Никак не пойму, чего меня другие за какого-то полустарца считают.
Ну, формально это, в общем-то, так. Но я ведь нередко такое слышу и от тех, кто понятия о моем возрасте не имеет, а судит только по внешнему виду.
Но я-то тоже не слепой. Я же себя вижу, какая у меня кожа, фигура, походка, да я многим молодым в этом фору дам. Ну да, немного поседел, оплешивел, но это всё частности, вид-то у меня в целом молодецкий...
И вот делюсь я как-то этой моей проблемой с приятелем, а он, засранец, говорит: – Напрасно ты обижаешься. Ты и есть такой – чего тут финтить? Я со своим возрастом давно смирился.
– Ну, ты давай меня с собой не равняй, – озлился я, – на тебя действительно больно смотреть, настоящий дед. Ты только глянь на свое пузо и на мой пресс… Я тебе, уж извиняйте, в этом деле не товарищ. Старейте без меня.
Он смеется. – Да ты пойми, – говорит, – это в природе человека заложено – видеть себя в лучшем свете: и более молодым, и более красивым, а иначе люди просто отчаялись бы от своих уродств. А так все довольны собой, оголяются, фоткаются... Значит, есть в этом какой-то большой смысл…
Я с неприязнью смотрел на его истоптанное годами лицо, бескровные губы и с ужасом думал: «Господи! Неужели и я со стороны такой?..»
– Кстати, – продолжал он, – это касается не только индивидуумов, но и страны. Не случайно ведь мы считаем себя самыми лучшими, самыми умными, справедливыми… И правильно делаем. Никому не нужны эти объективные оценки, как там обстоит на самом деле, они только подавляют драйв народа, веру в себя. Сказки нужны людям не только в детстве…
Я возвращался домой почти бегом. Мне хотелось быстрее еще раз внимательно посмотреть на себя в зеркало – неужели все эти зеркала, все эти фото, видео, – сплошная разводка? И всё в жизни куда хуже?
А во дворе наткнулся на знакомого алкаша Васильича, который вроде когда-то работал на телевидении и был изгнан за пьянство. Он с объятиями радостно бросился ко мне и попросил сотенку.
– Васильич, – произнес я очень серьезно, – ты мне вот что лучше скажи: сколько ты мне на вид лет дашь, только правду! – Васильич ответственно сощурился, снял с моей головы бейсболку и, внимательно осмотрев меня, сказал: – 40. – Ладно, не ври! – осадил я его. – Саня, я даже на своей бывшей работе не врал, поэтому и выгнали. Ну, максимум 45. Зуб даю! – И он поднес свой большой покореженный палец к зубам.
Я на радостях сунул ему две сотни и пошел домой. «Да я и разглядывать себя не буду, – решил я. – Сказано человеком: 40-45, а он врать не будет, мужик откровенный. Значит, так и есть. И баста!»