Предыдущая глава: http://proza.ru/2022/10/04/1234
Выхожу из воды и поскорей надеваю майку на мокрое тело, она липнет к груди и бёдрам, неприятно связывая шаг. Ловлю заинтересованный мужской взгляд. Ну, как же без этого! А я уже отвыкла от ненужных условностей и оценила полную от них свободу, но теперь настала необходимость терпеть неудобства.
Молли неотступно следует за нами, она явно не доверяет пришельцу. То и дело ловлю укоризну в её янтарных глазах, мол,
- Почто приютила этого тунеядца? Одни проблемы с ним. Не лучше ли было дать его мне сожрать, или выкинуть в море? А теперь он сам нас сожрёт, в смысле обожрёт, а проку от него, как от козла молока, а точнее, от нашего попугая: яркий сволочь, только бы красоваться, а как клюв раскроет, так хоть уши затыкай. А мнит себя соловьём…
Санди идёт за мной, стараясь не отставать, но его босые ступни не привыкли ступать по травам, в которых попадаются жёсткие ветки, колючие хвоинки гофера, мелкие шишки. Он, то и дело притормаживает, оступается и, думаю, про себя чертыхается, но не ропщет.
В конце концов, мы приходим в рощу, я нахожу нужное деревце, и поскольку ножа с собой нет, просто прошу брата сломать какую-нибудь из веток, чтобы из слома потёк клейкий сок.
Для него не составляет труда моя просьба, хотя я бы помучилась на его месте.
Мы немного ждём, и вот раненое дерево выплакивает первую янтарную слезу.
- Присядь и нагнись вперёд, чтобы мне было удобней, - прошу его. Он послушно садится.
Рана и впрямь серьёзна, длиной почти с мою ладонь, и достаточно глубока. На первый взгляд, сейчас после купания, она очистилась от грязи и разных частиц, так что остаётся её склеить. Но сначала надо стянуть края, как можно плотней.
А для этого мне необходимо прикоснуться к Санди и причинить боль…
- Потерпи, я сейчас буду сжимать рану и сверху наносить смолу.
- Давай, я готов, - вижу, как напряглись мышцы спины, а руки сжались в кулаки,
- Так ничего не выйдет, кожа натянулась, как на барабан, спину придётся расслабить.
- Сейчас попробую, - весь в сомнениях, но делает выдох и отпускает себя.
- Ну что ж, приступим.
Я никогда его не касалась. Только когда-то давно, почти в начале знакомства.
На меня тогда накинулись мальчишки после уроков, я уже и не помню, за что. Ребята всегда дразнили меня белой вороной, чучелом, так что привыкла, а в тот раз ещё и камнями стали кидать.
Когда я уже совсем приготовилась разреветься, чего в принципе себе не позволяла, появился мой спаситель. Помнится, его задержала сестра Матильда. Его всегда все любили. Женщины любого возраста по-разному проявляли своё неравнодушие к красивому мальчишке. Даже наша классная дама, будучи женой миссионера-моралиста Игнасио, слывшего ещё тем пуританином, и то находила повод задержать Санди после уроков. Строгим голосом она произносила, что-то типа такого,
- Алессандро, я назначаю тебя сегодня дежурным по классу: вымой доску, поправь стулья, проверь, не осталось ли мусора под столами, - братец вздыхал, но не спорил, а потом в его дневнике появлялась ещё одна пятёрка.
Вот и тогда, отдежурив своё, Санди вышел из школы и, как ни странно, кинулся мне на подмогу. Растолкал всех хулиганов и заявил,
- Кто ещё обидит мою сестру, нос сломаю! – взял за руку и повёл домой.
Я была такой счастливой в тот день! Раньше у меня никогда не было защитника, отец всё время в море, а теперь появился старший брат. Я горы для него готова была свернуть, а тепло шершавой ладони помнила потом очень долго.
Засыпая, мечтала, что завтра или послезавтра обязательно что-нибудь случится снова, и Санди опять спасёт. Но мальчишки оставили меня в покое с того раза, в остальном Бог миловал, бед не наступало. И Санди потерял ко мне всякий интерес, а я свой и подавно не проявляла.
И тот случай, когда он держал меня за руку, так и остался в памяти единственным…
Смола гофера застывает на воздухе очень быстро. Я едва успеваю её размазывать, при этом, мои перепачканные пальцы тоже отлично приклеиваются к раненой коже.
Его тело оказалось приятным на ощупь, кожа мягкой, бархатистой и тёплой, а вокруг раны горячей. Хотелось бы просто провести рукой вдоль цепочки выпуклых позвонков или поплутать в густых каштановых волосах, ероша их против роста, но я упорно клею сантиметр за сантиметром, не забывая извиняться за причинённые неудобства, а он упорно скрипит зубами, позволяя их причинять.
Наконец, всё сделано, я любуюсь почти ювелирной работой,
- Санди, всё вышло отлично!
- Спасибо, - говорит как-то подозрительно тихо. По каплям испарины на висках и бледному лицу, понимаю, что ему пришлось нелегко. Мне вдруг становится неловко, от того, что пока я старалась сделать красиво и мечтала шаловливо побродить по позвонкам, он терпел настоящую боль. Мне его жаль,
- Давай немного посидим в тени вон того большого дерева, - приглашаю под густую крону старого гофера, - нам совершенно некуда спешить.
- Было бы здорово, - сразу соглашается.
И мы отправляемся под густую сень. Натягиваю длинную майку вниз почти до колен, и устраиваюсь на мягком травяном ковре, опираясь спиной на широкий ствол.
Думала, Санди присядет рядом, но он сильно бледен, и явно испытывает слабость, поэтому, когда спрашивает разрешения,
- Индри, можно я положу голову на твои колени, - понимаю, что хочет прилечь. А он ещё и оправдывается, - не бойся, приставать не стану, просто не могу лицом в траву, - соглашаюсь, иначе к застывающей смоле налипнет всякого мусора.
Он устраивается на бок, так чтобы спина ничего не касалась, лицом ко мне, головой на моих вытянутых ногах. Мне руки девать некуда, и они сами как-то находят себе занятие. То самое, о котором я думала совсем недавно. Начинаю гладить его по волосам, ерошу затылок, убираю со лба мокрую чёлку, а он блаженно закрывает глаза и молчит.
Следующая глава: http://proza.ru/2022/10/08/390