Ватто. "Лавка Жерсена"
Возникновение картины
Картина была написана быстро прогрессирующим к смерти художником аккурат в 1721 году. Согласно историческому анекдоту картина возникла следующим образом. Жерсен владелец картинной галереи, а по совместительству художественной лавки на Новом мосту -- тогда главном торговом центре Парижа -- бесконечно докучал художнику:
-- Ты мне друг или не друг?
-- Ну, допустим, друг, -- а Жерсен действительно очень ценил Ватто и часто помогал этому вечно больному и нуждающемуся художнику.
-- Ты можешь мне, как друг, нарисовать вывеску к моей лавке, а то перед покупателями как-то неудобно.
-- Я рекламой не занимаюсь, -- гордо отвечал Ватто.
А однажды вдруг загорелся и сказал:
-- Ну ладно. Так и быть, нарисую тебе вывеску.
Заперся на несколько дней, а когда закончил, то результатом и оказалась эта маленькая картина (168х308 см).
-- Я просил тебя нарисовать вывеску, -- вздохнул Жерсен, -- а ты даже такой простой просьбы не выполнил. Эх ты! А еще другом называешься.
-- Как не выполнил? А это что тебе, не вывеска?
-- Да какая же это вывеска? Это же настоящий шедевр.
Правда, по воспоминаниям самого Жерсена, художник сам взялся нарисовать картину, которая была бы выставлена не внутри, а снаружи. Ему, по словам Жерсена, хотелось порисовать на свежем воздухе, чтобы "погреть себе пальцы". Картина даже какое-то время повисела на воздухе, привлекая многочисленные толпы зевак (тогда музеев не было, и созерцание шедевров было исключительной привилегией знати), и подверглась его тлетворному влиянию. Но после смерти художника Жерсен мигом упрятал ее внутрь, отлично сознавая громадную художественную ценность полотна. (По другим данным картина была продана уже через 14 дней после ее выставления богатому парижскому купцу Клюку (Glucq)).
СУДЬБА КАРТИНЫ
Ну и помоталась же "Лавка Жерсена" по свету. Были среди ее владельцев и богатые французские буржуа, и владетельные немецкие князья. Не очень эти любители церемонились с картиной. Особенно неудобен был ее большой размер. Так что в конце концов она оказалась разрезанной надвое: одна половина долгое время хранилась в Лувре, другая в Британском национальном музее, пока обе не срослись в Дрездене. Только вот подлинники это или копии, сегодня сказать никто не может. Да и зачем?
Несмотря на вызывающую новизну сюжета, картина вызвала однозначно одобрительные аплодисменты. Современный исследователь (Госсан (Gaussen)) оценивает ее так:
"Картина написана большим оригиналом, поскольку в качестве сюжета на ней изображена обычная уличная сцена (выходящая на улицу лавка продавца живописи с покупателями и продавцами). Имея дело с сюжетом из повседневности, картина выходит за все нормы эпохи и может быть названа атипичной. Картина являет взору зрителя двойное чудо: с одной стороны она служит неоценимым источником повседневной жизни своей эпохи; с другой, используя совершенно новые живописные приемы, в т. ч. работу на открытом воздухе (пленэре), она предвосхищает достижения художников позднейших эпох Дега, Мане, Домье".
ЗАМЫСЕЛ КАРТИНЫ
Попытаемся порассуждать о сюжете картины. Европейская живопись, в отличие, скажем, от мусульманской (хотя, возможно, знатоки и оспорят это суждение) принципиально сюжетна. Невозможно понять и наслаждаться ею как чисто орнаментальным искусством. Нужно для понимания картины привлекать дополнительные знания, которых из созерцания картины никак выковырить невозможно.
Заодно заметим, что излишняя осведомленность про обстоятельства возникновения произведения подчас вредит. Например, Луи Арагон внимательно изучив все картины, которые представлены в картине ("картины в картине"), пришел к выводу, что в "Лавке Жерсена" "под видом вывески Ватто представил историю живописи, какой он её знал; вместе с тем это картина творческой эволюции самого живописца, ставшая его 'художественным завещанием'".
Ну что ж? И такое толкование имеет право на существование в прокуренных чрезмерным изучением истории головах искусствоведов. В картине четко просматриваются следы трех эпох.
Прошлое -- это парадное искусство эпохи Людовика XIV -- на картине Ватто как раз портрет некоей важной птицы (некоторые знатоки из из тех, кого Остап Ибрагимович в детстве расстреливал из рогатки, даже сумели разглядеть в ней самого короля), пакуют для сдачи в утиль.
А это искусство сегодняшнего (для Ватто) дня -- искусство рококо, главным предметом которого была любовь и прочие развлечения быстротекущей жизни. Кавалер даже берет под руку свою, заглядевшуюся на портрет короля даму, и призывает ее не садится в карету прошлого, а окунуться в настоящее.
А справа от зрителя молодые люди уже видят искусство будущего, исполненного для них надежд и очарования.
http://proza.ru/2022/12/12/342
Возможно для французов такое об'яснение и катит. Ведь они с лицея воспитаны на поклонении живописи, и изображенная на картине для них не мертвая история эрудитов, а живая их культуры. Как для нас живая история пушкинские гусары или матросы, опоясанные пулеметными лентами.
Еще одно толкование дает М. Герман, опираясь на выдвигаемое им положение, что на картине изображены знакомые и друзья художника. В картине, пишет Герман, "Ватто прощается с миром, который так долго был ему родным, с любителями искусства, из которых многие были его добрыми друзьями, хотя и не всегда понимали его до конца, со знатными заказчиками и искушенными торговцами, с собственными героями, пришедшими, наконец, в его будничный мир; прощается с картинами, глядящими со стен лавки, с запахом старой бумаги, на которой сохранились бесценные оттиски знаменитых гравюр".
Замысел изображенного на "Лавке Жерсена" во многом видится иным, если учесть, что тот портрет, который запаковывает в ящик один из работников -- это в натуре парадный портрет короля-солнца Людовика XIV, принадлежащий кисти придворного художника Лебрена. Портреты короля, как портреты любого вождя были обязательны в любом учреждении, а тем более в лавке, торгующей картинами.
Но вот король умер, и его портрет безо всякого почтения снимают с почетного места и отправляют догнивать на склад. Какой-то прохожий зевака ироничным взглядом провожает в "последний путь" того, перед кем еще недавно весь мир дрожал и благоговел. А справа от сцены "похорон" течет своя жизнь, равнодушная к приходу и уходу королей. Перед нами типичная история на вечную тему: "пред кем весь мир лежал в пыли, торчит затычкою в щели".
Но возможен и другой вариант данной трактовки картины. Многие искусствоведы видят в фигуре этого зеваки автопортрет самого художника. Тем более, что во всех многофигурных картинах Ватто в уголке примостился ироничный наблюдатель происходящего. И это дает теме несколько иное освещение. В этом случае мы может рассматривать ее как реплику Ватто на тему "художник и жизнь", стоящую в одном ряду с такими шедеврами как "Менины" Веласкеса, "Мастерская художника" Я. В. Дельфтского, "Натюрморт с атрибутами искусств" Шардена, "Бал в Фоли-Бержер" Мане и др.
Художник здесь только с одной стороны ироничный наблюдатель, как бы оценивающий величие королей с точки зрения "жизни", как бы часть этой жизни, ее полноправный представитель. С другой же стороны он в стороне от этой самой жизни. Жизнь течет своим чередом, а он смотрит на нее, оценивает, но не участвует в ней. Он, как Киса с Остапом, "чужой на этом празднике жизни".
Занесение картины в рубрику "художник и жизнь" позволяет своеобразно трактовать и остальное ее содержание. Тема как бы раскрывается множеством аспектов. Вот еще один любопытный фрагмент.
А кто этот старик, детально рассматривающий голяшек? Старый любитель клубнички, паскудник, гладиатор ("может только гладить женщин, на большее не способен")? Или знаток, погруженный в созерцание прекрасного на картине, не замечая, что оно совсем рядом, за его спиной в виде молодой красивой женщины. А может художник хочет сказать, что есть красота текучая, преходящая и есть красота вечная, неподверженная времени, красота искусства? Каждый волен трактовать сюжет в меру своей испорченности и продвинутости.
http://proza.ru/2022/12/12/345
Так перед нами возникает еще одна тема -- "искусство и жизнь". Вариация этой темы представлена парой, находящейся справа, если вести отсчет сторон со стороны зрителя от законопачиваемого на свалку короля. Кавалер и дама заходят в лавку прямо с улицы. Дама смотрит на портрет короля. Она еще в "жизни". А кавалер настойчиво зовет ее вовнутрь, как бы приглашая в иной мир, мир искусства.
Ну что ж. Именно эта возможность разных толкований при полной ясности и прозрачности изображенного и составляет одну из замечательных особенностей живописного искусства.