Рассказ написан в соавторстве с Алексеем Аргуновым.
Начало http://proza.ru/2022/12/28/731
;
Рассказ написан в соавторстве с Алексеем Аргуновым.
- 1 -
Автобус затрясся, издал жалобный стон и резко затормозил.
Подавшись вперед, Ольга Григорьевна Шухер, секретарь писательской организации, крепко ударилась лбом и вскрикнула.
«Только бы не было синяка, а то деревня эта подумает, что муж меня бьет».
Достав зеркальце, она оглядела ушибленное место и успокоилась, хотя ее уложенные локоны помялись, а тональный крем смазался.
- Девочки налево, мальчики направо! – гаркнул водитель. – Еще одна остановочка, двигатель барахлит, паскуда, но мы ему мОзги вправим. Не боись, народ, к Новому году успеем! – радостно заржал весельчак.
Олег Альбертович поспешил на выход, а жена его, подышав в окно, обнаружила, что транспортное средство остановилось посреди заснеженного поля, где не было ни деревца, ни кустика. Вздохнув, она расстелила на коленях полотенце, достала корзинку с продовольствием и стала дожидаться супруга.
- Мы уже два раза ели! Я не буду! – отказался муж, похлопывая себя по тощему животу.
- Я нервничаю, мне надо прийти в себя, - откусывая бутерброд с внушительным ломтем колбасы, зыркнула жена.
- На тебя посмотришь, так ты сплошной комок нервов! – пошутил Олег Альбертович.
- Другого ответа я от тебя и не ждала. Я страдаю, а ты со своими шуточками лезешь, - жуя, начала заводиться страдающая женщина.
- Ну, чего ты психуешь, я не пойму, - пожал он плечами. – Сама же говорила: скорей бы ее замуж выдать.
- Олег, - строго сказала Ольга Григорьевна. – Ты бы помолчал! Они едва знакомы!
- Оля, они уже полгода вместе живут!
- И где только она его только подобрала? – сокрушалась будущая теща. – Манер нет, голубцы ест без ножа, родители у него деревенские, фамилия плебейская и живет в каких-то Сумерках!
На глазах у Ольги Григорьевны показались слезы.
- Ой, Щитомордникова, чья бы корова мычала…
- Нет, моя корова молчать не будет! Дочь писателя выходит замуж за ветеринара! Какой мезальянс!
- Ой, какие мы гордые! Небось, забыла, как мы с тобой познакомились?
- Олег, не надо сравнивать! Я была культурная, воспитанная девушка…
- Ага, - перебил муж. – У меня до сих пор стоит перед глазами эта картина: культурная девушка, пьяная в хлам, в четыре утра тормозит милицейский уазик, плюхается на заднее сиденье и кричит: «Мы едем кататься!»
Шухер опустила глаза:
- Сколько можно это вспоминать?
- А где ты на следующее утро проснулась? – не унимался Олег Альбертович. – В моей постели, у стенки. Пожалел я тебя тогда, в вытрезвитель не отвез.
- Конечно, у вас одно на уме: лишь бы в постель затащить.
- А что, я на коврике должен был спать? У меня тогда из мебели только одна кровать была, полуторка. Ничего, поместились, ты только храпела всю ночь, а через неделю в ЗАГС потащила, не терпелось тебе, видимо…
Ольга Григорьевна хмыкнула.
Автобус ожил. Водитель, усевшись за баранку, сообщил пассажирам:
- Завелась, стервь! Теперь с ветерком домчим!
Автобус тронулся с места.
- Хорошо едем, - Олег Альбертович похлопал жену по коленке.
- Мне будет хорошо, когда я поеду назад.
Хороший автобус несся во весь опор.
-2-
- Але, прибыли! С вещами на выход, - затрещал веселый шофер, - поторапливаемся, граждане, запоздали-то мы в дороге… Новый год на носу, надо еще водкой затариться, сегодня сельмаг до четырех, а завтра выходной.
- А после четырех как? - послышался робкий голос.
- Кузьминична круглосуточно работает, - ответил балабол. - Речная 12, самогон у нее знатный и берет недорого.
Ольга Григорьевна презрительно фыркнула. Тут кто-то засмеялся в автобусе:
- Глянь, Федька Ямщиков до чертиков допился, на шухере стоит.
- Ну-ка, где? Как пить дать пьяный, вон, отхлебывает из фляжки!
Ольга Григорьевна, спустившись с автобуса, увидела щуплого мужичонку в большом тулупе, валенках и шапке-ушанке. Зажав что-то коленями, на вытянутых вверх руках он держал картонку, на которой крупными неровными буквами было написано: «Шухер».
Гостья покраснела. Олег Альбертович сообразил:
- Нас встречают.
Кто-то за спиной засмеялся:
- Мексиканских сериалов, что ли, насмотрелся?
В это время встречающий громко закричал:
- Шу-хер! Шу-хер!
Выходящий народ держался за животы.
- Что, Федя, отмечаешь уже?
Олег Альбертович помахал рукой. Федор бросил картонку, засунул флягу в карман и уверенно воскликнул:
- Я вас сразу узнал! Эх, гости городские, прокачу сейчас на савраске, лошадей, отродясь, поди не видывали…
- Да нет, Ольга Григорьевна деревенская, она даже корову доить умеет.
- Проверим, давай сюда свои вещички, - Фёдор схватил дорогой кожаный чемодан Ольги Григорьевны рукой в грязной рукавице и направился за угол вокзала. Супруги Шухер последовали за ним.
Сразу за углом стояла телега с впряженной лошадью. Фёдор закинул вещи в повозку, вытащил из соломы бутылочку и подмигнул:
- Выпьем за знакомство!
Олег Альбертович потёр руки:
- Правильно!
Ольга Григорьевна брезгливо повела губами:
- Спасибо, я не пью.
Федор заржал в ответ:
- Моя лошадь не пила, не пила, да и померла!
Пока мужчины знакомились, пили и жали друг другу руки в знак дружбы, дама в дорогой белой дубленке с опушкой и модных замшевых сапогах, нервничая, разглядывала овчинные тулупы, которыми была застелена телега.
«А этот как на рыбалку вырядился. Как знал! И дернули же меня черти дубленку эту надеть, знала же, что в Сумерки еду!»
Муж и Федор прервали тревожные размышления писательницы, вдвоем подсадив ее в телегу. Шухер, задрав дубленку, аккуратно уселась на подстилку. Муж с бутылочкой развалился рядом. Возница ударил савраску кнутом, телега тронулась, писательница не удержалась и, задрав ноги вверх, упала навзничь.
Ямщиков крикнул во всё горло:
- Ну, давай, залетныя, - а потом запел:
- А на последнюю да на пятерочку, куплю я тройку лошадей,
И дам я кучеру на водку, эх, погоняй, брат, поскорей…
«Скорей бы все это закончилось», - подумала Ольга Григорьевна, но все только начиналось…
- 3 –
Савраска мигом домчал гостей до места назначения. Ольга Григорьевна, ожидая, пока ей помогут слезть с телеги, разглядывала дом своих сватов. Выглядел дом основательным и добротным, с деревянными резными ставнями и коньком на крыше. Из высоких распахнутых ворот выбежала полноватая девушка в полушубке, накинутом на длинное белое платье.
- Мама, папа, ну, наконец-то! Что ж вы так долго? Регистрацию без вас провели!
Вслед за дочерью вышел степенный коренастый мужичок среднего роста и вальяжно приблизился к телеге:
- Не чаяли уже вас увидеть, сваты дорогие. Федька, чемоданы в дом, савраску в стойло, овса насыпь побольше в честь праздничка. Дениска, теще помоги!
Из-за спины хозяина показался невысокий паренёк в костюме жениха и помог Ольге Григорьевне.
- Здравствуйте, Иван Денисович, - не замечая зятя, поздоровалась Шухер с новым родственником.
- Автобус три раза в дороге ломался, - пояснил Олег Альбертович.
- Ах ты, страсти какие, - покачал головой Иван Денисович. – Колька, шОфер, бестолковый у нас, не хозяйственный… Мать, встречай гостей! – крикнул он молодецким голосом.
В цветастом платке, в длинном сарафане до пят, показалась строгая женщина, не старая и не молодая, с хлебом-солью. Молча поклонившись гостям, она выпрямилась и сказала:
- Ну, вот и встренились…
Ольга Григорьевна искусственно улыбнулась и выдавила из себя:
- Добрый день, Домна Ивановна!
- Ядвига, - властным тоном приказал тесть. – А ну, иди в дом, застудишь еще мальца!
Теща схватилась за сердце. Олег Альбертович, улыбнувшись, хлопнул Дениску по плечу:
- Молоток! – и надломил каравай.
Ольга Григорьевна отщипнула небольшой кусочек и мученически положила его в рот. И тут до ее ушей донеслась какофония звуков, состоящая из игры на гармошке, ударов по медному тазу, кудахтанья куриц, собачьего лая, залихватского свиста и радостных улюлюканий.
- За опоздание штрафную, - хитро улыбнулся Иван Денисович и отступил в сторону.
Перед супругами предстал живой коридор из ряженых людей, размахивающих метлами и вениками.
Олег Альбертович смело шагнул вперед. Ольга Григорьевна в страхе ухватилась за мужа и, зажмурившись, двинулась за ним. Она не сразу поняла, что происходит. Лишь когда она почувствовала жгучую боль возле колена, она решилась открыть глаза. Даже в самом кошмарном сне она не могла увидеть такое.
Их с мужем с остервенением лупили колючими вениками по ногам, по коленям, по бедрам и по спине. Шухер жалась к мужу, ища поддержки, но Олег Альбертович оставался спокоен. А ряженые старались изо всех сил.
Кошмар внезапно закончился, за ним последовал другой. Ряженые побросали чилижные веники и полезли целоваться. Какая-то рыхлая тётка с могучими плечами обхватила Ольгу Григорьевну за шею и смачно поцеловала ее в губы.
- А теперь за здоровье молодых, по стопочке.
Перед супругами предстал Иван Денисович в вышитой сорочке с подносом в руках. Ольга Григорьевна даже не поняла, что она что-то выпила.
- Молодец, сватьюшка! – похвалил хозяин.
Олег Альбертович довольно крякнул. Самогон был очень крепким.
Следующие два часа прошли для Ольги Григорьевны как в тумане. Поздравляли молодых, дарили подарки, пили и закусывали.
Иван Денисович развернул целую речь о сближении города и деревни и гордо объявил, что дарит молодым дом с хозяйством.
Ядвига радостно завизжала, гости загудели, зазвенели бокалы, застучали ложки и вилки, запахло огурцами и рыбой.
А у Ольги Григорьевны вылетел из головы заранее приготовленный тост. Говорила она скомкано, не по-писательски, с трудом подбирая слова, а когда она продемонстрировала две путевки на остров Крит, Федька Ямщиков ее перебил:
- Я прошлый год в Турции был. Рыбачить там не разрешают, из выпивки коктели дурацкие, да и пить некогда - баб много одиноких, я толком и не отдохнул.
Ольга Григорьевна сжала губы, плюхнулась на стул и выпила рюмочку.
- Оля, ты много пьешь, - прошептал ей на ушко муж.
- Олег, я хочу забыться, - недовольно ответила она ему.
- Ага, сейчас потребуешь кататься…
- Кататься! – дружно закричали за столом.
Ольгу Григорьевну подхватили под руки и поволокли на улицу. Писательница с трудом соображала, что происходит. Отчетливость сознанию вернулась тогда, когда она ощутила резкий запах навоза и овчины. Ей было тесно, ноги болтались в воздухе, одной рукой муж прижимал ее к себе.
- Олег, где мы? – растерянно обратилась она к любимому.
- Едем кататься, как ты любишь. Это тележка, в которой вывозят навоз. Они называют ее говновозка. В ней катают родителей жениха и невесты. Иван Денисович сказал – хорошо, что свадьба зимой, не так измажешься.
- Какая дикость! – Ольга Григорьевна расплакалась от унижения и обиды.
Она хотела вытереть слезы, но вдруг заметила, что руки испачканы чем-то липким и расплакалась еще больше. К счастью, поездка была недолгой.
- А теперь в баньку, париться! – командовал красный Иван Денисович.
Супругов провели в баню. В предбаннике их поджидала Домна Ивановна. Она сидела на лавке, скрестив руки на груди, с иисусоподобным взглядом и поджатыми губами.
Рядом стояли наполненные доверху два ведра.
- Не побрезгуйте угощеньицем, сваты дорогие! – ласково молвила Домна Ивановна и махнула платком.
Мужчину и женщину ловко поставили на колени перед ведрами и дали по ложке. Ольга Григорьевна закричала:
- Это же помои!
- А свининку, говядинку-то ела за столом! – поучительно говорила сватья. – А теперь и ты скотинку уважь! Съешь ложечку за здоровье!
Шухер с ужасом наблюдала, как муж зачерпнул ложкой помои и стал есть.
- Молодец, уважил! – похвалила сватья и махнула платком. Олега Альбертовича подняли и увели.
- Я не буду это есть! – сказала Ольга Григорьевна и сжала зубы.
- Будешь, будешь, как миленькая! – кричал народ за ее спиной.
Домна Ивановна в третий раз махнула платком. Кто-то крепко схватил строптивицу за шею и окунул с головой в ведро, в котором плавали картофельные очистки, размокший хлеб и какая-то каша.
Когда ее голову вытащили из ведра, Ольга Григорьевна раскрыла рот, чтобы вдохнуть воздуха, и в этот момент ее снова заставили уважить скотину.
Потом была жаркая баня, в которой Федька Ямщиков охаживал берёзовым веником по её пышному телу, а могучая бабища била распростертое тело ее мужа.
Ольга Григорьевна отключилась.
- 4 –
Новоявленная теща угрюмо глядела на буйное застолье. Пела гармошка, дрожали полы, звякала посуда, по столу прыгала курица, принесенная кем-то из гостей.
- От курва, куда ж ты забралась, стерва гулящая? – Домна Ивановна схватила курицу и со словами:
- Щас вам бошки-то поотрубают, - унесла ее прочь.
- Олег, - выпив рюмочку, горько произнесла писательница. – Как ты мог есть из помойного ведра? Ты даже не сопротивлялся! Я в тебе разочарована.
- Да, ел! Я же не потомок польских шляхтичей! – Олег Альбертович встал и куда-то исчез.
Рядом с писательницей возник дедушка лет восьмидесяти. На морщинистом лице выделялся большой нос, во рту торчал один зуб, мутные подслеповатые глаза вперились в грудь Ольги Григорьевны.
- Дочка, как тебя зовут? – скрипучим голосом поинтересовался дедушка.
- Оля, - неохотно представилась Шухер.
- Э-э-э, - протянул старичок. – Куролесил я с одной бабенкой, Олей. А мужик ейный кобеля на меня спустил, энтот кобель полпальца мне и оттяпал.
Собеседник выставил вперед правую руку, на которой отсутствовал мизинец.
- Какой кошмар! – притворно ужаснулась Ольга Григорьевна.
- Это что! – протянул дедушка. – Я вот на медведя ходил без ружжа, прижал я его к обрыву, деватьси ему некуды, он на меня кинулси, да полпальца мне и оттяпал.
Дедушка снова показал оттяпанный мизинец.
Ольга Григорьевна сжала ладонями щеки и поняла: надо бежать. Вскочив, она бросилась искать мужа, но во дворе ее перехватил Иван Денисович.
- О, сватьюшка! На ловца и зверь бежит! Пойдем, хозяйство мое посмотрим!
Они зашли в коровник.
- Буренки мои, - сват взял за рог одну из коров. – Ласковыи, послушныи, молочныи!
- Симпатичные коровки, - лживо улыбнулась Ольга Григорьевна. – А в Индии корова – священное животное.
- Индия далЁко, - сказал Иван Денисович. – А молодухи мои рядышком! Поиздержалси-то я на свадьбу, теперь на буренок одна надежа. Смотри, какое вымя!
Иван Денисович схватил сватью за грудь. От неожиданности Ольга Григорьевна онемела. Сват обхватил ее и прижал к себе.
- Да что вы себе позволяете! – сопротивлялась Шухер. – Я приличная женщина!
- Я тебя сразу приметил! – Иван Денисович не обращал на возмущенные крики никакого внимания.
Она изловчилась и ударила его по щеке, затем вырвалась и убежала.
- Знатный бабец! Ничего, никуда не денесси.
Вбежав обратно в дом, Шухер наткнулась на беспалого дедушку.
- Вот, дочка, послушай, что я тебе расскажу! – Он схватил ее за локоть и крепко сжал. – Я на Морфлоте служил и в Красном море акулу поймал. Подцепил я ее на крючок, а она, хвать, полпальца мне и оттяпала.
Едва он поднял свою покалеченную руку, как в глазах городской гостьи потемнело.
Она с трудом освободилась от навязчивого рассказчика и вернулась за стол. К ней подошел муж и отобрал наполненную рюмку.
- Пойдем, дорогая, я тебя уложу.
Олег Альбертович привел ее в комнату. Спустя мгновение страдалица, свернувшись клубочком, заснула.
Ее разбудили настойчивые прикосновения. Стояла кромешная тьма.
- Олег, у меня раскалывается голова.
- Ну, чо ты ломаешься, давай по-быстрому… - настаивал жаркий шепот.
- А-а-а-а… Ну, давай …. – раздраженно уступила женщина мужскому желанию.
Горячие руки стали стягивать с нее одежду.
- Оля, ты спишь? - из дверей послышался голос Олега Альбертовича.
- Олег, принеси мне водички, - слабым голосом протянула Ольга Григорьевна.
Едва муж закрыл дверь, как разозленная женщина изо всех сил пнула деревенского сластолюбца. Неизвестный грохнулся на пол и ползком выбрался из комнаты.
- 5 –
Первое, что увидела Ольга Григорьевна, пробудившись, это - иконы. Их было много: три или пять.
«Интересно, кто в этих Сумерках верит в Бога?» - подумала гостья, поднимаясь.
Разбитое тело плохо слушалось. Ольга Григорьевна, оглядкв себя, заметила, что уснула в платье, и что наряд выглядит не комильфо.
«Надо переодеться… И почему так тихо?» - вяло шевелились ее мысли. - «Неужели все эти люди испарились, а вчера был только сон?». Однако это была явь.
Она заметила на столе записку мужа «Оля, я с Федором поехал за елкой, буду к обеду».
«Понесло же его, лишь бы жену бросить!» - подумала раздраженная супруга. Она надела свежее платье и вышла к новым родственникам с надеждой, что вчерашние бесчинства не повторятся.
В большой комнате, где вчера проходило застолье, пахло куриным бульоном. Две молчаливые женщины под руководством Домны Ивановны бесшумно накрывали столы. На табуретке сидел вчерашний дедушка и, загибая пальцы, бубнил под нос:
- Маньку я похоронил, Нюрку похоронил, Глашку похоронил, Наташку похоронил …
- Дед, у нас не похороны, а свадьба! – прокричала ему в ухо одна из женщин, помоложе.
- А, вот был я как-то на свадьбе у председателя колхоза…
Не дослушав, женщина отвесила ему подзатыльник и грубо сказала:
- Лучше бы тебе язык оттяпали!
- Доброе утро, сватьюшка! Хорошо выспалась? – спросила Домна Ивановна.
- Да, спасибо, - сухо ответила Шухер. – А у вас кофейку не найдется?
- На кухне кофемашина есть, там, возле печки, Ядвигочка нам подарила, - насмешливо ответила хозяйка.
Ольга Григорьевна что-то промычала и отправилась в кухню. Обилие кнопок смутило горожанку, и она предпочла более простой вариант – растворимый, который нашла возле кофейного аппарата.
На кухне появилась невеста.
- О, мам, привет! – Открыв холодильник, Ядвига достала банку с огурцами и отпила рассол.
- Ядвига, ты и вправду беременная?
- Да, мама, ты скоро станешь бабушкой!
В голове будущей бабушки что-то заискрило.
- Что же ты мне ничего не сказала?
В ответ дочь захрустела огурцом и сделала брови домиком:
- Я папе сказала!
Стали подтягиваться гости. Шумное веселье продолжилось. В самый разгар праздника в дом ввалилась толпа молодых людей.
- Ура! – закричала Ядвига и кинулась к друзьям. – Теперь мы повеселимся по-настоящему!
Вслед за друзьями появился мужчина средних лет в кожаной куртке и кепке и смущенно сказал:
- Надо бы рассчитаться…
Ольга Григорьевна смекнула, что с ним можно уехать домой. Она незаметно проскользнула в комнату, где они спали.
- А у нас денег нет! – весело закричала хорошенькая блондинка, обращаясь почему-то к Ивану Денисовичу.
- Эх, безголовыи, - пробурчал хозяин и полез в нагрудный карман.
- Выпейте с нами, товарищ! – к таксисту подлетел Федька со стаканом в руке.
- Я за рулем, мне в город надо, - отвернулся таксист.
- Успеешь ещё в город, сядь, поешь, голодный поди, как собака. Мать, рассаживай гостей! – распорядился Иван Денисович.
Федька уцепился в таксиста и поволок его к столам.
Ольга Григорьевна, появившись с ридикюлем в руках, с ужасом увидела, как двое держат таксиста, третий вливает ему что-то в рот из стакана, а Федька прыгает рядом на одной ноге, вертя на пальце ключи.
Так как внимание было приковано к новоприбывшим, никто не заметил, что Ольга Григорьевна покинула дом. Очутившись в сенях, она с трудом отыскала свои итальянские сапожки и белую дубленку. Встряхивая ее, она застыла с поднятыми руками. Вещь была изуродована многочисленными следами от чилижных веников, такая же участь постигла и сапожки. Всплакнув, она оделась и отправилась искать автовокзал.
На вокзале все было закрыто. На кассе висело объявление, написанное от руки: «Автобус пойдет в город 3-го или 4-го числа».
Ольга Григорьевна растерянно побрела куда глаза глядят…
- Так это же писательница Шухер!
Скиталица подняла глаза и увидела перед собой обычную деревенскую женщину лет пятидесяти, в кроличьем полушубке и белом платке.
- А я на вашем творческом вечере в городе была! Вы меня не помните? Я - Шуйкина, Евлампия! – затараторила незнакомка. – Я в здешней библиотеке работаю, у нас книжки ваши есть. А муж мой стихи пишет, Пулицеровскую премию хочет получить. Я вам стихи его оставляла, вы обещали ответить! Неужто сами приехали? Вот Ганя-то обрадуется! Он у меня сентиментальный.
Ольга Григорьевна совсем не помнила ни вечера, ни женщины, ни стихов.
- Да-да, я припоминаю, - вяло улыбнулась писательница.
- Да что ж мы на улице стоим! Пойдемте в избу!
Обнадеженная Ольга Григорьевна последовала за поклонницей, успев подумать: «А все-таки хороша она, писательская слава!»
- 6 –
- Ганя! Ганя! Иди скорей сюда, посмотри, кто к нам приехал! – закричала Евлампия, едва переступив порог.
Из комнаты вышел высокий, представительный мужчина лет под шестьдесят и, чуть приоткрыв рот, воззрился на гостью, как будто бы это была сама Надежда Кадышева.
Ольга Григорьевна покровительственно улыбнулась и, протянув руку, поздоровалась.
- Лампа, я же тебе говорил, есть правда на земле! И Пулицеровскую премию мне дадут, вот увидишь! Как вам мои стихи? Хороши ведь?
Ольга Григорьевна улыбалась и кивала.
- Ганя, ну что ты гостью мытаришь? Она с дороги устала, ей отдохнуть надо, чайку выпить! Давайте сюда шубку, проходите в комнату, располагайтесь, а ты иди Зорьку покорми!
Пройдя на ватных ногах к дивану и, усевшись, Шухер обреченно подумала:
«Писательская слава-то хороша, а что мне про стихи теперь врать?»
Она не заметила, как хозяйка принесла чай и пряники. Примостившись рядом, Евлампия задушевно произнесла:
- Ольга Григорьевна, между нами: Игнат пишет не совсем хорошие стихи, но вы с ним поласковей, ему нельзя расстраиваться!
- Да, да, - покорно ответила Шухер, думая «Они тут все сумасшедшие в этих Сумерках!»
- Вот и славно. А теперь отдыхайте, а я дела закончу на кухне. Новый год все-таки! Только у нас со спиртным ни-ни…
- Ничего, - облегченно сказала Ольга Григорьевна. – Я почти не пью.
Укладываясь на кровати в спальне, писательница горько подумала: «А выпить бы не помешало…»
Шухер разбудила хозяйка.
- Ольга Григорьевна! Вставайте! Сейчас нас по телевизору поздравлять будут!
Гостья вышла к столу. Она проголодалась, но яства были скромными: винегрет, картошка, три яблока, в центре стола початая бутылка шампанского.
- Ольга Григорьевна, присаживайтесь! Выпьем шампанского, у нас оно с прошлого года осталось!
Игнат Шуйкин разлил прошлогодний напиток. В телевизоре заговорил глава государства. Участники застолья сдвинули бокалы. В нос писательницы ударил запах прокисшего вина.
Хозяин заговорил, перебивая телевизор:
- Как вам мои стихи?
- Стихи хорошие, настоящие, но как всякому алмазу им требуется огранка. Вам нужен хороший редактор.
- А что вам особенно запомнилось?
Ольга Григорьевна замялась.
- Ну, вот вы что-то писали о любви…
- А, наверное, вот это:
Но почему не хочешь обвенчаться
Предстать пред Богом дружною четой
Ведь мы не будем расставаться
И после гроба будем мы с тобой
Не главное ведь ЗАГСа запись
Пред Богом нам ответ держать
Пусть у других бунтует зависть
А нам с тобою доживать
Подумай, измени решенье
Исправить можно всё сейчас
Потом уже ведь будет поздно
Когда наступит судный час.
Когда Игнат закончил читать стихи, Евлампия с умилением глядела на супруга.
- Ганя! – жена протянула руки к своему мужу.
- Лампа!
Шухер икнула.
- Очень замечательные стихи! Очень душевные! - и залпом выпила невкусное шампанское.
Без малого час Игнат декламировал стихи. Наконец-то стрелка на часах стала подбираться к двенадцати.
- А давайте еще по шампанскому, допьем уже бутылку.
- Спасибо, Евлампия, я не хочу!
- Ну уважьте нас! – настаивала хозяйка
Ольгу Григорьевну передернуло.
- Да я тоже не буду… - поддержал гостью хозяин.
Лампа закупорила бутылку и сказала:
- Тогда в следующий год допьем!
Били куранты. Ольга Григорьевна смотрела куда-то сквозь экран телевизора и думала: «Быстрей бы домой».
-7-
Третьего числа, Ольга Григорьевна, сидя в автобусе на холодном сиденье была готова рыдать от счастья. Водитель Колька хмурился и ворчал, немногочисленные пассажиры имели заспанный и осоловевший вид. Только двери закрылись, и недовольный Николай повернул ключ зажигания, как послышался громкий крик.
- Эй, стой! – кто-то забарабанил в дверь.
Чертыхнувшись, Колька заглушил мотор. В автобус ворвался невысокий мужичок в распахнутом тулупе с дорогим чемоданом.
- Руки вверх, это захват автобуса, мы едем в Турцию!
Писательница Шухер от неожиданности подняла руки. Кто-то за ее спиной засмеялся.
- Федя, когда же тебя уже посадят? - вздохнул шофёр.
Ольга Григорьевна узнала Ямщикова и, вспотев, шумно задышала и залилась краской. Федька бросил чемодан в проход и подмигнул водителю:
- Коля, не горюй, надо депутата в город доставить. Билета у нас нет. А это тебе от правительства. – Шутник протянул бутылочку.
- Чок яша, гюле гюле, граждане пассажиры! – Федька потряс сомкнутыми ладонями и, пропуская «депутата», покинул автобус.
Олег Альбертович, подняв чемодан, стал пробираться в самый конец. Ольга Григорьевна, узнав в замызганном чемодане свою собственность, громко вскрикнула.
Опоздавший пассажир, глянув на нее, ахнул.
- Оля, ты же на такси уехала?
- Я не знала, что ты депутат, - холодно отозвалась Шухер.
- Оля, ты где была все это время, у коровы что ли ночевала? – удивился севший рядом муж.
- Я была в Сумерках, а ты меня не очень-то и искал.
- Ты же написала, что уехала с таксистом.
Обиженная жена тяжело вздохнула.
- Оля, хочешь покушать? – Олег Альбертович достал курицу, сало, огурцы и хлеб.
- Олег, а у тебя есть что-нибудь выпить? – отведя глаза в сторону, спросила измотанная женщина. Галантный мужчина достал из сумки бутылочку и пластиковые стаканы. Успокоив нервы, писательница повеселела.
- Оля, а у меня для тебя сюрприз, – заботливый мужчина достал из внутреннего кармана путёвки, - они остаются в Сумерках, а мы поедем на Крит.
Женщина улыбнулась и прильнула к мужу.
Автобус доехал без приключений. На вокзале Ольга Григорьевна опустилась на колени и, несколько раз погладив мерзлый и грязный перрон, поцеловала его.
Поднявшись, она заметила, что кто-то снимает ее на телефон. Бессильно вздохнув, она взяла мужа под руку и сказала:
- В каких же все-таки Сумерках мы живем!
Окончание http://proza.ru/2023/02/24/520