Иммигранты. Начало

   
 Родион вышел из машины. Негромко закрыл дверь. Подойдя к багажнику открыл его,  достал рюкзак, в который была убрана  пластиковая десятилитровая канистра с бензином, перемешанным с соляркой, и отнёс его к канаве, где ждал припрятанный с утра велосипед. Велосипед был на месте.
Родион довольно усмехнулся:
-Финляндия.
Вернувшись в машину, завел её и отправился к мотелю. Парковка была под камерами наблюдения. Входы в номера тоже. Родион снял кепку, чтобы быть хорошо видным в камеры и вошел в номер. Взглянул на часы.
Было одиннадцать двадцать две. Два с половиной часа надо поспать. Но переизбыток мыслей, волнений и эмоций дали заснуть лишь часа через полтора, и когда он подскочил от пиканья будильника на телефоне, то казалось, будто только-только задремал.

 Умывшись, он глотнул кофе из термоса и натянул чёрное спортивное трико и кепку.
Номера в отеле были двухсторонними. Задняя стеклянная дверь выходила к озеру, в которое постояльцы бегали окунуться, часто после сауны, которой был оборудован каждый номер.
Родион выскользнул наружу. Здесь камер не было. Он изучил это вчера днём. Возможно снимать, купающихся, подчас голыми, постояльцев не принято, а может просто не стали тратиться.  Фонарь освещал берег озера.  Стена отеля оставалась в тени. Родион скользнул вдоль неё и скрылся в сосновом молодняке.
Ночную тишину нарушали лишь звуки машин, проносившихся по трассе, до которой было около километра.

Серая северная ночь позволяла видеть тропинку и легко находить  маршрут, хорошо изученный накануне.
Без двадцати три Родион был на месте тайника и оседлав велосипед двинулся по дороге. Проехать надо было километра три по асфальту, и потом вновь уйти в лес и дальше двигаться километров шесть уже по лесным дорогам, чтобы выехать к окраине города Лахти.
Десять литров горючей смеси за спиной, скоро дали о себе знать. Родион не предполагал, что будет так тяжело. Каждый корень, попадающий под колесо, каждый камень, отдавали болью в плечах от лямок рюкзака.  Какая-то птица, дремавшая на тропинке, вспорхнула из-под самого колеса и понеслась по лесу, оглашая его пронзительными криками.
От неожиданности Родион, чуть не слетел с велосипеда. Остановившись, он слез с него и прислонил к дереву. Скинул рюкзак и сел на землю.
Слегка подташнивало. Может не надо всего этого делать? Он ведь не преступник, никогда им не был. Если попадётся, сколько лет придётся провести в тюрьме? Два? Три? А после тюрьмы, лишние статуса политического беженца, высылка в Россию и там что? Российская тюрьма, по политическим обвинениям.
Надежды уехать в Аргентину или куда-то ещё растаяли вместе с потерей денег из-за этого ублюдка, Александра, его делового партнера.
Зачем только он связался с ним? Почему ему не попался порядочный человек, с которым можно было бы иметь дела без проблем?
 Фирма, Александра и в которую Родион вложил все свои имеющиеся средства, как младший партнер, занялась продажей недорогой китайской сантехники, в разы дешевле той, что продавалась в Финляндии, но к удивлению, Родиона, финны не велись на дешевизну.  Продажи не шли. Деньги таяли на аренду дорогого шоу-рума, в который никто не заходил и рекламу, на которой хорошо нажились
-Саша, зачем мы этим занялись? Ты ведь давно тут живешь и знаешь их менталитет. Для чего всё это?
-Думал, вдруг, пойдёт.
Но ничего не шло, несмотря на тысячи евро, потраченные на раскрутку сайта, буклеты, найм суперменеджеров по продажам, тоже русских иммигрантов, оказавшимися полными тупицами. Дела не шли, ещё и потому, что Александр абсолютно  не занимался фирмой, постоянно был не на связи, вёл какие-то свои дела, связанные, с недвижимостью каких то высокопоставленных московских чиновников, построивших тут в своё время, коттеджные посёлки, а Родион из-за слабого финского не мог вести полноценную работу сам и  занимался, в основном, русскими клиентами, которых было мало, да и составляли они самый прижимистый слой покупателей.
 В начале лета Александр оставил его в их шоу-руме одного, отстранившись от дел, а в один прекрасный день и вовсе пропал на три недели, а потом, появившись, вызвал Родиона на разговор.
-Дела совсем не идут.  Пора закрываться.
-Но ты не занимаешься нашим бизнесом. Ты делаешь свои дела, - парировал Родион.
-Но я, по крайней мере, не врежу бизнесу.
-А я, по-твоему, врежу?
-А то, как же. Клиент изучает нас. Находит тебя где-нибудь на «Фейсбуке». И что он видит. На твоей странице сплошная политическая пропаганда. И пропаганда против России. А здесь в Финляндии все русские за Россию и за Путина. Так же, как и я. Вот мы и теряем русских клиентов. А финны, тоже уже многие совсем не рады Украине и беженцам. И увидев твои прохохляцкие посты, тоже отталкиваются, хотя бы просто потому-то брезгливо относятся к политике. И меня подставляешь. Ты хоть знаешь, с какими людьми я знаком? Что они скажут? Что я связался с хохлом или политическим беженцем? Мне это на хрен не надо.
-Идёт война, и меня это трогает и не оставляет равнодушным. И я действительно политический беженец.
-Этим не хрен хвастаться. Это стыдно, быть политическим беженцем. Это предательство. А война в мире всю жизнь идёт и нас это не должно касаться. А родина у нас одна и предавать её нельзя. Решила родина воевать, поддерживай. Не поддерживаешь, хотя бы молчи.
-А, по-моему, так это родина нас предала. Всех, и тебя тоже, и твоих друзей, чью недвижимость ты сейчас так лихорадочно переоформляешь на людей с финским гражданством.
-Делай, что хочешь. Только я этот бизнес заканчиваю. У меня другой проект. Сейчас полно людей с деньгами приехало из России. И не политэмигрантов, а тех, кто в стороне стоять не будет. Кто расскажет западным людям правду о войне. Хотим поддержать Россию. Вот с ними я и буду вести бизнес. А заодно будем заниматься митингами, акциями. Хочешь остаться в бизнесе, бросай эту свою антироссийскую хрень и тоже вкладывайся.
-Я всё что у меня есть вложил в фирму. И даже если бы хотел, примкнуть к вашей путинисткой шайке, то не смог бы.
-Значит, желаю тебе всего хорошего.

После этого разговора Родион, уехав в лес и прислонившись к сосне, долго стоял, пытаясь справится с эмоциями, волнением и горечью. Пришло понимание того, как работал этот Александр и чем на самом деле занимался. И фирма нужна ему не более как официальное прикрытие, а его он просто использовал.
 Нет, наказать его надо, определённо надо. И наказать, уничтожив самое любимое у этого человека. Надо встать и ехать дальше.  Ещё не хватало встретить тут злобного лося или медведя. Это ж Финляндия. Зверьё тут особо не смущают ни автотрасса, ни жилые дома.
Родион встал, встряхнул головой и одев рюкзак, вновь оседлал велосипед и двинулся дальше.

Тропа вывела его к цели. Светло бежевый дом Александра, просвечивал сквозь листву окружающих его деревьев и кустов. Яблони и сливы, которыми тот так гордился. Смородина, крыжовник. Всё это напоминало Саше о родине.
Родион вспомнил их первые споры.
-Как можно не любить свою родину, мой юный друг. - высказывал ему Саша, бывший лет на десять его старше и недавно отпраздновавший сорокалетие.  Здесь в Лахти все русские против Украины. И ни для кого не секрет, что Украина первая начала войну. И не двадцать четвертого февраля, а раньше. И Россия обязательно победит и этих хохлов, и этих фашистов, и это НАТО.
-Если и победит, - возражал Родион, - то не Россия, а Путин со своей бандой. И победит в первую очередь свой же российский народ. А Россия в любом раскладе проиграет. Как и все войны эта принесет только боль потерь, нищету и разочарования. Да и какое НАТО, что ты несешь, мы ещё полгода назад спокойно жили и не было никакой войны. А теперь что?
-Восемь лет назад об этом думать надо было.
-Ладно, когда так рассуждает тупая баба из какого-нибудь посёлка, которая круче «Пятерочки» ничего не видела это простительно, но ты живёшь тут и наслаждаешься всеми благами мирной и демократической жизни. И при этом, ты против этой жизни? – возмущался Родион.
-Где бы ты не жил, родина — это мать. А мать предавать нельзя, -упрямо твердил Александр.
- Но это не любящая мать. Это давно уже злобная и тупая мачеха.
-Как можно русскому человеку жить с такими мыслями, я уж читал, что ты пишешь о родине в интернете.

 Наконец видна и цель. Вот она красавица машина. Черный универсал трехлетний “БМВ” пятой серии. Родион знал, что Саша помешан на любви к этой марке. Знал, что то, что стояло во дворе, было Сашиной сбывшейся мечтой.
Мощный двигатель, коробка автомат, бортовой компьютер-вершина инженерной мысли.
Как жаль, что приходится так поступать с этой машиной, которая совсем не виновата, что ею владеет мерзкий человек, если не шпион, то просто какой-то адепт Кремля, живущий в этом благословенном западном мире, пользующийся его благами и стремящийся сделать всё, от него зависящее, чтобы причинить этому миру как можно больше вреда.
 Родион оставил велосипед на границе участка и леса и бесшумно двинулся к “БМВ”.
Взглянул на часы. На двадцать минут выбился из графика, который он сам себе установил.  Светает. Надо торопиться, скоро дороги будут заполнены, спешащими на работу, финнами.

Он подошел к машине. Извлёк канистру из рюкзака. Как хорошо, что не надо будет везти назад эту тяжесть. Плечи и спину тянула мышечная боль.
Бензин, смешанный с соляркой, уже начал струится по крыше, потек под капот, под крышку бензобака. Родион, обошел машину и вдруг отпрянул, чуть не выронив канистру. На переднем пассажирском сидении кто-то сидел. Окно было приоткрыто.  Сквозь слегка затонированное, зеленоватое стекло он узнал Сашу.
Тот спал, зажав между ног, недопитую бутылку виски. Рядом с ручкой коробки передач лежала такая же, пустая. На водительском сидении пачки стоевровых купюр, которые тот видимо пересчитывал, пока не вырубился от виски.
Родион, поставив канистру на землю, обошёл машину и тихо потянул водительскую дверь.
Первым делом, он посмотрел на Сашу, тот спал, отвратительно присвистывая носом.
Родион сгрёб деньги и отправил их в рюкзак. Не захлопывая, а лишь прикрыв дверь, вновь обошёл машину и вернулся к канистре.
Вылить остатки горючего в салон и бросить подожжённый коробок спичек, как он хотел изначально? Или сначала достать нож и ткнуть Сашу в шею? Никто и не обнаружит эту рану на обгоревшем трупе. Да и искать возможно никто ничего не будет.
Русский напился виски и поджёг сам себя в собственной машине. Полиции совсем не захочется это расследовать.
 Но сжечь машину этого подонка это одно, но сжечь её вместе с этим подонком, это совсем другое. Это убийство. Этого он сделать не сможет, да и не хочет. На всю жизнь наложить на себя проклятие – звание убийцы, это не для него.
Родион опорожнил канистру, вылив остатки её содержимого на траву, и, прихватив её с собой, бесшумно скрылся за деревьями.
 В лесу стало почти светло. Сердце колотилось от возбуждения, а скорее от радости, что ему не пришлось совершить никакого преступления, кроме, пожалуй, одного. Экологического. Подъехав к небольшому лесному озерцу, он набрал в канистру воды и бросил её как можно дальше от берега. Канистра пошла ко дну, оставив немного радужных пятен на поверхности воды, но природа справится с этим.
Велосипед он оставил в километре от отеля, и так же бесшумно и незаметно проник в номер, как и покидал его.
Только тут он снял черные под цвет костюма перчатки. Он был уверен, что нигде не осталось его отпечатков, ни на велосипеде, ни на “БМВ”, ни на канистре, лежащей на дне. И тут же отбросил эти мысли. Что об этом думать? Ведь никакого преступления то не было. Не было!
Родион собрал всю одежду, на которую попали капли горючего в полиэтиленовый мешок и отправился в душ. Запах бензина стоял в носу. Казалось он сам, весь его номер или даже весь отель пропахли горючим. На ближайшей помойке надо будет избавится от этого спортивного костюма.
  Прекрасный финский завтрак в кафе отеля вернули уверенность и прекрасное настроение. Он даже не чувствовал усталости после бессонной ночи.
 Вскоре он мчался по шоссе, уверенный в себе, сбросивший груз страха, ненависти и горечи, давивший его последние месяцы.  Он словно выбросил всё это в помойку, вместе со спортивным костюмом.   У него есть деньги, а значит есть и завтрашний день, а значит и спокойствие в душе,
 Через пару часов быстрой езды по трассе он вернулся домой, в квартиру, в так называемом ривитало, одноэтажном рядном доме, где у каждой квартиры был отдельный вход, своя сауна, парковочное место и небольшой личный дворик, окруженный стриженными пихтами. Родион занимал двухкомнатную квартирку. Дом был недалеко от озера, в опрятном городке окруженным лесами в которых было так приятно гулять, в любое время года.
 Он высыпал деньги из рюкзака и ещё раз просмотрел и пересчитал их.  Двадцать пачек по сто штук стоевровых банкнот. Двести тысяч.
Внимательно рассмотрел на свет несколько банкнот. Не фальшивые ли? От этого Александра всего можно ожидать. Надо завтра где-нибудь попробовать разменять одну купюру. Только страшно, а вдруг фальшивая? Вызовут полицию, придут с обыском, найдут остальные деньги. Как он сможет объяснить, где он их взял?
Видите ли, я взял их из машины моего бывшего босса, когда я обливал её бензином.
Родион положил деньги в полиэтиленовый мешок и сунул под кровать.
А если Александр видел его, сквозь сон? Или догадался, что это может быть он? Надо срочно придумать какой-нибудь тайник.
Родион заварил чай и, усевшись на шезлонге во дворике, не переставал думать о том, как повернулась к нему судьба и как выстроить свою дальнейшую жизнь.

 

 Саша очнулся в четыре. Не проснулся, а именно очнулся. Его сон, после двух бутылок грузинского полусладкого и почти двух бутылок виски, напоминал не сон, а именно потерю сознания.
Открыв дверцу, вывалился наружу. Ужасно воняет бензином. Ну и виски. Ну и гадость. Какой-то технический этанол, а не виски. Несмотря на эти мысли он глотнул из бутылки, но тут же с отвращением отбросил её.
Чтобы перебить запах бензина во рту, достал сигарету. Сделав несколько затяжек, и почувствовав головокружение, выбросил сигарету в траву.
А где же деньги? Ксюха забрала. Ну, конечно. Приходила, проверила его. Какая же она милая. Наверное удивилась, что такая сумма. Ну целее будут.  А он паршивая свинья. Так нажраться! Нет, это определённо, в последний раз.

Ковыляя, он отправился к дому.  Спальня, была закрыта на ключ. Жена, повидимому не хотела, чтобы он присоединился к ней. Так было всегда, когда он напивался.
Вспыхнула обида на жену. Зайдя в кухню, он открыл шкафчик, где хранились лекарства, достал снотворное и проглотил несколько таблеток. Он всегда так делал, когда хотел крепко отоспаться после пьянки. Можно было улечься на диванчике в гостиной, но Ксения проснется раньше, начнет шуметь, собираясь на работу и обязательно разбудит его, и тогда он весь день будет разбит.
А в двенадцать приедут за деньгами и предстоят важные переговоры по телефону.  Так что спать, спать, срочно спать.
Он вышел из дому и доковылял до сарая, стоявшего в зарослях кустарника в конце участка, зашел в него и плюхнулся на старинный диванчик, который недавно притащил туда из комиссионного магазина, чтобы перепродать одной любительнице кожаной мебели из Москвы, у которой никак пока не получалось въехать в Финляндию.
Через пару минут он погрузился в тяжелое снотворно-алкогольное забытьё.
 Утро было тёплым, как и вся предыдущая неделя, но ветренным. Недокуренная, выброшенная Сашей, сигарета тлела и, впитав в себя горючую смесь, сильно дымилась. Ветер раздул тление и на, облитой бензином, сухой траве, появился маленький огонёк. Порыв ветра, пригнал к нему несколько скрученных, коричневых, засохших листьев, нападавших с дикого винограда, оплетавшего стену дома.
Через секунды горючее на траве вокруг машины загорелось. С очередным порывом ветра голубовато -жёлтый сполох пробежал по кузову “БМВ” и моментально поджёг что-то за колёсными арками. Дым, а затем и языки пламени, ворвались, а салон. Заполыхало торпедо, приборная панель, зашипел руль. Лобовое стекло, моментально стало чёрным и мгновенно покрылось сеткой, разбежавшихся по нему трещин.
В безветренную погоду столб черного дыма поднялся бы высоко, но сегодня ветер с силой пригибал его к земле, гнал в сторону леса и разбивал о деревья и кусты.
   Пожилая соседка, Анна-Кайса, выйдя на крыльцо, всё же почувствовала запах гари.
Анна-Кайса собиралась идти на ежеутреннее купание. Отвлечь её от этого занятия, превратившегося в своеобразный многолетний ритуал, не могло ничего. С начала мая по конец сентября она шла сначала на пляж, а уж потом занималась другими делами.
-Ну всё же надо будет написать жалобу на этих русских, - ворчала она, спускаясь с крыльца, -Жгут по ночам какую-то химию. Зачем их только пускают сюда? Они везде устраивают Мариуполь.

  Запах гари, постепенно проник и в спальню, где спала жена Александра и разбудил Ксению. Явно горел пластик, или какое-то масло.   Из окна раздавался треск. Ксения беспокойно вскочила с кровати. Уж не пожар ли какой у этой старенькой Анны-Кайсы.  Живёт одна. Давно бы переехала в дом престарелых, там и уход, и врачи и такие же, как она, пожилые коллеги.  Ксения выглянула в окно. То, что она увидела заставило её вздрогнуть и отпрянуть.
Их обугленная машина с потрескавшимися стёклами, почти уже выгорела полностью. Дымили догоравшие покрышки, в салоне пробегали сполохи пламени.
Трясущимися руками Ксения схватила телефон и включила приложение экстренной службы.
-Авто, наше авто, - кричала она в трубку, - в машине мой муж.
Две пожарные машины прибыли через десяток минут.
Вскоре салон был заполнен пеной. Снаружи тоже всё облили
-Дизель, - сказал Ксении, подошедший к ней, пожарный, - Поэтому и бензобак не взорвался, если бы был бензин, вы бы раньше услышали.
-Что услышала? – не понимая о чём он, спросила она.
-Да взрыв.
Закрыв лицо руками, она рухнула без сил на крыльцо. Внезапно стало тяжело дышать. Комок подкатил к горлу. Страшная слабость охватила всё тело. Руки и ноги будто онемели. Она подалась назад и повалилась, словно в какую-то мягкую тёмную пустоту.
-Скорую! Вызывайте скорую! - последнее, что донеслось до неё из этой темноты.
 
Черный кроссовер «Мерседес» с эстонскими номерами мчался по шоссе со стороны Хельсинки.
В машине было двое парней, лет под тридцать. Говорили по-русски.
-Приедем раньше времени, Серый. - кивнул на часы на приборной панели водитель.
-Так не гони, Толян, - буркнул Серый.
Потом достал телефон, набрал номер.
Отключив телефон, снова убрал обратно в карман куртки.
-Не отвечает.
-Спит, что ли?
-Приедем узнаем.

Когда скорая с Ксенией на борту, уже умчалась, на участок въехал бело-синий микроавтобус полиции.
Полицейские и старший пожарной группы, поздоровались.  Остальные пожарники упаковывали своё оборудование в машины.
Бородатый, но абсолютно лысый, старший констебль кивнул на обуглившийся “БМВ”.
-Хозяин тут?
-Хозяйке плохо стало. Скорая увезла.
-Тут, вроде как, русские живут?
-Да, хозяйка говорит, муж напился и в машине спал. Она подумала, он там сгорел.
-Так он сгорел? – констебль уже представил, следственные действия, кучу рапортов и отчетов.
-Нет, в машине никого не было.
Констебль удовлетворенно покачал головой.
С минуту все помолчали.
-Русские, - развел руками пожарный.
-Русские, - согласился констебль и кивнул напарнику.
-Увидимся.
-Увидимся.

В одиннадцать тридцать на участок Александра въехал черный кроссовер «Мерседес» с эстонскими номерами.
-Чё это за хрень? -  спросил Толян, кивнув на сгоревший автомобиль.
-Похоже разборки были, - ответил Серый.
-А что с нашими бабками?
-Если б я знал.
Парни остановили машину перед выгоревшим газоном и направились в дом. Дверь была открыта. Медленно прошлись по комнатам.  У обоих в руках щелкнули ножи с выкидными лезвиями.
В доме никого не было.
-Звоним Зауру, -скомандовал Серый, как бы сам себе, достав телефон.
-Заур, облом тут.
Немного помолчал, слушая ответ, потом продолжил.
-В доме никого, под окнами машина сгоревшая, его “БМВ” явно. Разборка может какая-то. Похоже их с женой увезли. Куда. Да я не знаю куда. Лесов тут много. Понял, Понял. Да отключён телефон у него.
Отключив смартфон, сунул в карман.
-Короче, Заур сказал, перевернуть тут всё. Искать бабки. Вдруг найдём.
 В течении получаса они исследовали все известные места, в которые люди обычно прячут деньги, включая трубчатые карнизы, мусор, спальное бельё, бачок унитаза, продукты, кладовки, ящики мебели, простучали плитку и паркет, отковыряли пару подозрительных половиц, вспороли подушки и местами мягкую мебель.
Серый снова полез за телефоном:
-Заур, ничего нет и машины жены нет. У неё, кажется, был «Фольксваген», его на участке нет.
Немного помолчав, ответил:
-Понял.
Отключив телефон, обратился к напарнику.
-Толян, уходим. Или их забрали вместе с бабками или это он сам всё устроил, чтобы со следа сбить.  Двести штук всё-таки.
Анна-Кайса, смотрела как парни садятся, в машину, раздвинув ветви пихт и проводила взглядом отъезжающий кроссовер.
-Какие страшные лица. Они ведь наверняка могут устроить теракт, бормотала она уходя. Завтра же надо идти в магистрат. Надо что-то делать с этим. Они превратят страну в Украину, обязательно превратят. Они просто устроены так.
Александр, проснулся. Состояние было получше чем в четыре утра. Но всё равно плохо.
-Блин, как паршиво.  Надо вставать, пацаны возможно уже на подъезде. Где же телефон? Сколько времени?
Аппарата нигде не было видно.
-Ааа. Что ж я не завел будильник? Похоже, он остался в машине.
Александр медленно встал, стараясь не качать головой, словно боялся расплескать оттуда остатки отравленного разума.
Выйдя из сарая, Александр ощутил, что весь воздух пропитан запахом гари. Этот кислый привкус, поначалу казалось, исходил от него, он принял это за запах перегара, но выйдя во двор понял, что запах стал сильнее.
Выйдя из зарослей, окружавших сарай, он увидел свой автомобиль. Вернее то, что от него осталось.
Потрясение было огромным. Поначалу подкосились колени. Он с трудом преодолел дрожь и маленькими медленными шагами стал приближаться к “БМВ”.
-Проклятие, что же это такое?
Маленькие струйки дыма ещё вырывались откуда-то снизу, пена, заполнившая салон, понемногу таяла и из неё появлялись очертания каркасов руля и сидений.
Саша закрыл лицо руками. Это сон. Абсолютно дикий пьяный сон!
Ему стало очень плохо. На глаза давило, ватную голову, как будто, распирало. Наверное, подпрыгнуло давление. Где же Ксюша?
Сквозь пихты от увидел Анну-Кайсу.
-Что случилось! Что случилось! - крикнул он ей, - что произошло?!
Анне-Кайсе совсем не хотелось разговаривать с ним.
-Твоя машина сгорела, - буркнула она, и исчезла за ветками, потом, вернулась и добавила, - иди в полицию. Тебя там ждут.
-В полицию, да, конечно, - пробормотал Александр и повернулся к дому, не в силах больше смотреть на свою любимую игрушку-мечту. Надо срочно выпить пару таблеток аспирина и идти в полицию.

-Твою мать! – выругался он, увидев, что творилось в доме, - твою мать, это же был обыск.
«…иди в полицию. Тебя там ждут…»
Полиция узнала про эти деньги, про Эстонию! Возможно, арестовали Заура! Или случилось что-то ещё!
Раздался звук въезжавшей во двор машины.
Саша подошел к окну и замер. Во дворе, недалеко от его сгоревшей машины, остановился полицейский микроавтобус.
Два полицейских вышли из него и направились к “БМВ”, о чем-то переговариваясь. Медленно, стараясь не шуметь, схватив с вешалки в прихожей куртку, Александр выскользнул из дома. Полицейские не могли его видеть. Вход в дом был с заднего фасада. Александр метнулся напролом через пихты на соседский участок.
Увидев вломившегося в её владения соседа, Анна-Кайса, стоявшая на крыльце, дико вскрикнула и осела на ступеньки.
-Молчи, сука! – рявкнул Александр, по-русски, пробегая мимо неё в лес, примыкавший к участку.
Через секунды сосны скрыли человека, мчащегося во всю прыть дальше и дальше от уютного города Лахти и комфортной спокойной жизни в двухэтажном домике, рядом с лесом, неподалеку от тихого озера, в котором, между цветущих лилий, гуляли щуки.
Он остановился лишь часа через два. Не то чтобы остановился, а без сил упал на устланный сосновыми иголками мох, ударившись локтями о корни. Ноги были, словно чугунные. Бежать дальше, он не мог. Сердце колотилось, каждый удар словно разносил волны по всему организму.
Мозг разрывался от головной боли. В животе продолжало крутить несмотря на то, что по дороге его вырвало.
В просвете деревьев виднелась водная гладь.
Встав на четвереньки и простояв так с полминуты Александр встал и, качаясь, пошёл к воде.
Перед ним был пустынный берег. Стояла полная тишина.
Александр скинул с себя всю одежду и медленно вошёл по скользким камням в воду.
Нырнув с головой, он задержал дыхание. Прохладная вода озера понемногу успокоила сердцебиение. Простояв по шею в воде, пока не почувствовал, что начинает замерзать, он вылез из воды, по пути сделав несколько глотков озерной воды.
Обсыхая под скудными лучами солнца, и ветерком он напряженно думал, что же произошло.
 Когда он проснулся ночью, денег уже не было. Кроме Ксюши их взять некому. Она выполнила свою старую угрозу. «…если ты ещё хоть раз нажрешься…». Значит она не спала. Ждала, когда он уйдёт. А потом подожгла «БМВ». Как же он не узнал её полностью за пять лет брака.
А может она отнесла деньги в полицию? Потом полиция пришла с обыском. Но полиция заглянула бы в сарай. Может и приехала второй раз, чтобы заглянуть.
Но, нет, не вяжется.  Ксюша не дура, чтобы идти в полицию с двумястами кусками. Зачем тогда она подожгла машину? Или это сделали пацаны Заура из мести, что не нашли ни меня ни денег? Нет, совсем не вяжется. Полная чушь. Они попытались бы разобраться сначала, в чём дело.
 Тогда получается, лишь одно, Ксюша забрала деньги и исчезла. Её машина оставалась вчера на стоянке у неё на работе. Значит она ушла пешком, вызвала такси и исчезла. А машину подожгла, чтобы все думали, что деньги сгорели. А дом перевернула не полиция, а люди Заура. Что тогда там делала полиция?
Одни вопросы.  Ответов нет, есть только факт. Он стоит на берегу озера. Его бумажник, все документы и деньги, сгорели в его обожаемой, любимой машине. Телефон пропал. Его ищут люди Заура, да и полицией он, наверняка, объявлен в розыск.
А сейчас, если по его следам идёт преследование, он не может дальше бежать, потому что сил у него больше нет.
Обхватив голову руками, Александр со стоном сел на поваленное дерево и уставился на воду.

продолжение следует.