Глава 2
Перелет в режиме «канала сверхпространственного переноса» до системы Калейдоскоп, расположенный в двадцати тысячах световых лет от Солнца, занял на новейшем корабле «Крузенштерн» чуть менее полугода. Несмотря на колоссальную скорость перемещения в «сверхпространственном канале», полет на столь значительное расстояние все равно длился довольно продолжительное время. Самым неприятным в таковом положении оставалось то, что во время пребывания корабля в «канале» ни экипаж, ни члены научной команды не могли функционировать полноценно. Никакие исследования при таком способе перемещения по Галактике не проводились в принципе. Стоит отметить, что при движении «в канале» становились практически невозможными какие-либо маневры, а это означало, что и для экипажа, помимо контроля над функционированием энергетических модулей и систем поддержания жизнедеятельности, работы также не находилось.
Конечно, ничто не мешало, как в старые добрые времена, когда корабли летали с досветовой скоростью, погрузить часть экипажа в глубокий сон, и периодически менять дежурные вахты. Но теперь, когда время полета составляло около полугода, а не десятки лет, как ранее, никто не хотел тратить время на бесполезный сон. Поэтому космонавты занимались всем, чем только можно, стараясь подготовиться к предстоящему изучению странного феномена – просматривали бесчисленные библиотеки, занимались самообразованием и вели наблюдения, остававшиеся доступными при таком режиме полета. Таковых, впрочем, было совсем немного, поэтому к исходу первого месяца полета, Протасов все-таки принял решение дежурить вахтами, по три человека, отправляя остальных в относительно короткие периоды сна – по две-три недели. Завершились эти вахты в тот момент, когда корабль вышел в точку, где произошел выход из «канала сверхпространственного переноса» и переход на стандартный режим полета на скорости всего в одну треть световой. К этому времени корабль приблизился к конечной цели своего путешествия на дистанцию около половины светового месяца.
Последняя вахта, во время которой дежурили Петр Самородов, Ален Бессель и Константин Нефедов благополучно завершилась, после чего остальные члены экипажа и научной группы начали приступать к работе. Несмотря на то, что периоды нахождения свободных от вахты членов экипажа в состоянии искусственного сна, были относительно невелики, входить сразу в рабочий ритм удавалось далеко не всем. Вот и сейчас некоторым членам научной группы предстояло пройти специальные процедуры по поднятию тонуса, в то время как проснувшиеся члены экипажа почти тотчас же приступили к работе. А последней накопилось немало.
К тому момент корабль подошел к объекту исследования на такое расстояние, когда появлялась возможность запускать на полную мощность аппаратуру наблюдения. Да и автономные зонды, с помощью коих предстояло проводить изучение феномена, совершая посадки на планеты или входя в их атмосферу, тоже требовали некоторой подготовки. Так что дел было невпроворот, причем, как у членов научной группы, так и космонавтов, пилотирующих корабль. К тому же всем не терпелось взглянуть поближе на аномальную звездную систему, где планеты вращались по орбитам в разные стороны.
Именно поэтому все телескопы, имеющиеся на «Крузенштерне», сразу после выхода из «канала» немедленно нацелились на систему Калейдоскоп.
В данный же момент, к последней вахте, окончание дежурства которой наступало лишь через несколько часов, а затем предстоял почти суточный отдых, присоединились командир корабля Протасов и старший научной группы Матинелли.
– Ну, что у нас интересного на горизонте? – поинтересовался командир в несколько неформальном ключе, появляясь в рубке управления.
По сравнению с рубкой «Лаперуза», прошлого корабля Протасова, управляющий центр «Крузенштерна» выглядел куда просторнее, хотя количество рабочих мест для экипажа в нем не увеличилось, поскольку считалось, что немалую часть функций может взять на себя искусственный интеллект.
– Вы про горизонт обзора локаторов или про горизонт событий? – слегка прищурив левый глаз, спросил Ален Бессель.
– Горизонт событий мне примерно известен... – Нисколько не удивляясь постановке вопроса, ответил Протасов, усаживаясь на свое место, освобожденное Самородовым. – Через тринадцать, нет, уже через двенадцать дней мы должны зависнуть над плоскостью вращения планет системы Калейдоскоп. А вот о том, что у нас видно на радарах ближнего и среднего обзора, узнать небезынтересно.
- В трех световых годах по курсу «на восемь часов» остался белый карлик WCF103132. – Преувеличенно бодрым голосом отрапортовал Бессель, нарочито вытягиваясь в кресле по стойке «смирно». – На курсе «два часа» наблюдаем скопление звезд возле галактического полюса. На настоящий момент интеллект-астронавигатор насчитал уже более сотни звездоподобных объектов.
– В общем, во Вселенной все спокойно? – уже не скрывая улыбки, Протасов бросил взгляд на последнего участника дежурной вахты, Константина Нефедова.
– Так точно, Андрей Павлович, – вежливо улыбнувшись в ответ, доложил специалист по теории пространства, – перемещения звезд, которые были бы заметны невооруженным взглядом, обнаружить не удалось.
– У-у, как скучно Константин, – усмехнулся командир, бегло пробегая глазами по колонкам цифр и графиков на повисшем в воздухе информационном экране, – я-то полагал, Вы сейчас придумаете историю о флуктуациях в квазизамкнутом пространственно-временном континууме.
– Полагаю, нет смысла чего-то выдумывать, если в скором времени мы можем воочию увидеть такую флуктуацию, до которой ни один фантазер не додумался, – заметил веским тоном Нефедов.
– Что же, это верно. – С задумчивым видом кивнул головой Протасов, меняя взмахом руки информационный экран на обзорно-визуальный. – Но все равно было интересно узнать – какие гипотезы Вы могли бы предложить по поводу возникновения и существования того феномена, который нам предстоит изучать. Ведь явление это проявляет завидную устойчивость, продолжая сохраняться в течение уже нескольких десятков тысяч лет.
Константин склонил голову в знак согласия, в свою очередь, бросая взгляд на обзорный экран. В последнем предположении командир был совершенно прав, поскольку на Земле наблюдали систему Калейдоскоп такой, какой она выглядела более двадцати тысяч лет назад, а системы слежения корабля видели её такой, какой она была всего десять – одиннадцать дней назад. И поскольку никаких существенных изменений к настоящему времени увидеть не удалось, это означало, что аномальные процессы сохраняют стабильность на протяжении немалого времени. А даже при беглом взгляде на звездную систему, являвшуюся целью экспедиции, выявлялось немало странностей, подобных которым не удавалось обнаружить ни в одном из уголков Галактики.
Согласно последним данным, система Калейдоскоп состояла из центральной звезды, являвшейся не совсем типичным представителем крупных коричневых карликов (или все же чрезвычайно малого по размерам и наполовину погасшего красного карлика) и двенадцати планет различного диаметра и массы. То, что у весьма некрупной звезды, к тому же достаточно холодной, имеется столь большое число планет-спутников, уже само по себе являлось изрядным феноменом. Кстати, исследования показали, что практически все планеты являются планетами земного типа. Ни одной планеты гиганта, навроде таких представителей Солнечной системы, как Уран или Юпитер, в системе Калейдоскоп обнаружить не удалось. В какой-то мере это казалось вполне понятным, поскольку размеры самой звезды делали маловероятным наличие у неё таких столь крупных спутников.
Что касается размеров и масс планет, входивших в систему, их величины стали известны по результатам наблюдений с Земли и после пролета автоматического зонда на небольшом расстоянии от Калейдоскопа - ноль, так называли центральную звезду системы. Все планеты пронумеровали в соответствии с привычным принципом удаления от центрального светила. Таким образом, ближайшая к звезде планета получила название Калейдоскоп - один, а самая дальняя – Калейдоскоп - двенадцать.
Самым крупным в этой компании являлся Калейдоскоп – шесть, имевший диаметр чуть больше диаметра Земли и массу, сопоставимую с массой колыбели человечества. По всем данным, на планете могли существовать условия, близкие к условиям, которые существовали к настоящему моменту на некоторых спутниках Юпитера.
Остальные планеты имели меньший диаметр, в основном сопоставимые с Марсом или Меркурием. Самые дальние от своей звезды, Калейдоскоп – одиннадцать и двенадцать, имели размеры близкие с такими планетами-спутниками Солнечной системы, как Ио или Европа. Даже на ближайших к центральному светилу планетах, по мнению земных ученых, условия оставались близкими к существующим на Марсе. Планеты, удаленные от Калейдоскопа – ноль на большое расстояние, вероятнее всего были похожи на Плутон. Что делало существование жизни во всей звездной системе маловероятной.
Но самым потрясающим открытием, радикально отличающим систему Калейдоскоп от всего, с чем сталкивалось в космосе человечество, являлось движение двенадцати планет по своим орбитам. Характеристики этого движения ставили земных ученых в полнейший тупик.
Подобная реакция становилась понятной после того, как выяснилось, что семь из двенадцати планет системы в одну сторону вокруг своей звезды, а остальные пять – в противоположную.
При этом не наблюдалось ровным счетом никакого порядка в чередовании направления вращения – планета в одну сторону, следом за ней – вторая планета в другую и так далее. Первые три планеты от центрального светила вращались в одну сторону, условно говоря, по часовой стрелке, четвертая – в противоположную, против часовой стрелки, пятая – снова в ту же сторону, что и первые три. После чего снова шли две планеты, вращавшиеся против часовой стрелки, при этом восьмая планета вновь вращалась по часовой стрелке, а девятая и десятая снова – против часовой. Соответственно, одиннадцатая и двенадцатая планеты тоже имели направление вращения, совпадающее с движением по часовой стрелке.
Попытки сопоставить планеты по массе ничего не дали – по всем известным данным получалось, что объекты, вращающиеся по часовой стрелке, превосходят по массе те, что вращаются в противоположную сторону, почти вдвое. Бесперспективной оказалась и гипотеза, согласно который пытались сопоставлять скорости вращения планет, а попутно – большие и малые противостояния. При внимательном наблюдении выяснилось, что планеты вообще практически никогда не выстраиваются в одну линию. Редкие исключения составляли лишь четыре из семи планет, вращавшихся по часовой стрелке. Эта четверка примерно раз в тридцать земных лет оказывалась на одной прямой.
Из полученной информации следовало, что планеты не просто вращаются с разной скоростью, но еще и не меняют свои скорости в зависимости от расстояния до центральной звезды. Создавалось впечатление, что планеты вращаются так, как им заблагорассудится, наплевав на все известные космические законы. А это, как уже можно догадаться, вело к возникновению гипотезы об искусственном управлении движением небесных тел в системе. И теперь у экипажа «Крузенштерна» появлялась отличная возможность прояснить малопонятные явления.
Поскольку во время нахождения корабля в «канале сверхпространственного переноса», большинство систем наблюдения не функционировали, основная работа развернулась уже после выхода в нормальное или, как нередко говорили, стандартное пространство, когда в фазу бодрствования вернулся весь экипаж и научная группа. И теперь запускались радары самых разных диапазонов электромагнитного излучения, гравитационные локаторы, а также измерительные системы, базирующиеся на тех же принципах, что и сам «канал», позволяющий кораблю перемещаться со скоростью намного выше скорости света. Первые результаты измерений уже дали дополнительную информацию, которую на Земле и других станциях наблюдения до настоящего времени не удавалось получить. Сравнив скорость передвижения различных планет по орбитам, Константин Нефедов, вместе с Пьетро Матинелли, заступившим на дежурство, построили весьма необычные графики.
– Откровенно говоря, даже представить себе не мог, чтобы перемещение планет происходило в таком странном и при этом синхронном режиме... – С немалым интересом глядя на информационное табло, задумчивым тоном говорил Матинелли. – Создается впечатление, что время от времени та или иная планета словно притормаживает, чтобы не попасть в противофазу или в фазу противостояния со своей соседкой.
– Да, я заметил подобное явление, – кивнул головой Нефедов, пролистывая страницы построенных графиков за период нескольких часов, - и что самое интересное – не удается зафиксировать сами моменты подобного замедления, а где-то, что тоже не исключено, и ускорения, словно эти переходы по какой-то причине не фиксируются нашей аппаратурой.
– Намекаешь на возможную пространственно-временную аномалию? – слегка прищурив глаза, посмотрел на собеседника Матинелли.
– То, что таковая аномалия почти наверняка имеет место, это очевидно, – немного рассеянным тоном ответил Константин, – вопрос тут в другом – что может являться причиной подобной аномалии и, что еще интереснее – насколько верно мы оцениваем её внешние проявления?
– Хочешь сказать, возможностей имеющейся в нашем распоряжении регистрирующей аппаратуры не хватает для адекватной оценки наблюдаемых в системе эффектов? – уже с некоторым удивлением поинтересовался начальник научной группы.
– А что же мы на самом деле наблюдаем в системе? – послышался голос со стороны входного люка центрального наблюдательного отсека, где беседовали Матинелли и Нефедов, и в помещение шагнул первый пилот Дмитрий Чистов. – Если я правильно понял суть сентенций Константина, у нас имеются сомнения в тех данных, что поступают от аппаратуры слежения?!
– И да, и нет, – после непродолжительной паузы ответил Нефедов, – скорее это чисто интуитивное предчувствие, что-то вроде подсознательного эмпирического анализа, в то время как объективных данных того, что мы что-то неверно оцениваем, у нас нет.
– И все же, сомнения остаются, – утвердительным тоном произнес Чистов, подойдя к конгломерату информационных табло, висевших в центре помещения лаборатории, и стал с немалым интересом пролистывать страницы графиков и диаграмм, – а любые сомнения, возникающие в экспедициях, подобных нашей, требуют тщательного рассмотрения с самых разных сторон.
– Ну, что же, это верный подход, – согласился Матинелли, бросил быстрый взгляд на табло, после чего вновь посмотрел на пилота, – насколько я помню, по плану экспедиции, на первом этапе мы выходим на дистанцию примерно пять-шесть астрономических единиц от крайней планеты, чуть выше плоскости её вращения.
В ответ на реплику ученого Чистов лишь коротко кивнул головой, продолжая изучать данные на информационных табло.
Говорить о плоскости вращения всех планет в системе Калейдоскоп в данном случае не приходилось. Еще одним признаком существования откровенной аномалии в космосе, являлось не только вращение планет в разные стороны, но и движение в несколько разных плоскостях вокруг своей звезды.
Плоскости эти отстояли друг от друга на расстояние от нескольких сотен, если речь шла о внешних планетах, до нескольких тысяч километров для внутренних. Это было еще одной стороной феномена системы Калейдоскоп, в которой внутренние планеты словно расползались перпендикулярно общей плоскости вращения.
Каких-либо конкретных сведений о планетах пока не имелось – зонд-разведчик прошел на довольно большом удалении от системы, и выяснить что-либо на таком расстоянии не представлялось возможным. Разворачивать же зонд, чтобы он вернулся и провел более детальное исследование, являлось чрезвычайно трудоемким и затратным процессом. Исследование планет оставили для пилотируемой экспедиции.
– Хорошо еще, что в системе не обнаружено ни пояса астероидов, ни подобия пояса Копейра в Солнечной системе, – с некоторым сомнением покачал головой Нефедов, – представляю, каковой была бы в этом случае сутолока на орбитах малых объектов.
– Да, как ни странно, ни при наблюдении со стационарных станций, ни при исследовании с помощью зонда, не удалось обнаружить ни единого малого объекта. – Согласно кивнул головой Матинелли, в задумчивости поглядывая на обзорный экран. – Полное отсутствие в звездной системе астероидов и комет в очередной раз наталкивает на мысль о какой-то разумной, упорядоченной деятельности.
– Все-таки – сфера Дайсона, пусть и в таком экзотическом виде? – первый пилот с немалым интересом посмотрел на сотрудников научной группы.
– Может быть, может быть, – все таким же, необычайно задумчивым тоном ответил Матинелли, продолжавший изучать выкладки экспресс-анализа.
– Что у нас может быть? – послышался голос со стороны входа и на пороге помещения появился командир «Крузенштерна» Андрей Протасов, возвращавшийся из инженерного отсека.
– Разновидность сферы Дайсона, - с готовностью откликнулся Нефедов, – построенной в виде этакой упорядоченной планетной системы.
– Хм, что же, поживем – увидим, - хмыкнул командир корабля, а затем перевел взгляд на Чистова, - через десять минут начинаем торможение, а затем выходим в точку челночного маршрута.
– Понял, – вздохнув, ответил первый пилот, - через минуту буду в рубке.
Челночным маршрутом называлась часть экспедиции, при которой корабль совершал многочисленные маневры, перелетая от одной планеты системы к другой. В принципе, ничего сложного в этом не было, однако согласно сложившемуся регламенту, в начале этой части полета и командиру, и первому пилоту предстояло неотлучно находиться в рубке.
Продолжение - http://proza.ru/2022/12/04/1250