Скоро дембель!
Первые тёплые лучи апрельского солнышка, едва успели прогреть уставшую от холодной зимы землю, а четверо военнослужащих, раздевшись до трусов, уже развалились на широких скамейках «курилки». Солдаты спешили получить от весеннего небесного светила первые, потому и избыточные дозы ультрафиолета. Уже через месяц-полтора, они рассчитывали появиться в родных краях тёмными от загара. Как, собственно, и должны были выглядеть люди, действительно, побывавшие на Кавказе.
– Слушай, Сом... У вас в Челябинске, «тёлки» красивые? – обращаясь к соседу по лавке, поинтересовался один из «отдыхающих».
– Да уж, наверняка будут покруче, чем в вашем Кызыле... – под усмешки сослуживцев и почти не открывая глаз, ответил Игорь. – …А ты, Литвин, никак за невестой собираешься в наш город заскочить?
Прозвище «Сом», Игорь получил ещё на призывном пункте. Как производное от фамилии Самолюк. К предстоящему дембелю Игорь подготовился, пожалуй, одним из первых. Оставалось лишь дождаться того самого желанного часа, когда будет зачитан приказ и он, с лёгким сердцем отправиться домой, на Южный Урал. Засыпая, Игорь частенько представлял себе ту самую картину, когда он, совсем неожиданно, без каких-либо предварительных телеграмм, вдруг предстанет перед родными и знакомыми в отглаженной парадной форме, увешанной медалями. А самое главное, двумя орденами, наградами за боевые заслуги.
– Нет, Сом. В Челябинск я не собираюсь. И вообще, не за себя спрашиваю... – неуклюже ответил Литвиненко, достаточно добродушный и невозмутимый здоровяк, под два метра ростом. – …Значит, ты утверждаешь, будто бы девки у вас красивые... В таком случае, забери с собой Яшку... Жаловался он мне давеча, мол, всё женское население из его деревни подалось в город. Дескать, одни бабки старые на завалинках остались...
– Литвин, ты чего это вдруг, взялся за меня хлопотать? Разве я просил тебя об этом?.. – недовольно приподнялся со скамейки худощавый и невысокий Сергей Якушев (среди друзей, просто Яшка). Он никогда не упускал случая хоть чем-то зацепить или уколоть острым словцом кого-то из более крепких парней. – …К тому же, я вовсе не из деревни. Сколько можно повторять, у нас не деревня или посёлок, а центральная усадьба, почти райцентр... Ну, и самое главное, я вовсе не нуждаюсь, в чьей либо помощи. И вообще, ты Саня, в каждой бочке затычкой. Повсюду свой нос суешь.
– Да ведь ты сам... Буквально вчера, все уши мне проел своими стонами: мол, где бабу найти?.. – доселе добродушный Литвиненко, на сей раз вскипел.
– Санёк, кончай верещать, как резаная свинья... – на правах негласного авторитета, Самолюк оборвал бессмысленный и пустой трёп своих сослуживцев. – …И ты, Яшка, лучше заткнись. Гляди, достанешь Кызыла... Ох, и огребёшь ты от него по самое не хочу. Голова у Литвина дурная, а кулачищи пудовые. Зацепит разок, лишь в госпитале очухаешься.
– В конце-то концов, вы дадите мне подремать? – вдруг зарычал, до сего момента, мирно и молча отдыхавший Валера Рудяев.
– О-о-о!.. Смотрите-ка, Рудяй проснулся. Что, дружище, совсем не спиться? – с наигранным удивлением обратился к Валерию, Самолюк.
– Ага, с вами, с бакланами, только и кимарить... – вздохнув, Рудяев встал. – …Ну?.. Закурить что ли, дайте.
– Рудяй, ведь ты вчерашний день провел при штабе... Так рассказывай, какие там новости?..– Якушев протянул проснувшемуся парню уже раскуренную сигарету. – …Может, чего интересного узнал?
– Да, какие в этой дыре могут быть новости?.. А впрочем, постой... – сонный Рудяев вдруг оживился. – …Был там, один чертила. Часа два, без перерыва анекдоты травил. Я так ржал, что едва не обоссался... Вот только мало, чего я сумел запомнить... – уже с грустью добавил Валерка.
– Так давай выкладывай, что запомнил, что в башке осталось... Ни то, мы с тоски тут передохнем... – навострил уши Литвиненко.
– Рассказать, как тот чёрт... То есть, с его выражениями, ужимками и прочим... У меня, вряд ли получиться... – заранее принялся оправдываться Рудяев.
Однако его тотчас перебил Самолюк.
– Давай уже, начинай... Не тяни кота за хвост...
– Ну, короче так... – чуть собравшись с мыслями, величественно и многообещающе начал Рудяев. – …Только-только закончился жесточайший бой. Трупов с обеих сторон, просто немерено. Земля ещё дымиться. Солдатик, один из немногих, оставшихся в живых, уставший и измождённый возвращается к своим... Выжат и измотан он до предела, ели ноги свои волочит. Автомат на плече, гимнастёрка до пупа расстегнута. Ковыляет тот солдат через небольшой пролесок. И вдруг слышит, как в кустах кто-то стонет: дескать, помоги братишка... Мол, боль у меня до того невыносима, что терпеть её нет больше мочи. При этом просит, типа, будь другом, добей.
Наш солдатик остановился, огляделся. Быстро сообразил, что смертельно раненый военнослужащий где-то совсем рядом, буквально в ближайшем кустарнике... А сообразив, отвечает: «Да, ты что?.. Забудь о смерти. Потерпи чуток... Сейчас я в госпиталь тебя оттащу...»
«Братишка, уже поздно. Рана смертельная. Половина моего тела, взрывом разнесло. Кишки на траву вывалились. Нет более сил, терпеть... Помоги, братишка... Избавь от ненужных страданий...
Понимает наш солдатик, что дело, действительно, серьёзное. И решает помочь-таки соотечественнику. Вскидывает автомат, передёргивает затвор. Перекрестившись и закрыв глаза, выпускает полный «рожок» в тот самый куст. Для верности, стреляет туда же из «подствольника». Когда ж завеса пороховых газов рассеивается, с чувством выполненного долга, он идет дальше.
И тут, вновь слышит он за своей спиной, всё тот же голос: «Спасибо тебе, братишка!»
Дикий гогот взорвал тишину складских территорий.
– Молоток, Рудяй. Повеселил… – не в силах сдержать смех, кое-как прохрипел Самолюк. – …Давай ещё что-нибудь.
– Мужики, атас!.. – внезапно выкрикнул подскочивший со скамейки Якушев.
Интуитивно, его примеру последовали и остальные. Кое-кто даже схватился за лежавшую рядом форму.
– Яшка, а чё за «шухер»?.. – ничего не понимая, дембеля крутили по сторонам стрижеными головами.
– Только что, через КПП проследовал командирский БМД... – пояснил Якушев.
– Тьфу, ты... Нашел, чего пугаться... – облегчённо вздохнул Литвиненко. – …Я-то, грешным делом решил, будто «чехи»... Подумаешь, командирский БМД. Наверняка, Макс за почтой или ещё чем в штаб гонял... Наш командир, объект нынче не покидал. С самого утра на «медицинском» с прапором воюет... Всё чего-то считаются, проверяют, ищут...
– Да, если бы и лейтенант?.. – равнодушно, продолжил Рудяев. – …Чтоб изменилось? Что он, вообще, может нам сделать?.. В лучшем случае, прочитать очередную нотацию... Ни рявкнуть; ни приказать; ни вздрючить, как следует... Наш Побилат, как офицер и как командир –вообще, ни о чём... Плюшевый. И если честно, то за такого командира, мне перед чужими солдатами даже стрёмно.
– Мужики, вы вообще о чем?.. – вмешался в разговор Самолюк. – …Нам вечером в ночной наряд заступать. Потому и положен полноценный дневной отдых. А посему: что Побилат, что сервелат – нам всё по хрену.
Немного успокоившись, четвёрка «старослужащих» вновь развалилась на лавках.
– Может, кому-то и стрёмно… – первым затянувшееся молчание нарушил Рудяев. – …А по мне, так на нашего лейтенанта, нам молиться нужно... Дай ему Бог, до самого нашего дембеля здесь остаться... С этаким командиром, нам гарантирован полный расслабон. Последние недельки хотелось бы дослужить без каких-либо излишних напрягов.
– Сом... – тихо произнес Якушев. – …Если Побилат с прапором, вдруг обнаружат на «медицинском» пропажу канистры?.. Ну, той... Что со спиртом. Которую мы нынешним утром подрезали... Чую, будет нам тогда: наш долгожданный дембель.
Самолюк промолчал. Ответил за него Литвиненко.
– Ты бы поменьше о той канистре вспоминал, да попусту языком молол. Даже если и обнаружат?.. Разве мы здесь одни?.. Каждый день по два-три грузовика на склады приезжают, разгружаются, загружаются... Разве ж за всеми уследишь? – предельно просто и доступно объяснил Александр.
– Эх, а я бы той спиртяги, прямо сейчас дёрнул... – вспомнив об украденной накануне канистре, грустно вздохнул Рудяев. – …Достали меня эти склады и эта долбаная Чечня. Домой хочу.
– Валера, я и сам на «измене». Однако до вечера, всё же придётся потерпеть. Иначе, как пить дать, спалимся... – обращаясь к Рудяеву, как к брату, Самолюк несколько урезонил последнего. – …Вот заступим в караул, дождемся отбоя, тогда как положено и оторвемся.
– Служить нам осталось вместе, совсем ничего... – задумав что-то, начал издалека Серёга Якушев. – …Вот-вот разъедемся…
– Да, уж. Пять-шесть караульных нарядов и по домам, – поддержал его Литвиненко.
– Сом, быть может, ты всё-таки расскажешь нам о том, как попал сюда, на склады?.. – тут-то и вставил свой вопрос Яшка. – …Поведай напоследок, о той чеченской снайперше. Как вычислил её, и как за ребят погибших, с ней рассчитался?.. Или, предпочтёшь так, и уехать на Родину со своей тайной?
– Так и уеду, – рявкнул Игорь, явно задетый за нечто живое.
– Мужики, слушайте ещё одну фишку... – воодушевлённый своим прошлым успехом (как рассказчик анекдотов), Рудяев уселся поудобнее. – …Следующий прикол, просто отлично впишется в данную тему.
– Давай-давай... – достав очередную сигарету, Самолюк вновь поторопил товарища. – …Ни то Яшка весь мой мозг мне съест.
– Короче так. В центре Грозного громыхают уличные бои. Один из пехотинцев-новобранцев забился от страха под бетонную плиту и сидит там, словно таракан за печкой. Слегка попривыкнув и немного освоившись в новой для себя обстановки, тот пехотинец начинает вертеть по сторонам башкой, уж подмечая кое-какие детали. Тут-то и обращает он своё внимание на подвал одного из соседних полуразрушенных домов. Дело в том, что туда, то и дело шныряют наши бойцы. Причём выходят они оттуда какими-то радостными и улыбчивыми.
Любопытство нашего солдатика, в конце концов, пересилило все страхи и он, улучив минуту временного затишья, чесанут-таки к тому самому подвальчику.
Залетает тот солдатик в приоткрытую дверь и видит толпу военнослужащих, выстроившихся друг за другом в длиннющую очередь. Причём солдатская вереница, начинавшаяся у самых дверей, уходила неизвестно куда, в темноту подземных катакомб.
Спрашивает первогодок: зачем, дескать, стоите?
Крайний из очереди ему и отвечает.
– Да, понимаешь, братишка... Наши разведчики накрыли чеченскую снайпершу. Вот и решили они наказать её, как говориться по заслугам. Потому и удовлетворяет она сейчас всех желающих.
Тут-то первогодок и сам замечает, что у всех подвальных военнослужащих, ширинки заранее уж расстегнуты. А заметив, вновь интересуется.
– Так она, что же?.. Всем дает?
– Ща узнаем... – отвечает всё тот же крайний и немедленно осведомляется у предыдущего. – …Братишка, очередь-то можно занимать?.. Она всем даст?..
Вопрос быстро пробегает по живой цепочке: «Она всем даст?.. Она всем даст?.. Она всем даст?.. Она всем даст?..» – и теряется где-то там, в темноте подвала.
Ответ приходит, тем же «макаром».
«Всем!.. Всем!.. Всем!.. Всем!.. Всем!..»
– Ну, слыхал?.. Можешь спокойно ожидать своей очереди... – подтверждает крайний.
Обрадованный новобранец уж совсем осмелел и вновь интересуется.
– А как, насчёт нестандартного секса?.. Ну, там... К примеру, в зад?
– Да ты совсем, парень, оборзел... – усмехается крайний и тотчас добавляет. – …А впрочем, и об этом сейчас узнаем.
«В зад дает?.. В зад дает?.. В зад дает?.. В зад дает?.. В зад дает?..» – уносится в темноту.
«Дает!.. Дает!.. Дает!.. Дает!.. Дает!..» – чуть позже вторит ему очередь.
Тут молодой и вовсе погружается в мир своих довоенных грёз и ночных фантазий.
– А в рот берет?
«В рот берет?.. В рот берет?.. В рот берет?.. В рот берет?.. В рот берет?..»
«Нет!.. Нет!.. Нет!.. Нет!.. Нет!..»
– А почему? – удивляется салага.
«Почему?.. Почему?.. Почему?.. Почему?.. Почему?..» – негодует очередь.
«Голову ещё не нашли!.. Голову ещё не нашли!.. Голову ещё не нашли!..»
Такого фурора, Рудяев вовсе не ожидал. Истеричный хохот, в буквальном смысле, посбрасывал солдат с лавок.
– Ну, ты Рудяй, красава... – откашлявшись после минутного безумия, кое-как сумел выдавить из себя Самолюк. Будто бы Рудяев лично участвовал в той вакханалии. – …Так этой суке и надо...
Если сейчас кто-то сейчас о некоем психическом отклонении, или того хуже, о сумасшествии бывшего десантника, сразу поспешу успокоить. «Крыша» у Самолюка не поехала, и рассказанный анекдот он вовсе не принял за реальную историю. Просто в жизни старшего сержанта была своя, роковая чеченская снайперша, расспросами о которой, время от времени и донимал его Якушев, и которую сам Самолюк, наверняка, запомнит до гробовой доски.
Около года назад, близ полевого лагеря десантно-штурмового батальона (в котором на тот момент служил Самолюк), объявился вражеский «стрелок». Умело и грамотно меняя свои позиции, он планомерно принялся отстреливать «десантуру». При этом сам оставался, на редкость неуязвим.
Когда же, очередной жертвой снайпера стал земляк и лучший друг Самолюка, выдержка Игоря кончилась. Словно одержимый он, втайне от командиров и сослуживцев устроил настоящую охоту на злополучного снайпера. Как-то не по-пацански было спускать подобную дерзость.
На исходе третьей недели, Самолюк его всё же «накрыл». Какого же было удивление десантника, когда вместо ожидаемого матёрого боевика, он вдруг застал на подготовленной для стрельбы позиции, местную девку, на пару лет младше его самого. Чеченка была вооружена снайперской винтовкой, на прикладе которой было сделано около двадцати зазубрин.
О том, что было после, знали лишь двое: сам Игорь и уже мёртвая снайперша...
Ну, а позже, старшего сержанта Самолюка обвинили в зверском убийстве несовершеннолетней мирной девочки. Разжаловали в рядовые и взяли под арест. И только хлопоты Лютого спасли парня от военной прокуратуры и уголовного преследования.
– Пацаны, случаем не знаете, где можно разжиться мешком сахара, парой пачек дрожжей? – будто что-то припомнив, невпопад поинтересовался Литвиненко.
– Кызыл, своей тупостью ты начинаешь меня пугать... – не сдержавшись, выкрикнул Якушев. – …Вот скажи: к чему, ты сейчас об этом спросил? А впрочем, сперва ответь мне, на иной вопрос. Там, под Ханкалой... Ты, наверное, получил вовсе не лёгкую, а самую тяжёлую контузию?.. Причём, во всю голову, коль вопросы твои, день ото дня, всё дурнее и дурнее.
– А собственно, зачем тебе сахар?.. Да ещё и в таком количестве?.. – перебил Якушева Рудяев. – …На сладенькое, к дембелю потянуло?
– Ни в этом дело... – быстро осознав неуклюжесть и несвоевременность своего вопроса, Литвиненко поспешил с пояснениями. – …В одной из складских подсобок я давеча приметил авиационный подвесной бак. Не меньше четырёх сот литров... Прапорщик Михайленко сказал, дескать, он дырявый и кроме, как на металлолом более ни на что не негоден. Однако я тщательно обследовал ту конструкцию и пришел к выводу, что прапор врет. Отличный и целый бак, да ещё и с герметичной крышкой. Вот и решил я его потихоньку дюзнуть, чтоб замутить в нём брагу. Прикиньте, сколько пойла с него выйдет. Я, между прочим, обо всём нашем взводе тогда подумал, а ты, Яшка... Ещё раз вякнешь, я тебя так вломлю...
– Литвин, оставь эту идею... – глядя на слегка придурковатое выражение лица сослуживца, при этом едва-едва сдерживая смех, Самолюк всё же нашел в себе силы ответить серьёзно. – …Склады у нас далеко не продовольственные. А в чеченское село, за сахарком ходить не советую. Так что, обойдемся мы, как-нибудь без твоей браги. Нам и канистры спирта, если пить будем аккуратно, до самого дембеля хватит.
(продолжение следует)