Похороны должны были состояться в Болдинском монастыре, где постригали многих сестёр и его. Мать София, исполняющая теперь должность старшей сестры, благословила ехать всем. На возражения отца Михаила мать Татьяна воинственно заметила: «Даже с зоны на похороны отпускают!» И он стушевался.
Мы поехали до Москвы на поезде, а от Москвы до Болдина нас повёз Николай Андреевич, наш благодетель из Деденева. Помню только движущуюся равнодушную толпу на вокзалах и в метро, дождь, слёзы. На 270 километре Минской трассы нам остановили машину. Это было место аварии. Мы увидели длиннющий тормозной след, метров в двадцать-тридцать. Всё то место дороги было усеяно брызгами стёкол. Валялись какие-то пластмассовые куски от внутренних панелей машины. Мы взяли себе по стёклышку.
Мы веровали, что Господь принял батюшку в Небесные обители и искали во всем чудесного подтверждения. Приехали в монастырь 14 мая. По случайному стечению обстоятельств в этот день выпал епархиальный праздник, память преподобного Герасима Болдинского. В монастыре в этот день всегда служил Митрополит Кирилл Смоленский и Калининградский(будущий Патриарх), присутствовало множество гостей, священство епархии и паломники.
Нас поселили за оградой. И сразу покормили с дороги остатками с архиерейской трапезы и пасхальными куличами. После этого мы пошли на кухню помогать готовить поминальный стол. Похороны были назначены на следующий день. На кухне братия посудомойщики и трапезари стояли на ушах. Завидев нас, они начинали шуметь и бегать друг за другом, и только не дрались, показывая свою удаль. Старшие сёстры отправили меня долой с кухни, как самое главное искушение.
Ночью сёстры сидели в кладбищенской часовне возле гроба и молились. Но во мне проснулся здравый смысл. И я пошла спать. Мать Татьяна настаивала, на том, чтобы открыть гроб с телом батюшки. Она хотела поцеловать ему руку в последний раз, положить в гроб его любимую Казанскую икону Богоматери. Ещё она выражала желание одеть его хотя бы в подрясник. Потому что в морге их раздели, а вещи с кровью сожгла мать Анфиса. Но архимандрит А был категорически против. Он убеждал, что от батюшки осталось месиво, началось разложение, тело упаковано в чёрный мешок. «А как же монашеская одежда? Неужели он теперь предстанет перед Богом нагим?» - возмущались сёстры. Отец А распорядился положить монашескую одежду в могилу поверх крышки гроба.
На следующий день после Литургии были совершены два отпевания, одно монашеское(отца В и мон.Марии) и одно мирское(р.Б.Наталии). Пели два хора, если можно было назвать наш хор хором. Старшие сёстры захотели сделать одноголосое пение в память о батюшке, совершенно не подумав об ансамбле двух хоров. Наш унисон абсолютно выпадал и не смотрелся рядом с мужским четырёхголосьем. На слух создавалось впечатление, будто в перерывах пения приличного мужского хора завывает какая-то странная девушка.
Положение ухудшило регентование ин.Татьяны, которая переоценила свои силы и разрыдалась в самый ответственный момент, успев прокричать мне: «Надь! Подхватывай!» Я, конечно, подхватила, но там мало, что можно было улучшить. После многие вспоминали это отпевание как наш позор. Так что съюродствовали с распевом мы на славу.
Во время похорон мы увидели батюшкиного младшего сына Кольку. Колька был ровесником Варвары. Я аж вздрогнула, разглядев его лицо. Он был точной копией своего отца. Он не мог отлипнуть от своей молодой жены, каждую секунду к ней приставал и обнимал её. Им даже сделали замечание, чтобы вели себя поскромней. Казалось, что наше горе и потеря отца его не затронули совершенно. Его молодая жизнь била ключом, а наша остановилась. Благодаря увиденному я начала понимать отца В с другой стороны. Духовность отца В была напускной. Ум это анализировал, но сердце не верило.
После похорон мы сходили на беседу с архимандритом А, игуменом Иринархом и игуменом Тихоном. Из всего, что там прозвучало, можно было сделать один вывод: терпеть отца Михаила Ложкова, пока не выгонит нас сам.(Странное благословение, ждать пока выгонят, меня всегда смущало!) А если выгонит, то звонить в Болдино, и они что-нибудь придумают. Прозвучали варианты поселить нас в Дорогобуже на подворье монастыря или ещё где-нибудь. Отец А сказал, что жалко нашу общину, очень много работы было проведено батюшкой с нами. Ещё он добавил, что всё про нас знает, отец В при жизни с ним всё обсуждал и просил не бросать нас в случае чего.
Все разногласия с отцом Михаилом были разложены по полочкам. Отец А не благословил идти на компромисс с отцом Михаилом насчёт общей кассы. Также он сказал, что нельзя заставлять быть духовными чадами. У нас есть право самим выбирать себе духовника.
Оказалось, что отец В готовился забрать нас у отца Михаила и отвезти в Майкоп. Там один архиерей, знакомый отца А, уже готов был дать нам храм с домиком. Сам отец А дал батюшке Антиминс для служения(плат со вшитыми мощами мучеников, без него нельзя служить Литургию, каждому иерею его выдает архиерей). Планировалось продать всю возможную недвижимость сестёр в Подмосковье: квартиры Татьяны Поликарповой, мон. Марии и ин.Евгении. И на эти деньги устроиться на новом месте. Батюшка вёл себя так, словно предчувствовал скорую смерть. Он опасался слежки, они с шофёром Сергеем дедушкой часто замечали подолгу преследующие их по Москве автомобили и говорили об этом.
Ехал он по Минской трассе с огромной скоростью, 140 км/ч было в момент удара. Вёз с собой немалые деньги (слова о.А). Дорога была полупустая. Был солнечный полдень. На автобусной остановке стояла фура, и он врезался в неё. И задняя часть фургона срезала полкрыши у лады. Это было очень странно. Значит, он уходил от какого-то препятствия посередине дороги и не справился с управлением именно подъезжая к фуре. Если бы они слетели с дороги чуть раньше или позже, намного больше было бы шансов хоть кому-то остаться в живых.
В морг тела забрали сразу же 8-го мая (Антипасха, первый день после Светлой Седмицы). А Кольке, батюшкиному сыну сообщили лишь 12-го, в четверг. Кто-то ещё сказал, что именно Колькиного номера при батюшке не было. Он его набирал наизусть. А остальные номера были всегда при нем (написаны на бумажке и сложены в футляре для очков). Наталья тоже умерла в четверг 12 мая в реанимации. Ей неправильно диагностировали перелом переносицы, а, оказалось, была серьёзнейшая черепно-мозговая травма. Если бы раньше поняли, можно было бы её попытаться спасти.
Хоронили в закрытых гробах, так как начались уже процессы разложения, пока тела были в морге. Там, оказывается, в мае работало отопление! Ездившие на опознание иг.Иринарх и иг.Тихон сказали, что лиц там не было. Батюшку можно было узнать только по бороде. А у м.Марии была фактически утрачена нижняя челюсть. Тела были уже в плесени. Нас эти подробности шокировали ещё больше.
Всегда безупречный и правильный батюшка умер такой страшной и неправильной смертью. И по его вине погибли две сестры. Так что очень много было неясностей и белых пятен в этой истории. Многие говорили об убийстве батюшки. И о причастности спецслужб. Но правду теперь узнать было невозможно. Не осталось ни одного свидетеля последних секунд. Ни даже тел.
Отец А благословил ехать домой аж во вторник, чтобы побывать на похоронах местной схимницы Августы, жительницы Дорогобужа. Она неожиданно скончалась в эти дни. На следующий день были её похороны в Болдинском монастыре. Пели сёстры Колоцкого и Бородинского монастырей, а нам доверили нести гроб.
Во вторник мы уехали восвояси.
http://proza.ru/2022/11/26/1364
Фото из личного архива