(Вольный перевод с немецкого)
На небольшом домике на Эльбштрассе нарисован смешной человечек с гусями, подписанный "Дурачок из Майсена". Чем же он так прославился, что даже вошел в немецкую поговорку: "приехать из Майсена", что означает "выглядеть круглым дураком"? А вот чем.
Жил когда-то в Майсене мальчик по имени Клаус. Больше всего на свете он любил торжества: свадьбы, похороны, крестины и вообще всякие городские гуляния и праздники. При любом столпотворении он всегда протискивался в первые ряды зевак, и ему было наплевать на то, что его вид - драные штаны и штопанный-перештопанный кафтан - никак не соответствовал значимости события.
Как-то утром его мать велела ему пойти к реке на лужайку пасти гусей. Но когда Клаус выходил за калитку, погоняя птиц хворостиной, он услышал как соседка сказала матери через забор: "Сегодня к нам приедет сам курфюрст. Мы все пойдем на площадь встречать его у Ратуши". И верно: под бой барабанов и медные звуки труб по мосту через Эльбу двигалась процессия. Рыцари в парадных кольчугах на лошадях, облаченных в латы, держа знамена, с лязгом шагали по каменной мостовой. Они сопровождали роскошную карету курфюрста. Им навстречу шли городские старосты, а за ними толпы народа.
Клаус остолбенело смотрел на процессию, пока не услышал окрик матери: "Чего встал, я сказала: иди паси гусей! И следи за ними, чтоб ни один не пропал!".
Клаус чуть не заревел от досады, что не может пойти со всеми. Что же это за несчастье такое, что самое главное городское торжество пройдет без него! Что он, как последний дурак, будет пасти гусей, когда весь народ приветствует курфюрста! А тем временем тяжелая карета с грохотом съехала с моста, прошла под городскими воротами и скрылась из виду.
Клаус не мог больше терпеть: он непременно должен бежать на площадь к Ратуше. Но как же оставить гусей? Если пропадет хоть один самый тощий гусёнок, ему от матери не поздоровится.
И он придумал: схватил гусей и по одному засунул их шеями за веревку, которой были подвязаны его штаны. Затянув узел потуже, чтобы и гуси не потерялись, и штаны не падали, он помчался на площадь. Работая локтями, он протиснулся через толпу, и оказался в первом ряду как раз в тот момент, когда мимо проезжал курфюрст. В окне кареты Клаус смог даже разглядеть правителя. Он раскрыл рот, вытаращил глаза и закричал от восторга. И его гуси тоже должно быть от восторга все были с раскрытыми клювами и вытаращенными глазами. Никогда они не видели ничего более восхитительного.
Когда же процессия миновала, толпа начала расходиться. И тут стоящие рядом горожане заметили Клауса. Его гуси с раскрытыми клювами и остекленевшими глазами безжизненно болтались на веревке. "Клаус, ты совсем дурачок?" - спросил один из прохожих - "Зачем ты задушил гусей". "Да еще и выперся с ними к самой карете курфюрста!" - возмущенно сказал другой. "Он, наверное, хотел прикрыть гусями свои драные штаны", - засмеялся третий. Эта шутка так всем понравилась, что люди наперебой стали дразнить и ругать Клауса за его глупость. А Клаус стоял на мостовой и не знал, как теперь ему вернуться домой и что сказать матери. Он понуро побрел прочь, а толпа еще долго шла за ним, улюлюкала и насмехалась: "Дурачок, дурачок! Самый глупый дурачок на свете!". И потом всюду, где бы он ни появлялся, люди кричали: "Вон идет дурачок из Майсена!".
Мы не знаем, вернулся ли Клаус домой. Не знаем, что сделала с ним его мать. Но через несколько лет я неожиданно встретил его, когда курфюрст вызвал меня во дворец по какому-то делу. Получилось так, что слухи о глупости Клауса дошли до самого курфюрста и так насмешили его, что он велел разыскать Клауса и назначил его главным шутом. С тех пор Дурачок-из-Майсена счастливо жил при дворе, ни в чем не нуждался и вел самую дурацкую жизнь, какую можно только представить.