Явление второе
Автобус с пассажирами, очумевшими от безмерной жары и бесконечной безумной болтовни водителя и дежурной тётки, ехал по бетонке, выполняя немыслимые по конфигурации зигзаги, закорючки и загогулины.
Сладкая парочка штатных аэродромных работников (он! и она!) невозмутимо балагурила меж собой, шутила и хохотала, применяя при этом разные крепкие словечки солдатского боевого клича, матросского зычного мата, великого русского красочного фольклора и даже местами откровенного тюремного сленга.
Они, с каким-то нечеловеческим экстазом, жутким остервенением, бешеным упоением, звериным оскалом и сладострастным восторгом, громко и со вкусом разбирали итоги вчерашнего весьма пикантного пьяного и весёлого дня рождения какой-то тощей, как сушёная вобла, костлявой, как речной карась, и вредной, как дряхлая баба Яга, рыжей плоскогрудой и плоскозадой потаскухи Муськи, напившейся всё-таки вдрызг и даже до сумасшедшего умопомрачения, после которого обычный земной индивид любого пола неизменно теряет своё людское обличье и человеческое достоинство.
Эта грымза, шалава, гадина и сучка подзаборная Муська, по словам слишком разговорчивой аэропортовской сладкой парочки, как оказалось, на своём собственном дне рождения ни капельки не стыдясь и особо никого не стесняясь переспала со всеми присутствующими там, на той вечеринке, мужиками: то поодиночке, то групповуху устраивала, то в углах тёмных с кем-то втихаря кувыркалась, то под столом, то на открытом пространстве орала и выла от безумия, лохматив волосы и пускаясь в пляс в обнажённом виде, сдирая с себя всё, даже нижнее бельё.
А под конец и на столе «концерты» интимно-сексуального характера устраивать стала: меж бутылок, стаканов, тарелок, ложек и вилок.
Визжала она, сучка ненасытная, от радости ныла и стонала белугою. А уже пото-о-ом она стала приставать и к бабам.
Да-да. К бабам. Именно. Ко всем.
Мужики, вероятно, надоели ей.
А может, по другой какой причине.
А ещё… А ещё… А ещё… А ещё… А ещё…
А ещё много чего она там вытворяла… коза распутная… корова блудливая… тёлка развратная… сучка гулящая… подстилка мужицкая… стерва разведённая… гадина распущенная… шалава необузданная… образина подзаборная…
Сладкая парочка тоже стонала, стенала и визжала от всего того, что они мусолили меж собой… что они перебирали вслух о всём о том, что творилось там у них в дружном спаянном и споенном коллективе: о том, что они видели воочию; о том, в чём они участвовали сами непосредственно; о том, что они слышали от знакомых и незнакомых людей.
О многом они вспоминали.
Да. О многом. Им было что вспомнить.
А вспоминали они абсолютно обо всём происходившем всегда и произошедшем вчера, позавчера, неделю, вторую… месяц или два назад, а то и годы… в их славном, в их сплочённом, спаянном и споенном коллективе: и о весёлом, и о радостном, и о горестном, и даже о трагичном…
Они всё говорили и говорили… говорили и говорили… говорили и говорили…
Конца и края не было видно.
Только говор и хохот.
Только хохот и говор.
И снова то самое, и опять оно, и вновь так, и сызнова эдак, и в который уже раз по очередному кругу.
Вспоминали одно, добавляли что-то другое, выдумывали третье, изобретали четвёртое…
Сплетня за сплетней, басня за басней, песня за песней, комедия за комедией, драма за драмой, трагедия за трагедией. За трагедией в обязательном порядке слышалась снова комедия. Но уже во много раз веселее и смешнее предыдущей.
Хохотали и гоготали они громко.
Куражились мощно.
Им это очень нравилось.
Они мусолили одни сюжеты, слюнявили другие, затем третьи… потом четвёртые… пятые… шестые…
Калейдоскоп крутился.
Картинки менялись.
Из пустого в порожнее рассказчики перекладывали.
Он и она чушь мололи и чепуху собирали. Из зерна мука получалась. А из муки тесто. Но чаще грязь получалась. Грязь потоком лилась.
И снова лютые сплетники, разговорчивые собеседники вынимали из своих бездонных умственных закромов какие-то весьма интересные байки и истории: и обычные бытовые, и сложные семейные, и всякие житейские… и даже… и даже… и даже непристойные и пошлые…
Да. И такие тоже.
Хохотали пожилой водитель с дежурной разбитной тёткой, руками махали, в ладоши хлопали, с ума сходили…
Хлебом их, чертей, не корми… а дай о чём-либо погутарить, дай обсудить, дай обсосать да посплетничать всласть, дай нервишки оголить… да и потрепать их изрядно.
Так они и ехали к месту назначения: орали, хохотали, гоготали, бесновались.
По всей видимости это было их постоянным занятием: мыть косточки своим сослуживцам, коллегам, знакомым, друзьям, товарищам, приятелям и соратникам.
Дежурная женщина и водитель автобуса вели себя раскованно, никого не стеснялись, ни от кого не прятались.
Продолжение: http://proza.ru/2022/10/19/1698
Начало: http://proza.ru/2022/10/19/366