Капитан и тяжело раненый связист, оставленные в живых как трофейный подарок для карателей, были брошены бандеровцами в сарай. Спустя какое-то время, громко ругаясь, полицаи затолкали в сарай солдата; ударив его прикладом в спину, закрыли за ним дверь. Избитый солдат лежал, не подавая признаков жизни. А капитан в ожидании мучительной смерти, обещанной полицаями, сидел неподвижно в углу сарая и в его голове бешено роились мысли о том, как же избежать смерти. Самую навязчивую из них — иди на всё, ради спасения жизни — он упорно отгонял.
На улице послышались голоса. Дверь открылась и матерный окрик позвал: «Эй, капитан, .... твою мать, выходи!» Грубо подталкивая, полицаи вывели его на улицу. «Ну, вот и конец пришёл», — холодной змеёй вползала в душу страшная мысль. Он поднял голову, на звёздном небе отыскал млечный путь, а затем и знакомую звезду, висевшую над родным домом в Сибири. Капитан, мысленно попрощался с ней, покорно ступив через порог в комнату, пропитанную смрадным запахом самогона и табака. Сильный удар в лицо отбросил его к стене. Ударившись головой о косяк, теряя сознание, капитан ухватился рукой за подоконник, с трудом удерживаясь на ногах. Бандеровцы, ругаясь меж собой, с нескрываемой злобой смотрели на него, решая как с ним поступить.
— Ну что капитан, жить хочешь? Каждая ... тварь за жизнь цепляется, и ты не исключение.
Ещё один удар пришёлся в солнечное сплетение, капитан опустился на колени.
— Вот так-то лучше, коммуняка. А теперь слушай: завтра в сани впряжёшь солдата, надев на него хомут. Будешь возить начальника, который подъедет утром. Смотри, дело ответственное. Проявишь послушание, может и останешься жить. Солдату петлю на шею сам накинешь, когда мы тебе скажем. Ну что молчишь, от счастья дар речи потерял?
И тут же последовал удар ногой в грудь. Капитан, откинувшись назад, покачнулся и упал.
— Не слышим ответа, — поднимая его за ворот гимнастёрки и дыша в лицо перегаром, вопрошал сиплый голос, одновременно гася папиросу на щеке капитана.
— Согласен, — капитан не узнал свой чужой голос.
— Вот так-то лучше будет. На, держи, — отрезав кусок сырого мяса, бросил его капитану. — Солдату передашь, чтобы до утра Богу душу не отдал.
В сарае капитан, положив мясо, осмотрелся: солдат, по-прежнему, был неподвижен. Даже показалось, что мёртв. Капитан, думая, что остался один с тяжело раненым связистом, не приходящим в сознание, начал снимать с него гимнастерку. Он так увлёкся переодеванием, что не заметил как лежащий рядом солдат, подняв голову, остановил взгляд на нём: Антон узнал замполита, землячеством с которым гордился.
— Замполит, ты что делаешь?
Слова кипятком обожгли капитана, но овладев собой, он ответил:
— В солдатской форме, может, не расстреляют, а ему уже какая разница, в чём умирать.
— Эх, замполит, замполит, — махнул на него рукой поднявшийся на ноги Антон. — Делай, что хочешь, но говорю тебе, что это паскудство.
До утра времени было ещё много, и Антон рассказал, как его взяли в плен:
— Мы выходили из окружения, голодные и усталые, кое-где пробиваясь с боем. Наступил момент, когда все просто валились с ног, и поэтому вынуждены были остановиться в тёмном подлеске. Старшина предложил мне и еще одному бойцу попытать счастья в лесу в поисках еды. Нам повезло: недалеко от села мы нашли убитую лошадь. Отрезали заднюю часть и волоком потянули через поляну, не разбирая дороги. Все складывалось хорошо до того времени, пока шальная пуля не убила напарника. Памятуя о том, что товарищи ждут нас не с пустыми руками я, взвалил мясо на плечи и перебежками почти достиг ближайших кустов. Но не заметил колодец, поросший травой и припорошенный снегом, и провалился в него, повиснув на локтях. Мясо так придавило меня, что невозможно было пошевелить рукой. В это время из кустов, что росли в двух шагах от колодца, вышли два полицая. Направив на меня автомат, один из них хотел выстрелить, но другой отстранил ствол и, громко смеясь, пнул по голове. Перед глазами поплыли круги, а потом и вовсе угасли. Сколько времени прошло, трудно сказать, но когда пришёл в себя, открыв глаза, увидел перед собой мальчонку, который смотрел на меня.
— Мальчик, помоги мне выбраться.
— Дяденька, у меня сил не хватит.
— Ты попробуй мясо стащить с моих плеч, — подсказал я ему.
Потом он за ворот гимнастерки потянул. В общем, выбрался я. Вместо того, чтобы от этого колодца подальше убежать, я снова взвалил мясо на спину и, как мне казалось, быстро пошёл. Но вернувшиеся полицаи настигли меня. Убивать не стали, так с куском мяса и привели сюда.
— Что делать-то с нами будут? — спросил Антон капитана.
— Утром расстреляют, — ответил тот, скрывая разговор с полицаями, и подал Антону кусок мяса.
— Это за какие заслуги мне такая милость? — спросил Антон.
— Сказали, чтобы к утру не сдох сибирский медведь, — капитан не стал говорить земляку, каким образом полицаи надумали позабавиться над ним, и кто должен накинуть петлю на шею.
— Ты уж не говори, что я замполит. Не хочу, чтобы издевались надо мной, — с мольбой в голосе попросил капитан.
Раньше Антон, слушая выступления замполита, призывающего солдат мужественно защищать Родину, был уверен и в его безупречной храбрости. При случае он с гордостью говорил, что замполит — его земляк. Но сейчас Антону неприятно было его поведение, а просьба капитана окончательно смутила:
— Как можно на войне бояться смерти, она же всегда рядом, к ней привыкаешь как к своей тени. Иначе-то, как воевать?
Он впервые видел перед собой трясущегося от страха человека, испытывая не презрение, а больше жалость к охваченному ужасом замполиту. В упор глядя ему в глаза, с досадой подумал: «Что только война не делает с людьми». А вслух, однако, произнёс: «Не скажу. Только легче ли тебе от этого будет?....(продолжение следует)