Японский след

Он
     По римскому календарю сегодня пятнадцатое марта, то есть мартовские иды. Пограничный день, иногда и судьбоносный. Для Цезаря день стал роковым: его убили. Для меня – тоже роковым, но иным – я воскрес.
Накануне я закончил читать журнальную вёрстку своей статьи о великом римском правителе и его календаре. По выходе из дома вспомнил, что сегодня как раз пятнадцатое марта. Не люблю никаких предвестий, избегаю разговоров на мистические темы, а вот само вспомнилось.

      Приятель по даче позвал меня за компанию зайти к его соседке повесить скворечники. Я согласился. День выдался на редкость тёплым и солнечным, а дела свои я сделал уже к обеду. Познакомился с Диминой соседкой. Как оказалось, уже второй раз, а я и забыл о первой встрече.

     Вот, что пришло на память, и только после Диминого напоминания о первом знакомстве с Татьяной лет восемь назад. Я не вспоминал о том дне, а оказалось, память сохранила даже детали. Бывает. Сейчас я увидел прошедшее словно в фильме. Осень. В лесах пошли опята.  Приехав на дачу, я заглянул к Димке, чтобы договориться съездить в лес на его машине в мои любимые грибные места. И тут из калитки дома напротив выходит её муж с охапкой веток на сжигание. Костёр уже горел хорошо. Поздоровались. Он услышал о грибах и сказал нам, смеясь:

- Мужики, какой лес, зачем вам куда-то ехать? Заходите к нам в сад и собирайте прекрасные опята. Моя Татьяна рада будет поделиться.
Ну мы и зашли. Встретила нас милая хозяйка. И как же я такую симпатичную, светящуюся радостью, никогда здесь не видел? Повела нас к старому-старому дереву и показала огромное количество опят. Мы оба замерли на вдохе и разом оба выдохнули: «Ух ты!». Она рассмеялась, видя наши лица. Взяла с садового столика нож и протянула мне:

- Смелее за дело. И ведро принесу вам. Не хватит ёмкости, ещё дам.
Проза, проза, во что ты выльешься через годы?  В какую поэзию любви? Или в пьесу с не известным мне концом?

     Мы набрали два ведра опят. Благодарим сердечно и уходим радостные. А она нам вдогонку: 

- Что, нечаянную радость обрели?

     Годы проходили, а мы не встречались. И вот наступили мартовские иды...

     Она пригласила нас на светлую и уютную веранду и угостила чаем с бутербродами. Затем Дима стал вешать скворечник на высокую сосну, куда ловко забрался, а я почему-то всё сидел и говорил без умолку, забыв зачем пришёл. Я повеселел и из довольно сдержанного и не слишком разговорчивого мужчины с солидным опытом превращался на глазах в молодого, словоохотливого и дурашливого. Татьяна несколько раз вставала, намекая, что надо бы помочь Дмитрию и пыталась завершить мой нескончаемый речевой поток. Не мог остановиться. Что нашло на меня? Сразу заинтересовала? Скорее, приворожила – не уйти. Чем же? Красива? Пожалуй, не особо. Умна, обаятельна, а главное, в ней чувствовалась особая женская магия, не объяснить словами, только почуять можно.

     Потом всё же чем мог я посодействовал в устройстве скворечников, при этом ухитрялся смотреть на Татьяну не отрываясь от дела. Даже Дима заметил и рассмеялся. Именно тогда всё и случилось. Я влюбился и сразу понял, что началась новая жизнь, как принято говорить, вторая молодость. В этом не было сомнений. Я давно развёлся, жил один, в романах не было потребности. И вдруг как молния ударила: это она, моя «нечаянная радость», та самая, о которой она упомянула давным-давно. Тогда я обратил внимание на это выражение, но не понял всей глубины его смысла. Как я не рассмотрел своё возможное счастье! Икона «Нечаянная радость» висит у меня на даче, ещё при маме была. И гадальная карта есть подобная – «Нежданная радость». Когда-то мама часто гадала на цыганских картах, а я мальчишкой слушал её интерпретацию интересных рисунков и всегда что-то рисовал рядом, а её клиентки ничуть не возражали, любили меня. Эту картинку хорошо помню: мужчина стоит перед мешком с золотом, рядом и сундук с драгоценностями – это никем не предвещаемый дар. Карта сулит и выздоровление, и неожиданную выгоду. Предсказывает бурную, стремительную нечаянную любовь. Мать говорила: «Рискни! Не упускай счастья, держи его». Женщины загоралась, румянились при получении такого совета. Цыганские карты необыкновенные, в них не играют, они для чтения судьбы – так мама меня предупреждала, чтобы не трогал их зря и не давал друзьям. Сверстникам я показывал карты и пояснял, что значат (запомнить не мог, привирал, конечно), и не давал никому в руки – не нарушал запрет. В колоде их, как и обычных, тридцать шесть. Но нарисованы не пики, трефы, червы, бубны, а разные жизненные ситуации, как на книжных иллюстрациях в романах: танцующая пара влюблённых, письмо, принесённое голубем, лежащий в постели больной, грабители, свадьба и тому подобные чудесные картинки. Я и сам стал рисовать разные сюжеты лет в шесть, и только под воздействием этих карт. На разрезанных по горизонтали листах делал несколько зарисовок по памяти или фантазировал. Гармошкой их складывал и склеивал – почти мультфильм получался. Разворачиваешь, а там кадры из жизни.

     Завершив садовую работу, обменялись с Таней телефонными номерами. И я позвонил дня через три, когда заехал в Москву по делам (живу под Москвой в Болшеве). Предложил сходить на открывшуюся выставку. Она деликатно отказалась пойти со мной. В следующий раз я сказал, что заехал в телецентр в Останкино (участвовал в Круглом столе) и могу заглянуть на чашку чая, благо она рядом живёт. Не выйдет, она убегает на день рождения.  Я почувствовал, что это отговорка. Не умею я с женщинами налаживать отношения, да и вообще был далёк от всякого флирта и игры подобного рода. Женщины не моя стихия, плохо я в них разбираюсь. Был женат, но всё трепетное и живое давно завершилось и забылось. Вот спорт, охота, рыбалка – это моё. И сейчас иногда в тайгу летаю минимум на месяц – отдыхаю там душой, возрождаюсь в первозданной дикой природе, люблю тамошних людей. Считаю везением встречи с такими закалёнными духом людьми. Рассказывал Тане, как не просто было заслужить их расположение. Счастлив тем, что в охотничьих скитаниях по Алтаю познакомился со многими успешными охотниками-следопытами и совершенно обычными замечательными людьми. Даже немного похваливал себя за то, что сумел разглядеть их, часто внешне неприметных. Их глаза не только смотрят, но и видят существенно больше по сравнению с глазами городских. Таня просила ещё и ещё рассказать о моих встречах, слушая, делала зарисовки. Кстати, очень удачные. Меня радовал её интерес, и это нас сближало. И только потом понял, что в историях о людях через рисунки ей открывалось даже то, о чём я не говорил, она чудесным образом угадывала их характеры. Если бы знал тогда её способности, может, и поостерёгся бы общаться с ней.

     Я звонил ей каждый день, мы очень мило вели беседы. Переписывались. А потом: хлоп – мир накрыла коронавирусная пандемия. Все сидят дома. Но я знал, точно знал, что это только самое начало моего нового приключения, и никакой «короне» не остановить процесс. Ни за что не упущу эту райскую птицу. Вспомнил старую песню юношеской поры: «Когда проходит молодость, ещё сильнее любится». Не иначе как по опыту знал поэт, о чём писал.

Она
     Сосед по даче Дмитрий пришёл ко мне повесить домики для птиц: скворечники, кубик для мухоловок и зарянок и дуплянку-синичник. Старые уже развалились, а птички привыкли жить в моём саду. Привёл с собой соседа – Сергея Петровича. До этого мы не были знакомы лично, как-то раз мельком виделись. Дима представил его как большого любителя и знатока природы и опытного садовода, добавив: «А об остальном, если пожелает, друг сам расскажет».
Люблю приметить или вообразить что-то необычное в каждом мною встреченном человеке. Не всегда бывает интересно, но на этот раз почувствовала в новом знакомом тайну.  Не молод, за пятьдесят. Не высок. Спортивный мужчина. Серьёзный, строгий, собранный. Воин? На щеке тонкий вертикальный шрам – не иначе как от катаны (шутка). Своеобразным, типично японским разрезом глаз он напомнил мне восточного мужчину, точнее, японца. Японец, это очевидно. Я их немного знаю, тесно и довольно долго работала с ними, устраивая большую советско-японскую выставку. Но это первое впечатление. Он попросил позволения обойти мой сад. Разрешила.  Молчал, был очень строг и что-то подмечал, чтобы потом осмыслить и выдать. А я и нарушить его сосредоточенность не решалась. Следовала за ним молча, стесняясь, сопровождала гостя, будто тайно пробралась в чужой сад. Моё второе впечатление уже при общей беседе на веранде совсем иное, противоположное первому. Я поняла, что это милый, раскованный и очень общительный русский (такими мои коллеги-японцы уж точно не были). В нём сочетались противоположности, как инь и ян. Они же удачно взаимодействовали, проникая друг в друга, и рождали новое впечатление.

     Гостей я угощала на застеклённой веранде. В середине пасмурного, совершенно бесснежного и унылого марта выдался солнечный весенний день. Один-единственный, и тёплый, словно майский. Солнечные зайчики играли на всём и со всеми, веселили нас. И напоминали об окончательно наступившей весне. К зиме возврата нет! Я была в хорошем расположении духа от того, что удаётся водрузить домики – можно ожидать новоселья моих птичек. Сергей Петрович оттаивал. Пил горячий чай, и сам теплел, преображаясь из немного скованного в свойского, расположенного к общению.  Ранее осмотрев старые, неухоженные деревья, теперь охотно давал полезные профессиональные советы знающего садовода. Предложил свою помощь. Он уже располагал к общению и, заметив, что его готовы слушать, не упустил шанса поумничать, рассказал историю о римском полководце Юлии Цезаре, о его календаре, что и мне было когда-то известно, но детали биографии великой личности мною были забыты. Из когда-то прочитанной книги, написанной Светонием, я не запомнила всех подробностей жизнеописания венценосца. В мою художественную память острее всего врезались предзнаменования, говорившие о скорой гибели выдающегося полководца.  Прорицатель предсказал, что большой беды Цезарю нужно ждать в мартовские иды. Римляне большие мастера в трактовке знаков. В книге перечислялось много деталей. Например, что кони, посвящённые Цезарем богу и выпущенные им на волю, вдруг перестали пастись, тревожились, совсем не ели. С жертвоприношением тоже не заладилось, якобы животное оказалось без сердца (с трудом верится!). Говорили, что в зал для заседаний влетела птица с лавровой веточкой и была растерзана догнавшими её хищными. Видели вспышки таинственного света, шумы – всё без очевидного источника. Я это хорошо запомнила. Нарисовала тогда же картину, где были и кони, и свет нездешний, и птицы…

     Я не чужда мистике, интересуюсь чудесами, всякими неразгаданными явлениями. Сергей Петрович несколько иронично отнёсся к избирательной памяти художницы, но оценил прикладное применение моих впечатлений. Заинтересовался картиной, хотел посмотреть, а её-то давно купили. Неожиданно для меня он попросил мой телефон зачем-то. Я не люблю, когда соседи со мной фамильярны, стараюсь держать их на дистанции. Диму-то я с детства знаю, он мальчишкой к нам заходил и играл с моей дочерью Олей. А новый посетитель, по-моему, не должен был сразу напрашиваться на общение. Во избежание неловкости всё же пришлось дать свой телефонный номер.
Да он и правда, стал звонить. Японец бы этого не сделал, они умеют контролировать чувства. Я избегала встреч и долгих разговоров как могла, боялась назойливости. Тем более что на даче, где люди вольно и подчас бездарно распоряжаются свободным временем, не думая, что у других времяпрепровождение иное. Ну что ему надо от меня? Моя жизнь в меру разнообразна, интересна, наполнена делами, друзей хватает, а с мужем давно расстались. Дочь счастлива и живёт недалеко. Ни настоящие японцы, ни лже-японцы меня не интересуют.
Потом, на майские, Сергей Петрович пришёл к Диме и, увидев меня в саду, заглянул:

- С праздником труда! Я закончил копать землю под картошку и хочу к вечеру уже отдохнуть. Кстати, могу Вам принести сортовой картофель, посадите обязательно! Я привёз для Вас альбом японских гравюр. Хотите занесу сегодня и то и другое? Не помешаю ли? Должно быть, я проявляю бестактность, у Вас ведь свои планы. Вы говорите прямо, а то я не отстану от Вас, Татьяна, со своими предложениями.

- Хорошо, загляните ненадолго. Я обычно работаю вечерами, извините, что предупреждаю. Я немного дикарка, не общаюсь с соседями. А вот от картошки откажусь. Я не хочу огорода. Мне достаточно укропа, петрушки и кинзы.
Принёс альбом, посидели, полистали. Интересно рассказывал о японской культуре. Оказалось, японский учил в Военном институте иностранных языков. Много лет работал переводчиком научной литературы, не так давно от переводческой работы ушёл, занялся журналистикой и издательской деятельностью. Он уже не раздражал меня многословием, а скорее увлекал. Образованный, с юмором. С ним даже мне, не общительной, было просто. Вспомнил, что я отрекомендовалась дикаркой и минут через тридцать, оставив мне прекрасный альбом, ушёл. Так началось общение, ничем не предвещавшее сильных чувств с моей стороны. Кстати, я и не хотела эмоциональных всплесков. Любила я только мужа. У нас осталась и поныне дружба и тёплая привязанность друг к другу, несмотря на развод. Если бы не его русско-итальянское происхождение и не маниакальное, как мне казалось, желание жить на родине отца, мы бы не разошлись. Я тоже в позу встала: не покину своей родины ради его причуды. Ведь он всю жизнь, с пяти лет, прожил в России, зачем уезжать? Теперь он, похоже, счастлив в Италии, к нему ездит наша дочь. А мне хорошо жить одной. Я люблю уединение и нарушаю его только, когда мне самой захочется.

Он
     Я увидел, как Татьяна пошла в лес и решил встретиться с ней будто ненароком. Типично для влюблённого дурака. Я становлюсь сам на себя не похожим. Легко воспламеняюсь, голову теряю. Знаю все лесные тропы и пошёл ей навстречу, чтобы не думала, что слежу за ней. Она удивилась. Мы гуляли, обоим было весело. В Татьяне я заметил зажёгшийся в глазах огонёк. Это меня порадовало – я на верном пути. Главное, не спугнуть её. Сказал, что буду ей писать, чтобы не отрывать её своими визитами от дел. Согласилась. И тут же извинившись, сообщила, что хочет пройтись одна и что-то обдумать. К таким резким поворотам мне надо ещё привыкнуть.

Она
     Я гуляла по лесу. Сергея встретила и сказала, что люблю гулять одна, он не обиделся, понял. Сорвала травинку, как делала в юности, когда решала какую-то задачу, и пожевывая, раздумывала о том, что уже примерно месяц меня переполняет странное чувство, словно накрывает счастьем, и ещё кое-какие знаки не давали покоя. Предчувствие чего-то очень светлого, хорошего, стоящего на пороге. Первое, что пришло в голову, что пандемия совсем скоро закончится, все станут свободными. Или предчувствие говорило о моей скорой удаче? Например, что выставленные мною картины, наконец, купят, немножко разбогатею. Но приметы, которые сопровождали меня, говорили не об этом, а о нежданной любви. А уж о ней я точно не думала и совсем её не желала. Для меня этот вопрос был закрыт и совсем не интересен. Я верю в вещие сны, в предчувствия и считаю, что интуитивный способ постижения мира существует и его не стоит игнорировать. Всегда прислушиваюсь к своей советнице – интуиции. Сейчас вспомнились любопытные моменты, происшедшие со мной в течение последних трёх-четырёх недель. Несколько дней назад по дороге из магазина на дачу за мной увязался хромой пятнистый щенок месяцев четырёх. Шёл долго, не остановился и перед железной дорогой, перепрыгивал с трудом через рельсы. Я не помогала, несла тяжёлую сумку. Дошёл до моей калитки. Вспомнила, как бабушка говорила: «Если за тобой пошла кошка или собака и настойчиво, долго идут, не гони. Это всегда очень хорошая примета. Любовь на пороге». Примета приметой, а я приютила бы его в любом случае. Подлечу, а потом, возможно, найду ему хорошего хозяина. Оказалось, у щенка перелом лапы, но уже идёт процесс заживления, образовалась мозоль и в гипс брать не надо. Назвала его Дар. Хороший парнишка, очень деликатный, понял, где его место, дома аккуратен. Вот ещё: когда я вожусь в саду с землёй, часто прилетает зарянка, иначе эту птичку называют малиновкой. Возможно прилетают разные (не отличишь), но я хочу думать, что это моя подружка. Наблюдает за мной, ждёт, как у них принято, когда отойду, чтобы вволю червячков поесть. Мы смотрим друг другу в глаза, мысленно передавая послания симпатии. Недавно эта серенькая с ржавого цвета грудкой умница села мне сначала на руку, а потом и на плечо. И сидела так долго, до окончания моей работы. Её не смущало даже то, что я всё это время копала, наклонялась и вытаскивала из земли сорняки. Мне было приятно такое доверие. Явно добрый знак, я читала об этом. Вчера, вытирая пыль, я сильно порезала палец о разбитый угол стекла в книжной полке, да так, что пришлось зашивать – тоже примета, это к неожиданной любовной связи. Снилось, что я нашла золотой браслет – это всегда к свадьбе. Когда-то в юности мы с подругами интересовались картами Таро. У меня была колода Алистера Кроули с восхитительными картинами талантливой художницы. Мы находили в них интересное из египетской мифологии, разгадывали символику, а потом сверяли с сопровождающим карты текстом.  Наблюдали за совпадениями при гадании, даже записывали их. Когда многое совпадает, волей-неволей веришь в послания свыше. Придя домой, я вытащила карту. Оказалось – Верховный жрец.  Она предвещает платонический духовный союз, доверие, заботу, душевные переживания. Связь интеллектуальная. Патриархат. Любопытно. Посмотрим!

     А вдруг Сергей и есть тот самый новый друг или приятель, которого «привёл» Дар? Ну уж нет! Он симпатичен мне, бывает интересен, у нас оказалось много общего. Можно созваниваться, переписываться, гулять. Иначе может вообразить, что я скучаю без любви, а мне этого совсем не надо. Я ценю больше всего свою свободу, и мужчины меня не интересуют. Взгляды на меня бросает слишком заинтересованные, а это лишнее. Но меня сильно нервирует, не даёт покоя одна деталь: мне кажется, будто в нём скрывается совсем другой человек - тот бесстрастный японец, которого я приметила при знакомстве. С затаившимся японцем не пошутишь. Наверное, это и есть загадка натуры Сергея. Таких людей остерегаются. Но он же совсем не опасный. Узнаю. Это интересно.

Он
     Не клеится наша дружба. Слишком много колючек на этом цветке. Она всё время что-то придумывает и лишает меня спокойствия, уверенности. То являет собой манящую крылатую сирену, способную увести за собой любого, то на смену ей возникает Снежная королева, к которой боязно приблизиться. Она играет и сама признаётся, что любит играть. Стараюсь больше апеллировать к её рацио. Мне кажется это безопасно для обоих. Я всегда побаивался сверхэмоциональных дам. Татьяна любопытна, охоча до интересных и правдивых историй, а я именно такие предпочитаю.  Мне хочется простоты и душевности. Я много лет был погружён в ограниченный условностями японский мир, в сложные специальные тексты, и от этого решил осознанно уйти к более живой, но не такой обременительной работе.  Отвыкнуть от постоянных перегрузок, напряжения мозгов оказалось не таким уж лёгким делом – с привычками мне нелегко расставаться.  Русский тип мышления и русский образ жизни мне, конечно же, родной и понятный. При этом и японская культура с годами стала очень близкой. Перемена деятельности напоминала возвращение к самому себе, к своей сути. Татьяна пытается меня распознать и пока не может, ей всё время что-то мерещится, иногда странные, беспокоящие меня вопросы задаёт. Настораживает. Как она относится ко мне, не понимаю пока.

Она:
     Мой новый приятель увлекающаяся натура, умеет концентрироваться на работе и способен много говорить о том, чем занят в текущий момент. Он эмоционален, сверхчувствителен к моему настроению и словам, что меня настораживает. Активно пытается погрузить меня в свои интересы и проблемы, всегда извиняется, что злоупотребляет моим временем. Когда замечает, что чуть переусердствовал, сразу ретируется, замолкает, уходит. Мне любопытны его интересы, взгляды, хотя они и не всегда совпадают с моими. Мы разные. Я решила к нашим отношениям отнестись как к игре, чтобы не попадать в зависимость от настойчивого друга. А по-честному признаюсь себе самой, что он чем-то меня притягивает, будто мы встречались в прошлой жизни. Любопытно, что близко общаться мы стали уже разведёнными, а наша первая встреча прошла по касательной, не зафиксированной обоими – время не пришло. Теперь я тоже знаю, что иды – idus – для меня означает раздел: отсчет нового времени, до и после знакомства с Сергеем Петровичем.

Автор
     Я наблюдаю за героями. Это интересное занятие и кое в чём более захватывающее, чем самой их придумывать. Чаще я сама веду за собой персонажей, здесь – другое. Именно поэтому сейчас легко отступаю от принципа показывать, а не рассказывать о персонажах. Смотрю на обоих будто из зрительного зала. Они живут как хотят, а я сторонний зритель, возможно, ими приглашённый посмотреть эпизод их романа глазами обоих.

     Мои герои влюбляются, что мне очень приятно. Я вспоминаю свои увлечения и улыбаюсь, видя искрящиеся радостью глаза, смущение, румянец на её щеках, его неловкость, стеснительность и попытки скрыть нежнейшее чувство к симпатичной женщине.

     Для неё это похоже на неожиданную гостью вроде радуги на стене. Она ищет источник этой радости. Ей нравится игра солнечных зайчиков, которые резвились в день знакомства, она любит присочинить что-то и увидеть ситуацию сказочно, унестись в чтение судьбоносных знаков. При этом ни с кем это не обсуждает. Изредка пишет сказки для ещё маленького внука. О романах или флирте она и думать не хочет. Это её может расстроить и испортить тайную игру, а он, по её замыслу, не должен ничего замечать. Здесь я не охотно верю героине. В её броне уже пробита брешь – скрывает это и от себя, но я-то вижу.
Сергей мне симпатичен. Он по-мальчишески пытается поразить Татьяну интересными историями, рассказать о рискованных, подчас угрожающих жизни, ситуациях из его биографии (а бывало, бывало много такого). Удивить, чтобы она расширила глаза и непроизвольно воскликнула: Ах! Похоже, только пустившись в игру она сможет это сделать, а в обыденной жизни она внешне суховата и вряд ли даст повод кем-то вслух восхититься.

     Вижу, как люди под влиянием сердечных, светлых, искренних эмоций преображаются. Умудрённые опытом становятся моложе, раскрывают душу, обнажают свои чувства. Наивность, чуткость, открытость и боязнь потерять, упустить непростое счастье. Ну что ж, я догадываюсь по крайней мере о двух вариантах завершения этой интриги. Но подожду, промолчу, ведь не уверена ни в чём. Наблюдаю. И как это интересно, никогда не знаешь, что дальше. Помните, как у Пиранделло? Шестеро персонажей ищут автора… Мои – захотели устроить всё по своему желанию, а автора усадили зрителем. Я с ними согласилась.

Она
     На Пасху были на даче. Похристосовались с Сергеем и поговорили об этом дне в православном календаре. Я поняла, что Сергей не верующий, он же познакомился со мной как с верующей, но не ортодоксальной православной в полной мере, поскольку допускаю и реинкарнацию, и некие иные вольности, отрицаемые нашей церковью. Сергей уверен, что праздник Пасхи утверждает смысл жизни, который состоит в делании добра людям, в первую очередь близким. А еще в стремлении к нравственному совершенству. Даже говоря о политиках, он применяет единственный критерий их состоятельности – высокую нравственность. Спорю. Говорю, что в политике это недостижимый идеал. Такого сожрут коллеги, окружение его растопчет, нейтрализует. Будучи нравственным, душевно чистым,
человек не сможет стать полноценным политиком высокого уровня. Сам Сергей раскрывается как добрый, порядочный человек. Даже удивляет, как ему удалось сохранить такую светлую душу. Необычный во всём. Он неординарен и внешне. Японская наружность русского по характеру мужика интригует. Откуда бы такое? Хочу разобраться. Давно испробованный способ сделать это – нарисовать его портрет.

     Предложила Сергею два сеанса. Назвала его для этой работы Симэсу-сан. Я всегда даю новое имя натурщику на время работы над портретом. Захотелось рисовать углём и добавить пастель, если будет уместно. Он размечтался и настроился на много сеансов, если буду маслом писать. Не тут-то было.

Он
     Ей что-то в голову взбрело расспрашивать меня о происхождении: не японец ли. Меня частенько об этом спрашивали и раньше. А я не раз терзал маму, есть ли в нашем роду по обеим линиям восточные крови. Она сердилась, просила выкинуть такие глупости из головы, говорила, что и её дедушка был узкоглазым, черноволосым татарином (фото родственников не сохранились). Так и не узнал. Не русская кровь порой говорила во мне, тянула далеко туда, к восходу солнца. Этот вопрос жил во мне. Возможно, в большой степени этим и моя работа определилась на много лет. Я мог бы сносно вписаться в японскую культуру, и японский давался легко. Люблю эту страну, интересуюсь и по сей день её историей. Иногда и сейчас перевожу, но только в исключительных случаях. В какой-то момент я изменил свою жизнь и ушёл из восточного «плена». С возрастом напряжённый ритм показался не под силу. Сменил работу. Я пытался в студенческие годы заниматься японской живописью, что было связано с погружением в японский язык и культуру. Без учителей, но довольно успешно освоил принципы японского искусства по самоучителю, купленному у букиниста. С трудом тогда читал иероглифы. В то время интернета не было, да и нужные книги достать было нелегко. Меня особенно поразил «пустой пейзаж» с минимумом деталей. Оставлять незаполненным большое пространство в картине нужно для погружения в себя – так считали художники, что я и делал с удовольствием. Я не очень хорошо рисовал, наверное, поэтому радовался возможности обойтись без реалистического принципа копирования природы, что тоже было одной из особенностей японской живописи. Потом я перестал рисовать, а сейчас с большим интересом наблюдаю за художницей с необычным даром. 
Татьяна предложила написать мой портрет. О фортуна! Я смогу наслаждаться её обществом. Это больше сблизит нас. Даже, если подфартит, сделаю ей предложение. Мысли мои понеслись быстро и завели меня далеко. Стоп. Не опережать события, радоваться маленьким шагам. И не стоит, конечно, показывать ей своего отношения, спугнуть можно. Лучше притвориться, замереть, будто друг. А сон, который я видел на днях, меня немного рассмешил банальным знаком семейного счастья – так бы его трактовала моя сестра – любительница читать сны. Мне приснилась птица с пёстрым сине-белым оперением. Она высиживала синие яйца в гнезде, а самец прилетал её кормить. Сон для влюблённых девушек, мне такие никогда не снились. Я волновался перед сеансом, потому что слышал удивительные истории о её даре смотреть вглубь человека. Каков будет портрет, каким она увидит меня, узнав что-то неведомое?
 
Автор
     Татьяна могла увидеть эпизоды жизни человека, когда работала над его портретом. Бывало, что мелькали какие-то сюжеты. Она спрашивала у позировавшего, что бы это значило. Его это озадачивало, несмотря на то, что перед началом работы художница предупреждала о возможных спонтанных проникновениях в прошлое и сокрытое. Такие видения не всегда были по душе Татьяне, смущали её, бывали и неприятными. Иногда приходилось прерывать работу. Но чаще вспышки прозрений помогали отразить суть человека и сделать портрет более выразительным, правдивым. Правда же не всем по нутру. Мало того, что художница достигала полного сходство, она добывала то, что человек хранил глубоко внутри. На портрете вдруг проявлялся трагичный взгляд, или презрительная улыбка, скрываемый на людях цинизм. Случалось, открывалось внутреннее сияние позировавшего, ранее никому не видимое, и так далее. Но тайна, если такая существовала на самом деле, открывалась почти всегда. Позировавшие сами признавались художнице в этом. Иногда смущались открытиям и не брали портрет, оставляли ей, но всегда хорошо платили. Потом они же чувствовали потребность в общении с непростой личностью, возвращались и открывались Татьяне, тем самым облегчали душу. Своего рода сеансы у психоаналитика. После беседы им становилось легко. А она спокойно всё воспринимала, как знаток душ и, если просили, советовала. Всегда сохраняла такие признания в секрете. Никогда не рисовала друзей, потому что не хотела знать больше положенного. С чужими было иначе. Чудеса! Она и сама не знала, как это получалось. Но слава о ней давно шла. Видимо по этой причине она держала калитку и ворота закрытыми. Нередко посетители являлись без звонка, как к какой-нибудь провидице. Она избегала таких визитов.

Она
     Симэсу пришёл на сеанс собранным, очень строгим. Когда стал позировать, замкнулся. Так зажат, что видно напряжение даже в мышцах лица. Почему-то себя замораживает, останавливает, или чего-то опасается, ведёт себя не как раньше. Так дело не пойдёт. Сеансы в такой натянутости не принесут радости никому.  Я стала делать очень короткие пятиминутные эскизы, а дальше мы выходили в сад, или на веранде пили кофе с вкусными пирожными. Он обожал всё сладкое и печёное, как ребёнок. Я старалась его расшевелить, развеселить, что легко удавалось. Тогда сразу в его взгляде выходила наружу влюблённость. Хорошо, пусть. Мне важно в него проникнуть. Прервали работу до следующего дня. Кстати, заметил, что ему понравилось, когда я обращаюсь к нему Симэсу-сан. На другой день всё наладилось, он просто казался задумчивым. Его портрет был сделан быстро. Мне ничего нового не дано было увидеть в закрытом Симэсу. Работой остался доволен, даже поклонился, как принято у японцев. Подарила рисунок, оденет его в раму и повесит.

 После ухода Симэсу (данное мною имя на какое-то время остаётся со мной) я совершенно автоматически, бессознательно что-то рисовала карандашом. Виделись японские лица с нечёткими, смазанными чертами, я вглядывалась в них, старалась увидеть и понять происходившее не в моём мире.  Наверное получился отложенный эффект из-за того, что Симэсу был очень зажат, не допускал в душу, хотя сам этого хотел, просил меня. Раньше такое случалось во время сеанса, а теперь я осталась одна, а работа продолжалась. Появились два мужчины: молодой и пожилой, потом на передний план крупно выплыла словно из ниоткуда удивительной красоты молоденькая японка. Я поняла, что её зовут Акеми. Я рассматривала и не спеша рисовала довольно замысловатого фасона и яркой расцветки национальную одежду. Она долго стояла передо мной, как будто позировала, и я не спеша сделала детальный женский портрет в полный рост. Так ярко выглядел её наряд, что пришлось взять цветные карандаши. Когда я погрузилась в задумчивость, Акеми и два мужчины что-то возбуждённо обсуждали. Девушка не соглашалась с мнением старшего, спорила и горько плакала. Пожилой сердился и настаивал на своём, а молодой, опустив голову, молчал. Японский язык я даже слышала, но не понимала. Кто мои незваные гости? Они будто поселились в моей маленькой мастерской. Я увлеклась необыкновенным процессом рисования целой истории.  Но почему-то опасалась, что что-то неприятное выйдет наружу, и я это увижу. Надо бы прервать наблюдение. Не знаю, чем обернётся тревожащее меня представление. Аж мурашки по коже пробежали. Чтобы отвлечься, я ушла поливать сад, готовить ужин и всё время думала об увиденном. Собрала зарисовки в папку и решила потом показать их Сергею. На следующий день действо развивалось дальше. Как только я садилась за стол в мастерской, японские гости появлялись и продолжали обсуждение проблемы, как будто хотели, чтобы я стала свидетельницей всего. Смысл спора от меня, конечно же, улетал, а напряжение между членами семьи нарастало. Я в волнении рисовала эти сцены два дня. И не знаю как, но поняла значение только трёх японских слов, произносимых отцом: «выродок», «позор» и «русский». Уже точно знала, что говоривший – отец девушки, а молодой и всегда молчавший – её брат. Потом наступила развязка. Женщина окончательно покорилась, как и ожидалось, воле отца, вынесла грудного младенца, чтобы навсегда проститься с ним. Плакала. Мне дали понять, что она отдаёт ребёнка в приют. Потом всё закончилось, и я ушла. А когда вернулась, то снова села и увидела лишь затуманенное пространство. Наверное я устала и ничего больше не увижу.  Но вот появились слегка очерченные силуэты, но никак не получалось рассмотреть их сквозь пелену тумана. Немного посветлело, я стала рисовать. Лиц я не видела. Только вышел абрис не японской супружеской пары. Он был в военной форме. Похоже, русская пара.  Видела их профили, мужчина и женщина разговаривали. Они уходили с маленьким, лет двух-трёх японским мальчиком, обернувшимся назад, то есть ко мне лицом. И это милое личико приблизилось, его удалось нарисовать. Он будто смотрел прямо на меня, видел меня и всё осознавал. Где это было, я не поняла, что дальше с ними случилось, не знала. Но сюжет рассказа в зарисовках получился трагическим, очень эмоциональным. Я была истощена проникновением в чужую судьбу. Собрала все листы по порядку в папку (нумеровала в процессе рисования, их было двадцать) и отложила, не в силах больше переживать драматическую историю.

     Показала эту работу, напоминающую киносценарий, своему «японцу». Рассматривал внимательно, раскладывая эскизы по порядку. Он был взволнован и озадачен, казалось, сдерживал слёзы. Я немного постаралась отвлечь его от погружённости в историю и рассказала, как всё происходило, что это было похоже на киносъёмку. Помолчал, а потом рассказал, что его мать написала перед смертью короткое письмо сыну, где призналась, что они с отцом его взяли из южно-сахалинского приюта и усыновили. Это было, когда отец служил там и занимал очень высокую должность в конце сороковых – начале пятидесятых. Мама была с ним. Когда позже отца перевели в подмосковную военную часть, Сергею было три года. Он был рождён от русского мужчины и юной матери-японки. Приёмным родителям Сергея имён настоящих не сказали. «Позор» семейству принесла дочь, родив вне брака, да к тому же от «русского оккупанта». Видимо этот позор семья не простила, и отказалась от незаконнорождённого полукровки.  Поэтому Серёжа был похож и на русского, и на японца. Вот она, разгадка! Мой метод постижения потайного сработал. И самому Сергею многое открылось. Никто, по его уверению, не знал об этом факте его биографии. Я первая и наверняка последняя, если это зависит от меня.

Он
     Татьяна оказалась не обычной художницей. Я в этом убедился. Как удалось ей проникнуть в далёкие годы, когда я только родился? Как смогла узнать семейную тайну, да ещё и нарисовать в деталях происшедшее даже до известного мне события? Мне стало страшновато. Подобные способности могут свидетельствовать и о психическом нездоровье. Чего доброго, может читать мысли, как Вольф Мессинг. Я забрал папку с серией рисунков. Рассматривал их, и мне было так тяжело. Я несу в себе трагедию моей, как теперь говорят, биологической, матери. Сколько слёз она пролила за свою жизнь? Что она пережила? Наверное, как сказали бы верующие, она стала моим ангелом-хранителем. Мне хотелось, чтобы она знала о моей счастливой жизни. Я любил своих родителей. Зарисовки – это летопись об истоке моего появления на свет, о драме родившей меня женщины. Это рассказ и о моих русских родителях, решивших усыновить полуяпонца-полурусского. Для меня они, конечно, единственные и родные.  Я не мог оторвать взгляда от их уходящих силуэтов, видел и себя, совсем маленьким, почему-то обернувшимся и внимательно смотревшим в сегодняшний день. Странно всё это… Туманный эскиз, где чётким было только лицо мальчика, трогал меня так, как не тронуло материнское письмо-признание. Погрузился в самого себя. Как много жизней за одну иногда проживает человек. Эта глубина, пришедшая с картинкой и вернувшая меня в прошлое двух родных мне семей, сильно взволновала, и я не мог какое-то время общаться с Таней. Был потрясён. Цветной портрет моей японской матери висит с тех пор в строгой чёрной раме в моём кабинете. Это был единственный рисунок в цвете среди эскизов – будто яркий привет мне откуда-то издалека.

     Татьяна мне тоже не звонила, видимо, понимала мои чувства.  Ездила с дачи в Москву, работала и в саду, и в своей мастерской. Прошло время. Я заглянул к ней и увидел всё другими глазами. Моё отношение стало серьёзнее, ушла былая легковесность. Я понял, почему Татьяна избегала лишних людей, почему ей претила соседская навязчивость, такая «простота, что хуже воровства». Мы держались непринуждённо, вели вполне серьёзные беседы. Оба рассказывали о своей жизни, о том, что нас сейчас тревожит. Кое-что в нас меняется, и мы уже смотрим в одну строну. Чуть касались будущего. Тогда встречались взглядами и было понятно без слов, что друг без друга жизни не видим. Уж я – точно.

     Потом она уехала на месяц на персональную выставку в Ереван. Мы договорились не переписываться, не созваниваться. Негласная проверка чувств. Я много думал о нас. Были мысли забыть приключившееся со мной чудо, спокойно жить прежними заботами, работой. Но никак не получалось, я тосковал и понимал, что жду её возвращения всем сердцем. И к счастью, за это время сумел избавиться от потрясения, от душевной горечи, которая меня накрыла после Таниных рисунков. Во мне очень редко и довольно неожиданно просыпался «воин-японец». Тогда окружавшие удивлялись перемене и считали, что я забываю о близких, замыкаюсь в себе и отдаляюсь от всех. В такие моменты меня лучше оставить в покое. Обычно довольно скоро я возвращался к прежней непринуждённости, открытости, органичной для меня. Ждал и дождался свою любимую. Она вернулась довольной поездкой и искренне радовалась нашей встрече. Мы больше не обсуждали будущего, ничем не ущемляли свободы друг друга. Постепенно перезнакомились с нашими друзьями, которые становились общими. И вот тут мои приятели стали заказывать Татьяне как-то даже формально (в смысле за гонорар) свои портреты. Некоторые настаивали на «настоящих», то есть маслом на холсте. Посоветовавшись, мы решили, что надо поставить друзей в известность о чудесном художественном даре, чтобы это не явилось неожиданностью. Да, к слову, пёс по кличке Дар прижился, окреп и стал очень весёлым и умным подростком. Конечно, никуда отдавать его не стали. Он наш (именно так я считаю) общий талисман.


Она
     Неожиданно Сергею напомнили, что не забыты его былые заслуги переводчика научной литературы с японского языка на русский. Более того, Сергей Петрович Волхов признан лучшим среди лучших. Ему звонили, договаривались. В посольстве Японии состоится награждение. В приглашении на два лица говорилось подробно о мероприятии, в частности, и о дресс-коде. На этот раз - Black Tie. Значит, мужчинам предписано быть в смокингах, с чёрной бабочкой с острыми углами (непременно завязывающейся). Дамы – в длинных платьях. Нас озадачили. Предстоит не просто найти костюм Сергею, надо, чтобы ещё и прекрасно сидел. Хорошо, что у нас знакомых музыкантов целый оркестр! У оркестрантов есть и смокинги, и фраки, а размер среди полсотни костюмов подберут верные люди. Ну а платье – это моя забота. Придётся купить, пусть и на один раз. Потом Новый год можно в нём встречать.

     Я совершенно не ожидала, что Сергей способен измениться и внешне, и внутренне, и, казалось, перемена произошла даже естественно. На моих глазах родился благородный японец с безупречными манерами. Коротко подстрижен, строен, с отменной выправкой. Обшитые шёлком лацканы, широкий пояс камербанд и чёрная бабочка шли к его оригинальной внешности. В обычной обстановке весёлый и лёгкий, даже немножко «развинченный», не красивый, при этом очень симпатичный, сейчас он будто собрался перед боем и стал похож на закалённого воина. И даже, не побоюсь смелого сравнения, на японский меч катану: строг, элегантен. В японском языке катана – символ чести, безупречности. В тонком шраме Сергея легко угадывалась та самая отметка закалки на клинке, которая называется хамоном – это линия, отделяющая закалённую часть от незакалённой. Потрясающее зрелище! Не пойму, как он смог преобразиться. Настоящей загадкой оказался мой приятель. Боюсь уже сказать друг, обычно о друге всё знаешь. А тут… метаморфоза! Он был представлен послу, получил высокую награду. Когда покидали мероприятие, я ждала его возвращения в привычное состояние. Но какое-то время он оставался сдержанным, совершенно неузнаваемым.

      После такого события необходимо было снять напряжение. Я пригласила Сергея ко мне домой. Сейчас ему подходило данное мною имя Симэсу-сан. Пили коньяк, я рисовала шаржи на посольских гостей, включая и нас самих. Веселились, узнавая себя в смешных персонажах. От напряжения не осталось и следа. Сняв смокинг, Сергей снова превратился в домашнего, узнаваемого, весёлого и раскрепощённого мужчину. Но я его всё ещё видела в образе боевой закалённой катаны. Сильное впечатление! Уже совсем на не шаржевом рисунке он вышел, словно сфотографированный: суровый воин со шрамом. Я ещё доберусь, узнаю тайну его перерождения.

Он
     Я опять погрузился в японское во время награждения. Никак не желал снова окунаться в восточный мир. Тем более теперь, после того, как от матери узнал тайну моего рождения. Этот торжественный вечер меня напрягал. Я никогда не жаждал наград и теперь не радовался быть представленным японцами к званию лучшего переводчика. Я вынужден был соответствовать такому моменту. Пришлось вытянуть из своего японского нутра деда-самурая (именно таким я его себе представлял) и стать на два-три часа похожим на него. Нелегко, особенно когда близкие не ожидают этого. Подобное перевоплощение уже случалось несколько раз и раньше, но для меня это остаётся загадкой. Я всегда бываю по-детски счастлив вернуться в русское естество.

Она
     Мой отец был военным. Я вдруг вспомнила, что он тоже служил в Южно-Сахалинске в те годы, что и отец Сергея. Званием, конечно, был ниже, и моя мама была не с ним, оставалась дома в Москве. Наши военные в бывшей Тоёхаре долго присутствовали. Вдруг меня пронзила страшная мысль: что, если это был мой, тогда совсем молодой отец (меня ещё не было), который влюбился в Акеми, мать Сергея, и у неё появился ребёнок? До чего же доведёт фантазия художницу!  Я отбросила такие глупые мысли, и мне даже стало стыдно перед памятью любимого мною отца. Но кто знает… Свой автопортрет я писать не хочу.

Автор
     Прошло полтора года со времени знакомства моих персонажей. Было время, когда я подумала, что они образуют семью. Потом казалось, что они такие разные, что скорее разбегутся. Но моя героиня нашла мудрое решение, устраивающее обоих. Или история закончится иначе? Спектакль превратится в многоактную пьесу…
По случаю, упомяну традиционную дальневосточную живопись, которой занимался мой герой. Завершённая, с точки зрения японцев, картина европейцам кажется эскизом, а их свитки – всего лишь обоями. Мы разные, но нас притягивает, интригует такая противоречивость в видении мира. Противоположности: горячее – холодное, тёмное – светлое, мужское – женское – бесконечно творят гармоничные миры, будь то люди или космические системы. Не исключаю, что и счастливые пары сходятся по такому принципу, движущему жизнь Вселенной. Моя пара из их числа.

Она:
Нам хорошо бывает вдвоём. Тем не менее, я не приняла предложения Сергея жить вместе и стать семьёй. Объяснила по возможности мягко свою позицию и обрисовала последствия совместной жизни. Он расстроился такому отказу, старался меня переубедить. Не получилось. Но со временем принял это как данность. Наверное представил себе, каково будет подлаживаться ко мне. Я уподобила наши отношения не состоявшемуся дуэту. Солируя, мы иногда и вправду готовы звучать дуэтом. Не исключено, что наши голоса были созданы для ансамбля. Но я не хочу всегда петь вдвоём. По-прежнему предпочитаю соло и настаиваю на варианте отношений двух солистов. Со мной мог жить в гармонии только муж, и то мы всё же расстались, хотя и дружим.  И я ни с кем больше не уживусь, в этом уверена.
Если я работаю, я не переношу ничьего присутствия. А работа для меня не только сам процесс рисования, это обдумывание, погружение в тему. Сергей понимает это, но просит всё же попытаться быть вместе. Но если мы будем вместе, исключается возможно независимости. Я запомнила, как в лесу на прогулке его ранила даже моя простая просьба оставить меня одну. А такие моменты вполне обыденны для меня, я эгоистична и люблю выражаться прямо. Он намного меня деликатнее, мягче.  Наш недавний диалог говорит об этом.

- Сергей, уверена, что ко мне невозможно так нежно относиться, принимая во внимание мои резкие выходки и взгляды на независимое сосуществование мужчины и женщины. Наверное, ты уверен в нежном чувстве влюблённости, но потом прозреешь, поймёшь, что это не любовь.

- Мне кажется, что ты точно знаешь, что я люблю тебя, что моё чувство искреннее и глубокое. Но твоя трепетная художественная душа, склонная к фантазиям, постоянно генерирует мнимые сложности. Оттуда и сомнение в моей любви. Это за счёт твоей огромной внутренней энергии. Я привыкну к этому океану, к штормам, и мы сможем ужиться.

- Вот это вряд ли. Всё сложнее. Моя работа занимает меня целиком. Чувства к близким –  это вторично. В работе я становлюсь другой, будто сама не своя. Привыкнуть ко мне такой мог только муж, и то потому, что сам был погружён в свой мир, в работу. Я часто резкая и нетерпеливая. Это ранит близких. Пожалуй, стоит поберечь друг друга.
 
- Ты мое самое большое счастье! Мне очень радостно с тобой, как никогда и ни с кем. Ты бесценное сокровище. Таким останешься для меня, даже если будем отдельно.

Автор
     Я рада, что Сергей и Таня сами выстраивают жизнь без моего вмешательства. Я создала лишь условия для их встречи. А дальше всё зависит от них.

Она:
     Наступила осень – моё любимое время года. Оно и самое продуктивное в моей работе. Заказов на портреты прибавилось. Какие открытия предстоят, увижу позже. А пока на экране внутреннего зрения мелькают бесчисленные портреты, а за ними судьбы, или тайны персонажей из какой-то большой игры. Мы все взаимосвязаны. В большом спектакле и моя роль зачем-то нужна. Игра продолжается. И она будет интересной.

     Жду выстраивающихся клином для долгого перелёта журавлей. Каждый год в начале октября они пролетают над нашими садами и курлычут, прощаясь. Это навевает печальные мысли. Как всегда, сильно загрущу – зрелище наводит тоску, за душу берёт, и я плачу.  Птицы начинают улетать из своих новых садовых домиков в тёплые страны и, утешая, обещают вернуться ко мне весной. Я жду и надеюсь их снова увидеть.

Он
     Мне постоянно не хватает Татьяны, хочу всегда быть вместе. Нам повезло, что каждый обрёл родную душу – большая редкость. Я будто вытянул ту самую карту из цыганской колоды и услышал материнские слова, теперь обращённые ко мне. От дара судьбы не отказываются.

     Этой ночью в северной части неба над моим домом появилась сияющая комета. Она светит ярко и выделяется на фоне многочисленных звёзд. Я вспомнил историю Юлия Цезаря и его хвостатую звезду, предвещавшую несчастье. Мне ближе наш, русский взгляд. Он чист, весел и даёт надежду на радость. Русские в звёздах видят глаза ангелов Божьих, а комету попросту называют метлой и считают, что она подметает небо перед Божьими стопами.
***
                Москва. Апрель 2021г.