словно бы он держал меня за безнадёжного глупца, и только из чувства деликатности не хотел в этом признаться.
- Как произошло сотворение вселенной знаешь?.. Про сингулярность, большой взрыв, экспоненциальное расширение?.. Но ведь на этом воля Творца не закончилась, он не успокоился, а принялся творить мир во вселенной. Возможно, тот самый, в котором мы сейчас с тобой находимся. И для этого ему понадобилось совершить 32 шага мудрости.
- Почему только 32? – не понимал я.
- Потому что тридцати двух достаточно. Как иному выпивохе достаточно тридцати двух глотков, чтоб опустошить бутылку.
- Но вряд ли выпивоха захочет на этом успокоиться.
- Конечно, не успокоится. И нашему Творцу не пришло время успокаиваться. Совершив последующие 32 шага, Он сотворил новый мир, затем ещё один. И так далее, и так далее. Эти параллельные миры не похожи друг на друга, иные и вовсе безжизненны и даже не имеют чётко оформленных пространств. Но есть такие, которые заселены различными существами и физическими телами. И разумность их мало чем отличается от нашей, только к ней особый подход требуется.
- Тогда хорошо бы понять, как разные существа из одного мира проникают в другой. Допустим, Творец создал специальные порталы для подобных путешествий. Но как найти этот портал?.. Наткнуться случайно? Или можно как-нибудь вычислить?..
- Ты же сам видел, что Зверь вылетел прямо отсюда, из вокзала?..
- Ну, конечно, видел. Ты хочешь сказать, что наш вокзал – это, плюс ко всему ещё, и портал между параллельными мирами?.. Ты серьёзно, Авдеич?..
Карлик с издевательски-нежной печалью развёл руками. Я быстренько пробежался взглядом по опустевшему залу ожидания, допуская, что где-то колеблются едва заметные всполохи, указывающие на доступность потусторонности. Ничего подозрительного не наблюдалось, лишь мигающее табло с расписанием поездов источало убегающую транспорентность.
- И каким же образом мне, допустим, купить билет и сесть на поезд, чтоб укатить в соседний параллельный мир?.. Скажи-ка на милость?
- Никаких поездов не надо. – заверил Авдеич. – Надо найти точку, являющуюся символом Верховного Абсолюта. Пространство на вокзале ограничено и не слишком большое. Не думаю, что тебе составит большого труда её отыскать. Приступай.
- Ага, сейчас. – я опять пробежался глазами по вокзалу. Громадные стеклопакеты окружали рабочие места кассиров, на пультах которых робко жужжали и пиликали недоступные моему взору механизмы. За широкой дверью с надписью «ЛИНЕЙНЫЙ ОТДЕЛ ПОЛИЦИИ» сипел простуженный голос по рации, требуя немедленного выполнения каких-то задач. Из коридора, где находились хозяйственные службы вокзала сквозило гробовой тишиной и недосказанностью. «Неужели мне следует там поискать нужной точки?» – призадумался я, вовсе не весело вспоминая, как однажды пьянствовал с местным сантехником.
- Да банкомат же!! – вызывающе просипел Авдеич, схватил меня за руку и дотащил до рекламно-раскрашенного железного ящика, который совсем недавно отказывался выдавать мне деньги.
- Ты шутишь?
- Нисколько. Если ввести цифры, имеющие знаковое число, то портал откроется.
- И как я узнаю эти цифры?.. Допустим, могу три шестёрки набрать. А последняя цифра в наборе какой должна быть?..
- А я тебе на ушко шепну. Приступай.
Восторженная лукавость, с которой смотрел на меня карлик, понудила меня вставить карту в банкомат, дождаться, когда на экране появятся четыре звёздочки, приглашающие заменить их на цифры. Мысленно прочитав что-то спасительно-молитвенное, я три раза нажал на шестёрку, затем нагнулся к карлику, чтоб услышать четвёртую заветную цифру. Авдеич, двигая челюстью, будто собираясь выплюнуть изо рта что-то очень противное, буркнул нужное мне число. Я ничуть не смутившись вывел его на экран. Банкомат ржаво заныл. И дальше началось моё путешествие в параллельные миры, в гости к Зверю.
Бегло размываясь красными пятнами, принялись исчезать один за другим: банкомат, Авдеич, кассы, скамьи зала ожидания и жирные бетонные стены вокзала! Бесследно растворились в воздухе перрон, железнодорожные пути, огромная привокзальная площадь со всеми ларьками, киосками и транспортом. Исчез весь город, оставив меня одного под низко осевшим небом серо-ртутного цвета. Впрочем, сзади подкрался и потёрся об мою ногу голодно мурлыкающий рыжий котёнок. Я не мог остаться равнодушным.
- Ну, пойдём, хоть поищу чем тебя накормить. Молоко будешь?..
- Давай. – согласно пискнул котёнок.
- Ещё бы не давай. Я вашего брата-кота хорошо понимаю. Лишь бы нажраться, отоспаться и умереть в самый неожиданный день, под коммуникативно-мемориальный щебет птиц. И попробуй-ка не похорони тебя по-человечьи. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили.
***
цифра 47
На пятый день, после массовой гибели людей, учинённой – по официальной версии – непойманным маньяком на территории городского железнодорожного вокзала, я был разбужен прорывающимся в окно столпом света утренней звезды и запахом одоранта. На низком деревянном табурете, посреди комнаты, восседал человечек, одетый в пёстрые раздрызганные одежды, напоминающие птичье оперенье.
- Кецалькоатль! – представился незнакомец.
- Чёзанафик? – протёр я глаза на всякий случай. – Вы кто такой?
- Спасибо за приветливое словцо!.. Знаешь, нравятся мне люди, которые спросонок готовы на весёлую беседу или ругательство. Сразу видно: добрый человек, отзывчивый!..
- Я-то добрый, здравствуйте... слушайте... откуда вы здесь?
- Из загробного мира. – с наивозможной ласковостью проговорил гость. – Точно также, как ростки кукурузы восходят на пятый день, после посева, я прихожу к живым на пятый день, после того, как они едва не умерли.
- А ко мне зачем пришли? – насторожился я, ожидая услышать самую неприятную весть, касающуюся моих жизненных странствий.
- Ты зверя видел?.. Свидетелем жертвоприношения был?..
- Жертвоприношения??
- Ну, это у их так называется. – Кецалькоатль не стал уточнять, кого он имел в виду, упоминая их. – Мне самому эти бесовские свистопляски не по нраву. Давно хочу запретить. Но главная штука в том, что Зверя выпустили на волю, и мне необходимо его поймать. Только надо бы наверняка знать, что это тот самый Зверь, который мне нужен. На которого я имею гарантированное право Ловца.
- Чем же я могу помочь?
- Опиши мне тварь. Поподробней. Всё, что вспомнишь.
- Ну... – утомлённый переживаниями прошедших дней, я слишком много навооброжал себе о кровавом месиве на вокзале, какие-то пустяки раздул до несуразных величин, а главные детали упустил из виду или позабыл. – Погодите-ка... Ведь у меня есть замечательный рисунок. Один из пассажиров нарисовал по моей просьбе. Хотел представителям власти отдать, поскольку посчитал за крайне важный документ, но они сказали, чтоб я не мешал. Они, дескать, не охочи до всякой дури, а тут дело серьёзное.
- Покажи рисунок.
Я достал рисунок, выполненный скромным дядечкой на листке, вырванном из блокнота. Пока Кецалькоатль разглядывал, я складно и горделиво рассказывал, как проводил опрос среди пассажиров вокзала, желая зафиксировать и попробовать постичь умом акт небывалой трагедии. Описал трёх подростков, сообщивших весьма странноватые сведения об увиденных ими Зверях, после чего они и пассажир-художник резко смылись с вокзала.
- Мне на минутку показалось, что я попал в окружение душевнобольных людей, которые то ли сбежали из соответствующего заведения, то ли их специально выпустили и собрали в одном месте, чтоб надо мной шутки шутить. – сообщил я своему гостю, ожидая услышать от него похвалу за проделанную работу.
- Нет, этого Зверя я, кажется, не знаю... – разочарованно нахмурился Кецалькоатль. – Или нарисовано слишком утрировано. Он что-нибудь огнедышащее из себя извергал?
- Ну, пованивал. Особого огня я не заметил.
- Нет, скорей всего не мой.
- Сколько же их обитает у вас – вот таких Зверей, способных вырваться на волю?..
- А как ты думаешь, сколько вообще есть жизненных форм, непохожих на твою?
- Это, если с философской точки зрения подходить?
- Ну, попробуй для начала подойти с неё.
- Я думаю, что умом мы постигаем одну эволюционную схему, а душой – миллиарды других. Но вот тут философия и куражится. Ибо как услышать то, что доносит до нас собственная душа?.. Как сосчитать бесколичественное и объять необъятное?..
- Тогда и не приставай ко мне, чтоб я выдал точное число. Могу с уверенностью сказать, что на вокзале ты встретил не какого-то левого мужика и трёх подростков, а четырёх всадников апокалипсиса. Я полагаю, что они искали своего Зверя, и если не стали ловить вот этого, – Кецалькоатль помахал рисунком. – то, значит, он им не нужен. Скажи спасибо, что помогли тебе, чем могли.
- Это за что ещё я «спасибо» должен говорить?? – возмутился я. – Да и какого чёрта вы к нам забрасываете всякую непонятную тварь? У нас своей дряни хватает.
- Ах, Филушка!.. – сохраняя ласковость, но огорчаясь за мою бестолковость, проворчал Кецалькоатль. – Знаешь, если б на самой земле было поменьше людей, которые на свою жопу приключений ищут, то и Ловцам, подобным мне, здесь нечего было бы делать. Но среди вас обитают многие разумные существа, уподобившиеся Зверям, и нам приходится иногда кого-нибудь из них прищучивать. Для профилактики.
- Ага, значится мне следует сказать «спасибо» вам! Благодетели вы наши!..
- Да не благодари, не за что. Поймать какого-нибудь Зверя, убить или просто обезвредить – это дело техники. Главная трудность нашей работы в том, чтоб найти то самое отверстие, в которое проникнул Зверь. Не ошибиться с выбором.
- А зачем Зверей отпускают на волю?.. Эксперименты, что ли, над нами ставите?
- С абсолютной точностью понять смысл этого никому не дано. Знания подобного уровня являются прерогативой более Высших Сил. Но вот, к примеру, мой Зверь чаще всего используется для реализации жертвоприношений. Суть их мне неизвестна. Но глубоко противна, как человеку с вполне сформированными гуманитарными взглядами.
- А поподробней можно рассказать про отверстия из загробного мира?.. Много их?
- Ну, как тебе объяснить... Если только по примеру отверстий из мира живых?..
- А есть и ещё мир живых??
- Ну ты ведь живой.
- А... ну да!.. – догадливо засмущался я.
- Вообщем скажу так, если коротенько. Изначально существовала мировая пустота, являющаяся сама по себе отверстием, только не имеющим пригодности для прохождения откуда-либо куда-либо. Когда в пустоте зародилось движение, оно принялось извлекать звуки, проламывающее в пустоте своё отверстие. Затем ещё одно и ещё одно. И когда пустоте стало совсем тесно двигаться в пустоте, она завибрировала и взорвалась, чтоб вытянуться спиралью на 22 витка. Ты посчитаешь, сколько отверстий можно получить из 22 витков спирали или тебе помочь?..
- Посчитаю. – я позагибал пальцы на руках. – 22 отверстия и получится?..
- Ровно столько, сколько в человеческом сознании пребывает витков самосознания, пробуждающих чувства, эмоции поступков, силы творчества. И когда человек – а вслед за ним и весь мир живых – сотворились из силы творчества спирали пустоты, то каждый получил свои 22 отверстия. У тебя тоже они имеются, и те переживания и порывы, которые они испускают из себя, тебе должны быть хорошо известны и понятны. Но сознание не умирает вместе с человеком, и отверстия, ранее пригодные для мира живых, попадают под юрисдикцию загробного мира. Соответственно Звери, о которых ты так сильно беспокоишься, могут использовать их для проникновения на землю.
- А?.. – я захотел уточнить происхождение самих Зверей, но меня напугал чей-то покашливающий саркастический смех.
- Что за бредятину ты несёшь?! – слишком шумно повёл себя мой новый гость, открывая дверь в комнату чуть ли не посредством пинка и обращаясь к Кецалькоатлю. – У людей и без того мозги набекрень лезут, ты их ещё спиралями своими выкручиваешь.
- О, началось. – проворчал Кецалькоатль. – Сейчас пойдёт знатное бурление говна.
- Если ты сам не обосрёшься, то ничего такого и не будет. – заверил гость. – Хотя, я могу, если по приколдесу. Мне не трудно.
- Простите, а вы кто? – обратился я к гостю, несколько уязвлённый тем, что моя квартира стала напоминать проходной двор.
- Зови меня АнАргыла Ойуна. – представился он. – Меня все так зовут, потому что уважают, а более уважаемого имени, чем АнАргыла Ойуна, и придумать невозможно. Вот тебя как зовут?..
Я представился, немного робея от наплыва нахальства.
- Ну вот, ***ня у тебя какая-то, а не имя. С таким глупым именем ты в большие люди не выбьешься. Оно только на посмешище сгодится. А я вот чёрный шаман, я умею воскрешать мёртвых.
- Ну, здрасьте, приехали. – забурчал я. – Здесь нет никаких мёртвых.
- Нет, значит, будут. Дело-то за малым, как говорится.
- Слушай. – спешно заклокотал Кецалькоатль, вскакивая со своего табурета и подталкивая меня в плечо. – Надо прогнать этого АнАргыла Ойуна. Вредный он мужик, я давно его знаю. У тебя есть чего-нибудь тяжёлое в доме?.. Кувалда, например?.. Думаю, надо треснуть ему по балде – он и уберётся подобру-поздорову.
- Я вам там тресну, размечтались. – огрызнулся АнАргыла Ойуна. – Я сам кого хочешь тресну. Причём одним своим кулаком.
Кулак его действительно имел впечатляющую форму, а узкие драконьи глаза, застывшие в непримиримой мудрости и совершенно схожие с глазами Кецалькоатля, предостерегали от любой попытки нападения. Только тут я заметил, что и в выражении лиц обоих моих гостей, в мимике, в ёрническом дребезжании голосов, было много схожего, даже родственного.
- Знаем мы твои кулаки. – заверил Кецалькоатль. – Только в жопе ими ковыряться.
- Ни черта ты про меня не знаешь. – горделиво дёрнулся АнАргыла Ойуна. – Я настолько могущественен, что могу до смерти прибить кого угодно, а затем воскресить. Если захочу, так воскрешу сразу, а могу и на третий день. Даже спустя три года, после смерти, воскрешаю любого. Тем более бесполезно пытаться умертвить меня. Сам себя воскрешу в тот же миг. Даже если меня сжечь, я из пепла сотворю самого себя заново, но при этом буду вынужден сотворить и какого-нибудь Зверя. А вот это как раз и не удобно, в плане житейского комфорта.
- Так вы тоже из Ловцов будете? – спросил я.
- Вот именно... Впутался в это поганое дело. Приходится бегать за разным Зверьём по всем мирам, чтоб прибить. Вот так и живу: одним помогаю, другим делаю хуже. Поганая жизнь, если поразобраться. Но зато людям голову не морочу. Спиральки у него какие-то в мозгу с дырками. В жопе у тебя одна дырка – вот ей и хвастай, если найдёшь перед кем.
- Ладно, у меня в жопе дырка, а у тебя в сознании что?.. – усмехнулся Кецалькоатль. – Слышал я твою теорию про субъективность-объективность мозга. Пустозвонство.
- Ты на себя посмотри со стороны. Попугай общипанный. А берёшься рассуждать о высоких материях, с критикой лезешь.
- Не хами.
- Сам не хами. – АнАргыла Ойуна с довольным видом подмигнул мне и взял рисунок, чтоб тщательно разглядеть Зверя. – Кажется, мой... лапки только слишком махонькие, узенькие... а так похож... или не мой...
- «Мой – не мой». – передразнил Кецалькоатль. – Сам нихуя не научился соображать, а только лезешь ко всем со своей теорией вонючей.
- Что за теория? – спросил я у АнАргылы Ойуны.
- Замечательная теория. Я утверждаю, что человек одним своим полушарием мозга может увидеть другое и научиться управлять обоими полушариями, как ему захочется. Просто склонив голову на тот или другой бок.
- Зачем?
- Как зачем?.. – АнАргыла Ойуна от недоумения округлил глаза сытого хищника. – Ты должен знать, что левое полушарие отвечает за одни функции человеческого поведения, а правое за другие. Если не умеешь ими управлять или не хочешь, то полушария начинают безобразничать и творить всё, что им вздумается. Тут уж человеку проще простого покатиться по наклонной дорожке. Даже превратиться из человека в буквальную скотину. Вот я и хочу устранить эту психическую пертурбацию.
- Просто способом склонения головы на тот или иной бок?..
- Ну да.
- Чепуха несусветная!.. – захихикал Кецалькоатль.
- Ничего смешного. Обычными наклонами головы мы много раз за день переключаем множество видов сознания из доминирование в подчинение и наоборот. Даже когда нам кажется, что мы держим голову ровно, она всё равно немного наклонена набок и одно из полушарий мозга незаметно начинает набирать силы, покорять себе большинство контрольных функций над телом, продираться сквозь эмоциональную шелуху вещей. Таким образом субъективность начинает не просто поглощать объективность, а пожирать её. Свобода получает возможность подавлять самоконтроль, а чувство реальности принижать уникальность. Отсюда, кстати сказать, и потеря иммунитета и склонность к заболеваниям всякой ерундой вроде птичьего гриппа или обезьяньей оспы.
- А чего это вы так озаботились о человечестве? Не из альтруизма же? – спросил я.
- Он думает, что человек, наученный до совершенства управлять мозгом, научится и залатывать отверстия в сознании. – сообщил Кецалькоатль. – Он хочет пораньше на пенсию отправиться, чтоб не гоняться по всей вселенной за Зверьми.
- Ага, понял. Такие вещи мне понятны. Я ведь тоже в достаточной мере ленив.
- Не путайте лень с нирваной. – буркнул АнАргыла Ойуна. – К тому же, если последняя содержит в себе все прелести вечности.
- Ну, дружок, ты теперь будешь 142857-ой дурак, которого я повстречал. – вдруг воскликнул занозистый старческий голосок. – С вами, ребятки, не соскучишься!..
В эту же минуту из-за крепкой спины АнАргыла Ойуна вынырнул длинноусый и остроносый моложавый старик, одетый в странный головной убор, напоминающий расплющенную шляпку с привязанными тесёмками, и в чрезмерно длинный бархатный плащ-накидку, усеянный мелко прорисованными тевтонскими крестами.
- Это кто ещё? – опешил я от наглости гостей, заявляющихся в дом без всяких предупреждений и приглашений.
- Корнелий Агриппа. – представился старик. – Врач и алхимик. Если угодно, маг и волшебник. И разумеется принадлежу к числу Ловцов.
- Понятно, вам тоже нужно на рисунок посмотреть. – сообразил я. – А вы бы не могли заявляться каким-нибудь человеческим способом?.. Постучать в дверь, например?
- А зачем? – совершенно искренне не понял моей просьбы Корнелий Агриппа.
- Чтоб из меня не сделать 142858-го дурака.
- Мне столько не нужно. 142857 дурак последний в церемониальном магическом счёте, следующий дурак станет первым. И для меня он не будет представлять особой ценности. Дай-ка взглянуть на рисунок.
Корнелий Агриппа столь же внимательно и скептически, как и двое других Ловцов, разглядывал рисунок, и явно сожалел, что не может с точностью распознать своего личного Зверя.
- Твой, вроде, должен быть с ушами, как у осла. – весело прощебетал Кецалькоатль.
- Ну да, ещё с рогами и копытами. – сыронизировал Корнелий Агриппа. – Нет, моего так запросто не схватишь даже взглядом. Едва ли и запомнишь точно, чтоб затем нарисовать. Этот не похож на моего.
- Ваш коллега уверяет, что рисунок сделан одним из всадников апокалипсиса. – сказал я. – Неужели и его глаз может быть несовершенен.
- Нет в мире совершенства. Кроме того, что приходит в 142857 раз.
АнАргыла Ойуна и Кецалькоатль демонстративно схватились за животики и произнесли смешливые издевательские бурчания.
- Что это за цифра у вас такая – 142857? – спросил я. – Кто столько насчитал?..
- Сам насчитал, всё сам. – самодовольно улыбнулся Корнелий Агриппа. – Своей головой дотумкал. Непрестанным трудолюбием в сфере оккультной пытливости и схоластической философии. Леность презираю.
- И что такого необычного может нести с собой число 142857?
- Любой поступок, акт созидания, волевой жест, намеренный шаг, совершённые в 142857 раз приносят наивысшее удовлетворение и удачу. Каждый 142857 вдох несёт милость исцеления и умиротворения, а каждый выдох избавляет эфирное тело человека от лишнего груза. Душа, пребывающая на небесах или в отстойниках злополучия, через каждые 142857 лет имеет возможность вернуться на землю, воплотившись во что-нибудь живое. Всякий Зверь, пойманный мной в 142857 раз теряет свою сущность и распыляется во вселенной.
- Вот этот дед гонит знатную пургу, даже придраться не к чему. – глумливо похвалил алхимика Кецалькоатль. – Это вам не башкой мотать из стороны в сторону, чтоб на ногах удержаться.
Корнелий Агриппа поддержал сарказм Кецалькоатля, сообщив, что всегда принимал шамана АнАргыла Ойуна за существо недалёкое и варварское. Впрочем, даже если этот чудаковатый пациент обратится к нему за помощью, он не сможет отказать. Он никогда никому не отказывал. Чем меньше больных, тем приятней атмосфера. Тогда Кецалькоатль посоветовал выдать побольше галоперидольчика «нашему доброму и незамысловатому приятелю, страдающему от характерных этнических склонностей».
- Впрочем. – добавил Кецалькоатль. – Не тот пьян, кого двое ведут, а он ноги переставляет, а тот пьян, что лежит и не дышит, собака ему рыло лижет, а он всё слышит, но не может сказать «цыц»!
- Ну, сейчас вы оба у меня получите на орехи! – замахал своим могучим кулаком АнАргыла Ойуна, источая биолюминесцентное свечение, режущее глаза.
- Подраться захотелось? – яростно воскликнул Корнелий Агриппа. – ****юлей не терпится получить?.. Ща получишь.
С пронзительным хлёстким свистом Корнелий Агриппа выпустил сгусток шаровой молнии, пролетевший мимо шамана и ударивший в лоб Кецалькоатля. Тот в ответ взвизгнул и швырнул в обидчика плазменный мячик, поскакавший по полу и стенам, словно резиновый. Ударившись об алхимика, мяч вытянулся огненным вихрем, подобно драконьему языку, и принялся жадно облизывать жертву. Корнелий Агриппа окружил себя стеной из холодного стекловолокна, и пушечными выстрелами ультразвуков принялся молотить по Кецалькоатлю и АнАргылы Ойуна. Битва между Ловцами разгоралась нешуточная. На потолке комнаты, сквозь жар и пыхтящий холодный пар, вырисовывались и исчезали небольшие отверстия, из которых ненадолго выглядывали удивлённые физиономии, интересующиеся происходящим бедламом. Некоторые сердито покачивали головами, другие возбуждённо дёргались и неслышными воплями подбадривали моих взбалмошных гостей.
Я уже собрался притащить с кухни ведро воды, чтоб попробовать угомонить дерущихся, как разлохмаченный Кецалькоатль резко остановился, приложил палец к губам, призывая всех к тишине и прислушиваясь к гулкому жестяному грохоту, доносящемуся с улицы. Затем Кецалькоатль распахнул шторы на окне и уставился на утренний нелюдимый город, слегка дрожащий от рассветного волнения.
- Зверь! – воскликнул с отчётливым правом собственника Кецалькоатль – Это точно мой!!
- Нет, это мой!! – выглянул в окно и прорычал АнАргыла Ойуна.
- Мой!! – заявил Корнелий Агриппа, собирая нечто вроде ловчей петли из распустившихся стекловолокон.
Кецалькоатль табуреткой, с размаху, разбил оконное стекло и выпрыгнул на улицу, оставляя клочки одежды на осколках, торчащих в раме. За ним стремительно полетели во двор Корнелий Агриппа и АнАргыла Ойуна. Несколько мгновений я ещё слышал грубоватую и по-собачьи бурливую возню во дворе дома. Затем вязкая одышливая тишина одолела пространство. С максимальной осторожностью я подошёл к разбитому окну, чтоб посмотреть на происходящее и увидел лишь брошенный плащ с тевтонскими крестами.
Из соседнего подъезда выкатилась на коротких колченогих ногах шустрая бабуля.
- Твоё? – спросила она у меня про плащ, хватая его цепкими жилистыми пальцами и не желая отпускать, каким бы не был мой ответ.
- Не моё. – ответил я. – Это Корнелия. Не знаю, может, он и вернётся за ним.
- Скажи ему, пусть нахуй идёт. Нефик будить людей в самую рань.
- Скажу. – пообещал я.
***
цифра 48
Как утопающего хватают за волосы и резко тащат на поверхность, так и меня что-то гипнотически-цепкое поймало, растормошило и вытянуло из глубин подсознания. Я очнулся, вынужденно протрезвев, чтоб обнаружить себя в сгорбленном виде, стоящим перед раковиной для мытья рук. Из длинного зеркала, вылизанного до маслянистого блеска, на меня всматривалось моё же остекленевшее лицо. Голова была растрёпанной, сонной и скучной. Воротник рубашки оказался запачкан хорошо узнаваемым и неприятным пятном. Раковина, заполненная водой до краёв, засорено гудела. Специфическая обстановка и кафельная плитка выдавали общественный туалет.
Чей-то липкий голос сзади обращался ко мне со словами, которые я едва принялся разбирать. Я оглянулся и увидел пухлого, мяклого дядечку с характерной несвежестью фигуры и нарочитым учёным паясничаньем.
- Вы в туалете зависаете битый час... мы за вас беспокоиться начали... – с осторожной заботливостью говорил он. – Вам плохо?..
- А вы кто такой? Какое вам до меня дело?..
- Разве вы не помните? Мы с вами выпивали здесь, в закусочной.
- В какой ещё закусочной?
- В той, что на центральном рынке... Разве вы ничего не помните?.. Может, вы упали и ударились головой?.. Знаете, это иногда бывает очень опасно, я бы такими вещами не шутил. Не вызвать ли «Скорую Помощь»?
- Не надо вызывать. Кажется, я уже начинаю припоминать и закусочную, и как я с вами водку выпивал. И ещё с кем-то.
- Ну вот. Хорошо, что вспомнили.
- И много мы выпили?
- Да порядочно так. Когда вы сообщили, что поссать сходите, я подумал, что едва ли и доберётесь до туалета, упадёте по дороге. До того вас развезло.
- Да уж... – сконфузился я. – Вообще-то я редко напиваюсь, но сегодня что-то накатило такое... Какой-то день сегодня необычный.
- Весьма необычный. Я вас прекрасно понимаю.
- Хорошо, что я в себя пришёл. Ощущение, словно из гипнотического состояния вырвался. Но голова побаливает.
- Слушайте, давайте мы выйдем из туалета. Здесь очень неудобно разговаривать. Да и странно немного. Предлагаю, либо вернуться в закусочную, либо прихватить пару бутылок пива и пройти в скверик, тут неподалёку.
- Идея со сквериком мне нравится. Давайте в скверик. Что-то меня больше не тянет в закусочную.
- Вот-вот, мне тоже немного поплохело от здешней водки. Не удивлюсь, если Марусенька палёной приторговывает.
Мы купили пива и добрались до скверика, который мой новый знакомый непрестанно нахваливал, и где действительно оказалось очень уютно и прохладно. Памятник-бюст известно когда-то поэта добавлял отстранённой мягкой лиричности. Я доковылял до скамейки, счастливо рухнул на неё, за один глоток опустошил половину бутылки и, кажется, больше ничего не хотел. Приятель мой пил медленно, маленькими глоточками. Ему явно было хорошо и он никуда не торопился.
- Вы так и не представились. – сказал я ему.
- Ах да, будем знакомы. – с радостью протянул он руку. – Яков Ярославович.
- Очень приятно. Чем по жизни занимаетесь, Яков Ярославович, кем работаете?..
- Ну, как кем... – замялся дядечка, не ожидая столь неудобного вопроса. – Сейчас жизнь непонятно складывается, приходится крутиться тут и там... А ведь я когда-то работал врачом в нашей психиатрической клинике.
- Шутить изволите?..
- Да нисколько. Почему шутить?
- Ну, это я так... От необычайности вашей профессии. Впрочем, доводилось мне когда-то общаться с врачом-психиатром.
- Неужели сами лечились?
- Нет, что вы. Это моя первая жена страдала от лёгкого помешательства. Да, верно, и до сих пор страдает. Мы давно не виделись, я мало про неё знаю.
- Что за лёгкое помешательство?
- Ну, ненавязчивая мания преследования. Ей всё думалось, что соседи в стенах дырки сверлят и за нами подглядывают. На улице казалось, что всякий прохожий смотрит ей вслед и хочет запомнить каждое её движение, поступок, вплоть до мелочей. Уверяла, что кто-то постоянно фотографирует её из проезжающих машин. Сама вскоре и обратилась в клинику за помощью. Вот тогда мне и довелось пообщаться с врачом-психиатром.
- Поэтому вы с ней и развелись?..
- Отчасти. Ей однажды в голову втемяшилось, что я встречаюсь с её подругой – молодой художницей. Девочкой, разумеется, сексапильной, но ко мне совершенно равнодушной. Скандалы участились, на меня посыпались какие-то невероятные претензии. Дурацкие разговоры про токсичную маскулинность. Как будто я в этом что-то понимаю... А я ведь даже и не думал ей изменять. Я быстро привязываюсь к женщине, приспосабливаюсь ко всем её заморочкам. Мне становится никто не нужен, кроме неё. Полагаю, это и называется любовью.
- Возможно, возможно... – вздохнул мой собеседник.
- Правду надо сказать, что когда нас развели, я на этой самой художнице и женился вскоре. Даже не понял, как оно так получилось. Нахлынуло.
- А бывшая жена как отреагировала?
- Понятия не имею. Виделся с ней пару раз случайно, она только головой кивала. Один раз поздравила с Днём Рождения эсэмэской по телефону. Но ошиблась, потому что у меня День Рождения совсем в другой день. Ну, вот и вся любовь.
Пить мне больше не хотелось. Я стал скучать и подумывать, как бы поделикатней распрощаться с Яковом Ярославовичем, чтоб отправиться домой.
- Здравствуй, Парамоша!.. – вдруг весело окликнул он какого-то деда, спешно семенящего по тропинке сквера. – Как твоё здоровьице?.. Давно не виделись.
Дед, на котором не было одето ничего, кроме мокрых коротких кальсон и шлёпанец, не отозвался на приветствие, даже не взглянул в нашу сторону. В руках он держал наперевес сельскохозяйственные вилы и выглядел так, словно только что долго и беззаботно купался.
- Вот таких пациентов я повидал на своём веку – мама не горюй. – с меланхоличным сожалением проговорил Яков Ярославович, наблюдая за удаляющимся дедом. – Тут уж только трансперсональные и интегративные методы психологии помогают.
- Вроде этому деду они не очень помогли. – засомневался я.
- Ещё как помогли! Даже очень! – воскликнул Яков Ярославович. – Он сейчас хотя бы в кальсонах бегает. Раньше предпочитал на улицу выходить вовсе без кальсон, а вместо вил размахивал деревянным лингамом.
- Деревянный-то побезопасней будет. – буркнул я.
- Ну уж, это на любителя. Я повидал на своём веку разных социопатов. Некоторые могли и двумя пальцами удавить.
- Да, занятная у вас была работёнка.
- Очень занятная... А вот я вам, пожалуй, расскажу один интересный случай из своей практики. Он тем более будет вам интересен, что героем его является тот самый угрюмый тип, который вас водкой угощал давеча. Вы, кажется, с ним изволили подружиться.
- Это который меня водкой угощал? – напряг я память.
- А вот тот самый, который говорил, что служил на тихоокеанском флоте, на сейнере «Буявый».
- Точно. – сразу вспомнил я навязчивого типа. – Надо же, какой странный день задался. Я только сейчас о нём вспомнил. А ведь врал, наверное, что служил на флоте.
- Несомненно врал. Он всем так врёт. Для повышения статуса. Чтоб вам с ним дружить не стыдно было.
- Да я, собственно, не очень-то и хотел с ним подружиться... Ну, и что же он? Псих?..
- Самый что ни на есть. Я вам больше скажу. В один прекрасный день вся его семейка сошла с ума. Он, жена и сын. Их доставили в больницу прямиком из отдела милиции. Могу рассказать, если желаете.
- А давайте. – я решил подзадержаться в скверике, неспеша допить свою бутылку и узнать, что приключилось с сумасшедшей семейкой. Как литератора, меня всегда интересовали подобные нестандартные ситуации.
- Однажды нам позвонили из отдела и попросили о консультации. – с удовольствием принялся рассказывать свою историю Яков Ярославович, окунаясь в жизнь, наполненную любимой работой и пронизанную надеждой на светлое будущее. – Сказали, что задержали мужчину, признавшегося в убийстве своего девятилетнего сына и жены. Мужчину задержали при попытке самоубийства на подступах к железнодорожному мосту. Он пытался выстрелить себе в голову из охотничьего ружья. Собственно, наличие этого самого ружья и вынудило сотрудников ВОХРа, дежуривших на мосту, задержать человека.
- Из охотничьего ружья в голову? – я представил себе необычную картину.
- Ну, если ничего другого огнестрельного не нашлось. В то время и травматические пистолеты было совсем непросто купить.
- И о чём с вами хотели проконсультироваться?
- А как же не консультироваться, если задержанный уверял, что убил жену и сына, в то время, как жена и сын Алёша находились в соседнем кабинете и убеждали милиционеров, что папенька просто выпил чересчур маленько и зачудил. Дескать, папенька у них чудаковатый.
- Получается, что допился папенька? – улыбнулся я.
- Возможно, всё возможно. – Яков Ярославович выдержал интригующую паузу. – Но по ходу допроса задержанный разговорился и заоткровенничал. Признался, что со школьной скамьи был влюблён в свою ненаглядную супругу, и когда отслужил на флоте, то первым делом женился на ней, а затем стал вкалывать, как проклятый, чтоб заработать на квартиру и приличную жизнь. Однако, жена вовсе не разделяла мужниных потуг и склонностей к семейным ценностям. А, после тяжёлых родов сына, избаловалась и выказала пристрастие к алкоголизму. Стала пить много и часто, иногда устраивала сцены безобразного характера. Жалея её, супруг принялся попивать вместе с ней, считая, что если сам выпьет больше, то ей меньше достанется.
- Абсолютно ошибочное мнение.
- Да, абсолютно ошибочное. Поскольку стремительно и неумолимо начинают спиваться оба. И вот наш задержанный рассказывает, как вчера пришёл с работы домой. Был выпивши, поскольку пятница. Не очень хорошо чувствовал себя и мечтал завалиться поспать. А жена с порога заявила ему, что теперь у них начинается новая счастливая жизнь, поскольку она сообразила в чём секрет их семейного неблагополучия, что у неё открылись глаза. Жена принялась заверять, что их семью сглазили много лет назад, и она даже знает ту бабку-шептунью, которая их сглазила, и эта бабка находится совсем рядом. Оказалось, что бабка живёт в щели между коридорным шкафом-купе и стеной. Попытаться придавить её нет никакой вероятности, а можно выманить каким-нибудь коварством, которое жена ещё не смогла придумать. В этот момент вернулся из школы сын Алёша, и сразу встал на сторону матери, заверяя, что неоднократно слышал из этой щели сварливый старушечий писк. Жена сказала, что нужно немедленно допросить соседку Галю, квартира которой граничит с коридорной стеной, поскольку соседка тоже могла слышать что-нибудь старушечье, и тогда будет очень важной свидетельницей в этом невероятно коварном деле. Первым отправился расспрашивать соседку сын Алёша и вернулся огорчённым. Он сказал, что соседка Галя долго не хотела понимать его рассуждений о бабке, живущей в щели между шкафом и стеной, а когда всё поняла, то сказала, что над позвонить в службу опеки и отправить всю семейку на лечение от алкоголизма. Сын Алёша был очень расстроен, наслушавшись угроз соседки, тем более никогда не причисляя себя к алкоголикам, поскольку выпивал исключительно за семейным столом и по праздникам. Тут сама жена отправилась ругаться к соседке, считая, что никому не дозволено в наше время обижать невинного мальчика, а если всё-таки обидели, то пускай будут любезны извиниться. Жена и соседка подняли такой шум, что отец семейства без труда разобрал гневные речи Галины, утверждавшей, что мальчику самое место в интернате для умственно-неполноценных, что из таких мальчиков, в дальнейшем, вырастают одни пидарасы. Допустить таких резких слов мужчина никак не мог и решил надавать соседке хотя бы пощёчин, чтоб она постигла всю пагубность своего кляузного характера. Соседка сообразила, что спрятаться от чокнутой семейки у себя в квартире у ней вряд ли получится – втроём они наверняка способны выломать дверь – и сбежала на улицу. Где принялась отчаянно звать на помощь. Муж, жена и сын Алёша некоторое время гонялись за соседкой по двору, убеждая окружающих, что всего-то хотят вернуть ей деньги, взятые на днях взаймы. Потом потеряли её из виду и разошлись в разные стороны, на поиски. Потом сын Алёша нашёл отца и мать у песочницы, где сообщил, что обнаружил соседку повешенной на берёзе, за гаражами, и что лучше туда не ходить, поскольку некоторые могут подумать, что это они повесили соседку. Вся семья незамедлительно вернулась домой.
- Соседка и вправду повесилась? – не понимал я, где в этой истории правда, а где пьяный вымысел.
- Да, повесилась. Но представьте себе, что это случилось через неделю, после того, как вся семейка зависла у нас на лечении.
- Да вы шутите!!
- Нисколько. – Яков Ярославович с озорством прихлопнул себя по коленям. – Но вы послушайте, что у них было дальше. По возвращении домой, жена сказала, что это всё проделки бабки-шептуньи, и теперь надо покориться судьбе. Жена сказала, что сегодня ночью, ровно в 12 часов, она намерена помереть, считая свой поступок некой искупительной жертвой. Разумеется, муж поклялся, что не допустит гибели любимой женщины, а если нет возможности покарать зловредную бабку обычными методами, то можно позвать на помощь какого-нибудь колдуна. Сын Алёша быстренько отыскал газету с различными объявлениями, где сразу наткнулся на предложение об оказании услуг по чёрной и белой магии. Мгновенно дозвонившись по указанному номеру телефона, жена детально обговорила с колдуном весь ресурс его способностей и расценки по прейскуранту. Осталась всем довольной и вызвала колдуна на дом.
- То есть, история с соседкой Галей уходит на второй план?..
- И даже на третий. Через час с небольшим колдун приехал к нашей семейке и позвонил в дверь. Осторожно заглянув в дверной глазок жена никого не увидела, и сильно перепугалась. Дождавшись очередного звонка, спросила: кто там?.. Колдун заверил, что он тот самый, которого они ждут по объявлению, и пришёл для нейтрализации происков бабки-шептуньи. «Почему же я вас не вижу?» – спросила жена. Колдун стыдливо промямлил, что он очень маленького роста. Попросту говоря – карлик. Поэтому его и не всегда видно. «Ах, карлик! – догадливо воскликнул муж и вытащил из кладовки охотничье ружьё. – Погоди тогда чуток за дверью. Мы, ради встречи с замечательным человеком, откроем бутылку шампанского!..» Подмигнув жене и сыну, муж зарядил ружьё и шёпотом сказал, чтоб они открыли входную дверь, а сами немедленно убегали на кухню, чтоб случайно не попасть под ответные выстрелы колдуна, который, конечно, только за тем и заявился, чтоб их всех перебить. «Кабы он был просто колдун, – ворчливо шептал муж. – мне бы и в голову не пришло подумать о нём что-то плохое. Но от карликов только и жди беды. Это ведь такие поганые пришельцы на нашей планете, от которых и ждать ничего хорошего нельзя!» Жена и сын Алёша не стали перечить папе, а открыли настежь входную дверь и резко прыснули на кухню. Муж без промедления выстрелил в упор. По его словам, колдун сразу же рухнул на пол, но умирать не собирался, а пополз по коридору, буравя глазами всё вокруг, и намереваясь достичь кухни. Муж крикнул жене и сыну, чтоб они крепко забаррикадировались, а он ещё раз зарядит ружьё и выстрелит, только для этого потребуется немного времени. Сын Алёша крикнул, что наверняка карликов-колдунов ещё очень много, и что сейчас они все сюда сбегутся, а отец их не перестреляет, и надо попробовать о чём-нибудь с ними договориться. «Ах ты, предатель! – воскликнул отец. – Ах ты, коллаборационист!..» И следующим выстрелом из ружья убил Алёшу. Затем схватил полотенце и придушил им жену, обомлевшую от наплыва выстрелов и крови. Затем понял, что силы зла на этот раз оказались могущественней, что любить ему теперь некого, что закончить начатое можно лишь одним способом. Он снова зарядил ружьё и побежал к железнодорожному мосту, чтоб покончить с собой.
- А почему к мосту? – удивился я.
- Мост ему представлялся чем-то вроде переходного этапа из одного мира в другой.
- Понятно, понятно... Ну, спасибо за историю. Никак не ожидал услышать нечто подобное про своих знакомцев, даже случайных. Разумеется, этакого папашу следовало отправить в психушку. Но как догадались о сумасшествии жены и сына?..
- Да там же, в отделе милиции очень быстро и догадались. Странность поведения матери и сына не могла не броситься в глаза. Убеждая милиционеров, что их папа является человеком добрейшей души, который нечаянно допился до белой горячки, они постоянно перемигивались между собой, подавали какие-то глуповатые жесты, понятные им одним. Когда один из милиционеров высказался о неверии в колдовство и магию, потому что кругом одни шарлатаны, то мальчик Алёша отреагировал на это излишне грозно, даже грубо. Он чуть ли не завизжал, выговаривая всю свою ненависть к карликам-колдунам. Он заявил, что того мерзавца, которого пристрелил папенька, можно было бы и ещё разок убить, чтоб другим не повадно было. Он заверил, что, когда вырастет, обязательно станет крутым милиционером и переубивает великое множество колдунов, дайте ему только срок!.. «Хотя, времени у меня не так много и осталось. – быстро охолонув, произнёс мальчик. – Думаю, что до глубокой старости я не доживу, а распадусь на молекулы.» Мамаша его сочувственно кивала головой, бормоча, что убивать колдунов, это дело чести, и что она будет гордиться своим сыном!..
- Как же это они все вместе сбрендили?? – недоумевал я. – Нет, психические заболевания заразны, об этом я читал. Но не да такой же степени??
- А вот именно, что и до такой! – с удовольствием гурмана, вкусившего от любимого блюда, прочеканил Яков Ярославович. – Про групповой психоз (тем более внутри одной семьи или круга очень близких людей) много изучено и написано интересного. Наших пациентов объединила шизофреническая уверенность в наличии бабки-шептуньи; осознанная уверенность в том, что они бегали по двору за соседкой Галей; целый поток галлюцинаций, связанных с этими представлениями. Мне довелось лично принимать участие в лечении всей семейки. Беседовать с ними было невероятно познавательно. Мальчик Алёша зачастую шёл на долгую и совершенную откровенность. Например, он уверял, что имеет способность видеть наличие души у человека, если таковая точно имеется. Сообщил, что очень много людей не имеют вовсе никакой души. Изначально она, конечно, присутствует, но затем способна превратится в бабку-шептунью и сбежать из человека. Женщина имела очень покаянный настрой, считала, что именно она главная виновница случившегося. Удивительным образом у ней выработалось абсолютное равнодушие к спиртному. Я втихаря от начальства даже проводил эксперименты, подзуживая её на стаканчик медицинского спирта, и даже обещал принести бутылочка винца, если ей будет потребно. Но она язвительно воротила нос и читала вслух, на память, целые трактаты о трезвом образе жизни, неизвестно откуда взявшиеся в её голове. Меня, разумеется, больше всего интересовал отец семейства. Он совсем не желал верить в то, что жена и сын остались живыми, что он никого из них не убил. Мы избегали некоторое время сводить их в одном месте, но позволяли переписываться, передавать друг-другу рисунки и небольшие поделки из пластилина. Отец считал, что мы его обманываем, ради душевного успокоения, и требовал немедленного судебного трибунала с приведением высшей меры наказания прямо в зале суда, прямо перед собравшейся публикой. Иногда на него накатывало, и он с неподдельным ужасом рассказывал, как целился в сына из ружья, как затягивал полотенце на шее жены... Для него эти воспоминания были столь же ясны, как восприятие только что совершающегося.
- Может быть, он действительно душил, да не задушил?.. Стрелял и не попал?..
- Вот именно так я подумал. Я вам больше скажу. Проанализировав рассказы всех троих, я сделал вывод, что не только была странноватая попытка отца убить своих близких, но и карлик-колдун приходил к ним в дом. Всё, сказанное о нём, членами семейства – начиная с объявления в газете и кончая звонком в дверь – совпадало до малейших деталей. Уж поверьте, я специально занимался всеми уточнениями, я был дотошен в расспросах. И даже узнал имя карлика. Все трое называли его Авдеичем.
- Авдеичем?? – воскликнул я, потому что этот человек мне был неплохо знаком. – Но, помилуйте, он ведь жив!..
- Это и не важно, жив он сейчас или не жив. Важно то, что в тот день он приехал на телефонный вызов и позвонил в дверь. А затем в него выстрелили из ружья.
- А разве милиция нашла мёртвое тело в квартире этих сумасшедших?
- Тело не нашла. А пятно крови наличествовало. Причём кровь не принадлежала никому из членов семейства, хотя была человеческой. Правду сказать, и в базе данных о пропавших без вести не нашлось совпадений по крови. Дело вскоре прекратили расследовать. Очень загадочный вышел случай.
- Поверьте мне, карлик Авдеич жив и здоров. Он известный в нашей области шахматист. Ну, какой он колдун, право слово?.. Да ведь теперь можно запросто встретить его, взять кровь на анализ и сличить с той, что обнаружили тогда в квартире.
- Можно... – вздохнул Яков Ярославович. – Но сейчас этим никто заниматься не будет. Нахер кому-то это сейчас нужно.
- Нахер – не нахер, но ведь получается, что сегодня вся эта сумасшедшая семейка на свободе?..
- А где же ей ещё быть?.. Вылечили, вроде бы как, да отпустили домой.
- Зачем же вылечили?.. Я в том смысле, что надо продолжать лечение, вести тщательнейшее наблюдение. Ведь эти люди могут быть очень опасны. Вот тип, например, который меня и вас водкой угощал. Какую цель он при этом преследовал?.. Разве вы сами его не боитесь?..
- Да нет... вроде не боюсь...
В этот момент на дорожке сквера снова показался дед в коротких мокрых кальсонах. На этот раз он был без вил и не один, а слегка подталкивал, шкандыбающего впереди него, длиннобородого ушастого старикана, одетого в застиранную тельняшку и голубой берет. В руках у старикана повис лёгкий пехотный огнемёт.
- Давай, Илюха, не ссы! – внушительно шипел дед своему приятелю. – Разрази их всех громом мести!.. Никого не жалей!.. Они, вместо «расплескалась синева, расплескалась» поют «she loves you»!.. За всякую поебень готовы Родину продать!..
- Разберёмся, Парамоша!.. Разберёмся!.. – сердито бухтел старикан, приосаниваясь на глазах и вздёргивая голову на манер древнеримских воинов, отправляющихся на свою последнюю битву.
***
цифра 50
Ближе к полуночи, электричка остановилась на совершенно безлюдной станции, где мне необходимо было высадиться и отправиться в гости к Анне Андреевне. Я был пьян и щедр, поэтому ловко соскочил на платформу и потребовал: «Извозчика!» Незамедлительно вокруг меня столпилась дюжина крепких деревенских парней, неизвестно откуда взявшихся, призывно жестикулирующих и расхваливающих своих лошадей выражениями красочными и филигранными.
- А куда, барин, прикажите довезти? Если есть желание, так я вас на край света в два счёта довезу! – светил добродушным пурпурным носом парень в белоснежно-грубой косоворотке. – Моей кобыле бегать по просторам Родины – только в радость, она у меня расторопная!..
Я сообщил, что, несмотря на позднее время, намереваюсь посетить усадьбу Анны Андреевны.
- К Чёртовой Матери изволите в гости прибыть? – обрадовался парень. – Непременно довезу за ночь, и лишнего гроша с вас не возьму!..
- Как за ночь?? – удивился я. – Разве Анна Андреевна настолько далеко живёт от станции?..
- Двести вёрст без малого. – ласково и совершенно по-простецки улыбнулся парень. – Не извольте, барин, беспокоиться, мы сейчас водочки достанем, закусочки там какой-нибудь, и поедем с ветерком!.. Вы и не заметите, как дорога кончится!..
- А цыгане будут? – с лукавой строгостью вопросил я.
- Да сколько вашей душе будет угодно цыган – столько и найдём… Вальку с Манькой, я думаю, вам прямо в коляску пригласить?
- А приглашай!!
И вот две кибитки – в одной я с Валькой и Манькой, а в другой разудалый цыганский табор – радостно помчались между полей и лугов под запашисто-тёплым лунным светом.
- Почему никто песен не поёт? – вдоволь нацеловавшись с девками и приложившись к водке, я крикнул, обращаясь к табору. – Между прочим, за всё будет уплачено с лихвой. Я отныне денег не жалею. Особливо на приятные пустяки.
- Только от вашей милости указания ждём. – воскликнул усатый скрипач в непомерных шароварах. – Ща споём!..
Скрипичный смычок весело сверкнул в лучах полумесяца и ненасытно обрушился на корявенький инструмент, вынося на просторы русских полей голоса странствующих цыганских таборов, песни тоскливых радений, ниспосланных свыше, звуки ослепительно-золотистых костров и отчаянных плясок. «А-ай... а-ай… брычка, брычка мэ чёрав!..» – голосил вылизано-длинноволосый Степан, помогая своему размашистому голосу яростными аккордами семиструнной гитары. «Ай, ромалэ! ай, чявалэ!..» – потрясая заманчивыми телесами, кричали мне на ухо Валька с Манькой и наливали в стаканы шкодливого шампанского. Почувствовав в себе долгожданный интерсекционализм головного мозга, я сыто расслабился и принялся подпевать. «Пхури-шельма, пхури-шельма, ромалэ, подыкхья! сыр шурьякэнгэ, сыр шурьякэнгэ, чявалэ, подпхэндя!..»
- Да разве ты нам не брат? – потрясая густыми кудрями, вопросил у меня скрипач.
- Брат! – уверовав в предначертание изворотливой судьбы, воскликнул я. – Ты только, дядька, не ленись, играй давай!..
- Будьте уверены, Ваше Превосходительство, мы своё дело знаем!..
Несколько часов мы колесили по просторам ухабистой России, щедро распевали самоуглублённо-скорбное «ойнанэ-нанэ-нанэ» и призывно-расточительное «ай да-ну, да-ну, да-най», аккуратно перемешивали «нанэ цоха, нанэ гад, мэ кинэл мангэ ё дад» с немеркнущим «та-ра-рай, да та-ра-да-ри-ра-ри-да», разбрасывали туповатые пустые бутылки по полям, целовались и обнимались, пока не уткнулись в плотную стену из света прожекторов.
- Менты-падлы! – крикнули разом Манька с Валькой, соскочили на землю и задали дёру, унося за собой весь цыганский табор и моего кучера.
Я в пьяной нерешительности осмотрелся по сторонам, спрыгнул с кибитки и двинулся в самый центр света.
- Кто тут есть, люди добрые? – растопырил я руки для дружеских объятий. – Будьте столь любезны подсказать мне дорогу до усадьбы Анны Андреевны. Ибо заждалась меня старушка – а я тут с цыганами по полям катаюсь. Весёлые они люди, да верно ограбить меня хотели. А с меня и взять нечего. Гол как сокол.
Я вытащил из-за пазухи несколько разномастных денежных купюр и помахал ими с печалью одинокого бойца, сдающегося в плен. Прожектора безотлагательно погасли и передо мной выросла небольшая, но весьма кряжистая фигура бойца спецназа. Лёгкой игривостью, напоминающей перегар, заеденный чесноком, повеяло от него.
- Ваши документики? – потребовал он, иронично перетаптываясь. – Почему шумим по ночам?.. Нарушаем заповедный покой?..
- Товарищ сержант, родненький ты мой, гражданин начальник… – принялся я оправдываться, не выпуская из пальцев купюры, а даже – напротив – стараясь продемонстрировать их насколько можно завлекательно. – И вы все, дорогие мои товарищи спецназовцы!.. – я поклонился в сторону пыхтящих бронемашин. – Предлагаю вам ударными темпами проникнуться моим прекрасным настроением и окунуться в пучины блаженства. Тут у меня две кибитки с шампанским, водкой и закуской. Проголодались, братцы?..
- Это в каком ещё смысле – блаженства? – послышался напряжённый голос одного из бойцов. – Все вы такие из города приезжайте в непотребном виде и нам мозги пудрите. Бесстыдством соблазняете.
- Погодь, Коля! – остановил его сержант, с аппетитом разглядывая цыганские кибитки. – Конечно, мы есть элита правоохранительных органов и первостихия, близкая к совершенству, но ничто человеческое нам не чуждо. – сержант вытянул из моих пальцев несколько купюр и заманчиво пошуршал ими. – Можно и отдохнуть после тяжёлого трудового дня. К тому же если хороший человек угощает. Правда?
- Я угощаю. – подтвердил я. – И я хороший.
И мы принялись отдыхать. Рядовые Егоров и Мамедов организовали бесперебойное производство шашлыков. Коля с удивительной расторопностью сгонял в ближайшую деревеньку за стаканами и девками, а сержант неожиданно обнаружил в оставленной кибитке аккордеон, искусно пробежался по его клавишам и заиграл с вполне приемлемым мастерством. Прочие спецназовцы снабжали костёр сухими поленьями, щеголевато пересмеивались и легонько пританцовывали, похлопывая себя по ляжкам.
- А что, мальчики, покуролесим? – прихлопнула в ладоши Рита-селекционерка, храбро запрокинула голову и влила в себя полбутылки шампанского. – А то нонеча мужики настоящие перевелись. Слюнтяи нонеча наблюдаются в расположении бабьих чувств!..
Правоохранительная молодёжь добродушно засмеялась, а я лукаво погрозил Рите пальцем и полез целоваться.
- «Баб люби – не будь скотом, у Бафомета под хвостом!..» – запела Рита частушку, игриво отскакивая от меня в сторону.
- Ща я тебе покажу Бафомета! ща догоню! – поскакал я за Ритой по полю, пытаясь загнать её на уютно-тёплый стог сена.
- Не догонишь, не догонишь! – беззаботно курлыкала девка.
- Будем здоровы, мужики! – сержант дёрнул как следует водочки, занюхал шашлычком и запел – при поддержке аккордеона – сурово и непоколебимо: – «In the town where I was born, lived a man who sailed to sea…» Мужики, давайте поддержим нашу любимую, ну-ка хором!.. «We all live in a yellow submarine, yellow submarine, yellow submarine!..»
Подвыпившая компания сотрудников спецназа распевала марш подводников с истинным художественным удовольствием и знанием стилистических нюансов. Я невольно подмурлыкивал мелодию себе под нос и даже принялся приспускать штаны, привлекая внимание селекционерши. Но Рита ловко соскользнула со стога сена, залезла на бронемашину и, отбивая некрасивую, затерявшуюся в культуре древних народов, чечётку, звонко заголосила: «Well, it's one for the money, тwo for the show, тhree to get ready, now go, cat, go…» Я молодым сайгаком подскочил к ней, приобнял, задёргал ногами в стиле эгоцентричного рок-н-ролла и под аплодисменты публики завыл, подпевая подруге: «blue, blue, blue suede shoes, baby!.. blue, blue, blue suede shoes!..» Из всех спецназовцев только Коля умел танцевать красиво и пристойно. Оголив свой мраморно-мускулистый торс, он попал в пёстрое окружение сельских девок, приплясывающих на травке соблазнительными па-де-де, и возбуждал у них неуклонное стремление к романтическому интиму, творчеству и выпивке.
- «Ma ma ma mamma Maria ma! Мa ma ma mamma Maria ma!..» – с оглушительным присвистом распевал Коля. – «Ах, мамочка, на саночках каталась я в метель!..»
- «Ах, мамочка!!» – оглушительным визгом соглашались с певцом девки.
Но вот потихоньку из окрестных сёл и деревень принялся прибывать народ на нашу полянку, приволакивая с собой всё, необходимое для праздничного настроения и душевного удовольствия. Показались детишки с воздушными шарами и огромными леденцами-петушками на палочках. Их говорливые мамаши – принаряженные и припудренные – лениво щёлкали семечками, розовели влажными губками и заботливо приглядывались к бутылкам с вином. Скромные деревенские старушки расселись щербатыми кучками неподалёку от общества и внимательно изучали невиданный доселе разгул. Некоторые тоскливо припоминали своих покойных мужей-пьянчужек, оболтусов-сыновей и ****юг-дочерей, разъехавшихся в поисках сытой жизни по городам. Другие были не прочь раздухариться и унестись во все тяжкие, кабы здоровье позволяло. Пацанчики с нахмуренными сигаретами в зубах пугали народ взрывами китайских петард и всхлипывающими вспышками фейерверков, сопровождая своё ликующее настроение характерным лошадиным ржанием. На тракторе с прицепом из соседнего района прибыл небольшой самодеятельный ансамбль, состоящий из отчаянных гармонистов и балалаечника – школьного завхоза Евграфия Петровича.
- Красивых песен не хватает нам в круговерти современной жизни! Она ведь – наша эстрада-то современная – сущее говно! – сразу ухватил быка за рога Евграфий Петрович. – Мы же пользуемся репертуаром заслуженным и старинным. Начать, что ли, Богу помолясь?.. Граждане отдыхающие!..
Люди одобрительно зааплодировали и музыканты, сперва намеренно лениво развернувшие меха прадедовских инструментов, вскоре приосанились и задали печально-распевного жару.
- «Тум-бала, тум-бала, тум-балалайке! тум-бала, тум-бала, тум-балала!..» – мощным тоскливым тенорком затянул руководитель ансамбля, приглашая вступить на подпевку весь честной народ. – «Тум-балалайке, шпил балалайке! тум-балалайке, фрейлех зол зайн!!»
Народ не скупился на отзывчивость, подпевал активно и не запутывался в накоплении мудрёных слов. Затем ансамбль исполнил сладкую до изнеможения «о sole mio» с великолепным соло на балалайке Евграфия Петровича, напоминающим серебряные звуки полночной венецианской мандолины. Затем музыканты тихонечко изобразили игриво-эклектичную «сулико», беззаботно перемешивая таинственные грузинские слова с любвеобильными русскими. Затем сыграли уютные, как клиенты психотерапевта, куплеты Чаплина «se bella ciu satore…» и, кажется, немного подустали. Тогда товарищ сержант указал на холмик, расположенный чуть правее соснового бора и пригласил весь народ дружно расположиться на его склоне.
- За фотографом я уже послал, скоро Лёнчик приедет и весь наш добрый мир отщёлкает на память. – торжественно произнёс сержант. – Будет фотография в сельском школьном музее висеть и потомкам осуществлять назидание. Включите-ка прожектора!!
Народ согласно дотопал до холма, без ругани и стычек расселся лесенкой на его мягком безветренном склоне. Некоторые неумышленно приобняли друг друга для демонстрации возвышенного земляческого поэтизма и братского единения. Старушки уютно перемешались с раскрасневшимися пацанами, бойцы спецназа резво улыбались, усаживаясь рядом с сельскими алкашами, девки с доверчивой скромностью прижимались к своим парням – захмелевшим и чуть ошалевшим от накативших за ночь событий.
Прожектора тепло осветили весь честной народ. Запыхавшийся Лёнчик установил на треножную стойку фотоаппарат, подключил таймер и подсел к достопочтенному собранию в первый ряд. Я безропотно сотворил на лице улыбку.
- Сейчас вылетит птичка! – сказал Лёнчик, и народ, внимательно затаив дыхание, сохранял благодушные улыбки и приглядывался к ехидному объективу фотоаппарата. Ведь всякий раз, после того как фотоаппарат щёлкнет и вдарит по глазам юркой вспышкой, нам кажется, что удивительная птичка вылетает из лабиринта скучных механизмов в наш грешный, но такой просторный и светлый мир!..
- «Hey Jude, don't make it bad!..» – вдруг защёлкал клавишами аккордеона сержант и словно бы вознёсся духом на невиданные высоты. – «Take a sad song and make it better!..»
- «Remember to let her into your heart, тhen you can start to make it better!» – помог я сержанту своим осипшим предутренним тенорком и подпихнул локотком сидящую рядом подругу: подхватывай, дескать!..
Рита-селекционерша скорчила неуживчивую мордочку, но запела:
- «Hey Jude, don't be afraid… You were made to go out and get her!!»
И конечно Евграфий Петрович, брызнув струйками свежего ручейка по балалайке, подцепил любимый с детства напев:
- «The minute you let her under your skin, тhen you begin to make it better!..»
- «And anytime you feel the pain, hey Jude, refrain…» – ловко подделываясь под гнусавенькую тональность Пола Маккартни, вступили в наш импровизированный хор сестрички-старушки Шипулины.
- «Don't carry the world upon your shoulders!..» – не уступили бабушкам в проявлении творческих талантов рядовые Егоров и Мамедов.
Тут и весь состав правоохранительных органов, собравшийся на холме, дружно подхватил:
- «For well you know that it's a fool who plays it cool… By making his world a little colder!!»
А в такие минуты никакое русское сердце не устоит и не позволит себе бестолково промолчать. Весь народ, мягко покачиваясь и открыто улыбаясь, запел первобытно-укромными голосами, искренним – словно чистосердечное покаяние на исповеди – торжественным хором:
- «Da da da da da da da! Da da da da! Hey Jude!.. Da da da da da da da! Da da da da! Hey Jude!.. Da da da da da da da! Da da da da! Hey Jude!..»
Не подобает иметь много времени, чтоб разбрасывать камни, если собраны они были с превеликим человеческим трудом!..
- Ну, – сказал я сержанту, когда тишина опустилась на застывшие цветущие луга. – хорошо с вами, а мне ведь пора к Анне Андреевне. Давно пора, задержался я у вас несоответственным образом. Проявляю, своего рода, неуважение к даме.
- Да брось, всё это ненастоящее – Анна Андреевна твоя, литературизация чувств! – категорически запротестовал сержант. – Она хоть петь-то умеет?
- Кто?.. Анна Андреевна?.. Не знаю, если из оперного репертуара что-нибудь.
- Таким репертуаром только тоску наводить... Брось ты свою Анну Андреевну, пошли её к её же чертям!.. А вот хочешь, я тебя с настоящим человеком познакомлю? Хочешь, я тебя с Путиным познакомлю?
- Как с Путиным? – фыркнул я довольно-таки иронично. – С каким ещё Путиным?
- Да с нашим Путиным, с каким же ещё!.. Много ты, что ли, Путиных знаешь?
- Вот прямо сейчас и познакомишь? – усомнился я в талантах спецназовца. – Где же ты его возьмёшь?
- Да он тут, рядом отдыхает. Любит он в этих местах рыбку поудить, у костерка посидеть. Если есть желание, то я тебя в два счёта до его укромного местечка на мотоцикле домчу. Соглашайся, Филушка!.. Встретишься наконец-то с безупречной личностью, ухи с ним откушаешь, уму-разуму поднаберёшься. А он тебе и песенок всяких-разных напоёт, ибо любит это дело под коньячок… Поехали?
- Он разве один отдыхает?
- Вроде один на этот раз. Нам про других начальство не докладывало.
- Ну, раз такое дело, то поехали, конечно! Погоди только минуточку! – я быстренько сбегал в кустики, справил своё маленькое дельце, а затем растроганно помахал рукой всем своим новым друзьям, которых поклялся не забывать до конца жизни. – Прощайте, товарищи! будьте здоровы!.. Деток воспитывайте достойными гражданами страны!.. Тут, в кибитке, ещё шампанского немного осталось – допивайте кто хочет, а остальное цыганам возверните!.. Будьте счастливы!!
- Удачного пути, Ваше Превосходительство! – посыпались на меня ответные умилительные сладости. – Берегите себя!..
- Скатертью дорожка!..
И вот сержант подогнал мотоцикл с коляской, и мы весело умчались от утомлённой праздничной стихии, достигнув укромного берега реки, с которого невероятно вкусным образом приманивало запахом ухи и свежей овощной зелени. Сам Владимир Владимирович с очаровательным умиротворением сидел на брёвнышке, перемешивал головёшки в костре и нежно насвистывал «с чего начинается Родина… с картинки в твоём букваре!..»
- Привет, дядя Володя! А я гостя привёз! – познакомил меня с Путиным сержант, но не стал задерживаться, а отправился восвояси. – У меня, извините, дел по горло, не могу с вами лясы точить!.. По всей области план-перехват объявлен – какая-то скотина на вокзале банкомат раскурочила и денег стырила чуть ли не на два миллиона!.. Такой вот нам народ достался, Владимир Владимирович, весьма препаскудный народ!..
- А ты не ругайся, солдатик, делай своё дело. – неодобрительно прищурился Путин. – Ментальное здоровье нации за один день не лечится. Тут столетия нужны тяжёлого и страстного духовного подъёма. Мы ещё только в начале пути.
- Это ладненько, если такое дело, нам спешить некуда – подождём своих счастливых дней. – сержант залихватски оседлал мотоцикл и приложил ладонь к фуражке. – Господа офицеры! честь имею!..
И укатил, беззаботно тараторя сбивчивым мотором, напоминающим хруст лесного валежника. Я застенчиво повозился поварёшкой в котелке с ухой и убедился в неплохих кулинарных способностях нашего президента.
- Как улов, дядя Володя? – кивнул я на рядок удочек, чопорно застывших на берегу. – Не славятся здешние места рыбным промыслом, а вот природа красивая.
- Дрянь улов. – окидывая хозяйским взором полянку, весело произнёс Путин. – Карасиков с десяток, пара щурят… Двушечка!!
- А! – шутливо подмигнул я. – Много ли надо понимающему суть процесса рыбаку!.. Зато, повторюсь, места здесь удивительно красивые – вдали от больших дорог завсегда народ живёт тихий, набожный, остерегающийся над природой измываться.
- Пьёт только много народ. – принюхался ко мне Путин, но вовсе не нахмурился, а даже как-то приосанился и блеснул правым глазиком. – Да ты присаживайся, Филушка, в ногах правды нет. Вот мы сейчас с тобой по стопочке бахнем.
Я с удовольствием присел на соседний пенёк и принял из мягких рук Владимира Владимировича убористую стопку.
- Я обычно пью за мир во всём мире. Не возражаешь?
- Не возражаю, дядя Володя.
Мы осторожно выпили, крякнув для солидности, и принялись хлебать уху. Ничего более душистого и наваристого я не едал в своей жизни, о чём незамедлительно и поведал Владимиру Владимировичу. Тот понимающе прицокнул языком и молвил шёпотом, что секрет приготовления ему поведал некий старый егерь, отец которого кормил ухой самого товарища Ленина, когда тот отбывал ссылку в Шушенском. Я сказал, что на таких вот егерях и держится земля русская. Вдоволь насытившись, мы выпили ещё по одной, и Путин достал из кармана сигаретку. Заботливо и чуть озорно покрутил её в пальцах, но курить не стал.
- Скажу честно, курить я бросил. – вздохнул Путин. – Но иногда влечёт просто в руках подержать сигаретку. Сам куришь?
- Тоже бросил. Три года назад бросил, если память не изменяет… нет, четыре года назад… и знаете, дядя Володя, так хорошо бросил, что совсем не тянет покурить или что-то вроде этого... даже по ночам не снится, хотя от запаха хорошего табака чуток обалдеваю!.. особенно от трубочного!..
- И я обалдеваю! – обрадовался Путин. – Stainwell, который «чёрный бриллиант» вообще офигительная штука.
- Но дорогуууущий!! – по-простецки протянул я.
- Мне бесплатно привозили. Друзья из Германии.
- Вам хорошо: у вас друзья по всему миру, они чего хочешь привезут. – без зависти отметил я. – Однако, тоже и друзья-то иногда такие попадаются, которые сегодня лобызаться лезут, а завтра обвиняют в тиранизме и узурпации власти. Или я не прав?
- Есть такой момент в большой политике, от этого никуда не денешься. Да я и сам – если уж быть до конца искренним – вовсе не идеален, подвержен совмещению двух ипостасей в одном организме. С одной стороны, я чувствую себя национальным лидером, а с другой стороны – узурпатором и душителем свобод!.. Я же прислушиваюсь к голосу оппозиции, я всё прекрасно слышу – и невольно задумываюсь о правовой целостности своих поступков. Я ведь не бездушная скотина – уж поверь мне!..
- Да как можно??
- Я способен и в кручину впасть, и слезу пролить.
- Человек вы, в целом, не плохой. Главное, что достаточно адекватно воспринимаете и критику, касательно вашей персоны, и путинодрочерство. Памятников себе не сооружаете, во всяком случае у всех на виду.
- Дрочить можно на кого угодно: на Путина, на Распутина, на американские ценности и нейропрограммирование!.. Моя задача: увидеть в дрочере человека талантливого и потребного для государственного использования. Пусть сегодня он дрочит на меня, но пусть завтра построит что-нибудь полезное и монументальное.
- То есть, надо понимать, что некоторый момент имперского мышления – правильней сказать, имперского созидания – в вас присутствует, дядя Володя?.. Я, кстати, подобные моменты не осуждаю, а очень даже приветствую. И тот факт, что государство возвращает себе те ценности, которые когда-то были бестолково отняты или разбазарены – я это тоже активно приветствую. Вот мы Крым – благодаря вашим стараниям – вернули в отчий дом… А как же быть с остальной частью Украины?
- Придётся порядок наводить. Рано или поздно, но придётся. Чтоб люди жили без гнусных националистических демагогий, а с красотой общности различных религий, языков и кровей. Поверь мне, Филушка, что все члены нашего уважаемого правительства – и уж тем более я лично – денно и нощно озабоченны восстановлением утраченных ценностей, увлечены обогащением государственной казны и улучшением образа жизни соотечественников. Там много чего секретного таится, того, что постороннему уху и знать не обязательно. Да ты мне приглянулся – я вижу, что ты прекрасный человек – и я тебе могу сказать, что вопросы эти мы скоренько порешаем.
- Дай Бог, дядя Володя, дай-то Бог!..
- Ну, ещё по стопочке, да и пора расходиться по домам. Вон уж и солнышко восходит.
Владимир Владимирович с простодушной ласковостью указал на заветный, загромождённый лесами и полями, триумфально пылающий восток, от которого поднималась волна вездесущего света и разбрасывала вокруг себя пение загадочных птиц, цветение щедрых лугов, сладостные зевки просыпающегося трудового люда. Мы выпили, спели на прощание шутливое «если я заболею, то к врачам обращаться не стану! обращусь я к друзьям — не сочтите, что это в бреду...», пожали друг другу руки и разлетелись на двух вертолётах в разные стороны. Кажется, я приоткрыл форточку в вертолёте, чтоб с умилением деревенского дурачка, желающего счастья всему мирозданию, разбрасывать свои последние рублёвые монетки по просторам родной земли!.. Чтоб обязательно вернуться сюда назад!..
Расползётся песня
то – паранойей русской,
то – по-чукотски честной
гортанной закорючкой...
Расширится кабацкой
хухры-мухрыстой рожей,
казацкой свистопляской
вражину растревожит…
Татарским шустрым смехом
табун коней пришпорит,
кавказским горным эхом
в последний путь проводит...
Но поперхнутся звуки,
удавится тоска,
узрев, что ангел крутит
пальцем у виска!
***
цифра 53 - «ДЕНЬ ПОЭЗИИ»
«Дорогие друзья, дорогие любители культурного досуга и духовного возрождения Отечества!.. Недавно, в селе Вятское – в нашем самом любимом и известном на всю Россию – состоялся уникальный творческий праздник, собравший из разных уголков губернии истинные народные таланты. Праздник назывался «День Поэзии», и был организован представителями местной интеллигенции при поддержке главы сельского поселения. И мы вправе утверждать, что в этот тёплый летний день, в нашем селе, собрались лучшие поэты верхневолжья, отличающиеся активной жизненной позицией, тонкой душевной организацией и своеобразным чувством юмора. Кто-то из придирчивых критиков мог уловить в неожиданных поэтических формах, представленных на празднике, модное, но бесполезное кликушество, а кто-то и коллекцию экстатических пророчеств. А вот мы услышали обаятельные голоса современников, постижение сути которых – это упоительный, но очень тяжёлый эстетический труд.
Для начала хочется познакомить вас с поэтессой из самой северной глубинки нашей губернии – заслуженным деятелем искусств Ариадной Васильевной Хоботовой. Эта тихая и интонационно-манерная поэзия отсылает читателя к лучшим образцам стихосложения «серебряного века», к поискам истинного предназначения, так называемой, прекрасной дамы, блуждающей между материнским долгом и непредумышленной чувственностью. Достаточно автобиографично поэтесса описывает один из памятных случаев, произошедший с ней на отдыхе. Позвольте нам процитировать фрагмент текста:
«Наверное, увы, плутающими огоньками глаз
ты прикоснулся к трепетной печали моих губ,
но от осколков одиночества не спас,
а принял облик мой за стойкий хладный труп!..
Нет, я не буду горестно страдать
взывать к богам и требовать акта отмщенья –
я просто в клочья разорву тетрадь,
в которой собраны восторги все мои и изумленья!..»
С огромным удовольствием мы познакомим вас с участниками литобъединения «Арт-Кружка», проживающими в одном из экологических поселений, ставших столь актуальными в наше время, что накладывает естественный отпечаток на творческий и бытовой уклад поэтов. Мужчины выступали в красных косоворотках, подпоясанных кушаками, и в высоких сафьяновых сапогах. Незатейливые простонародные кепки были украшены ироничными алыми бантами. Выступали слегка гомофобно, но тезисно, сетовали на отсутствие социальных лифтов в современном устройстве экономики, затрагивали вопросы недостаточности воспитания патриотизма в школах, поругивали распущенность нравов. С доброжелательной иронией аплодировали зрители поэту Годогосту Асламбекову после прочтения им стихотворения о некоем златокудром певце, который бродит по дорогам России, вразумляя случайно встреченных им простолюдинов о вреде пьянства, а некоторых несносных бездельников и оскопляет, имея цель вполне себе очистительную и знаменательную. Мы предлагаем на ваше рассмотрение четверостишие – плод совместного труда всех членов литобъединения, выражающие их общий жизненный настрой:
«Бомбят пуканы у проклятых гомосеков,
в мозгах полно говна из полуфабрикатов…
А где-то мается дежурная аптека,
что не хватило ей на всех барбитуратов!»
Несмотря на тематику, заведомо возбуждающую нездоровый интерес, стихотворение нам представляется весьма любопытным и полезным для чтения на массовых акциях, вроде флешмоба или художественного акционизма. Провокативный протест, как и эстетическое обуздание, всегда являлись формами искусства, основанного на системе сдержек и противовесов.
А сейчас мы наберёмся смелости, чтоб познакомить вас с очень юной поэтессой, но подающей очень большие надежды, заметно выделяющейся из всех представителей своего поколения. Себя поэтесса прозывает, в достаточно хулиганской манере, Валей Данунах. Девушка имеет отношение к самобытной форме проведения досуга среди молодёжи, именующей себя «неформалами». Впрочем, не ожидайте от молодой поэтессы пропаганды наркотических средств и стремления сбежать от назойливых жизненных реалий. Девушка строго блюдёт в своём творчестве некий магический этикет, передающий волшебно-кудесническое миросозерцание абстрактного «Я» - которое, как вы понимаете, по существу олицетворяет альтер-эго поэтессы.
«когда я падаю –
подобна памяти о старых лицах
с обесцененной инвективой. открытой неприступностью.
(уж если говорить начистоту)
сердце спит в чреслах, откуда торчат бодрствующие уши
чтоб слышать, хорошо ли всё, ага, давай ещё сюда меня
… fuck you you fucking fuck …
вот, думаю, с котёночком бы так не поступил
осознавал бы поры семенной поры. А тут –
нате вам пожалуйста, набухался, пришёл такой
а на утро всё отрицает.
Зрители остались приятно удивлены свежестью образов, метафор и новыми веяниями в губернской поэзии, и пожелали проводить Агнессу в долгое творческое плавание под восторженные аплодисменты. Мы предпочтём остаться на берегу, сохраняя в себе принцип критического изумления, но обратим ваше внимание на следующее произведение Вали Данунах, отмеченное поворотным этапом в сопричастности поэтессы к гуманизму:
«Вот я настоящий, живой одарённый ребёнок, который вам не
даёт покоя
вам – моралфаки с перцем в заднице
и мозгами размером с расколотый грецкий орех…
Да что вам до меня? я лишь потерянный предмет пейзажа,
недожёванная, пресная, выблеванная манная каша
- уж скромно промолчу о том, насколько я величайшая –
хотя бы среди людей
но – никогда не буду вашей!!!
кто тут собирается в вагон-ресторан?
не попотчуете даму рюмкой счастья?»
Неожиданно бойко и фактурно выступил перед нами плодотворный поэт Клим Гороховый, будучи родом из дивного провинциального городка с крепкой купеческой традицией и незамысловатой патриархальностью. Сама внешность Клима – крупный толстяк с увесистой головой, украшенной выпуклыми глазами, строго надзирающими за миром – указывала на беспринципность творчества, на резкость слов и предостережение всему человечеству о возможных грядущих бедствиях.
«скучились в кучу кони и люди
скачут-поскачут в лежбище судеб
гарью несёт и стегном роковым
этот – померкший в сражениях – Рим
тени с ножами подскачут к Атилле
лоботомия Атиллу изринет
буквы возникнут как будто извне:
кончится жизнь от побед на войне
лягут легонько снега на могиле
мимо прокатятся автомобили
птичий помёт опошлит твой удел
за бесконечное зло тёмных дел»
Признаемся честно, что леденящий душу холод пронзил наш разум, при попытке вникнуть в смысл этих строк. Мы намерены попросить вас прислушаться к пророчествам поэта, стремящегося прожить с максимальной пользой отмеренный ему срок. И вовсе не предполагая устанавливать перед собой вульгарную назидательную цель возвысить персону некоего нового глашатая эпохи или – даже – витии, мы просим быть пристально внимательными к людям, умеющим проницать грядущее!.. Относитесь бережней к окружающим вас людям, поскольку наверняка среди них блуждает психически незрелый, но вполне себе гениальный индивид!..
Несколько отдохнув от рефлекторной версификации, мы предлагаем вам вернуться на поэтический вечер и познакомиться с самобытным поэтом Исидором Кронштейном. Каждый раз поэт выступает перед публикой в очередном театральном образе – всегда неожиданном и приятно характерном. Будь то торговец с Кавказа, продающий на рынке арбузы, или слегка ветреная принцесса Диана. Перед нами он выступил, ярко диффундируя внешним обликом от ссыкливого задохлика до философствующего забулдыги. На наш каверзный вопрос «много ли театрализации должно присутствовать в формировании поэтического текста и в дальнейшем донесении его до слушателя (читателя)», Исидор досадливо отмахнулся и ответил, что «власть окончательно развалила экономику, мелкий и средний бизнес в стране загублены, Ротенберги-Тимченки срама не имут, а юродство при таких обстоятельствах только приветствуется»!.. Мы не испытываем уверенности в чистоте придурковатых помыслов мастера литературных перформансов, но – тем не менее – спешим ознакомить вас с небольшим текстом нашего самородка:
«Ночью давеча совсем не спал.
Вышел из дому, слегка качаясь,
И тихонько по округе стал
Поводить раскосыми очами.
Всё шевелится вокруг меня,
Размножает соблазнительные знаки:
Клёкот озорного соловья,
Кашель заблудившейся собаки…
Простота творенья Божьих дел
Только укрепляет организм.
Всякий разберёт в ней свой удел:
Где – оргазм, где – метеоризм!..
Я взираю на покой ночи
Духом истомлён и безоружен…
Если Млечный Путь не источим –
Значит он кому-нибудь да нужен!»
Также заслуживает пристального внимания выступление молодой, но уже прославленной нашей поэтессы, известной под изящным псевдонимом Сладкая N. Мы надеемся, что вас не вводит в заблуждение пикантная фривольность псевдонима поэтессы. Вы бы только видели, как перед сельской публикой, очарованно внимающей каждому слову, выступала хрупкая, но волевая женщина, способная задать тумаков по шее всякому, кто вознамерится обрушить на неё жар чрезмерного любопытства. Новые тексты поэтессы прозвучали как всегда изящно и метафорично; наполненные чуткой иронией, оправдывающей посттравматический синдром. Трудно было не уловить аккуратных и требовательных ноток в осмыслении собственного творчества, как некоего тончайшего химического процесса, смекалисто недоведённого до убийственного взрыва!.. И даже любовное разочарование – столь свойственное современным женщинам – оказывается осмысленным с точки зрения актуальности времени и места.
«Вся дурь твоя – играет бесталанно
в причудливость разбросанных камней
рвёт нотный лист,
а чуть попозже встала
чтоб выглядеть до наглости страстней
поскольку ночью всё твоё встаёт обычно…
Но тех утех свет всё тусклее и скупей,
и музыка унынью идентична…
Уж лучше, милый, ты иди отсюда поскорей!!»
Мы уверены, что изящный слог поэтессы и милое нахальство обретут ещё больше поклонников в среде любителей современной поэзии.
Совсем неожиданным гостем на нашем уютном мероприятии оказался Фил Золотарёв – литератор, прославленный своими сборниками поэзии о любви к прекрасной Марусеньке. Несомненно, наша литературная звезда – человек из мира неожиданных культурных стандартов, влиятельный прогрессист и модернист, а – в некоторых случаях – и благоразумный бунтарь. За что мы его все ценим и любим. На этот раз Фил Золотарёв выступил с текстом, озаглавленным «Сын за Отца», и разумеется, что обращён он был в первую очередь к юному отроку самого поэта, которого он привёз с собой на наш праздник.
«Когда моя межконтинентальная раскодировка
(она же – баллистическая ракета,
снащённая яростно-ядерной боеголовкой)
застрянет и зависнет напрочь где-то...
...В потоке сочетающихся линий Инь и Янь,
где вижу я ловца сбежавших хромосом.
Я понимаю: сын отцу приносит свою дань,
намереваясь вскоре стать отцом.
...Упорным стать, как твердь небесная, чтоб не пронять...
а то начнёшь дырой зиять: твою же мать!!!»
Непростые загадки о времени и пространстве задаёт нам автор данного произведения, и мы желаем, чтоб больше всего поломало об них головы грядущее поколение. Они обязательно придут – эти молодые герои, эти необузданные таланты, способные взмахом руки изменить мир, ликвидировать повсеместную социальную одурь, а вместо неё выстроить храма Слова, где нелицемерное, но искусственное произведение навеки соединится с плотским, но подлинным взглядом на справедливость.
И вот на этих – слегка наивных мечтах – позвольте нам расстаться с вами, дорогие любители поэзии, позвольте пожелать вам благополучия и семейной гармонии. Никогда не отказывайтесь от служения Музам, ежели таковые постучат в вашу дверь!!»
***
- О сборище прелюбодеев и лжецов!.. Апологеты социально-анархической белиберды! – перед сценой, пышно разукрашенной гирляндами разноцветных лампочек, на которой выступали поэты, выросла фигура всклокоченного человека, грозно размахивающего кулаками. – Сотоварищи нетопырям и лесной нечисти, каждое слово которых есть порождение гнусности!..
«О чём это?.. Кто это?..» – побежал тревожный шёпот среди зрителей, а сотрудники ОМОНа, охраняющие мероприятие, нервно напряглись.
- Да это наш местный краевед. – распознала своего знакомца председательница Вятского сельсовета. – Раньше он мне казался безобидным человеком, всегда здоровался и матом не ругался. Но давеча запил крепко. Как приехал из города – так и запил. Жалуется, что его кто-то крепко обидел.
Краевед расслышал председательницу и расхохотался нарочитым язвительным смехом, ставя точку в её нелепых рассуждениях об обидах.
- Ох и дура ты, Мария Петровна!.. – сказал он. – Недалёкий ты человек, хоть и начальственный пост занимаешь. Используют тебя, как ****ь деревенскую, даже стыдно за тебя.
- Надо бы его в кутузку посадить. – сказала председательница, обращаясь к сотрудникам ОМОНа. – Но чтоб без лишнего скандала.
Пока сотрудники обдумывали, как можно схватить и засадить человека в кутузку без лишнего скандала, тот почувствовал на себе внимание публики.
- Правильно говорят, что в своём Отечестве пророков нет!.. – громко принялся сокрушаться краевед. – Всякой приезжей швали вы готовы дифирамбы петь, а про меня совсем позабыли. А ведь я у вас тоже поэт. Возможно, самый лучший в стране. Только недооценённый.
Односельчане тревожно заволновались. Мало кто из них догадывался о поэтических способностях земляка. Очень не хотелось осознавать себя душителями свобод и гнобителями талантов.
- Ну, хорошо, прочти нам что-нибудь. – попросил краеведа организатор мероприятия – сельский библиотекарь и общественник Осип Ильич.
- Я тебя, дурака, забыл спросить, что мне нужно делать. – огрызнулся краевед. – Конечно, прочту. Затем сюда и пришёл. Не на рожи ваши любоваться.
Краевед решил не забираться на сцену, а встал поближе к первому ряду зрителей, рассаженных на простеньких длинных деревянных скамьях, и сбивчиво прочёл своё опус:
«Любовь заходит в гости безупречно,
чтоб сохранить меня в себе навечно.
За шейку схватит, с нежностью придушит.
«Потуже! – попрошу её. – Давай потуже!..»
Односельчане подождали продолжения, но краевед с отрешённо-возвышенным взглядом развёл руки в строну, показывая, что больше ничего читать не будет. Зрители недоумённо фыркнули.
- Чепуха какая. – засопел острым покрасневшим носом Осип Ильич.
- Отвратительная пошлость. – высказался журналист из областной газеты, до сей минуты с безукоризненной радостью воспринимавший происходящее. – Взрослый человек, а ведёт себя, как дворовый хулиган.
- Эх, милые вы мои односельчане! – мефистофельским хохотом разразился краевед. – Не об моём грешном уме вам стоит беспокоиться, а об неутешительном факте собственного распутства.
- А мы-то что?.. – заегозили зрители, проникаясь нагловатым упорством краеведа. – Мы-то ничего… мы просто стишки пришли послушать…
- Стишки! – предельно саркастично усмехнулся краевед. – Верно, значительная часть вины лежит не на вас, а на этих вот мерзавцах, приехавших в наш край воздух портить! – краевед ткнул пальцем в кучку поэтов. – Я предлагаю сжечь их всех разом – и дело с концом!.. Место для казни я уже определил – на задворках общественной бани мы издавна шелудивых псов казнили. Мои приятели туда уже дровишек навезли из личных запасов и осиновых чурок накололи. Нам теперь нужно этих ведьм с чертями захомутать и свезти торжественно на костёр: всем мирком да с ладком, как говорится!..
- Папа, кто это? – спросил у меня сынок, разглядывая краеведа со спокойствием заматерелого юного натуралиста. – Часом, не вавилонянин?
- Нет, какой из него вавилонянин... Просто дурачок деревенский. Его не бойся.
- Да я и не боюсь. – буркнул мальчик.
- Вот особенно обратите внимание на этого гада! – краевед весьма изощрённо выпрямил палец и указал на меня. – С этим городским типчиком вообще невозможны человеческие отношения, ему можно сразу башку кирпичом размозжить!..
- Чего ты, дядя, смелый такой стал? – спросил я, едва сдерживая усмешку. – Выходи-ка на сцену, поговорим один на один. Я из тебя живо дурь вышибу.
- Как ты из меня можешь дурь вышибить, ежели пребываешь среди мракобесов и людских ничтожеств?.. Или ты позабыл древнею мудрость, советующую врачу исцелиться самому, прежде чем браться за исцеление другого?..
- Поднимайся давай, дядя, на сцену! Сейчас разберёмся, кто кого лечить будет!..
- А и поднимусь! – краевед не без помощи расторопных жителей, подтолкнувших его снизу, вылез на всеобщее обозрение и поправил галстук. – Где наша не пропадала.
- Очень хорошо. – сказал я и запрыгнул на другой край сцены, указывая председательнице сельсовета и сотрудникам ОМОНа пока не вмешиваться.
- По-простому будем драться или по-научному? – с вызовом бросил краевед.
- По-научному. – сказал я и нагнулся, вытянув голову лбом вперёд. – Делай точно также, как я, будто ты есть бычок шаловливый!.. Только не мычи, ради Бога, иначе драка будет на фарс смахивать.
- Тебя забыл спросить, мычать мне или не мычать. – краевед нагнулся и выпятил голову, добавив во взгляд неутешительной кровожадности. – Так что ли?
- Именно так. Теперь мы попросим нашу Валю Данунах свистнуть для подачи сигнала. И сразу, по свистку, помчимся навстречу друг другу, чтоб хряснуться лбами!.. Кто на ногах устоит – тот, считай, и победил.
Краевед поглядел на Валю с видом жениха, впервые увидевшего невесту во всей красе, после свадебной ночи. Поэтесса тихонечко и протяжно свистнула, показывая, что она мастерица на такие дела.
- Допустим, я ничего против твоих варварских планов не имею, но кто мне даст гарантии, что у тебя башка не чугунная?.. – капризно затараторил краевед. – Я тебя знаю, Филька, ты плут известный. Ты и жену мою обесчестил путём хитрости – вот за что я на тебя взъелся!!
- Это всё наветы, не подкреплённые фактами, я на подобного рота клевету и внимания не обращаю. – категорически отверг я факт прелюбодеяния. – А если сомневаешься насчёт моей головы, то пускай наша Валя по ней постучит чем-нибудь – да хоть палкой – и тогда все убедятся, что она не чугунная.
- А можно доверять вашей Вале?.. Она, часом, не мошенница, вроде тех, кто на вокзалах у людей деньги из карманов тырят?..
- Да нет, я её давно знаю: барышня воспитанная, хоть и придуриваться любит.
Валя незамедлительно подобрала с земли сучковатую палку, залезла на сцену и, дождавшись моего разрешения, вполне себе увесисто трахнула по моей голове. Никаких особо неожиданных звуков голова не извлекла; во всяком случае, с чугуном они не имели ничего общего. Среди зрителей зависла напряжённая тишина, предполагающая чей-то близкий конец, и только мой радостный сынок одобрительно прицокнул языком.
- Убедился, дурень деревенский? – я гостеприимно встряхнул головой и поправил причёску. – Скажи спасибо, что я до твоей башки особых вопросов не имею, а так бы шандарахнул вон той рифлёной арматурой.
- Спасибо. – нехотя буркнул краевед.
- Вот давай теперь набычься как следует, и – по свистку Вали – лети навстречу моему лбу. Да только целься хорошенько.
Краевед неловко попрыгал на своём краю сцены, придавая телу гимнастическую упругость, и приготовился к состыковке. Валя Данунах, убедившись, что оба соперника не намерены отказываться от затеянного, засунула по-мальчишески два пальца в рот и озорно свистнула!.. Я сорвался с места, за долю секунды оказавшись перед лбом краеведа, и безжалостно пробил его в самый центр!.. Черепная коробка краеведа звонко хрястнула, но всё-таки выдержала удар, хотя и выпустила из носовых отверстий немного шипучей дряни, напоминающей яичную размазню. Моя голова сохранилась абсолютно целёхонькой и наполненной теми же полезными веществами, что и раньше. Коленки слегка подрагивали.
Все жители села Вятское и гости поэтического праздника обомлело сидели на скамьях, пытаясь делать вид, что ничего подобного на самом деле нет и быть не может, и что конечная цель любого праздничного мероприятия – это забиячливый кураж и фейерверк.
- Не, – решительно замотала головой председательница сельсовета. – фейерверка сегодня не будет. Вызывайте-ка врачей, какие только есть у нас, на селе. Понемногу будем разбираться, кто тут болен, а кто здоров. А краеведа тащите в кутузку.
- Понял! – деловито покряхтел командир ОМОНа.
- Ну, ничего страшного не случилось, граждане. – успокоил я любителей поэзии. – Лечение – оно завсегда полезно и сущностно. Нельзя же быть настолько здоровыми, чтоб не поболеть. Как заслужил – так и лечись, что уж тут. Главное, дождаться того часа, когда всем придётся уйти поглубже в себя и успокоиться. Мне иногда музыка помогает, чтоб в себя уйти, потусоваться немного... Сыночек, помнишь, чему я тебя на фортепьяно учил?..
- Помню, папа.
- Играй, милый!..
- Аvec grand plaisir, papa!..
О дальнейшем ходе празднования Дня Поэзии не написала ни одна газета, не показал ни один телеканал. И только устные предания, из поколения в поколения, доносят до любопытных слушателей те мёртвые поэтические голоса и звуки дряблого фортепьяно, неумело обрабатываемого детской рукой.
***
цифра 57
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПСИХОДЕЛИЧЕСКОГО ****ЕЦА
Почтительно разговариваю с пустой бутылкой из-под пива, пытаясь добиться хотя бы пятидесяти грамм необходимой мне жидкости. Уверяю, что изнеженный организм близок к полному обезвоживанию и стагнации, но бутылка не верит и укоряет меня в хитрости. Мой правый глаз преобразовывается в эндоскопическую HD-камеру и проникает во внутренности тела, фиксируя сухость во рту, остатки непереработанной пищи, скромно притулившиеся друг к другу печень с селезёнкой (заковыристо напоминающие мордорских орков на отдыхе в Крыму) и совершенно бессодержательный мочевой пузырь. Бутылка требует, чтоб я настрочил специальное прошение на имя ныне здравствующей царской особы и императора всея Руси, и ожидал ответа в течении полутора месяцев. Думает – дрянь такая – что у меня совсем крыша поехала. Ну, погоди у меня.
ПЕРВЫЙ С ЧЕТВЕРТИНКОЙ ДЕНЬ ПСИХОДЕЛИЧЕСКОГО ****ЕЦА
Принимаю участие в организации отречения императора Николая II от престола. Против мероприятия высказываются командир третьего кавалерийского корпуса граф Феодор Артурович Келлер и командир Отдельного Гвардейского кавалерийского корпуса генерал-адъютант Хан Гуссейн Нахичеванский. «Да что же мы за люди такие русские получаемся, если добра не будем помнить? Всех нас царь-батюшка шампанским угощал и благими словами напутствовал, а мы теперь супротив его попрём?» – разъясняют свою позицию эти совестливые граждане. Революционные солдаты и матросы, собравшиеся на церемонию, выражают резкое неприятие к вышеупомянутым личностям и – под хлопки открываемых бутылок с мадерой – дружно выкрикивают: только отставка! только безумие! только хардкор!.. Я добросовестно отфильтровываю трафик выступлений, пресекаю попытки нецензурной брани и неуместных славословий, после чего выступаю сам, внося в церемонию некоторый специфический диссонанс. «Ибо, – говорю я, побренчав карандашиком по пустому графину для воды. – нет предела совершенству. Свято место пусто не бывает. Быстрая вошка первой попадёт на гребешок.» Затем с отрёкшимся Государем согласовываю дату и место проведения казни, после чего мы прощаемся, крепко обнявшись и расцеловавшись, постигая, что видимся в последний раз. Сам я отправляюсь в ресторан для праздничного возлияния и немедленного путешествия по легкодоступным девкам. «Санитарный День» – подлым образом возглашает вывеска на ресторане, а все девки прекращают отвечать на телефонные звонки и двери запирают покрепче. Иду домой спать, раз такое дело.
ПЕСОК – 30 кг; ЩЕБЕНЬ – 50 кг; ВОДА в КОЛИЧЕСТВЕ 5 л (1л=1кг)
НА ОДИН ДЕНЬ ПСИХОДЕЛИЧЕСКОГО ****ЕЦА
Встрепенулся и осмотрелся по сторонам. Кажется, я нахожусь внутри сферы, составленной из огромных металлических колец. Догадываюсь, что это секретный объект, куда меня поместил Метатрон, и где мне следовало терпеливо дожидаться дальнейших указаний. Где-то у меня лежала бумажка с записанными тремя адресами, которые нужно было проконтролировать и лицензировать, для дальнейшего продвижения по службе. Совершенно точно помню, что бумажку мне выдал Государь Император, при прощании. Но куда же я её запропастил?.. Я стал крайне рассеянным в последнее время, даже заторможенным. Постоянно испытываю некоторую сухость в сознании. Хорошо, что бумажка вскоре отыскалась в кармане рубашки – она тончайшим образом скручена на манер древнего свитка. Я осторожно разворачиваю её, чтоб даже случайным образом не повредить, прочитывая написанное вслух. «Мама послала дочку купить новый таз. Продавец сказал: купи, девочка, красный таз!.. Она купила и принесла домой. Поставила таз под кровать, а когда наступила ночь, то легла спать и ни о чём тревожном не подумала. Но вот глубокой ночью ей послышалось, что кто-то шепелявым голосочком говорит: девочка, ты милая девочка, не ходи завтра в школу!.. девочка, ходи туда-то и туда-то, только не ходи завтра в школу!.. Девочка не послушалась ночного голоса и пошла. И вот сидит она на переменке в классе одна и вдруг видит, что к ней тянется из-под парты красная рука и говорит: зачем ты пошла в школу?.. зачем не послушалась дельного совета?.. Девочка сразу испугалась и побежала к учительнице жаловаться: мне, говорит, очень страшно, поскольку там, под партой, красная рука!.. Учительница позвонила в милицию, а милиция тут же приехала и руку раскромсала на мелкие кусочки. А на следующий день девочка приходит в магазин, где красный таз покупала, и видит: продавец за прилавком без руки!.. Девочка сразу до всего догадалась и пообещала всем на свете рассказать правду про продавца. Хотя, правду эту знать никто не должен. Зовут эту девочку Леночка и живёт она на улице Клары Цеткин в доме номер пять.» Я несколько раз повторил про себя адрес, чтоб накрепко запомнить, а когда запомнил, то продолжил чтение свитка. «Одна хорошая мама пошла на работу в почтовое отделение, которое на проспекте Дзержинского, но перед уходом велела дочери не включать радио, потому что там могут быть нехорошие голоса. Но дочка не послушалась, поскольку была баловницей, и сразу, как только мама ушла, включила. И радио вдруг заговорило самым натуральным человеческим голосом: девочка, девочка, быстро выключи радио!.. зелёные глаза идут и ищут твой город!.. А глупая девочка только посмеялась и не стала выключать радио. Тогда голос по радио ей снова говорит, зловеще скрежеща: девочка, девочка, выключи радио!.. зелёные глаза нашли твой город, теперь ищут твою улицу!.. Девочка опять не выключила, а пошла к холодильнику, достала банку шпрот и слопала её. Тогда голос по радио говорит, завывая на весь дом: девочка, девочка, быстро выключи радио!.. зелёные глаза нашли твою улицу, ищут твой дом!.. А девочка только похихикала и ничего не выключила. Тогда радио кричит: девочка! девочка, едрить твою налево! немедленно выключи радио! зелёные глаза ищут твою квартиру!.. И только тут девочка испугалась и побежала выключать радио. Но было уже поздно, раздался звонок в дверь. Девочка подумала, что это мама с работы вернулась, и дверь открыла. А за дверью стояли те самые зелёные глаза!.. Они набросились на девочку, чтоб сожрать, да она успела схватить папино ружьё и выстрелить. Тогда зелёные глаза извергнули из себя мёртвую маму девочки и сразу померли навсегда. Теперь живёт эта девочка в посёлке Красных Профинтернов, живёт в домике, что находится справа от бывшего памятника Ленину, у шпалозавода.» Я запомнил полученную информацию и, совершив несколько глубоких вдохов и выдохов, приступил к заключительной третьей части свитка. «В одном доме умерла бабушка. Она всегда знала, что однажды умрёт, и всё своё имущество разделила между родственниками поровну, чтоб никому не было обидно. Но про своё старое пианино почему-то забыла. После похорон родственники посовещались и решили продать пианино через объявление в газете. На следующий день пианино купила одна хорошая семья из соседнего города. И жили они с тех самых пор замечательно, и соседи никогда не жаловались на шум. Но вот через месяц бабушкино пианино сломалось, а починить было некому. Так и стояла пианино сломанным ровно год. И вот однажды, ночью, вся эта семья легла спать и заснула, а когда проснулась, то выяснилось, что навсегда пропал отец. Никому ничего не сказал, ни с кем из близких не попрощался, а просто пропал, словно его и не бывало. А на следующую ночь исчезла мать, а затем сын, а затем семейная пара, живущая по соседству. Только тут девочка Аня догадалась, что в доме творится неладное и вызвала милицию. Долго думала милиция, что такое могло приключиться в доме с поломанным пианино, но ничего не придумала. Тогда милиция уложила на кровать большую куклу, а сама спряталась в засаду. Ночью, где-то ровно в 12 часов, из-под крышки пианино высунулась огромная костлявая рука и схватила куклу!.. Принялась душить её, ломать и терзать на части. Затем потащила всё это кукольное хозяйство под крышку пианино. Тут милиционеры выскочили из засады, открыли крышку и увидели, что под ней стоит малюсенький гроб, а в гробу лежит старуха, которая умерла. Милиция закричала от ужаса: этого не может быть! эту старуху давно похоронили!.. А старуха громко расхохоталась и задразнила пальчиком: дескать, нет-нет!.. я весьма особая старушка!.. Тут вся милиция сошла с ума, поскольку ничего не могла поделать, а смелая девочка взяла на кухне спички, зажгла сразу весь коробок и подпалила пианино. Очень скоро сгорела её квартира, вместе с гробом, старухой и милицией. А сама девочка Аня до сих пор ещё жива, выдаёт себя за Чёртовую Матерь, и думает, что её детское преступление останется безнаказанным.» Далее на бумажке следовал адрес Чёртовой Матери, который я также выучил назубок. Затем я кристаллизировался, приняв форму гладко огранённого цилиндра, и вылетел со скоростью света вперёд, преодолевая магнетическую силу металлических колец сферы.
- Красиво летит! – слышу я позади себя деловой, уверенный в себе, голос Метатрона. – Летит по принципу: погромче пердануть и потише извиниться!.. Надо его повышать по должности. Достоин.
- Наш мужик. – кто-то отвечает ему с неторопливой понятливостью. – Из русских.
- Слава России!!
СТОИМОСТЬ БИВАЛЮТНОЙ КОРЗИНЫ (0,55 доллара и 0,45 евро), РАССЧИТАННАЯ ПО ОФИЦИАЛЬНЫМ КУРСАМ ЦЕНТРОБАНКА В ДЕНЬ ПСИХОДЕЛИЧЕСКОГО ****ЕЦА СОСТАВИЛА 69,0943 РУБЛЯ
Сегодня отчётливо слышу в голове звуки, заковыристо складываемые в слова и предложения. Надо заметить, что это весьма подлые и обидные для меня предложения, терпеть смысл которых нет желания. Например, по левому полушарию мозга носится жужжащий звук «панки-гандоны и готы-***ты! заводы стоят – ****уйте работать!», по правому полушарию разгуливает обкуренным торчком: «FUCK YOU NIGER! FUCK YOU REP! FUCK YOU ONIKS! PUNK'S NOT DEAD!», где-то в излучине извилин затаился откалькулированно-чеканный: «семью восемь восемь на семь, мы ментов отпидарасим!!!», в мраках мозжечка циркулирует сомнамбулой: «Миллионами невидимых нитей опутывает нас закон. Порвёшь одну – и ты преступник; десять – и ты смертник; порвёшь все – и ты Бог!.. но что тебе мешает их рвать?.. кто он?.. Да вот же он –
(\_/)
(O.o)
(> <)
/_|_\
Это кролик. Он сильнее Бога. Скопируй кролика к себе в профайл чтобы помочь ему и тебе достичь мирового господства! Присоединяйся к тёмной стороне!! ( У нас есть вкусные печеньки) A.C.A.B.-all cops are bustards», а в самой сердцевине гипофиза накрепко застрял монотонный слезливо шепчущий гудок: «…сегодня в полночь ваша любимая половинка поймёт, как сильно вас любит, и что-то хорошее случится с вами в эту полночь, но ещё лучшее случится завтра от 13:00 до 16:00, в доме купца Ипатьева… если ты не послушаешься моего сообщения, и если эта лента писем сорвётся, тогда ты столкнёшься с 10 проблемами в течении 10 лет… по одной проблеме за 1 год… но если ты послушаешься моего сообщения, то завтра утром человек, который тебе нравится, признается тебе в любви, а всё самое лучшее с ним и с тобой произойдёт между 13:00 и 16:00, и будет завтра твой самый лучший день… но если ты не отправишь 20 таких записей до 00:00 сегодняшней ночи и эта лента писем оборвётся, то твоя любовная история закончится насовсем… это не прикол и не враньё… просто скопируй и отправляй 20 сообщений 20 адресатам и жди, когда сегодня наступит ровно 00:00…» …
Я не выдерживаю натиска звуков и бегу к распахнутому окну, чтоб отчаянно кричать в нутро белоснежно-стойкого дневного света: помогите!.. И очень скоро получаю статус узника совести от Amnesty International.
- Хорошо, что сорок пять годков назад – родился я, а не какой-нибудь унылый гад! – выблёвываясь по полной программе, я разговариваю с унитазом, принимая вид снисходительный и самодовольно-улыбчивый.
- Шикуй, братишка! твоя взяла! – горестно отвечает унитаз.
***
цифра 60
- Грустны вы что-то нынче, или мне так кажется? – Анна Андреевна с мягким укором подливала мне в чашку крепкого горячего напитка, настоянного на луговых травах. – Не приболели часом?..
- Нет, не приболел. – с удовольствием я внял луговому аромату. – Если только маленько носом пошмыгиваю – верно, продуло немного, пока до вас добирался.
- Ну, значит, продуло. Или просто притомились с дороги. Об вечернюю пору со всяким такое случается.
- Ваша правда, Анна Андреевна. – признался я. – Только не притомился, а озадачен. День сегодня какой-то необычный выдался. Да и на вокзале, пока поезда дожидался, много странного заметил.
- Ну и выбросите прочь из головы.
- Вот и стараюсь, вот и стараюсь... – я отхлебнул горячего напитка и облизнул обожжённые губы. – Анна Андреевна, извините, может быть, за странный вопрос. А вот кого вы помните из своих предков?.. Вот, например, свою бабушку помните?.. Любила ли она вас настолько, чтоб петь на ночь колыбельные и читать заветные сказки?..
- Бабку помню. Чего не помнить. Так она померла давно.
- Это-то ясно, что померла, уж сколько лет прошло – и вы давно уже не девочка. Но что необычного вы можете припомнить про свою бабушку? Сумела ли она наладить ту незримую связь поколений, которая необходима всякому культурному человеку?
- Вот помню, как она деда моего лупила. И причём здорово лупила. Завсегда у ней под рукой клюка была припасена для этакого дела.
- Отчего же она столь негуманно с дедушкой обращалась?.. В противовес старорежимному патриархату. Ведь наверняка любила его – я так догадываюсь, если жили вместе.
- Да просто лупила и всё. Иногда за пьянку, иногда от того, что нервишки сдавали. «Хамло ты у меня неотёсанное! – всё приговаривала, клюкой помахивая. – Портянка нестираная!» Забавница была бабка: дед-то иногда от неё по деревенским огородам убегал, а она за ним с клюкой гналась. А для деревни это всё вроде праздника – где ещё на такой цирк задарма полюбуешься?..
- Среди ежедневных треволнений это и на самом деле должно было быть заманчивым зрелищем… А если постараться припомнить, то любил ли вашу бабушку простой русский народ? Простой – так сказать, без бессмысленных аллегорий – деревенский люд?..
- Чего не любить. Любил.
- Гости, наверное, частенько к вашей бабушке ходили, а она их пирогами угощала?..
- Когда посылали – тогда и ходили. У нас всё запросто было, без ковыряний в душевной бреши: собрал котомку, посидел на дорожку и попёрся к моей бабушке!.. Особенно в войну, когда бабушка здесь заместо председателя колхоза была.
- Догадываюсь, что это видная должность. И тяжёлая.
- Чего уж лёгкого. Но, думаю, справлялась бабка со всем чем надо, поскольку народ её уважал. И война закончилась давно, а народ помнил, как бабка председательствовала.
- Вся деревня наверняка плакала, когда бабушка померла?
- Ещё бы не плакать, коли померла она очень странно. Даже как-то по-идиотски, можно сказать. Прости Господи.
- Интригуете, Анна Андреевна... А можно поподробней?..
- Да как вам сказать-то поподробней, если я сама мало что помню. Погибла она шестого июня шестьдесят шестого... Ничего в дате не смущает?..
- Шестёрки сплошные.
- Вот. – Анна Андреевна невольно прикрякнула и оглянулась по сторонам. – Надо сперва сказать, что от нас неподалёку сосед жил – мужичонка один, не из здешних. Жена его была здешняя, а его привезла откуда-то, чуть ли не из соседней области. А как они там познакомились – я не знаю. Жена скоро померла от каких-то своих неизлечимых болезней, а мужичонка здесь остался жить. Воспитывал один сына, Андрюшенькой звали мальчика. Обычный совсем мальчик, я его чуть постарше была. И вот шестого-то июня приключилась с ними и с моей бабкой такое происшествие.
Анна Андреевна с трудом припоминала давний трагический случай, поскольку и сама себе удивлялась, что очень редко возвращалась в памяти к тому событию, и оно изрядно поистёрлось со временем, залоснилось чем-то отчасти шутовским, о чём и рассказывать-то не очень хотелось. Но я поддержал Анну Андреевну своим доброжелательным и внимательным видом.
- Речушку вы нашу видели; она хоть и не очень широка, но глубока. А в непогоду и бурлива. Вот как раз в тот день и случилась непогода – шестого-то июня – дождь с градом лил битых два часа, и середина моста обвалилась в реку, да так, что не пройти и не проехать. А бабка моя ещё с утра отправилась пешком в райцентр, там задержалась. Пришлось в вечерних сумерках возвращаться назад. Подошла к нашему мосту и видит, что никак на другой берег не перейти. Чего дальше делать, не знает. А тут грузовик на дороге появился – мчится на всех скоростях. И шофёром в том грузовике как раз наш сосед оказался, вместе с сыном Андрюшенькой. Ездили они куда-то по району, ничего про поломанный мост знать не знали. Надо думать, бабушка моя решила указать шофёру, что беда приключилась, а для того выскочила на дорогу, клюкой помахивая. Шофёр в потёмках только и увидел, как перед ним, прямо на дороге, возникла огромная костлявая тень старухи с палкой в руках. Крикнул с испугу, что тут ведьма прилетела, и надавил на газ. И бабку мою переехал, убив насмерть, и сам с моста свалился в реку, потонул. Только вот этот мальчонка Андрюшенька чудом выплыл, прибежал в деревню и всех на уши поднял. Да уж поздно было. И бабка оказалась мертва, и мужик этот утоп безвозвратно. Такая вроде нелепая трагедия, а ничего поделать нельзя. Мальчонку этого взяла к себе одна тётка – родственницей она пришлась евонной мамке, правда, седьмой водой на киселе. Не скажу, что он сильно умом тронулся, пережив столь ужасные минуты в своей жизни, но маленько, конечно, тронулся. Тётка не очень за ним следила, хорошо, что кормила да обувала. Носился он тут, по всей деревне, старух здешних любил пугать... Те его Чёртом прозвали, а меня – поскольку я постарше была и немного опекать взялась его – стали называть Чёртовой Матерью.
- Так вот откуда это странное прозвище?..
- Всё оттуда же.
- Как же вы его опекали?
- Да не опекала, а так... Наставление какое-никое преподам или просто поговорю по душам. У него все коленки в ссадинах были – так я и зелёнкой помажу и бинтом перевяжу. Кусок хлеба иной раз из дома вынесу да покормлю бедолагу.
- Дружили вы, значит, с ним?..
- Можно сказать, что и дружила. Вот помню, спросила у него: скажи, Андрюшенька, скучаешь ты по отцу? жалеешь, что папа рано помер?.. А он улыбнулся хитрющим видом и говорит, что не помер вовсе его папа. Изменил свой молекулярный состав и скрылся в четвёртом измерении. «Как же это так может быть?» – оторопело спрашиваю. Да вот так, говорит. Иногда папа и голос свой подаёт из четвёртого измерения, мы с ним маленько и общаемся. Ну, я подумала, совсем у мальчонки крыша поехала. А он приложил палец к губам и тихонько этак позвал, обращаясь куда-то в сторонку: папа, милый папа!.. слышишь ли ты меня?.. «Слыыыышу!» – вдруг раздался мужской голос, чуть скомканный и оборванный, словно протиснувшийся сквозь ветер. И проняли меня мурашки, потому что дело-то было совсем на яву, и нафантазироваться мне такое не могло. А Андрюшенька говорит: вот, дескать, мне хорошая девочка Аня кусок хлебушка вынесла! тебе не оставить чуток?.. «Сыт я сегодня, Андрюшенька, спасибо. – загудел устало голос. – Скажи от меня спасибо девочке Ане, поблагодари.» Ну, я тут с места сорвалась, да побежала со всех ног домой, где никому ничего не сказала, а нырнула под одеяло и дрожала без продыху около часа, не меньше. Потом успокоилась, уснула. Спала дюже крепко. А наутро подумала, что это всё мне приснилось. Да и сам Андрюшенька про свой разговор с папашей нисколько не напоминал, как будто ничего не было. А вскоре меня родители в город увезли, и больше я с Андрюшенькой никогда не встречалась.
- И где же сейчас может быть этот Андрюшенька?
- А кто его знает. Может, тоже сидит в четвёртом измерении, да с папашей своим общается.
- Ну, не самый плохой выход в жизни. Лишь бы зла никому не причинять.
- Да уж, зла и без Андрюшеньки хватает.
Мы немного помолчали, невольно вглядываясь за окно избы Анны Андреевны, где шершавая темнота, просвечиваемая осколками звёзд и трескливым пением насекомых, дожидалась задумчивых объятий приближающейся осени.
- А, знаете, Анна Андреевна! – нетерпеливо воскликнул я. – Не прочтёте ли вы мне что-нибудь из своего?..
- Из свеженького?
- Из свеженького.
- Да охотно!!
«Я прихожу в ваш сон из аццких поселений,
и не ищите здесь оккультный подмалёвок.
Всего лишь двух миров соприкосновенье:
мой – хлёстко-наглый – в вечности осколок!
и ваш – в параграфы зажатый – психотренинг,
где суета имён, свобода воли и азарт
передаются от поколенья к поколенью,
не разрушая понятийный аппарат!..
Я в вашем сне томлюсь охотничьим уловом,
не ведающим ни страсти, ни надзора,
чтоб отыскать в любом произнесённом слове
метафоричность прихоти ликующего взора.
Вам не познать блаженства умирающей старухи,
теряющей в сознанье плотские грехи...
Так бесятся, порой, от смертной скуки
всеми забытые никчёмные стихи!!
Я выхожу из сна сомнительно-жеманна,
сама в себе – но в вашем сне – предначертана!..
***
цифра 61
- Анна Андреевна, вы так интересно рассказывали давеча про свою бабушку. И про дедушку было забавно послушать, как за ним бабка гонялась по огородам. С клюкой, кажется?..
- С клюкой. – иронично и немного вычурно поджимая уголки губ, ворчала моя старая уважаемая приятельница.
- Думаю, они крепко любили друг друга... А вот скажите, за какие преступления судили вашего дедушку?.. Позвольте, я не буду уточнять имён своих информаторов, но мне рассказывали, что ваш дед покушался на жизнь самого товарища Сталина. И дело это носило гриф сугубой секретности. Кажется, до сих пор не шибко рассекречено, и деда не реабилитировали.
- Да, так оно и было. Сталин тут, неподалёку, рыбку удил. На здешней речушке любил с удочкой посидеть – я вас как-нибудь туда свожу, если пожелаете. На тамошней полянке, вплоть до хрущёвской оттепели, детишек в пионеры принимали.
- Непременно схожу. Как-нибудь.
- Это сейчас рыба почти извелась, а в те времена мужики времени зря не теряли. Знатоки рыбной ловли и сомов вытаскивали, весом в два пуда.
- Говорили, что ещё до войны самолёт с товарищем Сталиным в этих краях потерпел аварию и рухнул. Один Сталин чудом остался в живых. С тех пор и полюбил здешние места, относился к ним с чем-то вроде мистического пиетета. Но я в историю про самолёт совсем не верю.
- Слышала я про аварию и самолёт, но что-то очень туманное. А вот, после войны, товарищ Сталин сюда приезжал регулярно.
- Неужели, вот так просто, сиживал на берегу реки и рыбку удил?
- И рыбку он любил поудить, и ухи наварить из окуньков да подлещиков разных – костлявенькое он любил. И коньячком не брезговал побаловаться, ежели выдалось сбежать подальше от государственных дел – хлоп тарелочку ушицы под пятьдесят грамм!.. хлоп другую!.. Ему и хорошо.
- Места у вас дивные и расчудесные, очень я понимаю привязанность Иосифа Виссарионовича к задумчивым лесным просёлкам и покатым берегам невинно-стройных русских рек.
- Ну да. А дедушка мой в здешних лесах с ружьём ходил и на перепёлок охотился.
- Представляю себе этакий некрасовский тип деревенского мужичка: простое и слегка подверженное одутловатой мудрости лицо с хитроватым прищуром! заячий тулупчик, подпоясанный пёстрым кушаком, купленным на давешней ярмарке вместе с кулёчком конфеток для детишек! скромная старая берданка с поломанным механизмом, но в трудную минуту не дающая осечки!.. Открытый и – в тоже время – очень непростой характер рачительного хозяина и семьянина.
- Очень непростой характер, экстраординарный… К сожалению, слишком упрямый. Ведь бабушка ему в тот раз сказала, чтоб в лес не ходил. Разъяснила про товарища Сталина. Что он на отдыхе занят, и мешать ему нельзя. А дед заупрямился. Вроде бы даже с небольшого похмелья тогда был. Я, говорит, к его дурацкой рыбе и не прикоснусь, моё дело за перепёлками охотится. Собрался по-быстренькому и пошёл в лес.
- В принципе, дедушка-то прав. В некотором смысле, это он здесь хозяин. Неужели надо ломать привычный жизненный уклад, коли товарищу Сталину вздумалось порыбачить?.. Власть пускай сама по себе, а мы – сами по себе.
- Послушайте, милый друг, не вдавайтесь вы в этот тривиальный анархизм. Есть некие государственные условности, и надо бы их понимать и претерпевать, чтоб блюсти себя членом общества, а не каким-нибудь инфантильным приспособленцем.
- А как же индивидуализм?
- Вот мой дедушка в тот раз и увлёкся индивидуализмом. И чем это закончилось?
- Чем?
- То ли заплутал он маленько в лесу, то ли специально хотел поближе к речке подобраться, чтоб хоть краешком глаза на товарища Сталина поглядеть. Только оказался слишком близко, засел в кустах и принялся добычу выслеживать. И надо же было в этот самый момент товарищу Сталину засвиристеть по-перепелиному!.. Я догадываюсь, что настроение затейливое приподнялось у вождя, поскольку шандарахнуло по мозгам пятизвёздочной выдержкой. Захотелось побаловаться. И засвиристел очень умело, сразу на два голоса: вроде бы девушка-перепёлочка своего жениха подзывает, а перепёлок-самец от счастья хвост задрал и откликается задиристо!.. Дед услышал да шмальнул из ружья, полагая, что домой без добычи не вернётся. А тут, вместо добычи, государственное преступление наивысшей тяжести. Сама врать не буду, но бабушка уверяла, что маленько картечи в нашего дорогого Иосифа Виссарионовича садануло. Вроде бы даже в область ягодиц. Не смертельно, конечно, но больно. Да и обидно.
- Вот же нелепое стечение обстоятельств!.. Надо думать, что Иосиф Виссарионович крепко рассердился и затеял наказать незадачливого стрелка?
- Всех на ноги поднял!.. Всю деревню на площади выстроил в шеренгу и говорит: если кто добровольным образом признается в своём злодейском поступке, то я его не пощажу, но всех прочих жителей деревни – уж, так и быть, отпущу с Богом!.. А дедушка тихонько носиком шмыгает и не признаётся.
- Понятное дело, поди-ка сердце со страху в пятки ушло.
- И тогда во второй раз Иосиф Виссарионович говорит: считаю до трёх, и если при счёте «три» охальник о себе не подаст знать, я вас всех заарестую и отправлю в Сибирь лес валить!..
- Хм… Довольно тиранический образ мыслей он тогда проявил, недостойный уважаемого государственного деятеля... Продолжайте, Анна Андреевна.
- Вот Сталин ещё разок пригрозился каторгой, а дедушка молчит, словно воды в рот набрал. Только трясётся этакой застуженной осиной на ноябрьском ветру. «Раз!» – говорит товарищ Сталин, а дедушка трясётся и молчит. «Два!» – говорит товарищ Сталин, а дедушка будто и не слышит. «Два с ниточкой!» – уж совсем было потянулся к наградному парабеллуму товарищ Сталин… Но тут моя бабушка – которая от самого дедушки и слыхала, как он чуть было Иосифа Виссарионовича не завалил – тут она решила спасти односельчан от лютой смерти и поклонилась земно: «Простите меня, люди добрые. – говорит. – Но врагом народа и злодеем оказался этот вот мой законный супруг, совершенно по чистой случайности.» Дедушку тут же и повязали, он и ахнуть не успел.
- Понятно, значит, за что судили дедушку. Должны были и расстрелять.
- Да и расстреляли бы обязательно, несмотря на малый срок, который ему в суде назначили – всего-то пять лет. Довезли бы до сибирской каторги, а там нашли к чему придраться – и к стенке поставили. Но, во время этапа, где-то под Нижним Тагилом, дедушка с арестантами распрощался, омываясь слезами невиданного умиления, весь свой скудный скарб раздал нуждающимся и, прямо на полном ходу поезда, на глазах остолбенелых охранников, распахнул дверь вагона и выпрыгнул в таёжные снега.
- Что вы говорите??
- Истинная правда. Не верите?..
- Верю, конечно, хотя поступок кажется весьма безрассудным. Что же, охрана не бросилась ловить беглеца?..
- Да вот, пока начальство в себя приходило и рвануло стоп-кран, поезд ушёл далеко от места побега. Чуть позже, вся нижнетагильская милиция и отряды ОГПУ бросились в тайгу на поиски беглеца. Быстро нашли место, куда дед спрыгнул. Несколько километров шли по его следам, да затем разобщились, связь между собой потеряли и сгинули напрочь, словно их и не было никогда.
- Как это – сгинули? – с каждым словом рассказ Анны Андреевны становился всё более невероятным, и мой рот невольно приоткрывался от изумления.
- Мне неведомо, как они там сгинули. Мне про всё это бабка рассказывала, а ей весточка пришла с тех краёв от подруги детства. Местные власти объявили чрезвычайное положение, бросили все силы правоохранительных органов на поиски пропавших. Два десятка воинских дивизий прислали для участия в спецоперации. Самолёты целыми днями летали и проводили аэрофотосъёмку местности – и ничего не нашли. Одна тайга, местами повырубленная, да овраги с небольшими болотцами. Ни дедушки, ни отрядов милиции с ОГПУ. Ни единой щёлочки в земле, куда бы они могли запропаститься.
- Может быть, на небо вознеслись? – поёжился я от волнения.
- Может быть, и вознеслись. – совсем хмуро произнесла Анна Андреевна и покосилась на меня с внезапным лёгким недоверием. – Но вот, после того, как сгинули без следа все эти воинские дивизии с самолётами, у товарища Сталина случился настоящий апоплексический удар. Тут ему и валидол не помог. Сначала руки с ногами отнялись, затем в прямой кишке зашебаршило с ощущением, будто на кол сажают. А затем из мозгов просочились на макушку головы всяческие волокнистые фрагментации и принялись лицо разъедать, словно серной кислотой. Вскоре и помер товарищ Сталин.
- Экие страсти вы рассказываете. Помилуйте, Анна Андреевна!..
- Ещё бы.
- И про дедушку вашего с тех пор, так ничего и не слышно?..
- Если по существу говорить, то ничего не слышно. А если взять да прислушаться, то можно кое-что и услышать.
- Что же? – понизил я голос до смущённого шёпота.
- А разве вы сами сейчас не слышите?.. чу!.. слышите?..
- Что?? Ничего не слышу.
- А вы только прислушайтесь!! Получше.
- Прислушаться??
«Я вламываюсь в ваш наждачный бред
из пекла ада сталелитейного завода;
те, кто хранят огонь – хранят и свет
агонии человеческого рода!..
На каждый сгусток света – тьма миллиардов рук,
замученных отчаянной работой,
а вой – единственный пульсирующий звук
в сопровождении потоков рвоты.
Я вижу каждый человечий взгляд,
сокрытый в камне или в смерти зверя,
в словах, которыми благословят,
придурковатый вопль изувера…
Здесь взрывы похоти не смущены протестом;
алчущий плоти – всегда её обрящет.
Здесь, залитую кровью, фату невесты
примеривают на гостей свадьбы собачей!..
Я вламываюсь в ваш обморочный страх смерти
из пустоты и чисел религиозных книжек,
и я сгораю в бесконечной круговерти,
воссозданной сансарой звёздных вспышек!!»
***
цифра 63
- Молодой человек! – окликнул меня снисходительно-педантичный голос.
Мне польстило, что я был назван молодым, и с глуповатым удовольствием взглянул на окликнувшую женщину. Она оказалась библиотекаршей, с которой я познакомился недавно в приёмной губернатора области. Сейчас рядом с ней стояла хмуро улыбающаяся подруга, и обе женщины были удивительно схожими между собой, приманчивыми, несмотря на драчливую помятость библиотекарши и небольшой синяк под глазом.
- Всё ли с вами хорошо, здоровы ли? – участливо обратился я к библиотекарше, стремясь поцеловать ей ручку, которой она бесцельно потряхивала в воздухе.
- Обошлось. – устало сказала она. – Повздорили немного, поволтузили друг друга, кулачки поразмяли...Теперь из отделения полиции выпустили, так домой еду, на район. Вот подружку встретила. Познакомьтесь!..
Я торопливо познакомился. Востренький нос подружки и тонкие бледные губы выдавали в женщине ум проницательный и капризный.
- Я видела вас не так давно. – сказала она мне. – Вы пытались снять деньги с банкомата. Долго сообразить не могли, что он не работает.
- Да, действительно. – сказал я. – Этакая незадача со мной приключилась. Наличных очень мало при себе, а ехать надо. Не знаю, как теперь и быть. Вы желаете мне чем-нибудь помочь?..
- Да чем же мы поможем? – хитровато удивилась библиотекарша. – Ничем мы вам не поможем.
- Разве так? – дурашливо нахмурился я. – Получается, что не везёт мне сегодня.
- А вдруг да поможем. – легонько подтолкнула библиотекаршу в бочок заботливая подружка.
- Ну, если тебе очень хочется, то давай, поможем. – кончик носа у библиотекарши чутко подёргался, как у встрепенувшегося ёжика.
- Будьте любезны. – учтиво склонил я голову.
- Мы только что наблюдали, как некие граждане – по всей видимости, технические сотрудники банка – чинили эту штуковину, и возможно, сейчас у вас получится снять свою наличность. – сообщила мне подружка, указывая на банкомат.
- Пришли, поковырялись минут пять и ушли. – сказала библиотекарша. – Работы у людей с гулькин хер, а наверняка зарплаты большие получают.
- Не завидуй. – чуть усмехнулась подружка.
- Да мне-то фигли.
- Спасибо вам большое! – обрадованно воскликнул я. – Не так много мне надо наличности, если признаться, да всё же!..
- Ох, не спешите благодарить. – женщина покачала головой. – Я лично не вижу ничего хорошего в том, что народ пользуется банкоматами.
- Да нихуя хорошего в этом нет. – торопливо подтвердила библиотекарша. – Вред, сплошной вред.
- Да ведь удобно. – озадаченно возразил я.
- Мало ли что кому удобно... – задумчиво произнесла подружка. – Для того и придумывают разные хитрые штуковины, чтоб, прикрываясь доступностью и удобством, учинять для человека непоправимый вред.
- Один сплошной вред учиняют. – повторила библиотекарша. – Практически погибель для человека. Казус бели.
- Неужели вот этот банкомат – погибель моя?? – с недоумением я указал на одинокий железный ящик, торчащий в зале ожидания вокзала.
- Да разве только в банкомате дело? – напевно пожаловалась подружка. – Он всего лишь составная часть хитрого глобального механизма слежения за человеком. Крупица надзорного ока.
- Крупица-то крупица, а вот на сознание воздействует как нехуй делать. – добавила библиотекарша. – Наделён специальным излучением.
- Зачем ему на нас воздействовать? – не понимал я.
- Глобальные корпорации, подчиняющие себе власть, политику и банковскую систему, хотят не только знать всё, до мелочей, о своих клиентах и избирателях, но стремятся проникнуть поглубже в психику человека. – не без удовольствия всезнайки, сообщила подружка. – И чего только они для этого не напридумывали.
- Они выдумщики ещё те. – пробурчала библиотекарша. – Паразиты!..
- Например, придумали, чтоб при помощи капсульных таблеток или прививок встраивать в человека нано-микрочипы.
- Давным-давно это придумано. – торопливо вставила библиотекарша. – Лезут в нас гадины без всякого стеснения. Лезут и лезут.
- Ладно бы, если б старались проводить элементарную слежку за людьми, используя микрочипы. Но они стремятся изменить ДНК человека. Встраивают в нас третью спираль ДНК, упоминаемую в некоторых кругах «геном антихриста». А это очень опасно.
- Дьявольщиной дело попахивает. – шмыгнула носом библиотекарша. – Концом света.
- Да ладно, девочки!.. Не надо лишний раз запугивать самих себя. – улыбнулся я, как можно добродушней. – Антихрист-то посильней будет этих самых корпораций, и ему микрочипы не нужны, чтоб пролезть в душу человека.
- Мы понимаем, что вас так просто не убедить. – ничуть не обижаясь, вздохнула подружка библиотекарши. – Вы себе на уме. Это сразу по вам понятно.
- Этакого гуся за просто так не убедишь. – сурово подтвердила библиотекарша. – Знакомый мне образ восприятия жизни. Ему хоть кол на голове теши.
- Вот вы знаете, например, – спросила подружка. – какое секретное постановление недавно выдал верховный суд в США?..
- Нет. – замялся я.
- Ничего он не знает. – сердито фыркнула библиотекарша. – Ничего ему не нужно.
- А вот в этом постановлении говорится, что буквально все люди, прошедшие какую-либо вакцинацию, являются продуктами, запатентованными в соответствии с законодательством США. И теперь неважно где они живут, и кем себя считают. Людьми – как таковыми – они больше не являются.
- Вы серьёзно? – спросил я.
- Есть такое постановление. – вздохнула библиотекарша. – Сама читала.
- Этим постановлением они подтверждают, что все люди, прошедшие вакцинацию в том или ином виде, являются ГМ-модифицированными продуктами, и юридически идентифицированы, как трансгуманные объекты жизнедеятельности, не имеющие право пользоваться никакими правами человека. – добавила подружка.
- Как же они могут выдать свои постановления на весь мир? – удивился я.
- А вот так и могут! – пояснила библиотекарша.
- Если патенты на технологию GEN-POINT являются собственностью США, то и люди, прошедшие, путём вакцинации, через эту технологию, попадают под юрисдикцию и законодательства США. – сказала подружка. – Нашим миром руководят очень коварные люди.
- Про коварство понимаю. – я попробовал спешно переработать всю информацию, полученную от двух весьма занятных женщин. – Я вот не понимаю, откуда взялась третья спираль, упоминаемая вами, как «ген антихриста», и почему она может зацепиться за психику человека.
- Да ведь вам, кажется, всё ясно объясняли. Просто и понятно. – ворчливо повысила голос библиотекарша. – Может, вы просто не хотите нас услышать?.. В уши долбитесь?
- Погоди, не обвиняй молодого человека. – попросила подружка. – Если мы с тобой доподлинно ведаем про шестьдесят четвёртый триплет, то для большинства людей эти знания недоступны. Они вправе сомневаться в наших предостережениях.
- Как же этого можно не знать? – продолжала ворчать библиотекарша. – Даже малому ребёнку известно про спираль, кодирующая нашу ДНК. И про то, что комбинация из трёх последовательно расположенных нуклеотидов в молекуле нуклеиновой кислоты, называется триплетом. И что шестьдесят четвёртый триплет самый слабый и толерантный для поглощения инородных свойств. Именно через него в человека можно насильно насаждать любые идеи, вкусы и страсти.
- Почему он шестьдесят четвёртый?.. – спросил я.
- Да потому что последний. – сказала подружка.
- Потому что шестьдесят пятого ещё нет. – пояснила библиотекарша. – Если вдруг появится, тогда он станет самым последним и слабым. Тогда в человека пролезет первый попавшийся генетический бес. Обживётся с полпинка.
- Или ангел. – уточнила подружка, выдвинув из ладони указательный палец вверх.
- И он может появиться?.. Шестьдесят пятый?.. – напрягся я.
- Ещё бы. Работы над этим ведутся, как в стане врагов рода человеческого, так и среди сил добра. Вы даже не представляете себе, сколько нужно знаний и сил для распаковки информационных файлов Земли, для чистки устаревших энергетических программ... Генетический ангел поможет человеку совершить квантовый скачок, перешагнуть через все коды ДНК в новую версию собственной личности.
- Главное, не поддаваться влиянию корпораций и не выпустить генетического беса. Используя числовое начертание Зверя. – озабоченно поджала губы библиотекарша.
- Это который Зверь? – спросил я. – Который из Апокалипсиса?.. Знаете, я читал это все вещи, и они мне показалось крайне мутно написанными, непонятными.
- Да чего ж тут непонятного?? – удивилась подружка.
- Всё очень даже понятно!.. – воскликнула библиотекарша.
В руках подружка держала полиэтиленовый продуктовый пакет, из которого библиотекарша ловко вытянула книжку «Нового Завета» и безошибочно раскрыла на нужной странице.
- Вот здесь, например, сообщается, в главе четырнадцатой, что те, кто примут начертание на чело или на руку, будут, согласно слову третьего ангела, пить вино ярости Божьей и мучиться в огне и сере во веки веков... – библиотекарша с удивительным проворством перелистывала страницы Откровения и подчёркивала ногтём указательного пальца нужные слова. – В шестнадцатой главе говорится, что имеющие начертание Зверя будут иметь отвратительные гнойные раны и им будет чуждо раскаяние. Затем, в девятнадцатой главе сообщается, что предводительствовать над принявшими начертание будут Зверь и его лжепророк. Возможно, что это одно и тоже лицо. И никому ничего хорошего оно явно не принесёт. Мне кажется, всё абсолютно понятным в этой книге.
- Для вас, может быть, и понятно, а для меня не совсем. – пробубнил я. – А что будет с теми людьми, которым вдруг не достанется начертание Зверя?..
- Об этом говорится в главе пятнадцатой. – библиотекарша дуновением воздуха из губ перелистнула страницу. – Сообщается, что люди, которые победят начертание Зверя, прибудут на молитвенное стояние при бесконечных просторах стеклянного моря, чтоб воспевать хвалу Богу на гуслях.
- И это всё? – спросил я.
- Ну, пока всё. А там видно будет.
- Маловато будет для счастья. – закапризничал я.
- Нормально. Уж получше того, что вы имеете сейчас. – улыбнулась подружка.
- У вас сейчас даже денег в кармане нет, а рыпаетесь. – хихикнула библиотекарша, укладывая книгу Нового Завета обратно, в пакет. – Стыдоба, по сути говоря, а не человек. ***путоло.
- Попрошу вас меня не оскорблять!! – я дёрнулся слишком сердито, и решил, что беседу с двумя тётками пора прекращать. – Ишь вы какие учителя тут выискались. Давайте теперь, я откланяюсь, и поспешу по своим делам, а вы по своим. Ариведерче.
- Да уж, давайте откланяемся. – иронически присела библиотекарша, подначивая и подружку сделать тоже самое, но подружка с тоскливой доброй грустью поглядывала на меня и не двигалась.
- Попутного вам ветра!.. – пожелал я.
- И вам не хворать.
Я со всех ног помчался к банкомату, чтоб успеть снять деньги до прибытия поезда, воркливый шум которого уже приближался к перрону. Я ввёл карту в щель банкомата, услышал предупредительный весело прифыркивающий треск. Из банкомата механически зазвучала неожиданная мягко-интригующая музыка, пассажиры в зале вокзала остановили свой бег и повернулись ко мне с широко улыбающимися лицами и руками, расположенными к крепким объятьям, а с потолка полились водопады лучезарного света и огней фейерверков. На экране банкомата высветилась надпись: «введите свой днк-код».
Я невесело вздохнул и принялся вводить.
***
(2016г.)