Жаркий июнь сменился нежным мартом. Вместо тысячелистника по склонам холмов распустились подснежники.
В Варьей Дичи никогда нельзя предугадать, какой месяц из Круга поджидает за следующим поворотом! Волшебница тяжело вздохнула, поправила корзинку с травами и зашагала по тропинке. Подол платья едва касался кончиков густо-изумрудных листьев, сбрасывая густые капли подмёрзшей росы, бегать босиком по холодной, уже поблескивающей узором голубого инея земле – это тебе не по тёплой лесной подстилке гулять!
— Флами! Флами! – По веткам, будто провожая девушку, скакали синицы.
— Соскучились? – Улыбнулась чародейка. – Вот придёт снова лето – тогда и полетаем. Сейчас простите, не до игр мне – спешу!
И Флами быстрым шагом, временами переходящим в лёгкий бег, миновала лесную обитель. Как промелькнула граница между чащей и старым садом волшебница не заметила.
Тропка вильнула вправо. Арка из склонённых ветвей двух старых кедров. Старый дуб, обёрнутый железными оковами.
В прошлом месяце старец поймал несколько молний в крону и треснул до самого основания. Флами просила кузнеца помочь сберечь друга, не раз укрывавшего чародейку от непогоды. И мастер нашёл способ спасти великана: отлил несколько пар широких металлических лент, которые и надел на ствол.
Две берёзки. Липовая аллея, оканчивающаяся кованой калиткой, увитой тонкими стеблями голубого вьюнка. Но не цветы нужны нынче хозяйке. Поэтому она тихонько прикрывает за собой дверцу на крючок и спешно шагает вперёд.
Звонко поприветствовал девушку источник. Низко, почти касаясь воды нависают ветви дикого винограда и плюща. Тонкая струйка ледяной воды спускается по тонкому желобку в чашу в виде раковины, а оттуда — в глубокий омут. Глянешь в него – и потеряешься! Оплетёт, обнимет тёмно-зелёным бархатом глубина, заманит к себе шёпотом воды, да и усыпит, убаюкает на дне.
Но Флами не смотрится в зеркало без отражений. Одним плавным движением набирает полный кувшин и спешит домой.
Март коварен. Может не только ласковым солнышком порадовать, но и снежком присыпать. А то и как в феврале наброситься тугой вьюгой, запорошить, закрутить пургой – и не найти тогда дорогу обратно!
На густые рыжие кудри, на шляпку, по плечам рассыпаются холодные крупинки.
— Вот же хулиган! – Смеётся чаровница, подставляя ладошки снегу. – Не разрешишь домой спокойно дойти, да? А вот не дамся! Айда на перегонки!
Подхватив подол, девушка выпархивает к старой калитке. По-зимнему холодный ветер кусает за щёки, норовит сбить шляпку, хлопает тканью платья, как порванным парусом.
Но Флами всё ни по чём. Каких-то пять-семь минут – и она ныряет под кровлю.
Жарко потрескивает очаг. На столике рассыпан душистый ландыш, рядом лежат нитки и портняжные ножницы – чародейка перед уходом собирала цветы в букетики и расставляла в вазочки.
— Бусинка, ты что делаешь?! А ну-ка брысь!
Трёхцветная кошка, примерившася лапой к катушке, мяукнула, спрыгнула со стола, и, распушив хвост, подбежала к хозяйке. Потёрлась о ноги, замурчала.
— Ах ты разбойница! – Флами погладила негодницу.
Разложила и перебрала цветы. Оставила один букет.
Зверобой, ромашка, папоротник, дикий хмель и нежно-белая раскрывшаяся хризантема.
Перевязала бечевой, положила на полотенце, чтобы капли со стеблей не смешались с чернилами и не размыли подпись, которую чародейка собиралась поставить.
— Не усмотрела! – Флами метнулась на кухню, где во всю стучала крышкой в ковшике закипевшая вода из источника.
Стоило поднять крышку, как повалил белый пар.
Оставалось в правильном порядке забросить все необходимые ингредиенты и оставить настаиваться до следующего новолуния.
Неслышно подкрались вечерние сумерки. Тревожно застучала ветками в окно лиственница. Хлопнули двери в сенях, впуская нежданного гостя.
Высокий, жилистый, гибкий, как лесной кот, пригнулся, положил мозолистую ладонь на косяк, шагнул одной ногой за порог. Увидел хозяйку. Качнулись ресницы вверх-вниз, обозначив приветственный поклон.
Глаза у незнакомца были чудные. Холодные, но вместе с тем глубокие, как омут, в котором недавно Флами набирала зачарованную воду.
Чародейка не осталась в долгу. Сделала шаг навстречу гостю, властно положила ладонь на угол стола. Присмотрелась внимательнее. И чуть не ахнула!
Никакой брони незнакомец не носил. Только простая домотканая одежда, под рубахой прятался шнурок с подвеской или амулетом. Лёгкая щетина по щекам, небрежно убранные на затылок в высокий пучок курчавые волосы. Тёмные у корней и в латунную рыжину на концах. Ближе к вискам вились тонкие серебряные ниточки.
А ещё поздний гость нёс на себе отметки.
Одна на левой ключице под самой шеей. Тёмное пятно, будто кожа почернела от ожога, а на ней три вписанных друг друга по центру окружности. Такой же рисунок украшал правый висок, слегка цепляя бровь.
Особым аккордом звучало необычное украшение в правой мочке уха. Тонкая полоса то ли меди, то ли ещё какого-то тёплого по оттенку металла.
Флами поняла, что затрудняется подобрать правильное сравнение. На кого же больше похож незнакомец? Не воин, не плут, не маг. Просто странник? Но от странников не тянет густым чадом пожарища и льдами укрытых вечной зимой берегов! Они не приносят на сломанных ураганным ветром лиственницы дурные вести!
А в том, что вести дурные, чародейка ни на миг не сомневалась!
Ель за окном качнула веткой. С кончика тёмных иголок вниз сорвалась хрустальная капелька. С тихим стуком разбилась о карниз. Словно напоминая, как стоит хозяйке принимать гостей. Пусть даже неожиданных.
Волшебница до краёв наполнила буковую чашу зачарованной водой, надломила край лепёшки протянула гостю.
— Мирной дороги, путник. Садись к огню, отдохни. И расскажи, что привело тебя в наши края.
Незнакомец улыбнулся краешком бескровных губ. Посмотрел на чародейку. Поднял чашу, словно во время тоста. Захрустел домашним хлебцем.
Он не разомкнул губ. Но Флами видела всё до последнего мига. В его глазах, как в парных зеркалах отразился другой мир, охваченный огнём войны. Куски от расколовшихся золотых тронов небожителей. И бьющийся в беззвучной агонии колокол на падающей звоннице.
— Я нужна там, да?
Флами заметалась, собирая корзинку в дорогу. Чародейке много не надо – в случае чего всегда найдутся те, кто помогут, укроют и уберегут ту, что пришла помогать, укрывать и уберегать от напасти целый мир!
— И ещё… — Уже стоя рядом с порогом, девушка вдруг поняла, для кого она собирала букет из трав. Подхватила, вложила в сухие потрескавшиеся ладони. – Пусть весна вечно живёт в твоей душе!
Флами шла по мокрой траве, придерживая шёлковый подол. Белое платье с длинным шлейфом, тонкие матерчатые туфельки, совершенно не предназначенные для прогулок по лесу, высокая сложная причёска, растрепавшаяся от быстрого бега. Всё как у принцессы из сказки.
Вот только вдруг эта сказка окажется совсем не доброй? Такой, которая не имеет счастливого финала. Где не остаётся ничего, кроме пустоты?
— Это мы ещё посмотрим, кто кого!
Чародейка не считала себя слабой. Или незнайкой. А с врагом наверняка можно как-нибудь сладить! Главное сейчас узнать, что происходит, и от этого уже плясать.
Подобрав повыше намокший подол, девушка приступила к поиску выхода из чащи…