Часть 1 . Педагогика сотрудничества .
Ученик, заметив сияние улыбки на лице учительницы, радостно воскликнул:
– Я же всем говорил, что она умеет улыбаться, но мне никто не верил… Теперь-то поверят! – и с этой радостной вестью побежал к друзьям.
Вслед за ним поспешила учительница, неся на лице Улыбку Просветления. Слезы радости, как жемчужины, окрашивали ее Улыбку.
«Пришла ко мне Мудрость Улыбки, и начнется сегодня моя истинно учительская жизнь!»
Шагала она с этими мыслями и не замечала, что ногами своими топтала тетради для контрольных, которые выпадали из рук бежавшего впереди ученика. Они выкладывались в тропинку,
ведущую к школе.
* * *
Мощь Улыбка несет. Она есть Особая Мудрость. В Улыбке мощь и мудрость учителя.
Скажут: «Это же мелочь – Педагогическая Улыбка – по сравнению с современными мощными средствами обучения!»
Отвечаю: «А если Улыбка дарит ребенку более мощный импульс жизни, чем все принципы, методы и компьютеры вместе, это мелочь?»
Скажут: «Ведь от характера и настроения учителя зависит, улыбнется он детям или не
улыбнется!»
Отвечаю: «От учителя зависит создание своей личности, потому он учитель!»
Скажут: «Но нельзя же заставить учителя улыбаться ученикам?»
Отвечаю: «А кто заставлял его быть учителем?»
Скажут: «Как проверим мощь и мудрость улыбки?
Отвечаю: «Постойте у порога школы, посчитайте, сколько улыбок принесут с собой дети
и сколько потом унесут».
Скажут: «Нам легче без улыбок».
Отвечаю…
Нет, не отвечаю. От угасшего сознания надо быть дальше.
* * *
Мощь Улыбка несет.
Говорят мыслители: «В глубине моря соль, но только работа течения проявляет ее».
Пишут мыслители: «Яйцо соловья несет в эмбрионе певца, но песнь зазвучит после действия жизни».
Скажу от себя: «В каждом ребенке Образ Творца, но нужен Творцу со-работник, который
проявит этот Образ».
Разве яйцо соловья может само создать себе сущностно-сообразные условия, чтобы
выявить и высвободить из себя певца?
Так и ребенок: он не в состоянии создать вокруг себя сущностно-сообразные условия,
чтобы выявить и раскрыть свой Образ. Нужны со-работники Творца – родители, учителя, воспитатели, уже взрослые люди. Ребенок может быть воспитан только воспитателем, который сам
уже воспитан. Без воспитателя ребенок человеком не станет, ибо воспитывать сам себя не в
состоянии. Ребенок и рядом взрослый – это фундаментальная основа сущностно-сообразности
в Образ-овании. Отдайте младенца волкам, и они сделают его волком.
Ребенок привязан к взрослому.
Но взрослые бывают разные: добрые и злые, сердечные и бессердечные, хорошие и плохие, улыбающиеся и неулыбающиеся.
Ш. А. Амонашвили. «Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?»
23
Если взрослый одаривает ребенка педагогическими улыбками любви и понимания и вместе с ними устремляется ввысь, то тем самым помогает ему раскрыть, выявить и развить свой
Божественный Образ.
Но что будет, если вместо таких улыбок ребенок окажется в лавине их антиподов?
Я знаю, что будет. Вы видели, как град уничтожает виноградники? Я видел. Вот что будет:
погибнет урожай, не будет проявления Образа. Суррогат творит суррогат.
Улыбка делает ребенка восприимчивым к Свету. Грубость препятствует принятию Света.
* * *
Улыбка есть Особая Мудрость.
Воспитание строится по Закону Неповторимости: каждый человек может быть Образован только один раз.
Детство не дается повторно, чтобы можно было начать все с нуля, избрать другую идею
Образования в противовес той, которая не оправдала наши надежды. Идти путем проб и ошибок с целью поиска лучших педагогических достижений опасно тем, что если будут допущены ошибки, то их уже не изменить с помощью других проб. Упущение в развитии личности
ребенка какой-либо «мелочи» может завершиться печально и даже трагично. Искажение пути
раскрытия Образа отдаляет ребенка от своего назначения в жизни.
Как же быть?
Нам пока неизвестна та Абсолютная Педагогика, с помощью которой мы смогли бы полностью защитить в детях их судьбу. Такая педагогика пока лишь счастливое стечение обстоятельств, что случается не часто, и законы ее нам неизвестны. Травка пробивается через бетон,
но всегда ли так и любое ли семя травки сможет прорасти сквозь бетон?
Мы знаем источники, откуда можем черпать наиболее верные педагогические подходы,
но надо уметь черпать их. Такими источниками являются: чувство ответственности перед
Творцом за Образование ребенка, чувствознание, интуиция, Мудрость Веков, устремленность,
укрепленная верою и любовью.
Мудрость опровергает насилие в Образовании, как разрушительную силу.
Мудрость утверждает Улыбку как созидательную силу Образования.
* * *
Улыбка есть Особая Мудрость. Но Мудрость не в том, чтобы улыбка не сходила с лица
педагога, а в том, чтобы сердцем почувствовать, кому, когда и как улыбнуться, чтобы энергия
Улыбки ребенком была воспринята.
Улыбка, проявленная в момент истины, может сотворить чудо в воспитании.
Педагогическая Улыбка как духовное состояние учителя, как качество его духа, сопровождает его постоянно, он наращивает в себе ее мощь, он сам становится Улыбкой и распространяет вокруг себя эманацию добра и надежды. Это состояние есть его самое важное достояние, в нем обилие даров его духа. И улавливая тонкие моменты истины или творя их, учитель
из своего внутреннего мира излучает улыбку нужного спектра. А ученик в этот момент переживает радость, облегчение, успех, успокоение, то, что именно сейчас ему нужно было.
* * *
Улыбка моя, где ты? Нужно спасти меня – учителя. Я – носитель Света, но люди прячутся
от Света. Они привыкли к тусклому мерцанию тьмы. Потому подули они на языки пламени
Ш. А. Амонашвили. «Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?»
24
моей свечи, и держу я в руках свечку, маленький язычок которой с трудом колышется. Погаснет
он, и наступит полная тьма. Люди принуждают меня, учителя, чтобы я учил их детей не тому,
зачем свечка нужна, как ее зажечь и почему ее нельзя гасить, а тому, каков химический состав
воска, его молекулярное строение, и как из него можно сделать свечку. Они не хотят, чтобы
я учил их детей, почему пчела дарит человеку мед, а Богу – воск и почему язычок пламени
свечки устремлен ввысь.
* * *
Улыбка моя, где ты? Я теряю зрение. Я учитель Культуры, а Культура есть почитание
Света. Но, к великому сожалению, постепенно люди стали называть культурой все, что ублажает их низменные чувства. Они требуют от меня, учителя, чтобы я учил их детей не почитанию Света, а вооружил их знаниями счета и развил в них ловкость выгодно продавать все, что
называется «культурой». Тускнеет вокруг все, и я вот-вот тоже уверую, что тьма и есть Свет
и ее нужно почитать.
* * *
Улыбка моя, где ты? Мне душно. Я – учитель Жизни, которая пламенеет от искр Мудрости Веков и от Мысли о Будущем. Но люди приостановили свою жизнь, им не нужна Мудрость
Веков, и избавились они от Мысли о Будущем. Они принуждают меня, учителя Жизни, чтобы
я учил их детей не тому, как идти в жизни высшими путями, как преобразовывать Жизнь, а
тому, как приспосабливаться и прижиться в разлагающемся теле.
* * *
Улыбка моя, где ты? Вот-вот оглохну. Я – учитель мысли о Высших Мирах, о Вечности,
Беспредельности и Бессмертии. Но люди не желают думать о Высших Мирах и о Беспредельности. Высший Мир начинается для них в чувстве собственности, а мгновение принимают они
за Бессмертие. Они принуждают меня, учителя Высших Миров, дать их детям знания о том,
как можно взорвать и Высший Мир, и Мир Земной, чтобы восхититься грохотом разрушения,
непомерностью жертвы и бедствий, и возгордиться своим всемогуществом на Земле и в Космосе.
* * *
Улыбка моя, где ты? Обессилен я. Кто препятствует мне восполниться тобой и в любви и
красоте принимать новых стучащихся в мир? Я – учитель Блага и могу зажечь сердца юных пламенем подвига на благо людей. Но люди перестали верить во благо и подвиг. Каждый стремится
преуспеть, возвыситься над другими. Они принуждают меня, учителя Блага, чтобы научил я
их детей вожделению над другими и развивал в них самость.
* * *
Улыбка моя, где ты? Сохну я. Я – учитель сердца. Но какая-то низменная сила принуждает меня, чтобы я сжег в сердце своем и стер с лица своего твои истоки, твое тепло, твое
обаяние, твою жизнедательную силу. Черствеет моя душа, превращаюсь я в мумию и пугало.
И чтобы дети не убегали от меня, держу их силою власти. Мое лицо кривится, как молния,
Ш. А. Амонашвили. «Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?»
25
мой голос гудит, как гром, моя педагогика превращается в стихийное бедствие. И горе мне,
что люди не требуют от меня возвращения к своим истокам Света.
* * *
Улыбка моя, где ты? Еще не поздно. Раз Небо посылает детей, значит, есть Надежда.
Надо собрать в себе всю Волю. Пусть Воля станет Богом во мне.
Я решаюсь на подвиг, решаюсь прожить свою учительскую жизнь героем. Наперекор
всему я возрождаю тебя – Улыбка моя – в сердце моем. Ломаю преграды моему сознанию,
сметаю условности. Я посажу на своем педагогическом поле тысячу, миллион улыбок радужных цветов и устрою на нем праздник всем детям.
Дети, скажу я им, узнаете меня? Я же ваш учитель! Вернул себе улыбку и обновился.
У меня приготовлены для вас Книга Жизни и Голубиный Язык. Присядьте на мое чудесное поле. Хочу научить вас жить Мыслью о Будущем.
* * *
Я – УЧИТЕЛЬ.
Я – Любовь и Преданность, Вера и Терпение.
Я – Радость и Со-радость, Страдание и Сострадание.
Я – Истина и Сердце, Совесть и Благородство.
Я – Ищущий и Дарящий, Нищий и Богатый.
Я – Учитель и Ученик, Воспитатель и Воспитанник.
Я – Прокладывающий Путь и Художник Жизни.
Я – Убежище Детства и Колыбель Человечества.
Я – Улыбка Будущего и Факел Сущего.
Я – Учитель от Бога и Соработник у Бога.
* * *
Я – учитель, и потому мне нужна улыбка не простая, скажем, добродушная или вежливая.
Мне нужны особые улыбки: и такие же разные, как дети, и такие же разные, как смена настроений каждого. Мне надо улыбнуться ребенку улыбкою, которая нужна только ему и только
сейчас.
Молюсь тебе, сердце мое, дай мудрость постигать моменты истины в жизни детей!
Зову тебя, сознание мое, расширься до Беспредельности, углубись до Бесконечности и
дай мне заглянуть в те уголки души детей, где мое присутствие необходимо! Лишь так я смогу
улыбнуться каждому ребенку улыбкой, сотканной только для него.
Говорят мыслители: «Что лучше омоет дух, нежели мысли о благе других?» Крепко держитесь, сердце мое и сознание мое, за благие мысли о детях. Дети нуждаются в них, а я – учитель – рожден для детей. В них нуждаюсь и я, чтобы лучше омыть и очистить дух свой.
Сказано: «Что же лучше закалит дух бронею твердости, нежели желание привести других
к Свету?» Помоги, сознание мое, сердцу моему устремить желание мое вести детей к Свету и
тем самым закалять дух свой бронею твердости.
Сказано еще: «Что же лучшую улыбку соткет, нежели сознание видеть самого последнего
ребенка смеющимся?» Так пошли, сознание мое, гонцов мысли в беспредельный Космос и
наберись Вселенской Мудрости Образования, ибо не хватает нам земной педагогики, чтобы
соткать лучшую улыбку для звонкого, радостного смеха всех исключительно детей Земли.
Ш. А. Амонашвили. «Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?»
26
Я мечтаю о счастье владеть самой лучшей учительской улыбкой.
* * *
Мальчик мой, тебе трудно понять этот интеграл? Но в чем твоя трудность? Может быть,
он не нравится тебе тем, что не совсем красиво выглядит? Но говорят же, что наука прекрасна!
Если тебе не понравился интеграл и потому неохота его освоить, то давай ради меня,
ради твоего учителя, овладей им, чтобы я был оправдан в труде своем.
Ради меня, мальчик! А я ради тебя чего только не сделаю!
Вот тебе моя улыбка просьбы. Помоги мне на этот раз, а потом буду искать более прекрасные педагогические наряды другим интегралам, чтобы понравились они тебе и чтобы исчезла
трудность из-за досадного интеграла.
* * *
Девочка моя, глаза твои выдают тебя, как напугал тебя мой интеграл. Нет, не сам интеграл, он тут не причем, а образ твоего учителя, который не покидает тебя при размышлении
над интегралом. Думаешь, если не справишься с ним, я начну ругать тебя, назову тупицей,
скажу, что нельзя сто раз объяснять одно и то же? Думаешь, воспользуюсь случаем и подставлю
подножку?
Значит, причина твоих затруднений не в интеграле, а во мне, в моем образе, укоренившемся в тебе. Он путает твои мысли, разгоняет твою догадливость, искажает действительность,
сулит тебе неприятности, так ведь? Прости меня, пожалуйста, я не хочу жить в тебе в образе
вероломного и коварного. Да, я ошибался, думая, что только жесткость моих оценок и отметок сделает тебя человеком. Я звал твоих родителей и отчитывал их, говорил, что у них дочка
отстающая, малоразвитая, и думал, что так надо.
Но я изменился, я меняюсь, я каюсь, я извиняюсь перед тобой. Посмотри на меня, чувствуешь мою сердечную сердца? Она пока слабая у меня, но сердце мое ткет ее только для тебя
и зовет тебя на помощь. Я дарю тебе свою улыбку, буду дарить ее при каждой встрече, а когда
не будем видеться, пошлю ее в мыслях своих. В ней моя преданность к тебе. Я буду дарить ее
тебе, чтобы сменить в твоем сознании образ вероломного учителя на образ преданного тебе
друга.
В самом деле, что мне эти оценки и отметки, когда есть ты, Бесконечность всех чисел?
Я не позволю им омрачать нашу дружбу. А интеграл объясню тебе еще и еще раз, терпеливо,
с верою и улыбкой.
Поверь только, что я уже не тот учитель, который… И давай помиримся, обменяемся
улыбками вечной дружбы.
* * *
Мальчик, что ты творишь с моим интегралом? Говоришь, что он пустяк и смешит тебя?
Моя улыбка удивления и восхищения готовит твоему таланту армию новых сложных,
сложнейших интегралов. Но знаю, они боятся тебя, боятся даже самые-самые сложные интегралы, ибо ты превращаешь их в своих прислужников. Стало быть, это о тебе говорят мыслители: «Улыбка знания опрокидывает шлюзы намеренных заграждений».
Но чтобы прислужники твои не столько демонстрировали торжество хозяина, сколько
его устремленность направить всю армию интегралов на утверждение блага, я непрерывно буду
омывать твое сердце улыбкою благородства.
Ш. А. Амонашвили. «Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?»
27
* * *
Ребята! Каждое утро мы улыбаемся наступающему дню с мыслью о Будущем. Улыбаемся
друг другу дружескими и добрыми улыбками. Улыбаемся Уроку улыбкой радости познания
и продвижения. Мы растим в себе Улыбку Воли, Улыбку Устремления к Высшему, Улыбку
Подвига, Улыбку Творчества.
Мы знаем, что улыбки не есть простые безделушки, которые приукрашивают темные
стороны нашего каждодневного быта, тени нашего внутреннего мира. Они не есть подарки, от
которых не знаешь, как избавиться.
Улыбки есть вечная связь людей, их мощь и крепость. Они есть наше биение сердца на
благо ближних, на благо общества.
Улыбки – крылья духа. Как же может измениться наша жизнь и мир вокруг нас, если
улыбок в мире и жизни станет в сто раз больше, в тысячу, в миллион раз больше, чем сейчас?
На небе зажгутся новые звезды, ибо каждая звезда – улыбка человека. Исчезнут страдания и болезни. Люди будут жить долго – двести лет, триста лет, может быть, тысячу лет.
Они научатся летать. Люди будут меньше тратить слов, научатся думать и говорить улыбками.
Испепелятся зло и ненависть, испепелятся пороки людей. Люди станут более красивыми
и обаятельными. Руки их будут делать вещи как улыбки. Воздух, пропитанный людскими улыбками, станет ласкающим. Каждый раскроет в себе свою Божественность. Глаза наши узрят
Царство Небесное.
Улыбайтесь, дети!
Только вы можете умножить улыбки и приблизить всеобщее счастье.
* * *
Не хотите ли припомнить случай из вашей жизни, связанный с улыбкой? Начнем с меня?
Хорошо.
С детства живет во мне Улыбка, которая стала моим добрым путеводителем, амулетом и
воспитателем. Улыбку эту я получил по почте, в треугольном письме. Улыбка была написана
на сером клочке бумаги. Прислал ее мне отец с фронта, куда он ушел воевать с фашистами.
Было это в хмурое декабрьское утро 1942 года, и было мне тогда десять лет. Вокруг были
холод, голод, нищета, страх и война.
Отец написал мне всего несколько слов, видимо, спешил. «Я верю в тебя, сынок, я люблю
тебя», – и все. Это было его последнее письмо, я получил его, когда отца уже не было в живых,
он погиб на фронте.
Я часто представляю себе, как он улыбался и писал эти слова, которые превратились в
Улыбку. Улыбка веры и любви отца с тех пор живет во мне. Она защищает меня от злобы и
зависти. Она не позволяет мне стать злобным и завистливым. Вот какая Улыбка отца, присланная с фронта, живет во мне. Улыбка эта стала моим наставником.
* * *
Дорогие коллеги! Зачем мы обсуждаем на нашем педсовете никому не нужные готовые
вопросы, когда не хватает жизненной эманации? Мы задыхаемся, мы душим сами себя, душим
наших учеников. С каждым днем в школе становится все меньше и меньше наших улыбок.
Ш. А. Амонашвили. «Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?»
28
Мы вот-вот совсем отучимся улыбаться. Мы умные люди, и нам нетрудно понять, что может
произойти в образовательном пространстве, когда погаснут последние улыбки.
Пусть скажет нам учитель физики, что станет с нашей планетой и нами, если так же
погаснет сила земного притяжения, как это происходит с улыбками в школе.
Пусть скажет учитель биологии, что случится с нашим организмом, если клетки откажутся заниматься обменом веществ, как мы отказываемся улыбаться нашим детям.
Школа без учительских улыбок превращается в душегубку. Дети увядают без них, как
увядают цветы без живительной влаги и без солнечных лучей. Нас больше заботят пробелы в
их знаниях, возмущает их дерзость. Читаем им проповеди, наказываем, ставим двойки, вызываем родителей. И крутится эта разболтанная педагогика угроз и грубостей из поколения в
поколение учителей.
Коллеги, мы задыхаемся, не замечаете?
Задыхаются наши ученики!
Задыхаемся и задыхаются, потому что мы нарушили экологию образовательного пространства. Оно не терпит грубости, издевательств, оскорблений, запугиваний, насмешек, раздражения, нетерпения, окриков, лавины запретов и пустых наставлений. Все это направлено
против детей, не во благо, а во вред им.
Как плохо звучит: против детей, против наших учеников.
Образовательное пространство – это Храм Божий, оно святое. Каждый знает, что в Храме
кричать, грубить, насмехаться нельзя. И каждый знает, что в Храме надо посылать Творцу
улыбку сердца и души, надо улыбнуться в душе всем Светлым Ангелам. Надо войти в Него с
полной чашей сердечной любви.
Образовательное пространство тоже Храм, да-да, Храм, Храм! Здесь должно произойти
таинство: раскрытие в ребенке Образа, который заключил в нем Творец. А таинство это свершаем мы – учителя, ибо мы – «со-работники у Бога». А свершается таинство только с любовью
– прекрасной, сердечной, духовной, жертвенной любовью. Эта любовь и рождает своих помощников – улыбки, такие же прекрасные, чуткие, нежные, преданные, жертвенные, как она сама.
Коллеги!
В Храме ставят свечки. Как величествен, таинствен Храм, когда там горят свечи, сотни,
тысячи. Одни догорают, другие зажигаются.
Улыбки наши тоже свечи, которые никогда не должны гаснуть в Храме Образования.
Пламя наших улыбок может сжечь дотла всю педагогику темных сил. Улыбка мощь несет. Она
способна превращать пасмурную погоду в солнечную.
Коллеги!
Не будет никакого обновления жизни школы, если каждый из нас не обновит душу свою.
Закон отдачи торжествует: отдавшие должны получать.
Дети взрослеют, и мы получим. Что мы получим?
* * *
– Ты опять без домашнего задания?
– Я же вам объяснил…
– Уходи из класса… Пусть придет отец!
– Я же вам объяснил…
– Убирайся из класса!
– Я же вам сказал…
– Ты оглох?.. Мало того, что ты глухой, ты еще и кретин… Убирайся, слышишь?
– Зачем грубите мне?.. Я же сказал вам…
– Говори это своей девчонке… Вон из класса…
Ш. А. Амонашвили. «Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?»
29
Парню было стыдно взглянуть в сторону своей девушки, которую походя облили грязью.
Он злобно посмотрел на свою учительницу родной литературы, плюнул ей в лицо и выбежал
из класса.
Надо догнать его, надо остановить!
Вы дежурный учитель?
Помогите, пожалуйста, мальчику, который мчится по коридору, ему плохо, его оскорбили, задели за самое больное, живое. Он в отчаянии. Проявите человечность, сострадание,
хотя бы вежливость.
– А ну-ка стой! – кричит вслед убегающему дежурный учитель. – Стой, кому говорят!
А почему так грубо, дежурный? Бегите за ним, проявите вашу сердечность. Он – будущая
слава школы. Три дня не выходил из своей домашней лаборатории, смастерил новый прибор,
проводил опыты. Он у порога нового открытия! Ну, дежурный, спасите его!
– Дурак! – кричит дежурный учитель.
Из класса выбегает любимая девушка, вся красная, и хочет догнать парня. Дежурный, не
останавливайте ее, пусть догонит, пусть поговорят они, может быть, она и есть спасение!
Дежурный заграждает путь девушке.
– В чем дело? Пошли к директору!
И девушка не может высвободиться из крепких рук дежурного учителя.
А парень бежит по улице.
Тогда хоть вы, уважаемые прохожие, хотя бы кто-нибудь среди вас заметит душевное
смятение парня? Он оскорблен до глубины души, учительница родной литературы оскорбила
его! Видите, бежит он, как невменяемый. Остановите его, спросите что-нибудь, отвлеките его
внимание на несколько минут.
– Вот дебил, ходить по улице не умеет, такой верзила! – злобно шипит на парня прохожий.
Парень вбегает в аптеку. Милая женщина в белом халате, вас, кажется, называют провизором, но вы ведь еще и человек! Теперь вся надежда на вас! Не выписывайте ему чек, скажите,
что у вас нет таких таблеток и что их нельзя достать ни в одной аптеке города. Посмотрите ему
в глаза, вы же вроде врача, и вы поймете, зачем ему нужны ваши таблетки в таком количестве.
– Пять упаковок! – говорит она, подавая аккуратно упакованный заказ. Ей поручено продавать все, что только покупают, а не людей спасать.
Мальчик вбегает в подъезд своего дома.
Сосед, хорошо, что спускаетесь по лестнице! Видите, мальчик возвращается домой не
вовремя. Он вам в сыновья годится. Взгляните на него, в нем роковая решимость. Теперь уже
вы тот единственный, кто может защитить его от отчаянного шага. Да, он странный, но ведь
никогда никого из соседей не обижал, не грубил. Когда-нибудь ваш дом прославится тем, что
он жил здесь. Видите, как он бежит вверх по лестнице, задел вас и даже не извинился. Такого
еще никогда не бывало. Позже вы узнаете, как оскорбила его учительница родной литературы,
понимаете, родной литературы! Потом вы вместе со всеми соседями будете возмущаться, и
вы вспомните, что он как-то неестественно выглядел в тот день. Но сейчас, в эту минуту, вы
можете спасти его. Бегите за ним, не оставляйте его одного!
– Ослеп, что ли? – бормочет недовольный сосед. – С ума, что ли сошел?
Он открывает дверь своей квартиры.
Карандашом пишет на клочке бумаги: «Прости меня, мама, но я не могу так жить
дальше», – и оставляет записку на столе.
Хоть бы кто-нибудь позвонил сейчас по телефону… Конечно, этого не сделает учительница родной литературы. Она злобно вытерла с лица плевок, бросила убегающей за парнем
девушке: «И эта туда же!» – и объявила всем: «Это им так не пройдет… Я им еще покажу!»
Стр 29