Прошло несколько месяцев, пока мы тоже стали различать в лицо всех братьев и слегка поняли особенности их характеров.
К отцу Дионисию хорошо относились почти все сёстры. Он имел высшее геодезическое образование. Внешне он был симпатичный, худой, с кудрявыми волосами, собранными в хвост, с серыми удивленными глазами и загорелым лицом. Он имел репутацию безотказного труженика. Рассказывали, что когда-то он приехал в монастырь на мотоцикле и сразу стал любимчиком у настоятеля. Но те времена явно остались в прошлом. Отец А теперь постоянно ругал и гнобил отца Дионисия за всё подряд. И называл его главной проблемой монастыря после Силуана. Когда отец Дионисий служил в Тихоновском храме, то поминал на Великом входе монахиню Софию с сёстрами. Меня это немного смущало. Но кому-то нравилось. Я ему давала починить будильник и ещё что-то. Он всё умел и всегда был занят делом. Руки у него были вечно чёрные, в мазуте от трактора.
К отцу Герасиму, наоборот, отношение большинства сестёр было напряжённым. Он не вызывал доверия своим почти юным видом, вольностью поведения, шокирующими высказываниями. Но некоторым сёстрам и такой товарищ подошёл. Он сразу начал приучать к себе сестёр подарками, которых у него было много. У братьев было благословение брать из-за ящика бесплатно любую понравившуюся книгу или икону. Поэтому он мог этим одаривать своих духовных чад. Каждый раз, когда он служил, то выносил после Литургии служебные просфоры и раздавал своим поклонницам, сегодня одной, завтра другой. И старался делать это так, чтобы соперницы видели друг друга и ревновали.
Ещё один весёлый брат Арсений был сыном священника и имел шикарный тенор и был единственным у братии звонарем. Кличка его была Гоблин. Когда он пел, у меня на глаза наворачивались слёзы. Манера пения у него была русская, разудалая, голос сильный. Тембр очень приятный и лишённый обычной у теноров слабости и неустойчивости. Это был мощный, объёмный с соловьиными переливами и жизнеутверждающий тенор. В прошлом году на отпевании отца В и сестёр регентовал его брат иеродиакон Сергий. Но теперь его не было, он написал прошение митрополиту Кириллу на поступление в семинарию. Владыка нашёл там множество грамматических ошибок и подписал резолюцию, чтобы иеродиакон учился в Рославльской гимназии при мужском монастыре. Так, по словам отца А, монастырь лишился талантливого регента.
11 апреля 2006 года, в день нашего приезда в Болдино родную сестру инока Арсения монахиню Рахиль сняли с должности игумении Бородинского монастыря. В этот же день по той же причине сняли игумению Колоцкого монастыря. Батя говорил, что Рахиль влюбилась в какого-то батюшку и исповедуется ему по телефону. Оказалось, что она попала под воздействие каких-то сектантских духовников из Греции, которые использовали психотехники, гипноз, играли на низменных человеческих страстях и выманивали у адептов деньги. Это надолго выбило всю семью Арсения из колеи.
Арсений должен был пролежать в больнице, чтобы получить отсрочку от армии, но бежал из больницы и из монастыря. Это случилось в конце лета. Сёстрам было очень жаль Арсения. Тема почему-то стала больной в игуменском доме. Отец Иринарх запретил при батюшке упоминать это имя.
Впоследствии батюшку А словно прорвало, и мы узнали об Арсении много дурного. Например, что он тайно курил, просыпал службы, не убирался в игуменском и истратил 10 тысяч рублей на «Секс по телефону». Батюшка даже сказал, что если бы эти братья (Арсений и Сергий) не уехали, то обязательно нашлись бы среди нас "две дуры, которые с ними бы ушли". После побега Арсения звонить на колокольне благословили сестёр, так как теперь было некому. А петь первым голосом поставили Гномика, который вернулся после недавнего удаления из монастыря. Гномик был больным на всю голову, голоса у него не было. Пел он грубо, фактически орал, оттого и терял голос.
Регентом братского хора остался отец Пётр. Внешность отца Петра немного мне напоминала Пьера Ришара в молодости, особенно в улыбке, с той только разницей, что отец Петр был лысеющий брюнет. Волос у него почти не было, темная жидкая бородка, маленькие карие глазки и орлиный нос. В клобуке и рясе он имел вполне симпатичный вид. В регентовании он никаким образом не мог был сравниться с иеродьяконом Сергием.
С отцом Петром у меня сразу образовалась какая-то невидимая конкуренция. Хотя я ни на что не претендовала в мужском-то монастыре. Он проникся сочувствием к инокине Екатерине и обсуждал с ней всё, что касалось нашего пения. Она дарила ему какие-то книжки и помянники с дарственными надписями.
Отец Пётр представлял собой чувствительную реактивную натуру и был очень мнительным. Стоило что-то про него сказать, он реагировал не медля ни секунды, даже не разобравшись, хвалишь ты его или ругаешь. Он ничего не умел делать кроме пения. Пел он нормально, но регентом по сути не был. Нотную грамоту он не знал, тон задавал неточно, пел завывая и с подъездами. Из-за этого братья звучали как бабушки в деревне. Сначала они старались «съехаться» в аккорд, потом обогнать друг друга, и прийти к финишу как можно быстрее. Больше всего торопил пение своим басом отец настоятель, буквально загоняя всех как лошадей в упряжке. Голос у отца А был очень мощный, и сопротивление было бесполезно. Но паломникам нравилось их пение, все-таки настоящий мужской монашеский хор, не подделка какая-нибудь, не наёмники.
Ходили слухи, что как-то отца Петра поставили чистить снег. Он сразу лопатой на своих нежных руках натер мозоль. Она загноилась, и пришлось везти его к хирургу. Поэтому на физические послушания его не посылали. Между службами он помогал делать свечи, везде совал свой нос, околачивался вокруг игуменского дома, приставал к гостям и паломникам, в надежде что-нибудь узнать. В общем, был карикатурный безобидный персонаж. К нам он относился поначалу очень доброжелательно, называл нас "родные" и "дорогие", он любил побалагурить, пошутить. Но со временем отношение по неизвестным причинам ухудшилось. Он мог спросить нас, глядя на небо: "Полная луна! Сёстры! Где же ваши мётлы?"
Важное место среди монастырской братии занимал иеромонах Силуан. Это был худой, весёлый с развевающимися локонами и горящими глазами брат. Когда-то он служил в Афгане сапёром. Весь его взвод вырезали душманы. Он один остался жив, местные жители прятали его в безводном колодце. Узнав, что он старше других по возрасту, сёстры зачастили к нему на исповедь. Но отец А с отцом Тихоном пришли к нам в трапезную и провели целую беседу об отце Силуане, в которой убедили нас, что он шизофреник. Он бывает буйным, его постоянно возят в епархию, он боится только митрополита Кирилла в белом клобуке, как психи боятся врачей в белых халатах. Поэтому отец А дал ему кличку Дурбила. Меня это надолго отпугнуло от отца Силуана. Хотя он дарил нам подарки, конфеты, еду, книги. Он был единственный, кто сознательно вставал зимой раньше всех по утрам и в кромешной темноте чистил от снега все монастырские дорожки. Но это вызывало среди братии только смех.
http://proza.ru/2022/11/29/1115
Фото из личного архива.Дионисий, Герасим, общая: архим.Виктор, архим.А обнимает иером.Меркурия, ин.Арсений